Анна Бэй Вопреки. Том 1

ПРОЛОГ

Грязная лохматая девица с осунувшимся замученным лицом смотрела на меня с поверхности воды в чане. Кожа обветренная, волосы слиплись – всё в ней жалко, кроме горящих яростью глаз. Зверь в клетке.

Это я.

Каждый раз ловлю своё отражение и жутко: неужели люди такими бывают?

Мои руки с грязными ногтями ударили о водную гладь и отражение пропало. Я выгляжу явно не для продажи, но в целом удовлетворительно для вселяющей ужас рабы рынка Омара Халифы.

Смочив кусок ткани в воде, выжала и приложила к раненным стопам. Мой сдавленный рык пропал в давящей тишине – я удержала его с большим трудом, зажмурив глаза от боли.

Медленно открыла глаза навстречу слепящему солнцу, которое любопытно заглядывало в мою темницу сквозь решетку на окне. В промежутках между необузданной злостью на человечество мечусь от неистового желания выжить в этом сущем аду невольничьего рынка к совершенно тупиковому вопросу «а, собственно, зачем?». Колючий и к тому же заплесневелый матрас подо мной не мотивирует на философские посиделки, голова отупела то ли от жары, то ли от истощения и всего пережитого – разве это важно?

Но отчаянно хочется жить, пусть смысла в этом и нет.

А потому я ищу ответ «как», ведь – напомню – я в аду.

В вонючем, к тому же…

А вот и вариант!

Сытый мохнатый паук величиной с кулак медленно перебирал ленивыми лапками, двигая к моей темнице. Красный с бурыми ворсинками – таких в моём мире не бывает, а вот в мире магии пруд пруди. Доподлинно знаю, что его яд убивает мгновенно – видела своими глазами смерть одной из рабынь, когда ещё жила со всеми остальными рабами в другой более комфортной части здешней тюрьмы. Там, к слову, не было так жарко и душно, пол отделан деревом, а не камнем, как у меня в карцере. Днём там прохладно, да и после захода солнца вполне терпимо, в то время как сейчас мне достались условия просто невыносимые: днём адово пекло, ночью жуткие сквозняки и колючий холод. Если поднимается песчаная буря – я узнаю первой, откашливая содержимое пустыни из дыхательных путей – хоть песочные замки строй!

Можно конечно вскинуть руки к небу, да поныть о несправедливости, сопли по чумазому лицу размазать… поможет? Э-э, нет! Тогда не буду терять время. Но даже если б хотела так сделать – не смогла бы, ведь и сказать-то нечего. Напрягусь до геморроя, а не вспомню кто я и откуда, я – человек без прошлого. Не помню адрес, город, семью, когда родилась и где училась, ничего! Ни-че-го-шень-ки! Одно радует – умения остались и потому я на смертном одре без труда высчитаю синус прямого угла – очень полезный навык между прочим…

Естественно я в душе не чаю как мне подфартило оказаться на рынке рабов. От тюремщиков, не по делу перетирающих все слухи, узнала, что хозяин этой богадельни подобрал меня бездыханную у берега моря, пленил и привёз к себе на рынок, чтобы выгодно продать. Надёжный источник информации? Нет. Однако других нет.

О продаже: она с крахом провалилась. В отличие от покорных рабынь Омара Халифы, которые рады отдаться кому угодно, лишь бы покинуть этот адов закуток, я пыталась сбежать. И это тот самый случай – горе от ума.

Меня выставляли на торги несколько раз. Ставки росли – меня это пугало, а Омар же потирал руки, оставлял покупателей с носом. Я не сразу поняла к чему эти сложности, но оказалось, что этот чёртов спекулянт приберёг меня для конкретного господина, а выставлял ради набивания цены. Приговаривал что-то, но я не сразу освоила язык, потому не понимала о чём речь. Чуяла и сердцем и другими местами – ох, не к добру.

Когда цена дошла до шести сотен драхмов – а это космическая цена по местным меркам, мне вдруг стало дурно, а вот Омар подраслабился – зря ведь это стоило ему уха. Нет, я, конечно, метила в горло, но маленьким заточенным камнем вышло грязно и неловко, ох и кровищи было… совсем не голубой, и пахло прокисшими пельменями. Гадость! Торги я сорвала, карьеру топ-раба, кажется, тоже, а Омар Халифа сорвал голос, визжа как поросенок. Добила бы, но оттащили меня в миг. Паника, переполох, пельмени эти кислые – мухи слетелись, солнце палящее…

На торги больше меня не выставляли, а тот самый господин, которому меня хотели сплавить, всё не ехал. В любом случае покрыть расходы моей продажей казалось уже невозможно, и тогда Омар решил открыть тотализатор, выставив меня на Арену Смерти. Какие-никакие, а деньги.

Чёртов мир магии!

Пережить арену если выйдет, то после неё уж точно приедет тот господин. И пусть я о нём толком ничего не знаю, но внутренний компас от него отмагничивается напрочь.

Я в тупике.

И вот оно – моё спасение: упитанный красный герой на восьми лапках в бурой «опушке» медленно, но верно ползёт к моей решётке. Все одна капля яда… и мои мучения закончатся. Мне уже подписали смертный приговор за покушение на Омара и убийство дюжины его людей, но я не хочу умирать, удовлетворяя их жажду зрелищ. Пока меня будут рвать на части на Арене Смерти, хозяин рынка и его шестёрки будут поглощать вино и заедать цукатами. Нет! Я сама решу свою судьбу, жаль только не увижу лицо Омара, когда он поймёт, что его планам не суждено сбыться.

Паук медленно переступил границу моего заточения, словно долгожданный гость, но вдруг остановился, словно спрашивая разрешения. Какие мы стеснительные!

Переполненная нетерпением я воодушевлённо смотрю на него, рассуждая сколько же в этой сикарашке протеина, помимо яда.

И вдруг! Широкий тряпичный мокасин вышитый золотой нитью опускается на моего избавителя и со смачным хлюпаньем давит тельце паука.

Будто меня раздавили.

Забываю как дышать от гнева, одновременно ощущаю как выступают слёзы, но ни за что на свете я не позволю себе зареветь.

– Ничтожество, – неприятный голос донёсся где-то сверху, вещая на языке, который я за пару недель неплохо изучила. Это смесь привычных для меня языков всего мира с налётом особого шарма. Сакрит – так назвали этот язык – легко ложится на слух и при этом почти музыкальный, до чёртиков логичный, пусть даже и устами этой пропитой скинки.

Мою темницу перед казнью решил посетить сам Омар Халифа – жалкий засранец с перевязанным ухом и до жути мерзким голосом.

Ну как – как, чёрт подери!? – я его не услышала? Надо полагать движется он с отдышкой и шарканьем с таким весом! Где моя бдительность!?

Что-то мне подсказывает, что та часть его тела, что обычно делает голос мужчины низким, либо по жизни сдавлена, либо напрочь отсутствует:

– Думала лишить меня удовольствия лицезреть твою смерть? – вещал жирный хозяин рынка, – Я приготовил целое представление, ты мне его не сорвёшь – и не мечтай, никаких самоубийств не будет. Здесь я решаю кому умирать.

Можно подумать, паук был последним на земле, да и есть другие способы сломать планы жирного сального засранца! Я голодная и злая и уж постараюсь досадить этому мерзавцу – в доску разобьюсь, чтобы планы его сломать! Наживёшься ты на моей смерти – как же! Даже если это в итоге будет стоить мне жизни, я умру так, что на его рынок больше здравомыслящий маг не сунется.

Омар присел на корточки, что насборило бесчисленные складки его тела просто до невероятного отвратительно. Огромный пережравший шарпей.

– Я устрою тебе преисподнюю, чертовка! – с чувством пропищал гад, – Долго тебе мучиться, знай! И после смерти брошу тебя голодной до женщин страже, а дальше собакам на корм!

