Глава 1

Солнечные зайчики играли в догонялки на волнах, казалось, кто-то кинул в море горсть алмазной пыли. На ярко-голубом небе художник легкими мазками белой кисти нарисовал облака. Ветерок раздувал пестрый парус, и драккар проворно бежал по волнам.

Но Линнар не мог любоваться красотами пейзажа. Ему было плохо. Очень плохо. Его не покидало мерзкое ощущение, что съеденная пища просится наружу, но никак не может вырваться. Голова кружилась, тело бил озноб.

— Ваше Высочество, может, вернетесь в каюту? — участливо спросил слуга.

— Нет, спасибо, Нитт, я лучше побуду здесь, — слабым голосом ответил Линнар.

Вернуться в маленькую каюту, похожую на гроб? Нет. К тому же качка там ощущалась сильнее. Лучше сидеть здесь, на свежем воздухе.

Линнар раньше плавал на корабле и не замечал за собой морской болезни, сейчас же он чувствовал себя ужасно. Придворный врач наверняка назвал бы это нервным заболеванием, ведь Линнару было из-за чего переживать. Драккар стремительно нес его в Дартаг. На встречу с невестой.

***

Его величество король Хоралии Вирлей Пятый задумчиво погладил окладистую русую бороду, изумруды в его кольцах заблестели, лукаво подмигивая Линнару.

— Добрый вечер, Ваше Величество, — церемонно произнес он, поклонившись.

— О, Линнар, мальчик мой! — воскликнул его отец. — Давай обойдемся без формальностей, я позвал тебя, чтобы поговорить, как отец с сыном, а не как король с подданным. Присаживайся.

Линнар воспользовался приглашением и присел в кресло, стоявшее рядом с тем, в котором небрежно, по-домашнему развалился Вирлей. Их разделял изящный столик черного дерева, сервированный вазой с фруктами, бутылкой оттарийского красного вина и двумя серебряными кубками. В большие окна королевской гостиной заглядывало веселое июньское солнце, играя радугой в цветных витражах стекол.

Атмосфера была подчеркнуто семейной, но Линнар не спешил расслабляться. Он не верил, что Вирлей позвал его, чтобы просто поговорить. Со своим любимчиком Роадом, могучим воином и магом, он мог вести задушевные беседы за бутылочкой вина. А Линнар был вечным вторым, годным лишь на то, чтобы случае неожиданной кончины блистательного старшего брата заменить его. Запасной принц.

— Угощайся. — Вирлей был настолько любезен, что сам налил сыну вина. — Двадцатилетней выдержки. Прекрасный букет.

— Спасибо, — коротко ответил Линнар, решив, пока не выяснится, что задумал отец, говорить как можно меньше.

— Магистр Нотефель вчера докладывал мне о твоих успехах, — добродушно заметил Вирлей. — Ты выдержал экзамен на звание Высшего Целителя, я горжусь тобой, сын. Выпьем за твой талант!

Он поднял кубок, Линнар тоже, и они чокнулись.

— Рад, что смог доставить тебе удовольствие, отец. — Линнар говорил все так же осторожно. — И я благодарен за возможность заниматься магией с самим магистром.

— Полно, сынок. — Улыбка Вирлея была чуть-чуть более приторной, чем улыбка обычного любящего отца. — Развивать таланты сыновей долг любого родителя. А как насчет боевой магии? Она все еще тебе не дается?

Вопрос был задан как бы вскользь, но Линнар сразу почувствовал, что боевая магия интересует Вирлея гораздо больше целительства. Еще бы — принцы должны воевать, а не врачевать.

— К сожалению, пока нет, отец, — ответил Линнар. — Мне очень жаль…

— Ничего страшного.

Вирлей идеально владел собой, но Линнар за годы, проведенные в пропитанном ложью дворце, давно привык улавливать истинные чувства людей по самым мелким деталям. Он не мог не заметить мелькнувшую в глазах Вирлея тень разочарования.

Притворство ранило гораздо сильнее гнева или пренебрежения.

