Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Королевство моря и скал

Мара Резерфорд Королевство моря и скал

Mara Rutherford

Kingdom of Sea and Stone


Copyright © 2020 by Mara Rutherford

© Самойлова А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *
Джеку, который придумывает лучших монстров.

И Уиллу за то, что превращает каждый день в сюжетный поворот.


Пролог

В день, когда нам с Зейди исполнилось тринадцать, папа устроил нам сюрприз – поездку на плавучий рынок, где мы смогли мельком взглянуть на мир за пределами Варинии.

В течение всей поездки я сидела на носу нашей семейной лодки, с удовольствием встречая прохладные морские брызги на своем лице и ветер в своих туго заплетенных косах. Зейди устроилась между мамой и папой, костяшки ее пальцев побелели оттого, что она держалась за край скамьи, а ее золотисто-карие глаза были широко распахнуты от радостного волнения.

Когда мы добрались до рынка, я начала жадно разглядывать затейливую резьбу на деревянных лодках, заполненных разноцветными изделиями и голосистыми купцами. Пока отец обменивал наши бесценные варинийские жемчужины на питьевую воду и еду, мама велела нам с Зейди сесть рядом друг с другом поближе к носу лодки, где мы были бы хорошо видны отовсюду. Она сотни раз хвасталась, показывая нас каждому деревенскому жителю в Варинии, но сегодня в ее распоряжении была совершенно новая публика.

Мужчины и женщины улыбались нам, когда мы проплывали мимо, вероятно потому, что идентичные близнецы были диковинкой.

– Чудесные девочки, – произнес один из купцов, и я наблюдала за тем, как мама раздувалась от гордости, как рыба фугу.

Она поблагодарила его и попросила нас сделать то же самое. Но едва я начала говорить, мужчина вытянул шею, чтобы взглянуть на правую сторону моего лица.

– Жаль только, что у тебя шрам.

Я почувствовала, как мама позади меня увядает, словно морской цветок, оставленный на солнце.

Зейди сконфуженно уселась на дне лодки, где никто не мог поглазеть на нас, но я осталась на том же месте, наблюдая за папой, осматривающим корзину. Я уже привыкла к такого рода комментариям, но создавалось такое ощущение, что мама никогда не свыкнется с тем, что одна из ее дочерей стала поврежденным изделием, прямо как та корзина, которую отец вернул продавцу, указывая на прореху в ее дне.

– Псс.

Я обернулась и увидела молодого человека – предположительно, сына торговца, – который махнул нам с Зейди, чтобы мы приблизились к нему.

Зейди настороженно взглянула на него. Мама предупреждала нас о том, что иларианские мальчики не стоили нашего внимания. Мы были прекраснейшими девушками в мире, в конце концов; именно поэтому считалось, что мы достойны выйти замуж за особ королевской крови.

Но из-за своего шрама я не выйду замуж за члена королевской семьи, и мне было любопытно узнать, чего хотел мальчик. Я подвинулась к краю лодки. Он выглядел точно так же, как и мальчики в Варинии, за исключением его одежды, которая была красивее, а его руки были такими же гладкими, как у Зейди.

Он осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит, а затем вручил мне небольшую стеклянную бутылочку.

– Это тебе, – сказал он.

Я подняла ее повыше, чтобы лучше рассмотреть. Внутри не оказалось ничего особенного: песок, соленая вода и крошечная желтая ракушка. Все, чего полно и у нас в Варинии, мрачно подумала я. Но этот подарок был единственным, что я когда-либо получала от мальчика, поэтому я вежливо его поблагодарила.

Когда мы вернулись домой с запасами еды и питьевой воды, я поставила бутылку на полку.

– Что это? – поинтересовалась мама, моментально заприметив, что какой-то посторонний предмет загромождает ее кухню.

– Это странствующий краб, – ответил папа, подойдя к бутылке. И только тогда я заметила крошечные лапки, высовывающиеся из раковины. – Обычно они живут ближе к берегу, но в свое время я видел нескольких. Они находят сброшенную кем-нибудь раковину и делают ее своим домом, а когда та становится для них слишком маленькой, по мере их взросления, они выбирают себе другую, побольше, и переселяются в нее.

Я завороженно протянула руку. Папа передал мне краба, который суетливо пробежал по моей ладони, щекоча кожу.

– Он носит на себе свой дом?

– Верно. – Отец нежно забрал у меня краба прежде, чем тот успел плюхнуться на пол. – У него есть все, что ему нужно. Прямо здесь. – Я улыбнулась, обрадовавшись мысли о такой ничем не ограниченной свободе. – Он может отправиться туда, куда пожелает.

Я оглядела наш небольшой домик, который уже казался слишком маленьким для моей творческой фантазии, и вздохнула с легкой завистью.

– Счастливчик.

– Чепуха. – Мама проворно выхватила краба из папиной ладони и без церемоний выбросила его с балкона, и он тотчас же погрузился под воду.

Она оставила без внимания мой испуганный вскрик.

– Все, что тебе необходимо, есть прямо здесь, в Варинии. Ты действительно полагаешь, что они позволят тебе уехать отсюда, с твоим… – Она замерла, едва заметно указывая на мою щеку. – А теперь пошевеливайся и помоги мне. Еда сама себя не уберет.

На мгновение мне показалось, что отец сможет возразить ей, но он просто удалился к лодке. Зейди сочувственно нахмурила брови.

Я смотрела на то место, где исчез краб, зная, что он, вероятно, уже на пути к чему-то новому. Он был всего лишь крабом, но он уже повидал в этом мире больше, чем смогу когда-либо это сделать я. Мне было интересно, неужели тот мальчик отдал мне его больше в качестве злой шутки, нежели в качестве подарка.

– Счастливчик, – снова прошептала я, подумав не только о крабе, но и о торговце, его сыне, океане и обо всем, обладающим большей свободой, чем девушка, рожденная в Варинии. А затем я сделала, что мне велели.

1

– Мы почти дома, – сказала, стиснув зубы, Зейди, напряженно гребя веслами. Деревянная лодка нашей семьи поднялась на гребень волны, в точности такой же, как и сотни предыдущих, что напомнило мне о том, насколько же безбрежен океан – и как быстро можно позабыть о том, что ты знал всю свою жизнь.

– Могу тебя подменить. – Я потянулась к веслам, но Зейди покачала головой. Было время, не так давно, когда мягкая кожа ее ладоней покрывалась мозолями всего через несколько минут усердной гребли, но это было до того, как я уехала в Иларию, до того, как Принц Сирен перекрыл моей семье доступ к питьевой воде, прежде, чем наш лучший друг, Сэми, был изгнан.

Это было раньше, когда я отдала бы все на свете, чтобы увидеть мир за пределами моей плавучей деревни в море. Прежде, чем я поняла, насколько много мне пришлось потерять.

Я судорожно вздохнула, когда Вариния, наконец, появилась в поле нашего зрения.

– Она действительно прекрасна, – сказала я Зейди, рассматривая домики на сваях, окрашенные во все оттенки заката, от соломенно-желтого до багрового. – Но зато ты всегда знала об этом, ведь так?

Наконец, Зейди передала мне весла и улыбнулась, несмотря на свое изнеможение. Мы плыли в течение всей ночи, и воду освещали лишь звезды, указывая нам путь. Я тосковала по уюту своей старой кровати, но, кроме того, я знала, что возвращаюсь уже не в ту же самую деревню, которую когда-то оставила позади.

– Ты любила это место, Нора, по-своему, – произнесла Зейди, как только восстановила дыхание.

