Снежинка

1.1

КСЮША

Стою на пороге дома лучшей подруги, жду, когда откроют дверь, не могу дозвониться до неё со вчерашнего вечера — Арина всегда отвечала на мои звонки, а если была занята, то перезванивала. Дверь открывается, на пороге стоит её мама.

— Евгения Алексеевна Доброе утро! Арина дома? Я звоню, а она трубку не берёт, вот я и решила заехать узнать всё ли в порядке, — стою, жду ответа, — замечая на лице тёти Жени беспокойство.

— Ксюша милая проходи, Арина пока ещё дома, она вещи собирает. Может ты — сможешь повлиять на неё, она в Америку собралась улетать! — голос женщины дрожит, да и по глазам заметно, что плакала не один час.

— Как это в Америку? Что случилось? — от такой новости забываю снять обувь, как чуяло моё сердце, неспроста Риша трубку не берет.

— Ксюша, не знаю, ничего не знаю, она не говорит, вчера вечером вернулась бледная сама не своя. Закрылась в комнате, а сегодня утром нам с отцом говорит, что улетает. Роман Иванович пытался с ней поговорить выяснить, что случилось, а она заладила — «так надо». Всю ночь на — успокоительных пробыла, — вытирая слёзы руками тараторит тётя Женя.

А я ещё сильнее начинаю волноваться. Арина очень любит своих родителей, она даже к Матвею не переезжает жить, чтобы родителей не оставлять одних, хотя до его квартиры 30 минут езда. А Америка вообще на другом конце света.

— Евгения Алексеевна, вы главное не волнуйтесь, всё будет хорошо, — подхожу, обнимаю женщину за плечи — тетя Женя мне как вторая мама. И пожалеет, и когда надо поругает, и совет дельный даст.

— Ксюша, иди, поговори с ней узнай, что случилось? Я места себе не нахожу, — мольбой в глазах говорит женщина.

— Хорошо я постараюсь узнать, — выпускаю женщину из объятий, направляюсь к лестнице, которая ведёт на второй этаж. Внутри меня поднимается ещё большее волнение за подругу, после рассказа тёти Жени, что случилось с моим лучиком света, что толкнуло её на такое поступок — бросить всё и уехать?

Стучу в дверь и захожу в комнату, не дожидаясь разрешения, прикрываю за собой дверь.

— Арина, солнышко, что случилось? Куда ты собралась? — спрашиваю, наблюдая, как подруга мечется по комнате, собирай вещи в чемодан, под глазами синяки, на голове птичье гнездо.

— Ксю, поверь, так надо. Я… я… мне нужно, не спрашивай, пожалуйста, — по лицу Арины покатились слёзы, девушка присела на кровать и закрыла лицо руками. Плечи содрогаются от беззвучного рыдания.

Подошла ближе, опустилась перед ней на колени, поглаживая её по голове. В горле встал ком — больно видеть родного тебе человечка в таком состоянии.

— Милая расскажи, что случилось? Вы поругались с Матвеем? — спрашиваю осторожно, убирая её руки от лица — мне нужно знать причину её слёз. Арена упрямо покачала головой из стороны в сторону.

— Нет — мы не ругались, — говорит с надрывом, прикрывая глаза, а лицо исказилось болью — подруга снова начала рыдать.

— Арина! Объясни мне же, что случилось? — прикрикиваю на Арину и вскакиваю на ноги — не могу больше смотреть на состояние подруги.

Мы дружим с самого садика даже в школе сидели за одной партой, я знаю её как себя, что-то должно было случиться, и видимо очень серьёзное. В таком состоянии Арина была только один раз когда погибла её любимая и единственная тётя.

Больше не могу, мне нужны внятные объяснения. Поднимаю её за плечи, встряхиваю.

— Ксю он… они… они… предали меня, — заикаясь, обнимая меня за шею как за спасательный круг, говорит Риша.

— Арина кто они и как предали? — спрашиваю, глажу по спине, как маленькую девочку, не могу понять, кто предал её.

— Матвей и Маша! Он с ней спит! — говорит Арина, срываясь в новый поток слёз, а я не могу в это поверить.

Да быть этого не может!

