Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Родить наследника чужому мужу

Лора Лайонс Родить наследника чужому мужу

Глава 1

— Кто там? — слышу сквозь треск в домофоне.

Как будто они меня не видят. Трехметровые кованые ворота и забор щедро утыканы камерами.

— Я Ольга. Мне назначено на 9-30.

Заминка. Списки желающих проверяют, что ли? Неужели таких много?! Последний шанс передумать...

Калитка открывается. Вхожу. Впереди — двух- или трехэтажный коттедж, палисадник, бассейн и стоянка с авто.

Секьюрити с непроницаемым выражением лица проверяет металлодетектором меня и сумку, провожает до дверей и показывает, куда идти. Наверное, это гостиная. На одном из диванов, расставленных буквой П, сидит пара, для которой я обязалась выносить ребенка.

«Мне просто очень нужны деньги, — повторяю себе в который раз, как мантру. — Иначе я бы на такое не пошла. Суррогатное материнство — это просто работа. Рожу им дитя и спасу свое».

— Доброе утро! — робко произношу я.

— Доброе, — Игорь жестом приглашает меня сесть напротив.

Сажусь на краешек дивана, трогаю белую гладкую кожу обивки.

Смотрю в глаза Денисова и жду, что он скажет. Я несколько раз видела его раньше. Но одно дело вежливо кивать ему издали, просто как приятелю моих приятелей. И совсем другое — сохранять самообладание под его пронизывающим взглядом теперь.

Ему, кажется, тридцать. Он очень высокий. Тонкий светлый джемпер подчеркивает мощную грудь и широкие плечи. У него темные густые волосы, серо-синие внимательные глаза, легкая небритость, резкие черты.

Опускаю взгляд. Сердце колотится, волнуюсь ужасно.

Его жену я видела до этого только однажды, вчера. Она выглядит, как сразу после салона красоты. Гладкие светло-золотистые волосы тяжелым потоком струятся на грудь. Густые ресницы, крошечный носик и пухлые губы. Настоящее произведение искусства.

И одета как для модного показа — в шелковое мини-платье персикового цвета. Точеные пальцы с бриллиантовым перстнем и сияющими ногтями лежат на округлых коленях. Обута в замшевые лодочки на платформе. Длинноногая. Всем хороша, только под глазами темные круги, как от хронического недосыпа.

Представляю, как я выгляжу в сравнении с ней. Типичная серая мышь. Зато показатели здоровья у меня хорошие, даже гемоглобин в норме.

Мне двадцать восемь, хотя в последние полгода кажется, что я существую вечность... С тех пор, как любимый мужчина исчез из моей жизни — и именно тогда, когда я больше всего в нем нуждалась. Бог ему судья...

Сейчас жена Игоря кажется слегка отсутствующей, словно происходящее мало касается ее. Муж время от времени мягко похлопывает ее то по руке, то по бедру. Как бы приводит в чувство. Говорит только он. А голос сильный, рокочущий, отзывающийся эхом где-то внутри меня. Голос человека, привыкшего давать указания.

— Значит, тебя зовут Оля. Я настоял на встрече здесь, а не в медцентре. Предлагаю общаться по-простому.

Согласно киваю. Он продолжает:

— Я — Игорь. Моя жена — Эрика. Будем считать, что ты уже не чужой для нас человек. Надеюсь, так будет всегда, насколько это в моих силах. Хочу, чтобы ты сразу это поняла.

— Я вас не разочарую.

Игорь снова слегка шлепает супругу, и она немного оживает. На пару минут.

— Нам очень нужен этот ребенок. Поэтому мы предлагаем тебе, кроме оплаты по договору, проживание и полный пансион. Это презент.

Интересно, он откуда-то узнал о моих проблемах или это чудесное совпадение?!

Опять шлепок.

— Соглашайся. Здесь у тебя будет хорошее питание и воздух, как на курорте. Будешь жить в гостевом домике. В нем есть все необходимое. Можешь вселиться прямо сейчас. Размер причитающейся тебе платы ты знаешь. Первый транш на карточку получишь после переноса эмбриона.

Так просто?! Неужели, наконец, кто-то позаботится обо мне?!

Шлепок.

— Вопросы есть? Если что-то серьезное, пиши мне на вотсап в любое время суток. С остальными проблемами — к персоналу, внутренний телефон в домике есть. Куда послать за твоими вещами?

Куда послать?! Последнее время я ночевала то по очереди у подруг, то где придется. Несколько памятных вещей, которые я оставила себе после продажи квартиры со всем содержимым, лежат у бывшей соседки. Пусть пока полежат. Ведь мне нужно начать совсем новую жизнь, чтобы оплатить третий, завершающий этап лечения дочери за рубежом, после той страшной аварии. Моя мама сейчас там, с внучкой, а я пытаюсь найти деньги на все — здесь.

— У меня все необходимые вещи с собой, — хриплю от волнения.

Я не знаю, как его отблагодарить, словами тут не обойдешься. Будущий отец немоего ребенка, внимательно глядя на меня, впервые за все время слегка улыбается:

— Итак, ты согласна. Я рад. Значит, скоро... — И показывает на себе руками большой, как бы беременный живот. А у самого наверняка там кубики.

