Лживые боги Дарья Катина

Пролог…

Не знаю, как все там устроено,

Но явно не для того, чтобы мне помочь…

Золото и роскошь не затмить приглушенным светом и колышущейся, вонючей дымкой от чадящих лампад. Сама атмосфера внутри этого куполообразного сооружения давила и показывала, по какой-то причине забредшим сюда людям, насколько они малы и ничтожны. Только что открыто улыбающаяся женщина, переступив порог церкви, сразу становилась похожа на пришибленную жизнью, сморщенную старушку, а сами старушки, по привычки старались вообще не распрямляться, видимо чтобы не нервировать господа, милостиво позволяющего им дышать и радоваться непонятно чему. Вообще общество внутри этого задымленного мирка делилось на три явно выраженные категории. Первая это та, которая по своей глупости пришла сюда с какими-то просьбами и чаяниями, в надежде на несбыточное чудо и выглядела раздавлено и убого. Вторая наоборот, заглянула на огонек лампад, чтобы сказать спасибо за покровительство и мгновенное отпущение всех их многочисленных грехов, которые тянулись за ними нескончаемым хвостом. Они выглядели надменно и уверенно, соревнуясь с местным, жирным попом в количестве и весе золота, навешанного на теле и одежде, в самых различных местах. Ну, а третья компания, не обращая внимания на народ и окружающий пейзаж, бойко торговала всякой церковной утварью, свечами, крестиками, иконками и образцами. Казалось, перемести их в другое место, они даже не заметят, лишь бы торговля не давала сбоев.

Ия относилась к первой категории посетителей. Зачем она сюда ходила, она и сама бы не смогла ответить. Наверное, по привычке. Её набожная мама, промучившаяся все свою короткую жизнь, таскала её в эту же самую церковь на Маратовском кольце по несколько раз в неделю, прося непонятно что непонятно у кого. Ну, кому есть до них дело? У тех же богов наверняка есть заботы по важнее, чем помогать какой-то безпонтовой, горемычной тетке с ребёнком, и свято верившей во всякие глупости. Но мама, с упорством, достойным лучшего применения, свои приоритеты не изменила до конца жизни, и даже имя ей дала дурацкое. Ия. Это что за имя такое? Все школьные годы над ней издевались не верящие ни во что и ни в кого, сытые и наглые одноклассники, коверкая и склоняя его на разные лады. То яичница, то просто яйцо, то как ослика из мультика, и это если не вспоминать матерные варианты. Ведь надо же было назвать дочь в честь какой-то там преподобной мученицы святой Ии. Видимо, чтобы тоже всю жизнь мучилась, как и она сама. В это время девушку грубо отпихнули от иконы Николая Угодника, возле которой она непроизвольно застыла, всматриваясь в нарисованные глаза ясноликого и пытаясь найти ответы на свои многочисленные вопросы.

— Чего замерла? Ты не одна тут, дай людЯм грехи отпустить, — процедил наглый голос здорового мужика с несуразно большой, золотой цепью на шее и золотым же браслетом на волосатой руке, на котором болталась на витой, опять же золотой нитке, изумительно выполненная, тоже золотая, иконка с распятым на кресте человеком.

Девушка от неожиданности вздрогнула и направилась к выходу. Поправив на голове темную косынку, она наконец вышла на свежий воздух и вдохнула его полной грудью. Переходя небольшую площадку и опять задумавшись непонятно о чем, она чуть не попала под колеса огромного, черного внедорожника, видимо подвозившего очередного грешника для получения разрешения от местного попа, грешить дальше. Девушка подпрыгнула, упершись руками в теплый, блестящий капот монстра, в ужасе распахнула свои огромные, серо-зеленые глазищи, пытаясь сфокусироваться на появившейся, как-будто из преисподней опасности и … потеряла сознание. То ли от испуга, то ли от того, что почти три дня ничего не ела.

Очнувшись и увидев над головой идеально чистый и белый потолок, она с радостью подумала, что все её мучения наконец-то закончились, и что она не зря столько раз бегала в церковь, раз так быстро и безболезненно умерла. В ад ей попадать, как бы, не за что, а значит она в раю, хотя кто его знает, как там все устроено, может так же, как и на земле? Сидит какой-нибудь сытый и пузатый хряк на шлагбауме и по своему усмотрению открывает его в нужную сторону. Но судя по тому, что сковородки под ней нету, а вокруг все беленько и чисто, значит она точно в раю.

Девушка похлопала глазами, стараясь привыкнуть к необычному, люминесцентному свету и с любопытством повернула голову. Около кровати, на передвижной, диковинной стойке, стояла целая куча непонятных, блестящих предметов и приборов, которые она никогда в жизни не видела. Все они тихонько гудели, моргали, дергали стрелками и двигающимися линиями. Рядом с этим завораживающим натюрмортом примостился диковинный торшер, у которого вместо лампочки бы пристроена перевернутая бутылка с желтой, прозрачной жидкостью, от которой вела тонкая пластиковая трубка, в конце воткнутая в непонятную штуковину, намертво приклеенную к её правой кисти. Может меня похитили инопланетяне, и я лечу сейчас в другую галактику? Прикольно! А ещё она в первый раз за очень продолжительное время не хотела кушать. Это было очень странно. Наверное, точно, это инопланетяне, ведь чтобы её кто-то кормил, она не помнила. Последнее, что подкидывала память — огромный капот черного монстра, отдаленно напоминающего автомобиль. Она такой раньше точно не видела, хотя, честно сказать не особо и присматривалась к проезжающей мимо неё роскоши. Телевизора дома тоже не было.

Покрутив осторожно головой девушка заметила окно, закрытое белыми горизонтальными жалюзи, и судя по просматривающемуся за ним пейзажу, оно выходило не на улицу, а в коридор помещения. Или космического корабля. Прислушавшись, Ия уловила тихую речь, но вот разобрать слова возможности не было.

Разговор шёл в коридоре, перед закрытой дверью палаты и участвовало в нем три человека, это непосредственно сам дежурный врач и модно одетые, парень с девушкой. Разговаривать они старались шепотом, но даже в таком режиме у девушки проскальзывали истерические нотки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Мы два часа в этом вонючем отделении полиции просидели, замучились отписываться от того, чего не делали. Это припадочная сама на капот машины кинулась, зая еле успел затормозить, чтобы не раздавить эту дуру.

— Да, я уже остановился, когда она уперлась в нас руками, — послушно поддержал тихую истеричку крупный и усатый зая.

— Вы у неё точно ни каких травм не зафиксировали? А то будут потом необоснованные претензии, хотя мы и скорую вызвали и полицию дождались. Все честно, — продолжала взволнованно шипеть на весь коридор девушка, — Я вот даже ноготь сломала, когда по этому, вонючему, полицейскому участку ходила.

— Травм нет, это однозначно, — успокоил их терпеливый дежурный.

— А отчего же она тогда сознание потеряла? — удивился молчаливый попутчик пострадавшей в участке истерички.

— Синкопальное состояние у девушки произошло из-за банального истощения, — замучившись от навязчивых посетителей, перешёл на профессиональный сленг доктор.

— Чего? — хором воскликнула парочка.

— Девушка потеряла сознание от голода. А тут ещё, чуть под колеса не попала. Испуг, стресс, ослабленный организм. Короче можете не волноваться, к вам точно претензий не будет.