Вот тут мне поплохело. Воображение у извращенца шикарное, но и моё не отстаёт, рисуя ужасные картинки. Мир магии, который, к слову, называют Сакралем, пока не создаёт впечатление сказочного края высокоморальных жителей, осыпанных волшебной пыльцой. А место, где нахожусь я, будто бы клоака всего самого безнравственного, что только можно представить. Надо ли говорить, что Арена Смерти – не просто боксёрский ринг, а настоящее поле боя в окружении трибун, напоминающее больше Колизей с гладиаторскими боями, но только гладиаторы друг друга просто убивали, а там, куда отправят меня, будет куда более мерзко. Быстрая смерть местной черни не интересна.

Внутри меня нарастает буря. А вот чёрта с два! Я собираюсь биться до последнего, убью ещё дюжину людей, но не позволю над собой надругаться!

Сжав зубы, я сдержала порыв вцепиться в Омара, но поняла, что сквозь заколдованную решётку не пробиться – пробовала бесчисленное количество раз! Поэтому приходится черпать остатки спокойствия где-то очень глубоко внутри, где плещется магия, готовясь выйти наружу в нужный момент. На данный момент нужно заботиться только о том, как бы вообще встать, ведь я пережила столько ударов плетей по спине и стопам, что сбилась со счёту. Высокий болевой порог пока спасал от болевого шока, но надолго ли – кто знает?

– Ты сама во всём виновата, – его лицо исказил гнев. Омар и без того красотой обделён, но теперь был и вовсе отвратителен, – Сейчас бы уже ждала продажи в отдельной комнате, была бы сыта и здорова. Да, Граф – не подарок, но это лучше, чем то, что тебя ждёт. Дура!

Вот тут я не сдержала улыбку. Всё же удалось сломать планы алчного рабовладельца – это маленькая, но всё же победа.

Мне в лицо полетел смачный сгусток пузырчатой тягучей слюны изо рта, полного подгнивших жёлтых зубов Омара вперемешку со вставными из золота. А перед этим были характерные звуки из его гортани, которая гоняла всю доступную секрецию туда-сюда, что позволило мне предугадать маневр поработителя и вовремя увернуться, снова вызывая на его лице гнев. Омар Халифа сполна ответит за каждый свой поступок, но позже, ведь заколдованная темница не позволит мне и пальца просунуть к горлу обидчика.

А пока… нырнула внутрь к стене – туда, где меня никто не увидит. Нужно собраться с мыслями, сконцентрироваться на ранах и хоть немного их излечить, иначе месть не удастся.

Через пару часов потоки внутренней магии, которая во мне не так давно проснулась, немного облегчили боль и муки, отёк с ног чуть спал, но этого всё равно мало для предстоящего «дефиле» со Смертью.

Послышался скрежет ржавых решёток, кто-то пошёл в крыло к рабыням, которых готовили к аукциону. Двое мужчин – один в латах, при оружии и с тяжёлой связкой ключей, второй с мягкой поступью, при себе ничего звенящего, кроме пары монет, которые он отдал своему продажному спутнику. Стражник алчно рассмеялся и поблагодарил благодетеля. Через пятнадцать минут снова зазвучал язык сакрит, но уже из уст мужчины с лёгкой походкой и красивым низким хрипловатым голосом:

– Вы издеваетесь надо мной? Из-за этих потрёпанных девиц я сюда ехал? – он нервно хлопнул за собой решёткой, – Это реально всё? Пшёл отсюда!

Стражник что-то пробубнил и зазвенел латами, потом мелкими частыми шагами куда-то ушёл, и второй мужчина остался в лабиринтах темницы один, тихо шагая по коридорам. Я слышала его приближения и замерла, чтобы не подать и звука. Почему? Доподлинно уяснила зачем мужчины заглядывают в темницы к рабам перед торгами, и себе я такой участи не жажду.

Он остановился где-то рядом, и я начала сильно нервничать, разгоняя сердцебиение всё быстрее. Мне нельзя так нервничать… у меня свежие раны от плёток по всему телу, ноги были изодраны в мясо и кое-где воспаления, просто сводящие с ума. Надо было набраться сил перед грядущим боем, а я сидела и нервничала.

…Нервничала, думая о мужчине. О мужчине! Можно подумать других забот нет…

Однако кроме шуток я всеми фибрами души стремилась прижаться к тому самому участку стены, за которым был этот человек. Ну не дура ли? Это непреодолимый магнетизм, отключающий мозг, вызывающий эйфорию и бередящий душу. Тело взбунтовалось, меня потряхивало при малейшей мысли о сопротивлении.

И я позволила себе эту маленькую слабость – вжалась в стену, отпустила ситуацию, прислушалась к тишине, стараясь уловить дыхания незнакомца. Голова кругом от его присутствия… даже о боли напрочь забыла. О смерти… обо всём, будто те ужасы вообще происходили не со мной или не в этой жизни.

Мужчина съехал по стене, садясь на землю, и шумно вздохнул. Нас с ним разделяла стена из толстого холодного камня, но мне впервые на моей памяти было по-настоящему тепло. Внутри. И это тепло успокоило пространство, которое вроде и враждебное, но уже не на столько…

Как же сердце трепетало…

Пройдёт едва ли четверть часа и меня на свете может уже не быть. Солнце упадёт в море камнем, как бывает в этих местах: закат – минутное дело, проливающее весь спектр красок на мир. Глазом не моргнёшь, а уже ночь кромешная.

…Которой я могу не увидеть. А этот мужчина уедет, так и не узнав, что подарил мне тепло и то спокойствие, ощущение безопасности, которого я просто никогда не испытывала. Вот такой безвозмездный подарок!

Он ищет рабов, но сегодня на рынке скудно. Однако он расстроен не поэтому…

Какой необычный! Я закрыла глаза и попыталась словить энергию, а она двигалась вся к нему. Он – магнит для неё, грубо говоря. Может, поэтому я не могу сконцентрироваться?

Солнце вдруг стало не обжигать, а мягко греть, а я всё сидела и наслаждалась тем, что мне осталось. Только в эти секунды я поняла, как сильно устала за последний месяц постоянного круглосуточного напряжения. Я на чеку даже во сне. Сплю урывками по пятнадцать минут, просыпаюсь от каждого шороха, не теряю контроль. Но сейчас я полностью расслабилась, и это удивительно.

– Нашёл! – послышался тихий хриплый голос совсем рядом.

Я не стала дёргаться, не стала менять позы, а просто приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на источник этих магических звуков. Мой гость стоял, облокотившись на решётку, и смотря на меня так проникновенно, будто и нет вовсе решётки. И куда делся мой мозг? Почему мысли оценить степень опасности жалко пали под бликами неповторимых изумрудных глаз? Даже солнце где-то на их дне потерялось, играя с цветом злую для меня партию – я просто зависла. Проснулась-таки перед смертью во мне женщина, оценивая мускулистого греческого бога перед своей темницей.

И будь это Апполон, то можно и выдохнуть с облегчением, но ведь нет – на меня таращилась воинственная персонификация тестостерона. И это Арес чёрт подери…

На меня волной накатили странные ощущения, вводящие в заблуждение – я в безопасности. Но ведь это чушь! Может магия? Заклятие или гипноз?

Он отстранился, чтобы осмотреть руны на темнице и нахмурился, а потом снова посмотрел на меня серьёзно. Это темница для смертников, и он совершенно недоумевал почему же в ней я. Через пару секунд колебаний, он достал из кармана маленький пузырёк, который положил на каменный пол и подкатил прямо ко мне. Я медленно отползала назад, смотря на этого человека с опаской. Кто знает, что ему надо?