Я во все глаза смотрю на его красивые кисти рук с длинными сильными пальцами и только сейчас с дрожью и даже радостью ощущаю, что именно его ребенок будет жить во мне.

Игорь.

Вот это да! Пришла ко мне именно ОНА. Сама. Бывает же такое! Не спалиться бы сразу...

Ольга.

Еще вчера я и не собиралась вынашивать ребенка для чужих людей. Но встретила Денисова и... Вот как это получилось.

Вчера.

Смотрю из окна третьего этажа на детей, играющих на площадке. Светловолосая девочка очень похожа на мою дочь. Когда же Ксюша снова будет ходить и бегать, как все дети?! Мысленно считаю до десяти и глубоко дышу, чтобы не разреветься. Женщина должна быть сильной, — часто повторяет моя мама. Все будет хорошо — успокаиваю себя я.


Вспоминаю об очереди к гинекологу, подхожу к дверям кабинета. Похоже, я, наконец, следующая. Устраиваюсь на новую работу. Будущего главного бухгалтера мясокомбината проверяют так, словно я лично должна буду фарш в оболочки запихивать.

Мне уже сообщили, что результаты анализов готовы, хорошие. Осталась формальность — осмотр врача. Но в дверном проеме неожиданно встает пожилая медсестра и заявляет:

— Следующей пройдет Денисова!

Очередь шумит, выясняя, есть ли среди нас Денисова, и кто на когда записан. В это время из своего кабинета выходит заведующая консультацией, идет и становится рядом с медсестрой.

Тут со стороны лифта появляются двое: мужчина и женщина. Она изящная, ухоженная и элегантно одетая, но передвигается неуверенно, как бы чуть боком. Ее мужчина — очень высокий, настоящий атлет с квадратной челюстью и воловьей шеей, и, похоже, его лицо мне смутно знакомо. Он поддерживает ее за талию, помогая идти. Без слов раздвигает стоящих на дороге, и его жена не как инвалид, а как богиня проходит без очереди.

Потом он садится на свободный стул, расставив ноги в классических брюках и огромных белых кроссовках, занимая две трети прохода. Не удивлюсь, если его деловой костюм сшит на заказ — очень статусно выглядит и сам костюм, и мужчина в нем. Его белоснежная рубашка расстегнута на пару пуговиц. Я ничего не понимаю в марках часов для мужчин, но на вид часы на левом запястье этого человека не уступают гаджету премьер-министра, который недавно активно обсуждали в интернете.

У этого человека превосходный парфюм, но не только. От него самого словно исходят невидимые магические лучи — подавляющее большинство женщин, в том числе сильно беременных, заметно реагируют на него. Забавно. И я не исключение.

Он здесь один в бабьем царстве. Вижу, как играют желваки на его скулах. Ему неуютно находиться в центре внимания женщин, как мне кажется. Но не рассматривать в подробностях такой редкий образец мужской красоты, внезапно оказавшийся поблизости — выше слабых женских сил.

Я стою недалеко, но почти не таращусь. В какой-то момент он сам поднимает глаза на меня и кивает. И я сразу вспоминаю — мы ходили в один тренажерный зал, когда я восстанавливалась после окончания кормления Ксюши. Не так уж сильно я изменилась, выходит, если узнал. А еще, я вспомнила, он — генеральный директор какого-то завода.

Денисову осматривают битый час, хотя по записи на один прием отводится пятнадцать минут. В конце концов она выходит, и муж подхватывает ее и почти несет к лифту. Мне бы, наверное, тоже стало нехорошо после такого продолжительного осмотра. Вскоре и заведующая, наконец, уходит к себе.

Вот я вхожу и раздеваюсь в смотровой. Вдруг слышу: в соседнем помещении женщина-врач вполголоса обсуждает с медсестрой предыдущую пациентку.

— Не выносить ей ребенка, до кесарева и дело не дойдет.

— Все так плохо?

— Да. Она полуживая. Анализы, как у старухи. Какое ей ЭКО?! У нее все органы малого таза в спайках после травм.

— Неужели этот бугай ее так?..

Глава 2

— Официально считается, что Денисова в аварию попала, — негромко продолжает врач после паузы (я все еще случайно подслушиваю), — вместе с ним. А что было на самом деле, кто же знает? У нее множественные травмы, даже перелом шейки бедра со смещением. Она несколько операций перенесла.

Гимнастику, говорит, делает. Хорохорится. Очень хочет реализовать себя как женщина. В Центр планирования семьи направление мы ей, конечно, написали. И, скорее всего, Денисовы прямо сейчас туда едут. Думаю, там ей тоже объяснят, что в ее случае — разве что суррогатную мать искать. Я сразу ей так сказала.

— И что?

— Она зависла сначала, а после говорит: хочу, чтобы сурмать была гражданкой России, славянской внешности и с образованием.

— Имеет право. За такие-то деньги! Только где она ее найдет?!

