Дарси Коутс Крейвен Мэнор. Хранитель призраков

Darcy Coates

CRAVEN MANOR

Originally published in the United States by Poisoned Pen Press, an imprint of Sourcebooks, LLC

www.sourcebooks.com.

Печатается с разрешения издательства Sourcebooks, LLC и литературного агентства Nova Littera SIA.

Перевод с английского Елены Бойченко

Copyright © 2017, 2020 by Darcy Coates.

© Е. Бойченко, перевод на русский язык, 2021

© Издательство «АСТ», 2021

Глава 1

ДЭНИЕЛ ШЕЛ ПО ХОЛЛУ, шаркая по ковровой дорожке изношенными башмаками, из которых торчали нитки. Он с грустью посмотрел на свои ноги и повернул за угол, направляясь в квартиру двоюродного брата.

Шестиэтажный многоквартирный дом крайне нуждался в ремонте. Стены, когда-то выкрашенные в белый цвет, облезли, пожелтели и были покрыты серыми разводами и пятнами. Из четырех лампочек в холле горело только две. Дэниел сомневался, что это место выглядело привлекательным даже в лучшие времена, но к тому времени, когда он переехал сюда, оно превратилось в пристанище для безработных, для тех, кто доживал последние дни, и тех, кому было некуда податься.

Дом для отчаявшихся. Он повел плечами. Целый день он мыл полы в туалетных комнатах казино, и теперь у него болела спина. Это была разовая работа. По утрам Дэниел тратил почти все время на поиски хоть какого-нибудь заработка. Он обращался по всем висевшим снаружи объявлениям «Требуются…», какой бы непривлекательной не казалась работа. Когда денег почти не оставалось, он шел в район красных фонарей в поисках подработки. Обычно его нанимали на несколько часов, чтобы убраться в ночном клубе, пабе или недорогом отеле. Оплата, конечно, была значительно ниже минимальной зарплаты, но выбирать ему не приходилось.

– Дэниел! Дэниел! – из-за двери одной из комнат выглянула маленькая морщинистая старушка и помахала ему.

Она была одета, но, похоже, забыла снять ночной чепчик. За толстыми стеклами массивных очков моргали прищуренные глаза. Старушка протягивала ему фарфоровое блюдо.

– Дэниел, я испекла печенье. Попробуй!

При виде соседки часть усталости Дэниела улетучилась.

– Спасибо, миссис Киршнер. Вы так добры.

Ростом она едва доходила ему до пояса, но, от его слов, казалось, чуть вытянулась.

– Испекла специально для тебя, Дэниел. Молодому человеку, как ты, нужно больше кушать.

Дэниел взял коричневое печеньице с блюда – жесткое и суховатое, – но он был голоден и быстро сжевал его.

– Вкусно. Один из ваших рецептов?

– Да, да, – старушка поправила очки и заулыбалась. – Обычно я пеку их с клюквой, но… но не сегодня.

– Ясно, – у Дэниела упало сердце.

Он взглянул на квартирку за ее спиной. Серый кот Алонзо мирно спал на подоконнике. Занавесок на окне не было, и свет, приникая через стекло, отбрасывал блики по всей скудно обставленной комнате. Дэниел был готов поклясться, что, когда она въехала, мебели было больше. Чашка чая стояла на полу рядом со стулом. Напиток был темного цвета, хотя он знал, что она любит чай с молоком.

– Хм, миссис Киршнер, у вас все в порядке? Я имею в виду, как вы справляетесь? На все хватает?

– Не волнуйся, Дэниел, – она похлопала его по груди. У нее были маленькие руки с изуродованными артритом суставами, но она продолжала улыбаться. – Мы в порядке. Я позвоню дочери, если что. И на следующей неделе она пришлет деньги.

Сегодня вторник. Неделя – это слишком долго. И она никогда не звонит дочери – только если уж совсем дойдет до ручки… Дэниел сунул руку в карман и достал двадцать долларов, которые заработал уборкой туалетов. Он хотел потратить их на сегодняшний ужин и завтрашний обед, но решил, что не так уж и голоден.

– Вот, возьмите. Это немного, но поможет продержаться до следующей недели.

– Ох, – она цокнула языком и попыталась вернуть банкноту. – Нет-нет, это деньги Дэниела.

– Действительно, – засмеялся он и сунул банкноту в передний карман ее кардигана прежде, чем она снова успела возразить. – Это плата за печенье, которое вы печете для меня. Берегите себя, миссис Киршнер.

– Хороший мальчик, хороший мальчик, – пробормотала она и снова протянула ему блюдо. – Бери еще.

– Спасибо, – он взял еще одно печенье и помахал ей, когда она зашла к себе. Дверь закрылась, но он услышал, как она поет колыбельную своему коту. Голос ее звучал счастливо.

Дэниел жевал печенье и, откинув голову, смотрел на низкий потолок, весь в разводах. Дальше по коридору заплакал ребенок. Этажом ниже спорили двое мужчин. В конце коридора горел свет – одна из двух оставшихся рабочих лампочек шипела и мигала.

Дом для отчаявшихся…

Он выдохнул через нос и направился к квартире кузена. Можно считать, что он уже поужинал – печеньем. Если повезет, то, может, ему и завтра удастся найти работу по уборке и заработать немного наличных. Или – хотя он уж и не смел слишком сильно надеяться – вдруг он получит место там, где оставил отклики на объявления.

Работы в городе почти не было. Каждый раз, когда он являлся на собеседование, ему приходилось сидеть рядом как минимум с двадцатью другими кандидатами, ожидавшими своей очереди. К тому же он не мог похвастаться опытом, у него не было квалификации и не было машины. Для передвижения по городу ему вполне хватало велосипеда, но работодатели считали, что его транспорт должен быть более надежным.

