Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
По ту сторону звезд. Книга 2

Кристофер Паолини По ту сторону звезд. Книга 2

КАК ВСЕГДА, ПОСВЯЩАЕТСЯ МОЕЙ СЕМЬЕ

А также ученым, инженерам и мечтателям, которые готовят нам будущее среди звезд

От автора цикла
«ЭРАГОН»
Эрагон

Эрагон. Возвращение

Эрагон. Брисингр

Эрагон. Наследие


Эрагон. Вилка, ведьма и дракон


Christopher Paolini

TO SLEEP IN A SEA OF STARS


Copyright © Christopher Paolini, 2020

This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency.

© Л. Б. Сумм, перевод, 2022.

© ООО «РОСМЭН», 2022

Часть четвертая Fidelitatis[1]

Мы родились не только для себя[2].

ЦИЦЕРОН

Глава I Разлад

1

Кира открыла глаза.

Почему она проснулась? Какая-то перемена на корабле пробудила Кроткий Клинок, а он пробудил ее. Почти неуловимое колебание воздуха, циркулирующего внутри «Рогатки». Отдаленный рокот оживающей техники. Легкое снижение температуры: уже не так невыносимо душно. Что-то поменялось.

Раздался сигнал тревоги, и Кира взглянула на шлюз. Инопланетянин, Итари, по-прежнему был внутри шлюза, как и полагалось, внутри сплетенного им кокона, едва различимый в тускло-красном свете долгой корабельной ночи.

Кира с облегчением выдохнула. По правде говоря, у нее не было никакого желания вступать в схватку с медузой.

– Г-грегорович? – окликнула она.

Голос у нее был проржавелым, словно старый гаечный ключ. Она откашлялась и позвала разум корабля еще раз, но тот не ответил. Кира зашла с другого боку:

– Морвен, ты здесь?

– Да, мисс Наварес, – ответил искусственный интеллект «Рогатки».

– Где мы? – хрипло прошептала Кира – настолько пересохло в горле. Она попыталась сглотнуть, хотя во рту почти не было слюны.

– Только что мы прибыли к месту назначения, – сказала Морвен.

– К Солнцу… – выдавила из себя Кира.

– Совершенно верно, мисс Наварес. Мы в Солнечной системе. «Рогатка» вышла из сверхсветового пространства четыре минуты и двадцать одну секунду назад. После прибытия запущены стандартные процессы. Капитан Фалькони и другие члены экипажа скоро проснутся.

Им удалось. Им вправду удалось. Кира и подумать боялась, что могло произойти с тех пор, как они покинули систему Шестьдесят первой Лебедя шесть месяцев назад.

Едва верилось, что они провели в пути полгода. Чудеса анабиоза, пусть даже не в криокамере.

– Кто-то вышел на связь? – спросила она.

– Да, мисс Наварес, – почти мгновенно ответила Морвен. – Поступило четырнадцать сообщений с наблюдательных станций ОВК. Я объяснила, что экипаж в настоящее время находится в криосне. Однако местные власти настоятельно требуют, чтобы мы сообщили, из какой системы прилетели и какова цель нашего прибытия. Они весьма обеспокоены… мисс Наварес.

– Да-да, – пробормотала Кира.

Фалькони сможет уладить все вопросы с ОВК, когда выйдет из крио. Он дока в таких переговорах. Кроме того, она знала, что капитан никому не доверил бы говорить от имени «Рогатки».

Она стала выбираться из гнездышка одеял и ремней, которое соорудила рядом со шлюзом. Все тело неприятно одеревенело.

Ее рука…

Рука, которую она отсекла на корабле медуз… снова отросла. Пораженная, Кира подняла кисть, чтобы хорошенько рассмотреть ее, разжала и сжала кулак, пошевелила пальцами, еще не веря до конца, что перестала быть калекой.

Нет, ей не привиделось. Рука была вполне материальной. Она осторожно коснулась ее другой рукой, погладила свои пальцы. Прошло всего пять дней с тех пор, как она заснула после очередного пробуждения, и за это время Кроткий Клинок создал идеальную копию той части тела, которой она лишилась.

Или он?..

Внезапно Киру пронзил страх. Глубоко вдохнув, она мысленно сосредоточилась на том, что ощущала тыльной стороной восстановленной ладони, и усилием воли велела Кроткому Клинку отступить.

Тот повиновался, и она тихо вскрикнула, когда ее рука стала втягиваться внутрь тела, тая, словно мороженое в жаркий летний день. Кира пошатнулась, мысли смешались, контроль ослаб. Кроткий Клинок принял прежнюю форму и снова отрастил подобие ее руки. Но эта плоть была чужой.

Слезы застили взгляд, и Кира заморгала, горько переживая утрату.

– Черт, – пробормотала она, злясь на себя. Почему она придает такое значение отсутствию руки? Замена руки или ноги – не бог весть какая проблема.

Нет, все не так просто. Она отождествляла себя со своим телом. Разум и материя для нее были едины. Она и вообразить не могла, что станет однорукой, у нее всегда было две руки, вплоть до столкновения с жутью у Жукхи, и сейчас Кира чувствовала себя неполноценной. Несколько мгновений теплилась надежда, что она обрела цельность, но нет, не судьба.

И все-таки подобие руки у нее теперь было, и это лучше, чем оставаться увечной. А тот факт, что Кроткому Клинку удалось воспроизвести отсутствующую руку, вселял оптимизм. Но почему именно сейчас, не раньше? Наверное, все дело в том, что путешествие близилось к концу и он это знал? Или он решил продемонстрировать, что готов быть союзником и тренировки по пути от Жукхи к Солнцу не прошли даром? Ответа она не знала.

Вне зависимости от того, что двигало чужью, Кира была довольна результатом. Кроткий Клинок действовал по собственной воле, но конструктивно и, возможно, исполняя ее затаенные желания.

Кира стала снова рассматривать восстановленную руку и невольно восхитилась: насколько она могла судить, копия была детальной, близкой к идеалу. Она почувствовала лишь одно отличие: новая рука оказалась чуть-чуть плотнее, чуть-чуть тяжелее. Но разница была несущественной, едва ощутимой.

Кира выбралась из гнездышка, продолжая проверять, насколько подвижны вновь обретенные пальцы. Она решила уточнить, какое сегодня число, попыталась выйти в дополненную реальность – и лишь тогда осознала, что Кроткий Клинок, как и по пути к Жукхе, поглотил ее контактные линзы.

Она не сразу вспомнила о миниатюрном футляре с новой парой линз, которые Вишал распечатал для нее на 3D-принтере. Вытащила футляр из-под одеяла и осторожно надела прозрачные линзы.

Кира заморгала и почувствовала себя комфортнее, когда перед глазами появился знакомый интерфейс. Вот и все. Она снова стала полноценным человеком и готова действовать.

Подавив желание глянуть новости, Кира покинула шлюз, цепляясь за поручни на стенах, проплыла в центральную часть «Рогатки» и вскарабкалась по главному трапу.

На корабле было по-прежнему так тихо, пусто и темно, что он казался покинутым людьми. Лишь рокот вентиляторов системы жизнеобеспечения напоминал о том, что это не заброшенное судно, сиротливо дрейфующее в космосе бог весть сколько лет. Кира чувствовала себя старьевщицей, шарящей по чужому жилищу… или археологом, изучающим древний мавзолей.

Она вспомнила город на планете Логово, все их страшные открытия. Раздраженно зарычала, покачала головой. Нельзя позволять воображению взять над ней верх.

Когда она спустилась на уровень ниже того, где находилась рубка, прозвучало оповещение о перегрузке. Термоядерный двигатель «Рогатки» с ревом ожил. Кира осторожно поставила ноги на пол и вновь обрела привычное ощущение веса. Теперь снова стало ясно, где верх, а где низ!

Она вздохнула с облегчением, радуясь, что двигатель включился.

Продолговатые лампы замерцали, красное освещение сменилось голубовато-белым сиянием корабельного дня. Свет был болезненно ярким после столь долгого пребывания в угрюмой полутьме, и Кира прикрыла глаза ладонью, ожидая, пока привыкнет к свету.

Когда Кира зашла в штормовое убежище, Фалькони и другие члены экипажа как раз выходили из криосна. Встав на палубу на четвереньки, Воробей отхаркнула, словно кошка, проглотившая комочек шерсти.

– Боже, ненавижу долгие перелеты, – простонала она и вытерла рот.

– Хорошо, что вы проснулись, – сказала Кира.

Фалькони хмыкнул:

– Да уж, с добрым утречком.

Лицо его позеленело, как и у Воробья, и у всех прочих членов экипажа, под глазами круглились синяки. Кира им не завидовала: побочные эффекты столь долгого криосна были нешуточными.

Воробей снова отхаркнула, пошатываясь, встала на ноги, открыла шкафчик и стала одеваться, как и Фалькони, Нильсен и Хва-Йунг. Дольше всех собирался с силами Вишал. Придя в себя, он роздал всем синие пилюли. Кира и сама принимала их не раз. Они помогали справиться с тошнотой и восполнить в организме уровень питательных веществ.

Вишал предложил пилюлю и Кире, но она отказалась.

– Как там обстановка? – спросил Фалькони, обуваясь.

– Я пока не в курсе, – призналась Кира.

Зазвучал веселый голос Грегоровича; подтрунивая, он провозгласил:

– Приветствую вас, милые мои! Добро пожаловать в обитель жизни! Да-да, о да. Мы пережили долгий путь сквозь пустоту. Мы вновь преодолели тьму и выжили, чтобы поведать эту повесть.

Он хохотал так долго, что зазвенело в ушах и весь корабль, казалось, стал подрагивать.

– Хорошо, хоть у кого-то настроение отменное, – сказала Нильсен, закрывая дверцу шкафчика.

Вишал подошел к первому помощнику, наклонился к ее уху и вполголоса что-то спросил.