«Зачем ты врешь? Зачем прикидываешься добрым папочкой? Скажи прямо, что разочарован во мне, скажи, что считаешь меня никчемным сыном. Эти увертки, патока и фальшь делают мне лишь больнее, отец».

Но вслух он этого произнести не мог, и они продолжали игру в семью. Вирлей неспешно пил вино, расспрашивая Линнара об учебе у магистра Ордена Магов, старательно изображал интерес и отцовскую заботу. Затем разговор плавно перешел на политику и события в мире. Линнар немного расслабился, пока ничего особенного не произошло, он уже начал думать, что Вирлей действительно вызвал его лишь для того, чтобы поговорить. Исполнить отцовский долг и затем с чистой совестью забыть о сыне еще на полгода.

— Ты слышал, Галад-Задор захватил Лидс? — обронил Вирлей, наливая себе еще вина.

— Да, говорят, они почти не сопротивлялись. — Линнар не интересовался политикой, но старался по мере сил поддерживать разговор.

— Галад-Задор стремительно расширяет владения, пожирает другие страны, как голодный монстр, — тяжело заговорил Вирлей.

Линнар понял: после долгих хождений вокруг да около, отец, наконец, добрался до сути, истинной причины их встречи. Он внутренне напрягся, с трепетом вслушиваясь в каждое слово.

— Молодой император горяч и жаждет новых завоеваний, которые бы прославили его имя в веках. Он не остановится, пока не захватит весь континент. После Лидса настанет наша очередь. Одним нам не выстоять.

Вирлей отпил вина, помолчал, будто собираясь с духом.

— Я решил заключить союз с Дартагом.

Линнар едва не выронил кубок. Новость поразила его до глубины души.

— С северными варварами?! — изумленно воскликнул он, забыв о придворном этикете. — После стольких войн?!

— Другого выхода нет, — жестко произнес Вирлей.

— Мы можем заключить союз с Оттарией, они ведь тоже в опасности из-за Галад-Задора, — попытался слабо возразить Линнар, призывая на помощь все свои познания в текущей политической ситуации.

— Такой союз уже давно заключен, но помощи Оттарии недостаточно, — отрезал Вирлей, взглянув на сына, как на несмышленого младенца. — Что ж раз ты сам не понимаешь, объясню… Мы не можем оставить север беззащитным. Если не заключим союз с Дартагом, то при нападении империи, королева воспользуется возможностью и вторгнется к нам. Мы окажемся зажаты в тиски. К тому же наш жалкий флот не может потягаться с Золотой Армадой, а вот дартагцы справятся с ними. В конце концов, если мы падем, следующей целью Галад-Задора станут они, и, уж поверь мне, имперцы сполна отплатят северянам за многолетнее разорение их торговых судов. И нам, и Дартагу выгодно забыть старые распри, объединиться против общего врага. Понимаешь?

Линнар покорно кивнул.

— Да, отец.

Глупо спорить о вещах, в которых он ничего не смыслит. Союз с дартагцами, которыми матери пугают младенцев, казался Линнару диким, но раз король считает, что так надо — значит надо. Гораздо больше Линнара волновало другое: зачем Вирлей с ним это обсуждает?

Тот налил себе вина, покрутил кубок в руке, но пить не стал и поставил его назад на столик. Линнар, уже давно не притрагивавшийся к напитку и фруктам, явственно ощущал разлитое в воздухе напряжение и все больше волновался. Что же, что же задумал отец?

— Мы с королевой Нъёдис решили, что необходимо закрепить наш союз династическим браком, — медленно заговорил Вирлей. — Чтобы наши народы соединяла не только подпись на пергамента, но и кровь.

Линнар сглотнул, он пока не понял в чем дело, но где-то на краю сознания зашевелились смутные подозрения.