Возможно, она была права, но я всегда хотела отсюда уехать. И не уверена, что те люди, которые когда-то желали моего изгнания, захотели бы моего возвращения, даже если бы они узнали, насколько далеко я зашла ради их защиты.

Зейди промокнула капельки пота на лбу своим рукавом. Теперь она стала той из нас двоих, у кого загорелая кожа, а я побледнела за время, проведенное в Новом Замке.

– Мама с папой будут так счастливы увидеть тебя.

Я невесело усмехнулась, благодарная за смену темы.

– Я не уверена, что счастливый это то слово, которое я бы употребила, особенно касательно мамы.

Она, как и большинство жителей Варинии, поверила в то, что я планировала навредить Зейди с помощью медузы – волосы девы и благодаря этому отправиться вместо нее в Иларию.

Я отрешенно коснулась шрама на своей правой щеке. Он казался настолько незначительным по сравнению со шрамами, исполосовавшими ногу Зейди. Тонирующий бальзам, который я раньше использовала, чтобы скрыть свой изъян в форме звезды, был позабыт во дворце, в котором я жила последние несколько месяцев. По сравнению с горой Айрис цепочка домов передо мной казалась невероятно маленькой и уязвимой, каждая из этих хижин была крохотным островком, съежившимся под напором безбрежного океана, и такой же незащищенной, как и пещерное существо на солнце.

– Мама будет счастлива, – не сдавалась Зейди. – Она сожалеет о том, что не попрощалась с тобой. Я знаю это.

В деревне было так же тихо, как это было всегда рано утром, и только несколько детишек сновали вдоль пристани, соединяющей некоторые из домов. Казалось невозможным, чтобы здесь что-то сильно изменилось, как сказала Зейди; вне всякого сомнения в такой час мама все еще будет в постели рядом с папой, дома будет чисто и опрятно, и, насколько бы это ни казалось невероятным, Сэми скоро придет, чтобы узнать у нас с Зейди, не хотели бы мы понырять за устрицами.

Я привязала лодку к одной из подпор под нашим домом, ожидая, пока моя сестра первой поднимется и зайдет в дом через люк. Я не была уверена в том, что готова увидеть выражение маминого лица, когда я появлюсь из ниоткуда, словно дух, вернувшийся, чтобы преследовать ее.

Я задержалась на несколько секунд, потом еще ненадолго, однако из дома не доносилось ни звука, и никто не подавал никаких признаков жизни, поэтому я быстро поднялась по веревочной лестнице, опасаясь, что могло случиться нечто ужасное.

– Их нет дома. – Глухой голос Зейди донесся из кухни, где она копалась в поисках чего-то съестного.

– Нет? – Я растерянно осмотрелась. – Солнце только что взошло. Где же они могут быть в такой час?

– На рыбалке, полагаю. – Зейди, казалось, ничего не беспокоило в этой ситуации, когда она вытаскивала небольшую корзинку с полки. – Иногда они уезжают на всю ночь, исследуя глубокие воды. Нам с Сэми удалось приобрести лодку побольше. – Выражение ее лица омрачилось при упоминании пропавшего возлюбленного, и я ощутила ее боль от утраты, словно она была моей собственной. Ничего не наладится, пока они не воссоединятся.

– Мы найдем его, Зейди, – упорствовала я. – И нам нужно будет хорошенько отдохнуть, когда мы это сделаем.

Я прошла в нашу комнату и рухнула на кровать, поморщившись, когда моя спина ударилась о жесткий соломенный матрас.

– Ты не хочешь чего-нибудь поесть? – спросила Зейди, заходя за мной в комнату. – Я понимаю, что сушеная рыба это не совсем иларийское лакомство, но ты, должно быть, умираешь с голоду.

– Я в порядке. – Больше всего на свете я хотела смыть с себя чувство стыда и страха, приставшее ко мне с тех самых пор, как меня заперли в подземелье Нового Замка. – Полагаю, у нас недостаточно чистой воды, чтобы принять ванну?

– Боюсь, что отныне никаких ванн.

– Должно быть, мама вне себя, – произнесла я, закатывая глаза.

Она улыбнулась, но, как мне показалось, натянуто.

– Что не так?

– Я просто надеюсь, что ты дашь маме шанс. Она старается. Для нее все это тоже непросто. Как и для каждого из нас.

Я нахмурилась, чувствуя себя пристыженной за замечание, которое бы пропустила мимо ушей та Зейди три месяца назад.

– Мне жаль.

– Я знаю. – Она тяжело выдохнула и закрыла глаза. – Я просто устала.

– Ты целый день гребла к берегу и потом обратно. Это вымотало бы даже сильнейшего мужчину.

Она взглянула на меня и покачала головой.

– Я совсем не о физической усталости, Нора. Потерять тебя, потом Сэми, и даже не знать наверняка, жив ли он вообще… Я не могу представить себе будущее без него. – Она снова прикрыла глаза. – Я знаю, что это тоже, вероятно, сложно понять.

– Не так уж и сложно, – пробормотала я. Моя тоска по Талину, сводному брату Принца Сирена, вспыхнула в памяти, но было бы эгоистичным с моей стороны упомянуть о своих чувствах к нему, когда Зейди так тяжело переживала потерю Сэми. Мы не были с Талином лучшими друзьями, как Зейди и Сэми. Мы не выросли вместе; мы даже не были из одного мира. И все же, Талин ради моего спасения отказался от короны, и я знала, что если бы у меня появился такой шанс, чувства, расцветшие в Новом Замке, могли бы перерасти в нечто особенное сами по себе.

Зейди пробормотала что-то еще, прежде чем ее дыхание стало более глубоким, и я поняла, что она уснула. Я свернулась калачиком на боку, наблюдая за тем, как вздымается и опускается ее грудь. Морщинка на лбу, которая, как я боялась, стала постоянной, разгладилась, рот расслабился, и она сразу снова стала той милой, прекрасной сестрой, какой я всегда ее знала. Да, многое изменилось, но, без сомнения, не было ничего такого, что нельзя было бы исправить, когда мы вместе. Я взяла ее за руку и позволила себе погрузиться в сон, будучи уверенной, по крайней мере, в одном.

Я дома.

Меня разбудил мамин вопль, настолько пронзительный, как крик чайки. На секунду я была уверена в том, что снова нахожусь в Новом Замке, но потом увидела лежащую рядом со мной сестру. Она потерла глаза, прогоняя сон, а я сделала глубокий, судорожный вздох.

– Все в порядке? – зевая, спросила у мамы Зейди.

– Все ли в порядке? – Глазела на нас сверху вниз мама, как будто мы появились из воздуха. – Ты говорила, что собираешься доставить Норе сообщение, а не привезти ее домой с собой! Как это произошло?

– Доброе утро, мама, – сказала я прежде, чем Зейди успела хоть что-то ответить.

Мамин рот открылся и закрылся, как у рыбы, когда она перевела взгляд с меня на Зейди, а потом и на папу.

– Папа! – Я вскочила с кровати и побежала к нему, едва он успел появиться из люка. Добежав, я подтянула его к себе и обняла так крепко, как только смогла. – Я так рада тебя видеть.

– Нора? – Папин голос дрогнул. – Я сплю?

Я улыбнулась у него на груди.

– Это я, пап. Я вернулась.

– Как…?

– Что-то случилось в Иларии? – спросила мама. – Почему Принц Сирен позволил тебе вернуться?

Я понятия не имела, как отвечать на их вопросы. Разумеется, я не могла начать рассказ с того, что оставила свой нож из кровавого коралла в Иларии, который, ко всему прочему, по-прежнему торчал из груди Сирена. И даже, несмотря на то, что я убила его в целях самозащиты, его последний крик эхом отражался в моих ушах, делая тот недолгий сон, который мне удалось увидеть, мягко говоря, беспокойным. Мне оставалось только надеяться, что океана, отделяющего меня от тех ужасных воспоминаний, будет достаточно.