Он, конечно, красив и на вид не желает мне зла, но в этом мире я никому не верю. Многие мужчины с добрыми и злыми глазами пытались изнасиловать меня за то время, что я в этом мире, но ничего не вышло. Многие пытались избить, у немногих это получалось, а некоторые пошли дальше, стараясь лишить меня жизни, но после этого скоропостижно и не совсем естественно умирали. Я вижу, что этот человек мне не по зубам, он намного сильнее меня, от него просто веет силой и опасностью, потому я выбираю осторожность.

Что я теряю? Если яд, то отлично, дайте два!

– Это для твоих ран, они заживут быстрее. Выпей и сможешь встать на ноги, обещаю. – сказал он такой интонацией, что я невольно успокоилась, но склянку всё равно не взяла – я же упрямая, надо марку держать, – Где стража держит твой кристалл? – спросил он, а я не сразу поняла, о чём он.

Здесь у всех магов есть кристаллы. Это драгоценные камни, но не те, что продают в ювелирных лавках в любой стране моего мира, а добытые здесь, сотворённые магией, закалённые ею. Сами по себе они не имеют силы, но работают как призма, направляя поток хаотичного движения магии, фокусируют её в нужном магу направлении. Чаще всего кристаллы носят в кольцах на руках, иногда на шее, а бывает и вставляют в серьги. Чем больше и чище камень, тем сильнее маг, а у моего гостя на руке чистейший изумруд размером с крупную горошину, больше кристалла силы я не видела.

У меня нет кристалла, и не было никогда. Магия во мне гуляет без всяких примочек и ювелирных украшений.

– Нет кристалла? – спрашивает он с долей жалости и нисхождения. Я резко оборачиваюсь в сторону шума, пронзающего несвойственной мне паникой. Трибуны на Арене Смерти заполнились и прозвучал гонг. К темницам вышла стража с цепями, и я глубоко вдохнула и закрывала глаза, а когда открывала, то посмотрела на пару изумрудных глаз с уверенностью и решимостью, – У тебя тяжелые раны, выпей зелье и тяни время. Я выкуплю тебя.

Моя цена во время торгов остановилась на шестистах драхмах, что в три раза дороже хорошего, здорового раба. Омар не сбросит цену меньше трёхсот, даже если придётся довольствоваться моим трупом, не отбив денег, ведь я оскорбила его лично. А мой гость не выложит столько золотых монет за раба с такими ранами – никто бы не стал рисковать такими деньгами.

Мой таинственный посетитель сделал несколько шагов назад в темноту и исчез, оставляя меня стражникам, шедших заковать меня в кандалы. Хотелось кричать «Не уходи!», но слова застряли в горле, моя гордыня сковала меня как ледяную статую, и я снова выбрала молчание. Как всегда.

Всем знакомо чувство, когда время останавливается, или тянется очень медленно, настолько, что от одного хода секундной стрелки до другого ты успеваешь пережить целую жизнь. Сейчас был именно такой момент, всё те, казалось бы, незначительные пару минут, что длилась наша встреча с этим странным мужчиной, для меня тянулись очень долго, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. Но у таких моментов есть ещё одна особенность: время, растягиваясь до этого как резиновое, компенсирует себя в конце, разгоняясь до невероятной скорости. Все те бесконечно долгие секунды становились всё короче с каждый удаляющимся шагом зеленоглазого «Ареса». Я успела схватить флакон с коричневой жидкостью, откупорить его и выпить. Содержимое склянки заструилось по моим жилам, я почувствовала, что наступать уже не так больно, раны немного затягивались, хоть и не полностью, но в любом случае мне становилось намного легче.

«Арес» не соврал.

То, что ждёт меня в ближайшие полчаса, не страшнее месяца на рынке рабов. Не сломали до сих пор, а значит, уже не сломают. Убьют – возможно, но я умру с высоко поднятой головой. Как говорится, «изрядно ощипанной, но не побеждённой». Да будет так!

Я готова.

Меня зовут Алиса – вот что я помню – и я им не по зубам.

Глава 1

– Неужели в Сакрале людей нормальных не осталось…

– Повелитель, неужели сегодня никого с собой не возьмём?

– На выкупе сегодня один брак! Омар совсем ополоумел, допуская своих людей до рабынь… О чём он думает? – прорычал высокий собеседник Франческо.

Как и все пришедшие купить живой товар он был закутан в белое одеяние, лица почти не было видно – только зеленые глаза. Франческо почти не отличался от сотен других слуг со своими господами, пришедших в знойный день на рынок, только одет был на порядок дороже. Его средний рост и чрезмерная пухлость невыгодно контрастировали с высоким и статным господином. Предобморочное состояние Франческо, то и дело нервно утиравшего пот с блестящих залысин, чередовалось с раздражением от пекла южных провинций.

– Вырождается Сакраль. Милорд, вон там наше место, идёмте! – показал слуга на ложу в тени деревьев.

– Нет, постой! Сегодня нам не на аукцион, там ничего интересного не будет. На Омара свалилось кое-что интересное, он, сам того не ведая, может его уничтожить, но я этого не допущу. Нам на вон то представление! – ответил высокий незнакомец, заинтересовавшись ареной на самом солнцепёке.

– Смертник? Сир, далась вам это казнь, идём лучше в тень… – с надрывом умолял слуга.

– Я бы не пошёл туда, будь это обычная казнь. Достань мне мой сундук, который я отдал тебе на крайний случай. Это и есть тот случай… и живее, бога ради! Шевелись.

Франческо с облегчением пошёл в тень, а его хозяин воинственно двинулся к Арене Смерти. От него веяло опасностью и даже самые жалкие и безнадежно тупые люди это чувствовали, немедленно расступаясь: страшно подумать, что было бы с зевакой, вставшем на пути этого человека.

То, что открывалось перед этим незнакомцем в белом, внушало тошноту: Арена Смерти и без того тошнотворная от высушенных на солнце кусочков плоти была окружена любителями подобных зрелищ. Мухи и другие насекомые кружили вокруг с такой плотностью, что дышать можно было лишь через ткань.Лорд Блэквелл (так звали таинственного господина) видел смерть так часто, что мог спокойно есть, пока человека потрошат, но одно дело смотреть, когда нет выбора, и другое – получать от этого удовольствие. Люди вокруг пришли именно за удовольствием, а вот Блэквелл шёл сюда чтобы увидеть ту рабыню из темницы, что последние двадцать минут всецело завладела его мыслями. Он хорошо разбирался в людях, но эта девушка была для него совершенно непонятным экземпляром – она вела себя не как обычная женщина, загнанная в угол, а будто бросала вызов самой смерти, дерзко и бесстрашно изучая Блэквелла сквозь прутья темницы.

– Слишком много людей. – недовольно заметил он, -Кому сегодня так не повезло? – поинтересовался Блэквелл у богато одетого южанина без уха.

– О, Владыка Блэквелл, какая честь! Я польщен, что вы приняли моё приглашение, сегодня так много ценных экземпляров! Но что занесло вас в этот сектор рынка? На извращения потянуло, позвольте спросить?

– Халифа, не льсти себе. Твои «ценные экземпляры» общипанные третьесортные курицы, которых ты закутал в дешёвые тряпки и выставляешь втридорога. Хоть бы зубы им подлечил… – брезгливо фыркнул Блэквелл – Повторяю вопрос: кто смертник?

– Тысяча извинений, господин Блэквелл… – откланялся хозяин рынка,–Смертница – девчонка… ни имени, ни рода. Бестия не даётся на продажу, распугала моих самых ценных клиентов, – уже под нос и с откровенной злостью в голосе пробурчал Омар, будто забыв про собеседника, и взял за свежий уродливый рубец на месте, где должно быть ухо.

– Сдается мне, что она как-то связанна с твоей потерей? – слышно было как Блэквелл улыбался, показывая на оторванное ухо.