— Как ты знаешь, в Дартаге дикие обычаи: муж после свадьбы присоединяется к роду жены и остается жить в ее доме. — Вирлей говорил размеренно и четко, глядя сыну прямо в глаза. — Если бы у королевы было несколько дочерей, возможно, мне удалось бы уговорить ее нарушить обычаи и отпустить одну из них в Хоралию, чтобы она стала супругой Роада. Но дочь и наследница у нее одна. Конечно же, принцесса Бардис никуда не поедет, а значит, муж должен отправиться к ней.

Линнар понял все прежде, чем отец закончил, но все равно слова Вирлея прозвучали для него, как глас пророка Единого Бога, предрекающего беду.

— Ты отправишься в Дартаг и станешь супругом принцессы.

Линнар не знал, сколько просидел оглушенной этой новостью, уставившись на кольцо Вирлей. Изумруд весело блестел, словно потешаясь над незадачливым вторым принцем. Линнар никак не мог осознать происходящее. Отправиться в дикую северную страну, жениться на женщине, которую ни разу не видел. На дартагской женщине. Почти монстре. В голове сразу всплыли все жуткие байки о Дартаге, о кровавых пиратах, о безумных воинах, голыми руками разрывающих врагов в битве, о страшном боге дартагцев, требующем человеческих жертв.

«Я отправлюсь туда? Останусь там… навсегда?»

Руки мелко затряслись, и Линнар глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться. Нельзя было показывать слабость перед отцом.

— Неужели нет другого выхода? — Он гордился, что его голос прозвучал спокойно. — Может, Нъёдис удовлетворится кем-нибудь из наших родственников? Кузен Клайн…

— Нет, для северян предложить их принцессе герцога будет равносильно оскорблению. — Каменно-твердый тон Вирлея разрушил последние надежды.

С минуту они сидели в тишине, Линнар разглядывал свои руки, пытаясь постичь всю жестокость уготованной ему судьбы. Хотелось кричать, плакать, звать на помощь. Но все слова застревали в горле. Линнар понимал, что ничего не может изменить.

Вдруг Вирлей встал, опустился перед ним на колени и, взяв его руки в свои, заглянул в глаза.

— Ты должен сделать это, сын. Ради страны, — проникновенно произнес он. — Мое сердце разрывается от боли, при мысли о том, на что я тебя обрекаю. Но другого выхода нет.

В душе Линнар горько расхохотался: отец был прекрасным актером, но его он обмануть не мог.

«Лжец! Тебе совсем меня не жалко! Ты рад от меня избавиться. Хоть какая-то польза от никчемного сына. Да, запасной принц пригодился».

Вирлей обнял его, Линнар обнял его в ответ, хотя на самом деле хотелось оттолкнуть прочь холодные руки человека, который никогда не был ему отцом.

Покинув покои короля, Линнар поспешил туда, где мог рассчитывать на настоящее сочувствие.

Магистр Нотефель жил в небольшом особняке недалеко от королевского замка. Линнар застал его дома.

Когда принц вбежал в его кабинет, Нотефель разбирал какие-то свитки на столе и удивленно уставился на ученика.

— Мальчик мой, ты так бледен, что случилось? — с беспокойством спросил он.

— Отец отправляет меня в Дартаг, — выпалил Линнар.

Он рухнул в кресло напротив стола учителя и отдышался после долгого бега.

— Значит, все-таки Вирлей довел свой план до конца, — мрачно произнес Нотефель.

— Ты знал о его затее?

Линнара на мгновение охватили подозрения, но он привык доверять учителю и тут же отбросил постыдные мысли. Нотефеля он знал детства, тот заменил ему отца и просто не мог лгать.

— Вирлей советовался со мной, — не стал отпираться Нотефель. — Признаюсь честно, я был одним из тех, кто предложил союз с Дартагом. Но я не ожидал, что дело дойдет до династического брака… Мне жаль, Линнар.

В серых глазах старого мага читалось искреннее сочувствие.

— Ничего не поделаешь, — Линнар выдавил улыбку. — Я выполню свой долг. Ради Хоралии.

«Да, я постараюсь поладить с невестой и сделать все для поддержания мира. Ради Хоралии. Не ради тебя, отец».