Я нехотя отстранилась от отца.

– Я все объясню. Обещаю. Но мне необходимо поговорить с губернатором Кристосом сейчас же.

– Ох, дитя, если бы это было возможно, – сказал папа. – Но он не хочет видеть нашу семью. Только не после похищения Сэми. – Папина боль от потери сразу и Сэми и дружбы с его родителями была высечена в морщинах на его лице.

Зейди уже объяснила мне, что хоть губернатор Кристос и был в ярости от того, что Сэми похитили и оставили в море одного, он был зол на маму Элис, Федру и ее приспешников. Но он опасался, что наказание виновных приведет к возмездию, учитывая хрупкое состояние деревни. Кристос приказал варинийцам объединить свои возможности в попытке убедиться, что у всех есть достаточно еды и воды, но некоторые люди взбунтовались и вообще перестали погружаться. Кара для Федры может привести к неприятным последствиям, учитывая то, что большая часть жителей деревни на ее стороне.

Мама с папой обменялись взглядами, которые я не смогла истолковать.

– Ты можешь попытаться, – сказала мама к моему удивлению. – Ты всегда ему была по душе. Но мы подождем до захода солнца, чтобы тебя никто не видел. Если Федра тебя заметит… Ну, кто знает, на что она способна?

Я подняла бровь.

– Неужели она действительно обладает такой силой?

– Когда прибыл посланник, чтобы заплатить выкуп за тебя, как невесту, Федра рассказала ему, что вы поменялись с Зейди местами. Вскоре после этого нам перекрыли доступ к воде. В результате этого, она убедила жителей деревни в том, что твоя измена королю стала причиной всех наших мучений, – мягко сказал папа. – Не думаю, что осторожность будет для нас лишней.

Мне показалось, что я заметила блеск от слез в маминых глазах, но она моргнула прежде, чем я успела в этом убедиться.

– Зейди, пойдем, поможешь мне. Я поймала рыбу-луну и намереваюсь приготовить ее и устроить пир.

Теперь настал мой черед разинуть рот.

– Ты поймала рыбу?

– Не надо с таким удивлением на меня смотреть, – огрызнулась мама, поднимая крышку люка. – Ловля рыбы не сравнится с воспитанием дочерей-близнецов.

Часы шли, и мое беспокойство по поводу того, как губернатор Кристос воспримет мое присутствие в Варинии, только росло, особенно понимая то, что Сэми изгнали за «сговор» со мной.

– А что, если Кристос откажется со мной встретиться? – спросила я у Зейди, которая вручила мне еще одну рыболовную сеть для починки. В обычных обстоятельствах я бы придумала любой предлог, чтобы избежать настолько унылой работы, но занять себя чем-то было лучшим способом скоротать время.

– Мы ему не позволим, – произнесла Зейди, хотя, судя по тому, как она измельчила рыбу к нашему ужину, она была не менее встревоженной, чем я.

– Если бы только у нас был способ убедиться в том, что Сэми добрался до суши. – Я бросила сеть и начала расхаживать по половицам. – В таком случае Кристос бы принял меня с распростертыми объятиями.

– И, конечно же, в таком случае он добрался бы до продавца воздушных змеев.

Продавец воздушных змеев. Конечно. Он был лучшим контактным лицом Сэми на суше, насколько нам известно, и Сэми доверял ему свои секреты.

– Что именно сказал тебе продавец воздушных змеев, когда ты увидела его на портовом рынке?

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – И, во имя Талоса, перестань бродить туда-сюда. Ты нервируешь меня.

Я присела на один из наших табуретов из плавника.

– Ты сказала, что он дал тебе розу, но сказал ли он что-нибудь? Сделал ли он какой-то намек на то, что мог видеть Сэми?

Она покачала головой.

– Не совсем. Когда я подошла к палатке, он уже убирал своих воздушных змеев. Он улыбнулся, когда увидел меня: должно быть, он принял меня за тебя, – и подарил розу.

Я положила ладонь на колено, чтобы оно не подскакивало.

– Ты права. Он, наверное, подумал, что ты это я, – пробормотала я. – Что означает, что он думал, что дает розу мне. Ты уверена, что он ничего не сказал?

– Полагаю, что он мог что-то сказать, но я была слишком озабочена поисками тебя. – Она рассеянно погрызла ноготь, старая привычка, которую я не наблюдала с тех пор, как мама намазала горькими чернилами кальмара кончики пальцев Зейди. – Я точно помню нескольких иларийских стражников, которые прошли мимо нас, которые, казалось, заставили его встревожиться. Он напевал одну и ту же мелодию снова и снова. Она была знакомой, но я не могла узнать ее.

Я вскочила с табуретки, слишком разгоряченная, чтобы сидеть смирно.

– Постарайся вспомнить ее, Зейди. Это важно. Он не мог напевать ее без причины. Это было послание, я в этом уверена.

Во взгляде Зейди по-прежнему читалось сомнение.

– Почему он тогда просто не рассказал мне?

– Ты сказала, рынок кишел стражниками. Ему следовало быть осторожным. – Я обернулась, чтобы взглянуть на родителей, которые только что появились из своей комнаты. – Сэми был на портовом рынке. Он оставил зашифрованное послание для меня.

Отец почесал голову, а мама выглядела скорее скептически настроенной, нежели оптимистичной.

– Какое послание?

– Та роза и песня, если Зейди вспомнит ее.

– Мне было бы намного проще ее вспомнить, если бы все помолчали! – Зейди подхватила мое хождение по комнате и продолжала грызть зубами свой ноготь. – Она напомнила мне о нашем детстве, – добавила она более тихим голосом.

– Колыбельная? – предположила мама.

Зейди покачала головой.

– Нет, что-то менее очевидное. Возможно, одна из тех песен, что Сэми раньше напевал, из тех, что он подхватывал на рынке?

Я запрыгала на месте, как никогда уверенная в том, что мыслю в правильном направлении.

– Та, что про козла и осла? – Она не была моей любимой, поскольку я даже и представить себе не могла, как выглядят козел или осел, но Сэми уверял меня, что она смешная.

– Нет, нет. Нечто красивое, но с меланхоличной мелодией.

Я схватила ее за руку и притянула к себе.

– «Грива моей лошади из чистого золота, а копыта из чистейшего серебра»? Эта? – Это песня, которой Сэми научил меня, когда нам было по двенадцать-тринадцать лет. В то время я и коня-то ни одного не видела, но, Талос знал, я представляла их себе тысячу раз.

– Может быть. Можешь ее напеть?

Я напела мелодию, а затем ахнула, когда сумела вспомнить последнюю строчку.

– «И розы красные вокруг ее шеи, и нет другой лошади милее». Красные розы, Зейди!

Я закружилась со своей сбитой с толку сестрой, схватив ее за руки.

– Я не понимаю, – ответила она.

– Сэми жив!

Зейди встала на ноги, останавливая вращение, и я подождала, пока комната вокруг меня перестанет вращаться.

– А что, если я ошибаюсь насчет песни? – спросила Зейди. – Что, если это всего лишь совпадение?

– Это не совпадение, – не сдавалась я. – Нам нужно рассказать об этом губернатору.

– Мне жаль, Нора, но мы не можем рассказать Кристосу об этой песне, – сказала мама.

Папа положил ладонь на мое плечо.

– Я понимаю, что ты хочешь помочь. Но это может подарить ему ложную надежду.