– Вы весьма догадливы! Она отрезала мне ухо посреди аукциона, выставив меня не в лучшем свете! Это удар по репутации, что подумают клиенты? Клиенты подумают, что Омар Халифа не держит своих «собачек» в узде, что он теряет свой бизнес! Чертовка заслужила свою участь, пусть это будет на глазах у всех, чтобы восстановить мою репутацию.

– Неужто не нашёл на неё другой управы? Сразу в смертники…

– Это чистой воды дикарка, господин! Что с магией там сам чёрт не разберет, но думается, что она на фоне силы просто умом двинулась. – тема была скользкая, ведь таких сдвинутых надо было предъявлять власти на казнь. Однако же в таком месте, как рынок рабов действовали свои правила и длань закона сюда не дотягивалась.

– И что же ты её сам решил от жизни избавить?

– Так ведь не хотел по пустякам беспокоить! У нас с такими в Морпорке разговор короткий! Нас эти войны не касаются и безумные убийцы нам здесь не нужны!

Омар смачно и брезгливо плюнул на пыльную землю, которая изголодалась по влаге и тут же впитала слюну с жаждой.

Господин Блэквелл, вызывающий столько опасливых взоров, отвел взгляд от Омара в сторону арены из-за скрежета решёток темницы. Четверо стражников понесли за собой цепи, в оковах которых появилось хрупкое создание, идущее наглой походкой на стёртых в мясо босых ногах. Грациозная и хрупкая фигурка девчонки, одетая в лохмотья,двигалась нагло и с вызовом всей Вселенной. Может она и понимала, что её ждёт смерть, но крови собиралась попортить не мало, утащив за собой всех, кто криво посмотрит. Её боевые навыки вызывали сомнение, хотя по телу без труда читалась гибкость и тренированность. А вот манера и энергетика заявляли громче других признаков, что представление будет интересным. И публика эта чувствовала

Дикарка остановилась недалеко от Блэквелла. Он внимательно рассматривал её истерзанное плетями тело, спутанные светлые волосы, а вот взгляда не поймал.

Её лицо ворожило. Лорд Блэквелл – большой ценитель женщин – не мог точно охарактеризовать что за особа перед ним, почему она себя ведёт не так, как другие, откуда в ней столько… нутра. И нельзя сказать, что её эмоции читались – нет, наоборот девушка их умело скрывала и, наверняка, где-то там внутри было место огромному страху, но публика видела лишь собранность и хладнокровие в изящнейшей оболочке красивой, хоть и измученной девушки, каждое движение которой было филигранно вымерено, но вместе с тем настолько естественно!

По сигналу Омара Халифы прозвучал гонг, и стражники выпустили из клеток двух адских псов. Жуткие пятнистые буро-коричневые монстры с мощными челюстями, дробящими пушечные ядра в пыль, и ростом с лошадь, топтались на месте, поднимая зловонную пыль в воздух. Их рык угрожающе разрезал пространство, заглушая крики людей, пришедших посмотреть на кровавое шоу. Цепи, державшие смертницу, фиксировали плечистые стражники, дающие ей очень ограниченные варианты к перемещениям.

– Ей же некуда деться… – буркнул Лорд Блэквелл, но, не смотря на все события, девушка стояла неподвижно.

Он хотел было вмешаться, но тут же оценил меры безопасности Халифы – купол, блокирующий любую магию вмешательства, который одновременно оберегал зрителей. Меры затратные, но эффективные. Омар берег своих покупателей.

Блэквелл сжал челюсти и начал выдавать эмоции. Наблюдать и бездействовать – это было не про него.

Псы всё бежали, приближая расправу, а девушка…

Стояла невозмутимо, словно вокруг не жаждущие её убить монстры, а назойливые мухи. Псы же нагоняли ещё больший ужас, рычали так, что зритеи затихли и замерли от страха.

Девушка же подняла на них спокойный хрустальный взгляд тогда, когда расстояние сократилось до десятка метров. Пристально глядя в глаза самой смерти, она не выдавала и грамма паники, а расстояние всё сокращалось, в то время как нервы публики натягивались. Блэквелл заставлял себя смотреть на неминуемую казнь храброй рабыни.

Но впоследний момент она сорвалась с места в прыжке, закручивая собак в цепи.

Стражники, держащие эти самые цепи от рывка не удержали равновесия, дёрнулись с места и полетели на разъярённых адских собак так, что один из животных перекусил стражника пополам.

Это без всяких сомнений была магия.

– Где её кристалл? – спросил ошеломлённый Блэквелл.

– Не можем найти, не даётся скотина… может вообще зашит под кожей, такое я встречал! – отмахнулся Халифа и добавил страже, обезумев от ярости, – Держите её, олухи, держите!

В это время смертница в момент оглушила цепями двух стражников, последнему повезло меньше: ему она свернула цепью шею. Хладнокровно, мягкой хищной поступью она загоняла псов в клетку, используя свои цепи как кнуты, а те, поджав головы, трусливо скулили и огрызались.

Грациозно, хладнокровно, зрелищно.

Хозяин рынка бился в истерике, толпа бушевала, а Блэквелл не сводил глаз, безмолвно наблюдая за каждым движением на арене. Мысли Омара были заняты подсчётом убытков, которые он понёс по вине своей неугодной рабыни, чернь была поглощена жестокостью и зрелищами, и лишь высокородный господин в белом просчитывал планы и работорговца, и итог битвы. Он знал, что, как бы Омар Халифа не пёкся о своей репутации, его алчность многократно превосходило всё прочее: блеск золота был слабостью южанина, единственной его страстью.

Блэквелл на секунду отвлекся от своих мыслей и застыл взглядом на девушке, которая подбиралась совсем близко. Словно почувствовав на себе его внимание, она растерянно начала искать что-то в толпе, и, наконец, посмотрела прямо в его глаза. Пронзительно.

Крики вдруг стали тише, смрад померк, да и всё прочее стало блёклым. Мир дал секунду передышки: чтобы спланировать побег или же просто оценить обстановку, чтобы остановить казнь или сделать ещё что-то по уму. Но Блэквелл и дикарка потратили эту секунду на странную визуальную связь, которая напрочь притупила бдительность. Блэквеллоцепенел. Он снова попал в плен этих миндалевидных глаз, таких живых перед лицом смерти. Куда делась хладнокровие и жестокость, с которой она защищала свою хрупкую жизнь буквально мгновения назад? Сейчас этого не было, как будто вообще время замерло и не стало вдруг опасности. А потом в миг на её лице отразилось непонимание, сменившееся напряжением, и затем мукой. Она закусила губу с неимоверной силой, но всё же не удержала сдавленного стона. Длинные густые ресницы дрогнули, когда внезапно сзади ей в плечо вонзился клинок, брошенный пробужденным стражником, едва пришедшим в себя.

Сердце Лорда Блэквелла ёкнуло, разум лишился присущей ему холодности и стройности мышления, даже слова перестали складываться во фразы.

Уже спустя миг смертница перевела взгляд на стоящего рядом с Блэквеллом Омара и хищно прищурилась, а уголок её рта чуть дрогнул. Тонкие грязные руки девушки намотали на предплечье ржавую цепь, а сама она будто снова вымеряла каждый шаг перед чем-то масштабным действием, лишь хищно смотря на Омара. И тогда Лорд Блэквелл подавил ухмылку, понимая, что буквально секунды отделяют Халифу от жестокой расправы, но и от потенциальной жертвы намерения девушки не укрылись.

– Да скрутите же эту чертовщину!– Омар брезгливо сплюнул, произнося слово «чертовщина», и продолжил в своей визгливой манере раздавать приказы,– Если она хоть пальцем меня тронет, то я каждго из вас пущу на расправу на эту Арену!

