Жюльетта Бенцони Любовь и замки. Том 2

Говорят, что нетерпеливый час, который закрывает Люксембургский дворец, тут же, оставаясь верным себе, открывает сад нежной любви.

Сатирическая песня XVIII века

ЛЮКСЕМБУРГСКИЙ ДВОРЕЦ Слегка сумасшедшие дамы и не слишком разумные господа

Два годя спустя после того, как нож Равальяка избавил ее от нелюбимого супруга, которого она к тому же считала неровней себе, Мария Медичи, регентша Франции при несовершеннолетнем короле Людовике XIII, окончательно поняла, что Лувр ей неприятен, и, более того, ненавистен. Зловонные канавы круглый год источали отвратительный запах, несмотря на поистине королевские суммы, потраченные ею с целью превратить это здание в достойное короля жилище, подобно дворцу на берегах Арно. Слишком дорого… Она не смогла простить старому дворцу Капетингов неприятного впечатления от первой встречи с ним, в день ее «радостного прибытия» в Париж: покрытые пылью картины, облупившиеся стены, протершиеся до основы ковры, мебель, годная скорее для старьевщиков.

Это в высшей степени шокировало ее впечатлительную натуру, и она была близка к тому, чтобы все принять за нелепый розыгрыш этого коротышки, грубого, пропахшего чесноком весельчака, за которого она так лихо выскочила замуж несколько дней тому назад в Лионе. Его даже не оказалось рядом, когда она в замешательстве пробегала через угрюмые залы, затхлый воздух в которых отдавал гнилью, а стены были покрыты пятнами плесени. Генрих IV предпочел общество Генриетты д'Этранг, маркизы де Верней, которая не лишила себя удовольствия отравить супружескую жизнь флорентийке, прежде чем сойтись с ней в сознании необходимости избавиться от Генриха IV.

Итак, оставшись вдовой, Мария Медичи решила заняться поисками жилища, которое соответствовало бы ее вкусам. Она остановила свой выбор на живописном квартале садов и особняков с обширными парками, простиравшемся на склонах горы Святой Женевьевы. Там располагался красивый особняк герцога Люксембургского, построенный веком раньше для Арле де Санси — нынешний малый Люксембургский дворец. Королева-мать купила его, и поначалу он служил прибежищем ее детям во время болезни. Но вскоре оказалось, что особняк слишком мал. К тому же через два года Людовик XIII должен был достичь совершеннолетия и жениться на инфанте Анне — той, которую мы знаем под именем Анны Австрийской. Тогда Лувр уже не мог быть полностью в распоряжении Марии Медичи.

И королева-мать решает выстроить для себя новый дворец, по образу палаццо Питти во Флоренции, где прошло ее детство.

Конечно, можно было закончить постройку дворца Тюильри, начатую тетушкой, Екатериной Медичи, но она хотела иметь дворец по собственному вкусу, который принадлежал бы только ей. Помечтав о приглашении архитектора из Флоренции, королева поручает строительство Соломону де Броссу, который едва ли вдохновлялся образцом палаццо Питти.

Было снесено несколько домов, часть Малого Люксембургского дворца, и 2 апреля 1615 года Мария Медичи собственноручно заложила в фундамент три золотые медали, отметив этим основание дворца. Для полного завершения понадобилось пятнадцать лет, но с 1625 года королева поселилась на втором этаже западного крыла дворца, названного дворцом Медичи. Таковым он остался только для королевы, ибо упрямые парижане прозвали его Люксембургским дворцом. Здесь, в комнате Марии Медичи разыгрался фарс, который остался в истории под именем «Дня Обманутых», дня, когда Ришелье счел себя потерянным, сосланным, побежденным толстой и злой королевой. Шестью годами позже, втянутая в заговор против короля по милости своего младшего сына Гастона Орлеанского, Мария Медичи оставит прекрасный новый дворец, чтобы уже никогда больше не вернуться в него. Заключенная в Блуа, она бежит оттуда, и вскоре умирает в Кельне. Покинутому дворцу посвящает несколько строф знаменитый «Грязный Поэт», Клод Ле Пти:

Через год после смерти королевы-матери не осталось больше главных действующих лиц «Дня Обманутых». Людовик XIII и Ришелье старались пока держаться подальше от дворца. Люксембургский дворец перешел к вечному заговорщику, Гастону Орлеанскому, чье присутствие в нем никак не отразилось на архитектуре, потом к его вдове, Маргарите Лотарингской, которая прожила там еще двенадцать лет до самой своей смерти.

Кому достанется огромный псевдоитальянский дворец? Старшей дочери Гастона, прозванной Большой Мадемуазель, после ее подвигов во время Фронды, когда она, нимало не усомнившись, заставила стрелять пушки Бастилии по своему кузену Людовику XIV. Мадемуазель, которая теперь занимала большую часть замка, была без сомнения богатейшей женщиной Франции: принципаты Домб и Рош-сюр-Йон, герцогства Монпансье, Шателеро и Сан-Фаржо вкупе с многочисленными прекрасными землями, носящими титулы маркграфств, графств, виконтств и баронств, кое-какие королевский ренты, а также ренты некоторых частных лиц, все это составляло триста тридцать тысяч ливров ежегодной ренты. Но она была не только богатейшей, но и безумнейшей. Тридцати шести лет ей пришла в голову идея выйти за младшего отпрыска семейства Периго, Антуана Номпар де Комон, маркиза де Лозен, который был на семь лет моложе, менее знатен и к тому же некрасив. Стоило на него поглядеть! Маленького роста, с красным носом и редкими волосами, Лозен был далек от того, чтобы казаться даже симпатичным… Но тем хуже, ибо он обладал невероятным умом и рыцарской храбростью; женщины были без ума от него. Он давно потерял счет своим любовницам, и в ловких руках этого шалуна бедняжка Мадемуазель превращалась в мягкий воск.

Лозен был на волосок от того, чтобы заполучить богатейшее наследство, женившись на богатейшей наследнице в 1670 году. В последний момент Людовик XIV взял назад свое согласие на брак и Лозен, мало что понимая и совершая непростительные глупости на каждом шагу, был вынужден присоединиться к обществу суперинтенданта Фуке в башне Пинероль, в Пьемонте. Там он оставался десять лет, причем все это долгое время его местопребывание держалось в секрете.

Конец мечты о счастье и арест рыцаря воистину разбили сердце Мадемуазель. Она плакала, умоляла. Ничего не помогло, хотя король отнесся к ней очень благожелательно. И вот, оставшись одна в своем Люксембурге, она ждет, надеется, изыскивает разные пути к освобождению того, кого не в состоянии забыть. И наконец добивается этого в 1680 году… пообещав оставить по завещанию свой принципат Домб и графство д'Э молодому герцогу дю Мэн, сыну Людовика XIV и мадам Монтеспан.

В марте 1682 года Мадемуазель и Лозен вновь встретились. Ему сорок девять лет, ей пятьдесят пять. Он продолжает говорить о женитьбе, и она не видит ничего лучше. Свадьба состоялась, и жизнь Мадемуазель превратилась в сущий ад. Люксембургский дворец и замок д'Э были свидетелями страшных сцен. Лозен быстро почувствовал себя господином, причем был ужасно груб. Он изменял жене со всеми подряд, требовал, чтобы с ним обращались как с принцем, ее же держал за рабыню. Если же за все это Лозену и доставалась пара тумаков, то и он не оставался в долгу. После двух лет такого существования этой пытке был положен конец, что и произошло официально в Люксембургском дворце. Дворец обрел прежнее спокойствие, и Мадемуазель продолжала там жить вплоть до своей смерти 23 марта 1693 года. Перед смертью она не пожелала принять Лозена, возможно, раскаиваясь в прежней своей опрометчивости… он же облачился в траур.

После краткого владычества во дворце сводной сестры Мадемуазели, герцогини де Гиз, он вернулся к Людовику XIV, который и подарил его своему брату, герцогу Филиппу Орлеанскому. Последний имел сына, тоже Филиппа, рожденного от союза с принцессой Палатин, и который, по смерти старого короля, стал Регентом.

Придя к власти, он уступил настоятельным просьбам своей старшей дочери, Марии-Луизы-Елизаветы, вдовы герцога Беррийского, которой было тогда всего двадцать лет. Восхитительная юная герцогиня пожелала жить в Люксембургском дворце, подобно тому как она желала иметь при себе человека, который бы все время убеждал ее в том, что именно она сейчас королева. И поскольку она всецело властвовала над ослепленным отцом, для герцогини не составило никакого труда добиться своего и в этом случае.