Тут у меня входящий вызов. Это Рафик, поставляющий тому самому мясокомбинату свежие рабочие кадры.

— Лебедева, — отзываюсь, хотя, честно говоря, с удовольствием сбросила бы звонок.

— Слюшай, дорогая, ты когда уже на работу выйдешь?! Сколько можно комиссия проходить?! — и добавил одну из своих откровенных фразочек, в которые я не вслушиваюсь.

Мой обходной практически готов, но отношение к будущему главному материально-ответственному лицу комбината видно уже сейчас. Хотя, кого я обманываю — их предыдущего главбуха посадили в этом году. Виноватой во всех злостных нарушениях на предприятии оказалась именно она (это женщина).

Меня ожидает то же, в лучшем случае через три года, после следующей плановой налоговой проверки. В худшем — уже через год, по жалобам. А теперь, когда заработал «Меркурий» по учету движения мяса, вопросы и жалобы, конечно же, посыпятся со всех сторон.

По-хорошему, там надо ставить учет с нуля. Но нужно ли это руководителям, то есть хозяевам?! Боюсь, что нет. А я самым главным никогда не работала, была мелкой сошкой, и серую бухгалтерию в глаза не видела.

И не привлекалась, пока. Но выяснила, что маленькая дочка спасет меня от заключения в тюрьму. Но не от КПЗ и условного срока, конечно, и не от штрафов. Когда-нибудь ей объясню, что другого выхода у меня просто не было.

Будущее руководство прекрасно понимает, насколько я ценный для них во всех отношениях кадр. Кто еще на такое согласится?! За четыре миллиона рублей, можно частями. Больше нигде мне их пока не пообещали, даже в долг... Но как же не хочется падать вниз головой в страшную яму!..

— Мне еще не все анализы сделали, — вру в телефон, все еще надеясь найти что-то получше.

— Ты что, дура совсем? Не понимаешь, что у меня отгрузка стоит? Убытки на твой счет записать?! Взятка дай медикам, и чтоб завтра была в кабинете! — кричит Рафик и бросает трубку.

В том самом кабинете, в котором я буду до ночи работать, подтасовывая для него документы, а потом там же и спать. А ведь он вполне может рассчитывать, что спать я буду с ним. В том самом кабинете, из которого увели в наручниках мою предшественницу...

Приходит гинеколог, осматривает меня и сообщает:

— Все хорошо, можете одеваться.

— Скажите, — вдруг решаюсь, — а могу я стать суррогатной матерью?

Врач поверх маски косится на меня, поняв, наконец, что я могла слышать ее разговоры, но «держит лицо» и отвечает, как для протокола:

— По моему профилю вы здоровы. То, что роды самостоятельные были — это очень хорошо. Возраст подходящий. Группа крови какая?

— Вторая положительная.

— Многим подойдет. В вашем случае даже не нужно, чтобы потенциальный папаша младенца соответствовал по резус-фактору. Важна мотивация и психологическая готовность. Профессия есть?

— Я экономист, бухгалтер.

Женщина-врач вглядывается в меня и кивает, похоже, увидев то, что хотела.

— Ну, что еще... Если вы замужем, потребуется согласие вашего мужа. А так, со свежими данными обследований можете обратиться в Центр планирования семьи, хоть прямо сегодня. Финансовая составляющая там солидная, про обиженных не слышали.

Можете посидеть в коридоре, подумать до конца приема. Если решитесь — я вас отрекомендую и попрошу, чтобы за вами прислали машину.

Согласие от бывшего гражданского мужа мне не требуется. Я сижу в коридоре, как на иголках, решая, правильно ли будет так поступить. И как я объясню свое решение маме и дочке сегодня вечером или, хотя бы, когда-нибудь потом.

Детей я люблю, не обижу и никогда не пойду против их интересов. Я как бы сдам свое тело «в аренду», на время. Ну, не почку же продавать, в самом деле?! Помочь хорошим людям, мечтающим о ребенке — значительно лучше, чем строчить поддельные накладные на отгрузку подозрительной продукции. По деньгам, которые получу, навскидку, одно другого стоит. А тюрьмы — не будет...

Этим же вечером я прошла тестирование и заполнила анкету в Центре. Не ожидала, что все пройдет так быстро. И что предложат именно Денисова. Хотя... кого я пытаюсь обмануть?! Оказался бы на его месте условный Вася Пупкин, не уверена, что вызвалась бы. Именно для Игоря мне хочется сделать много чего хорошего, это как-то так само получилось... Уже следующим утром меня пригласили «на смотрины» в его дом.

Сегодня.

Только я узнала, что у меня будет крыша над головой, как звонит мой смартфон в глубинах объемистой сумки. Кто это? А если мама? Неужели с Ксюшей что-то не так?! Пока дрожащими руками выуживаю настырный гаджет, передумала всякое. От нервов у меня мало что осталось.

Это снова Рафик. Конечно, надо было утром пораньше позвонить ему. Сейчас при Денисовых мне неудобно разговаривать. Вздыхаю и сбрасываю. Но уже через минуту он трезвонит опять. А тут еще Игорь задумчиво так смотрит на меня. Чувствую, что краснею.