Словно «уловка-22»: если бы он мог выбраться из города, появилось бы больше шансов найти работу, но тогда ему было бы негде жить. Дэниелу и так повезло с крышей над головой. Его приютил двоюродный брат Кайл – «пока он не встанет на ноги». Ровно шесть месяцев назад.

На двери их квартиры № 616 висели две бронзовые цифры – «1» и «6». Одной цифры не хватало, но всем было наплевать. Дэниел вытер ноги о коврик снаружи, пока вставлял ключ в замок. Дверь со скрипом открылась, и Дэниел чуть не наступил на белый конверт, валяющийся на покрытом линолеумом полу.

– Дэн, это ты?

Голос звучал из гостиной, сливаясь со взрывами и артиллерийской пальбой из видеоигры Кайла.

Дэниел наклонился, чтобы поднять конверт.

– Да, я. Не думал, что ты дома.

– Босс ушел рано. И я решил, что тоже могу, – раздался взрыв, затем механический звонок, означавший, что Кайл проиграл. – Черт, – громко выругался он.

Конверт был из плотной, а не тонкой бумаги, на какой обычно приходили счета. Адрес не указан, но на лицевой стороне ровным почерком было написано имя Дэниела. Он перевернул конверт. Обратного адреса тоже не было.

Приставка проиграла вступление, возвестив о новом раунде. Дэниел закрыл за собой дверь и прошел в крошечную кухню, внимательно разглядывая конверт. В раковине громоздились тарелки и кастрюли с липкими остатками риса. Дэниел включил краны, чтобы замочить грязную посуду и приподнял незапечатанный клапан конверта.

Он никогда не получал писем – и уж тем более писем, написанных от руки на плотной бумаге. Сначала оназапаниковал, подумав про уведомление о выселении, но это не имело смысла: квартира была оформлена на имя Кайла. Кроме того, их домовладелец не стал бы тратить деньги на такую неприлично роскошную бумагу. Он вытащил лист из конверта и развернул его.

Короткое письмо, написанное аккуратным почерком с завитушками. Строки были безупречно ровными, слова смотрелись крошечными темными пятнами, которые, казалось, окутаны белым пространством. Дэниел прочитал его дважды, и лишь тогда понял, о чем идет речь.

«Мистер Дэниел Кейн,

Я хотел бы предложить вам работу садовника в усадьбе Крейвен Мэнор^[1]. Приступать следует немедленно.

Пройдите по улице Тилбрук-стрит до развилки у сухого дуба. Затем поверните направо, и через две мили по прямой вы окажетесь на месте.

Жду вашего прямого ответа,

Бран»

Дэниел перевернул лист. На обратной стороне было пусто. Это что? Шутка такая? Ничего не понимаю. Уже несколько месяцев он в отчаянии ждал предложения о работе, но письмо было настолько странным, что он и представить не мог, что оно сделано всерьез. Кто пишет вместо адреса какие-то указания, как добраться до места? И почему именно меня выбрали в садовники? У меня и опыта-то нет.

Тут он немного лукавил. Дэниел любил заниматься садом, когда жил у бабушки, пока та не умерла. По выходным они по несколько часов проводили в саду за домом – пололи, обрезали ветки, ухаживали за растениями. Там он чувствовал себя спокойно, в безопасности.

Вокруг многоквартирного дома не было никакой растительности. Когда-то у тротуара росло одно-единственное дерево, но теперь от него остался только пенек. Иногда он за целый день не видел вокруг никакой зелени, кроме водорослей в канализации или одинокого сорняка, прибивающегося из трещины в тротуаре. Поэтому предложение о работе в саду звучало как сказка.

Навряд ли это настоящее предложение. Такого просто не может быть. Чей-то глупый розыгрыш.

Вода уже текла через край кастрюль, поэтому он закрыл кран и двинулся в гостиную. Кайл сидел на заляпанном пятнами диване, наклонившись вперед и уставившись в экран телевизора, и его, по-видимому, нисколько не волновало, что он сидит на каком-то пятне. Его герой бежал через заброшенный склад, обстреливая всех выскакивающих перед ним вражеских пехотинцев и время от времени швыряя гранаты. Дэниел кашлянул, но Кайл не отреагировал, поэтому он оперся ноющей спиной о стену и стал ждать, пока его кузен закончит очередной раунд.

Трудно было поверить, что в колледже Кайл играл в футбол. Тогда он был популярным парнем, с рельефной мускулатурой и волосами такого же бронзового оттенка, как у Дэниела. Но в футболе он не преуспел, карьеру на этом не сделал и, в конечном итоге, устроился на работу в строительную бригаду. Дэниел знал, что у него тяжелая работа, но газированные напитки и жирная еда на вынос делали свое дело и постепенно портили его фигуру. Ткань черной футболки, плотно обтянувшей живот, была покрыта слоем мелких опилок. Кроме того, щеки и затылок понемногу заплывали жирком. Закусив нижнюю губу, он совершил еще один маневр со своим героем и уничтожил еще одного снайпера. Прозвучал сигнал, означавший конец игры. Команда Кайла победила, он издал радостный клич и откинулся на спинку дивана.

– Привет, – сказал Дэниел и показал ему лист бумаги. – Это ты оставил?

– Что за хрень? – Кайл покосился на страницу, но даже не приподнялся с дивана, чтобы получше рассмотреть письмо. – Ты наконец нашел работу?