Я замешкалась. Возможно, они правы. Если я ошиблась, у Кристоса останется еще меньше причин доверять мне. Но надежда оставалась надеждой, а Варинии ее не хватало слишком долго. Я не могу пойти в дом губернатора и доказать ему, что Сирен мертв и что Вариния свободна, но я могла дать ему это.

– Это не ложная надежда, – сказала я, поднимая дверцу люка. – Сэми жив. Я точно знаю это.

Я не откажусь от поисков Сэми, что бы ни думали все остальные. Он не только был необходим для счастья Зейди, но и дважды рисковал своей жизнью, чтобы увидеть меня на портовом рынке, и именно его преданность Зейди и мне сделала его легкой мишенью для Федры. Если бы мы поменялись местами, нет никаких сомнений, что Сэми стал бы меня искать.

Единственный истинный вопрос заключался в том, смогу ли я, найдя его, вернуться туда, где все отвернулись от меня и от людей, которых я люблю.

И что еще более важно, захочу ли я вообще этого?

2

– Я не могу поверить, что они даже не выслушали меня.

Я села на кровати рядом с Зейди, а на глаза навернулись слезы отчаяния. Моя беседа с губернатором Кристосом прошла ужасно. В прошлом я была одной из немногих жителей деревни, кому было позволено заходить в его дом благодаря близким отношениям между ним и моим отцом. Теперь же я едва могла изложить свою версию о Сэми и продавце воздушных змеев, поскольку Кристос и слышать ничего не желал от меня.

Но гораздо более мучительным, чем его пренебрежение, было осознание того, что он не поверил, что я убила Сирена. Каждый раз при упоминании мною имени Сирена я мысленно возвращалась к последним мгновениям, проведенным с ним, вспоминая тепло его крови на своих руках и неприкрытую ненависть в его глазах. Ужасным был уже один факт того, что я заколола его; но то, что никто мне не верил, было в сто раз хуже.

Зейди провела пальцами по моим волосам.

– Мне жаль, Нора. Я знаю, скольким ты пожертвовала, и довольно скоро это случится и с остальными жителями Варинии.

Я шмыгнула носом и вытерла рукавом свои слезы. Несмотря на предостережения Зейди о ярости жителей деревни, где-то в глубине души я все же надеялась на мирное возвращение домой. Как я могла ожидать того, что меня примут обратно, когда здесь меня презирали больше, чем когда-либо?

– Давай немного отдохнем. Уверена, мы это заслужили.

– Я скоро лягу, – сказала я. – Мне нужно еще немного времени, чтобы подумать. – Я вышла на балкон и подняла ковшик из бадьи с питьевой водой. Ее было удручающе мало. Кристос и Элиди полагали, что ожидание спасения являлось разумным решением, но оно не могло наполнить наши бадьи и желудки уже в течение многих лет.

Когда-нибудь мы получим официальное сообщение о том, что Вариния свободна, – губернатор настаивал на том, чтобы этого дождаться. Я задалась вопросом, насколько все изменится на самом деле. Я не могла себе представить, чтобы старейшины отправились в Иларию; даже если бы они захотели покинуть нашу деревню, земная болезнь могла погубить их. И как бы сильно я ни ненавидела понятие «дети волн», изоляция в Варинии породила нашу абсолютно детскую беспомощность в том, что касалось жизни на суше. Кто научит их, как там выжить?

Серебристые облака скрыли луну, но сегодня вечером океан был неподвижен, как стекло, целиком отражая ночное небо. Возможно, я недостаточно ценила Варинию, когда уезжала отсюда, но я всегда испытывала благоговение перед природной красотой этого места. Я глубоко вдохнула и сделала долгий выдох, жалея, что не могу запечатлеть это чувство в своей груди: стеснение, которое было одновременно тоской и чувством удовлетворения. Оно заставляло меня чувствовать себя маленькой, что, как ни странно, успокаивало.

Я оперлась о перила и зашипела, когда в боковую часть моей правой ладони впилась заноза. Появилась единственная капелька крови, и на секунду я увидела лицо Сирена так ясно, как будто он был здесь со мной. Я отшатнулась назад, наткнувшись на отца.

– Спокойно, дитя. С тобой все в порядке?

Я кивнула, отгоняя мысли о Сирене, и мы вместе прислонились к перилам. Он прижал меня к себе рукой, и я была благодарна ему за то тепло, что подарило мне его объятие. Вокруг мог рушиться мир, но хотя бы это было правильным.

– Что тебя беспокоит? – поинтересовался он после нескольких минут молчания.

– Я больше не понимаю, куда ведет мой путь, – ответила я тяжелым голосом, полным непролитых слез.

– Знаю, дитя. – Он пригладил мои волосы, убирая прядки со лба. – Твой путь никогда не был простым. И, боюсь, никогда таковым не станет.

– Почему? – спросила я, прямо как делала это, будучи ребенком, когда на каждый его ответ задавала очередной вопрос.

– Некоторые из нас рождены с точным представлением о том, кем и чем мы являемся, – сказал он. – Другим же придется для этого приложить куда больше усилий.

Я прикусила губу, погрузившись в размышления.

– Зейди знает, кто она, так ведь?

Он кивнул.

– Да. Как и ваша мама.

– А ты? – прошептала я.

– Думаю, что знал, но некоторое время я противился своей судьбе, а потом смирился.

Я задумалась, что он хотел этим сказать, но, в конечном счете, имел значение только один вопрос.

– Ты счастлив?

– Я вполне доволен. Я знаю, что нахожусь там, где мне самое место.

– А такие люди, как я?

Он надолго задумался.

– Не уверен, что ты ищешь от жизни удовольствий, Нора.

Я подняла взор вверх на звезды, мерцающие сквозь облака. Многое до сих пор оставалось для меня непонятным, и хоть я рисковала всем ради возвращения в Варинию, в глубине души я понимала, что какая-то частичка меня всегда задавалась вопросом, а что еще есть там.

– Нет, – согласилась я. – Полагаю, что нет.

Отец молчал в течение нескольких минут, но потом, наконец, повернулся ко мне.

– Что с тобой случилось там, в Иларии, Нора?

Я подумывала о том, чтобы поведать ему о кровопускании, подземелье, монстре, о том, как наблюдала сцену того, как леди Мелину столкнули со скалы, и что меня едва не постигла та же участь. Но мне казалось несправедливым обременять отца своими трудностями. Я знала, что это только тяжело опечалит его, а сейчас мы все изо всех сил старались удержаться на плаву. В итоге я рассказала ему то же самое, чем поделилась и с Элиди и Кристосом, избавив от самых ужасающих подробностей.

Папа молчаливо слушал во время моего повествования, а его губы сжались в тонкую линию. Я видела, что ему было горестно, но он также был зол и изо всех сил пытался сохранить самообладание. Когда я договорила, он отчаянно обнял меня, как если бы боялся, что мы оба можем распасться на кусочки.

– Я должна буду уехать утром? – наконец, спросила я.

Он яростно помотал головой.

– Ты останешься настолько, насколько сочтешь необходимым.

По крайней мере, здесь я нужна была хотя бы папе. Но я знала, что мне вскоре придется уехать, не только для того, чтобы отыскать Сэми, но и потому, что мое присутствие ставило под угрозу меня и мою семью. Я никак не могла узнать, был ли уже отменен указ, запрещающий ступать варинийцам на сушу. Но если Федра обнаружит меня, мы с моей семьей вскоре можем разделить участь Сэми.

– Ты должна поспать, – сказал отец. – Как и я. Некоторые мужчины собираются завтра утром на охоту, гораздо дальше в море. Мне понадобятся все мои силы.