— Ну слава богу! — почти возопила разволновавшаяся не на шутку модница, — Ведь не зря я раз в месяц в эту душную, дурацкую церковь хожу, по полдня теряю, увидел он мои старания! Запомнил видать, что это я по сто баксов засовываю в прозрачную копилку на входе! Не жлоблюсь, как некоторые.

— Тише вы, — прикрикнул доктор, которого они уже реально достали.

— Подождите, я не понял, девушка от голода что-ли в обморок упала? — переспросил парень.

— Ну, тебе-то что за дело? Главное к нам претензий нету. Пошли отсюда, здесь ее как раз и покормят.

— Это сейчас нету. А вы выяснили фамилию и адрес девчонки?

— Пока нет, документов при ней не обнаружено, а в себя она ещё не приходила. Но как только выясним, мы вам сразу сообщим.

— Вы уж потрудитесь, — процедила девушка, зачем то дуя на обломанный ноготь, — А то знаю я этих голодранок.

— Я вам обещаю, — ответил доктор, мечтая поскорее избавиться от навязчивых молодых людей.

Наконец парочка, спешно попрощавшись, бодро рванула по коридору и вскоре свернула на лестничный пролет. Доктор ещё некоторое время смотрел им вслед, потом тихонько приоткрыл дверь палаты и заглянул внутрь. Девушка лежала без движения, капельница была ещё на половину полная, поэтому он прикрыл дверь и пошел в ординаторскую.

Ия приоткрыла глаза, скосила их на закрывшуюся и дверь и в первый раз за долгое время задремала от сытости.

Мысли текли вяло и неторопливо.

Почему-то привиделась мама, которая, как обычно, хмурила брови и строго смотрела на неё. Мама, мамочка, любящая и жалеющая всех и всегда, даже алкаша Сеньку с первого этажа, которого Ия боялась как огня и старалась обходить за три километра, пока реально не научилась давать сдачи.

Она с шестого класса ходила вместо музыкальной школы на тренировки по рукопашному бою, и если бы не её инкогнито, то … короче сверстников-чемпионов на тренировках она вырубала, даже не вспотев. Тренер только цокал языком и постоянно бубнил про загубленный талант.

А потом мама умерла.

Просто уснула вечером и не проснулась.

А когда утром Ию разбудили голодные близнецы, сказав ей, что мама крепко спит, и они хотят кушать, она поняла, что осталась совсем одна в этом неприветливом мире, да ещё с двумя пятилетними близнецами на шее, на которых мама три года назад оформила опеку, после смерти младшей из двух двоюродных сестёр.

Когда же умерла она сама, Ие было полных шестнадцать лет, и возникла угроза попадания с близнецами в детский дом, но тут нарисовалась старшая двоюродная сестра, родная тетка близняшек, тетя Галя, с которой до этого они не просто не общались, а даже не виделись ни разу. Та бодро принялась за дело, но прежде переговорила с Ией и сразу обозначила свои хотелки.

Четырехкомнатная квартира в сто двадцать квадратных метров на площади Кирова, в самом центре города. Ия никогда не задавала маме вопрос, откуда у них такая недвижимость, как и сама мама, никогда ей не рассказывала о своем замужестве и куда потом делся её отец. Она вообще о нем ничего не знала, потому что мама ей как-то сказала, что никогда не меняла свою девичью фамилию. И отчество у нее тоже, как у мамы, Марковна. В итоге по документам она была Ия Марковна Арбатская.

Тетя Галя, как и обещала, все провернула в рекордно короткие сроки и сразу же перебралась в обговоренную жилплощадь, переселив девушку с близнецами на край города в предместье Марата. Квартира была так называемая полторашка в двухэтажном деревянном бараке, но зато с центральной канализацией и водоснабжением.

Ия подписала какие-то документы, про которые тетя Галя, сделав страшные глаза, говорила как о её страховке от возможной непорядочности их семейки. Мол, чуть, что не так, тут же поедете в детский дом.

Квартира в принципе девушку устраивала, да и церковь теперь была практически под боком, не нужно было мотаться с центра города.

Первое время было вообще хорошо, девушка после девятого класса ушла из школы и умудрилась неофициально устроиться на конфетную фабрику “Ангара”, да и тетя Галя сдержала данные ей обещания, устроила близнецов в ближайший детский сад, и даже отдавала приходящее на них пособие.

Год ребятишки пережили вполне себе сносно, но потом она видимо чем-то разозлила добрых и справедливых богов. Наверное, слишком редко ходила в церковь, или почти не засовывала деньги в огромный, прозрачный ящик с надписью ‘На ремонт храма’, стоящий на самом входе. Так откуда они у нее? На еду и одежду едва хватало. Она вообще забыла, когда что-то покупала себе, но близняшки росли очень быстро, и им постоянно требовались обновки.

Началось все с того, что на фабрику приехала проверка и её тут же, как несовершеннолетнюю выставили подальше на улицу, на всякий пожарный случай. А ещё как на грех, к семнадцати годам она превратилась в высокую и стройную, привлекательную девушку, на которую сразу же стали обращать внимание окружающие.

Ну, от местных недосамцов она отбилась довольно легко, пожаловавшись бывшему тренеру и знакомым пацанам из рукопашной секции. Тем хватило пары показательных выступлений, чтобы соседи перестали ее воспринимать, как возможный, беззащитный объект для сексуальных домогательств. А вот с дядей Альбертом, молодым мужем тети Гали, было сложнее. Все закончилось тем, чем и должно было закончиться — она сломала ему нос. Ну а дальше, все как положено, неблагодарную её тут же обвинили в домогательствах к любимому и единственному Альбертику, а затем, естественно, сразу лишили причитающихся как ей, так и близнецам, государственных дотаций, пригрозив детдомом в случае жалоб.

Наконец то строгие, но справедливые боги притормозили своих гнедых коней, сделав так, что про их маленький мирок на некоторое время, все забыли. Но очередной поход в церковь дал ясно понять, что не все ещё справедливые уроки этим маленьким и беззащитным жителям планеты земля были преподнесены, закрепляя, как аксиому крылатое выражение, что доброе слово и пистолет, намного эффективнее обычного доброго слова. Раз это работает, значит, боги не против…

Глава 1. Олимпиада 1980…

Давид Гройсман умирал. Ничто не вечно под луной, как и сама луна. Скоро его холодное тело ни чем не будет отличаться от тела любого чахоточного бича, подобранного на захламленном берегу Читарум, и его точно так же, очень быстро и с удовольствием, сожрут черви. Смешно.