– Нет… я хотел сказать, я…

– А я как раз хотел поговорить с тобой об этом. Нам придется потесниться и поселить еще одного жильца, – Кайл почесал щетину и отложил пульт в сторону. – Я знаю, ты вносишь свою долю за аренду, но коммуналка в следующем месяце подорожает, и той суммы, что ты даешь, просто не хватит. Я уже поговорил с одним челом с работы. Думаю, он согласится.

– Эээ, – Дэниел почувствовал знакомое ощущение, будто его желудок сжимается, и слегка скользнул вниз по стене. – Но у нас всего две спальни…

– Точно, поэтому ему придется поселиться в твоей. Мне нужен полноценный отдых, чтобы меня никто не беспокоил. Ведь я рано ухожу на работу.

Кайл редко выходил из дома раньше девяти, но Дэниел решил не развивать эту тему.

– Но в моей комнате почти нет места, и вторая кровать навряд ли поместится.

– У тебя есть работа? Сможешь платить больше? – Кайл оттопырил нижнюю губу и приподнял брови. – Потому что, если не сможешь, мы оба окажемся на улице.

– Понимаю. Ну что ж, если нам нужен третий жилец… выбора у нас особо нет, – Дэниел потер рукой спину и шею и пожал плечами. – Может, поменяемся комнатами? В твоей больше места, там легко встанут две кровати, а ты поселишься в моей.

– Извини, брат, – он снова взялся за пульт и начал выбор параметров для новой игры. – Ты же знаешь, что у меня слишком много вещей – куда я их дену в такой тесноте. Слушай, лучше принеси мне выпить из холодильника по дороге, окей?

Дэниел послушно достал жестянку с напитком, бросил ее Кайлу, а затем выскользнул из квартиры. Его сердце стучало, ладони вспотели. Мысль о том, что он снова может оказаться на улице, начнет попрошайничать, копаться в мусорных баках в поисках еды, как раньше, перед тем, как Кайл нашел его, вызвала у него тошноту с металлическим привкусом во рту.

Он стоял на коврике, прислушиваясь к крикам плачущего ребенка, эхом разносившимся по коридору. Свет мигал, и каждая его вспышка, казалось, била по натянутым нервам.

Он провел большим пальцем по прохладной бумаге, ощущая ее текстуру и плотность. Навряд ли бы Кайл стал так шутить – слишком сложно и странно для него. Его кузен предпочитал что-нибудь более грубое и громкое. Например, подбросить петарды в кровать Дэниела в три часа утра. Его простыни так и остались подпаленными.

Но кто еще мог оставить эту записку? Точно не миссис Киршнер. Она слишком добрая, да и почерк у нее не такой аккуратный. А в этом доме навряд ли кто-то еще знает мою фамилию.

Дэниел задумчиво сворачивал и разворачивал письмо. Движения его были резкими и точными. Он пробормотал: «Предлагаю вам работу садовника…»

Вопли ребенка наконец перешли в икоту. Дэниел сунул письмо в карман джинсов и сбежал вниз по лестнице в холл, где хранил велосипед. Приближалось время ужина, но солнце не сядет еще пару часов, так что у него есть время хотя бы проверить, на самом ли деле существует эта усадьба.

Он жил в доме для отчаявшихся людей, а отчаявшимся людям выбирать не приходится.

Глава 2

ДАНИЭЛ МЧАЛСЯ НА ВЕЛОСИПЕДЕ, слегка наклонившись вперед, наслаждаясь прохладным ветерком, что обдувал его лицо и ерошил волосы. Уезжая из города, он любил крутить педали быстро-быстро, легко преодолевая подъемы и спуски. Если ему удавалось найти правильный угол, казалось, что он летит.

Окруженный птичьим щебетом, он свернул на Тилбрук-стрит, следуя инструкциям в записке, и оказался в незнакомой местности. Время от времени он проезжал мимо фермерских домов и съездов с основной дороги, но никаких машин видно не было, и ничто не нарушало тишину раннего вечера. Он уезжал все дальше и дальше от построек и, наконец, оказался в окружении только толстых сосен, увитых стеблями лиан. Доехав до конца извилистой дороги, он увидел большой давно засохший дуб, ветви которого напоминали искривленные пальцы, как будто тянувшиеся к Дэниелу. Он немного запыхался, сбавил скорость и, приблизившись к дубу, остановился в его тени.

У дуба дорога делала резкий поворот налево, как будто натыкаясь на препятствие и огибая его. В письме было сказано повернуть направо. Даниель внимательно осмотрелся, но не увидел ни малейших признаков ни дороги, ни тропы – только густая, почти непролазная растительность.

Видимо, все-таки розыгрыш. Он повернулся, чтобы убедиться, что за ним никто не крадется, волосы на руках встали дыбом от беспокойства. Нетрудно было представить себе преступный картель, который заманивает отчаявшегося молодого человека без друзей на какую-то заброшенную дорогу, пообещав работу, только чтобы тюкнуть его по темечку кирпичом и извлечь почки. Дэниел знал, что человеческие органы очень ценятся на черном рынке – он даже изучил этот вопрос, когда ему было совсем тошно.

Но грязная тропа была пустой, и, насколько он видел, никто не притаился в обрамлявших тропу пышных кустах. Он слез с велосипеда и, оставаясь настороже, подошел ближе к дереву.

Ствол дерева был покрыт надписями, нацарапанными и вырезанными детьми и подростками. Некоторые послания выглядели довольно старыми и наверняка были старше Дэниела. Новых рисунков не наблюдалось. Все надписи, в основном, представляли собой общеизвестное уравнение с инициалами, между которыми стоял «плюсик», а после знака «равно» красовалось сердечко. Одна оказалась попыткой зарифмовать фразу, которую прервали на середине. А еще одна просто гласила «Усадьба Крейвен Мэнор» с крошечной стрелкой, указывающей направо.