— Извини, — это я ему. И отвечаю на вызов:

— Лебедева. Я не приеду. Никогда, не жди. И прости, если что.

И тут понеслось! Раньше мне казалось, что Рафик всего лишь озабоченный, а тут из динамика слышу настоящую уголовщину. Когда доходит до угрозы расчленения меня, беспомощно опускаю руку со смартфоном и смахиваю слезы. Меня потряхивает от страха. Теперь в полицию идти, что ли?!

— Он тебе кто? — спрашивает Игорь.

— Никто. Устраивалась к нему на работу.

— Можно? — он протягивает руку к гаджету.

Подаю черный ругающийся прямоугольник, касаясь его горячей сухой ладони. С минуту Денисов слушает ужасы, предназначающиеся мне, потом жестом зовет к себе охранника и говорит в трубку:

— Раф, это ты?

И включает громкую связь. Но поток угроз обрывается на полуслове.

— Кто это? — слышу из динамика настороженный голос.

— Денисов. Мы с тобой сидели за одним столиком на последнем Дне предпринимателя.

— В «Орионе»? Игорь?

— Да. Брат, понимаешь, Лебедева теперь работает на меня. Я смог предложить ей лучшие условия. Выходит, я твой должник. Ящик Курвуазье подойдет? Или ты предпочитаешь виски?

Рафик отвечает что-то нечленораздельное, но без запала.

— Значит, Курвуазье. Водитель сегодня забросит. Ну, будь здоров! Увидимся.

Денисов возвращает мне телефон и говорит охраннику:

— Федь, у тебя новый объект, — и кивает на меня.

Глава 3

Метрах в ста за коттеджем стоит второй, одноэтажный дом. У него те же материалы стен — брус и камень, такая же крыша, напоминающая черепицу, большие окна.

К новому месту жительства меня провожает молчаливый охранник Федор. Выражение его лица останавливает в зародыше любые попытки общения.

На участке растет десятка два взрослых сосен, это от них исходит чудесный хвойный аромат. Чем дальше от основного дома, тем больше ландшафтный дизайн переходит в едва скошенную траву. За забором виднеется самый настоящий лес.

Федор отпирает дверь своим ключом, заглядывает в санузел и в стенной шкаф, демонстрирует мне заполненный холодильник, кладет на стол пульт от телевизора и уходит.

Я опускаюсь на ближайший стул, роняю на пол сумку и сижу в полной прострации. Что-то меня опять колотит от волнения. Вроде бы больше не надо ничего изобретать, есть еда, жилье и запас времени для оплаты последней (надеюсь!) операции у дочери. А душа не на месте.

Каждый раз, как думаю о Ксюше, то есть тысячу раз в день, непроизвольно начинаю нащупывать телефон. Мы с мамой определили время для звонков, когда удобно всем — с восьми до девяти вечера, и стараемся его придерживаться. Но сейчас я просто не могу сдержаться, набираю по вотсапу маму.

— Привет. У меня все хорошо. Наконец, устроилась на новую работу. А как у вас дела?

Мама кратко перечисляет все самые обычные события, плюс то, что она нашла возможность подрабатывать в больнице. Золотая у меня мама, с ней не пропадешь.

— А что Ксюша, спит? Не плакала?

— Как обычно — заплакала только при виде капельницы. Сейчас спит.

— Покажи мне ее!

Я любуюсь дочуркой с обритой головой, с трубками в носу и синяками от инъекций. В целом она выглядит неплохо, даже как будто поправилась.

Ну вот, позвонила, а успокоиться все равно не могу. У мамы больное сердце, поэтому много чего ей не рассказываю. И подруг особо своими проблемами не гружу — у каждой муж, своя семья и ежедневные заботы. Моя странная система поочередной ночевки и так дала повод к обсуждению.

Морально я уже примерила на себя жизнь в офисе у Рафика, где условия были бы просто скотские. А тут... Непривычный покой, красота! Просторное помещение — студия. Светлый кухонный блок, круглый обеденный стол из стекла, окно с видом на лес, широкая кровать, техника. Лучше и не придумаешь. Что же мне не так?!

Иду в ванную, смотрю на себя в большое зеркало. Ну, да, - похудела за последнее время; многих это красит, а меня, считаю – нет. Бледная, глаза зеленые и тоскливые, как у замученной лягушки. Ни следа косметики. Умываюсь ледяной водой. Чуть порозовела – так лучше. Снимаю заколку с русых волос и встряхиваю головой – уже в зеркале и не мышь, и не лягушка. Лицо, как лицо, веснушки, шея длинная, грудь в третий номер едва влезает.

Наверное, мне плохо от одиночества. С моим бывшим вопрос закрыт. Отношения с любым другим мужчиной точно не светят год-полтора, а может, и дольше. Но без этого вполне можно жить!

— Теперь все будет хорошо и с Ксюшенькой, и со мной, — тихо шепчу себе, пытаясь успокоиться. Но не могу, мне делается все хуже. Словно какая-то пружина во мне, сжатая до предела за последние месяцы, рвется на волю.