Регент был хорошо образован, воспитан, был хорошим дипломатом и добрым человеком, из него вышел бы неплохой король Франции, но, презираемый с детства и пришедший к власти только благодаря случайному стечению обстоятельств, он быстро пристрастился к вину и распутству, увлекся женщинами, ища в них утешения, развлечения же искал в публичных дебошах и всяческих стычках. К сожалению, дочь разделяла его вкусы, и Люксембургу привелось видеть такое, чего не видел даже Елисейский дворец во времена Революции, будучи превращенным невесть во что.

Герцогиня Беррийская любила праздники, как и ее отец, но праздники особого рода: достаточно хотя бы сказать, что этикет она не признавала. Еще она любила красивых молодых людей. Юношей ее собственной охраны и прекрасных дворян отца ей было вполне довольно, но это вводило ее в немалые расходы. Пили там не закусывая, ели — скорее обжирались, «невинные забавы» не отличались невинностью; а кроме того проводились и сеансы черной магии по книгам Аретина, которые обычно комментировал один из дворян. Наконец, гасились свечи. Непонятно, зачем, ибо яркий свет нисколько не смущал дам: они присутствовали на ужине или в простейшем наряде, или же завернувшись в тонкий муслин, который ничего не скрывал.

На этом пути, герцогиня Беррийская, обладающая прекрасным аппетитом, стремительно толстела, и растолстела до того, что в народе ее прозвали «Толстощекой принцессой». Больной желудок и множество других недугов не останавливали ее обжорства. Говорили даже, что чем хуже она себя чувствует, тем больше предается чревоугодию. И вот в Люксембургском дворце живет уже не прекрасная женщина, а «большая толстуха», погрузившись целиком в душераздирающие кошмары, что и привело вскоре к трагическому концу. 21 июля 1719 года герцогиня Беррийская умирает двадцати четырех лет от роду.

Еще недавно в народе была слышна песня:

Смерть заставила умолкнуть песенки и шутки, покой вновь пришел в Люксембургский дворец, и глубокая печаль охватила сердце Регента.

Новую эру в старинном дворце Марии Медичи, эру владычества мужчин, и не просто мужчин, а политиков, открыл младший брат Людовика XVI, граф Прованский, когда в 1775 году он добился от короля выделить ему в удел Люксембургский дворец.

Людовик был недавно коронован в Реймсе, хотя уже пять лет был женат на ослепительной Марии-Антуанетте, а ребенка у них еще не было. Король страдал «некоторыми интимными трудностями». Так что пока его прямым наследником был брат, то есть граф Прованский. Он стремился наследовать королю как можно скорее. И, конечно, для этого понадобились всевозможные усилия.

И вот начались заговоры и глухие тайные интриги. Это началось сразу после того, как граф осознал, что между ним и столь вожделенной короной Франции нет никаких препятствий, кроме старшего брата. Однако пока, в 1775 году, он удовлетворился созерцанием коронаций; единственным, что он предпринял, был переезд в Люксембургский дворец, где граф и устроился с солидным видом будущего наследника.

Для начала — жилище, равное ему по величию… Люксембург, обиталище коронованных женщин, показался ему подходящим для этой роли. Увы, старый дворец, хоть и сохранил прежний блеск, сильно постарел от одиночества. Времена женщин окончились там тридцатью тремя годами раньше, со смертью королевы Луизы Испанской, вдовы Филиппа V, урожденной принцессой из рода герцогов Орлеанских, которая жила там со времени своего вдовства. А затем — тридцать три года — никого.

Итак, граф получил роскошную резиденцию, равную его амбициям. Теперь дворец требовал ремонта, дабы окончательно приобрести королевский вид. Сумма, необходимая для этого, оказалась астрономической, и король, имевший уже жену, которая ему обходилась недешево, не обнаруживал никакого желания, равно как и не имел средств, чтобы оплачивать излишества брата, к которому к тому же не питал привязанности. Он отказал, не удостоив даже объяснений.

Граф решил сам заняться поиском денег, и превратился для этого в строительного подрядчика. Благодарение

Господу, владение было обширно, сады — огромны. Граф отторгнул от него часть — около 13400 туазов — на западном конце (туаз — примерно два метра), и продал. Так он получил сумму, необходимую, чтобы оплатить работы во дворце; этих денег хватило даже на постройку восхитительного особняка на улице Мадам, для его возлюбленной графини де Бальби.

Результатами своих трудов граф так и не воспользовался. Работы велись с размахом и не были закончены к тому моменту, когда разразилась революция. В ожидании дальнейших событий принц поселился на втором этаже Малого Люксембурга, там, где наши нынешние сенаторы разместили свой ресторан.

Надолго он там не задержался, и, едва события начали принимать пугающий характер, граф променял это жилище на рискованный путь эмигранта.

В ночь на 20 июня 1791 года, между тем как Людовик XVI, Мария-Антуанетта и их дети убегали из Тюильри в желтой дорожной карете, стараясь остаться незамеченными, граф покинул Люксембургский дворец вместе со своим другом д'Аваре; его супруга, Мадам (если ее можно так назвать, ибо речь идет о доброй, безобидной усатой савойке, которая, однако, прекрасно кухарила) уже отправилась в путь в обществе мадам Горбийон, своей фаворитки. Жребий был брошен, но в то время как королевская семья была задержана в Варенне, граф беспрепятственно достиг Брюсселя. Люксембург он увидит уже только через много лет, когда ему будет суждено стать королем Людовиком XVIII.

Во время его отсутствия судьба дворца была странной. В 1793 года Конвенту, который к тому времени успел переполнить все парижские тюрьмы, стало не хватать места. Тюрем оказалось недостаточно, а так как огромное здание Люксембургского дворца пустовало, им решили воспользоваться. И вот дворец, названный «Национальным Домом безопасности», превращен в тюрьму.

Вначале там хотели поместить Людовика XVI после разграбления дворца Тюильри, но Коммуна Парижа воспротивилась: слишком много королевского в этом дворце, и к тому же его было бы неудобно охранять. На новоселье в «Национальный Дом Безопасности» были приведены 2 июня 1793 года двадцать два депутата-жирондиста. В обращении с этими первыми представителями французской нации, посаженными в Люксембургскую клетку, еще сквозило некоторое уважение. Вскоре к ним присоединились оказавшиеся во Франции англичане, а потом — все те, кого уже некуда было деть. Цифры выразительны. В течение года число заключенных выросло с 22 до 818. Среди этих несчастных оказались носители величайших имен Франции: все семейство де Ноай, герцог Леви, председатель Николаи, граф де Мирепуа, многие другие. Вскоре те, кто посылал их на эшафот, тоже окажутся здесь: Дантон, Эбер, Камиль Демулен, Фабр д'Эглантин (который, однако, уже не будет распевать «Дождит, моя пастушка»), Эро де Сешель.

После 9 термидора наступили перемены, и какие! Еще больше заключенных! Художники. Особо упомянем Давида, который нашел здесь достаточно места, чтобы работать над гигантским «Похищением Сабинянок». Но всему свое время: вот уже учреждена Директория…

Вначале здесь обустраивают Залу Заседаний, потом — комнаты для одного из членов Директории, Барраса, разумеется. Остальные четверо устроились в Малом Люксембургском дворце, и так продолжалось до того момента, как Бонапарт, ни с чем не считаясь, сам переехал туда; ожидали, правда, что там обустроится Сенат (после соглашения в Кампо-Формио).

Именно здесь — поселившись во дворце 11 ноября 1799 года — однажды вечером он принял человека, который причинял ему наибольшее беспокойство, главу шуанов Жоржа Кадудаля.

Бонапарт послал в Бретань генерала Эдувиля, пытаясь договориться с человеком, который, как назло, пользовался репутацией самого неподкупного. На его стороне была сила, и Бонапарту было необходимо заручиться этой силой, и ее лояльностью.

Можно себе представить сцену. Первый Консул под одновременно гневным и восхищенным взглядом Бретонца, блондина с бычьей шеей, в котором чувствовалась сила и дородность, человека, с которым уже столько лет воевала армия Республики. Но переговоры были загублены на корню, ибо в это же утро Кадудаль узнал о засаде, где погиб другой шуан, маркиз де Фротте, расстрелянный войсками Консула. И Кадудаль слабо верил в то, что этот бледный вояка с длинными черными волосами и сверкающими глазами, действительно стремится к миру.