– Эй, – удивилась Воробей, присмотревшись к Кире. – Откуда у тебя новая рука?

Кира смущенно пожала плечами:

– Кроткий Клинок помог. Она отросла во сне.

– Ха. Поосторожнее, а то не ровен час отвалится.

– Спасибо за заботу.

Все криокамеры были распахнуты, кроме той, где лежал Триг. Кира подошла, чтобы его проведать. Сквозь матовое окошко было видно, что паренек выглядит все так же. На его лице застыла пугающая безмятежность. Могло бы показаться, что он спит, если бы не смертельная бледность кожи.

– Ну, хорошо, – сказал Фалькони, направляясь к двери. – Давайте выясним, что к чему.

2

– Двадцать тысяч чертей полосатых! – не сдержалась Воробей.

Хва-Йунг, которая сидела рядом с ней, нахмурилась и неодобрительно заворчала, не отрывая взгляда от голографического экрана. Все члены экипажа были поглощены изучением новостей.

Фалькони просматривал репортажи со всей Солнечной системы. Следы войны были повсюду. Внутри орбиты Меркурия плавали обломки фермы антиматерии. Вблизи Венеры и Марса болтались фрагменты уничтоженных кораблей. На астероидах купола поселений потрескались и провалились внутрь, словно скорлупки яиц. По всей системе дрейфовали разбитые космические станции, орбитальные кольца и цилиндры О’Нила. Из пробитых резервуаров заправочных станций «Гидротека» били струи горящего водорода. На Земле – не где-нибудь, а на Земле! – и Северное, и Южное полушария были изъязвлены взрывными воронками, а часть Австралии чернела огромным ожогом.

Вблизи заселенных планет скопилось множество кораблей и орбитальных платформ. Седьмой флот ОВК сосредоточился у Деймоса – достаточно близко к марковскому пределу, чтобы оперативно выйти в сверхсветовое пространство, но и не слишком далеко от Солнца, чтобы в случае необходимости прийти на выручку защитникам планет земной группы.

Кое-где продолжались бои. Медузы развернули небольшую оперативную базу на периферии системы – на Плутоне. Кроме того, они оккупировали несколько подземных поселений в арктических регионах Марса, укрывшись в туннелях от воздушных атак, но ОВК вело наземные операции, чтобы ликвидировать медуз и попытаться спасти местных жителей. Бедствие в Австралии было существенно серьезнее: там потерпел крушение корабль жутей, их зараженные ткани проникли в почву, стали расползаться, и за несколько часов инфекция крепко укоренилась на континенте. К счастью для Земли, катастрофа разразилась в одной из самых безжизненных пустынь. Орбитальная солнечная батарея немедленно выжгла территорию, так что инфекцию удалось сдержать, но меры противодействия продолжались – предстояло истребить все жутьи ткани до последнего кусочка.

Масштаб нанесенного ущерба был невероятным.

– О Боже, – сказал Вишал и перекрестился.

Даже Фалькони выглядел ошеломленным.

Нильсен открыла ленту новостей с Венеры и тяжело вздохнула. Кира мельком увидела заголовок: «Падающий город…»

– Мне нужно позвонить, – сказала первый помощник капитана. Ее лицо смертельно побледнело. – Удостовериться, что… что…

– Иди, – кивнул Фалькони и похлопал ее по плечу. – Нам пока есть чем заняться.

Нильсен ответила ему благодарным взглядом и поспешно покинула рубку.

Кира встревоженно переглянулась с членами экипажа. Если в Солнечной системе дела так плохи, то что же происходит в колониях Лиги? Вейланд! Она пыталась побороть внезапный приступ отчаяния.

Но едва она открыла ленту новостей с Вейланда, вмешался Грегорович:

– Кхм, позвольте дать добрый совет: лучше ответить ОВК, пока они не наделали глупостей. Они грозят нам всеми мыслимыми видами насилия, если мы немедленно не предоставим информацию о нашем рейсе и не проясним наши намерения.

Фалькони вздохнул:

– Да, лучше это уладить. Они знают, кто мы такие?

Разум корабля захихикал, не особо весело:

– Определенно да, судя по тому, как настырно они добиваются ответа.

– Прекрасно. Выйди с ними на связь. Я готов говорить.

Кира, сидевшая в задней части рубки, слушала, как Фалькони ведет переговоры с кем-то из военных.

– Да… – сказал он. – Нет… Все верно. Корабль ОВК «Дармштадт»… Грегорович, ты… Ага. Она здесь… Ясно. Вас понял. Конец связи.

– Ну что? – спросила Кира.

Фалькони потер лоб и переглянулся с ней, Воробьем и Хва-Йунг. Круги под его глазами, казалось, стали темнее.

– Шутки шутить они с нами не намерены, так что все еще впереди. ОВК приказывает как можно быстрее состыковаться со станцией «Орстед».

– Это далеко? – нахмурилась Кира.

Прежде чем она успела проверить в дополненной реальности, Фалькони ответил:

– Семь часов лететь.

– «Орстед» – это кольцевая станция на орбите Ганимеда, одного из спутников Юпитера, – сказала Воробей. – Основной плацдарм ОВК.

Разумный выбор местоположения. Марковский предел в Солнечной системе находится как раз вблизи орбиты Юпитера. Кира твердо помнила это из школьных уроков астрономии, хотя в целом о Солнечной системе знала мало.

– Ты не рассказал им, что у нас на борту медуза? – спросила Кира.

Фалькони сделал большой глоток из бутылки с водой.

– Нет. Не хочу их раньше времени тревожить. Думаю, мы как-нибудь это уладим.

– Они взбесятся, когда узнают, – заметила Кира.

– Безусловно.

По внутренней связи раздался голос Хоуса, огрубевший после крио:

– Капитан, мы покинули криокамеры, но нам нужна медуза, чтобы размотать эти чертовы коконы на моих бойцах. Мы бы разрезали их сами, но не уверен, что это безопасно.

– Вас понял, лейтенант, – сказал Фалькони. – Пошлите кого-нибудь к шлюзу, а я попрошу Киру, чтобы она тоже подошла.

– Благодарю вас, капитан.

Фалькони посмотрел на потолок.

– Грегорович, медуза уже проснулась?

– Только что, – ответил разум корабля.

– Интересно, как она узнала? – пробормотал Фалькони и посмотрел на Киру, которая уже направлялась к выходу из рубки.

– Беру это на себя, – сказала она.

3

Прошло почти сорок минут. Они с Итари добрались до грузового отсека, и инопланетянин стал извлекать морпехов из коконов и возвращать их к жизни с помощью другой вязкой секреционной жидкости. Когда не требовалось переводить, Кира стояла у одного из стеллажей с оборудованием и просматривала новости с Вейланда.

Оптимизма они не внушали.

В одном из репортажей говорилось, что Вейланд подвергся орбитальной бомбардировке. Зона поражения располагалась рядом с Хайстоуном. Кире стало тревожнее: ее семья жила не слишком близко к городу, но все-таки неподалеку.

Кроме того, выяснилось, что медузы высадились в окрестностях Тоски, поселения в южном полушарии Вейланда, хотя, согласно последним сводкам (почти месячной давности), там не задержались. Курс нескольких кораблей жутей пролегал через периферию системы эпсилон Индейца, и там они вступили в яростный бой с медузами. Исход сражения был неизвестен, так как все корабли один за другим нырнули в сверхсветовое пространство. Лига направила в систему подкрепление – всего лишь небольшую оперативную группу; основная часть военных кораблей была сосредоточена в Солнечной системе и ее окрестностях, чтобы защитить Землю.

Кира оторвалась от чтения новостей, когда Итари вывело всех морпехов из криосна, и сопроводила медузу обратно до шлюза. Когда Кира рассказала Итари, что они направляются к станции «Орстед», инопланетянин вежливо поблагодарил – и только. Он был на удивление равнодушен к тому, куда движется «Рогатка» и что произойдет, когда они туда прибудут. Когда она спросила, в чем дело, он ответил:

[[Итари: Волна сама идет, куда ей вольно.]]

Когда медуза вернулась в шлюз, Кира заскочила на камбуз, чтобы наскоро перекусить, а затем снова поднялась в рубку. Как раз подошла и Нильсен. Первый помощник раскраснелась, на ее глазах были слезы.

– Все в порядке? – спросил Фалькони через стол с голографическими экранами.

Нильсен кивнула и опустилась в кресло.

– Моя семья цела, но дочка, Янн, лишилась дома.

– На Венере? – уточнила Кира.

Нильсен шмыгнула носом и разгладила рукой свою коричневую рубашку.

– Весь облачный город был сбит. Она едва спаслась.

– Черт, – нахмурился Фалькони. – Но, по крайней мере, она жива.

На минуту они замолчали. Затем Нильсен напряженно огляделась.

– Где Вишал?

Фалькони рассеянно махнул рукой в сторону задней части корабля.

– Пошел проверить медотсек. Сказал, что хочет осмотреть пару морпехов.

– Он жил на цилиндрической космической станции здесь, в Солнечной системе, верно?

На лице Фалькони отразилось беспокойство.

– Разве? Он никогда мне не рассказывал.

– Ох уж эти мужчины! – раздраженно сказала Нильсен. – Если бы ты потрудился спросить, ты бы знал…

Она встала с кресла и вышла из рубки.

Фалькони посмотрел ей вслед с легким недоумением. Он взглянул на Киру, словно надеясь, что та объяснит эту сцену. Она пожала плечами и вернулась к просмотру новостей в дополненной реальности.

Межзвездная война тянулась предсказуемо медленно (даже с учетом тех технологий, которыми обладали медузы), но все сводки были удручающе однообразными. В других колониях происходило то же, что на Вейланде (хотя сражения в Мире Стюарта были по масштабам сопоставимы с боями в Солнечной системе).