Я вскакиваю, включаю аудиоцентр и жму на плюс до тех пор, пока «Кукушка» в исполнении Полины Гагариной не бьет по ушам, оглушая. Тоже хочу петь, раскрываю рот, но вдруг ору изо всех сил, выплескивая из себя весь ужас, боль и сомнения, которые мне пришлось пережить. Потом рыдаю, захлебываясь в слезах.

Здесь лучше, чем у Рафика, но это все равно обман — обман природы. Из двух зол я просто выбрала меньшее, но оно тоже — зло. Я себя оправдываю, что все это ради моего ребенка и для хороших людей, что я нашла только такой выход, что это всего один раз. Но в суррогатном материнстве есть фальшь, которая мне еще аукнется. Именно за это мне заплатят, и за молчание. Обман всегда и везде стоит дорого.

Наконец, немного отпустило. Уменьшаю громкость и вдруг замечаю боковым зрением движение у входа — Федор врывается с пистолетом в руке и вертит головой, осматриваясь!

Сажусь на пол, подняв руки. Под дулом пистолета я еще не стояла. И не сидела.

— Ты чего? — похоже, мы оба спросили одно и то же. Он дышит учащенно — бежал, что ли? Глаза сверкают, короткие волосы стоят торчком. Указывает пистолетом на маленькую камеру наблюдения под потолком:

— У нее угол обзора узкий!

Он примчался меня спасать?! Классический сюжет для детектива: одинокая женщина в домике у кромки леса, и громкая музыка, заглушающая крики нападения. Мне вдруг становится совсем не страшно, а смешно. Я вытираю слезы, отворачиваюсь от него и хохочу, не в силах сдержаться:

— Прости, я не подумала. Прости! Все хорошо.

Мистер невозмутимость засовывает пистолет в кобуру под мышкой:

— Когда опять соберешься истерить, предупреди!

Бьет кулаком по дверному косяку и уходит, хлопнув дверью.

Мне нельзя долго сидеть без дела, а то опять поплохеет. Включаю негромко джаз, разуваюсь, подальше от камеры переодеваюсь в футболку с велосипедками и начинаю убираться. Нет, здесь чисто, очень! Просто мне хочется, чтобы этот дом, пусть и на время, стал по-настоящему моим. Чтобы каждый предмет и даже стены, не говоря уже про дубовый пол, были как следует протерты, помыты и просто ощупаны мной, как хозяйкой.

Вроде бы дом и небольшой, но я, с перерывами, убираюсь до самого вечера, когда уже пришлось включить свет. В конце, щурясь на заходящее солнца и напевая, неспешно выметаю старую хвою, застрявшую в углах ступенек у входа. Выпрямляюсь и вдруг вижу, что на балконе большого дома стоит, глядя в мою сторону, Игорь. Я замираю с веником в руке. Вижу, что на стоянке появился его внедорожник, - значит, Денисов только что вернулся с работы. Будущий отец поднимает руку, издали приветствуя меня.

Киваю в ответ и возвращаюсь в дом. Сердце снова колотится. Надо будет спросить врачей при следующем обследовании, что из успокаивающих мне можно, - хоть курс валерьянки пропить, что ли. А сейчас просто надо сесть и сосредоточиться на хорошем. Сижу.


Потом смотрю, как запирается входная дверь на ночь и понимаю, что — никак. Защелки или крючка нет, ключа мне не оставили. Дверь какая-то странная, неповоротливая, то ли с датчиком, то ли с мертвым экраном. Придется звонить Федору. Ну, не баррикаду же городить на входе?!

И вдруг — стучат.

Глава 4

Стучат — значит, «свои».

— Открыто, — напоминаю я.

В дверном проеме возникает Денисов. Я почему-то так и думала. Хорошо, что выплакалась сегодня — спокойнее перенесу его присутствие. Может, даже без сердцебиения в этот раз обойдусь.

— Не помешаю? — спрашивает с легкой иронией и разглядывает меня, улыбаясь.

Ну, да, на мне старая майка и шлепанцы, — я гостей не ждала, уборкой занималась. И волосы наверняка растрепались. Только бы не покраснеть. Сам Игорь на этот раз в светло-сером спортивном костюме, как во второй коже; похож на гонщика в престижном ралли. Горьковато-терпкий запах его парфюма окутывает меня и растекается по дому, чтобы остаться надолго.

— Это твой дом, — отвечаю.

— Нет, — с тех пор, как в нем живет молодая очаровательная женщина.

Пропускаю лицемерный комплимент мимо ушей и предлагаю присесть к столу, выпить чаю. Прямо под глаз камеры, если что. Видела я сегодня и слышала много чего... особенного, а еще даже вечер толком не наступил, мало ли...

— Я захватил кое-что получше.

Вот, похоже, начинается, — он ставит на стол начатую бутылку Киндзмараули, без пробки. Я подаю две чашки чая, конфеты и один пустой бокал:

— Мне не стоит... злоупотреблять. Ты же знаешь условия Центра.