Впрочем, о каком мире могла идти речь? По словам Бонапарта, прошло время междоусобных войн, и французы должны объединиться, чтобы вернуть Франции былую славу великой державы и былую военную мощь. Но такая-то Франция шуанов и не устраивала. Для Кадудаля настоящей Францией была страна законного короля, жившего в изгнании Людовика XVIII. Для Бонапарта, который думал уже о золотых лаврах императорской короны, Франция — это он сам… Диалог глухих, однако таких глухих, каждый из которых способен услышать музыку славы. Объединившись, они были бы непобедимы. Разные представления о собственной стране навсегда разделили их…

Положившись на данное слово, глава шуанов покинул Париж, чтобы спокойно добраться до Англии. Вернувшись еще раз, для участия в заговоре Пишегрю и Моро, живым он оттуда не вернулся. Арестованный в Париже инспектором Бюффе, он взойдет на эшафот, выстроенный, как то бывало в королевские времена, на Гревской площади, 24 июня 1804 года, в то время как его собеседник из Люксембургского дворца станет императором. Потом будут говорить, что восшествие на престол Наполеона I не ознаменовалось кровавой бойней. Это после смерти герцога Энгиенского, Кадудаля… и одиннадцати его соратников. Со времен якобинского террора французские эшафоты не видели столько крови.

Люксембургский дворец принадлежал Сенату во все время империи, но Бурбоны, придя к власти, предпочли сделать его Палатой Пэров. Палата была открыта процессом маршала Нея, принца Московского, где можно было увидеть старинных его соратников, вынужденных голосовать за смертную казнь, чтобы сохранить свои земли и состояния. Когда королем стал Луи-Филипп, здесь судили министров Карла X, а потом принца Луи-Наполеона, который высадился, чтобы поднять страну на восстание, в 1840 году. Это стоило ему заключения в Гаме.

Другой громкий процесс времен короля-буржуа: процесс герцога де Пралена, обвиненного в убийстве жены тридцатью ударами кинжала ради красивых глаз гувернантки и ее детей. Герцог, чтобы избежать позора на эшафоте, отравился в тюрьме Люксембургского дворца. Иные говорят, что все это было подстроено и герцог дожил свои дни кающимся отшельником в полудиких лесах Котентена.

Когда же наконец принц Луи-Наполеон стал императором Наполеоном III, Палата Пэров вновь стала Сенатом, каковым остается до сих пор.

АНСИ-ЛЕ-ФРАН Дворец на Армансоне

Когда хорошая погода манит нас,

Мы пускаемся в дальнее плавание, чтобы

познать величие нашего государства…

М. де Куланж

«Он восходит ко времени крестовых походов!» Так принято говорить во Франции, если речь заходит о древности рода. Невелико число тех, кто может похвастаться столь древними корнями, и еще более редки те, кто находит запечатленным свое имя в эпохах, предшествовавших появлению всеобъемлющих досье и справок, — чьи корни глубже других уходят в землю Франции. Если мы заглянем в Дофине в эпоху на четверть века раньше проповеди крестового похода, сказанной Петром Отшельником, то встретим там имя Сибода, первого из известных предков знаменитого рода Клермон-Тоннер.

Тогда его звали просто Клермон, так как он жил на Светлой горе^[1] в суровом замке, от которого теперь сохранилась одна башня, в нескольких километрах от Гренобля. Когда появилась привычка носить на щитах опознавательные изображения, сын Сибода сделал своим гербом гору и солнце на ее вершине.

Герб рода был изменен из-за папы — теперь это два серебряных ключа. Каликc II в благодарность Сибоду II за то, что тот помог ему вернуться в Рим, прогнав антипапу в 1120 году, позволил ему включить в свой герб ключи Святого Петра. Тогда же появился и девиз: «Si omnes ego non», «Если все отрекутся от тебя, то я не отрекусь»; слова того же Апостола, которые он сам так скоро нарушил!

Но чтобы к имени Клермон Дофинуа присоединилось имя Тоннер Бургиньон, потребовалось участие женщин… и четыре века. Объединение имен состоялось в начале царствования Франциска I, когда Бернардин Клермон женился на дочери графа Тоннера, Анне Юссон. Но нужно было дождаться царствования Карла IX, чтобы между двумя именами появилось маленькое тире.

Через год после смерти Франциска I, в 1546 году, Антуан де Клермон решил построить в бургундских землях недалеко от Тоннера жилище, способное поспорить с красивейшими замками долины Луары. Мода была итальянская. К тому же женой Антуана стала женщина, изысканный вкус которой никто не посмел бы оспорить. Франсуаза де Пуатье была сестрой Дианы, неизменной любовницы Генриха II, чье имя начертано на трех «игрушках» Ренессанса: замках Фонтенбло, Шенонсо и Ане. Можно догадаться, что Диана могла дать несколько советов зятю…

Замок, понемногу возводимый на берегах Армансона, был шедевром, чудом в итальянском вкусе эпохи. Болонский архитектор Серлио придумал план и следил за постройкой, интерьеры же были декорированы по рисункам Приматиччо. Антуан III не увидел конца строительства, который наступил в 1622 году, однако строители столь удачно соблюли планы Серлио и Приаматиччо, что, по мнению одного из современников, «говорили, что он создает впечатление построенного за один день, до того замок радует глаз…»

Окончание строительства отпраздновал Карл-Анри, внук Антуана. Его отец, Анри, сын Антуана, был убит при осаде Ларошели; он был первым герцогом де Клермон-Тоннером, но никогда не правил в Анси, так как основатель его умер на пять лет позже Анри.

Короли, один за другим, приезжали полюбоваться огромными владениями и прекрасным замком: вначале Генрих III, после своего возвращения из Польши, — в зале Гвардии его приезд был запечатлен королевскими лилиями, обрамляющими изображения французского оружия. Генрих IV тоже появлялся здесь, но в менее приятных обстоятельствах: он пришел на помощь своему тезке Генриху, когда тот был осажден беснующейся Лигой. В тот день над Анси светило солнце избавления.

Вновь праздник: в честь Людовика XIII, для которого Карл-Анри устроил большой ужин по случаю его прибытия из Меца. Праздник для Людовика XIV, 12 июня 1674 года. Король вернулся после удачной компании Франш-Комте, и следовало принять победителя соответственно его заслугам. Франсуа де Клермон-Тоннер, не впадая в излишества Фуке, устроил праздник, который сильно истощил его финансы, тогда уже находившиеся в плачевном состоянии…

Не обманитесь! Франсуа никогда не был мотом. Просто он был великодушным человеком. Он полностью содержал госпиталь в Тоннере, сам же отправился в монастырь, который жил только на его средства. Единственное, что можно сказать — это что прием короля, дьявольски пышный, обернулся ему во зло. Тем более, что, вернувшись с войны, король привел с собой министра Лувуа.

Будучи действительно великим министром, Лувуа был отвратительным человеком, со злым, желчным и исключительно завистливым характером. Стоило ему лишь взглянуть на Анси-ле-Фран, как он почувствовал непреодолимое желание владеть им. Испытующим взглядом он изучил финансовые трудности хозяина и при удобном случае предложил купить у него замок и владение.

Шокированый — можно себе представить до какой степени! — предложением этого гостя, который начал знакомство с того, что захотел перво-наперво завладеть домом гостеприимного хозяина, Франсуа-Тоннер отказался: тот не будет жить здесь, Бог свидетель! Лувуа отступил, но не отказался от замысла. Он обладал терпением дикаря, если хотел чего-либо или кого-либо добиться. Он подождет, вот и все! Он ждал десять лет. Через пять лет после королевского визита, в 1679 году Франсуа умер. Сын Жак пережил его только на три года. Когда тот умер в 1682 году, его сын Франсуа понял, что бедственное положение семейства все увеличивается, несмотря на выгодный брак с мадемуазель де Кревкер.^[2] И вот, в 1684 году Лувуа, не сделавший ничего, чтобы король спас от разорения благородное семейство, сделался господином и повелителем замка Анси-ле-Фран.

Он не смог в достаточной мере насладиться плодами своих трудов: немногим больше чем через шесть лет после покупки замка он умер в Версале при обстоятельствах, весьма подозрительных, так что поговаривали даже об отравлении; его вдова воцарилась в замке с большим блеском, однако проявляя при этом добродушие и снисходительность, что мы можем заключить из письма, написанного мадам де Куланж и адресованного мадам де Севинье:

«Вот уже месяц я прогуливаюсь в государстве мадам де Лувуа; это — государство в буквальном смысле слова, причем гораздо более милое, чем, например, Мантуя, Парма или Модена. Когда стоит хорошая погода, мы в Анси-ле-Фран; когда погода портится, мы возвращаемся в Тоннер: везде мы останавливаемся подолгу, и везде, благодарение Господу, нам оказывают прием, подобный поклонению. Когда хорошая погода пригласит нас к этому, мы пускаемся в дальнее плавание, чтобы познать величину нашего государства: если же нам вдруг придет в голову спросить: Чья это деревня? — нам отвечают: — Эта деревня принадлежит Мадам. — А чья та, немного поодаль? — И эта деревня принадлежит Мадам. — А та, и еще вот эта, и еще одна, что я вижу? — И эти принадлежат Мадам».