Он нажал на специальную кнопку на пульте у изголовья и его кровать, вместе с полом плавно выехала на уличную террасу, открывая до того волшебный вид на Средиземное море, что просто захватывало дух. Теплый, еле ощутимый ветерок практически не ощущался органами чувств, а вот запахи, которые он приносил с моря, будоражили душу и заставляли хотеть ещё немного пожить. Мужчина с высоты своего места окинул утопающий в зелени античный город Акко, история которого официально насчитывала более четырех тысяч лет, хотя он точно знал, что она, как минимум, в два раза длиннее. И умирать он приехал именно сюда, откуда и начал свой путь на вершину мира, когда любопытным мальчишкой лазил по подземному городу Рыцарей Госпительеров и провалился в прогнивший лаз в одном из ответвлений заброшенного тоннеля. Сейчас он был одним из первого десятка людей, которые реально управляют миром, и это не пресловутый Бильдельбергский клуб из швейцарского Монтрё и не союз адептов “Протоколов сионских мудрецов”. Но, без его ведома, ни одна сырьевая котировка, на четырех крупнейших азиатских и трех европейских биржах, не выйдет за границы рамок, утвержденных лично им. Это его зона ответственности. Его и его близких, посвященных в истинную суть изменений. Его болезнь, это на данный момент самая охраняемая тайна. Об этом знает всего несколько человек из самого близкого круга, и Кацель, но тот не проболтается. По нынешним меркам, он не такой и старый, даже нет восьмидесяти, можно сказать, самый расцвет, но диагноз, поставленный Марком, не давал поводов для оптимизма. Он, как и жил в тени, так и помрет инкогнито, пока все потоки не переключаться в подконтрольные русла. И спрашивается, к чему все это? Морщинистая, вся в выступающих фиолетовых жилах, желтая рука, уверенно открыла кожаную папку и из внутреннего отделения на божий свет извлекла черно-белую фотографию высокой, молодой девушки, стоящей на фоне пяти олимпийских колец с цифрами по середине: один, девять, восемь, ноль. Надпись под кольцами гласила: ‘Москва Олимпийская’.

— Ольга! Оля! Оленька! — прошептал он сухими губами, — Ничего оно того не стоило! Даже одного твоего мизинчика, даже ноготка на нем. Мы уже скоро увидимся, и я знаю, что ты мне не очень будешь рада и правильно сделаешь, но я все же хочу, чтобы ты знала, ты была единственная, ради чего стоило жить. А все остальное — это служба дьяволу! Если тебе будет легче, то знай, я был недостоин тебя, но если ты уже там и ты меня примешь, то я постараюсь все исправить. Помнишь, я обещал подарить тебе наше семейное обручальное кольцо? — он открыл бархатную коробочку и достал точную копию кольца, надетого на его безымянный палец, которое он проносил не снимая всю свою жизнь, — Я считаю, что нам с тобой там они не понадобятся, тем более счастливыми они нас не сделали, поэтому я оставлю их здесь, может они принесут счастье нашим детям, внукам или правнукам. Я чувствую, не знаю как, но уверен, что у нашей с тобой любви было продолжение. Его просто не может не быть, и сейчас, когда меня уже ждут на божьем суде, родство со мной не представляет опасности, я постараюсь передать реликвию моих предков тому, кому они должны принадлежать по праву. И не спорь! — он с трудом стянул украшение с пальца и бережно вставил его во вторую прорезь в коробочке, соединяя пару вместе.

Гройсман откинулся обратно на кровать, оборудованную специальным матрасом, сплетенным из конского волоса и стоимостью почти в полмиллиона долларов, и прикрыл глаза. Прохлада утра начала постепенно сменятся на полуденный зной и память услужливо перенесла его в далекий, одна тысяча девятьсот восьмидесятый год, в душную олимпийскую, коммунистическую Москву. Из-за вторжения русских в Афганистан многие страны, в том числе и Израиль бойкотировали это мероприятие, но его пригласили персонально посмотреть на эти игры, а заодно обсудить и нефтяные котировки. Котировки они могли обсудить и в рабочем режиме, да и Россию он не особо любил из-за зажатости обычных людей и лицемерия властьпридержащих, но почему-то поехал. И не пожалел!

На второй день проживания к нему в номер неожиданно постучали. Давид открыл дверь и отступил немного назад, пропуская внутрь помещения молодую, высокую и стройную, как тростинка, светловолосую девушку, одетую в легкий цветастый сарафан.

— Здравствуйте, — звонко поприветствовала она мужчину, озорно блеснув огромными, серо-зелеными глазами, — Меня зовут Ольга, я волонтер. Нашу группу привезли в эту гостиницу и распределили между нами номера. И мне выпали вы.

Давид сначала от неожиданности потерял дар речи, а потом хмыкнув такому глупому подкату, отрицательно покачал головой и указал девушке на дверь:

— Я прошу прощения, но я в Москве по делу и меня уже встретили.

Девушка как-то сразу погрустнела, пробормотала невнятные извинения и прямой походкой потопала в сторону лифтов.

— Интересно, кто её подослал? — подумал он, ни на секунду не поверив в озвученную легенду, — Как же, волонтер она, ха-ха. С такой-то внешностью… хотя в России девушки реально красивые, не зависимо от места проживания и благосостояния. Ну да ладно, береженого бог бережёт.

Следующие пятнадцать минут мужчина вел деловые телефонные переговоры, а потом быстро собрался и решив позавтракать, покинул номер.

В холле гостиницы наблюдалась какая-то нездоровая суета, там и тут кучками и поодиночке слонялись молодые люди в бело-красных бейсболках с олимпийской символикой, среди которых обнаружилась заходившая к нему девушка. Она печально сидела на диване, со скучным видом слушая какого-то прыщавого хлыща, видимо предлогавшего ей забить на волонтерские дела и где-нибудь не по детски оттопыриться. Внезапно раздался громкий голос уверенно вошедшей в холл, крупной женщины:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Внимание! Все невостребованные подошли ко мне и зарегистрировались. Парни потом, своим ходом, двигают в Лужники, и регистрируются там заново, а девушки поступают в распоряжение вот этого молодого человека, — она указала на огромного негра, — Это спортсмены из Борсханы. Поедите с ним в расположение их делегации и уделите достойное внимание нашим гостям. И чтобы не одной жалобы, а то отправлю обратно с волчьим билетом в ваши колхозы-совхозы. Выполнять!

Она что, реально волонтер? Он медленно подошел к совсем уже погрустневшей девушке и сказал:

— Так вот вы где Ольга, а я вас по всюду ищу! Покажете мне город? Меня зовут Марк, — на всякий случай представился он именем своего любимого племянника.

— Ой, вы из двести десятого? Который выпал мне? Ура. А то я уже собралась брать обратный билет на родину.

— Да, это я, — улыбнулся Давид.

— Подождите, мне надо отметиться, — девушка стрелой метнулась к здоровой тетке, и уже через пять минут они бодро шагали по улице.

— Ну что, какие будут предложены маршруты? — поинтересовался мужчина и слегка прифигел от ответа.

— Вы знаете, я ведь Москву совсем не знаю. Я тут вообще в первый раз. В институте сказали, что надо ехать, вот я и поехала. Извините, — она стыдливо опустила глаза.

— А вы откуда, если не секрет? — поинтересовался он, все больше забавляясь ситуацией.

— Я из далека, Из Сибири. Вы все равно не запомните, — простодушно махнула она рукой и назвала незнакомый ему город.

— А это где? — продолжал забавляться мужчина.

— Это середина земли, — важно ответила девушка, — Про озеро Байкал слышали?

— Про него слышал, — он наконец понял, о каком примерно месте на карте России идет речь.

— Так вот, это совсем рядышком с ним.