Глаза «чертовщины» ещё раз нашли Блэквелла – буквально на мгновение, но этого было достаточно. Он действовал по старой схеме, ведь знал, что золотое правило деловых отношений с торговцем – торговаться, как бы банально это не звучало, однако в этот раз он не мог хладнокровно выжидать нужного момента для того, чтобы сбить цену, более того – он этого не хотел.

– Омар… как много ты на ней потерял? – с напускным безразличием спросил Блэквелл.

– Да по меньшей мере тысячу драхм! – моментально ответил работорговец, позже пожалев о том, что назвал правдивую сумму.

– Я дам тебе пятнадцать тысяч за неё здесь и сейчас, – предложил Блэквелл, не давая ему обдумать предложение, – Покроешь убытки и закупишь новых рабов.

Пятнадцать тысяч драхм было целым состоянием для Омара, хоть он был вполне богатым человеком. На такие деньги можно было жить на широкую ногу больше года, обеспечивая себя отличной стражей и дорогими удовольствиями.

– Есть ли у вас такое состояние? Времена напряжённые нынче… – прищурился хозяин рынка явно анализируя есть ли при этом странном господине такие денежные запасы.

– Ты на солнце перегрелся, Халифа? Ничего не путаешь? – со сталью в голосе уточнил собеседник. Оглядывая толпу, Блэквелл нашел неподалеку своего слугу Франческо, который давно уже находился рядом, в зоне видимости. Франческо по команде хозяина подошел к Омару, – Франческо, выдай пятнадцать тысяч Омару, согласно сделке, которую он сейчас же оформит. И давайте пошевелитесь! И не забудьте позаботится о покупке, иначе я довезу до поместья мертвый груз.

Он краем глаза посмотрел на стоящую на коленях девушку. Её глаза были закрыты, изо рта шла струйка крови.

– Но, Владыка! такие деньги за… я могу предложить вам товар лучше…потаскушка никому не даётся! – начал было слуга, но осекся.

– Я хочу ЕЁ.

– Она немая!

– Прекрасно! Немая женщина – рай для ушей.

Омар явно долго соображал, что же такое происходит, когда до него,наконец, дошло, его искривила алчная гримаса. Он и не надеялся уже получить денег за эту проблемную девицу. По пути в хозяйский шатер, он буквально светился от предстоящей добычи.

– Омар, – задумчиво обратился Блэквелл, – Надеюсь ты понимаешь, что за такие деньги я требую сделки совершенно особенной. Если как ты утверждаешь рабыня умалишённая, то лучше оформить… Лимбо.

Это слово прозвучало как скрежет даже бархатным голосом Лорда Блэквелла. Казалось, что сама вселенная предостерегающе вторила эхом, а тишина сокрушилась после того, как мужчина замолчал. Омар Халифа поёжился, но выправил спину, как будто ждал этого момента так долго:

– Ваша смелость всегда вызывала моё восхищение, но теперь я воспеваю вас вдвойне! – у Омара будто появилось второе дыхание, которое он всецело вложил в лесть, – Уточните детали контакта: наследование и способ скрепления.

– Скрепим кровью, наследие… – он тяжело вздохнул, – Чем чёрт не шутит, а вдруг: наследование по крови к прямому наследнику. Пользование вечное… и! Омар, мне нужна конфиденциальность абсолютная, ты мне кровью заверь этот пункт! И пусть она в твоих жилах свернется, если ты хоть намекншь кому об этой сделке или о том, что на твоём рынке была умалишённая рабыня.

– Конечно… конечно, господин! – лебезил торговец.

Омар действительно ждал того момента, когда бы ему представилась возможность подтвердить свою эксклюзивность – он один среди всех работорговцев имел право оформлять подобные сделки, что означало закрепить сделку сигилом рабства и отразить её на нетленном пергаменте. Контракт Лимбо был крайней мерой рабства, знак, скрепляющий сделку, был самым простым и представлял из себя лишь два полумесяца на запястьях, но, если сомкнуть их, получался единый круг, который обрекал раба на не самую завидную судьбу даже для раба. Сделка была нерушимой и вечной, подразумевала полное и абсолютное подчинение, безвременное служение господину, абсолютное безволие. Рабы Лимбо с момента заключения сделки испытывали непомерное давление рабства, заставляющего действовать только во благо господина, и внутренняя борьба доводила до крайности, ломало личность.

Омар задумался. Девушка, которая принесла так много проблем, переходила во власть Блэквелла на контракте вечной службы, а таких рабов в шутку прозвали «карманными бесами» из-за их патологической ненависти к рабскому гнёту. С одной стороны, воля хозяина для них была законом, с другой – они ненавидели власть и искали любую возможность, чтобы из-под неё уйти, но это было невозможно. Этот вид рабства был агонией, и в целом довольно мерзкой мерой, и поэтому Омар злорадно улыбнулся мысли, что эта «тварь» (так он называл девушку-смертницу) познает такое рабство, что, на деле, мучительней смерти.

Лорд Блэквелл был одним из его самых ценных клиентов, если не сказать, что самый ценный. Он приходил на рынок не чаще трех раз в год по личному приглашению Омара и тратил каждый раз солидную сумму. Покупал и магов, и обычных рабов, пристрастия у него были странные, прямо сказать сам черт не разберёт, что делал с ними дело тоже десятое, главное – денег платил хорошо! А девчонка в таком состоянии могла вообще не выжить, на ней не было живого места, и даже магия в этом случае вряд ли что решила бы, поэтому Омара не сильно беспокоило расставание с возможно ценным кадром, тем более что сумму в пятнадцать тысяч драхм он и не мечтал выручить в ближайшие три-четыре месяца. Он подошёл к рабыне, отрезал от её рваной одежды кусок промокшей в крови ткани, выжал несколько капель на заговоренный пергамент и начертил остатками на её запястьях два маленьких полукруга:

– Всё готово, Лорд Блэквелл, осталось скрепить сделку! Извольте! – и протянул пергамент Франческо. Известное дело: сам дорогой клиент из рук почти ничего не брал.

Франческо пробежался глазами по условиям контракта и, удовлетворенно кивнув, протянул его хозяину. Тот взял бумагу, внимательно оглядел какой-то отдельный отрывок, положил пергамент на стол, затем достал небольшой, но богато украшенный и явно очень дорогой клинок.Быстрый надрез правой ладони и кровь закапала прямо на пергамент. Капли, касавшиеся магического контракта, растекались по тексту и впитывались в буквы, придавая багровый оттенок чернилам. Омар отметил про себя, что далеко не все покупатели используют этот древний способ скрепления контракта. Очевидно данный господин любитель пафосных ритуалов, ушедших в века, и совершенно не боится подобного рода сделок.

Рабыня, являющаяся причиной сделки, в момент, когда кровь Блэквеллакоснулась бумаги, замерла и оцепенела, её взгляд стал на мгновение пустым, а потом она подняла задумчивые глаза на своего нового хозяина. В этот момент её жизнь сильно изменилась и, судя по её виду, она это почувствовала.

Франческо откуда-то из пустоты взял довольно увесистый сундук, взгромоздил его на стол и приоткрыл крышку: тот был доверху наполнен клейменными монетами, блестящими своей завораживающей красотой. Торговец от такого зрелища одеревенел, его глаза были переполнены жадностью.

– Господин, с вами приятно работать! – едва вымолвил алчный Омар, закрывая сундук и прижимая его к груди, как долгожданного младенца.

Блэквелл лишь сухо кивнул и двинулся к выходу. Его слуга засунул за пазуху свиток, откланялся торговцу и последовал прочь за своим господином к летательному аппарату, оставленного за Рынком.