И так дальше. Прогулка напоминает путешествие Кота в Сапогах, осматривающего владения маркиза де Карабаса. Нечувствительная к этим восторгам мадам де Севинье ответила не без юмора:

«Как это господа подобных королевств могут управляться с ними? Увы! Дело в том, что уже давно к господскому дому Тоннеров прикреплен госпиталь; это единственный и истинный резон, тот, на который нечего возразить, тот, что замыкает уста, тот, наконец, что гонит из чащи волка и который делает все это владением мадам де Лувуа…»

Анси-ле-Фран останется у Лувуа вплоть до Революции. В течение этого времени лишенные владений Клермон-Тоннеры утешились тем, что покрыли себя славой, сохраняя полное сознание своего достоинства и не теряя уверенности и самообладания. Так, епископ Нойонский Франсуа обращался к Богу с такой молитвой: «Спаситель, пожалей Мое Величие!». Гаспар, отважный капитан, командовал левым флангом при Фонтенуа, у маршала Сакса; десять битв принесли ему звание маршала Франции; заслуги его были столь велики, что во время коронации Людовика XVI именно ему доверили нести украшенную геральдическими лилиями шпагу коннетабля. Смерть унесла его в 1781 году, перед тем как разразилась Революция. Та Революция, что не пощадила его близких.

Его внук Станислас, искушенный новыми идеями, которые подходили его великодушному характеру, будет депутатом Генеральных Штатов от Дворянства и первым проголосует за отмену привилегий. Новые господа не усмотрели в том никакой заслуги. Он также содействовал тому, чтобы королевской семье был вынесен гот приговор, который он считал неоспоримым. 10 августа, после захвата Тюильри и резни в Швейцарии, Станислас был смертельно ранен толпой и умер на руках его блистательной супруги Дельфины де Соранс.

Немногим более завидной оказалась судьба его дяди Гаспара, губернатора Дофине. Во время восстания в Гренобле Гаспар будет спасен неким сержантом Бернадоттом, который позже сможет немного поговорить с ним перед смертью, но будет бессилен изменить его судьбу. Отказавшись от эмиграции, он умрет в полях Бротто под залпами картечи, данными по приказу некоего Фуше, будущего герцога д'Отранта.

Его сын Айнар будет отважно служить Наполеону… и несносной Полине Боргезе, чьим камергером ему придется стать. Здесь немало славных имен… Многие из них запечатлят свои имена на полях сражений, мало заботясь о суверенах, но имея целью лишь одно — благо Франции.

Во времена Реставрации последний маркиз Лувуа умер, не оставив наследников. Анси-ле-Фран пошел с молотка и чуть было не пал под ударами лопат и заступов. Спасение пришло благодаря Гаспару-Луи де Клермон-Тоннеру, который женился на богатейшей невесте: Цецилии де Клермон-Монтуазон. В 1845 году Анси-ле-Фран вновь принял под свои своды семейство, которое не должно было бы его вообще покидать. И вновь — прекрасный праздник…

АНСУИ

Высокочтимые дамы, благородные господа… 

Прославим же доблесть наших отцов,

Оставивших свой след в Истории.

Фредерик Мистраль

В начале всего был Ансуи.

В однотысячном году, и даже немного раньше, на высоком цветущем холме воздвигается замок, который никогда не испытает на себе ни разорения, ни разрухи, и который будет передаваться лишь в руки наследников его создателя.

Сначала это были графы Прованские и де Форкалькье, затем графы де Сабран, когда в 1160 году высокородная графиня Гарсанда де Форкалькье выходит замуж за Раймона де Сабрана, коннетабля из Тулузы. Именно они первыми придадут Ансуи его гордый вид феодальной крепости и будут, пожалуй, самыми высокочтимыми сеньорами в Провансе, чья доблесть затмит даже самих де Бо, наследников великого короля-мага Балтазара…

Сабраны снова воссоединяются с родом графов де Прованс, когда в 1193 году дочь Раймона и Гарсанды, носящая имя своей матери, становится женой Альфонса II. Они дадут жизнь четырем королевам и сделают Сабранов предками всех европейских монархов.

Четыре дочери не только красивы, но и чрезвычайно умны: первая — Маргарита выходит замуж за Людовика Святого, иначе говоря, короля Франции Людовика IX; вторая — Элеонора становится женой Генриха III Английского; третья — Санси станет в 1244 году супругой Ричарда де Корнуэя, короля романского и императора германского; и наконец последняя — Беатрис соединит свою судьбу с Карлом I, неаполитанским королем. Четыре королевы. Казалось, никому из Ансуи выше уже не подняться. Впрочем, это все же произошло — с Эльзеаром де Сабраном, который будет причислен к лику святых.

Это библейское имя вовсе не было необычным в роде де Сабранов: все старшие дети в их семье носили его вплоть до наших дней: настоящий герцог де Сабран Понтеве зовется Эльзеаром, а его сестра, герцогиня Орлеанская носит имя Гарсанды, как ее далекая прародительница. Но вернемся в самый конец XIII столетия к святому Эльзеару.

Ему всего четырнадцать лет, когда в 1299 году он вступает в брак с шестнадцатилетней Дельфиной де Синь. Дельфина обладает не только благородным и легендарным именем принцессы, но и несравненной красотой. Однако Эльзеар не знает, что эта красавица посвятила себя Богу. Таким образом, выйдя замуж лишь из уважения к воле своего отца, она решает стать женой только на бумаге. И вечером, после пышной свадьбы, когда за ними закрываются усыпанные цветами двери комнаты, в которой им надлежит провести первую брачную ночь, Дельфина сообщает своему супругу (которого она однако любит и который, кстати, любит ее), что она дала обет целомудрия. И Эльзеару ничего не остается, как смириться с этим. В течение двадцати четырех лет они проводят бок о бок свои дни, ни разу не нарушив своего соглашения.

Нет детей, зато сколько полезных дел! В то время, как Дельфина посвящает свою жизнь непорочности, Эльзеар учреждает в Ансуи нечто вроде сельскохозяйственного кредита: это банк, в котором крестьяне могут раздобыть себе денег, семена и самую различную помощь. Таким образом его авторитет постоянно растет… И странная вещь происходит с Эльзеаром. Он так велик, так высокочтим, так чист, что Господь Бог награждает его чудесным даром: его поцелуй излечивает больного проказой. А в день его смерти колокола в деревенской церкви будут звонить сами по себе…

Он умирает первым в 1323 году. Оплакав смерть мужа, Дельфина вскоре удаляется в Кабриер-д'Эг, откуда она вполне может следить за делами в Ансуи, а затем в Апт, чтобы, будучи графиней де Сабран и благородной дамой, вести свою целомудренную жизнь. Она умрет в возрасте семидесяти семи лет, пережив своего супруга и возлюбленного на тридцать два года, и посмертно тоже будет причислена к лику святых. Причем, по словам Арно Шафанжона, ее имя почиталось святым сначала в народе, и только потом это официально отметила церковь.

К счастью для Сабранов, Эльзеар не был единственным сыном в семье, и род их из века в век будет продолжать свой ослепительный взлет. И надо признаться, не всегда этот взлет будет отмечен святостью и целомудрием: так, например, в XVIII веке одна из графинь де Сабран становится любовницей регента. Но, странная вещь, даже она вызывала у современников благородные чувства. Даже чопорный и суровый Сен-Симон из-за нее становится лириком: «Не было еще ничего более прекрасного, чем она, более трогательного, более добросердечного и благородного».

А вот еще один человек, Жозеф де Сабран, супруг очень хорошенькой графини. Это моряк. И какой моряк! В 1759 году во время сражения в Лагосе он на своем «Сенторе» обращает в бегство вражескую эскадру. Он не отчаивается, когда обнаруживает, что у него кончились ядра для пушек. Чтобы иметь возможность еще немного пострелять, он использует свое столовое серебро и все, что ему только попадает под руку. Уверяют, что чашки, розетки и кувшины нанесли такой же ущерб, как и обычные снаряды.

В пятьдесят лет Жозеф становится адмиралом. Людовик XV гордится им и считает необходимым представить его двору:

— Граф де Сабран, к роду которого Мы имеем честь принадлежать.

Его подвиги таковы, что, овдовев, в возрасте семидесяти лет он умудряется разжечь настоящую страсть в сердце одной прехорошенькой двадцатидвухлетней девушки, Элеоноры Дежеан де Манвиль. Он женится на ней, дарит ей двух детей, мальчика и девочку… и, совершив таким образом свой последний героический поступок, умирает через три года после свадьбы.