Дэниел повернул. Тропа меж деревьями так и не появилась. Солнце опускалось все ниже, и теперь, когда он больше не крутил педали, ему стало холодно. Разворачивайся. Иди домой.

Он представил себе, что ждет его вечером. Ему придется лежать в постели без сна, голодному и разочарованному, и слушать, как Кайл играет в свою игрушку. Он сильно устал, но боль в мышцах не даст ему быстро уснуть. Дэниел скривился.

Придерживая велосипед за руль, он дошагал до участка с развилкой, где деревья и лианы росли так же густо. Приблизившись, он увидел несколько контуров серых камней, вросших в землю. Он поскреб ботинком по одному из них, чтобы счистить грязь, и обнаружил, что это плоские каменные плиты. Глянув вперед, он обнаружил некое подобие тропы из этих плит, ведущей в лес. Некоторые торчали из земли под странными углами, видимо, вывернутые корнями деревьев. Остальные были утоплены глубоко в почву, так что их почти не было видно. Он подозревал, что есть и другие, скрытые из виду.

«Ну, надо же». Дэниел бросил последний взгляд за спину, чтобы убедиться, что его никто не собирается похищать, затем поднял велосипед и перенес его над массивными корнями дуба.

Он подумал, что ему не показалось, будто воздух становится холоднее. Лес стал довольно густым, и зеленая листва почти не пропускала свет, а на ветках висели капли воды, которые падали ему за шиворот, если он случайно задевал их, и заставляли его вздрагивать.

Тропа хаотично петляла. В некоторых местах каменные плиты были расколоты проросшими сквозь них деревьями, образовавшими живописные группки. Дэниел не раз терял тропу, и ему приходилось некоторые время искать, где она продолжается. Ему не понравилось, что тропа так запущена. Он предположил, что, возможно, есть еще одна дорога, которая ведет к усадьбе с другой стороны, и что владелец дома просто указал ему наиболее короткий, но давно заброшенный путь. Тем не менее, он чувствовал себя уязвимым. Птичьи крики казались искаженными, а деревья действовали на него угнетающе. Их стволы были настолько толстыми, что ему навряд ли бы удалось обхватить их руками.

Тропа пошла вверх, и Дэниел подумал оставить велосипед здесь, чтобы забрать его на обратном пути, но потом испугался, что потеряет его в лесу, и продолжал сжимать руль липкими пальцами. Лианы и ветки цеплялись за колеса, а тропа была такой неровной, что ему часто приходилось тащить велосипед.

Когда лес, наконец, расступился, Дэниел уже задыхался от усталости. На землю опускались сумерки, и предметы вокруг расплывались и меняли цвет. И без того уставшие мышцы болели от напряжения, но он все равно не смог сдержать улыбку, когда наткнулся на массивные железные ворота, преграждающие путь.

То есть, усадьба настоящая. Значит ли это, что и предложение о работе тоже не шутка? Впервые за несколько месяцев внутри него вспыхнула искра надежды. Затем он подошел ближе к воротам и снова впал в смятение, которое подействовало как холодный душ.

Перед ним возвышалась массивная железная конструкция с рядами жутких шипов наверху, которая выглядела невероятно старой и была покрыта толстым слоем ржавчины. Сквозь нее проросли лианы, обнимающие ржавые прутья. Часть конструкции разъело полностью, и она упала на землю, образовав небольшую брешь, через которую Дэниел смог войти. На небольшом расстоянии он, наконец, увидел дом, скрытый разросшимися деревьями с переплетенными ветвями. Ему удалось разглядеть темную крышу, выделявшуюся на фоне угасающего света.

Должно быть, это то самое место? Хотя ворота выглядят древними. На металлической планке, проходящей по центру ворот, были начертаны слова. Дэниел смахнул грязь и прочитал название – «Крейвен Мэнор».

Он все еще тешил себя надеждой, что пришел к дому с заброшенных дальних подступов. И не имело значения, что ворота в таком запущенном состоянии – почти на грани разрушения, – ведь никто и никогда не заходил на эту часть территории. А если судить по буйно разросшимся деревьям, то, видимо, и в этом углу тоже давно никто не бывал.

Странно, что мне дали инструкции следовать этим маршрутом. Даже если этот путь короче, найти усадьбу практически невозможно.

Зазор в воротах был достаточно широк, чтобы протиснуться внутрь, но выбраться будет непросто. Он колебался, думая, стоит ли идти дальше – воображение рисовало картины, как его преследуют злобные сторожевые псы, и слюна летит из их пастей, когда они впиваются клыками в его лодыжки. Но он стиснул зубы.

Отчаявшимся не приходится привередничать.

Он прислонил велосипед к воротам и поднял ногу, просунул ее в щель и ступил на камень уже во дворе усадьбы. Дэниелу пришлось прижаться к ржавому металлу, когда он протискивался между створками, изо всех сил стараясь не порвать одежду, хотя руки его уже стали черными от грязи. Он бы не удивился, если б узнал, что к воротам не прикасались более века. Во всяком случае, так они и выглядели.

Он зацепился ногой за стебель лианы, споткнулся, но схватился за дерево и устоял. С наступлением темноты видимость уменьшалась, и Дэниел начал нервничать, представляя, как ему придется добираться в темноте домой. Но в письме говорилось, что они хотят, чтобы он немедленно приступил к работе. Да, садовник им требовался немедленно. Если он откажется и уйдет, владелец может подумать, что ему не нужна эта работа, и предложит ее кому-нибудь другому.