С этого момента у Давида Соломоновича Гройсмана началась волшебная неделя, первая и единственная в его жизни. Он как будто бы вернулся в далекое детство и закрылся в мамином доме, где не нужно было оглядываться и притворяться, продумывать каждый свой ход и контролировать каждое сказанное слово. А еще он ежечасно, ежеминутно и ежесекундно тонул в наивных и одновременно озорных, сверкающих серо-зеленых омутах глаз девушки. Он даже не думал, что такое вообще может быть, а ведь было, и это при том, что они ни разу не доходили до сексуальных игр. Максимум, легкий флирт! На грешную землю его спустил звонок из далекой родины.

— Привет Дава, ты, когда возвращаешься?

— Послезавтра буду дома, что-то срочное?

— Да не, просто люди говорят, что у железного человека появилась слабое звено.

— Передай людям, — тут же ощетинился мужчина, — Что все их слабые места я знаю наперечет. А это просто волонтер. Я её даже фамилию не знаю. Так что пусть поменьше размахивают языками, целее будут.

Сказать-то сказал, но крепко задумался, что походя, может подставить совсем беззащитную, да к тому же совершенно невинную девочку под монастырь. А церковь он не любил с детства, и тому были веские причины.

Завтра был его последний день пребывания в Москве, и он решил, чтобы не затягивать агонию, с утра попрощается с этим ангелом в человеческом обличии и начнет потихоньку возвращаться в привычный для него, лживый и опасный мир. Приняв решение, Давид успокоился и начал думать, чем он может хоть как-то отблагодарить девушку, в одном он был уверен, что денег она не возьмет точно, значит оставался подарок. С подарком тоже была проблема… в этот момент в дверь постучали.

На пороге стояла Ольга, и глаза её решительно блестели.

— Я войду? — тихо спросила она.

— Проходи, конечно, что случилось? — осторожно спросил мужчина.

— У меня рано утром самолет, мне скоро ехать в аэропорт, я зашла попрощаться!

— Что!? — не сдержавшись, вскрикнул он, — Почему так срочно? Я даже не успел тебя отблагодарить за эту сказочную неделю! Вот как раз сейчас сидел и думал, чтобы тебе подарить.

— Я знаю, что ты мне подаришь, — тихо сказала девушка, закрывая за собой дверь и страстно целуя его в губы.

Скоро он испытал ещё один шок, быстро поняв, что лишил её девственности, и у него окончательно сорвало крышу. Когда она уже оделась и подошла к двери, он сгреб её лицо своими ладонями, и целуя без разбора, куда попало, поспешно зашептал:

— Я не знаю как, не знаю когда, но обещаю, что надену на твою руку наше семейное обручальное кольцо. Поверь, пожалуйста, и дождись меня.

Девушка легонько отстранилась, и с грустью поглядев в его яростно горящие глаза, тихонько сказала:

— Не давай обещаний, которые не в состоянии выполнить, — и тут же покинула номер.

Он уперся лбом в прохладную дверь и тихонько завыл. По его щекам бежали горячие слезы.

В себя он пришел от истеричного вскрика его сиделки:

— Давид Соломонович, вам плохо? У вас что-то болит? Вы плачете?

— Да, мне плохо, — прохрипел мужчина, сглатывая горечь во рту, — Быстро найди мне Левинского, его самолет уже должен был приземлиться…

Глава 2. Фотографии…

Ия резко проснулась и распахнула глаза. Ей приснилось, что близнецы опять подрались и теперь оба плачут. Близнецы!!! Они же там одни! Сколько я провалялась? Трубка уже из руки не торчала, но непонятная штуковина на кисти так и осталась. Она, не взирая на боль, резко отодрала инородный предмет и даже не поморщилась. К боли она, семнадцатилетняя девочка, привыкла уже давно. На ней была одета какая-то больничная пижама и тонкие, хэбэшные белые штаны. Надо было срочно найти свою одежду и рвать домой. Обыскав палату и ничего не обнаружив, девушка осторожно вышла в пустой коридор и пошла по направлению к двери, которая этот коридор перегораживала. Выглянув наружу и опять никого не увидев, прошла дальше, миновала стоящий в коридоре стол, заваленный какими-то папками, бумажками и всякими медицинскими небольшими приборчиками и приспособлениями, впереди увидела приоткрытую дверь, из которой доносились приглушенные голоса. На двери висела табличка — ‘Ординаторская’. Девушка притормозила и прислушалась. Разговаривали две женщины. Одна, судя по интонации и стилю общения, несомненно, была местным и начальником собираясь уходить, что-то втолковывала другой, которая оставалась на ночь. Ия по привычке решив, что от начальства лучше держаться подальше, решила немного переждать, и на цыпочках двинула обратно к двери, откуда вышла, но только взялась за ручку, как взрогнула от окрика:

— Стоять! Это что за ночные хождения по отделению реанимации? Есть же кнопка вызова.

Ия не зная что ответить, просто вылупилась на красивую, ярко рыжую женщину и невольно залюбовалась увиденной картиной.

— Ой, это наша девочка с аварии очнулась! Что же ты действительно на кнопку-то не нажала?

— На какую кнопку? — слегка притупила Ия, но тут же переключилась на свою волну, — Где моя одежда? Мне срочно домой надо.

— Какой тебе дом! А ну марш в койку, — сдвинула брови дежурная.

— Не отдадите одежду, я так уйду, — ни сколечко не испугалась девчонка.

— Уйдет она, как же! От истощения чуть не померла, а как витаминами прокапали, так и ноги в руки? Марш в койку.

— Да вы не понимаете, у меня дома дети одни!

— Вот поглядите на неё, Лариса Андреевна!

— А ну-ка всем молчать! — умудрилась хоть и тихо, но рявкнуть, рыжая, — Быстро обе в ординаторскую! Я вообще домой уйду сегодня? Ещё не хватало все отделение перебудить!

Они гуськом зашли в ординаторскую и закрыли дверь.

— Мне правда домой надо, — проскулила Ия.

— Так, что тут у нас, — пробормотала Лариса Андреевна, беря в руки карточку и вчитываясь в результаты обследования.

Через некоторое время она подняла удивленный взгляд на девушку и протянула:

— Тааак! — а затем с подозрительным спокойствием начала допрос, — И как это измученное чудо зовут? Ну-ка быстренько продиктовала мне свои данные, фамилию, имя, отчество, возраст, прописка, где живешь фактически. И чем быстрей ты мне ответишь, тем быстрей я приму решение, что с тобой делать. Дети говоришь дома одни?!

Ия по привычке зажалась, а потом представила, что она на исповеди в церкви и выдала на гора всю информацию, которой владела. А чего бояться? Она сто раз там так делала и ничего не менялось. Никто из них не заметил, как пролетело почти полтора часа. Наступила напряженная, пугающая тишина, которая прерывалась всхлипами дежурного врача.

— Ты вот что, Людмила Викторовна, найди-ка одежду девочки, мы с ней немного прокатимся, а потом я верну её в отделение, обещаю.

Через десять минут они вышли в ночную прохладу летнего города и пошли к стоянке машин. Пройдя некоторое время вдоль припаркованного транспорта, девушки остановились у двухдверного, серебристого Мерседеса, Лариса Андреевна пикнула брелком и махнула девушке, чтобы та садилась. Ия даже не сдвинулась с места, опасаясь не просто садиться, а даже приближаться к этому великолепию.

— Ия, ну садись уже, — повысила голос женщина.

— Я боюсь испачкать вам сиденье, — пропищала девушка.