Стоны рабов, доносящихся со всех сторон из темниц и шатров создавали особую атмосферу, как будто души, попавшие в чистилище, умоляли забрать с собой их или убить. Весь ужас в их глазах всегда лишал сна на несколько ночей Франческо, но он понимал, что ничем не может им помочь. А вот хозяин может. Надо сказать, что не все рабы были достойны жалости: некоторые из них напоминали гадальщиков, ждущих слабости соседа по темнице, чтобы добить и урвать что-то чужое. Самая большая несправедливость в том, что такие отбросы чаще всего выкупались Ксенопореей и попадали в армии мародеров, грабящих и насилующих. Так или иначе они погибали… либо как пушечное мясо, либо от собственной тупости в рядах попавших под гнев Некроманта. Но некоторые всё же выбивали себе билет в «лучшие ряды» и становились большими шишками при Ксенопорее.

Когда господин и его слуга добрались до золотисто-красного ортоптера¹, стилизованного под дракона, сквозь оживленную улицу, там их ждал помощник Омара и новая рабыня. Лорд Блэквелл славился своим высоким ростом и крепким телосложением, а, приблизившись к своей новой подопечной, он почувствовал себя великаном по сравнению с ней: она была ниже среднего роста и при этом сутулилась, борясь со слабостью, которая одолевала её из-за потери крови. На её коже он заметил следы кнутов, ожогов, оков, прочих ран и ссадин.Пристальный взгляд её бездонных глаз устремлялся на нового Хозяина исподлобья и сквозил осторожностью. И всё же факт, что она смотрела в глаза, а не в пол поражал, хотя былая царственная осанка пропала, подрагивающие бледноватые руки обнимали поникшие плечи. Всё это выдавало накативший на девушку страх и неловкость, хотя Блэквелл допустил, что, скорее всего, она отличная актриса и отменно играет чужим разумом – это как минимум! Параллельно девушка явно следила за стражей, караулившей её со всех сторон.

Блэквелл поймал себя на мысли, что он пялится и фыркнул, отводя глаза от девушки, а она лишь хищно прищурилась, отмечая для себя какие-то детали. Он и сам почувствовал себя некомфортно от непривычки, что его кто-то изучает, ведь всегда это было лишь его прерогативой.

– Дай ей какую-нибудь одежду, – тихо указал он Франческо, – Мы заедем в Окс по пути домой, – и залез в ортоптер.

Слуга снял с себя плащ с капюшоном и накинул на неподвижную рабыню и проводил внутрь ортоптера.

Летательный аппарат Блэквелла был не очень большим и вмещал не больше десяти человек, поскольку был рассчитан на деловые полёты, а не на военные операции, но именно по этой причине выигрывал в скорости. О комфорте и говорить не стоило, ведь Лорд Блэквелл проводил в небе много времени и оборудовал ортоптер по высшему уровню.

Дорога была долгой, несмотря на то, что ортоптер летел очень высоко и с бешеной скоростью. Блэквелл скинул верхнюю мантию, подкоторой оказалась облегченная тонкая льняная рубаха и такие же брюки бежевого цвета, он закатал рукава и как всегда достал из внутреннего кармана небольшой блокнот в кожаном переплете,задумчиво делая какие-то пометки. Периодически он вырывал страницы из блокнота, сворачивал их и клал в конверт. Затем, он ставил печать, которая была на его кольце правого мизинца, а конверты… выбрасывал в окно один за другим. Девушка, увидев первое выброшенное в окно письмо, изумлённо подняла брови, но тут же стало будто безразличной и далее не выдавала удивления. Она безмолвно ловила малейшие детали её нового мира только лишь большими серыми глазами.

Новый мир, наперекор её воле, теперь вертелся вокруг её Хозяина, которого она предпочитала не рассматривать, но непредумышленно сделала несколько наблюдений. Он был строен, мускулист, со смугловатой кожей, почти шоколадного цвета довольно короткими волосами, торчащими в хаотичном порядке, обильной щетиной на лице и потрясающими зелеными глазами. Весь его типаж был тёплым, даже обжигающим, вопреки взгляду и поведению, отдающими холодом.

Девушка сидела с Франческо напротив и внимательно следила за всем происходящим. Видно было, что она нарочито держит себя в напряжении, чтобы не уснуть. Когда Блэквелл или Франческо меняли что-то в своей позе, она моментально напрягалась.

Так прошёл час. Полтора. Блэквелл наконец закрыл свой блокнот и взглянул на вновь напрягшуюся рабыню, которая видимо толькопыталась уснуть.

– Я Лорд Винсент Александр Блэквелл, твой новый господин, о чём ты уже, наверно, догадалась. Можешь называть меня просто «хозяин». Как тебя зовут? –обратился к незнакомке он.

На её милом личике напряжение сменилось спокойствием и одна из русых, четко очерченных, бровей поднялась, будто в непонимании…

– Ты понимаешь сакрит? Или языки Ординариса? Английский? Французский, испанский… немецкий? – не мог не поинтересоваться «хозяин».

Она медленно кивнула как-то уж очень грациозно, слегка наклонив в бок голову, и ответила на сакрите:

– Алиса, – очень хрипло, как будто в горле все пересохло. Она немного прокашлялась, прикрыв рот рукой, и затем повторила уже чуть более уверенным голосом, – Моё имя Алиса, – её глаза хищно прищурились, – Но не та, что пошла за белым кроликом, мой должен быть чёрным, ведь это явно не страна чудес.

– Ты не из Сакраля? – спросил он и тут же понял, как странно это звучало бы для человека, который не имеет понятия о другом мире под названием «Сакраль», – Из Ординариса? А если точнее?

Девушка изучающе на него смотрела, совершенно игнорируя суть вопроса, Блэквеллу было не понятно о чём она думает, но догадывался, что ответы Алисы будут расплывчатыми.

– Не из Сакраля, – сказала она, укрепляя Хозяина в своей догадке.

С каждым словом её акцент исчезал, а Блэквелл сразу заметил, как она искусно подстраивается под обстоятельства.

– Тебе придётся многое узнать, чтобы выжить, – заключил он холодно.

– Тут есть королева, которая рубит головы с плеч?

– Есть Герцог, он же Суверен, – он выжидал её реакцию, но ничего не происходило, она молчала и смотрела в окно, пока, наконец не прошептала, подавляя зевание:

– Наследие по крови в мире, где у людей нет мозгов и морали. Не знаю, что такое Лимбо, но у меня свободы больше, чем у Герцога.

– Я – этот Герцог.

Алиса медленно перевела на него взгляд, в котором не было страха и удивления, Блэквелл понял, что она знала о его титуле, вопрос был лишь, с какого момента.

– А теперь спи. Сегодня тебе ничего не грозит, Алиса. – сказал он спокойным голосом, а в мыслях повторил «Алиса…».

Глава 2

Алиса

В такие моменты я чувствую себя голой, незащищённой. Это происходит после того, как адреналин, выброшенный в кровь после стрессовой ситуации, начинает меня отравлять. Лишь в эти моменты ко мне приходит осознание случившегося, но поддаться панике – роскошь.

И всё же было страшно, что греха таить. И вот в чём штука – ещё какой-то час назад мне было плевать умру я или нет, главное, чтобы это случилось наперекор планам Халифы. Боль и смерть не настолько пугали до встречи с «Аресом», и как же вдруг всё встало с ног на голову? Что меня так в голову стукнуло, что я покорилась? Я могла сдохнуть или убить Омара, а всё вышло не по-моему – один лишь взгляд в толпе и, как следствие слабости, нож в спину. Ну глупо же!

И этот таинственный крушитель судеб сидит передо мной.

Я боюсь людей, вызывающих у меня такое любопытство… невольно обращаю слишком много внимания, и в этот раз это едва не стоило мне жизни. Ему на вид лет тридцать пять, но держит он себя так, будто старше и умнее всех на порядок, очевидно, есть причины такого поведения. Я видела, его боялись на рынке, как чёрт ладана! Породистый самец!Напрасно я зареклась не поддаваться его убойному обаянию, ведь эта скотина даже молча меня привлекает. Что за энергетика такая? Как это выключить? Чую, что, если он даже не извращенец, то по любому уж бабник из тех, что имеет в копилке огромный гарем стерилизованных наложниц. В этом мире это абсолютно нормально, но мне ещё привыкать и привыкать.