Нотефель вдруг дернул себя за густую белоснежную бороду.

— Вот ведь старый дурак, и как я сразу не догадался? — воскликнул он. — Кажется, я знаю, как облегчить твою участь, Линнар.

Он поспешно встал, прошел к шкафу в дальнем конце кабинета, открыл украшенные резными изображениями крылатых быков дверцы и принялся рыться на одной из полок. Линнар с интересом наблюдал за ним, гадая, что могло прийти в голову магу. Нотефель тем временем нашел, что искал, и вернулся к столу.

— Вот, возьми. — Он протянул Линнару золотую цепочку, на которой висел камень в форме капли.

Линнару был незнаком этот минерал: зеленый, с золотистыми прожилками. От него веяло магией.

— Это амулет, я сделал несколько таких во время последней войны с Дартагом. Он защищает от колдовства дартагских женщин.

Нотефель опустил камень на раскрытую ладонь Линнара, и принц тут же ощутил, как по телу прошлась теплая волна силы.

— Спасибо учитель, — искренне поблагодарил он.

***

Линнар нащупал под камзолом амулет и сжал его. Показалось, что камень чуть-чуть потеплел, резь в глазах уменьшилась, и Линнар почувствовал себя лучше. Но возможно, это было лишь самовнушение.

— Ваше Высочество, может быть, откушаете?

Верный старый Нитт беспокоился и пытался помочь господину на свой манер. Но от одного взгляда на тарелку с фруктами и сыром Линнара замутило.

— Спасибо, я не хочу есть. — Он попытался улыбнуться, однако получилась кислая мина. — Чтобы еда не испортилась, лучше съешь ее вместе с остальными слугами. И отнеси немного команде, для дартагцев южные фрукты настоящий деликатес — пусть попируют.

— Отнести яства с вашего стола этим головорезам? — возмутился Нитт. — Вы слишком щедры, Ваше Высочество! Они заслуживают не еды, а плахи за неуважительное поведение. Вон-вон, смотрите, они опять зубоскалят. Ох, я бы им зубы то повыбивал, кабы не мирный договор.

Нитт кивнул в сторону двух матросов, стоявших у борта. Загорелые, широкоплечие, густые светлые бороды заплетены в косы — за пять дней в пути Линнар вдоволь насмотрелся на таких, настоящих дартагских моряков. Матросы шептались и то и дело бросали в сторону хоралитов насмешливые взгляды. Один, тот, что пониже, вдруг рассмеялся и хлопнул себя по бокам.

Линнар уже успел привыкнуть к такому поведению дартагцев, с самого начала путешествия они не скрывали своего отношения к хоралитскому принцу. Он часто ловил на себе презрительные взгляды, слышал шепот за спиной. Дартагский Линнар знал не очень хорошо, но некоторые слова все же понял. Самым часто звучащим было «Слюнтяй». И Линнар не мог винить дартагцев за такое отношение, он сам прекрасно знал, что производит впечатление изнеженного принца.

Линнар тоскливым взглядом окинул окружающую роскошь: на носу корабля слуги натянули для него навес из алого бархата с золотистой бахромой, расстелили пестрый галад-задорский ковер, накидали подушек. Линнар сначала сопротивлялся, потом ему в голову пришла мысль, что ему по статусу положено окружить себя дорогими вещами, и, если он этого не сделает, дартагцы совсем перестанут его уважать. В конце концов, он совсем запутался и позволил заботливому Нитту настоять на тенте, ковре и подушках. Как оказалось, зря. Моряки стали только больше потешаться, похоже, роскошь не вызвала у них восхищения и трепета.

— Я им напомню последнюю войну, — продолжал яриться Нитт. — Тогда я много дартагских голов порубал.

— Успокойся. — Линнар попытался урезонить пылающего праведным гневом слугу.

Тут к веселящимся матросам подошла капитан Гейн, что-то рявкнула, и тех как ветром сдуло. Он развернулась и направилась к навесу принца.