Проведя еще три года в одиночестве, прекрасная вдова становится жертвой любовных сетей. Она встречает довольно невыгодного кавалера, обаятельного внешне, поэта, умницу, настоящего знатока любовных интрижек, шевалье де Буффлера. К сожалению, ни о какой свадьбе не может быть и речи! Будучи рыцарем Мальтийского ордена и не обладая никаким состоянием, Буффлер не может позволить себе жениться и тем самым отказаться от тех благ, которые предоставляет ему Орден. И начинается беспокойная жизнь, состоящая из периодов счастливой близости и долгих разлук (Буффлер часто отлучается и особенно в то время, когда он становится губернатором Сенегала). По этой причине среди сокровищ замка Ансуи хранится и изрядная пачка писем двух любовников. Эта корреспонденция полна шарма и любовного пыла:

«Не твои манеры грубияна, не твой рассеянный и насупленный вид, не твои колкие остроты, не твой большой аппетит и глубокий сон (когда с тобой хотят поговорить) заставляют меня любить тебя до безумия. А нечто такое, чему я не могу найти названия, и что побуждает наши сердца биться в унисон…» Она уверена в своей любви и в этом совершенно права. С завидным разумением, неприсущим большинству влюбленных, Элеонора приходит к заключению:

«Лучший способ удержать тебя — это дать тебе свободу действий». Да, это было счастливое время, когда человеку позволялось любить и быть любимым без оглядки, сохраняя при этом свою свободу! Эта история завершится тем, что Буффлер станет членом Академии и женится на мадам Сабран спустя двадцать лет после начала их страстной любви, ибо он был из тех людей, которые никогда не унывают.

Как уже говорилось выше, от первого брака у Элеоноры была дочь, Дельфина. Она была такой хорошенькой, что Буффлер сразу же прозвал ее «Королевой роз». «Головка настоящей феи Грез с чистотой греческого профиля», — говорили о ней в Версале, где ее появление имело большой успех.

Выскочив замуж по любви за Армана де Кюстина, сына генерала — маркиза де Кюстина, который, будучи героем Йорктауна и другом Лафейетта, поклялся служить Франции до конца своих дней, она даже становится революционеркой. Это не приносит ей счастья. В августе 1793 года, будучи осужденным за какое-то предательство, генерал был гильотинирован на глазах у своей невестки, которая была к нему очень привязана и которая перевернула небо и землю, но так и не смогла его спасти. Это уже было не то время, когда эта кокетка меняла своих возлюбленных, словно перчатки. Вот что она как-то раз написала своему брату Эльзеару, который был для нее самым близким другом:

«Сочини-ка для меня песенку о моей любви-мотыльке. Надо попробовать всем задавать этот вопрос: знаете ли вы способ поймать мотылька?»

Она была очень красива… и эта красота помогла ей, когда молодая женщина была приговорена к тюремному заключению. Один смелый человек, член Конвента, масон по имени Жером страстно полюбил «Королеву роз». Каждый день, рискуя жизнью, он заходил к Фукье, чтобы суметь вытащить из груды различных досье то, которое было составлено на мадам де Кюстин. Она оценила его храбрость, полюбила этого простого человека и помогла ему бежать в Луизиану, где Жером нажил себе довольно приличное состояние.

Ее брат, Эльзеар, сочинитель куплетов, становится герцогом и пэром, а, женившись, дает своей семье имя де Понтев. Что же касается замка Ансуи, который на протяжении веков сохранял свой настоящий вид, то он сильно пострадал во время Революции. Когда герцог де Сабран-Понтев, отец герцогини Орлеанской, в 1936 году вступил во владение замком, ему пришлось почти все перестраивать заново. Вместе со своей супругой, урожденной Розалин де Валомброза, наследницей маршала Лана, он принимается за восстановление замка, посвящает этому делу всю свою жизнь и добивается желаемого результата, превратив замок вместе с прилегающей деревней в великолепный, пожалуй, самый гармоничный ансамбль (природа и строения сочетаются здесь идеально) во всей Франции.

Герцога больше нет, но остался его сын Эльзеар и вдовствующая герцогиня Орлеанская, которая в свое время была великолепной исполнительницей произведений Моцарта, Шопена и Дебюсси; и вот теперь, в этих роскошных залах, она упражняется в музыке, забывая о том, что она герцогиня и могла бы быть королевой Франции, если бы во Франции были еще короли…

БИДАШ Корисанда, или Преступная гордость

Голос гордости: сильный крик,

подобный тому, который исторгает рог.

Кровавые звезды на золотой броне.

Поль Верлен

Несмотря на то, что он практически превратился в руины, а вернее сказать в прекрасный отголосок прошедших времен, замок Бидаш все еще впечатляет, ибо на нем лежит отпечаток былой славы и богатства рода Граммонов. Возвышаясь над Бидузой, он отбрасывает темную тень-воспоминание о чудесном сооружении, которым он когда-то являлся. Но если пышность его отдельных построек исчезла, то достоинство и гордость остались нетронутыми беспощадным временем. Он всегда был Граммоном и останется им до конца! По крайней мере он сумеет сохранить тяжелые камни круглой крепости, старинную обитель эпохи Возрождения и многочисленные павильоны, выстроенные в XVII веке.

Род Граммонов восходит к старинному роду королей Наваррских. Известность свою он получает благодаря своему предку Гарси, сеньору д'Аграмону, жившему в начале X века. И надо признаться, первые представители Граммонов являлись малоприятными персонажами. Это были настоящие грабители, хищники, которые были уверены в том, что все, находящееся в пределах их досягаемости, является их собственностью и принадлежит им всецело. Обитая в своем логове, они наводили ужас на любого странника или торговца, случайно попавшего в их владения. Вот что сказал хроникер Матье Пари о некоем Гийоме де Граммоне, который вовсю орудовал в средние века: «Прискорбно, что ни один паломник, ни один торговец, ни даже живущий поблизости человек не может пройти мимо этой стороны, не будучи обобранным до нитки, или попросту прирезанным этим ночным разбойником». В самом деле, шум и ужас наполняют большую часть века, в течение которого состояние Граммонов растет при помощи копья и шпаги. Распри между Граммонами и их соседями Бомонами стали в XV веке причиной гибели старинного королевства Наварры. Само собой, отношения с испанскими соседями были не лучшими, что стоило Бидашу довольно дорого: в 1523 году ему пришлось испытать на себе первый пожар, при котором погибли все его защитники, за исключением тех, кто был наколот нападавшими на шпагу. Огромная башня, будучи не в силах больше сопротивляться катастрофе, смиренно ожидала своего конца. Здесь необходимо отметить появление одной женщины…

Богатая наследница, а следовательно, очень выгодная партия, Диана д'Андуан, выдается замуж 16 августа 1567 года, в возрасте 13 лет, за Филибера де Граммона, который намного старше ее. Супруг подождет лишь несколько месяцев после свадьбы, а затем не замедлит потребовать от этого ребенка исполнения супружеского долга.

Единственным оправданием Граммону может послужить лишь необыкновенная красота Дианы. Она же никогда не забудет об этой ночи на 21 ноября 1568 года, пережитой в Бидаше. Тогда она поймет, что физическая любовь является, если не худшим злом, то по крайней мере самой тягостной работой. Испытав этот тяжкий урок, она сохранит холодность и безразличие к любовным утехам. Во всяком случае никогда сердце Дианы не было открыто для ее супруга. Мадам де Граммон выполняет без жалоб и причитаний то, что она сама рассматривает, как свой долг. Результатом этого станет рождение двух детей: девочки по имени Катрин, которая никак не тронет душу матери, и мальчика, Антуана, появившегося на свет в августе 1570 года. Ему Диана отдаст всю свою нежность и любовь, которая часто будет слепой. Эта нежность подскажет госпоже де Граммон, что она должна убедить своего сына совершить преступление. Но не будем опережать события…

В течение еще целого десятка лет, до того дня, когда пушечное ядро отнимет руку, а вместе с ней и жизнь ее мужа, Диана де Граммон будет вести образцовую жизнь, лишенную настоящих радостей и подлинных наслаждений. В 1579 году в Бордо она знакомится с Мишелем де Монтенем, который становится для нее дорогим другом и таковым останется навсегда.

Овдовев, красавица графиня разрывается между Бидашем, где она приступает к строительству великолепного дома, еще одним своим замком, д'Ажетно, в Шалоссе, где она любит отдыхать, и дворцами де По и де Нерак, куда Диану постоянно завлекает ее подруга Екатерина Наваррская, дочь Жанны д'Альбре и сестра будущего Генриха IV, а также крестная дочери Дианы. В это время она и решает поменять свое имя.

В те времена большим успехом пользуется роман «Амадис де Голль». Он повествует о любви Амадиса и красавицы по имени Ориана. Графиня Диана читает и перечитывает эти рыцарские приключения, ибо они отражают ее собственный вкус к славе. Все дни она проводит в мечтах и в конце концов решает полностью изменить свою жизнь. Она чувствует в себе душу далекой принцессы, и, чтобы окончательно убедить себя в этом, она меняет свое милое имя — Диана на имя Корисанда, под которым она и войдет в Историю.