В стенах усадьбы тропа из каменных плит сохранилась лучше, но и здесь сорняки заглушили пространство между камнями. Растения расползлись за пределы своих границ неконтролируемыми клубами, борясь за пространство. Мертвых деревьев было почти столько же, сколько живых, хотя многие рухнули и медленно превращались в компост, благодаря работе крошечных насекомых. На пути к дому Дэниелу пришлось перелезть через несколько больших поваленных стволов.

Неожиданно раздался глубокий, продолжительный тоскливый крик, напугавший Дэниела. На дереве возле дома сидела стая ворон, похоже, наблюдая за зданием. Двое из них обратились в бегство, когда Дэниел прошел под ними. Их массивные крылья засвистели, рассекая воздух. Он смотрел, как они уносятся прочь, а в их шелковисто-черных перьях отражается угасающий свет заката.

Затем он повернулся к дому, и последняя искорка теплившейся надежды, которую он так лелеял, погасла.

Особняк представлял собой большое трехэтажное здание, которое, казалось, вырывалось из-под земли, словно чудовище. Оно состояло из множества беспорядочных выступов и неровных карнизов. На фасадной стороне чернело более двух десятков окон, и стояло крыльцо из трех широких каменных ступеней, ведущих к деревянной двустворчатой двери в виде арки. Над крыльцом был сооружен навес, покоящийся на столбах, под которым могло легко укрыться человек двадцать. Все камни были старые, истертые и покрытые пятнами серо-зеленого лишайника. Рядом со зданием возвышалась башня, по высоте равная самой высокой точке крыши.

Дэниел оглянулся, как будто он проскочил мимо настоящего дома, но нет. Размеры здания пугали, а замысловатая черная каменная кладка действовала на нервы, но что еще хуже – весь дом находился в плачевном состоянии. Стекла в окнах были либо в трещинах, либо разбиты. Каменные стены покрыты сколами, пятнами и потеками от дождей. Крыша из темного сланца выглядела рваной в тех местах, где отвалилась черепица. Дом не ремонтировали, наверное, несколько десятков лет. Одна половина большой двустворчатой двери стояла открытой, но света внутри здания видно не было.

Когда Дэниел поднимался по истертым ступеням к входной двери, мертвые листья хрустели под его ногами. Дом был явно заброшен. Дэниел стоял и дрожал на верхней ступени, задаваясь вопросом, был ли он первым человеком, кто взошел на эти ступени за несколько десятилетий.

Кому принадлежит этот особняк? И почему они так запустили его?

Он подошел к двери. Одна из массивных деревянных створок была приоткрыта, словно приглашая его в холл. Нервы и любопытство Дэниела на мгновение вступили в схватку, но любопытство победило. Он прижал руки к бокам, наклонился вперед и заглянул внутрь.

Холл был огромным. Вдоль стен тянулось не менее двадцати дверей. В конце холла располагалась великолепная лестница, ведущая на второй и третий этажи. По центру лежал ковер, который выглядел даже более истертым, чем дорожки в многоквартирном доме Дэниела.

Вокруг камина, встроенного в стену справа, стояло четыре старых колченогих стула, хотя было совершенно очевидно, что камин давным-давно не разжигали. Дрова, сложенные рядом на подставке, были сухими и готовыми к топке, но на них лежал толстый слой пыли, как и на всем остальном.

Через входную дверь и разбитые окна залетали листья и пыль, разбегаясь по полу и нарастая сугробами по углам.

Что-то здесь не так. Уходи. Он стоял на пороге, подняв одну руку, как будто упираясь ею в открытую дверь, но все равно не хотел прикасаться к чему-нибудь еще в этом доме. Здесь никто не живет. Уже очень давно. Не задерживайся.

Дэниел уже собирался развернуться и уйти, но взгляд его упал на светлый предмет. В нескольких шагах от него, среди листьев и грязи, лежал конверт, положенный там, по-видимому, с единственной целью – чтобы его увидели, находясь у входной двери. Это был точно такой же конверт, как Дэниел получил в квартире, вплоть до элегантной надписи на лицевой стороне «Для Дэниела».

Глава 3

РАЗВОРАЧИВАЙСЯ И УХОДИ. Здесь что-то не так. Убирайся, пока еще можешь.

Дэниел нерешительно шагнул в холл, не отрывая глаз от белоснежного конверта с его именем, который отчетливо выделялся на окружающем коричнево-черном фоне.

Все, что здесь происходит, как минимум, странно. Не будь дураком. Разворачивайся и уходи!

Под ногами хрустнули листья. Дэниел облизнул пересохшие губы. Сердце колотилось от напряжения, но он не мог уйти просто так, не посмотрев, что в конверте. Обманчиво безобидный, он лежал в пяти шагах от двери, тихо ожидая его. Приближаясь к нему, Дэниел чувствовал, будто он падает в глубокую черную бездну. Свет едва проникал внутрь, и удаляясь от двери он с каждым шагом все больше погружался во тьму. Он протянул руку к конверту. На нем не лежала пыль в отличие от пола, мебели и массивной люстры над головой. Значит оставили его совсем недавно.

Дэниел поднял конверт и ощутил, что он тяжелее записки, оставленной в его квартире. Он бросил последний настороженный взгляд на дверь, немного опасаясь, что она захлопнется, и он не сможет выйти. Затем приподнял незапечатанный клапан и заглянул внутрь.

В конверте было письмо и два плоских круглых предмета. Сначала Дэниел вынул записку на двух листах. Как и в случае с приглашением в Крейвен Мэнор, первое сообщение было кратким и написано мелким почерком.

