Франция. 2 марта 1.802 года. Париж.

Мужчина из нуворишей Камилл Дарнедаль, разбогатевший на судостроении после буржуазной революции, заехал к знакомому Жаку Моно на бал. Буржуа уже не стеснялись проводить праздники, устраивая торжества с не меньшим блеском, чем ранее аристократы.

Дарнедаль высокий и статный брюнет с густыми бровями, очень видный мужчина. Он прохаживался среди многочисленных гостей, слушая о чём люди ведут беседы. Он одет в синий бархатный длинный камзол с двумя карманами и двумя рядами пуговиц. Пышный бардовый галстук выбивался из отворотов камзола. На голове треуголка. Брюки в обтяжку с пуговицами сбоку по всей длине, брючины заправлены в короткие сапоги с узкими носами.

Приезжий из провинции Камилл разглядывал бомонд. Нынешняя молодёжь одета по странной моде. Юноши с обросшими до плеч волосами, зачёсанными на лицо, называется причёска «Собачьи уши», с серьгой в левом ухе. Фрак «аби» с завышенной талией и двойной застёжкой с высоким воротником и галстуком, подпирающим щёки или красующимся пышным нагромождением. На головах цилиндры или треуголки. Шёлковые кюлоты всё ещё актуальны на балах, но много лиц, надевших узкие или широкие брюки. Почти у всех двойные лорнеты. И у всех сучковатые палки вместо трости.

Девушки с короткими стриженными волосами на затылке в простых полупрозрачных батистовых платьях (без нижних платьев!), но с красными шалями и алыми лентами на шее.

У дам постарше шляпки с перьями, а шея прикрыта белыми косынками.

Парижане называли эту «золотую молодёжь» парней – инструаябли (невероятные) и девушек – мервейёз (причудливые).

Одна дама распалялась высказываниями древних, цитируя всем известные фразы, нагоняя скуку. Видимо, она занимала высокое положение, раз все послушно стояли и поддакивали.

Камилл неделикатно прервал её своим бархатным голосом:

–У кого нет своих мыслей, тот заучивает чужие.

Девушки засмеялись. Мужчины, естественно, были сдержаннее, они с артистизмом нарисовали на лице недоумение и удивление нахальной выпадки незнакомца. Приезжему указали на его недозволенную дерзость. Но дама великодушно простила нагловатого красавца.

Жак Моно утащил его в сторону, давал совет:

–С твоими деньгами ты мог бы найти тут аристократку в жёны сыну. Какую-нибудь из разорившихся…А то ведёте происхождение от знахарей и булочников.

–Глупости. Пусть Вольдемар сам ищет себе спутницу жизни.

Но вдруг среди гостей друга Камилл увидел прекрасную деву. В первую минуту ему показалось, что сквозь толпу парит призрак его первой любви Ирен или какой-то ангел спустился с небес – ослепительно белокурый в белом простеньком платье со шнуровкой спереди. Красную шаль, видимо, она не смогла купить, потому укрывала плечи белой.

–Кто это?– вопрошал гость из провинции Дарнедаль.

–Как раз одна из обедневших обладательниц голубой крови. Ходит и у всех в займы просит. Все её родственники после революции еле концы с концами сводят, ей они не помогают, а бедняжка потеряла родителей…

–Казнили?– уточнял Камилл.

–Сами померли от болезней…

–Из этого окружения грубых, бестолковых солдафонов и жеманных, женоподобных созданий и дамочек-кокеток эта девушка, словно звезда интеллекта и изысканности в своём скромном белом платьице…На её лице нет и тени высокомерия…

–Какое уж тут высокомерие, если живот прилип к позвоночнику от голода. Ещё немного и пойдёт искать работу, как миленькая…Или с её-то красотой найдёт покровителя…Уже ею интересовались трое мужчин…

–Эта девушка будет только в моей семье. Я её никому не отдам. Друг Моно, до этого я общался с дамами попроще, они не требовали этикетов и лести…Как мне с ней заговорить?

–Отбрось ты эти докучливые, нелепые условности. Сейчас новое время! Просто «гражданка» или «мадемуазель».

И Моно повёл друга знакомиться с блондинкой.

Она спрашивала взаймы у очередного буржуа. Получила отказ.

Камилл с высоты житейского учил её:

–Не дают взаймы? Друзья нужны за тем, чтоб было с кем проводить свободное время, развеять скуку. Не ждите от них геройских поступков или меценатства.

Глаза девушки с первых же слов незнакомца вспыхнули.

Моно представил друга.

Назвал имя красавицы:

–Мадемуазель Сирена де Брэскю.

Ей ранее было несвойственно строить глазки и делать напыщенный вид, но при знакомстве с этим человеком, её словно подменили, она приняла важную осанку.