— Здесь 12 градусов, почти компот. А до беременности еще далеко... Ну, как знаешь, — и наливает себе. — Вообще-то я пришел узнать, как ты тут устроилась.

Осматривается. Днем я нашла у забора немного полевых цветов, сорвала их вместе с травой и поставила в две вазы по сторонам от входа. А еще сняла со стен черно-белые пейзажи в паспарту и убрала подальше, заменив на мягкие игрушки, найденные в нижнем ящике шкафа. Вроде бы ничего особенно не изменилось, а дом вместо строгого скандинавского стиля вдруг приобрел провансальский, душевный.

— Такое я видел только в детстве, — сообщает Игорь и залпом выпивает полбокала. — Я застал тебя с веником — здесь плохо убирают?

— Нет, отлично! Просто мне захотелось сделать все по-своему.

— Понимаю, — он вдруг встает и кладет руку на верх деревянной обналички окна, украшенный точеными деталями. — В этом доме есть несколько вещей, которые я сделал сам, — просто потому, что мне это нравилось. Гостевой домик был как бы репетицией большого дома. На этом отработали технологии, проверили, как ведут себя материалы. Здесь мы жили, пока строился большой. Так приятно, когда горит свет в окне...

У Игоря лицо вдруг становится мрачным и отчужденным. Ему это очень не идет.

— Почему не закрываешь жалюзи?! — продолжает он почти грубо, словно обвиняя. — Ты же при освещении как в витрине!

Я недоумевающе смотрю на окна — где здесь жалюзи?! И никаких штор нет — просто деревянные рамы со стеклопакетами на фоне голых брусовых стен.

— Ты не знаешь, как этим пользоваться? Тебе Федор не объяснил?! Ай да мальчик, только бы ему с пистолетом бегать. — Игорь хватает пульт, который, как я считала, прилагается к телевизору.

Денисов нажимает несколько кнопок, и в доме все оживает. Жалюзи проявляются и поворачиваются прямо внутри рам, закрывая вид. Включается встроенная сплит-система (а я-то думала, как здесь зимой без батарей жить?). Начинает наливаться вода в ванной, и температура воды наверняка самая подходящая. Мигают по очереди, сигналя о готовности к работе, мультиварка с духовкой. И так далее. Слышала, что такое называется «умный дом». Как я могла не обратить внимание?

— А дверь?

Игорь нажимает кнопку, и странная неповоротливая дверь, чуть вздрогнув, намертво прилипает к проему. Я аплодирую стоя.

— А телевизор тоже этим пультом включается?

— Да. Все просто — на каждой кнопке надпись. По-английски, правда, но быстро привыкнешь. Кстати, это все Эрика организовала. Она вообще фанат электроники.

— А сейчас она что делает?

— Спит.

— Болеет?

— Да.

— Она очень красивая.

Он опять мрачнеет, хватает недопитую бутылку и встает перед дверью:

— Выпусти меня!

Ищу надпись «door», жму, — получилось.

Игорь.

Надо же — увидел свет в окне и не усидел, полетел, как моль на огонек. А там Ольга распаренная и растрепанная от уборки, как будто только из постели вылезла. И грудь у нее под майкой без лифчика, все такая же красивая.

У меня два дома, и в каждом по женщине — олигарх! А секса нет. Только вспоминать и остается...

Как после работы сворачиваю с автотрассы к дому — и сразу вижу в темноте свет в панорамном окне нашей спальни на втором этаже. Это маяк для меня, путеводная звезда. Когда-то смотрели вместе с Эрикой фильм, где девушка зажигала свет в своей спальне, если была готова принять любимого; так и у нас.

Поднимаюсь наверх, усталый за день, задерганный, но воодушевленный. Здесь тихо играет джаз, мягко журчит вода, пахнет молодой шикарной женщиной. Она полулежит в красном джакузи, гордо стоящем на престижном месте посередине спальни. Похоже, уснула; ждала. Вокруг расставлены свечи, на подносе два бокала с темным вином и легкий ужин.

Мне знаком каждый миллиметр ее тела, но все равно каждый раз, как заново. Даже не знаю, что сейчас потрогаю первым. Нет, знаю — сначала грудь, шею, ложбинки между ключицами и плечами. А потом очередь дойдет и до того, что сейчас под водой. Раздеваюсь, расшвыривая одежду и не сводя с Эрики глаз. Плевать, что трещит ткань, — кто придумал эти тесные шмотки?! Пускай меня фрагментами могут видеть с дороги — я у себя дома.

Моя женушка просыпается и потягивается так, что груди выныривают и поднимаются над водой. Я зависаю на секунды от этой картины и забываю, даже как меня зовут. А Эри раздвигает ноги и воркует мне навстречу:

— Любимый!

Забираюсь к ней, стараясь не оказаться слоном в посудной лавке, и накрываю ее хрупкое тело своим. Вода немного перехлестывает через борт, пусть. По-быстрому целую яркие губы с таким родным сладким привкусом. Сейчас главное — обнять, прижаться накрепко так, чтобы не осталось ничего того, что не мое; потом снова и снова.