После медуз явились жути. Месяц за месяцем их становилось все больше и больше, так что настал момент, когда интенсивность боев ОВК с медузами и жутями сравнялась. С каждым появлением монстры принимали все новые и новые формы, как будто постоянно мутировали. Но скорее всего, подумала Кира, руководящий ими разум – ненасытная Утроба, возникшая из-за дьявольского слияния человека, вранауи и Кроткого Клинка, – лихорадочно, неистово, безумно, хаотично экспериментировал, чтобы найти наилучшую форму плоти для сражений.

Мысль о жестоких муках, которые испытывали и причиняли жути, внушала Кире отвращение.

Она не удивилась, узнав, что во время войны человечество сплотилось как никогда. Даже жители Шин-Зара забыли о своих разногласиях с Лигой и тоже выступили против общих врагов. Какой смысл длить внутреннюю рознь, когда атакуют монстры, порожденные тьмой?

И все-таки, хотя все люди объединили усилия в борьбе с врагом, отбиться они не могли. Даже по отрывочным новостям было ясно, что люди терпят поражение. Человечество терпит поражение, несмотря на все усилия.

Новости были ошеломляющими, опустошающими, тягостными. В конце концов читать их стало невыносимо, и Кира вышла из дополненной реальности и сидела, уставившись на ряд ламп и выключателей на потолке, стараясь не думать о том, как мир рассыпается на кусочки.

В нижнем углу поля зрения появился значок. Поступило новое сообщение. Кира открыла его: должно быть, Грегорович?

Нет.

Пришел ответ на видеосообщение, которое она когда-то отправила родным из системы Шестьдесят первой Лебедя. Ответ с аккаунта ее мамы.

Кира уставилась на него. Она была потрясена до глубины души. Вздрогнув, она вспомнила, что нужно сделать вдох. Она уже не ждала ответа. Ее семья не могла знать, где она и когда вернется, так почему же сообщение ждало ее здесь, в Солнечной системе? Если только…

Чуть дыша она открыла файл.

В поле зрения появилось видео: какой-то темный подземный бункер. Кира вспомнила, что в подобных убежищах от радиации укрывались первые колонисты на Вейланде… Родители сидели у стола, заваленного инструментами и аптечками. Иста стояла чуть позади, между мамой и папой, беспокойно вглядываясь в камеру.

Кира сглотнула.

У отца повязка на правом бедре. Он выглядел болезненно худым, морщины вокруг глаз и носа глубже, чем ей помнилось. Судя по проседям в бакенбардах, он пропустил очередную инъекцию стволовых клеток. Мама стала еще тверже, словно орел, высеченный из гранита, ее волосы были коротко подстрижены в любимом стиле колонистов, которые проводили бо́льшую часть жизни в скинсьютах.

Лишь Иста, казалось, совсем не изменилась, и Киру это немного успокоило.

Мама прочистила горло.

– Кира, мы только вчера получили твое сообщение. Оно опоздало на месяц, но все-таки дошло.

– Мы очень рады, что ты жива, дорогая. Очень рады, – сказал папа. – Мы волновались за тебя.

Иста кивнула. Кира удивилась, что она так молчалива: сдержанность была не в ее характере. Но теперь наступили другие времена.

Мама взглянула на мужа и Исту и снова посмотрела в камеру.

– Мне жаль… Нам жаль, что твои товарищи погибли, Кира. И… Алан. Судя по твоим рассказам, он был хорошим человеком.

– Конечно, тебе тяжело, – добавил отец. – Просто знай, что мы думаем о тебе. Пусть у тебя все будет хорошо. Я уверен, что ученые Лиги найдут способ снять с тебя этого инопланетного… – он не сразу подобрал слово, – этого инопланетного паразита.

Мама положила руку ему на плечо, чтобы успокоить, и сказала:

– Не знаю, почему Лига дала твоему сообщению дойти. Может быть, они не заметили его, но это не так важно. Я рада, что мы его получили. Ты видишь: мы не дома. Медузы высадились несколько недель назад, и вокруг Хайстоуна идут бои. Нам пришлось эвакуироваться, но с нами все в порядке. У нас все хорошо. Мы нашли приют вместе с семьей Нимерасов…

– По ту сторону гор, – уточнил отец.

Мама кивнула:

– Они разрешили нам пока пожить в их убежище. Мы надежно защищены, и здесь совсем не тесно.

Но Кира видела, что особым простором бункер не отличается.

– Медузы сожгли теплицы, – тихо проговорила Иста. – Они сожгли их, сестренка. Сожгли их все…

Не может быть.

Родители неловко ерзали. Отец посмотрел на свои большие руки, которые он положил на колени.

– Да, – вздохнул он. Кира никогда не видела его таким печальным, таким подавленным. У него вырвался глухой смешок. – Меня поцарапало слегка, когда мы спешили выбраться. – Он похлопал по повязке на ноге и заставил себя улыбнуться.

Мама выпрямила спину:

– Послушай, Кира. Не волнуйся за нас, хорошо? Отправляйся в экспедицию, если так нужно, а мы будем здесь, когда ты вернешься… Мы отправим это сообщение во все системы Лиги, так что оно будет ждать тебя, куда бы ты ни прилетела.

– Мы любим тебя, дорогая, – сказал отец. – Мы гордимся тобой и твоей работой. Береги себя, и мы скоро увидимся.

Изображение в дополненной реальности поплыло и размылось. Кира судорожно вздохнула и поняла, что плачет. Закрыв видеосообщение, она согнулась и закрыла лицо руками.

– Что с тобой? – спросил Фалькони; в его голосе звучала и тревога, и забота. Он подошел, и она почувствовала, как его рука легла ей на спину, между лопатками. – Что произошло?

– Сообщение от родных, – шепнула Кира.

– Они…

– Нет-нет, все в порядке, но… – Кира покачала головой. – Им пришлось покинуть наш дом, где я выросла. И когда я их увидела… маму, папу, сестру… им сейчас нелегко.

– Всем нелегко сейчас, – мягко сказал Фалькони.

– Я знаю, но они записали его… – она проверила дату, – почти два месяца назад. Два месяца. Медузы бомбили Хайстоун с орбиты около месяца назад, и… я не знаю, что с ними сейчас…

Она осеклась. Кожу на руках покалывало: Кроткий Клинок отзеркалил ее эмоции. Слеза упала на левую руку, и волокна быстро впитали ее.

Фалькони встал перед ней на колени:

– Я могу для тебя что-то сделать?

Кира удивилась и на мгновение задумалась.

– Нет, но… Спасибо. Единственное, что можешь сделать ты, я или кто угодно – найти способ положить конец этой проклятой войне.

– Конечно, это было бы неплохо.

Она вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– А что с твоей семьей? Ты…

Вспышка боли омрачила его глаза.

– Нет, и они слишком далеко, чтобы просто позвонить. И я не знаю, хотят ли они меня слышать.

– Ты не можешь этого знать, – сказала Кира. – Не можешь знать наверняка. Посмотри, что творится. Может быть, скоро наступит конец всему. Ты должен пообщаться с родителями. Если не сейчас, то когда?

Фалькони немного помолчал, потом похлопал ее по плечу и поднялся на ноги.

– Я подумаю об этом.

Расплывчатый ответ, но Кира понимала, что ничего сверх того от Фалькони не добьется. Она тоже встала:

– Иду в свою каюту. Хочу ответить родителям до того, как мы прибудем на «Орстед».

Фалькони хмыкнул, уже погрузившись в изучение почты на экране.

– На твоем месте я бы не рассчитывал на то, что Лига позволит тебе передать сообщение. Не говоря уже о медузах. Держу пари, канал связи с Вейландом забит, как гальюн у нас в трюме однажды.

На мгновение Кира утратила уверенность в своем решении. Затем, примирившись, она успокоилась и сказала:

– Неважно. Я должна попытаться, понимаешь?

– Семья для тебя так важна, да?

– Естественно. А для тебя нет?

Капитан не ответил, но она увидела, как напряглись его плечи.

4

Семь часов.

Они прошли быстрее, чем ожидала Кира. Она вернулась в свою каюту и записала ответное сообщение семье: рассказала, что произошло в системе Жукхи (утаив, как и в отчете Хоусу, что причастна к сотворению Утробы), и даже показала кое-что из того, на что способен Кроткий Клинок, подняв руку и вырастив копию цветка Полуночного Созвездия на своей ладони. Она надеялась, что это вызовет улыбку у отца. По большей части она ограничилась общими добрыми пожеланиями, настоятельно советовала не покидать укрытия и напоследок сказала:

– Надеюсь, вы получите это сообщение на будущей неделе или около того. Не знаю, что от меня потребует Лига, но, скорее всего, на какое-то время мне запретят поддерживать с вами связь… Держитесь, что бы ни происходило на Вейланде. Есть шанс, что с медузами удастся заключить мир, и я приложу все усилия, чтобы это произошло как можно быстрее. Так что не сдавайтесь, хорошо? Не сдавайтесь… Люблю вас. До свидания!

Записав сообщение, Кира несколько минут провела в темноте с закрытыми глазами, чтобы дыхание замедлилось и спал лихорадочный жар.

Затем она взяла себя в руки и вернулась в рубку. Вишал уже был там. Вполголоса он разговаривал с Фалькони и Воробьем. Доктору приходилось наклонять голову, потому что он был выше ростом.

– …это скверно, док, – сказал Фалькони. – Серьезно. Если ты хочешь покинуть «Рогатку», я не против. Мы можем найти другого…

Вишал замотал головой, не дав ему договорить.

– Нет, в этом нет необходимости, капитан, но я благодарю вас. Мой дядя сказал, что даст мне знать, как только что-то прояснится.

Воробей похлопала его по плечу – Вишал даже вздрогнул от неожиданности.

– Ты же знаешь, док, что мы тебя прикроем. Если я могу чем подсобить – просто скажи, и… – она присвистнула, – фьюить – и я тут как тут.