— Ты бойся за малышей, а с сиденьями я разберусь, отрезала Лариса и подтолкнула девушку к машине.

Та бочком присела на сиденье и начала осторожно оглядываться? Лариса включила зажигание и Ия, увидев кучу вспыхнувших разноцветных огоньков, восторженно вскрикнула.

— Это же сколько такая красота может стоить? Я на такую за всю жизнь не заработаю.

— Я тоже, — успокоила её женщина, и увидев вопросительный взгляд, продолжила, — Это не моя машина. На зарплату врача сильно не разгуляешься.

— А где вы её взяли? — задала глупый вопрос девушка, и прикусила язык.

Лариса тихонько хмыкнула, но все-же ответила:

— Она принадлежит одной крупной организации, из Москвы, они просто разрешают мне ей пользоваться.

— Вы их тоже лечите?

Лариса искренне рассмеялась и непонятно ответила:

— Скорее они меня лечат. Точнее один из их сотрудников.

Девушка примолкла и стала смотреть в окно, наслаждаясь необычными ощущениями от быстрой езды, потому что это была её первая поездка на личном автомобиле. Надо все хорошенечко запомнить, вдруг это в последний раз? Ночной город был практически пуст, поэтому до предместья Марата они долетели за пятнадцать минут. Лариса припарковала машину около деревянной двухэтажки ядовито-зеленого цвета и они вышли наружу. По дороге к подъезду на лавочке сидела небольшая компания местных парней, которые пили пиво, громко и весело разговаривая. Естественно две девушки привлекли их внимание, особенно модно одетая Лариса.

— Нифигасе, какие киски к нам на огонек за рулили, — глумливо начал один из них… и тут же осекся, — О, Ийка привет, а мы тебя не узнали. А это кто с тобой?

— Это из полиции, — зачем то ляпнула девушка, желая поскорей избавится от надоедливого собеседника, — Я сегодня в аварию попала.

Пацаны тут же примолкли, а девушки спокойно прошли мимо, и зашли в подъезд.

— Уважают тебя здесь, — удивленно сказала Лариса.

— Уважают, — спокойно согласилась девушка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Они поднялись на второй этаж, и подошли к обшарпанной, деревянной двери. Девушка нагнулась, приподняла коврик, грязной тряпкой валявшийся под ногами и взяла ключ. Сунув его в раздолбленную скважину замка, затем с хрустом провернув два раза, она наконец, открыла дверь и рванула внутрь. За ней осторожно зашла Лариса и огляделась. Близнецы спали на раскладушке, трогательно обнявшись и прямо в одежде. Рядом, на пластиковом ящике, накрытом старой газетой, обнаружились остатки трапезы и дружеская записка, которая гласила: “Ещё раз бросишь пацанов, пришибу! Михалыч.”

— Михалыч, любименький ты мой! — вытирая слезы, зашептала девушка, — Но как же он сюда попал?

— А, Михалыч, это кто? — наконец, пришла в себя от увиденного Лариса, которая внимательно прошлась по квартире.

— Это мой бывший тренер. Правда я его давно не видела. Странно, что он здесь делал?

— Это он покормил мальчишек?

— Ага, больше некому.

— Как ты без холодильника живешь? Где продукты хранишь?

— Зачем их хранить? Купили и сразу съели, — удивилась глупому вопросу девушка.

— А стираешь как, на руках?

— Ну да, а как же ещё?

— Это точно, как же ещё, — задумчиво проговорила женщина, совершенно офигев от увиденного.

Из мебели в квартире были только кухонный стол, раковина и пара навесных шкафов. Да ещё в правом дальнем углу комнаты был сооружен самодельный Красный угол с иконками и образами.

— А ты на чем спишь?

— Так вон, матрас скрученный стоит. Я его днем убираю, а ночью на пол кидаю, да и сплю. Нормально. Белье постельное вот в этой коробке, я её закрываю, чтобы не пылилось.

Надо сказать, что в квартире было довольно-таки чисто.

— А что в тех коробках?

— Одежда разная, которую мальчишки сейчас таскают. А зимнюю я на антресоли убрала, — кивнула она на потолок.

— Слушай Ия, а скажи-ка ты мне, когда последний раз здесь была твоя эта тетя Галя?

— Так она тут вообще ни разу не была. Ключь мне отдал её муж, Альберт.

— Интересненько, интересненько, — протянула Лариса, — А где ты документы хранишь?

Девушка в очередной раз удивила её своей взрослостью. Он отодвинула одну из коробок, стоящих на полу и подняла две короткие доски, засунув руку вниз и в сторону извлекла на божий свет старый, обшарпанный пластиковый дипломат, который к тому же ещё, оказался закрыт на кодовый замок. Ия положила его на кухонный стол, покрутила колесики и открыла крышку. Внутри были аккуратно сложенные и подписанные фломастером, папки из плотной бумаги.

— Вот тут все. Вы что хотели посмотреть? — девушка почему-то, без всякой боязни, отдала в руки практически незнакомому человеку ‘официальные!’ бумаги.

Хотя чего ей боятся? Эта женщина наверняка хорошая, даже на машине прокатила! Да и разговаривает с ней уважительно, без всякого пренебрежения, как она уже привыкла. Интересуется всем. Странная!

Лариса просмотрела все документы, взяла паспорт девушки и глянула прописку.

— Скажи-ка мне Ия, какие бумаги тебе давала подписывать твоя тетка?

— Я не знаю. А зачем вам? Вы только её не трогайте, она нас от детдома спасла, — неожиданно разнервничалась девушка.

— Спасла, конечно, я помню, — успокоила её Лариса, — Зачем мне её трогать? Бери паспорт и поехали в больницу, там переночуешь, позавтракаешь и с утра домой. Все ясно?

— Может, я здесь останусь? А рано утречком приеду и оформлюсь, как положено, — взмолилась девушка.

— Ну хорошо, оставайся, и с утра не надо приезжать, я все оформлю, только сейчас твой паспорт сфотографирую.

— Ой, спасибо вам огромное, вы такая хорошая. И красивая.

— Ну ладно тебе, запела дифирамбы, — почему-то смутилась Лариса и тут случайно увидела конверт с фотографиями, которые чуть не рассыпались по дну дипломата, — Можно посмотреть?

— Посмотрите, конечно, это семейные фотографии.

Лариса осторожно взяла конверт и с любопытством, присущим любой женщине, начала их рассматривать. Сверху лежали снимки худенькой хрупкой девушки, а потом и женщины, с практически чёрными глазами, которая ей показалась смутно знакомой, особенно ее фотографии в молодости.

— Это моя мама, — пояснила девушка, увидев в руках Ларисы снимки.

— Вы совсем с ней не похожи, — удивленно прокомментировала женщина.

Следом пошли фотографии женщины в возрасте, высокой, стильной и очень красивой, с серо-зелеными, как у Ии глазами.

— Это моя баба, она меня очень любила и мы с ней были похожи, вот смотрите, — девушка покопалась и извлекла черно-белое фото на которой была изображена высокая, молодая женщина, точная копия Ии, она стояла на фоне пяти олимпийских колец, под которыми была надпись “Москва олимпийская”, - Она умерла, когда я была ещё маленькая, но я её хорошо помню.

— Поразительное сходство, — восхитилась Лариса.