Линнар старался не таращиться на нее слишком явно. Она была первой дартагской женщиной, о которых он столько слышал, а теперь смог увидеть воочию. Женщина-воин. Коренастая, крепко сбитая, с грубыми чертами лица и большими руками. Щеку ее пересекал старый уродливый шрам. Она была одета, как мужчина: серая рубаха, черные штаны и сапоги. А вот перевязь меча резко контрастировала с простой одеждой — украшенная драгоценными камнями и золотом.

Для Линнара Гейн выглядела совершенно дико.

«Моя невеста, наверное, такая же. Принцесса один из первых воинов Дартага, не чета нашим знатным дамам. Никаких красивых платьев, духов и украшений. Только меч и кулаки».

Линнар гадал, какой будет его невеста, пытался представить ее и всегда приходил к одному выводу: если она такая же, как капитан, он ей точно не понравится.

— Ваше Высочество. — Гейн поклонилась почтительно, но без раболепства.

На хоралитском она говорила с ужасным акцентом.

— Я хотеть сообщить, что Ис благосклонен к нам. Даровать попутный ветер. Мы прибыть в Исфир завтра утром.

— Замечательная новость. — Линнар не смог скрыть радости, наконец-то мучения на корабле закончатся.

Гейн еще раз поклонилась и собралась уйти, но он остановил ее.

— Простите, не могли бы вы немного задержаться? — попросил Линнар. — У меня есть вопросы о дартагских обычаях. Вы не поможете мне?

В ответ он получил хмурый взгляд.

— Я плохо говорить по хоралитски. И много работы. Не могу. Простить, Ваше Высочество.

Слова вежливые, но пренебрежительный тон выдавал Гейн с головой. «Делать мне больше нечего, как ублажать рассказами скучающего принца!» — вот что на самом деле сказала она.

Линнар улыбнулся, ничем не выдав разочарования.

— Тогда хотя бы примите от меня подарок для вас и для всей команды: фрукты, мясо и сыр из моих запасов. Мой слуга передаст вам все.

Нитт недовольно нахмурился, но, не смея ослушаться приказа, подошел к Гейн.

— Идемте за мной, я передам вам подарки Его Высочества.

— Спасибо. — В голосе Гейн не было и следа благодарности, она смотрела все также мрачно, даже с брезгливостью.

«Надеюсь, дартагцы не выкинут еду за борт, — подумал Линнар, понимая, что его широкий жест не произвел нужного эффекта. — Похоже, щедростью их тоже не впечатлишь».

Пока Нитт провожал капитана, принц ломал голову над тем, где же он допустил ошибку. Может быть, гордая Гейн восприняла дар, как подачку? Объедки с королевского стола? Или оскорбилась тем, что он считает их бедными, не способными самим добыть себе еду. Понять дартагцев было сложно.

Вернулся недовольный Нитт.

— Неблагодарные твари, — пробормотал он себе под нос, но Линнар услышал.

— Как капитану понравилось угощение? — спросил он.

Нитт замялся, отвел взгляд.

— Она ничего не взяла, — наконец, ответил он.

Линнар сразу почувствовал ложь.

— Ты что-то не договариваешь.

— Она отказалась от еды в таких выражения, которые я не смею повторить перед вами, Ваше Высочество.

Линнар вздохнул: этого и следовало ожидать.

Нитт присел рядом на ковер, окинул палубу корабля испепеляющим взглядом, от которого, если бы только взгляд мог убивать, все дартагцы бы уже пали замертво. Посмотрев на слугу, Линнар решил, что других источников информации не найти: Нитт сражался в последней большой войне с северянами, тридцать лет назад, он сможет рассказать о них что-нибудь новенькое.

— Нитт, ты ведь неплохо знаешь дартагцев? Ты видел дартагских женщин-воинов. Какие они?

Слуга почесал затылок и задумчиво причмокнул губами.