Я подняла на него взгляд.

– Нет, отец. Это слишком опасно. Останься дома со мной. Мы можем понырять вместе.

Он грустно улыбнулся.

– Как бы я этого хотел. Но в нашей деревне слишком много голодных детей, которых нужно кормить. Они мне снятся по ночам, как их ротики разинуты, словно у птенчиков.

У меня защемило сердце от переживаний за этих детей и от той ответственности, которую ощущал на себе отец.

– Все наладится, – произнесла я, впрочем, без той уверенности, которую ощущала, когда только воссоединилась с Зейди.

С таким количеством людей, сомневающихся во мне, становилось все труднее и труднее не задаваться вопросом, а может, они правы.

– Ты веришь мне насчет Сэми? – настаивала я, хоть и опасалась услышать ответ.

Отец вздохнул и посмотрел на небо, а затем перевел свой темный взгляд на меня.

– Я всегда буду верить в тебя, Нора. – Мгновение он молчал. – Ты ведь собираешься искать его, так?

– Я должна, папа. Он нужен Зейди, как и его родителям.

Он кивнул.

– Я знаю. Но я ненавижу то, что снова тебя потеряю, когда ты только вернулась.

Я закрыла глаза и почувствовала, как слезы заскользили вниз по щекам с моих ресниц.

– И я не хочу терять тебя.

– Просто пообещай мне, что подождешь, пока я не вернусь с рыбалки.

– Обещаю. – Но даже сказав это, я не была уверена, что у меня будет возможность выполнить обещание. Я надеялась, что возвращение домой успокоит тревогу в моей душе, которая становилась все сильнее, вернет мне ту часть меня, которая всегда хотела быть на носу лодки и первой добраться до устрицы.

Но как бы мне ни было спокойно в присутствии отца, я чувствовала себя в равной степени вынужденной уехать, а не ждать, пока деревня решит мою судьбу за меня. Меня больше привлекала возможность бежать к чему-то, а не от чего-то.

Отец поцеловал меня в лоб.

– Девочка моя, соберись с духом. Ни одно стоящее путешествие никогда не было легким.

Я обняла его и пошла в свою комнату, где Зейди уже спала. Я скользнула в постель рядом с ней и, услышав ее легкое, ровное дыхание, успокоилась и расслабилась, вознося безмолвные молитвы о том, чтобы это путешествие стоило того, чтобы его совершить.


На следующее утро отец уехал еще до того, как я проснулась, а Зейди была на кухне и готовила еду на день. Я переоделась в одну из своих старых туник и одолжила юбку у Зейди, прежде чем присоединиться к ней на кухне, с облегчением обнаружив, что мама все еще спит. Я не была уверена, сказал ли ей отец, что мы обсуждали прошлой ночью.

Я плохо спала, меня терзали сны о Сирене, которые тревожили меня своей реальностью. Пока я работала, передо мной мелькали мимолетные образы из моих снов: как юный Сирен сражается на мечах с Талином, как он ребенком забирается на отцовский трон, как будто примеряясь к нему. Почему я продолжала думать о нем, когда сейчас он был наименьшей из моих забот?

– Что тебя тревожит? – Зейди осторожно взяла ложку у меня из рук. Я даже не заметила, что перестала помешивать рагу.

Я наклонилась ближе к Зейди. У мамы была сверхъестественная способность игнорировать все, что она не хотела слышать, но она каким-то образом могла собирать сплетни со всего дома.

– Почему мы до сих пор не получили известия о том, что Вариния свободна? Талин же, должно быть, в курсе, как я волнуюсь. Я уехала от него несколько дней назад.

Зейди ободряюще сжала мое плечо.

– Ты сама сказала, что на это, скорее всего, потребуется время.

– Но сколько времени? Как долго мы должны ждать? – Я еще не сказала Зейди, что планирую отправиться на поиски Сэми, как только отец вернется. Я боялась, что она будет настаивать на том, чтобы поехать со мной, но кто-то должен был остаться и позаботиться о безопасности родителей.

Я также не могла рассказать Зейди о своих постоянных мыслях о Сирене. Это только встревожило бы ее, а в последнее время у нее и так хлопот было больше, чем достаточно. Я заставила себя улыбнуться и подошла к разделочной доске, чтобы нарезать зелень.

– Не обращай на меня внимания. Мне просто неспокойно. Жаль, что я не могу пойти поплавать, чтобы немного разрядиться.

– Я бы тоже хотела, чтобы ты могла. Но выходить на улицу небезопасно. – Несколько минут спустя она коснулась моего плеча, направляясь собрать белье для стирки. – Мне жаль, что так получилось, – сказала она, но мои мысли уже были далеко, в Новом Замке, с вопросами о том, кто же сидит на троне.

Несколькими минутами позднее она зашла, не сказав ни единого слова, но щеки ее густо покраснели.

– Что случилось? – спросила я, отложив нож. – Ты раскраснелась.

– Я просто подумала, – произнесла она каким-то странным голосом, – что, возможно, тебе следует выйти на террасу и закончить со стиркой.

Я в недоумении нахмурилась.

– Почему?

– Я занималась этим одна в течение нескольких месяцев, только и всего.

– Ты знаешь, я сожалею об этом. – Я продолжила измельчать зелень. – Но ты сама сказала, что это небезопасно.

– Но там никого нет, – упорствовала она. – Я действительно думаю, что тебе следует туда выйти.

Я убрала волосы с лица тыльной стороной ладони.

– Да что с тобой такое?

– Ничего. Я просто, правда, не хочу этим заниматься, понимаешь?

Я раздраженно выдохнула.

– Ладно. Я сама займусь этим.

– Спасибо. – Когда я проходила мимо нее, она потянулась ко мне и заправила выбившуюся прядку мне за ухо. – Я люблю тебя, – произнесла она, целуя меня в щеку.

Я уклонилась от нее, с подозрением наблюдая за ней уголком глаза.

– Хм, я тоже тебя люблю, ты чудесная девушка.

Я вышла на террасу, заморгав от света ослепляющего солнца. Несмотря на раздражение из-за странного поведения Зейди, я была так благодарна за ощущение солнца на своей коже, что на мгновение замерла, потянувшись с закрытыми глазами, впитывая его в себя. Я распустила растрепанный узел своих волос и медленно повернулась по кругу, и когда свет перестал обжигать мои веки, я, наконец, моргнула и открыла их.

Океан сегодня был цвета индиго и золота, волны сверкали на солнце. Я вздохнула, опускаясь на колени, чтобы поднять кучу мокрой одежды, жалея, что не могу подольше смотреть на горизонт, мечтая о том, что лежит за ним.

Когда я поднялась на ноги, мое внимание привлекло движение в конце балкона. Я снова закрыла глаза, уверенная в том, что это было неким миражом. Но когда снова их открыла, он все еще был там, его волосы развевались на ветру, а его лазурные глаза наблюдали за мной.

Глаза, которые я узнаю где угодно.

Талин.

Было такое чувство, что я вижу его впервые. Его внимательный взгляд удерживал мой, заставляя меня физически ощущать каждый дюйм своего тела. В Старом Замке мы пообещали, что увидимся снова, но даже тогда я всецело не верила в это. И с каждым часом, прошедшим в разлуке, мое сомнение только возрастало.

Но он был в Варинии – в белой тунике, заправленной в черные бриджи, и кожаных ботинках. Судя по одежде, явно подготовился к поездке сюда. По крайней мере, в этот раз он явился не в камзоле. То, что Талин здесь, могло означать только то, что его мама вернулась в Новый Замок и что все остальное было так, как и должно быть. Сирен действительно был мертв, Зои была жива и здорова, и Вариния была наконец-то свободна.