Быстро просмотрев остальные снимки, она стала собираться и предупредила девушку:

— С утра будь дома, я как оформлю бумаги, к тебе заеду.

— Зачем? — удивилась Ия.

— Надо, — отрезала женщина и вышла из квартиры…

Глава 3. Мутная история…

Олег закрыл офис и только завел свою Хонду, как позвонил отец. Это случалось настолько редко, что он от удивления опять заглушил свой Аккорд. С отцом он практически не общался, работали они совершенно в разных сферах, а все семейные дела он решал с мамой.

— Слушаю, — коротко ответил парень, без всяких приветствий.

— Ты где сейчас? — тоже не поздоровавшись, спросил отец.

— С какой целью интересуешься?

— Значит надо, если интересуюсь! — повысил голос заместитель председателя законодательного собрания области.

— Кому надо?

— Ты можешь ответить отцу?

— Нет, — отрезал он и положил трубку.

Олег только выехал со стоянки, как позвонила мама.

— Сыночка привет, ты бы уже помирился с отцом, — завела старую пластинку самая добрая в мире женщина.

— Привет мамуль. Я с ним и не ссорился, говори, что случилось.

— Ты можешь приехать? Не хотелось бы мне это обсуждать по телефону.

— Да что произошло? Скажи хоть в двух словах. Я собирался взять байк и рвануть в Листвянку.

— У Гарика проблемы, — жалобно всхлипнула мама, — Приезжай пожалуйста.

— Что опять этот идиот натворил? Вы кого вообще ростите? Из-за этого ублюдка я даже пальцем не пошевелю.

— Не называй его так, Олежа. Нельзя ругаться!

— Прости мама, больше не буду. Пусть этот ушлепок сам решает свои проблемы, либо пусть Петр Иванович хоть раз в жизни вспомнит, что он отец и у него есть соответствующие обязанности. Почему я должен выполнять за него эту работу? Он даже спасибо фиг скажет.

— Сына, это я тебя прошу.

— Хорошо, ты дома?

— Да, сынок.

— А этот недочеловек? Это не ругательное слово.

— Его нет, — вздохнула мама, — Ты бы и его прихватил, я не могу его домой заманить.

— Зачем его заманивать? Заблокируй нафиг карту, и через пол часа он сам объявится. Ладно, мама, я постараюсь.

Он набрал номер брата:

— Привет, придурок, ты где?

— Хай, брателло, чего надо?

— Говори адрес, мне надо тебе кое-что отдать.

— Ага, нашел лоха, все пока, я занят! — и сбросил вызов.

Олег, нисколько не удивившись, хмыкнул и поехал в сторону родительского дома, в который раз пытаясь проанализировать ситуацию, которая сложилась в его семье. Хотя, по сути, ни какой семьи, в классическом понимании, и не было. Сестра, как только закончила школу, сразу рванула из дома в Москву, где поступила в государственный лингвистический университет, хотя в городе имеется подобное высшее заведение. Видимо, чтобы быть подальше отсюда. Сам Олег здесь общался исключительно с мамой, потому что отец только назывался отцом, а на деле был обычный чужой мужик, да ещё с дурным характером. С младшим братом вообще была беда, потому что не знающий ни в чем отказа, малолетка, все берега давно уже попутал. Анализируя все это, он пришел к простому выводу, что семья может стать реальной семьей только тогда, когда её организацией, планированием и сохранением занимается женщина, а отец должен ей во всем помогать и иметь, как и все остальные, только совещательный голос. А не ездить и не выбирать самому мебель и шторы. Интересно, он хоть помнит, какие у нас шторы? Мама же, имея мягкий характер, старалась всем угодить и всех всегда мирить, а отец наоборот, ни разу даже не подвинулся от своего мнения, обозначивая его, как истину. Олег до сих пор не мог понять, ну какое удовольствие приезжать домой, чтобы провести очередное собрание, затем быстренько пожрать и завалиться спать? Поэтому тоже, сразу после школы, свалил в Новосибирск, где окончил экономический вуз по специальности экономика и организация горной промышленности и сейчас занимался поставкой запасных частей на многочисленные золотые прииски, работающие на севере области. Отец всю жизнь занимался строительством и посчитал такой выбор сына предательством, но был тут же послан… к младшему брату. Судя по всему, там у него тоже получалось не очень.

Олег наконец выскочил на Байкальский тракт и нажал на акселератор. Через полчаса он уже поцеловал маму в щеку, и они присели за накрытый к чаю стол.

— Мамуль, тебе не страшно одной в таком огромном сарае? Зачем отец выстроил этот дом отдыха? Он же практически тут не бывает.

— Не страшно, — грустно улыбнулась женщина, — Я позакрывала все лишние помещения.

— Ладно, говори, что случилось?

— Звонили из милиции, вчера Гарик с Оксаной Зиминой сбили на машине какую-то девочку. Её скорая увезла, она была без сознания.

— Вот уроды! — воскликнул Олег, — Жива?

— Да, с ней все нормально. Она пришла в себя и её уже отпустили домой. Вроде как, даже травм нету. Наверно просто испугалась.

— Мама, какого вы ублюдка растите? Тебе самой-то не противно?

— Олег, перестань, мне и так не хорошо. Да еще папа тут…

— А ему что надо?

— Кто-то уже разнюхал про этот случай, ему звонили и отец просит, чтобы ты замял этот инцидент.

— Просит значит? Инцидент говоришь? — Олега даже слегка тряхонуло.

Он взял телефон и набрал отцу, тот тут же ответил:

— Я занят, давай позже…

— Мне пофигу, что ты занят! — в первый раз в жизни Олег рявкнул на отца, а мама выпучила глаза и прикрыла рот ладошкой, — Если этот ублюдок ещё раз что-нибудь выкинет, я столько дерьма вывалю про нашу семейку, что захлебнешься, ты меня понял, псевдопапа?!

Олег отрубил телефон и повернулся к побледневшей матери:

— Прости меня мамочка, я тебе обещаю, что при тебе больше ни разу! Хорошо?

Та молча кивнула головой.

— Говори, все что знаешь об аварии. В каком участке протокол составляли? Какая больница?

— Про участок я ничего не знаю, а больница центральная, Кировская, на рынке.

— Все мамочка, целую, я полетел. И не беспокойся, я все улажу.

Он запрыгнул в машину и рванул обратно в город. По дороге набрал номер Егора, но тот ожидаемо не взял трубку. Тогда он позвонил Зиминой.

— Ксюха привет, ты где?

— Привет Олежа, я дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Придурок случаем не у тебя?

— Нет конечно, я его со вчерашнего дня не видела. Меня предки заперли с запретом на любые перемещения. Хорошо, хоть телефон не отобрали.

— Слушай, Ксюх, расскажи мне, что вчера произошло, а то батя тут рвет и мечет, а этот дебил, естественно, трубки не берет. Он, вообще где может быть?

— Да где угодно может быть, ему везде рады, он же поит всех, придурок.

— А вчера? — напомнил Олег.

— А вчера мы поехали в эту дурацкую церковь…

— Куда? — у него от удивления чуть не выпала трубка.

— Да мазер заставляет каждую неделю туда ездить, мол типа грехи там, все дела, ну мы и погнали. Правда, перед этим заехали в Харатс, пивка лизнули, ну чтобы отмаливать, так все сразу. Хи-хи.