«Г-н Кейн,

В ваши обязанности входит поддержание чистоты и уход за склепом, а также, по мере возможностей, восстановление сада. Если вам понадобится что-либо из материалов или инструментов, положите записку с перечнем необходимых предметов на каминной полке в холле. Если вы захотите остаться здесь, вы можете занять дом садовника в дальнем углу сада. Оплата происходит еженедельно, при условии, что вы будете хорошо работать.

Бран»

Оплата еженедельно… На дне конверта позвякивали два кругляша. Дэниел положил их на ладонь. Это были монеты, но таких монет Дэниел никогда не видел. Они были размером с чернослив и довольно тяжелые. На аверсе красовался фамильный герб. Он подумал, что они, возможно, золотые. Это что, мое вознаграждение?

За первым листом бумаги тихо шелестел второй. Дэниел расправил его, чтобы прочитать.

«Правила:

– Посторонним вход на территорию запрещен.

– Не входите в башню.

– Не выходите из коттеджа садовника между полуночью и рассветом. Задергивайте шторы.

– Держите дверь запертой. Если слышите стук, не отвечайте».

«Окей». Слово прозвучало почти шепотом. Дэниел аккуратно сложил листы и сунул их обратно в конверт. «Да, нет, не стоило и мечтать».

Он, конечно, был в отчаянии, но пока в своем уме. Заброшенный дом, письма и зловещие правила – все смешалось и беспорядочно бурлило, оформляясь в одну простую мысль: «Нет, это все не для меня». Он поступил безрассудно, когда решил проследовать по заросшей тропе к тому, что, как он теперь подозревал, и было парадным входом в усадьбу. Еще большим безрассудством было входить в заброшенное здание только потому, что он увидел записку со своим именем. Согласиться работать здесь садовником фактически означало бы внести себя в список пропавших без вести.

По зданию эхом разнесся скребущий звук. Казалось, он шел с одного из верхних этажей и звучал так гулко, так раскатисто, что Дэниел отпрянул. Он ждал, что наверху лестницы появится нечто или некто, но темные, покрытые паутиной верхние залы оставались пустыми.

Может, животное? Через разбитые окна могли проникнуть те же вороны. Он был почти уверен, что он здесь один, но нервы его были на пределе, и ему не хотелось задерживаться, чтобы убедиться в обратном.

В левой руке у него все еще были зажаты монеты. На эти деньги можно купить еды сегодня вечером, и, наверное, питаться еще несколько дней. Но он не был вором и не хотел неприятностей. Он сбросил монеты обратно в конверт, а конверт положил туда же, где и нашел – на мраморный пол, покрытый сухими листьями. Затем он попятился к открытой входной двери, непрерывно осматривая холл и верхние залы, пока не вышел.

На дереве у входа в дом осталась одна огромная ворона. Она выглядела совсем старой: перья приобрели пыльно-серый оттенок, движения стали медленными. Но, когда Дэниел сбегал по широким стертым ступеням перед домом, она наблюдала за ним, как хищник за добычей.

Дэниел двинулся в заросший сад, когда уже исчезли последние блики дневного света и опустилась ночь. В темноте он растерялся и не мог вспомнить дорогу к воротам. Из земли там и тут торчали плиты, но, казалось, они вели в разные стороны. Он выбрал одну из троп, молясь о том, чтобы выбор был верным, и протиснулся меж двух колючих кустов в поисках выхода.

За спиной у него стоял дом и, казалось, наблюдал за ним. Так много окон, и все – черные, холодные. Если бы внутри действительно кто-то жил, они бы, наверное, наблюдали за ним, скрытые в полной тьме, окруженные паутиной и пылью.

Сама мысль казалась смешной. Ну кто бы смог жить в этом месте, когда оно в таком ужасном состоянии. Но тогда кто послал письмо? Почему они хотят восстановить сад?

В инструкциях упоминался склеп, но Дэниел не заметил ничего подобного, пытаясь найти выход. Сооружение либо скрывалось за домом, либо так оплетено растениями, что его почти невозможно обнаружить. Он продолжал продвигаться вперед и наткнулся на небольшую поляну. Вокруг пустой купели для птиц стояли мраморные статуи, покрытые водяными разводами, которые создали у Дэниела впечатление, что камень плачет. Скульптуры изображали женщин, кентавров и минотавров, поднимающихся из треснувших столбов, головы подняты к небу, а челюсти раскрыты в безмолвных криках. Дэниел старался не смотреть на них.

Он помнил, что, когда шел в усадьбу, никаких скульптур по дороге не видел. Он судорожно провел руками по волосам, пытаясь избавиться от нарастающей паники.

Вдруг раздался громкий шорох крыльев, Дэниел вскрикнул и споткнулся об одну из статуй. Он схватился за камень и отпрянул от темной фигуры, возвышавшейся над ним.

Над головой пролетела стая ворон. Это их крылья производили громкие звуки – слишком громкие для птиц. Но они улетели в считаные секунды. Дэниел судорожно сглотнул, выдохнул и ослабил хватку. Он держался за статую гречанки, льющей воду из кувшина, одежда ее немного соскользнула с плеча, обнажив изящное тело. В изгибах статуи скопилась грязь, окрасив их в темные цвета… особенно вокруг глаз, и она выглядела так, будто плакала.

Когда Дэниел отошел от нее, в груди у него что-то болезненно сжалось, а сердце стучало, как ненормальное. И тут он увидел высокий каменный забор между двумя деревьями. Он двинулся налево, обогнул колючие кусты, прошел мимо высохшего фонтанчика. Заросли были густыми, и на его пути возникла металлическая преграда. Он перелез через нее, услышав, как застонал от напряжения металл, затем перевалился на другую сторону. Впереди наконец замаячили ворота, и его охватило облегчение, согревая и заставляя спешить.