Отрываюсь и мну ее безупречные груди размером каждая мне с ладонь, целую и покусываю торчащие соски. Чувствую, как Эрика вся дрожит подо мной. Глубоко вдыхаю и ныряю под воду лицом к ее киске, трогаю губами аккуратно выбритый треугольник и то, что глубже, и еще глубже... пока у меня не кончается воздух.

Выныриваю, задыхаясь; вижу и слышу, как она счастливо постанывает, запрокинув голову. Целую пухлые губы раз десять, не меньше. Теперь и она часто дышит; гладит мою спину и плечи, прижимается всем телом, обхватывает меня ногами. А потом нащупывает мой член и играет с ним нежными пальцами. Ох, как хорошо, дух захватывает!!!

Но этого мне мало; встаю с ней на руках, вылезаю из ванны и кладу свою добычу поперек разобранной постели. Эри расслаблена, как будто уже кончила или на грани; какая же она красивая, довольная, благодарная!

Снова тянет ко мне руки, ненасытная. Вхожу в нее.

— Люблю тебя, люблю, люблю!.. — бормочу в такт. Надеюсь, она слышит.

И спешу, и не спешу; и целовать хочу, и груди гладить, и трахать, а одновременно так себе получается. Но вся ночь впереди. Закидываю ее ноги себе на плечи и снова вхожу. У нее глаза делаются круглыми, рот распахивается.

— Не больно? — спрашиваю, притормаживая.

— Нет, — выдыхает. — Наверное, до печенки достал.

— Ну, так... Массаж внутренних органов заказывали? — я сейчас еще и шутить могу, вроде.

Переворачиваю ее на живот и замираю от восторга — ооо, какая попа!!! Эри прогибается, подставляя мне сочную киску.

Вхожу все глубже и глубже, сжимая ее талию. От каждого толчка Эрика ахает, вцепляется руками в кровать и сама двигается навстречу мне, а потом и вскрикивает тонким голосом. Теперь можно довести до ума начатый процесс. Надеюсь, мы с ней умрем в один день или ночь — когда-то потом, в момент совместного оргазма.

Глава 5

Легла не поздно, спала на новом месте... необычно. Почему-то все время снились руки Денисова. Вот они на бокале со сладким вином. На точеных деталях окна. На волшебном пульте. На мне. Он держит их на моей талии, я чувствую их тепло, их силу. Он словно хочет приподнять меня к себе, чтобы поцеловать.

Нет, не так. Он прикладывает руки к моему большому уже беременному животу, чтобы почувствовать движения во мне своего ребенка. Нет, нашего. Нет, только своего — странно, что я не буду называться его мамой.

Снова ЕГО руки на мне. Я с закрытыми глазами чувствую, как они неспешно, по-хозяйски передвигаются по моему телу, останавливаясь и отмечая каждый изгиб, ложбинку, выпуклость. Находят и ласкают мои груди, сжимают их так восхитительно и крепко. Стискивают, перебирая в пальцах, соски, отчего в животе нарастает предвкушение, почти боль. Я выгибаюсь и нетерпеливо дрожу.

Его руки обнимают и прижимают меня к себе. Да, это то, чего я хочу! Мне жарко от его прикосновений, я вся горю. Хочу чувствовать на себе тяжесть всего его тела, хочу узнать его поцелуи и хочу, чтобы он, наконец, вошел и заполнил меня собой. Почему он медлит? Я тянусь к нему; он отступает?! Открываю глаза... и вижу пустоту. Я одна.

Лежу, глядя в полумрак. Не могу поверить, что видела сон, настолько яркими были ощущения. Кажется: стоит закрыть глаза, и все вернется... Плакать хочется.

Нет, такие сны от лукавого. Я не хочу причинить боль Эрике, не для этого сюда пришла. Постепенно успокаиваюсь; мне становится холодно. Фантазии тают.

Нащупываю на тумбочке пульт от всего-всего в этом доме. Тыкаю в несколько кнопок, подсвеченных синими диодиками, и открываю красивый вид сначала из одного окна, потом и из второго. Сегодня будет ясно. Встаю с растерзанной постели — как будто она и вправду пережила ночи любви.

Выхожу в пижаме на крыльцо навстречу солнцу. И сразу замечаю движение — по дорожке, устроенной вдоль всего периметра участка, бегает, разумеется, Игорь. Один круг, второй, третий; издали взмахивает мне рукой, не останавливаясь. Стою, как пришпиленная, вспоминая сон. Через какое-то время Денисов уходит в дом; потом уезжает на работу на внедорожнике, сам за рулем. Гляжу ему вслед.

Потом беру себя в руки, переодеваюсь в спортивное и тоже пытаюсь бегать, — форму надо поддерживать; такой пример рядом. С трудом осиливаю один круг, иногда переходя на шаг. Вижу, что на балконе стоит Эрика в длинном махровом халате и, ни на кого не глядя, возбужденно разговаривает по телефону.

В калитку главного входа входят несколько человек. Возвращаюсь в домик и набираю по внутреннему телефону номер Федора. Снимает мгновенно:

— Да.