— Дальше что? — уже начал терять терпение парень.

— Я и говорю, потом сразу поехали в Маратовскую церковь, которая на кольце. Знаешь?

— Знаю, знаю, давай дальше.

— А что там дальше? Ничего там. Заехали на парковку, вдруг какая то малахольная выскакивает из-за кустов и бац! Прямо на капот Гелика. Дура тупая! Мы уже остановились практически. А она бряк на асфальт и лежит. Тут народ сразу же набежал, давай скорую вызывать и милицию. Сначала, скорая прилетела, её на носилках в машину, потом мигалку включили и уехали.

— Так, с эти ясно. А полиция была?

— Ага, где то через полчаса нарисовались, шиш сотрешь.

— А кто был, ГАИ или ППС?

— Откуда я знаю? Гаи, маи, три машины было, потом мы поехали в участок, там недалеко.

— И что там в участке?

— Я там ноготь сломала, — пожаловалась девушка.

Олегу явственно захотелось её придушить, но он взял себя в руки и спокойно спросил:

— Вы там что-то писали?

— Ага, протоколы какие-то, кажись.

— Вас на алкоголь проверяли?

— Это как?

— В трубочки какие-нибудь дышали? Или может кровь брали?

— У меня ничего не брали, я только объяснительную написала и все, а чего там с Гариком делали, я не знаю.

— Понятно, чем все закончилось?

— Мы оттуда вышли и поехали в больницу, куда эту малахольную отвезли.

— Ясно. Удалось с ней поговорить?

— Неа, к ней не пустили. Она толи спала, толи ещё в отключке была, я не знаю.

— Так вы вообще ничего не выяснили? Может врачи что-нибудь сказали?

— Точно! Мы же с нервным дядькой в белом халате разговаривали.

— Вот, умница, уже лучше! И что он сказал?

— Он сказал, что травм у девки нет, и что у неё вряд ли будут к нам претензии.

— Это ещё почему? Отчего она тогда сознание потеряла?

— От голода!

— Что!? — не поверил своим ушам парень, — От какого голода?

— Откуда я знаю, от какого голода? Так тот дядька сказал.

— Ты не сможешь точно вспомнить, что он сказал?

Девушка на какое-то время зависла, а потом неуверенно ответила:

— Нуууу, он сказал, что девчонка потеряла сознание не от удара, а от испуга. И ещё она была слабая, кажется истощение, или типа того. А когда я переспросила, он сказал, что она грохнулась в обморок от голода. Дура!

Олег не мог поверить своим ушам.

— Слушай, а сколько ей лет примерно было?

— Фиг её знает, голыдьба какая-то, хотя высокая. Может шестнадцать, а может двадцать. Не малявка, точно.

Олег незаметно выдохнул.

— Ладно, спасибо, солнышко, с меня шоколадка.

— Может заедешь, родаков нету, по трахаемся. А то с твоим братцем одни порожняки.

— Меня уже отец трахнул, — отмахнулся парень от такого беспардонного предложения, — Ты бы по аккуратнее с желаниями.

— Да пошел ты, — не очень расстроилась девушка и отключилась.

За этим утомительным разговором он и не заметил, как практически доехал до места. Попетляв немного по узким центральным улочкам, решил не лезть на машине в самый муравейник, а бросил её за пару кварталов и пошёл пешком. В больнице его ждало полное разочарование, потому что в отделении остался только дежурный врач, которому было не до разговоров с парнем. Олег спустился вниз, в регистратуру, которая из-за травматологии функционировала практически круглосуточно, и познакомился с работающими там девчонками. Наговорив им кучу комплиментов и сгоняв за шоколадками, подговорил одну из них на диверсионные действия в отделении неврологии. Через полчаса у него была бумажка с информацией.

— Ия Марковна Арбатская, семнадцать полных лет, прописана по адресу… так это же на самой площади, почти рядом!

Он завел машину и стартанул на прочитанный адрес. Подъехав к дому и вспомнив оценку Ксюхи, мол, нищебродка, еще раз перепроверил информацию на бумаге. Все было верно. Подъезд был закрыт на цифровой замок с домофоном. Он набрал нужную квартиру. В ответ были длинные гудки. Набрал другую, но с ним отказались разговаривать. Немного потолкавшись у подъезда, он все-таки дождался пожилую женщину, которую ему удалось немного разговорить:

— Будьте добры, — решил развить успех Олег, — Мне надо увидеть Ию Арбатскую. Вы не знаете, почему они не отвечают на домофон?

— Так вы ищите Иечку? А вы знаете, она здесь давно не живет. Уже пару лет наверно. Как умерла её мама, она переехала куда-то.

— Но прописана она здесь, — удивился парень, — А кто сейчас в её квартире живет?

— Насколько я знаю, двоюродная сестра её покойной мамы. При мерзкая тетка, я вам скажу. Они тут с мужем живут. Да, и если вдруг увидите девочку, передайте, пожалуйста привет от тети Фаи.

— Спасибо вам большое, — поблагодарил женщину Олег, — Обязательно передам.

Он завел машину и задумался. Все интересней и интересней. Девчонка из больницы говорила, что эту Ию лично обхаживала заведующая отделением, а она якобы ещё та стерва. Все это совпадает с адресом жительства, но совсем не совпадает с описанием Оксанки. Завтра с утра надо познакомиться с этой заведующей, что-то уж больно мутная история вырисовывается…

Глава 4. Соседи…

Лариса, после возвращения от Ии, до полуночи не могла уснуть, она просто не поверила, что в наше время такое возможно, но это было. На работе с утра быстро освободиться не удалось, поэтому к дому девушки она подъехала к обеду. Поднявшись по кривым и скрипучим ступенькам лестничного пролета, постучалась в дверь, но в квартире было тихо. Сначала хотела оставить записку, но потом передумала, сомневаясь, что та дождется адресата. Лариса спустилась в машину и некоторое время сидела задумавшись, потом увидела одного из пацанов, которые пытались привязаться к ней прошлым вечером:

— Привет, — сказала она выйдя из машины.

— Привет, — удивленно ответил он, явно её не узнавая.

— Помнишь меня? Вчера вечером?

— А, вы из полиции.

— Да. Ты не видел сегодня Ию?

— Видел. Она с утра пацанов в садик увела, а потом уехала с мужиком.

— Что за мужик?

— Кажись её тренер, хотя фиг его знает, я со спины видел.

— А она каким видом спорта занимается? — Ларису со вчерашнего дня мучил этот вопрос.

— А вы что, не знаете? Тоже мне, полиция. Она рукопашница. Лучшая. Только почему-то в соревнованиях не участвует.

— Ах, вот оно что! — догадалось о причинах уважительного отношения к девушке местной шпаны.

— Она всех местных чемпионов мочит без проблем. Эх! Ей бы в Америку, она бы миллионершей давно стала, — мечтательно закатил глаза парень.

— А где она занимается?

— А не знаю.

— Врешь!

— Зуб даю, — цыкнул на блатной манер собеседник.

— Ладно, верю. А как тренера зовут?

— Ну правда не знаю.

— Ты вообще что-нибудь знаешь? Как хоть борьба называется?

— Бля, мне пора, — парень резко развернулся и испарился прямо в воздухе, чем наверняка вызвал бы зависть у самого Дэвида Копперфильда.