— Так, стоп, этого не может быть! Матвей он же на руках тебя носит, боится, что ножки твои устанут, как коршун оберегает. А тут — изменил! Да и Машка не могла так поступить, ведь это благодаря ей вы познакомились. Арина, солнце, ты, что-то путаешь, да? — усаживаю подругу обратно на кровать, опускаясь рядом, а у самой сердце сжимается от боли за неё. Боже пусть это будет неправдой моё солнышко этого не переживёт, она же любит его больше жизни.

— Ксю я путаю?! — кричит Ариша, вскакивает с кровати, хватает телефон со стола, что-то ищет в нём, а потом отдаёт мне в руки, — вот, смотри!

От увиденного самой становится больно — словно это меня предали. На смену боли приходит гнев и ярость. Пальцы судорожно сжимаются в телефон. Появилось желания, уничтожить их обоих за ту боль, что причинили моему родному человечку, за каждую слезинку которую она пролила из своих красивых глазок.

— Арин нужно с ними поговорить, выяснить, что это значит и давно ли они… вместе? — понимаю, что доказательство на лицо, но поговорить стоит. Им это с рук не сойдёт. Арина не даст себя в обиду, но не в этом случае — эмоции возьмут верх, полтора года отношений — не единого «косяка». До вчерашнего дня.

— НЕТ! НЕТ! НЕТ! — вновь вскрикивает Арина, — не хочу ничего выяснять, видеть их не могу, они для меня больше не существует. Я улетаю к Егору, с ним я уже вчера созвонилась, он мне предложил поработать в его фирме. Поживу пока у него, а там видно будет. Здесь я не останусь! Не могу, мне нужно как-то пережить, подумать, успокоиться. Это для меня слишком больно, находиться рядом. К тому же Егор вылетел из штатов ночью, он уже в Москве, через час будет здесь, — Арина снова начинает бросать вещи в чемодан.

Вот так новость! Хлопаю изумлённо глазами.

— Арина это глупо! Бросить всё из-за этих двоих, ты только закончила — институт собиралась работать в компании отца, а ты о родителях подумала, оставишь свою маму? Она вон как переживает, ты бы видела её, я заходила к ней. Арина, — взываю, — ты же одна у них, — смотрю на подругу. Она всхлипывает, вытирая покрасневший нос.

Я — вырывая из её рук вещи бросая их в шкаф. Ну — уж нет, я не дам ей уехать, пусть эти двоя — катятся куда подальше.

— Они меня поймут, я знаю, просто не хочу ничего рассказывать, — уже спокойнее говорит охрипшим голосом подруга, — Егор обещал с ними поговорить. Они с отцом очень хорошо ладят, у них свои дела по бизнесу, — застегивает набитый чемодан, трясущими пальцами, опускаясь рядом с ним, говорит подруга.

И я понимаю, что она решение не поменяет, упертая, вновь сажусь рядом с Ариной и обнимаю её, кладя голову на плечо.

— Солнце, мне тебя будет очень не хватать, как я без тебя здесь? М? — говорю тихо, по лицу уже текут слёзы. Арина для меня роднее родной сестры, мы всегда помогали друг другу, мы как близнецы, — чувствуем друг друга на расстоянии. Мы даже похожи в какой-то степени.

— Я ценю это, ты же знаешь, ты для меня ценный человечек, но я не могу здесь… — выдыхает надрывно, — мне больно очень, — Арина, обнимая меня в ответ и тихо плача, как и я. Мне очень тяжело расставаться.

— Ты вернёшься?

Арина молчит.

— Ксю, мне нужно поговорить с мамой, — уклоняется от ответа, — придумать что-нибудь, как успокоить её. Попросить её не говорить Матвею, куда я уехала. Подожди меня здесь, я постараюсь вернуться по быстрее — говорит Ариша вытереть слёзы, встала с пола.

— Конечно, солнышко, я подожду тебя, отвечаю, уходящей к выходу подруги.

Как только дверь закрылась, зажимаю рот обеими руками. Крик от пустоты рвётся из грудной клетки. Я ненавижу этих двоих за ту боль, что я видела в глазах Арины, за её страдание, за то, что забрали у меня дорогого мне человечка.

1.2

АРИНА

Оставляю Ксюшу одну у себя в комнате, знаю ей тяжело принять моё решение, нам будет не хватать друг друга, но знаю так же — она понимает, как мне больно.

Захожу на кухню, где сидит за столом мама и вытирает слёзы. Мамочка, милая, как же трудно видеть твои слёзы от них становиться ещё хуже и больнее чем от той боли, что причинил Матвей.