Казалось, поначалу Вишал был оскорблен ее фамильярностью, но затем успокоился и ответил:

– Мне важна ваша поддержка, мисс Воробей. Правда.

Усевшись в кресло, Кира испытующе посмотрела на Фалькони.

<Что произошло? – Кира>

<Медузы разрушили цилиндрическую станцию, на которой живет Вишал. – Фалькони>

<Черт. Его сестры и мама целы? – Кира>

<Возможно, они успели выбраться, но пока новостей нет. – Фалькони>

Когда Вишал подошел к столу, Кира сказала:

– Фалькони все мне рассказал. Чудовищно. Мне очень жаль.

Вишал опустился в кресло рядом с Кирой. Он нахмурился и помрачнел, но голос его по-прежнему был мягким.

– Спасибо за вашу доброту, мисс Кира. Я уверен, что все будет хорошо, с Божьей помощью.

Кире оставалось только надеяться, что он прав.

Она вышла в дополненную реальность и включила трансляцию с корабельных камер заднего обзора; она видела, как «Рогатка» приближается к Юпитеру, окаймленному пестрыми полосами, и крошечному пятнистому диску – Ганимеду.

Вид Юпитера во всем его оранжевом великолепии с мучительной силой напомнил ей Зевса в небе Адрастеи. Неудивительно: первые исследователи дали имя Зевсу именно из-за сходства планет[3].

Ганимед по сравнению с Юпитером казался просто крохотным, хотя это был крупнейший спутник планеты, крупнее даже, чем Меркурий (подсказала Кире дополненная реальность).

А станция «Орстед» – пункт назначения их путешествия – казалась просто пылинкой, парящей высоко над испещренной кратерами поверхностью Ганимеда. Кроме нее на орбите Ганимеда находилось еще несколько сверкающих пылинок поменьше – многочисленные пассажирские и грузовые корабли и дроны, сновавшие вокруг станции.

Кира вздрогнула. Она ничего не могла с собой поделать. Ей часто казалось, что она осознаёт необъятность пространства, но снова и снова она убеждалась, что это не так. Человеческий мозг просто неспособен воспринимать космические расстояния и масштабы. По крайней мере, мозг обычного человека. Возможно, разум корабля способен на большее. Ничто из того, что построили люди (и когда-либо построят), не сравнится с этой безмерной пустотой.

Она отвлеклась от этих мыслей и вновь перевела взгляд на станцию. Даже самые опытные космонавты могут тронуться рассудком, если будут слишком долго вглядываться в пустоту.

Кира всегда мечтала побывать в Солнечной системе, особенно на Земле, посетить эту великую сокровищницу биологических видов. Но она и представить себе не могла, что путешествие будет таким: торопливым, изматывающим, омраченным войной.

Тем не менее вид Юпитера заворожил ее, и она сожалела, что Алана нет рядом, чтобы разделить с ней эти впечатления. Они неоднократно обсуждали, как хорошо было бы накопить денег и позволить себе отпуск в Солнечной системе. Или получить грант на исследования и отправиться к Солнцу за счет компании. Впрочем, все это были просто воздушные замки, пустые рассуждения о несбывшемся будущем.

Кира заставила себя отвлечься от этих воспоминаний.

Через несколько минут в дверях появилась Нильсен.

– С кораблем все в порядке? – спросил Фалькони.

– Насколько возможно, – ответила Нильсен. – С инспекторами проблем не должно быть.

– Если не считать Итари, – заметила Кира.

Первый помощник сухо улыбнулась:

– По крайней мере, они не смогут обвинить нас в том, что мы нарушили карантин. Надлежащего биоконтроля при взаимодействии с медузами не было с первого дня.

Она подошла к столу и села в кресло напротив Вишала.

Воробей недовольно зарычала и посмотрела на Нильсен:

– Ты видела, что удумали стелларисты?

– Мм. Не хуже, чем экспансионисты или экологисты. Будь они у власти, сделали бы то же самое.

Воробей покачала головой:

– Это просто самоуговоры. Премьер пользуется тем, что объявлено чрезвычайное положение, чтобы прессовать колонии по полной программе.

– Тьфу, – сказала Кира.

Почему она не удивилась? Стелларисты всегда ставили интересы Солнечной системы превыше всего. До какой-то степени их можно было понять, но восторга их политика у нее не вызывала.

Выражение лица Нильсен было непроницаемо любезным.

– Это довольно радикальная точка зрения, Воробей.

– Поживем – увидим, – сказала Воробей, тряхнув короткостриженой головой. – Когда закончится эта заварушка (если хоть кто-то выживет), мы даже плюнуть не сможем без разрешения от Кабминземшара. Зуб даю.

– Ты переоцениваешь…

– Да кого я уговариваю? Ведь ты с Венеры. Конечно, ты всегда будешь горой за землян, как и все, кто вырос, витая в облаках.

Нильсен нахмурилась и уже открыла рот, чтобы ответить, но вмешался Фалькони:

– Больше ни слова о политике. Отложим эти споры до того момента, когда у нас будет достаточно выпивки, чтобы вы глаза друг другу не повыцарапывали.

– Да, сэр, – угрюмо отозвалась Воробей.

Кира вновь вернулась к просмотру новостей. Она никогда не могла уследить за всеми тонкостями межзвездной политики. Слишком много игроков, переплетающихся интересов. Но она совершенно точно недолюбливала стелларистов (да и большинство политиков, если уж на то пошло).

«Орстед» постепенно увеличивался в размерах и занял бо́льшую часть обзора с камер на корме. Темная, резко-угловатая станция была массивно-строгой, как исполинский готичный гироскоп. Судя по всему, защитный кольцевой модуль не был поврежден, но четверть оболочки скрепленного с ним вращающегося обитаемого модуля была разорвана, словно «Орстед» драл когтями дракон. Вокруг пробоин зубрились лепестки обшивки, образовавшиеся из-за разгерметизации при взрыве. Сквозь пробоины были видны заиндевелые белесые каюты. Верхняя часть центрального модуля «Орстеда» (иными словами, обращенная в космос, а не к Ганимеду) ощетинилась антеннами, спутниковыми тарелками, телескопами и пушками на вращающихся опорах, сейчас неподвижно устремленными в пространство. Похоже, бо́льшая часть оборудования была сломана или оплавилась. К счастью, пришельцам не удалось повредить термоядерный реактор, размещенный глубоко внутри обитаемого кольцевого модуля. Веретенообразная, поперечно закрепленная ферменная конструкция длиной несколько сотен метров, выпирающая из нижней части, выглядела целой, но множество прозрачных радиаторов, окаймлявших ее, были разломаны или продырявлены, превратились в заостренные осколки, источающие из разорванных вен раскаленный металл. Десятки сервисных ботов сновали вокруг поврежденных радиаторов, пытаясь остановить утечку охлаждающей жидкости.

Дополнительные приборы связи и орудия, закрепленные на дальнем конце ферменной конструкции, тоже были искорежены и опалены. Невероятная удача – уцелела защитная камера марковского генератора (обеспечивающего энергией сверхсветовые датчики станции). Антиматерии в генераторе было немного, но если бы защитная оболочка порвалась, бо́льшая часть ферменной конструкции просто-напросто аннигилировала бы вместе со всем оборудованием.

Четыре крейсера ОВК дежурили у левого борта станции: наглядная демонстрация военной мощи Лиги.

– Туле! – воскликнула Воробей, присаживаясь в кресло. – Из них всерьез повыбили дерьмо.

– Ты бывала на «Орстеде» раньше? – спросила Кира.

Воробей облизнула губы.

– Однажды. Когда меня вытурили из армии. Не горю желанием снова побывать в этом гадючнике.

– Лучше пристегнись, – посоветовал Фалькони.

– Да, сэр.

Все пристегнулись. Наступила невесомость. Кира скривилась. «Рогатка» совершила последний маневр (так что теперь носовая часть была обращена к станции), и Грегорович объявил:

– Расчетное время прибытия – четырнадцать минут.

Кира попыталась ни о чем не думать.

Вскоре к ним присоединилась Хва-Йунг. Она впорхнула в рубку с грацией балерины. На ее лице застыла гримаса отвращения, она выглядела мрачнее, чем обычно.

– Как там Виложка и мистер Пушистые Панталоны?

Механик поморщилась:

– С этим котом одни несчастья. Фу. Он снова все изгадил. Если я когда-нибудь куплю корабль, кота там не будет. Свиньи – это замечательно. А кошки… будь они прокляты.

– Спасибо, что прибралась.

– Угу. Я заслужила надбавку за биориск.

Некоторое время все молчали. Затем Воробей сказала:

– Знаете, если говорить о биоконтроле, зря на Руслане так разозлились на нас.

– Почему? – спросила Нильсен.

– Все эти сбежавшие рептилии оказали весьма тритонизирующее действие.

Кира наигранно застонала вместе со всеми. Ей подумалось, что большинство из них жалеет, что Трига нет рядом и он не отпускает свои шуточки.

– Да убережет нас Туле от каламбуров, – пробурчал Вишал.

– Могло быть и хуже, – заметил Фалькони.

– Да? Как?

– Воробей могла устроить мимическое шоу.

Воробей сделала вид, что бросает в него перчатку, и капитан рассмеялся.

5

Кире скрутило желудок, когда «Рогатка» замедлила ход и, слегка вздрогнув, соединилась с одним из стыковочных узлов в защитном кольцевом модуле «Орстеда».

Через несколько секунд прозвучал сигнал «все чисто».

– Ладно, слушайте, – сказал Фалькони, отстегивая ремни. – Капитан Акаве договорился об амнистии для нас… – Он исподлобья посмотрел на Киру. – Но все равно в их глазах все мы негодяи. У Лиги должно быть досье на каждого, но это не означает, что мы должны выставлять себя дураками. Помалкивайте, пока мы не узнаем, что им известно, а что нет, и ситуация не прояснится. Грегорович, особенно это касается тебя.