Остальную часть пути до ворот он бежал, перепрыгивая через растения, и даже не обратил внимания, как зацепился рубашкой за мертвую ветку, которая проделала дыру в рукаве. Он добрался до железных ворот и протиснулся сквозь узкую щель. Велосипед ждал его там, где он его и оставил. Дэниел закинул его на плечо, нисколько не переживая о том, как устало его тело.

Он бросил последний взгляд на Крейвен Мэнор. Деревья скрывали все, кроме рваной крыши из темного сланца и части башни. На секунду ему показалось, что в окне башни что-то двигалось, но он решил, что это, должно быть, зрение подшучивает над ним.

* * *

– Привет, я вернулся.

Дэниел толкнул дверь квартиры и, прежде чем войти, долго соскребал грязь со своей обуви. Он знал, что выглядит ужасно. Он чувствовал, что в его волосах застряли листья, а руки были грязными от того, что он хватался за деревья и ворота. Но хотя бы велосипед вернулся из путешествия целым и невредимым.

– Ты не поверишь, во что я вляпался…

– Привет.

В гостиной на диване рядом с Кайлом сидел незнакомец. Его длинные волосы были собраны в хвост, на рубашке вокруг подмышек темнели пятна пота. И он, и Кайл играли в стрелялку, но, когда Дэниел вошел в комнату, Кайл остановил игру.

– Привет, чувак.

Кайл откинулся на спинку дивана и усмехнулся, но выглядел так, будто он едва сдерживал смех. Что-то в выражении его лица заставило Дэниела почувствовать, что объектом смеха является именно он.

– Что-то ты долго добирался до дома. Мы же с тобой говорили о третьем соседе? Так вот, знакомься, это Флетч.

– Привет, – снова сказал Флетч, на этот раз оторвав большой палец от пульта в знак приветствия.

– Ээ, хм, – Дэниелу удалось выдавить смешок. – Быстро, однако.

Кайл почесал пультом подбородок.

– Ага, он расстался со своей девушкой, так что немного поживет с нами. Он будет жить в твоей комнате. А ты устроишься на кушетке, окей?

Дэниел стоял, открывая и закрывая рот. Все происходило слишком быстро. Он был измучен и голоден, и единственное, чего ему хотелось, – это вернуться домой, принять душ и лечь в постель.

– Вообще-то, мне бы хотелось остаться в своей комнате, если никто не возражает.

– Там нет места для второй кровати, – Кайл пожал плечами, как будто хотел сказать «ну что ж тут поделаешь». – А здесь Флетчу будет неудобно. Уличный фонарь светит в окно кухни и не дает уснуть.

– Бессонница, – согласился Флетч.

– А значит, ему нужна комната. Он работает в закусочной «Рыба и картофель фри», и его смена начинается рано, поэтому ему нужно спать.

– Погоди, – Дэниел провел пальцами по волосам, стряхивая листья, грязь и маленького паука, устроившегося в них. – Я думал, ты говоришь про одного из своих коллег по работе?

– Ну да, я обедаю у них, – Кайл хлопнул Флетча по плечу, затем встал и развернулся вокруг стула, чтобы вторгнуться в личное пространство Дэниела. – Дело в том, что он платит, а потому получает комнату.

– Но… я же тоже… – голос Дэниела напрягся, и в нем послышалась смесь отчаяния и разочарования. – Я же всегда вовремя отдаю тебе деньги. Всегда!

– Да, но ты больше ни во что не вкладываешься. Еда, пиво, новые игры. Все это стоит денег. Так что, пока не выберешься из своей задницы и не найдешь работу, тебе придется довольствоваться тем, что дают, окей?

Дэниел вспыхнул от несправедливости сказанного. Он никогда не ел еду Кайла, даже в те дни, когда у него не было своей. Но он знал, что имел в виду его двоюродный брат: у Флетча были деньги, и он мог потратить их на удовольствия, которые Дэниел не мог себе позволить. Удовольствия, в которых может поучаствовать и Кайл.

Кайл насмешливо похлопал его по щеке, и от этого жеста у Дэниела вскипела кровь.

– А будешь себя хорошо вести, Флетч сможет помочь тебе с работой. Например, будешь мыть у них посуду или что-нибудь в этом роде. Они не особо придираются, когда нанимают людей для такой работы.

– У меня есть предложение о работе, – слова вылетели изо рта прежде, чем он успел подумать, разумны ли они. – Садовником. С хорошей оплатой. Проживание включено. Так… так…

Отвисшие щеки Кайла затряслись, когда он попытался сдержать смех.

– Кем? Садовником? Это что, реальная работа? Ой, не разыгрывай меня.

– Я и не разыгрываю. Вот письмо!

Он вытащил из кармана конверт и взмахнул им перед носом Кайла, но его двоюродный брат уже повернулся к дивану с небрежным «Пфф!».

Флетч одной рукой вытащил горсть чипсов из пакета рядом, а другой возобновил игру.

– Ах да, я вынес твои вещи из комнаты, чувак. Они в коридоре. Приношу извинения за неудобства и все такое.

* * *

Приношу извинения за неудобства и все такое. Эти слова крутились в голове Дэниела, пока он лежал без сна, глядя на желтоватый потолок их квартиры. Как и было обещано, спал он на кушетке. Она была слишком короткой, и он не смог вытянуть ноги. Кроме того, на ней остались следы рвоты Кайла. Уличный фонарь за незанавешенным окном кухни отражался от стены не хуже ночника. Приношу извинения за неудобства…

Он повернулся на бок и сжал руки в кулаки под подушкой. Ему всегда удавалось найти достаточно денег на свою долю арендной платы. За комнату, а не за кушетку. Он попытался договориться о снижении платы, пока Флетч будет жить с ними, но Кайл остался непреклонен. Им нужны были дополнительные деньги для оплаты коммунальных услуг.