— Доброе утро. Федя, мне надоело тут сидеть. Надеюсь, мне можно пойти пообщаться с этими людьми, которые пришли?

— Да, подходи.

Я, довольная, иду общаться. Из дома выходит Федор и представляет меня им как родственницу хозяина дома. Я широко улыбаюсь и приглашаю женщин заходить на чай в домик, где живу. Они называют мне свои имена и профессии: повариха, горничная. Садовник уже пошел к сарайчику для хранения инструмента. Ближе к воротам молодой водитель тщательно намывает бежевый Лексус LX.

Женщины сразу «записывают» меня в сиделки. Из разговоров узнаю, что в доме есть лежачий больной — отец Эрики, он же владелец того самого завода. И он позавчера выгнал свою сиделку, без выходного пособия; как раз ищут новую.

Я страдаю бездельем, а здесь беспомощный человек, одинокий! Мне сразу хочется познакомиться с ним. Причин для этого с ходу нахожу несколько.

Во-первых, к детям и старикам испытываю нежность. Во-вторых, это будущий дедушка будущего ребенка. В-третьих, с тех пор как моя дочка в больнице, стараюсь помогать немощным с тайным расчетом на то, что земля круглая, и кто-то поможет Ксюше.

Ну и, если быть честной до конца, в-четвертых: если вдруг что-то пойдет не так с визитами Игоря, мне может пригодиться любая помощь против него.

Опять спрашиваю Федора, можно ли мне познакомиться с дедушкой, — а что делать? Я на чужой территории; надо будет, стану разрешение на поход в туалет спрашивать.

Секьюрити сначала зависает от моей активности, но после разрешает, подчеркивая, что я должна вести себя очень скромно. Ура.

Если чего-то хочешь от мужчины, сначала его вкусно накорми, — это еще одна мамина мудрость. Поэтому пеку сырники, которые у меня очень хорошо получаются. Потом иду в место, где вчера рвала полевые цветы. Собираю новый букетик, раздвигаю траву в нескольких местах и вижу — так я и знала — уже краснеет первая земляника. В самый раз к сырникам со сметаной.

Одеваюсь в самое красивое, ставлю на поднос незатейливое угощение, кладу букет и иду знакомиться.

Только вхожу в холл большого дома, как вижу: примчался Игорь. Он явно торопится; удивленно и чуть ли не со злостью оглядывает меня, проходя мимо, и молча поднимается на второй этаж. Я нахожу кухню и прошу Фатиму проводить меня к больному.

Пожалуй, навоображала я себе много. В действительности не такой уж и беспомощный этот худощавый властный старик, полулежащий на высоких подушках перед большим телевизором. И в ответ на мои добрые пожелания поднимает брови и лишь слегка сдвигает с одного уха большой беспроводной наушник. Потом кивает на прикроватный столик, где лежит много чего, и где я и оставляю свой поднос.

Выхожу с чувством почти выполненного долга и вижу, как Игорь ведет, а скорее тащит к внедорожнику жену. Водитель сияющего свежевымытого Лексуса тоже это видит, и у его автомобиля, кстати, посадка ниже — не надо влезать, как на табуретку.

Спустя пару часов Игорь возвращает жену назад, бросает ключи водителю, и они оба уезжают на внедорожнике. Таким образом, у меня этот световой день проходит в изучении привычек постоянных и приходящих обитателей большого дома.


Вечером запираюсь в гостевом домике, закрываю жалюзи и включаю свет. Не походит и получаса, как в дверь стучат. Нажимаю на пульте «door», но умная система (гораздо умнее меня) сначала демонстрирует на экране посетителя и просит еще раз подумать и подтвердить: открывать или нет. Это Игорь. Не могу сказать, что я его не ждала. Очередной сеанс китайской пытки тоже ждут. Что на этот раз? Жму.

Глава 6

Денисов входит и садится на то же место, что и вчера. Он принес и ставит на стол мой поднос из-под сырников и большой пакет с творогом.

Выглядит усталым. Одет в свободный спортивный костюм гигантского размера.

— Волшебные у тебя творожные блинчики. Там за них чуть не подрались. Мне только один достался. У Фатимы такие вкусные не получаются. Еще сделаешь?

— Завтра испеку.

— Где землянику-то взяла?

— Благодари садовника, — он с южной стороны забора оставил немного травы, там и выросло, как в теплице.

Пакет с творогом стоит между нами границей — пусть так и будет. Игорь смотрит на окно в сторону забора и вдруг говорит:

— Кстати, — здесь стекла пуленепробиваемые, проверено.

Он берет пульт, гасит свет, раскрывает жалюзи и подсвечивает фонариком участок стекла.

Гляжу на то же место, куда и он, и вижу на наружном стекле дорожку едва различимых дефектов. В боевиках примерно с таким интервалом показывают следы очереди из автомата. Я вздрагиваю.

— Это было давно, — «успокаивает» Игорь и возвращает жалюзи и свет. — Рафика можешь больше не бояться — ему сейчас не до тебя. Если только ты не успела одолжить у него четыре миллиона. ...



Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Родить наследника чужому мужу