— Мама, послушай, мне надо тебе кое-что сказать только выслушай меня, — прохожу к столу, присаживаюсь рядом, обнимаю за плечи и кладу голову на её плечо, прикрываю глаза, главное самой не разрыдаться снова — этим я сделаю ещё хуже.

— Девочка моя, скажи что ты передумала, — шепчет мама, а сколько надежды в её голосе — они с папой делали всё для меня.

— Нет, мамочка, мне нужно уехать, — говорю убивая её последнюю надежду.

Для себя я уже приняла решение, мне нужно улететь, чтобы быть дальше от него, не видеть этих глаз в которых я тонула и вязла день ото дня, за эти полтора года я так привязалась к нему. Сумасшедшие чувства, безумная страсть и любовь… Только была ли она у него? Всё ли было настоящим? Я уже не понимаю, ничего не понимаю. Теперь как не видеть его улыбку, лживую улыбку от которой моё глупое сердечко трепетало.

— Я хочу попросить тебя и папу не говорить Матвею, где я, — говоря это, ожидаю, что будут вопросы, на которые правды она не услышит, по крайней мере — сейчас, может быть, когда ни- будь это и случится, но точно не сегодня.

— Милая он тебя обидел, это из-за него ты покидаешь нас? Что он сделал? — голос мамы твердеет, она поворачивает голову, заглядывая мне в глаза, в её взгляде читается злость.

Вот этого я и боялась. Убеждаюсь, что не стоит рассказывать о его измене. Нельзя, чтобы она узнала правды иначе она поругается не только с Матвеем, но и с его матерью, в последнее время они очень сдружились. Чёрт, ведь всё наладилось, все отношения между нашими семьями, а он… он. Я вздыхаю, конечно от мамы не утаить моих чувств, даже если постараться, материнское сердце всё видит. Но не стоит разжигать и без того ожидаемую ссоры между ними. Про папу вообще молчу, он его убьет Матвей дал слово моему отцу, что никогда в жизни не обидит меня. Обещание он своё не сдержал… Усмехаюсь про себя — его слова оказались всего лишь пустым звуком.

— Нет мама он не причём, я сама…, - слова звучат фальшиво, но лучше попытаться, как-то успокоить её, — …понимаешь, это во мне дело, я просто влюбилась в другого. Так получилось, Мне жаль то время что я… — устало вздыхаю, — … он, тот мужчина, он предложил переехать к нему ближе, я согласилась, мама… — смотрю в её глаза собирая все силы, чтобы это было как можно убедительней.

Боже, как трудно врать близким тебе людям, но пусть это я буду разрушительницей таких крепких отношений, которые казались такими.

— Что ты такое говоришь, Арина, как же так, у вас с Матвеем, да ты что?! Мы с Полиной Николаевна уже думали, что Матвей сделает тебе предложение, и ты станешь его женой, — мама округляет глаза и не может поверить в то, что её добрая, милая девочка может так поступить с парнем, но я её дочь и она всегда будет на моей стороне.

В коридоре послышались шаги, и в дверях появился папа. Роман Иванович, был солидным мужчиной, глава своей компании, любящий муж, который сумел сохранить чувства, к женщине которую выбрал, до сих пор.

— Так! Я понимаю, решение ты не поменяешь? — пробасил он, — …и все-таки покидаешь нас! — Папа не спрашивает, он видит это по нашим лицам. Роман Иванович облокотился спиной о стену, взгляд серьёзный и твёрдый, но знаю что ему даже труднее, чем маме.

Сейчас он не проявит своего беспокойства внешне и будет сильно переживать внутри, когда я уеду, мама уснет, а он запрётся в своем кабинете до самого утра.

— Да, я всё решила, и прошу, не держите, мне и так тяжело, — поднимаюсь со стула, подхожу к папе и утопаю в его тёплых объятиях.

— Может, ты всё-таки объяснишь, ну ли наврёшь что-нибудь другое, более убедительное? М, дочка? Что случилось? — опустил свой подбородок мне на макушку, стискивая ещё крепче.

— Пап тебе мама всё расскажет, только позже, после того как я уеду, я люблю вас, очень, ты знаешь… мне и так тяжело, — обнимаю папу за шею, пряча слёзы.

— И мы тебя любим, детка.