И все же Талин не выглядел вне себя от радости, увидев меня.

Я медленно поставила посуду и шагнула к нему, не уверенная, стоит ли мне улыбаться, когда выражение его лица оставалось таким серьезным.

– Талин, – сказала я, поскольку привет казалось совершенно неподходящим в данных обстоятельствах.

– Нора. – Он тяжело вздохнул, как будто только что вспомнил, что нужно дышать, и раскрыл для меня объятия.

Почувствовав облегчение, я подбежала к нему, сократив расстояние между нами всего за несколько шагов. Он обнял меня, его тепло было бесконечно лучше, чем весь солнечный свет, который я только что впитала. Я вдохнула так глубоко, как только могла, и почувствовала, как его грудь сотрясается от смеха.

– Что? – Я откинулась назад, чтобы улыбнуться ему. – Ты вкусно пахнешь.

– Как и ты, – сказал он, прижимая меня ближе. – Я и забыл, насколько это хорошо.

Несколько мгновений мы молча стояли обнявшись, просто наслаждаясь ощущением друг друга. Но он по-прежнему ничего не сказал, и я поняла, что мне придется спросить.

– Почему у меня ужасное предчувствие, что ты приехал сообщить не очень хорошие новости?

– Боюсь, что это так, – сказал он, целуя меня в макушку. – Но это может подождать еще минуту.

Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от призрака тех плохих новостей, которые привели Талина сюда.

– Зейди видела тебя, не так ли? – Я вспомнила забавное выражение ее лица, когда она сказала мне выйти и заняться стиркой.

Я почувствовала, как его челюсть растянулась в улыбке у моей макушки.

– Да. Я надеялся, что это была ты, издалека. Но то, как она зажала рот обеими руками, когда увидела меня, сразу убедило меня, что это не так.

– Почему? Слишком женственно?

– Что-то вроде того, – пробормотал он.

Я легонько ткнула его кулаком в бок.

Он испустил легкое уф, что было явно наигранным.

– Это больше похоже на правду.

Я не могла решить, хочу ли я ущипнуть его или поцеловать, и подозревала, что именно это ему во мне нравилось. С того момента, как он впервые увидел меня с мокрыми волосами и в промокшей одежде, с которой капала вода на половицы губернатора Кристоса, я была далека от образца женской грации, которую пыталась создать моя мать.

– Только не говори мне, что ты проделал весь путь от Иларии на этом, – сказала я, впервые заметив нос маленькой гребной лодки, выглядывающей из-под балкона.

– Мои люди взяли корабль. Я подумал, что будет лучше, если они подождут дальше в море. – Он поднял палец, увидев растерянное выражение на моем лице. – Я обещаю, что объясню. Давай, ты можешь показать мне, как правильно управляться с веслами.

– Я должна остаться здесь. Большая часть деревни еще не знает, что я вернулась.

Теперь настала его очередь посмотреть на меня искоса.

– Нам нужно поговорить, Нора. Желательно наедине. – Он откинул мои распущенные волосы в сторону и поцеловал меня в шею, и вот так я поняла, как сильно мне тоже хотелось побыть с ним наедине. В Иларии было почти невозможно проводить время вместе, а теперь в нашем распоряжении был целый океан.

– Конечно, – сказала я, на мгновение позволив своим страхам отступить на задний план. – Давай же.

Я правила лодкой, и мы отплыли достаточно далеко, чтобы шансы быть обнаруженными были невелики. Вода была немного неспокойной, а горизонт затянули зловеще темные тучи, но мы всегда держали в лодке якорь на случай, если нам приходилось спешно отчаливать. Я села на скамейку рядом с Талином и позволила покачиванию волн подтолкнуть меня ближе к нему. Рукава его туники были закатаны до локтей, обнажая загорелые мускулистые предплечья. Нерешительно я провела пальцами по контурам мышц, все еще не совсем веря, что он настоящий, и по его коже пробежали мурашки.

– Я забыла о том, как ты боишься щекотки, – пробормотала я.

Когда он улыбнулся, мой желудок сжался. Я также забыла, как он мог заставить меня потерять голову одним взглядом. Там, в Иларии, мое влечение к Талину не раз приводило меня к неприятностям. Но здесь, когда рядом не было никого, кто мог бы меня осудить, я могла побаловать себя, совсем немного.

– Что? – спросил Талин.

Я пристально смотрела на него. Мне было все равно.

– Я скучала по тебе.

– Я тоже скучал по тебе. – Он переплел свои пальцы с моими, поднимая наши руки, чтобы мягко коснуться губами моей кожи. На этот раз я была тем, кто дрожал. – Я боялся, что ты страдаешь, но когда я увидел тебя на балконе, танцующую в солнечном свете…

Я рассмеялась.

– Это был не танец. Ты поймал меня в краткий миг послабления. Я все еще пытаюсь прогнать холод Нового Замка из своих костей.

– Но в том-то и дело, Нора. Даже когда все вокруг тебя разваливается на части, тебе удается находить в этом моменты радости.

Я покраснела и отвела взгляд.

– Ты слишком высокого обо мне мнения. Уверяю тебя, я свою норму жалоб и недовольства жизнью давно перевыполнила.

Я почувствовала, как его палец обхватил мой подбородок, мягко подтягивая его к себе. Медленно я подняла на него глаза. В последний раз, когда я видела Талина, все было срочным и отчаянным. Я только что сбежала из Нового Замка, а он раскрыл тайну своей матери и сестры. И, конечно же, я ударила Сирена ножом. Тогда мир казался слишком сложным.

Но прямо сейчас все казалось таким удивительно простым. Он заправил мои волосы за уши мозолистыми пальцами, обхватил мое лицо ладонями и поцеловал шрам на моей правой щеке. Затем еще раз, в левую щеку. Я закрыла глаза, чувствуя головокружение от предвкушения.

– Я так счастлива, что ты здесь, – пробормотала я.

Хватка Талина почти незаметно усилилась, и я почувствовала, как он откинулся назад.

– Нора?

Я открыла глаза и увидела, что вся радость испарилась с его лица. Ничто не бывает простым, напомнила я себе. Не тогда, когда это касалось нас.

– В чем дело, Талин?

Он покачал головой.

– Прости, что я собираюсь тебе это сказать.

У меня кровь застыла в жилах, когда он убрал руки с моего лица, забирая их тепло с собой.

– Сирен… – Он тяжело сглотнул и заставил себя встретиться со мной взглядом, хотя я видела, что это причиняет ему боль. – Мой брат все еще жив.

3

Желудок стянуло узлом, сердце, казалось, готово проваливалиться на самое дно океана, шумевшего под нами. Нет, нет, нет. Я не могла смириться с тем, что все, чем пожертвовала, все, через что прошла, было напрасно.

– Как? – выдавила я почти шепотом.

Талин твердо положил свои ладони мне на плечи, заставляя меня сесть.

– Ты серьезно ранила его под горой. Когда стражники обнаружили Сирена, они серьезно полагали, что он мертв. Его перенесли в спальню, где королевский лекарь вынул нож. Рана вокруг лезвия затянулась. Он был жив, но едва дышал.

– Моя кровь, – выдохнула я. – Она спасла его.

– Да.

Горячие слезы текли из-под моих опущенных ресниц. Все это время я верила в то, что спасла Сирена в тот день на озере только для того, чтобы убить его в ущелье под горой. Правда же заключалась в том, что я заколола Сирена, но моя же собственная магическая кровь спасла ему жизнь.