– Как скажете, о капитан, мой капитан! – ответил разум корабля.

Фалькони хмыкнул:

– И не вздумайте болтать о медузе. Мы с Кирой берем это на себя.

– Разве Хоус и его подчиненные еще не сообщили ОВК? – уточнила Кира.

Фалькони мрачно ухмыльнулся:

– Уверен, они бы так и поступили, если бы я дал им доступ к связи. Но я не дал.

– И теперь Хоус рвет и мечет, – догадалась Нильсен.

Фалькони был уже у гермодвери.

– Неважно. Военные будут допрашивать нас прямо сейчас, и им понадобится некоторое время, чтобы пообщаться с нашими добрыми соседями из морской пехоты.

– Мы должны быть на «Орстеде» в полном составе? – осведомилась Хва-Йунг. – «Рогатке» все еще нужен мелкий ремонт после возвращения из сверхсветового.

Фалькони жестом указал на дверь:

– У тебя будет куча времени, чтобы разобраться с кораблем позже, Хва-Йунг. Обещаю. Да, мы должны быть там в полном составе. – Воробей застонала, Вишал закатил глаза. – Офицер связи на «Орстеде» особо подчеркнул, что ОВК хочет видеть всех, кто прибыл на этом корабле. Думаю, они еще не решили, что с нами делать. Они сказали, что ждут распоряжений от Кабминземшара. Кроме того, мы не можем бросить Киру.

– Спасибо, – искренне сказала Кира.

– Не за что. Я бы никого из моей команды не отпустил одного в лапы ОВК. – Фалькони усмехнулся, и Киру обнадежила эта усмешка, пускай суровая, таящая опасность. – Если они тебя хоть пальцем тронут, мы устроим переполох. Остальные – не мне вас учить, как себя вести. Ушки на макушке, рот на замке. Помните: это не отпуск на берег.

– Вас понял.

– Да, сэр.

– Конечно, капитан.

Хва-Йунг кивнула.

Фалькони похлопал по переборке:

– Грегорович, держи корабль наготове на случай, если нам придется срочно улепетывать. И следи внимательно за трансляцией с наших имплантов, пока не вернемся.

– Естественно, – пропел Грегорович. – Глядите сквозь ваши гляделки, а я буду за вами приглядывать. Вынюхивать-высматривать – просто восхитительно. Высматривать-вынюхивать – просто упоительно.

Кира фыркнула. Вне сомнений, разум корабля остался прежним, несмотря на долгий сон.

– Думаете, нас ждут неприятности? – спросила Нильсен у Фалькони, когда они вышли из рубки.

– Нет, – сказал Фалькони. – Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

– Святая правда, – поддержала Воробей.

Они направились к центральному трапу «Рогатки». Фалькони возглавлял шествие. Вскарабкавшись по трапу, члены экипажа достигли шлюза в носовой части корабля. Там к ним присоединились энтрописты. Мантии Ищущих развевались в невесомости, словно паруса на ветру. Они наклонили головы, остановились и пробормотали:

– Приветствуем вас, капитан.

– Добро пожаловать на вечеринку! – сказал Фалькони.

В шлюзе стало тесно, когда там сгрудились девять человек, тем более что Хва-Йунг одна занимала столько места, сколько трое из них, вместе взятых, но, потолкавшись, они все-таки уместились.

Шлюз, как обычно, стал издавать невнятные звуки: зашипел, защелкал. Когда наружная гермодверь открылась, Кира увидела погрузочную платформу, точно такую же, как на станции «Выыборг», где она побывала уже больше года назад. Она испытала странное чувство – не вполне дежавю, не вполне ностальгию. То, что когда-то было знакомым, даже дружелюбным, сейчас выглядело бездушным, суровым и – хотя она понимала, что это просто нервы пошаливают, – жутковатым.

Их встретил небольшой шарообразный дрон, витавший слева от шлюза. Рядом с камерой горел желтый огонек, из динамика донесся мужской голос:

– Сюда, пожалуйста.

Выпуская струйки сжатого воздуха, дрон развернулся и полетел к гермодвери на другом конце вытянутого, обшитого металлическими панелями помещения.

– Похоже, лучше следовать за ним, – сказал Фалькони.

– Похоже, да, – согласилась Нильсен.

– Неужели они не понимают, что мы спешим? – возмутилась Кира.

Воробей прищелкнула языком:

– Ты словно дитя малое, Наварес. Нельзя торопить бюрократов. Сейчас идет война. Так что привыкни ждать, хотя времени в обрез. Иначе на войне и не бывает.

Фалькони прыгнул с края шлюза к гермодвери. Он медленно закружился в воздухе, подняв одну руку над головой, чтобы удержать равновесие.

– Любит же он покрасоваться, – хмыкнула Нильсен, выкарабкиваясь из шлюза и хватаясь за поручни на стене.

Один за другим они покинули «Рогатку» и пересекли погрузочную платформу с дистанционными манипуляторами на карданных подвесах и рифлеными ремнями, помогающими удержать грузовые контейнеры в невесомости. Кира понимала, что лазерные, магнитные и другие датчики сейчас незримо проверяют их удостоверения личности, ищут взрывчатку и оружие, контрабандные товары и так далее. У нее по коже побежали мурашки, и она ничего не могла с этим поделать.

На секунду у нее промелькнуло желание вызвать на лицо маску… но она поборола этот порыв.

В конце концов, она не собирается вступать в схватку.

Дрон скользнул в гермодверь и понесся в коридор, расположенный за ней, не меньше семи метров в ширину. После стольких месяцев, проведенных на «Рогатке», он казался прямо-таки огромным.

Коридор пустовал. Все двери в нем были закрыты и заперты. И за первым, и за вторым поворотом – тоже никого.

– Очень радушный прием, – сухо заметил Фалькони.

– Наверное, они побаиваются нас, – предположил Вишал.

– Нет, – сказала Воробей. – Они побаиваются ее.

– И не зря, – пробормотала Кира.

К ее удивлению, Воробей захохотала так громко, что ее смех эхом разнесся по коридору.

– Вот именно. Покажи им, на что ты способна.

Даже Хва-Йунг вроде бы удивила эта вспышка веселья.

Они прошли по коридору через все пять палуб защитного кольцевого модуля и в конце концов увидели, как и предполагала Кира, маглев – вагон на магнитной подушке. Боковая дверца вагона была открыта.

Из темноты за маглевом Кира слышала шорох обитаемого кольцевого модуля: он все вращался, вращался и вращался…

– Пожалуйста, будьте осторожны при входе, – сказал дрон, зависая рядом с вагоном.

– Ага-ага, – пробурчал Фалькони.

Все уселись и пристегнулись. Затем раздался музыкальный сигнал, и женский голос из динамиков произнес:

– Маглев скоро тронется. Пожалуйста, пристегните ремни и закрепите багаж.

Дверь со скрежетом захлопнулась.

– Следующая остановка: обитаемый отсек С.

Маглев стал набирать скорость, плавно и почти бесшумно. Он проплыл через герметический шлюз в конце терминала и свернул в главный транспортный тоннель между стыковочным и обитаемым модулями. Кира сразу почувствовала, что маглев заскользил по дуге вокруг центра станции, – ощутила, что она сама вращается по огромному кругу, – и ее прижало к сиденью. Ноги опустились на пол, руки – на подлокотники, и через несколько секунд она почувствовала свой привычный вес.

Вращение вкупе с ускорением вызывали странное ощущение. Вначале у Киры закружилась голова, но скоро она привыкла к этому по-новому устроенному пространству.

«Низ» был у нее под ногами (как и полагалось). «Вверху» был центр станции, а «внизу» – оболочка защитного кольцевого модуля и открытый космос.

Вагон затормозил, дверца напротив той, в которую они вошли, лязгнула гермозатвором и открылась.

– Ох. Чувствую себя, словно сахарная вата, которую накрутили на палочку, – признался Вишал.

– Я тоже, док, – сказал Фалькони.

Все защелкали замками, отстегнули ремни, а затем, пошатываясь, вышли в терминал, пытаясь удержать равновесие.

Едва сделав пару шагов, Фалькони, Кира и все остальные замерли.

– Ши-бал!

Их ждала целая фаланга вооруженных солдат в черных бронескафандрах. Они нацелили бластеры на Киру и других членов экипажа. За ними стояли два отряда штурмовиков – угловатых гигантов в шлемах, безликих, будто бы жукоголовых. Кроме того, на путешественников были наведены стволы турелей, привинченных к палубе между отрядами солдат. А в воздухе, жужжа, словно миллион разъяренных ос, роились боевые дроны.

Дверь маглева захлопнулась.

Прогремел чей-то голос:

– Руки за голову! На колени! Если окажете сопротивление, вас расстреляют. ЖИВЕЙ!

Глава II Станция «Орстед»

1

С какой стати она ждала другого приема? Но почему-то ждала, и такое обращение со стороны военных разочаровало и разозлило Киру.

– Вот же ублюдки! – пробурчал Фалькони.

По терминалу разнесся тот же голос:

– На пол! ЖИВО!

Не было смысла драться. Ее бы просто убили, и дело с концом. А вместе с ней погибли бы ее друзья с «Рогатки». И военные тоже, а они ведь не были ей врагами. По крайней мере, в этом Кира старалась себя уверить. Они же как-никак люди.

Кира послушно заложила руки за голову и упала на колени, не сводя глаз с солдат. Рядом с ней ту же команду выполнили члены экипажа и энтрописты. С полдюжины солдат ринулись к ним. Ботинки лязгали по полу: сплошная какофония металла. Под тяжестью бронескафандров палуба ходила ходуном, вибрация отдавалась в лодыжках.

Зайдя за спину пленникам, солдаты принялись надевать им наручники. Хва-Йунг зарычала, когда ее схватили за руки, и одно мгновение сопротивлялась – Кира слышала, как скрежещет броня на солдате, борющемся с зарийкой. Но и механик угомонилась, буркнув корейское ругательство.