К нам тихо, почти бесшумно подошла мама и обняла меня со спины. Мне тяжело уезжать из родного дома, города. За двадцать два года своей жизни не расставалась с родителями больше чем на пару недель, только когда ездила с Матвеем отдыхать на море в Витязево.

На кухню вошла заплаканная Ксюша, я протянула руку и обняла подругу.

— Всё не плачь, обещаю, я буду звонить! И к тому же не на другую же планету в конце концов, — говорю Ксюше в надежде, что так и будет.

- Да, — шепчет Ксюша, — но ты не думай, что от меня так легко избавится. Не выйдет, — смеётся сквозь слёзы.

— Обещай позвонить, как только прилетишь, — шепчет ещё глуше Ксю, а я вижу как ей тяжело отпустить меня.

— Обещаю, — сильнее обнимаю Ксюшу.

— Ладно, не буду вам мешать, проводишь меня? — вытирая слёзы, подруга отстраняется от меня.

— Да.

1.3

— Пойдём, — беру подругу за руку, выходя из дома направляясь к воротам, где стоит машина Ксюше.

— Ксю, пообещай, что не станешь, ничего выяснять у Матвея и будешь общаться с ними как и раньше. И не говори где я, скажи, что не знаешь, не видела меня, что не встречались, — прошу подругу не лезть в эту историю, ведь она встречается с лучшим другом Матвея, и это может привести к их разрыву отношений.

— Арин, ну что ты такое говоришь? Как я смогу с ними общаться после того, что они сделали? Нет! Я не смогу, не смогу как прежде! Ты посмотри на себя, куда делась моя весёлая, солнечная сестричка? — возмущается подруга, выдёргивая свою руку из моей, её милые черты лица искажаются гневом. Она вообще выглядит как девочка, с глазками-лукошками и вздёрнутым веснушчатым носиком.

- Просто пообещай, я не хочу, чтобы ты поругалась с Никитой. Не хочу быть виноватой, быть камнем преткновения в ваших с ним отношениях. У тебя своя жизнь и ты её выстраивай, это глупо портить отношения с человеком, который ни в чём не виноват, разве только в том, что он лучший друг моего парня, бывшего, — поправляю я тут же, складываю ладони вместе в умоляющем жесте, взывая к разумности.

- Ты знаешь, я теперь сомневаюсь в искренности Никиты, если они лучшие друзья, — говорит Ксюша морща носик, отворачиваясь к машине.

— Ксю стоп, ещё раз, не надо сразу не доверять Никите, если Матвей так поступил, то это не значит, что Никита такой же, — беру подругу за плечи, поворачивая к себе лицом.

— Хорошо я постараюсь вести себя, как и раньше, но не обещаю.

Выдыхаю с облегчением, она это сделает — не полезет разбираться с Матвеем.

— Спасибо, всё, езжай, скоро Егор приедет за мной, — нехотя говорю Ксюше, посмотрев на часы, уже 11:30 — нужно поторопиться.

— Да ты права, я буду ждать звонка, — говорит Ксю и на глазах вновь наворачиваются слёзы.

— Я позвоню, обещаю, — обнимаю подругу, Ксюша развернулась и не решительно отправилась к машине, я отправилась в дом.

Иду по коридору, но невольно останавливаюсь около зеркала, смотрю на своё отражение. Под потухшими серыми глазами залегли тёмные круги, искусанные губы всегда розовые стали цвета спелой вишни. Ровный чуть вздернутый носик распух и стал красным, доходящие до пояса русые, прямые волосы собраны в небрежный пучок, больше напоминающий «птичье гнездо», всегда румяные щёчки, сейчас совсем бледные. Я никогда не считала себя некрасивой, даже наоборот милой и привлекательной. Что не устроило во мне Матвея?

Всё, хватит. Прикрыла глаза, сделала глубокий вдох.

— Я сильная, я дочь своего отца и обязана со всем этим справиться, — прошептала как мантру, и открыла глаза, усмехаясь своему отражению в зеркале, на кого я похожа, будто из стиральной машины вытащили. Всё никому больше не позволю себя обманывать!

Вещи собрала быстро. На первое время хватит, а дальше там куплю. Спустилась вниз к родителям, которые сидели в гостиной на диване и о чём-то тихо говорили.

— Пап, мам пообещайте, что не будете себя накручивать, всё будет хорошо. Работа уже есть Егор — предоставил. Предложил место в его фирме, — говоря подхожу к дивану, на котором и расположились родители.