Коммунальных услуг и новых игр. Дэниел сердито посмотрел на коробочки, выстроенные рядом с телевизором. У Кайла их было не меньше двух дюжин, и очередная игра появлялась раз или два в месяц.

Я не могу так жить. Но… и деваться мне больше некуда. Так ведь?

В его голове всплыли слова, которые он произнес в свою защиту. У меня есть предложение о работе. И это было правдой. Предложение о работе в жутком заброшенном доме от человека, которого он никогда не видел, но который обещал ему платить золотыми монетами. Но монеты-то были настоящими. Дэниел держал их в руках. Если все мероприятие было розыгрышем или какой-то извращенной шуткой, почему они вложили монеты? Ведь Дэниел мог украсть их и сбежать?

Это означало, что его либо разыграл какой-то богач – как в телешоу, когда задача состоит в том, чтобы посмотреть, до какого безрассудства может дойти безработный человек, либо предложение было настоящим.

Дэниелу удалось рассмеяться, но смех быстро утих. Неужто это настоящая работа? Никаких шуток и никаких убийц, жаждущих заполучить мои органы? Если их цель состояла в том, чтобы заманить меня в отдаленный район, то они ее достигли. Зачем же оставили монеты? Почему не напали, пока я пребывал в растерянности? А если это действительно какое-то телешоу или что-то в этом роде, то мне, по крайней мере, должны заплатить компенсацию в конце, разве не так?

Дребезжал холодильник. Сквозь тонкие стены был слышен храп Кайла. Из-под двери комнаты, которая когда-то была комнатой Дэниела, доносился запах травки. Он отбросил одеяло и встал.

Перешагивая через пустые пакеты из-под чипсов и пивные банки, Дэниел пробился к своим вещам, которые были беспорядочно свалены в кучу в коридоре. Сунул в обшарпанный рюкзак смену одежды и вещи, наиболее дорогие его сердцу. Часы на стене показывали пять утра. Скоро взойдет солнце и осветит ему дорогу в усадьбу Крейвен Мэнор.

Глава 4

С КАЖДЫМ ВДОХОМ ТУМАН все больше окутывал лицо Дэниела. Он дрожал от холода, хотя достал из рюкзака и накинул на себя всю теплую одежду. Он шел пешком по тропе из каменных плит, ведущей к воротам усадьбы, нес велосипед и тихо ругал себя за упрямство.

Даже если меня убьют, это все равно будет лучше, чем снова оказаться бездомным. Тыльной стороной ладони он вытер хлюпающий нос и старался выбросить воспоминания из головы. Он вечно был голоден. Вечно мерз. Если он пытался присесть где-нибудь под навесом во время дождя, владельцы всегда просили его уйти. Школьники, всего на несколько лет моложе, смеясь, пинали его ногами.

И, что хуже всего, обычно люди его просто игнорировали. Когда у тебя нет дома, ты как будто становишься невидимкой. Они шагали мимо в толстых пальто, несли горячий кофе или ели гамбургеры. Их взгляды лишь ненадолго задерживались на нем, как если бы он был непривлекательной частью пейзажа. С ним никто никогда не здоровался – на него даже старались не смотреть. И это чувство вызывало в нем постоянный страх, что мир его позабудет.

Он полагал, что именно поэтому так часто позволял Кайлу диктовать правила. С Кайлом они встретились днем на улице, и тот узнал его и пригласил жить вместе. Кайл был упрямым, незрелым и напористым, но все же он обратил внимание на Дэниела, когда все остальные просто не замечали его.

Дэниел замедлил шаг. Когда он подошел ближе к особняку, в его голове снова зашевелились опасения. Если это действительно настоящая работа, то владелец особняка, надо думать, представляет собой нечто среднее между чудаком и безумцем. Даже если планы Брана исключали откровенную злонамеренность, работа все равно могла быть опасной.

Велосипед зацепился колесом за корень, и Дэниелу пришлось остановиться, чтобы высвободить его. Нахмурившись, он снова ускорил шаг. Даже если работа окажется опасной, она все равно будет приносить реальные деньги, и платят ему авансом. Он может отнести монеты в обменник и начать что-то планировать, исходя из их стоимости.

А вот и кованые железные ворота. В утреннем свете они выглядели еще более трагично, особенно теперь, когда он видел, какими великолепными они, наверняка, были когда-то. Железо сплеталось в замысловатые узоры, навеянные атмосферой старинных изысканных особняков аристократии. Как и накануне, он оставил велосипед у ворот и протиснулся сквозь щель. Он старался не дрожать, когда его пальцы коснулись холодного металла.

Накануне вечером ему не удалось подробно разглядеть сад, но, похоже, все поместье стояло запущенным, как и ворота. Когда-то эта территория выглядела живописно и изысканно с полным набором экзотических экспонатов, за которыми тщательно ухаживали. Но царившее здесь запустение превратило ее в нечто одичавшее и жалкое. Сухие ветви деревьев переплелись с живыми. Упрямые растения подавляли своих более слабых соседей. Активно усердствовали корни и побеги, выворачивая каменную ограду сада. Дэниел прижал ладонь ко лбу, пытаясь представить, что может снова обуздать все это буйство.

На деревьях у ворот сидели вороны, скорбно каркая, когда Дэниел проходил под ними. Пробираясь через сад, он не сводил глаз с особняка, в равной мере надеясь и опасаясь, что его хозяин вернулся ночью. Но окна оставались холодными. ...