Солдаты силой подняли Фалькони и всех остальных на ноги и отвели в сторону. При их приближении гермодверь скользнула в сторону.

– Не позволяй им распускать руки! – крикнул Фалькони через плечо Кире. – Тронут тебя – пальцы им оттяпай, поняла?

Один из военных подтолкнул его в спину.

– Эй! У нас амнистия! Отпустите нас, или я найму адвоката – и он все это местечко разделает под орех за нарушение соглашения. У вас ничего нет против нас. Мы…

Голос капитана заглох, когда всех вывели за дверь. Еще несколько мгновений – и члены экипажа и энтрописты скрылись с глаз.

У Киры, несмотря на все усилия Кроткого Клинка, заледенели пальцы. Опять она осталась одна.

– Вы напрасно тратите время, – сказала она. – Мне нужно поговорить с командующим. У нас есть информация о медузах, и она может устареть. Уж поверьте, премьер будет рад услышать то, что мы сообщим.

Солдаты отошли в сторону, освобождая путь, и на миг Кира подумала, что ее слова возымели желанный эффект. Но тут же вновь загремел голос из динамиков:

– Сними линзы и брось их на пол!

Черт побери! Значит, детекторы обнаружили линзы, когда она зашла на «Орстед».

– Вы не слышали, что я сказала? – заорала она. Кроткий Клинок напрягся и затвердел. – Пока таскаете меня туда-сюда, медузы убивают людей! Кто тут главный? Я не стану выполнять ваши команды, если…

Тут голос взревел так, что у Киры чуть не заложило уши:

– ПОДЧИНИСЬ, ИЛИ ТЕБЯ ПРИСТРЕЛЯТ! Десять секунд. Девять. Восемь. Семь…

Мгновение Кира прикидывала – не натянуть ли маску Кроткого Клинка на лицо, и пусть попытаются ее застрелить. Наверняка чужь сумеет уберечь ее от всякого оружия, кроме разве что самого крупного калибра. Но после сражения на Логове она знала, что крупный калибр вполне способен ее ранить, а кроме того, за ее дерзость поплатятся Фалькони и другие члены экипажа…

– Ладно! Ладно! – сказала она, подавляя гнев.

Она не позволит себе утратить контроль. Ни сейчас, ни в будущем. По ее приказу Кроткий Клинок вернулся в обычное спокойное состояние.

Кира коснулась пальцами глаз. Обидно снова потерять связь с компьютерной сетью.

Как только линзы оказались на полу, вновь включился тот же голос:

– Руки за голову. Хорошо. Теперь по моей команде ты встанешь и пойдешь в другой конец терминала. Увидишь открытую дверь. Войдешь в эту дверь. Попытаешься свернуть – тебя пристрелят. Попытаешься сделать шаг назад – тебя пристрелят. Опустишь руки – тебя пристрелят. Любое неожиданное движение – тебя пристрелят. Ты все поняла?

– Да.

– Пошла!

Без помощи рук вставать с колен было трудно. Кира неуклюже поднялась. Шагнула вперед.

– Быстрее! – поторопил голос.

Она ускорила шаги, но не слишком. Хоть убейте, бегать по их команде она не станет, она же не сервисный бот, запрограммированный реагировать на любое слово хозяина.

Рядом с Кирой зависли боевые дроны, их непрерывное жужжание сводило с ума, словно головная боль. Когда Кира прошла мимо солдат, они сомкнулись за ней – железная стена, холодная, бесстрастная.

В дальнем конце терминала обнаружилась открытая дверь, как и предупреждал голос. И по ту сторону поджидал очередной отряд – в две шеренги, оружие нацелено на Киру.

Тем же не слишком спешным шагом Кира вышла из терминала и вошла в соседнее помещение – огромный холл (право же, нерациональное использование свободной площади), который освещали вмонтированные в потолок яркие панели, создавая впечатление обычного земного солнечного дня. И яркий свет был здесь необходим, поскольку стены и потолок оказались темными, так что даже при таком освещении выглядел холл мрачно.

Здесь тоже все двери и проходы были закрыты, местами – только что приваренными панелями. По территории в шахматном порядке расставили скамьи, видеотерминалы, немногочисленные деревья в кадках, но внимание Киры привлекла конструкция в самом центре – многогранник высотой три метра, окрашенный в цвет хаки. Вокруг него на расстоянии примерно ладони располагалась проволочная клетка, в точности повторявшая его очертания. К проволоке крепились толстые металлические диски, размером с обеденную тарелку. Распределены они были так, что пустот между ними почти не оставалась. У каждого диска сзади имелась панель с кнопками и маленький горящий дисплей. В передней части многогранника была открыта дверь, а внутри царил сумрак.

Кира остановилась.

Сзади нее остановились вояки, над головой повисли дроны.

– Заходи! Сейчас же! – велел голос.

Кира понимала, что терпение тех, кто ей приказывал, на исходе, но все же задержалась, смакуя последний миг свободы. Потом собралась с духом, сделала еще несколько шагов и вошла в многогранник.

Дверь сразу же захлопнулась за ней, и по темному помещению разнесся лязг – уж не похоронный ли звон по Кире Наварес?

2

Прошло несколько минут. Кира прислушивалась к тому, как солдаты с грохотом перемещали боевую технику за стенами ее тюрьмы.

Потом за дверью раздался новый голос: мужской, с сильным акцентом, настолько неразборчивым, что Кире захотелось вернуть свои линзы и включить титры.

– Мисс Наварес, вы меня слышите?

Стены слегка заглушали голос, но слышать его Кира слышала.

– Да.

– Я полковник Шталь. Я буду вести допрос.

Полковник. Такого звания в космическом флоте нет.

– Вы откуда? Сухопутная армия?

Он чуть помедлил.

– Нет, мисс. Разведка ОВК.

Разумеется. Оттуда же, откуда и Щеттер. Кира чуть не рассмеялась. Могла бы сразу догадаться.

– Я под арестом, полковник Шталь?

– Нет, мисс, это не арест. Вы задержаны в соответствии со статьей тридцать четыре Акта о межзвездной безопасности, которая гласит…

– Я знакома с этой статьей, – перебила Кира.

Снова пауза – на этот раз Шталь словно бы удивился.

– Ясно. Я понимаю, что вы рассчитывали не на такую встречу, мисс Наварес, но вы должны понять ситуацию. Мы за последние месяцы много чего от жутей перенесли. И никак не можем довериться тому инопланетному организму, с которым вы не расстаетесь.

Она удержалась от саркастического ответа:

– Да, хорошо, я все понимаю. А теперь можем мы перейти…

– Пока еще нет, мисс. Позвольте я для начала кое-что объясню, чтобы избежать, э, неприятных инцидентов. Диски снаружи вашей камеры – вам известно, что это такое?

– Нет.

– Кумулятивные снаряды с самонаводящимися датчиками. К стенам вашей камеры подведен электрический ток. Если вы разорвете электрическую цепь, заряды взорвутся. Вас и все вокруг испепелит раскаленный шар радиусом около полуметра. Ваш ксеноорганизм не сможет выжить. Вы поняли?

– Да.

– У вас есть вопросы?

Вопросов было много. Чертовски много. Столько вопросов, что едва ли она когда-нибудь получит ответы на все. Но попытаться надо.

– Что вы сделаете с экипажем «Рогатки»?

– Они задержаны и будут допрошены. Решение будет принято после того, как мы установим полную меру их связи с вами, с вашей оболочкой и медузами.

Кира подавила свой гневный протест. Трудно было ожидать от ОВК другого. Хотя это не значит, что такое обхождение ей нравится. Но не стоит злить Шталя. Пока не стоит.

– Ладно. Прямо сейчас будете допрашивать?

– Если вы готовы, мисс Наварес. У нас имеется запись вашего разговора с капитаном Акаве на станции «Мальперт». Предлагаю исходить из этой точки. Расскажите мне, что было дальше вплоть до текущего момента.

И Кира рассказала полковнику все, что он хотел знать. Она говорила быстро, сжато, стараясь представить информацию в максимально организованном виде. Прежде всего она пояснила, по каким причинам они улетели от Шестьдесят первой Лебедя к Жукхе. Затем описала события на Логове и все, что они там обнаружили. В-третьих, рассказала о нападении жутей. И в-четвертых, подробно изложила предложение союза, которое Щеттер передала человечеству от имени медуз-заговорщиков.

Единственное, о чем она умолчала, – о своей причастности к появлению жутей. Она собиралась признаться. Она обещала Фалькони, что во всем признается. Но такое обращение со стороны Лиги никак не способствовало откровенности. Если бы эта информация помогла человечеству выиграть войну, Кира бы не стала ничего утаивать, и плевать на то, как ей нелегко. Но она не видела никакой пользы для людей от этой истории, а потому утаила ее.

Когда она закончила, Шталь так долго молчал, что Кира уж забеспокоилась, не ушел ли он. Наконец он сказал:

– Корабельный разум сможет подтвердить ваш рассказ?

Кира кивнула, хотя Шталь вряд ли мог ее видеть:

– Да, спросите его. И он сохранил все записи с «Дармштадта».

– Ясно. – Напряженный голос полковника не мог скрыть подспудное беспокойство. Ее рассказ явно его встревожил – и сильно.

– В таком случае мне лучше безотлагательно взглянуть на них. Если на этом все, мисс Наварес, я…

– Вообще-то… – начала Кира.

– Что? – подозрительно переспросил полковник.

Она глубоко вздохнула, догадываясь, какая последует реакция.

– Вы должны знать – на «Рогатке» с нами прилетела медуза.

– Что?!

Кира услышала стремительный бег солдат, устремившихся к ее камере.

– Все в порядке, сэр? – крикнул на бегу кто-то.

– Да, да, – раздраженно ответил Шталь. – В полном порядке. Пошли вон.