– На рукояти кораллового клинка была жемчужина, – произнес Талин спустя пару секунд. – Ярко-красная жемчужина, как мне сказали. Сирен растер ее в порошок. И съел ее. Это ощутимо помогло ему. Он выздоровел за два дня.

Та жемчужина была извлечена из устрицы, за которой я ныряла в день несчастного случая, когда я спасла Зейди от утопления и получила ранение, ставшее причиной всему этому. Тогда все логично, полагаю. Если розовая варинийская жемчужина обладает сильными целебными свойствами, то уж такая жемчужина, которая была вставлена в коралловый клинок, должно быть, была куда более мощной. Мне следовало вытащить из него лезвие, когда я сбегала оттуда той ночью. Он бы истек кровью быстрее, и у него не оказалось бы той жемчужины, которая помогла ему исцелиться.

Ужас и злость нарастали в моей груди до тех пор, пока я не смогла больше держать себя в руках.

– Проклятие! – закричала я, стукнув кулаками по скамейке.

Талин продолжал крепко сжимать мои плечи.

– Мне так жаль, – тихо произнес он. – Мне так, так жаль.

Я подалась вперед и зарылась лицом в его тунику.

– Прости меня, – прошептала я в мягкую ткань. – Я должна быть благодарна за то, что на моей совести нет его смерти. Но я не могу. – Мой голос сорвался, когда я разрыдалась.

– Он обращался с тобой чудовищным образом, Нора. Он сам навлек на себя все эти страдания.

Я кивнула, но для того, чтобы скорее облегчить его боль, а не свою. Было довольно сложно поверить в то, что я убила Сирена. Теперь же мне придется усвоить тот факт, что он выжил.

– Что же будет дальше? – спросила я, перестав плакать.

Талин тяжело вздохнул.

– Сирен станет королем Иларии.

– А ты?

– А я – разыскиваемый человек.

Я резко подняла голову.

– Что? Почему?

– За пособничество преступнику.

Я безрадостно засмеялась.

– Мне, по-видимому.

– Я помог тебе сбежать, – сказал он. – Сирен отправил своих стражников за мной, как только смог разговаривать. Григ и Оморес прибыли со мной. Они на судне, ожидают.

– Талос, – выдохнула я. – А остальные твои люди?

– Большинство из них не знали, что я помогал тебе. Мне остается только надеяться, что Сирен пощадил их.

Мои глаза снова наполнились слезами.

– Ты ни в чем не виновата, – настаивал он, взяв меня за руку. – Даже если бы я не содействовал твоему побегу, меня все равно стали бы разыскивать за сговор с женщиной-королем.

Прозвищем женщина-король народ наградил маму Талина, Талию, которой пришлось спасаться бегством из Нового Замка после попытки Сирена убить ее. Позже она подарила жизнь Зои, младшей сестре Талина, которая является законной наследницей иларианского престола и истинной женщиной – королем.

– Он знает, что она жива?

Талин кивнул.

– Я сразу же послал весточку своей матери после твоего отъезда. В течение двух дней мы полагали, что Сирен мертв, и моя мать со своими войсками уже подходила к озерам Линроуз. Затем произошло чудесное исцеление Сирена, и все изменилось. Мне не оставалось иного выбора, как спасаться бегством.

Каково же, должно быть, трудно было настолько близко подобраться к победе, только для того, чтобы наблюдать за тем, как все ускользает от тебя.

– Где твоя мама?

– Она остановила свое продвижение сразу, как узнала о том, что не сможет неоспоримо занять трон. Часть ее войск располагается в Пироте, а другие вернулись на юг, в ожидании дальнейших указаний.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Все плохо, но не настолько ужасно, как могло бы быть. Талин был жив, так же, как и его мама и сестра. Все еще был шанс перегруппироваться и дать отпор Сирену.

– А твой брат в курсе, где ты сейчас?

– Оморесу, Григу и мне удалось пересечь границу в Пирот благодаря солдатам, находящимся там. Сирен до сих пор уверен, что люди лорда Клифтона на его стороне. Мы ушли от стражников Сирена. Допускаю, он подозревает, что я примкнул к армии своей матери.

Я напряглась от его слов.

– Но он ведь может догадаться, что ты приехал в Варинию, и это значило бы, что ты в опасности.

– Так же, как и ты.

Холодок пробежал по коже головы.

– Что ты имеешь в виду?

– Он рассказал всем о том, что ты пыталась убить его. За твою поимку назначена награда и за мою.

Я вспомнила лицо Сирена, когда я вонзила в него нож, его рот, заполненный кровью, и его горящие чистой ненавистью глаза. Еще до этого моим выбором было выйти замуж за него или же умереть.

– Он придет за мной?

– Полагаю, что, в конечном счете, он сделает это. А сейчас он слишком занят подготовкой на случай, если моя мать решит снова мобилизовать свою армию.

Я кивнула, но была совершенно опустошена. Что я скажу губернатору Кристосу? Что он скажет совету?

– Почему ты прибыл сюда? – спросила я. – Почему ты не последовал за своей мамой и сестрой? Между тобой и твоим братом могла бы быть целая армия, разделяющая вас.

– Я хотел предупредить тебя насчет Сирена. И я пока не могу отправиться к своей матери, только не без подкрепления. Ее армия огромна, но она недостаточно опытна для того, чтобы провести атаку на Новый Замок. – Он взял мои руки в свои, проводя большими пальцами по моей коже. – Кроме того, мне необходимо было снова тебя увидеть.

Я не смогла не улыбнуться в ответ на его слова.

– Меня не радует то, что ты подвергаешь себя опасности, но и в то же время я считаю, что не могу злиться на тебя.

Он крепче сжал мои ладони.

– Ты поедешь со мной, Нора?

Я удивленно моргнула от настоятельности его просьбы.

– Что?

– Знаю, что ты только недавно вернулась сюда, но мы не можем оставаться в Варинии. Это небезопасно для нас обоих, и я боюсь, что, оставаясь здесь, ты можешь подвергнуть опасности еще и свою семью. Мы разыщем больше войск и присоединимся к моей матери на юге.

Я уже подготавливала себя к тому, чтобы покинуть Варинию ради поисков Сэми, но только потому, что, как я верила, моя семья была бы в безопасности, и я смогла бы отправиться на сушу без опасения получить ответный удар. Но с живым Сиреном таких гарантий у меня больше не было. Мое сердце бешено заколотилось, мне с трудом давался каждый вдох. Что бы я ни делала, люди, которых я любила, оказывались в опасности.

– Боги, это невозможно!

– Знаю, что сейчас все выглядит ужасным, но мы обязательно что-нибудь придумаем. Вместе. – Талин притянул меня ближе, но хоть я и понимала, что это движение должно было бы меня успокоить, я обнаружила, что стала еще отчаяннее нуждаться в свободе.

Я отстранилась от него настолько мягко, насколько это было возможно.

– Мне просто… нужна минута, – задыхалась я и, не говоря ни слова, спрыгнула за борт лодки.

Холодная вода сразу же привела меня в чувство. Через несколько мгновений ритм сердца замедлился, когда мое тело подсознательно подготовилось к погружению, и мои мысли начали укладываться по полочкам в голове. Талин был прав. Мы отыщем способ все уладить, вместе.

Я только закрыла глаза, чтобы отдохнуть еще несколько мгновений, как странный свет пронесся перед моим взором. Я открыла глаза, испугавшись, что молния ударила в воду, но океан исчез. Я смотрела на мужчину в короне из темного металла, усыпанной красными камнями. Он стоял спиной ко мне, но я бы узнала его длинные белокурые волосы где угодно. Сирен. Он был в своем кабинете, окруженный пузырьками и колбами. Он медленно повернулся ко мне, пока я не посмотрела прямо ему в лицо. Его серые глаза расширились, как будто он тоже увидел меня. А потом я увидела кровь на его бледных губах.