Новый знакомый не пытался меня лапать, как все остальные, хотя оценивающе конечно смотрел, но я бы тоже сканировала то, за что хочу отдать такую кучу денег. Арес не похож на рядового похотливого кобеля, скорее на сутенёра. И всё же я не идеализирую и жду беды.

Неловко в упор его разглядывать, но в этот момент он очень занят, и я могу немного привыкнуть к его внешности. У него мужественные черты лица, такая притягательность не отдаёт смазливостью, лишь завораживает. Предельно обаятелен, уникальная харизма даже в моменты, когда он серьёзен. Это шарм, от которого немного кружится голова, притупляется внимание.

Сейчас он сидит и о чём-то размышляет, делает пометки в своём блокноте, иногда поглядывая за окно кареты. Там…. Там уже стремительно приближаются сумерки, но я уже ничего во времени и местности не понимаю, но, чёрт побери, красиво!

Я засмотрелась в окно, провожая глазами заходящее солнце. Сон подкатывал, стремительно лишая мой мозг обычной сосредоточенности. Боже, как хочется спать… давно сплю урывками, чутко и постоянно вскакиваю из-за любого шороха.

Так… изменилось… всё…

Я вздрогнула и напряглась, сон как рукой сняло. Мой новоиспеченный Хозяин смотрит на меня своими зелеными изучающими глазами. Долбанный сканер, что тебе от меня надо!? Ох, красивый же, скотина такая.

– Я Лорд Винсент Александр Блэквелл, твой новый господин, о чём ты уже, наверно, догадалась. Можешь называть меня просто «Хозяин». Как тебя зовут?

Его очевидная привлекательность ещё не так опасна для моего женского сердца, как его крышесносный голос – хриплый, грудной, пробуждающий сладкие мурашки по спине. Похотливые мыслишки кыш-кыш! Чёрт…

Он ждёт ответа. А на рынке думали, что я немая. Я за несколько недель ни звука не издала, даже во сне, чему поражена, если признаться… И не то, чтобы нечего было сказать, наоборот!

Да и что бы я ответила? Я – лишь тварь божья, а весь мир – тлен? Сижу в луже своей крови, вспоминаются лишь тупые монологи из рекламы средств женской гигиены про дискомфорт «в эти дни», вот только у меня под лопаткой дыра и она, сволочь, ещё и болит! Я молчу уже про ноги, которые уже пару недель как…

Жалей себя, Алиса, верное решение!

– Ты понимаешь сакрит? Или языки Ординариса? Английский? Французский, испанский… немецкий?

Ординарисом называют мир без магии, из которого я родом – это выяснили.

Неужели у меня такой безнадежно тупой вид, раз он подумал, что я его не понимаю. Я просто не хочу ни с кем говорить. Сакрит – лёгкий язык. Ладно, бедолага ещё меня к олигофренам припишет, буду вести себя прилично!

– Алиса, – выдавила я из себя жалкое подобие моего прежнего голоса. Боже, да что такое? – Моё имя Алиса.

Боже, как это глупо звучит! Льюис Кэрролл проклял меня стереотипом о девочке, которая очень даже не в себе. Настолько, что даже и перечислять лень.

– Но не та, что пошла за белым кроликом, – зачем-то оправдываюсь я в продолжение своих собственных мыслей, – Мой должен быть чёрным, ведь это явно не страна чудес.

– Ты не из Сакраля? – он вдруг криво улыбнулся и переспросил, – Из Ординариса? А если точнее?

Можно подумать, я знаю… вообще-то догадываюсь, но это основано лишь на предположениях. К примеру, я знаю много языков, но не считаю их родными. Все, кроме русского.

– Не из Сакраля, – отвечаю я уклончиво, а он так смотрит на меня, словно я ломаю его сценарий.

– Тебе придётся многое узнать, чтобы выжить.

Как резко он сменил интонацию! У меня на руках волосы встали дыбом от того холода, что блеснул в его глазах. Мой следующий вопрос преследовал лишь одну цель: убрать этот холод, ведь я уже знаю, ответ на свой вопрос.

– Тут есть королева, которая рубит головы с плеч?

– Есть Герцог, он же Суверен.

«Великий и ужасный» – вспоминаю я слова «бесценного друга» Омара Халифы. Готова поспорить, они говорили именно о Лорде Блэквелле, который с первого взгляда напомнил мне Бога Войны.

– Наследие по крови в мире, где у людей нет мозгов и морали. Не знаю, что такое Лимбо, но у меня свободы больше, чем у Герцога.

Ну? Мастер гениальных пауз молчит и сверлит меня своим взором василиска. 3…2…1…0, и:

– Я – этот Герцог.

БИНГО! Слава богу, часть моей крови вытекла и не бьёт мне в голову, иначе я бы непременно вскочила, задрала руки вверх и победно закричала. Вместо идиотских замашек, я лишь зеваю и внутренне ликую.

– А теперь спи. Сегодня тебе ничего не грозит, Алиса. – сказал он так мягко… я таких интонаций давно не слышала.

Я смерила его скепсисом, в воздухе завис немой вопрос: стоит ли мне верить Винсенту Блэквеллу? По крайней мере мой пристальный взгляд он выдержал и позабавился заодно.

Надо рассудить здраво: я как чмо в крови вся с головы до пят, в лохмотьях, от которых, слава богу, конечно не смердит, как от бродяги, однако наверняка блох с собой прихватила. Вид у меня жалкий. Так что…

– Вы же меня не изнасилуете? – я всё же уточнила, заставляя его плечи дрогнуть от сдержанного смеха.

Я так хочу спать, что пусть насилует. Одно дело какие-то убогие стражники, и совсем другое – вот этот вот мужчина. Ладно, перегнула я палку с изнасилованием – не надо со мной так. Просто спать хочется и правда адски. Месяц в чистилище, раны, бессонница и нескончаемый ужас берут своё, а тут… впервые в относительной безопасности и комфорте.

– Спи. – улыбнулся он глазами, – Я не дикарь, чтобы бросаться на спящих раненных женщин.

Прощальный взгляд-предупреждение: Винсент Блэквелл, не трогай меня. Пожалуйста. Ну хоть ты будь человеком, раз мир у вас – дерьмовое дерьмо. И он вскидывает бровь, опять сдерживая улыбку. Я что, клоун?

И снова вижу сон.

Я будто бесплотная энергия, которую нескончаемо тянет в центр всего – место на стыке бушующего прекрасного моря, старого величественного леса, беспощадных скал и спящих вулканов. Все эти феномены столкнулись в страстных объятиях и своим слиянием породили нечто уникальное – замок-шедевр, объятый поцелуем зимы, архитектурный экстаз, будто возвышающийся над всем миром, но не высокомерием, а духом.

Старый лес неспокоен, он шепчет о предстоящей беде и мне самой тревожно.

Море, омывающее берега с севера, словно готовиться ко сну, вынужденному и неприятному, чернеет, бурлит, выбрасывая камни из своих древних глубин. Прямо на воде стоит человек. Ничего не могу разобрать… нет, вижу отражение в воде…

Желудок скручивает, но он пуст, поэтому не могу выплюнуть содержимое – повезло. Ощущение падения и гул в ушах естественно прогнали дрёму. Я подскочила и вцепилась в спинку сидения. Рана заболела до скрежета в зубах, да и ноги наконец ощутила. Боль адская.

Хочется выть белугой, но я молчу под пристальным вниманием Винсента Блэквелла. Предательски дрожат руки, и я откидываюсь на диванчике, позволяя себе слабость.