Ибо История уже давно приготовила для нее чистую страницу. Еще с детства она хорошо знала юного принца Генриха Наваррского, который был одного с нею возраста. Даже издалека она неотступно следила за сложными перипетиями его брака с Маргаритой Валуа, за ужасами Варфоломеевской ночи и, наконец, за нескончаемой войной между Генрихом, который в тот момент является королем Наваррским, и его свояком, королем Франции, Генрихом III.Отношения Дианы и Генриха Наваррского можно было расценивать, как самую теплую дружбу, не более. Однако Генрих всегда восхищался божественной красотой юной графини. 5 мая 1582 года новоявленная Корисанда находится в По, куда ее пригласила Екатерина Наваррская. Неожиданно появляется Генрих. Он переживает период глубокой депрессии, он устал, измучен и даже болен. Естественно, он становится объектом всеобщей заботы. Его окружают таким нежным вниманием, что он просто не может не отметить про себя ослепительную красоту Корисанды и не влюбиться в нее. «Он всегда предпочитал пышнотелых блондинок и молоденьких, едва оперившихся девушек, — пишет один из его биографов, — но великолепное платье из красного велюра, которое Мадам сестра короля обильно усыпала жемчугом для своей подруги, очень выгодно выделяло ослепительную белизну лица и рук графини». Словом, Генрих влюблен, однако он терпеливо ждет до 20 июня 1583 года, чтобы в Ажетмо заключить Корисанду в свои объятия.

Это была очень странная любовь, никогда еще не сходились столь разные люди он — живой и веселый, она — скрытная и неразговорчивая; он плюет на свой титул, она — светская дама до мозга костей. Впрочем, целых восемь лет эти два создания, даже будучи разлученными, не перестанут любить друг друга. И даже бесконечные измены Генриха (ибо он не может пропустить ни одной юбки) не нарушат их крепкого союза. Но Корисанда — всего лишь любовница, которая однако не теряет надежды стать женой. Ведь Генрих своей собственной кровью подписался под обещанием жениться на ней, когда дело зашло слишком далеко. Когда для него наступает время завоевать французское королевство, наследником которого он является, она прилагает все усилия, чтобы помочь ему в этом, продает все свои драгоценности.

Она получит хорошую компенсацию. Одержав победу, Генрих 5 ноября 1587 года бросит к ее ногам вражеские знамена. Она надеется, что он попросит ее руки. Увы, красота ее погасла, и любовь Генриха отныне не больше, чем обыкновенная признательность и нежность. Наступает время пожинать урожай славы и одновременно время великих разочарований.

Неизбежно должен наступить драматический конец. И он уже близок… В 1601 году Антуан де Граммон берет в жены молоденькую гасконку из знатного рода, по имени Луиза де Роклер, которая рожает ему сына Антуана, будущего маршала Франции. На первый взгляд, все идет довольно хорошо. Но это только на первый взгляд.

Как-то в марте 1610 года, вернувшись с охоты раньше обычного, Антуан застает Луизу за чересчур пламенной беседой с его горячо любимым кузеном, Марсельеном де Граммоном. Реакция супруга молниеносна: он собственноручно протыкает шпагой соблазнителя. Улучив момент, Луиза умудряется бежать и найти прибежище в соседнем монастыре. Увы, это не помогает, Антуан очень быстро находит ее, силой увозит из монастыря и возвращает в Бидаш. Там он бросает ее в темницу, а затем решает учинить процесс над виновными.

Для этого он собирает трибунал, состоящий из самых значительных людей в Бидаше, и приступает к разыгрыванию жуткого спектакля: на суде предстает эксгумированный труп Марсельена, который приговаривается к отсечению головы. Что сразу же приводится в исполнение. Остается Луиза! Она также приговаривается судом к казни, однако Антуан не осмеливается немедленно приступить к экзекуции. Дело в том, что отец его молодой супруги является губернатором Гаскони и занимает очень высокое положение при дворе.

Действительно, господин де Роклер, посчитав приговор слишком поспешным, обращается к Марии Медичи. Тотчас же чересчур мстительный супруг получает приказ: «Не применять ничего, что может угрожать жизни Луизы». Этот приказ Антуан получает с заметным нетерпением и принимает довольно холодно, хотя и сдержанно, советника де Гуга, который его ему передает. Но, наконец, он повинуется. По крайней мере делает вид и, уезжая в Париж, отдает приказания своей матери, возложив на нее полную ответственность за их исполнение.

Что это были за приказания, точно неизвестно. Однако 9 ноября разлетелась весть о гибели Луизы, бренные останки которой Корисанда отказалась захоронить на фамильном кладбище Граммонов. Говорят, что молодая женщина была сброшена в подземелье, где и погибла от полученных ран.

Однако эта трагедия не стала помехой для Граммонов на пути их богатства и славы. В 1649 году Бидаш принимает — и с какой помпой! — кардинала Мазарини, направляющегося на переговоры, посвященные королевской свадьбе, и предоставляет ему комнату, «всю обитую индийским кружевом, с кроватью из китайского дерева, инкрустированной черным деревом, серебром и золотом!» Остальные комнаты замка лишь немногим уступают этой.

Сегодня ничего не осталось от всех этих диковинок. В 1793 году, став национальным достоянием, Бидаш был переделан в военный госпиталь, попавший под начало одного очень нечистоплотного человека. Будучи обвиненным в нарушении своей воинской обязанности, он не стал дожидаться приговора и бросился в Бидузу.

БОЖЕНСИ Отвергнутая Алиенора

Королева Англии проклята Богом!

Алиенора Аквитанская

До этого промозглого серого дня — 21 марта 1152 года, дня, который особенно будет отмечен в Истории, замок де Боженси, с одним из самых прекрасных донжонов, который все еще возвышается над Валь-де-Луар, представлял собой лишь укрепленное сооружение, подобное всем другим, с совершенно обыкновенной историей: построен герцогами де Боженси, имеющими основные владения в Амьене, вот, собственно говоря, и все! Одним словом, он принадлежал Церкви и только этим и был примечателен. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в этот памятный день здесь состоялось совещание епископов, чье решение так дорого стоило французскому королевству.

Пока прелаты обсуждают важнейшие вопросы в прилегающей церкви, в огромном зале замка находится женщина, королева; она сидит у разожженного камина, стараясь согреться. В ожидании решения, которое должны вынести эти служители Бога. Лишь от них зависит, носить ли ей и дальше французскую корону.

Эту женщину зовут Алиенора, герцогиня Аквитанская, графиня де Пуатье и многих других земель. Супруга Людовика VII, Алиенора является королевой Франции вот уже 15 лет. В глубине души Алиенора сама толком не знает, чего она действительно хочет: сохранить за собой этот высокий титул королевы Франции, который все еще прельщает ее, или же возвратить себе свободу независимой герцогини. Свободу, к которой примешивается тайное желание избавиться от своего супруга, в котором она всегда видела лишь коронованного монаха… Впрочем, она любила его, когда молодой герцогиней, пятнадцати лет отроду, выходила за него замуж в Бордо. Тогда это был высокий светловолосый юноша, застенчивый и мягкий, который с первого взгляда безумно влюбился в нее, совершенно позабыв о том, что на первом месте в его сердце должен находиться Господь Бог. Прошло всего несколько дней после свадьбы, и смерть отца делает из него короля Людовика VII, а Алиенора с нескрываемой гордостью водружает на свою хорошенькую темноволосую головку самую красивую корону христианства.

В парижском дворце и в других местах с Божьей помощью Алиенора добивается расцвета замечательной жизни двора. Вместе с собой она взяла целую армию хорошеньких девушек, обходительных господ, и, главное, трубадуров. Целыми днями в старинном капетингском дворце происходят самые веселые ухаживания и произносятся признания в любви. Кроме того королева становится законодательницей мод.

До ее появления во дворце дамы одевались в просторные одеяния, напоминающие античную римскую тогу. Но в последнее время купцы завезли с Востока новые ткани и поведали о новых фасонах и нарядах. Быстро сориентировавшись во всех этих новшествах, Алиенора принимается за их усовершенствование. Прощайте, платья-мешки и драпировка римских консулов! Однажды утром королева появляется в совершенно новом платье из упругого шелка, облегающем ее тело до бедер и расходящемся книзу длинными фалдами. Сбоку можно увидеть большой разрез, из которого видна нижняя юбка. Рукава расширяются с локтя, а предплечье обтянуто дорогой, украшенной тканью… Само собой, новая модель произвела фурор.