– Есть, сэр! – Железные башмаки загрохотали в обратном направлении.

Шталь тихо выругался:

– Так, Наварес, какого дьявола вы притащили эту чертову медузу на вашем корабле? Объясните!

Кира объяснила.

Когда она закончила, Шталь снова выругался.

– Как вы намерены поступить? – спросила Кира.

Если военные ворвутся на борт «Рогатки», Грегорович не сможет их остановить без чрезвычайных – и, скорее всего, самоубийственных – мер.

– Запрошу указания Кабминземшара. Это выходит далеко за пределы моих полномочий, Наварес.

И она услышала, как Шталь уходит, а за ним грохот ботинок, – он нарастал, катился, как волна, а потом миновал ее камеру, стал затихать и оставил Киру в одиночестве и тишине.

– Да уж, чего еще и ждать, – сказала она с каким-то извращенным удовлетворением.

3

Кира огляделась по сторонам.

Внутри многогранника было пусто. Ни кровати. Ни туалета. Ни раковины. Ни слива. Стены, пол и потолок состояли из одинаковых зеленых панелей. Единственный источник освещения – маленькая круглая лампа над головой. Потолок окаймляли щели, закрытые мелкой сеткой: видимо, вентиляционные отверстия.

И вот она тут. Единственный узник этой странной граненой тюрьмы. Видеокамер она не видела, но конечно же они тут повсюду натыканы, и Шталь или кто другой следит за каждым ее движением.

Пусть себе следят.

Кира вызвала маску, и спектр ее зрения расширился: теперь она различала инфракрасное и электромагнитное излучение.

Шталь не обманул. Стены мерцали голубыми петлями силовых линий, и между концами петель вились яркие, сверкающие, извивающиеся электрические змейки. В стены не были вмонтированы провода; судя по всему, ток шел от каркаса, на котором закрепили кумулятивные снаряды, и протекал через проволочные контакты, испещрявшие многогранник. Даже пол светился слабым ореолом индуцированного магнитного поля.

Над дверью и в углах потолка Кира заметила несколько незначительных возмущений поля: узловатые вихри, соединенные с тонкими электрическими нитями. Она угадала: видеокамеры.

Она позволила маске сойти с лица и села на пол.

Делать больше было нечего. На миг она чуть не поддалась разочарованию и гневу, но совладала с ними. Нет! Она не станет сходить с ума из-за того, что не в ее силах изменить. На этот раз – нет. Что бы ни произошло, она постарается принять это, сохранив самоконтроль. Все и так непросто, не стоит ухудшать ситуацию необдуманными действиями.

Да ведь у них и не было иной альтернативы, кроме как лететь в Солнечную систему. Предложение Узла Умов было слишком важным, чтобы передавать его из другой системы Лиги и терять время. Тем более когда вокруг шли сражения и то и дело глушили связь. Никаких гарантий, что информация вообще дойдет до цели. А еще Итари: инопланетянин был связным от Узла Умов, и помощь Киры требовалась при переводе. Наверное, можно было просто выскочить в Солнечной системе, передать важную информацию и улететь, но долг требовал иного. Даже если откинуть все прочие соображения, они же обещали капитану Акаве передать сообщение от медуз лично, напрямую.

Жаль только, что во все эти неприятности она вовлекла Фалькони и его экипаж. Из-за этого Кира чувствовала себя виноватой. Но уж наверное ОВК не станет их надолго задерживать. Слабое утешение, но другого она выдумать не могла.

Кира несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь выкинуть все мысли из головы. Поскольку это не помогло, она припомнила любимую песню, «Тангагрия», и мелодия наконец-то вытеснила все остальное. Когда же ей надоела эта песня, Кира переключилась на другую, потом третью.

Время шло.

Наконец – как ей показалось, спустя часы – она услышала тяжелую поступь бронескафандра. Шаги замерли возле ее камеры, в двери приоткрылась узкая щель, закованная в металл рука протолкнула внутрь поднос с едой. Кира взяла поднос, и рука исчезла. Щель закрылась, и голос из-за двери приказал:

– Доедите – постучите в дверь.

И, судя по бряцанию, солдат отошел, но недалеко.

Интересно, сколько бойцов ее охраняют? Только этот? Или целый взвод?

Она поставила поднос на пол и уселась перед ним, скрестив ноги. Одним взглядом охватила содержимое: бумажный стаканчик с водой и бумажная тарелка с двумя батончиками, тремя желтыми помидорами, половинкой огурца и кусочком оранжевой дыни. Ни вилки. Ни ножа. Ни приправ.

Она вздохнула. Батончиками она была сыта до конца жизни, но по крайней мере ОВК надумало ее кормить, и свежие овощи-фрукты – приятное разнообразие. Угощаясь, Кира задумчиво присматривалась к той щели в двери. Значит, через нее могут проходить внутрь и наружу какие-то предметы, не создавая угрозы взрыва. Если она просунет в швы вокруг щели волокна чужи, может быть, сумеет как-нибудь отключить ток на наружной стороне камеры…

Нет! Она же не собирается бежать. Не в этот раз. Если Кира – или, точнее, Кроткий Клинок – может пригодиться Лиге, то она обязана остаться тут. Пусть они все и гады.

Доев, Кира покричала под дверью, и, как и было обещано, солдат вернулся и забрал поднос.

После этого она стала расхаживать по камере, но от стены до стены было всего два с половиной шага, так что Кира вскоре бросила это занятие и вместо этого принялась отжиматься, приседать и делать стойку на руках, пока не избавилась от излишков нервной энергии.

Только закончила – свет над головой потускнел, появился красный оттенок, и через минуту камера погрузилась в почти непроницаемую темноту.

Хотя Кира уговаривала себя не волноваться и не зацикливаться на одной мысли и хотя ее должна была бы сморить усталость, заснуть не получалось. Слишком много событий произошло в этот день, и теперь не удавалось расслабиться, соскользнуть в беспамятство. Мысли носились по кругу, всякий раз возвращаясь к жутям, а пользы в этом никакой не было. Да и удобно на твердом полу не устроишься даже с помощью «скинсьюта».

Кира сосредоточилась на задаче дышать медленно. Больше она ничего сейчас не контролировала, но это оставалось в ее власти. Постепенно замедлился пульс, расслабилась шея, и Кира почувствовала, как по ее телу ползет желанная прохлада.

Пока ждала дремоты, пересчитывала грани своей темницы: двенадцать, то есть это… додекаэдр? Наверное, так. В тусклом красном свете стены казались коричневыми, а сама темница напоминала внутренность ореховой скорлупы.

«И считать себя повелителем бесконечного пространства», – тихо усмехнулась она. Видел бы ее сейчас Грегорович. Уж он бы оценил эту шутку. Хоть бы с ним все было в порядке! Если не станет задирать военных, может, отделается штрафом и замечаниями. Корабельные разумы слишком ценны, их обычно не списывают «на берег» даже за довольно серьезные нарушения. Но если он будет нести вздор, как порой при общении с Кирой, если ОВК сочтет его психически нестабильным, Лига без колебаний выдернет Григоровича из «Рогатки» и запретит ему летать. В любом случае его подвергнут целому ряду тестов на психические расстройства, и Кира не знала, захочет ли Грегорович и сможет ли не выставлять себя сумасшедшим. А если нет…

Она остановилась, недовольная собой. Именно таких мыслей ей следовало избегать. Что будет, то будет. Важно лишь настоящее. Не воздушные замки, не гипотезы. А прямо сейчас надо спать.

Наверное, было уже без малого три утра, когда мозг наконец отключился и позволил Кире погрузиться в блаженное небытие. Она надеялась, что Кроткий Клинок поделится с ней очередным видением, но на этот раз ей снились только ее собственные сны.

4

Свет в камере стал ярче.

Кира резко распахнула глаза и села. Сердце застучало, она готова была куда-то идти – но увидела стены камеры, вспомнила, где находится, зарычала и с размаху ударила себя кулаком по бедру.

Что ж это руководство Лиги так долго возится? Принять предложенную спутниками Щеттер помощь – для этого же не требуется особо ломать себе голову. Что за проволочки?

Она встала, и с ее тела посыпался тонкий слой пыли. В тревоге Кира проверила пол в том месте, где она лежала.

Вроде бы ничего не изменилось.

Кира выдохнула с облегчением. Если бы чужь за ночь проела панель, в любой момент мог бы раздаться взрыв. Видимо, Кроткий Клинок соображал, что к чему. И тоже хотел жить.

– Веди себя хорошо, – пробормотала она.

Снаружи загрохотали удары, напугав Киру.

– Наварес, нам надо поговорить, – объявил Шталь.

Наконец-то.

– Слушаю вас.

– У меня появились еще вопросы.

– Задавайте.

И Шталь принялся задавать вопросы. О Щеттер – была ли майор на вид в здравом рассудке, была ли она такой же, какой запомнилась Кире на «Смягчающих обстоятельствах», и так далее и тому подобное – и о медузах, и об Ищейке, и о Посохе Синевы и еще много. Много вопросов о жутях.

Наконец Шталь сказал:

– Мы закончили.

– Постойте, – спохватилась Кира. – А что с медузой? Как вы поступили с Итари?

– С медузой? – повторил Шталь. – Поместили ее в биоизолятор.

Внезапный страх пронзил Киру.

– Оно… Оно живо?

Кажется, полковник не на шутку обиделся.

– Разумеется, Наварес. Вы нас за полных идиотов принимаете? Пришлось повозиться, но в итоге мы сумели обездвижить вашего… э… приятеля с щупальцами и переместить его с «Рогатки» на станцию.

Хотелось бы знать, каким образом они его обездвижили, но Кира побоялась настаивать.

– Ясно. И что же руководство Лиги намерено с этим делать? С предложением Щеттер, Узла Умов и так далее?

– Этим занимаются компетентные лица, мисс.