Лариса хмыкнула и поехала на площадь Кирова. Найдя адрес прописки девушки, она прошла в кем-то открытый подъезд, на котором была прилеплена бумажка ‘Ждем врача’ и поднялась к нужной квартире. Несколько раз позвонив, и даже постучав ногой она уже хотела вернуться обратно, когда открылась дверь соседской квартиры и оттуда выглянул благообразный высокий старичок, который смешно поправляя пенсне, вежливо поинтересовался:

— Простите, что интересуюсь, но все же спрошу, у вас какое-то дело к нашим соседям? Что-то срочное? Вы можете сказать мне, потому что их нет в городе, они улетели в отпуск. На Мальдивы.

— Ах, на Мальдивы? — притворно изумилась девушка, — Я прошу прощения, а вы не могли бы уточнить, кто конкретно улетел на Мальдивы?

Тот неудачно попытался скрыть удивление, но все же ответил:

— Ну, как кто? Галина Григорьевна конечно, и Альберт Евгеньевич.

— Ах эти! Нет, меня они пока не интересуют. Мне нужна Ия.

— Так вы интересуетесь Иечкой. Я ещё раз прошу прощения, а с какой целью? И если не секрет, вы кто?

Лариса не сдержала приглушенный смех, давно она не встречала подобный тип людей, который с виду казался мягким и беззащитным, а на деле внутри имелся такой бетонный стержень, который не скроешь даже за классической интеллигентностью.

— Меня зовут Лариса Андреевна, я работаю в центральной городской клиннической больнице, а вас простите, как зовут.

Старичок удовлетворенно кивнул, приглашая Ларису пройти внутрь, и чинно представился:

— Ильговский Роман Гдальевич. Бывший заведующий кафедрой в Институте Народного Хозяйства.

— Очень приятно, — ответила Лариса, входя в квартиру и с любопытством оглядываясь.

— Так что случилось с Иечкой, надеюсь у неё все в порядке?

— Нет, — просто и коротко ответила она, — У неё далеко не все в порядке.

Мужчина удивленно задрал мохнатые брови и указал на свободное кресло:

— Я надеюсь, вы не сильно торопитесь? Может чаю?

— Спасибо, не откажусь, — Лариса решила воспользоваться ситуацией. Соседи всегда знают больше, чем близкие, но далеко живущие родственники.

Минут десять пришлось терпеливо ждать, когда приготовится напиток, потом для приличия, его немного отпить.

Мужчина не выдержал первым:

— Все-таки что случилось? Почему девочкой интересуются врачи?

— Вас только это интересует?

Брови у собеседника опять вопросительно полезли вверх.

— Ну, хорошо, — продолжила Лариса, и спокойно продолжила, — Девочка попала в небольшую аварию и её привезли к нам в синкопальном состоянии.

Дедок тут же превратился в большое и волосатое ухо, а Лариса продолжала вбивать гвозди правды:

— Но, как оказалось, она потеряла сознание не от травм или ушибов, а от элементарного истощения. Проще говоря, от голода!

— Но как? — побледнел собеседник.

— А вот так! — продолжила Лариса, — Я не поленилась и създила к ней на квартиру, где обнаружила, что несовершеннолетняя девочка живет в нечеловеческих условиях, без средств к существованию, да ещё умудряется содержать двух пятилетних двоюродных племянников. И никому до неё нет дела. Чудеса. Может вы мне проясните ситуацию, так сказать по соседски, ведь прописаны ребятишки здесь, а живут по факту, на помойке? Так что отвечу ещё раз на ваш вопрос — она не в порядке.

В квартире повисла неприятная тишина.

— Ну что-же, — резюмировала Лариса, не дождавшись ответа, — В принципе, все что нужно, я узнала. Всего хорошего. Чай был изумительный.

Вмиг погрустневший сосед молча проводил её до двери и не попрощавшись выпустил из квартиры.

Ларису изнутри колотил псих. Она вышла из подъезда, остановилась и сделала дыхательную гимнастику. Не помогло.

— Надо ехать на работу, — сказала она сама себе, — Там мне быстро настроение поправят.

Позади хлопнула подъездная дверь.

— Как хорошо, что вы ещё не уехали, — раздался знакомый голос Романа Гдальевича, — Дайте мне, пожалуйста, номер вашего телефона.

— Зачем?

— Как зачем? Я вам сообщу, когда вернутся соседи.

— Было бы неплохо, — немного подумав, согласилась Лариса, — Записывайте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я так понимаю, вы всерьез заинтересовались судьбой девочки?

— Ну, кто-то же должен? — хмыкнула она, — Раз всем наплевать.

— Надеюсь, вы меня ни в чем не упрекаете? — уточнил он.

— Вы то, здесь причем?

Пока он записывал номер, девушка крутила в голове разные варианты, а потом неожиданно спросила:

— Вы давно тут живете?

— Давненько.

— А вы случайно не знали Бабушку Ии.

— Как не знать. Знал, конечно. И маму её знал.

— Может, присядем? — кивнула она в сторону скамейки, стоящей в тени тополя.

— С удовольствием подышу свежим воздухом.

Со стороны Ангары тянуло водной прохладой и запахами рыбы. Лариса достала телефон и открыла галерею, куда зачем-то сохранила вчера перефотаные снимки из дипломата Ии. Они уселись на скамейку и мужчина начал первый:

— Мы уже жили здесь, когда сюда поселилась Оленька, — как показалось Ларисе, он произнес имя с особой грустью и нежностью, — Это был следующий год, после Олимпиады в Москве, одна тысяча девятьсот восемьдесят первый. Она как раз заканчивала Пединститут и была беременна.

— Замужем?

— Нет. Я ни разу не видел рядом с ней мужчину.

— Но, насколько я знаю, это элитное жилье. Этот дом всегда принадлежал правительству региона. Как она умудрилась получить здесь квартиру?

— Ну как девушки умудряются получить подобное, — как-то по доброму засмеялся собеседник, но видя вопросительно поднимающиеся брови Ларисы, поспешно добавил, — Она была удивительной женщиной, яркой, стильной, красивой и очень умной. Согласитесь, редкое сочетание.

— Хм. Так что, насчет квартиры?

— Мы не были настолько близки, чтобы я знал точно, — он ненадолго задумался, видимо пытаясь правильно сформулировать мысль, — Это только слухи.

— Я же не официальное расследование веду, мне надо просто понять, что происходит.

— Оля перед последним курсом, летом ездила на Олимпиаду в Москву, как волонтер от своего института. И судя по дате рождения дочери, а так же по отсутствию мужчин в её последующей жизни, там у неё приключилась большая любовь.

— Но как все это связано с квартирой?

— Говорят, что в наш Горком партии пришло благодарственное письмо чуть ли не из секретариата Центрального Комитета с просьбой уделить ей особое внимание. На тот момент это было круче, чем послание от самого Господа Бога. Вот они и расстарались.

— Все интересней и интересней, — пробормотала Лариса.

— Потом она родила девочку. Маму Иечки.

— И кто же у нас папа?

— Это тайна за семью замками. Но дочка на маму совсем не походила, она была темноглазая и не высокая, очень хрупкая. И набожная. Я бы сказал — классическая евреечка.

— Как бабушка умерла? ...