Однако тут возникает настоящая проблема: все это идеально подходит обладательницам хорошей фигуры, для тех же, у кого такого богатства нет, это могло стать настоящей катастрофой. Что ж, королева постарается все уладить. Она решает подложить под платье нечто вроде плотного корсажа, позволяющего поддерживать располневшие формы дам. И Алиенора превращает Париж в столицу моды!

Это могло продолжаться десятки лет, но однажды, откликнувшись на призыв будущего Святого Бернара, король решает пойти в крестовый поход на Святую Землю, чтобы освободить могилу Христа. Алиенора узнает о его намерении взять жену с собой. Обладая живым воображением, она уже видит себя купающейся в лучах опьяняющей славы.

Начало путешествия — изнурительная дорога по разгромленной Европе до Бизанса — становится настоящим кошмаром. Однако в Бизансе они находят рай: на каждой вещи, на каждом человеке сверкает золото. Здесь Алиенора соблазняет императора Мануэля, красавца-грека, проницательного и хитрого человека, который прилагает все усилия, чтобы удержать возле себя королеву Франции.

Быть может, Алиенора и согласилась бы с такой участью, если бы она не стремилась в Антиохию. Антиохия — секретная, но истинная цель ее путешествия, так как там правит ее молодой дядя Раймон де Пуатье. Еще с детства Алиенора обожала Раймона, одного из самых привлекательных мужчин того времени. И она вновь отправляется в дорогу.

На этот раз их ждет еще больше трудностей. Сотни раз им казалось, что они гибнут в неимоверной жаре пустынь, которые им приходилось пересекать, а в горах, преследуемые турками, они попадают в смертельную ловушку… Но вот наконец и Антиохия, наконец и Раймон. Великолепные сады, оливковые леса, светлые воды, дворцы, утопающие в свежей зелени, спокойная жизнь на востоке… и глаза Раймона. Сколько в них счастья!

Со своей стороны принц Антиохии тоже сохранил воспоминания о хорошенькой девочке. Сейчас же он видит перед собой женщину, и женщину очень соблазнительную. И произошло то, что и должно было произойти: любовь воспылала между дядей и племянницей таким ярким огнем, что свет ее пламени увидели все. Скандал был неминуем. Между супругами разыгрывается страшная сцена (первая за всю их совместную жизнь), которая отдаляет Людовика от жены, но воля не оставляет короля и он отправляется в Иерусалим, чтобы исполнить свой обет.

По возвращении в Европу они останавливаются в Риме, где папа Евгений IV, наслышанный о происшествии в Антиохии, уже поджидает королевскую пару. Королю он говорит: «Лишь тот, кто умеет прощать, может надеяться быть прощенным». Королеве он говорит: «Искреннее сожаление о совершенной ошибке всегда помогает ее исправить». Мир наконец-то заключается между ними и следующую ночь Людовик проводит в спальне Алиеноры.

Однако разверзшаяся между ними пропасть только углубляется. Ничего не меняется к лучшему даже с рождением второй дочери (у Алиеноры уже была одна девочка), ибо, как говорил хроникер Гийом де Тир, нашлось немало сомневающихся в законнорожденности этого младенца: «Не представлялось возможным признать законным отпрыска этой развратной женщины». Король вынужден был дать решительный отпор интригам и сплетням, которые становились все более откровенными. Быть может, он одержал бы победу, если бы не смерть главного министра де Сюже (впрочем, королева всегда его недолюбливала), после которой и была исполнена отходная королевскому браку. Вернувшись из путешествия в Аквитанию, супружеская пара остановилась в Боженси.

Вернемся теперь в тот серый вечер в большой зал замка. После нескольких часов томительного ожидания Алиенора видит, наконец, как к ней направляется архиепископ де Санс и другой прелат в сопровождении двух баронов, самым важным из которых является Ги де Гарлянд, один из приближенных людей Людовика VII. Они пришли, чтобы сообщить Алиеноре, что участь ее решена и что отныне она больше не является королевой Франции.

«Они напустили на себя вид глубокого сожаления, — рассказывает хроникер, — ибо в глубине души сознавали, как это тяжело — потерять корону. Тем более, что бедная женщина сразу же упала без чувств с кресла, на котором она сидела, и провела следующие два часа в полном молчании. Придя в себя, она долго смотрела своими светлыми глазами на тех, кто принес ей эту страшную весть».

Действительно ли удар был столь сильным или же Алиенора решила разыграть комедию? Возможно, лишь совсем немного, ибо ее гордость и самолюбие были сильно уязвлены, когда королева узнала, что все эти ничтожные монахи и бароны осудили ее, вынесли ей приговор и отвергли ее, королеву, чьи знамена украшены гордой орлицей!..

Она не задержится здесь ни на минуту дольше. Не страшась темной ночи и сильного ветра, она со своей свитой покидает Боженси и отправляется в свой родной Пуатье, где времени зря не теряет: несколько недель спустя она станет женой Генриха Плантагенета, графа Анжуйского, своего соседа, который, правда, моложе ее на целых десять лет.

Это был брак по любви с первого взгляда, которому предстояло стать браком политическим, ибо Генрих станет несколько позже королем Англии. Этот брак будет счастливым лишь какое-то время. Потом, в своих письмах, эта отвергнутая, обманутая, притесненная, заключенная в тюрьму женщина, та, которая гордо носила когда-то имя Орлицы двух королевств, напишет: «Королева Англии проклята Богом!» При ней огромная треть Франции станет английской землей на целых три столетия. Так были посеяны первые зерна Столетней войны.

Ту, которой предстояло начать стирать разрушительные следы мини-собора в Боженси, звали Жанной д'Арк. 16 июня 1429 года Орлеанская дева в сопровождении «герцога Аленсота и всей компании, в полдень, установила трон на площади Боженси». Началась грандиозная чистка! Три дня спустя знамя, украшенное цветками лилии, прогнало, наконец, английских леопардов, так удобно расположившихся здесь в течение долгих лет. Боженси вновь приобретал вид и значимость королевского дворца.

В 1442 году Карл VII преподнес его в дар Жану Орлеанскому, графу де Дюнуа, знаменитому вояке, одному из самых близких друзей Жанны д'Арк. Это именно он построит небольшой замок, прилегающий к донжону.

Граф де Лонгвиль завещает Боженси своим потомкам, которые будут владеть им в эпоху Людовика XIV, названную Великим веком.

Вновь став королевской обителью, Боженси теряет этот статус в 1663 году, чтобы присоединиться к достоянию брата Людовика XIV, ноги которого там никогда не было. Огромные камни, толстые решетки, холодные залы и подземелья вызывали неописуемый ужас у любезного и такого нежного Монсеньора.

И только род герцогов Орлеанских, в конце концов, возвращает Боженси его подлинный вид и прилагает все усилия, чтобы сохранить красоту и величие легендарного замка.

БРИСАК Знатные сеньоры, пылкие страсти, и женщина в белом

Дорога любви вымощена плотью и кровью.

Проходящие по ней, поднимите полы ваших платьев.

Хафиз

«Это новый замок, наполовину построенный в старом замке, наполовину разрушенный» — произнес однажды герцог де Брисак, вызывая в памяти прекрасный образ высокого замка, расположенного на берегу Луары. На самом деле, в нем есть все — и стать, и красота, и величие. Это нечто вроде донжона (такие будут строить во Франции в стиле «Людовик XIII» в дальнейшем), втиснутого между средневековыми башнями. Пять этажей высоких окон, каменных креплений, фронтонов и пилястр отражают работу разных мастеров. Но это еще и пять величественных этажей, на которых отпечаталась история самой Франции, ибо это здание испокон веков являлось обителью самых знатных слуг королевства, и об этом нельзя забывать.

Подобно многим другим замкам на земле Анжу, Брисак происходил от одного из громадных каменных четырехугольников, какие любил строить Черный Сокол, неприятный тип, граф Анжуйский. Очевидно, от этой первоначальной крепости уже ничего не осталось, кроме разве что каких-нибудь камней, которым посчастливилось увидеть короля Филиппа Августа в день Вознесения в 1200 году.

Только к XV веку толстые башни Брисака гордо взмыли к небу. В это время — в 1434 году — получив наконец полную власть и практически освободившись от англичан, король Карл VII назначает на должность министра замечательного человека по имени Пьер де Брезе.

Встретив этого человека на одном из поворотов Истории, я не могла не испытать трепета, всматриваясь в его совершенный портрет. Очень редко можно столкнуться с тем случаем, когда столько самых замечательных качеств концентрируются в одном человеке. Пьер де Брезе был неустрашимым воином, настоящим богатырем, умным и дальновидным политиком, благородным сеньором в самом высоком смысле этого слова. Кроме того его честное сердце скрывалось под самой очаровательной внешностью на свете. Он был настоящим воплощением Ланселота. И чтобы эта схожесть была более полной, добавим, что на все благородные поступки Пьера де Брезе вдохновляла любовь к женщине, хотя эта женщина и являлась английской королевой.