Киа заскрипела зубами:

– Полковник Шталь, после всего произошедшего не думаете ли вы, что меня следует включить в эти переговоры?

– Может быть и так, мисс. Но это решаю не я.

Кира сделала пару вдохов, чтобы успокоиться:

– Скажите мне хотя бы, как долго я тут пробуду?

Если ее собираются перевести на корабль ОВК, это само по себе будет ясным признаком того, что Киру возьмут на встречу с Узлом Умов и там она поможет договориться об условиях взаимодействия и союза.

– Вы будете помещены на курьерское судно завтра ровно в десять утра. Вас доставят на исследовательскую станцию «Ла Церн» для дальнейшего изучения

– Простите? – заикаясь, выговорила Кира. – С какой стати… То есть неужели руководство даже не попытается поговорить с Узлом Умов? И кто же будет переводить? Иска? Щеттер? Мы даже не знаем, жива ли она!

Шталь вздохнул, и в голосе его впервые зазвучала усталость:

– Мы не намерены вступать с ними в переговоры, Наварес.

Кира сообразила, что уже этим – сказав ей – он нарушил протокол.

Ужас накрыл ее с головой.

– То есть как? – не веря своим ушам, спросила она.

– Премьер и его советники сочли, что медузы слишком опасны и доверять им нельзя. Hostis Humani Generis[4], сами знаете. Вы же слышали – об этом объявили до того, как вы покинули систему Шестьдесят первой Лебедя.

– Так что же они собираются делать? – Голос ее упал до шепота.

– Уже все сделано, Наварес. Седьмой флот под командованием адмирала Кляйна отбыл сегодня к той звезде, координаты которой нам сообщила Щеттер. Звезда класса К примерно в полутора месяцах пути. Задача – разгромить медуз, пока они не ждут нападения, и разгромить их так, чтобы мы смогли навсегда забыть об этой угрозе.

– Но… – Столько ошибок было в этом плане, Кира терялась, с какой начать. Военные, конечно, законченные гады, но не идиоты же они! – Медузы заметят приближение Седьмого флота. Они могут выпрыгнуть вам навстречу из сверхсветового пространства раньше, чем вы подойдете на расстояние выстрела. Единственный шанс – убрать нынешнее их руководство…

– Все предусмотрено, мисс, – сурово, как и раньше, ответил ей Шталь. – Мы последние полгода зря штаны не просиживали. Пусть у медуз корабли и оружие помощнее, но уж в чем люди мастера, так это в поиске сиюминутных решений. У нас теперь есть способы помешать им нас заметить – и помешать им выпрыгнуть навстречу. Действуют эти способы недолго, но для наших задач хватит.

– А как же медузы Щеттер? – напомнила Кира. – Узел Умов?

Шталь издал какой-то странный звук. И после этого выговорил напряженно, словно боясь сказать лишнее:

– К назначенному месту встречи отправлена группа охотников-искателей.

– Чтобы…

– Уничтожить их всех.

Кира пошатнулась, как от удара. Особого почтения к правительству Лиги она не питала, но не ожидала от него прямого злодейства.

– Какого черта, полковник? Зачем же…

– Это политическое решение, Наварес. Наше с вами мнение никому не интересно. Было решено, что оставлять в живых лидеров – даже мятежных – слишком большой риск для человечества. Это не просто война, Наварес. Это уничтожение. Истребление. Сначала покончим с медузами и тогда сможем направить все силы на то, чтобы разобраться с жутями.

– Было решено, – повторила она, выплевывая слова с величайшим презрением. – Кем это решено?

– Лично премьером. – После короткой паузы Шталь добавил: – Извините, Наварес. Так обстоят дела.

Полковник двинулся прочь, и вслед ему Кира крикнула:

– К черту премьера! И вас всех!

Она стояла посреди камеры, тяжело дыша, сжимая кулаки. Лишь тут она заметила, что Кроткий Клинок – что вся она покрыта шипами, проткнувшими ее комбинезон. Вновь эмоции вырвались из-под контроля.

– Дура, дура, дура, – шептала она, сама не зная, кого ругает – себя или Лигу.

А потом, успокоившись, – гнев ее сделался ледяным, острым, как скальпель хирурга, – Кира уселась, скрестив ноги, на пол и попыталась продумать ситуацию. Возвращаясь мысленно к разговору, она понимала, что сам Шталь вовсе не одобрял решение премьера. У него были какие-то причины рассказать ей про планы Лиги. Хотя и не вполне понятно, какие именно. Почему-то он хотел ее предупредить.

Но какое это теперь имеет значение! Задуманное руководством Лиги предательство – план истребить Узел Умов – вот что имело значение, а не ее мелкие неприятности. Только появилась надежда на мир (хотя бы с медузами), и премьер загубил эту надежду, даже попытаться не пожелал. Разве попытка такая уж рискованная? К гневу присоединилось разочарование. Кира не голосовала за премьера – никто из колонистов не голосовал, – а он устроит им вечную войну с медузами. Он больше прислушивается к своим страхам, чем к надежде. А страх – это Кира за последние месяцы усвоила – плохой советчик.

Как звать-то премьера? Она не смогла вспомнить даже его имя. Лига тасовала их, словно колоду карт.

Если б найти способ предупредить Узел Умов! Вдруг тогда все-таки сохранится возможность договориться с медузами? Не может ли Кроткий Клинок каким-то образом вступить с ними в контакт? Но нет, любые сигналы, которые испускал ее «скинсьют», похоже, разносились по всей Галактике и были ненаправленными. А если из-за этих сигналов в Солнечную систему пожалуют медузы и жути, будет еще хуже.

А если бы ей удалось сбежать, вырваться – что тогда? Кира не видела файл, который Щеттер переслала Акаве (а «Дармштадт» отправил копию его на «Рогатку), но была уверена, что там содержится контактная информация: время, частота для связи, место и так далее. Однако военспецы наверняка вычистили этот файл с компьютеров «Рогатки», и Кира понятия не имела, удосужился ли Грегорович прочесть его и запомнить.

Если же нет – а полагаться на удачу просто безответственно, – единственной нитью, связывающей их с Узлом Умов, остается Итари. Значит, Кира должна спастись не одна, а вытащить отсюда Итари, доставить инопланетянина на корабль и вылететь вместе с ним из системы, добраться туда, где связь еще не глушат, – и все это время ОВК из кожи вон будет лезть, чтобы ее остановить.

Безумные фантазии, Кира и сама это понимала.

Застонав, она поглядела на грани потолка. Беспомощность терзала ее, как боль. Из всех пыток, какие человек может претерпеть, эта – она была уверена – худшая.

Завтрака пришлось ждать долго. Когда его принесли, Кира едва прикоснулась к еде – живот болел от тревоги. Вернув поднос, она уселась в центре камеры, сосредоточилась, попыталась сообразить, что можно сделать. Если б концертина была при ней! Игра на инструменте помогала лучше соображать.

5

Больше до конца дня никто не приходил. Гнев и разочарование никуда не делись, но скука накрыла их, словно одеялом. Лишившись линз, Кира могла развлекаться лишь собственными мыслями, а они на тот момент были отнюдь не веселые.

В итоге Кира прибегла к тому же средству, каким пользовалась в каждом длительном сверхсветовом перелете с тех пор, как покинула сигму Дракона, – то есть задремала, соскользнула в инертный полусон, в котором Кроткий Клинок мог поддерживать ее силы и готовить к тому, что предстояло.

Так она провела весь день, прервавшись на безвкусный обед и совсем уж невкусный ужин, которым ее угощали солдаты.

А потом свет снова затуманился, сделался красным, и полусон перешел в полноценный сон.

6

По полу пробежала дрожь.

Кира открыла глаза, нахлынули воспоминания о том, что произошло на «Смягчающих обстоятельствах». Наверное, была полночь. Или три часа ночи. Никакой возможности определить время, но Кира пролежала на боку так долго, что бедро болело, а рука затекла.

Снова дрожь, сильнее первой, и странное ощущение – скручивания, как в маглеве. На миг головокружение вынудило ее вцепиться в пол, затем равновесие восстановилось.

Прилив адреналина смыл остатки сна. Объяснение происходящему только одно: кольцевой обитаемый модуль покачивается. Черт. Это скверно.

Она поглядела в камеру.

– Эй! Что происходит?

Никто не ответил.

В третий раз камера сотряслась, свет над головой замигал. Где-то вдалеке послышался грохот – возможно, взрыва.

Кира похолодела. Включился инстинкт выживания, заглушая все прочие голоса. Станцию атакуют. В безопасности ли Кира? Зависит от источника, обеспечивающего электрический ток в стенах камеры, – и это при условии, что ракета или лазерный луч не ударят в саму камеру. Если камера подсоединена к основному реактору, а тот выключится, могут сработать мины. И если случится перепад мощности – тоже могут сработать. Если камера подключена к аккумуляторам, тогда, может, и обойдется. Но риск имеется. Большой риск.

БУМ!

Стены дрогнули, Кира пошатнулась. Свет вновь замигал, сильнее прежнего, и сердце Киры замерло. Одно мгновение она уже считала себя покойницей, но… Вселенная продолжала существовать. Кира продолжала существовать.

Она выпрямилась и посмотрела на дверь.

К черту ОВК и к черту Лигу. Она должна выбраться отсюда.

Глава III «Спасайся кто может!»

1

Кира решительно направилась к двери.

Выбор невелик: либо найти способ разрядить мины, либо найти способ перенаправить электрический ток так, чтобы можно было взломать дверь, не превратившись при этом в раскаленную добела гору шлака.

Пол вновь содрогнулся.

Какой бы вариант Кира ни выбрала, действовать надо быстро.

Разминирование – более надежный путь, но Кира не знала, как это осуществить. Если даже удастся просунуть несколько тонких щупалец вокруг дверной щели, ей не будет видно, что творится с той стороны. А нащупывая вслепую, можно подорваться. ...



Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
По ту сторону звезд. Книга 2