Я ахнула, вдохнув морскую воду, и видение исчезло. Я ринулась к солнечному свету надо мной, отплевываясь, когда вырвалась на поверхность.

Когда я потянулась к лодке, меня вырвало водой и желчью, но моя рука встретила лишь воздух. Должно быть, непривязанная лодка дрейфовала, пока я находилась под водой. Я сделала медленный круг, пытаясь удерживать голову над волнами, но нигде не видела Талина. Я нырнула обратно, чтобы лучше видеть, и именно в тот момент появился первый намек на панику. Нигде не было никаких признаков лодки.

– Талин! – закричала я, когда показалась на поверхности, хоть и знала, как легко на воде заглушался звук голоса. Талин бы не оставил меня. Сама идея об этом была нелепой. Должно быть, меня унесло течением гораздо дальше, чем я предполагала. Казалось, видение длилось всего несколько секунд, но оно могло занять и гораздо больше времени.

– Талин! – снова позвала я. Вокруг совершенно ничего не было, ни одного ориентира.

Просто держаться на воде было лучше, чем пытаться искать лодку, которая могла быть совсем в другом направлении. Талин быстрее найдет меня, если я буду держаться на одном месте.

Если только он ищет меня.

Я начала испытывать смутное беспокойство. Что, если Талин приехал в Варинию не только для того, чтобы быть со мной? Что, если он возненавидел меня за то, что я позволила Сирену жить, дважды? Что, если он думал, что моя кровь была причиной того, что его мать все еще в изгнании, а не на своем троне?

Боль пульсировала в моей грудной клетке, когда мышцы начали сокращаться. Я вела себя нелепо. Я выпрыгнула из лодки, и со стороны Талина было бы глупо бросить своего единственного проводника обратно на сушу. Он ничего не знал о навигации в океане.

Кровь отхлынула от моего лица. Талин ничего не знал об океане. И больше никто не знал, где я нахожусь.

Как раз в тот момент, когда меня пронзил еще один укол боли, что-то схватило меня сзади за плечо. Я закричала, снова захлебнув морской воды, и обнаружила, что меня тянут вверх.

В лодку.

– О боги, – воскликнул Талин, глядя на меня сверху вниз, а солнечный свет обрамлял его, как нимб. – Я думал, что потерял тебя! Ты так долго была под водой, а когда я нырнул за тобой, тебя и след простыл.

– Ты… ты что?.. – Я села прямо и заметила его промокшую одежду и капающую с волос воду.

– Что случилось, Нора? Я так испугался! – Он потер мои ладони в своих руках, пытаясь согреть меня.

– Мне так жаль. Течение, должно быть, оказалось сильнее, чем я предполагала. А когда я всплывала обратно, у меня было…

Он с беспокойством усилил хватку.

– Что?

Видение? Это звучало настолько странно, даже для меня. С таким же успехом это могли быть всего лишь грезы или наваждение. Возможно, я была в беспамятстве минуту или две.

– Я не знаю. Было похоже на то, что все вокруг, на мгновение, потемнело. Но, вероятно, это длилось дольше, чем я предполагала.

– Должно быть, так и было, – произнес он, убирая от моего лица влажные волосы. – Нам нужно возвращаться. Тебе определенно нужен отдых. Мы накормим тебя чем-нибудь и согреем.

Я кивнула, надеясь, что он прав и я просто ужасно вымотана и потрясена. Но видение показалось мне настолько реальным. Когда Сирен повернулся в мою сторону, могу поклясться, он видел меня.

Я отбросила эту мысль и немного приподнялась, держась за колени Талина. Я ненавидела себя за то, что засомневалась в нем, пусть и потерявшись на короткое время в море.

Я отвезла нас обратно домой, позволяя размеренному ритму своей гребли успокоить мои расшатанные нервы. Но дом показался в поле зрения слишком скоро, и мы оба понимали, что как только ступим внутрь, пути назад уже не будет.

Я потянулась к нему, чтобы заправить за ухо выгоревшую на солнце прядку. Не важно, что случилось, я была рада, что он приехал.

– Как бы я хотел облегчить для тебя все, что происходит, – сказал он, и его голос звучал настолько серьезно и искренне, что у меня защемило сердце.

Но он никак не смог бы сделать ситуацию проще. Он не мог изменить тот факт, что Сирен выжил, или предоставить Варинии достаточно пресной воды, чтобы убедиться в том, что никто не умрет от жажды в этом месяце. Он не мог давать никаких обещаний, так же, как и я.

Я сморгнула слезы. Мы были слишком молоды, чтобы взваливать на себя такую ношу. Но, вероятно, отец был прав: некоторым из нас уготована совсем не простая дорога.

И раньше жизнь замышляла что-то против нас при малейшей возможности, так что я не была настолько наивна, чтобы полагать, будто в ближайшее время что-то поменяется. Но в данный момент я не упущу ни единого предоставленного мне момента.

– Поцелуй меня, – прошептала я.

На секунду его бровь приподнялась, как если бы он желал подарить мне нечто большее, прежде чем, наконец, притянуть меня к себе и встретиться с моими губами в поцелуе.

4

Мы вошли в дом, взявшись за руки.

Зейди резко встала из-за стола, едва не опрокинув свой табурет.

Мама поднялась намного изящнее, чем Зейди.

– Принц Талин, – произнесла она, склонив голову. Ее волосы были искусно заплетены, и она была одета в чистую тунику и лимонно-желтую юбку. – Добро пожаловать обратно в Варинию.

Он мягко отпустил мою руку и поклонился маме.

– Благодарю вас, миледи.

– Знаю, у нас тут нет ничего особенного, – ответила она, указывая на дом вокруг нас, – но для нас большая честь, что вы почтили нас своим присутствием.

Я совсем позабыла, что Талин прежде никогда не бывал внутри нашего дома. На какой-то миг я увидела крошечное жилое помещение его глазами, гору плохо сочетающейся между собой посуды на нашей полке из древесины, покрытой трещинами, рваные края наших занавесок. Но мы очень старались сделать это место нашим родным домом, и я гордилась им, даже если…

– Ваш дом чудесен, – произнес Талин, взяв одну из дрожащих ладоней моей матери в свою руку и целуя ее тыльную сторону, как он когда-то сделал при встрече со мной. Я почувствовала, как мое сердце переполнилось признательностью к нему, когда мамины щеки вспыхнули, окрасившись в приятный оттенок розового.

– Благодарю вас, – ответила она. – Могу я предложить вам что-нибудь выпить? У нас есть немного вина и вода, конечно же.

– Вода была бы очень кстати.

Мама милостиво кивнула, а затем повернулась спиной к Талину и бросила на мою сестру суровый взгляд. Зейди моргнула, опомнившись, и быстро пошла за чашкой, чтобы наполнить ее чистой водой из бадьи. Я уже поведала Талину об изгнании Сэми на обратном пути домой, поэтому он не стал расспрашивать о нем Зейди. По крайней мере, Талин оптимистичнее, чем она, отнесся к истории с той розой и песней, хотя он тоже не понимал, что означало это послание.

Я пригласила Талина присесть на самую прочную из наших табуреток, молясь о том, чтобы она не развалилась под ним, а в это время Зейди поставила перед ним на стол кувшин с водой – с незначительными сколами – и выложила на стол несколько апельсинов, привезенных из ее последней поездки на плавучий рынок. Это немного, но хотя бы все свежее. ...



Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Королевство моря и скал