Она была еще совсем молоденькая, эта малышка Маргарита Анжуйская, племянница Карла VII, когда 23 мая 1445 года (прошло уже 12 лет, как Брезе купил землю в Брисаке) колокола церкви Сен-Мартен де Тур возвестили о помолвке юного короля Англии, Генриха VI; однако ее красота уже была известна. Невозможно подобрать слова, чтобы описать этого четырнадцатилетнего ребенка, в котором исключительным образом сочетались элегантность и грация.

В течение зимы, во время ее пребывания при дворе ее дядюшки, короля Франции, в ожидании, когда пробьет час отправиться в Англию, Маргарита занимается тем, что вдребезги разбивает сердца мужчин. И начинает она с сердца нашего героя, де Брезе. Он носит свой рыцарский орден и участвует в турнирах. На Совете он неизменно отстаивает ее интересы как будущей королевы.

Со своей стороны, Маргариту очень волнует такая крупная победа, но это было время, когда чувства редко превосходили чисто дружеские отношения. Брезе слишком благороден и воспитан, чтобы давать выход своей любви. Итак, Маргарита повенчана: больше того, она за-

мужем. И потом, она королева, и все это вместе взятое делает для него Маргариту неприкосновенной. Когда пробьет час расставания, Брезе не проронит ни слова, но в его молчании будет скрыто столько боли и отчаяния! О том же, что почувствует в этот миг юная королева, сказать очень трудно, ибо она уже с нежностью посматривает на посла Саффолка.

Пьер и Маргарита встретятся вновь лишь спустя пятнадцать лет, когда после битвы при Таутоне — самой жестокой за время всей войны Двух Роз — Маргарита попросит во Франции убежища.

В это время королевством правит Людовик XI, но пятидесятичетырехлетний Пьер де Брезе все еще является министром. Маргарита очень изменилась: ей уже тридцать два, и добрая половина Англии ненавидит ее. Впрочем, она по-прежнему очень красива и очень скоро Брезе снова попадет под власть ее чар. На этот раз его любовь встречает ответные чувства, и он даже получает драгоценную возможность сопровождать королеву в Англию, когда, не без помощи Людовика XI, она вступает в свое мятежное королевство. Но судьба прокляла ее. Несмотря на все свое мужество, Брезе удается лишь спасти королеву и ее сына, тогда как впавший в безумие несчастный Генрих VI остается в руках группировки Йорка, людей Белой розы. Затем он увозит их во Францию. Но увы, отвергнутая королева недолго будет хранить в своем сердце чувство преданной любви. Несколько месяцев спустя, в 1465 году Пьер де Брезе будет убит в сражении при Монлери, защищая своего короля. А Брисак поменяет хозяина.

Его сыну, который появился у Пьера де Брезе от брака с Жанной дю Бек-Креспэн, было суждено стать героем довольно мрачной истории: его жена Шарлотта Французская, одна из дочерей Карла VII и Агнес Сорель, была застигнута им в очень нежном обществе, когда однажды вечером супруг неожиданно вернулся в замок. Он действовал мгновенно, сразу же убив жену и ее любовника. Вся эта трагедия разыгралась прямо на глазах их тогда еще совсем юного сына, будущего сенешаля Нормандии и супруга Дианы де Пуатье; говорят, что тень Шарлотты, облаченной во все белое, все еще бродит по ночам в темных залах замка и высоких башнях.

Видел ли когда-нибудь Людовик де Брезе призрак своей матери? Во всяком случае, пройдет не один год, прежде чем он решит жениться. Великолепная Диана никогда не будет обманывать своего супруга.

Но Диана никогда и не появится в Брисаке. Замок примет новых владельцев в 1502 году. Ими станут Коссе, потомки которых будут долго там господствовать.

Камергер короля Карла VIII, Рене де Коссе, ставший Коссе-Брисаком, человек очень умный и осторожный. После Безумной войны, он избавил своего короля от главы участников бессмысленного бунта.

Впрочем, необходимо отметить, что преданность королю всегда являлась непременным достоинством этой семьи. Так, например, когда Карл V согласится вернуть свободу Франциску I, находившемуся в мадридской тюрьме, и потребует взамен его сыновей, Рене и Шарлотта де Коссе-Брисак по собственному желанию отправятся с юными принцами, чтобы позаботиться о них. Генрих II никогда этого не забудет.

Поэтическая интермедия: дочь красавицы Анны де Коссе-Брисак и господина де Сюржера станет той самой Еленой, которой уже стареющий Ронсар посвятит следующие строки:

Но поэзия не является столь уж расхожей монетой в этой семье, где количество великих воинов (два маршала Франции) намного превышает количество писателей, исключение составляет ныне живущий герцог.

Перескочив через целое поколение, мы можем увидеть небезынтересную фигуру Карла II, а рядом с ним будущего маршала, губернатора Парижа. На этот раз речь идет об отказе повиноваться королю, который несмотря на то, что был избран своим предшественником Генрихом III, являлся протестантом, а потому не мог быть уважаем Коссе-Брисаком. Однако это был очень умный человек и у него хватило мужества, после того, как он убедил себя сам, убедить своих товарищей дать дорогу в столицу королю, только что обращенному в другую веру, чем и был положен конец одному из самых кровавых периодов за всю историю Франции. После чего, купаясь в лучах славы, он отправился на свои земли, чтобы привести в надлежащий вид свой старый Брисак.

Это дело он поручает Жаку Корбино, который сразу же принимается за дело и возводит жилой корпус. Но в 1621 году маршал умирает и работа останавливается. Брисак остается почти прежним, таким, каким он был всегда.

В XVIII веке седьмой герцог Брисак становится маршалом Франции, совершив немало героических поступков. Но остановим наше внимание на его сыне, Луи-Эркюле, на долю которого выпала прекрасная и трагическая любовь, любовь, достойная короля… любовь к госпоже дю Барри.

В те времена красавица графиня была всего-навсего свеженькой фавориткой; ее трехэтажные апартаменты в версальском дворце соседствовали с квартирой полковника по имени Луи-Эркюль. Из этого соседства родилась дружба. Любопытно, как умели хозяева этого замка порождать дружбу, из которой потом возникала любовь.

Дружба продолжалась. Она даже устояла перед опалой графини. После смерти Людовика XV она была принуждена удалиться сначала в аббатство де Понт-о-Дам, затем ей позволили перебраться в маленький замок Сен-Врен, где она могла изредка принимать своих друзей. Но друзья бывали слишком редко, они не хотели рисковать своей репутацией, навещая опальную графиню. Луи-Эркюль ничего не боится. Он наносит визит за визитом госпоже дю Барри, а когда та переезжает, наконец, в свой дорогой замок Лувесьен, он и там становится постоянным посетителем.

В 1780 году смерть отца делает его восьмым герцогом, и король назначает его на должность губернатора Парижа. Только тогда он заявляет своим двум старым друзьям о той нежной страсти, которую давно уже испытывает к графине. И тот факт, что он на целых двадцать лет старше госпожи дю Барри, не является для него помехой.

Сначала они всячески стараются скрыть свою любовь, но мало-помалу им надоедает прятать свои чувства, и двух любовников уже все видят вместе. Так, например, графиня, приезжая в Париж, открыто останавливается только у своего друга, на улице де Гренель.

Их любовь росла день ото дня, словно они предчувствовали свой близкий конец.

Он наступит вместе с Революцией. В 1792 году в Версале мятежниками будет убит герцог де Брисак. Ему отрубят голову, которую отправят в Лувесьен, чтобы бросить к ногам госпожи дю Барри. Она переживет своего возлюбленного лишь на несколько месяцев и закончит свои дни, как и многие другие, на эшафоте.

Замок Брисак сильно пострадает от Революции и ему придется ждать лучших времен долгие годы, находясь в полном запустении. Эти времена настанут лишь к середине XIX столетия, когда маркизой де Брисак станет богатейшая Жанна Сэй, принадлежащая к семье производителей сахара. Она примется за восстановление старого замка с необычайной заботой и вниманием. Ее дети продолжат начатые ею работы, чтобы под ласковым небом Франции Брисак оставался верным самому себе, своему великому прошлому и тому прекрасному воспоминанию, которое хранили о нем все те, кто так его любил…

ВАЛАНСЕ Странный инфант Фердинанд, образцовый пленник

Принимать у себя трех знаменитых персонажей с единственной целью — их позабавить — вполне отражает национальный характер, равно как и характер людей вашего ранга.

Наполеон Талейрану

9 мая 1808 года в Байонне император Наполеон I написал своему министру иностранных дел господину Талейрану письмо следующего содержания: ...