Камилл уверенным тоном сообщил Сирене:

–Я хотел бы решить все Ваши денежные проблемы, если б Вы дали согласие выйти замуж за моего сына.

–У Вас есть сын?! Но Вы так молоды…– поразилась девушка.

–Мне 35 лет. Женился рано в 17 лет, сыну 18.

–Мне 17…– известила Сирена,– Но Вы меня совсем не знаете…

–Я уверен: Вы – чистая, целомудренная девушка. Мне больше ничего и не надо. Денег у меня с лихвой.

Жак Моно расхваливал друга:

–Мсье Дарнедаль, словно демон Форас обладает знаниями о травах и камнях.

Девушка добавила:

–Я тоже изучала демонологию и знаю, что этот демон, если влюблён, может сделать невидимым, красноречивым и даровать долгую жизнь, он также помогает найти сокровища и возвращает утерянные вещи.

Камилл заступался за знахарей:

–В Ваших скепсисах сплошная ирония. Но не стоит пренебрегать древними знаниями. Испокон веков с помощью простой лозы определяли виновен ли в воровстве или убийстве человек, искали воду…и опять же клады. Но мы ушли от главного. Вы поедите со мной в Нормандию?

–Я не верю словам,– испуганно лепетала дворянка.

–Тогда поверьте логике,– убеждал Дарнедаль,– В чём дело? Ваш аристократический класс всегда выходит замуж по расчёту.

–Но я даже никогда не видела жениха.

–Я обещаю: свадьбы сразу не будет. У Вас будет время всё обдумать. Просто ознакомитесь с моим домом, с моей семьёй. Семья небольшая – я, жена и сын Вольдемар.

–А если мне не понравится Ваш сын?

–Даю слово: если Вам не понравится мой сын, Вы сможете уехать.

Сирена жалобно доводила до сведенья:

–Есть, конечно, девушки, которым не нужны чувства, но для меня очень важно любить.

Жак Моно влез в разговор, хихикая:

–Женщины чувствами живут, мозгом не пользуются.

Камилл настаивал:

–Напоминаю: факторы, от которых зависит Ваше благополучие – сосредоточены в капиталах в моих руках.

Девушка вздохнула:

–У меня нет ни сил, ни средств для сопротивления чужим идеям. Людям свойственно мечтать: всем хочется лучшей доли, благодатной жизни, быть прекрасным во всём, как ангел, и счастливым, как никто до тебя.

Лицо судостроителя просветлилось от этого известия. Этот восхищённый взгляд Камилла запал Сирене в душу. Ей нравился этот человек, но он женат и никогда не будет принадлежать ей…Может, его сын такой же милый?

Камилл Дарнедаль приехал к дяде Сирены обговорить детали её поездки. Дядя с радостью согласился отправить племянницу в Нормандию. Сирена злилась на многочисленную родню: никому не нужна. Им легче спихнуть её замуж неизвестно за кого, чем кормить её несколько месяцев, пока она не нашла бы партию посолиднее. Её съедало негодование и на себя: она, красавица, согласилась выйти замуж за человека, которого ни разу в жизни не видела! Остаётся только тешить себя надеждой, что жених также красив, как его отец.

Сирена, кутаясь в длинный меховой шарф боа и ёжась от холодного весеннего утра, вышла к карете судостроителя – временного опекуна. Её пальто украшали длинные паты с пуговицами. «Будто она гусар, и приготовилась ехать на войну»,– ухмыльнулся Камилл. Его плащ редингот а-ля Левит до пят имеет несколько воротников и паты из кожи. Дорожную шляпу украшают 3 пряжки. Блёкло жёлтый объёмный галстук завязан спереди на пухлый бант. Сбоку висит сабля на ремне.

Дарнедаль преподнёс ей букет сиреневых тюльпанов с листьями вяза. Лист вяза на языке цветов означает приглашение в гости, а, значит, вполне уместен в композиции.

Девушка вздохнула у дверей кареты:

–Ну что ж…я долго не могла дождаться успеха, и вот пустилась в путь без него.

–Вот увидите: я принесу Вам главный успех в жизни,– уверял Дарнедаль, помогая ей подняться в карету.

Лакеи уложили багаж мадемуазель де Брэскю на козлы. Сели два кучера. Сзади на трём лошадях скакали слуги-охранники судостроителя. Разбой на дорогах всё ещё был страшный, хоть и Первый Консул велел расстреливать всех бандитов и их покровителей – продажных чиновников и полицейских. Счастьем для путников было то, когда их просто грабили, зачастую всех вырезали под благообразной эгидой мести за свергнутую династию. Бандиты жгли целые деревни, пытая жителей, где у тех драгоценности. Нападали даже на города.

Когда карета выехала из Парижа, девушка едва не плакала, взирая, как ей казалось, на унылые пейзажи лесов и пролесков.

–У Вас мерехлюндия?– поинтересовался новый опекун. ...