— Да не то, чтобы видел, Ваше Высочество. Когда на тебя несется головорез с топором, то недосуг разбираться мужик это или баба… то есть женщина. В общем, в кольчуге их от мужчин и не отличишь. Но почему вы спрашиваете меня, Ваше Высочество? Я смерд неразумный, а у вас есть всякие манус… мунус… манускрипты, там наверняка лучше рассказано о дартагцах.

Линнар невольно поморщился, вспомнив, как перед отбытием в Дартаг он спешно штудировал труды именитых ученых мужей. Он никогда не интересовался северной страной, и после разговора с отцом пришлось наверстывать упущенное. Беда в том, что во всех свитках, посвященных дартагцам, на разные лады перепевались одни и те же страшные байки, жуткие рассказы о крови и пытках, которых Линнар уже наслушался. Он начинал сомневаться, не выдумка ли все это. Не может быть другой народ настолько ужасен.

— Ученые часто бывают слишком предвзяты, — сказал он Нитту.

Слуга озадаченно заморгал.

— Пред… что?

— Они много врут, — поспешил объяснить Линнар более простым языком. — Вот скажи, правда, что дартагские берсерки разрисовывают тела кровью убитых врагов и делают оружие из черепов поверженных противников?

Нитт хохотнул.

— Про черепа точно сказки, как и про скальпы, которые снимаются с жертв. А вот насчет крови не знаю. Берсерки себе чем-то разукрашивают тело, наносят всякие колдовские символы, но там много цветов: и желтый, и синий, и зеленый. Есть и красный, может быть это кровь. Чего не знаю, того не знаю. Но у нас один умник рассказывал, что это цвета калана. А чтобы впасть в боевое безумие они жрут специальные грибы — это чистая правда. Жуткие твари, их и людьми то уже назвать нельзя. Могут голыми руками оторвать противнику голову. Один мой знакомый клялся, что видел, как берсерка утыкали стрелами, точно ежа, но он продолжал сражаться и кучу наших положил, пока ему башку не снесли…

Нитт резко замолчал, обеспокоенно уставился на Линнара.

— Простите, Вваше Высочество. Такие подробности не для ваших ушей. Простите.

— Ничего страшного, пожалуйста, рассказывай все. Я должен быть готов, — возразил Линнар.

Он понял, что побледнел, поморщился или чем-то еще выдал свое отвращение и испуг. Нужно было лучше следить за собой, наверняка в Дартаге ему придется выслушать много таких историй, а может быть даже увидеть смерть собственными глазами.

— А правда, что дартагцы не берут пленных? — продолжил расспросы Линнар.

Нитт угрюмо кивнул.

— Правда. Но вот истории о пытках пленников — вранье. Они просто убивают всех. У них вроде как считается, что если ты сдался в плен, значит, слаб, а по их вере слабым нечего делать в этом мире. Но вот если воин сражался до конца, то его очень уважают. Помню, был у нас такой случай: один барон со своим отрядом попал в окружение, все его люди погибли, но он продолжал биться даже раненный. И дартагцы его отпустили. Вроде бы сказали, что такой сильный воин люб их богу Ису, и он прогневается, коли они задавят его числом или возьмут в плен и убьют. Что-то такое…

Нитт посмотрел на Линнара очень серьезно.

— Ваше Высочество, позвольте дать вам совет. Помните, даратгцы — дикари, они уважают только силу. Если вы покажите слабину — вы мертвы.

Вечером, лежа в постели, и не в силах заснуть, Линнар раз за разом вспоминал слова Нитта.

«Сила. Только сила».

В Дартаге ценилось то, чего у него никогда не было. Значит, его не будут уважать. Значит, его убьют, как тех, кто сдается в плен. Но убийство принца Хоралии означает расторжение договора и войну. Нет, Дартаг не пойдет на это, слишком много усилий было затрачено для заключения союза. Тогда он будет жить, окруженный презрением, среди людей, которые ни во что его не ставят. Без родных, без друзей. Агнец на алтаре Единого Бога, или точнее жертва морскому демону. ...