Блэквелл без лишних комментариев подбирается к сумке слуги. Лишь фыркает, потому что Франческо спит беспробудно, не реагируя ни на Хозяина, ни на падение ортоптера. Мы падаем… часто дышу от накативших эмоций. Страх? Паника? Нет… тревога и, видимо, наконец болевой шок.

И вдруг мне легче. Какая же большая ладонь у этого господина… она обхватывает мой затылок, и я замираю.

– Дыши. Мы просто снижаемся.

– Камнем на дно?

– Ну почти. Мне нужен эффект неожиданности, потому так резко. – его мерный тихий голос расслабляет, – Вот выпей. – тянет мне подобие термоса к губам.

Толкает сосуд к моему рту. Как приятно пахнет… теплом. Или солнцем?

Таращусь. Прямо и без особых стеснений. А он на меня. Момент должен был стать неловким, но на деле просто странный и какой-то магический. Кто этот человек и чего от него ждать?

– Высоты боишься, да?

И я кивнула, с трудом признавая уже очевидный страх. На моём лбу холодный пот, пытаюсь держать лицо, но не всегда выходит унять мимику.

– Я никогда не летала. Трезвой. На такой крылатой штуковине. – что с голосом? Я проглотила гвозди?

Винсент Блэквелл снова ржёт в сердцах. Вот тебе и Герцог.

– В Сакрале тоже есть алкоголь, так что это не проблема.

– Тут есть мини-бар?

И вдруг разочарование – он отпускает меня. Чтобы через минуту вернуться с влажным платком и рюмкой крепкого алкоголя.... Болевой шок так и не наступил, хотя грозился. Я невольно расслабляюсь и… подавляю зевок. От Винсента Блэквелла веет жаром и я,согреваясь словно в лучах солнца. Непередаваемое ощущение. Вновь хочу зевнуть и прикрываю ладонью рот.

Я уже не замечаю, как мы падаем, чувствую лишь как с лица, уходит пыль и пот.

– Дикая. – слышу вердикт. И больше ничего. Снова только гул в ушах, а Блэквелл садится на своё место с невозмутимым видом.

Не представляю, как буду выбираться из этого странного транспорта, ведь вероятность встать на ноги кажется ничтожной. Чёртова кровь всё ещё хлещет и у меня отвратительное ощущение мокрой одежды. Плакала дорогущая обивка этого странного бизнес-класса, мне искренне жаль портить Хозяйскую «птичку». В волосах пыль, они такие грязные, что я просто не представляю, как их отмывать. Уверенна, что птицы с корыстью смотрят мне на голову, воображая уютное гнездо из моих бедных волос, но это всё ерунда, потому что именно этот штрих дополняет мой ведьминский образ.

А на запястьях полумесяцы…

Момент, когда контракт моей вечной службы был заключён отразился в моих конечностях таким странным чувством… На физическом уровне это было, будто меня привязали на веревочки, и я в миг превратилась в марионетку, будто там, где рождается чувство падения, куда-то прямо в солнечное сплетение вбили ржавый якорь, тяжёлый и шершавый. А в мыслях я на миг потеряла ясность и почувствовала«перемену полюса», словно меня загипнотизировали. Для меня резко стало очень важно, чтобы сердце Хозяина не пропускало ни одного удара.С другой стороны, в этот же миг в моём сердце зародилась просто вселенская обида, что-то отравляющее, злопамятное. И как в таких обстоятельствах не обращать на него внимания? Я сдерживала резко накативший гнев, который будил во мне что-то невероятное, во мне сидела буря, и невероятных усилий стоило сдержать её. В один момент поменялись полюса моей вселенной, гравитация и вся остальная ерунда изменила себе и вот он, мой новый смысл жизни: жить ради жизни Хозяина. При всей абсурдности ситуации (отталкиваясь исключительно от моего необъятного эгоизма и былого чувства самосохранения), последняя установка, ставшая моим новым «архи-приоритетом», была не осмысленная, а совершенно безусловная. Это можно сравнить с инстинктом… да, именно с инстинктом!

Это раздражает. Ещё не могу привыкнуть к этому ощущению рабских оков, сопротивляюсь как могу, но не выходит.

Я вскользь слышала о подобных контрактах, что заключил с Омаром мой… Хозяин. Это сложная вещь, его заключают очень отчаянные люди, не боящиеся игр с магией. Едва ли у Омара много клиентов, идущих на подобные сделки. Такие оковы очень сильно ломают личность, ты становишься не простым рабом, скорее джином… рвущимся из своей волшебной лампы, это полная неволя во всех смыслах. Важно и то, что суть этого контракта наиболее опасна именно Хозяину, потому что ненависть раба эквивалентна его силе, а ведь я даже не представляю насколько сильно могу его ненавидеть с этим «ржавым якорем» в рёбрах.

Откуда знаю про контракты Лимбо? Слышала трёп Омара, который лебезил перед знатной особой, помню тот разговор слово в слово. Меня тогда отпаивали какой-то наркотой, от которой я была подобна тряпичной кукле, это было похоже на долгий болезненный сон с галлюцинациями, от которого невозможно проснуться. Меня пугало то, что я абсолютно ничего не помню, кроме того, что я сделала это с собой сама. Старалась зацепиться за малейшее воспоминание, но не выходило. Лишь одну подсказку я сама себе оставила: надпись на русском языке на внутренней стороне одежды «Меня зовут Алиса. И я им не по зубам».

Тогда Омар Халифа ждал какого-то клиента и сильно нервничал, разговаривая с очередным аристократом:

– Граф обещал приехать. Я сберёг для него один преинтересный товар!

– Сомневаюсь, что он приедет в ближайшие пару недель, мой друг, – проскрипел сиплый голос мужчины, – А что за товар? Покажи, может я куплю! Мне нужен подарок для него, в долгу не останусь, ведь знаешь!

Тогда эти двое зашли и начали меня разглядывать, но я их не видела, потому что была под действием дурмана. Меня не трогали, не подходили близко, лишь издалека осматривали, словно картину:

– Я хочу увидеть её лицо.

– Мой бесценный друг, – лилейно заговорил Омар, – Я ведь не первый день торгую, вижу, что ты не настроен её забирать, поэтому не увидишь лица.

Послышался смех «бесценного друга» и это было что-то такое наигранное, что я бы фыркнула, если б могла.

– Я, признаться, думал, что ты говоришь о потенциальных Лимбо, а не о гаремных девицах. Роланду последние не интересны, мы оба это знаем.

– И зря, потому что эта девка не просто гаремная шлюшка, уж поверь мне!

– Ты ведь не про мозг сейчас? У женщин его не бывает!

– А как ты думаешь, за чем я пичкаю её наркотиками? Чтобы она была в узде.

– То есть Лимбо?

– Нет, вряд ли. Граф собирает армию беспрекословных рабов, свирепых и смертоносных. Эта чертовщина, – он сплюнул как всегда, говоря обо мне отвратительным тоном, – Она не такая.

Не такая? Ох, не надо было Омару в тот день зарекаться, ведь к тому моменту я уже потребляла всё меньше отравы. Тогда «бесценный друг», который счёл меня гаремной шлюхой, зашептал заговорщицки:

– Знаю не понаслышке о том, что творят Лимбо, выбиваясь из оков. Эти твари хуже стервятников, они опасны для врага своего Хозяина, но хуже всего то, что ждёт поработителя рано или поздно.

Дальше были какие-то скверные шуточки в стиле генитального юмора и того вида насмешек, что я про себя выделила отдельной категорией «Дурачество Ганнибала Лектора».

– Откуда ты её взял? – наконец задал стоящий вопрос закадычный клиент Омара.

– Нелегалка, – коротко и надменно ответил тот, и хотя бы не сплюнул, – Да ещё и немая.

– И кто её пропустил в Сакраль?

– Ну уж явно не «Великий и ужасный», ведь тогда бы уже загрёб её с потрохами. ...