— Арина ты уже взрослая и это твоё решение, мы не одобряем, если честно, но оно твоё и мы принимаем его, — говорит папа. Протягивает свои руку к моей и тянет на себя, сажая меня к себе на колени, как в детстве. А я устраиваюсь поудобнее, кладу голову папе на плечо.

Мне очень будет не хватать этих объятий, поцелуев в щёку перед сном и по утрам, не знаю, как скоро я вновь увижу родителей. Прикрываю глаза, сердце рвется из груди. Так хочется вернуться обратно на полтора года назад, отказаться от всех приглашений на свидания с Матвея.

Входная дверь вдруг хлопает и по коридору слышится быстрые, тяжелые шаги.

— Добрый день, а чего все такие кислые? — в гостиную заходит Егор, сверкая своими синими глазищами.

Встаю с папиных колен, делаю пару шагов и утопаю в теплых объятиях здоровяка. Егор выше меня на две головы, широкоплечий блондин с модной стрижкой, в рваных джинсах, белой футболке и солнечных очках на голове, он будто из сказки, где всегда хорошо и уютно. Утыкаюсь носом в грудь парня, вдыхаю запах его парфюма с летними нотками сандала и кажется, все тревоги остаются позади.

— Привет малышка, собрала вещи? — спрашивает тихо на ушко Егор не выпуская из объятий, по-дружески гладит своей широкой и тёплой ладонью по моему плечу.

— Да всё готово, через, сколько у нас самолёт? — так же тихо спрашиваю у него, я очень рада, что он здесь, он тот, кто всегда был рядом со мной в трудные минуты, даже на большом расстоянии я чувствовала его поддержку, просто разговаривая по телефону.

— Через два часа, у нас есть примерно полчаса, чтобы выпить чай, — отвечает Егор, раскачивая нас из стороны в сторону, эти движения успокаивают, этим он дает знать, что рядом и не даст в обиду, только уже поздно, не просто обидели, а вырвали сердце с корнями.

— Хорошо, — шепчу в грудь парня.

Прерывает нашу идиллию папа, тихо покашливает в кулак, и Егор выпускает меня из объятий и протягивает руку для рукопожатие Роману Ивановичу, тепло приветствуется и с мамой, обнимая и целую её в щёку, как родной сын.

— Ну и что у вас с лицами? — спрашивает гость и обводит нас взглядом, приподнимая одну бровь.

Так и веет позитивом, рядом с ним невозможно пасть в уныние.

— А какие у нас должны быть лица? Когда дочь единственная из дома бежит без всяких объяснений? — спрашивает папа пристально, смотрит на парня, складывая руки на груди, снова надевая маску строго отца. Оно и понятно. Егор как говорят «без комплексов» «душа компании» и это черта Егора отцу нравится, просто скрывает глубоко.

— Арин, а ты им не сказала? Ждала, когда я приеду? Ну ты даёшь!? — Егор смотрит на меня так же улыбаясь, и на его лице такое искреннее удивление. Ему только в театре играть.

— Нет, конечно тебя ждала, — отвечаю тихо, растерявшись и покраснев — ещё подумают чего лишнего.

— Теть Жень, дядь Ром, я люблю вашу дочь, и собираюсь на ней жениться! — и смотрит так искренне, что сама начинаю ему верить, а я закатываю глаза, восхищаясь его оригинальностью.

Папа с мамой конечно по очереди открывают роты и как рыбки не могут ни слова сказать.

Егор видит, что его шутка не удалась и быстро исправляется.

— Шучу-шучу! Выдыхайте, а то придётся вас откачивать валерьянкой, — говорит с совершенно обезоружившей обворожительной, что даже у меня сердце сжалось, улыбкой парень, поднимая руки верх.

— Всё тебе шуточки, Егор! — говорит сурово папа приходя в себя первый, но мама смотрит на меня с неким подозрением — вот этого только и не хватало, что она себе уже надумала?

— Дядь Ром мы можем, пройти в твой кабинет? Есть разговор, а девочки нам чай приготовят, времени в обрез и пробки на дорогах, — Егор меняется, в лице и теперь я его не узнаю, серьёзный мужчина — оказывается, по деловому смотрит на часы в айфон, его лицо больше не озаряет шутливость и веселье, сейчас оно сосредоточено и несказанно холодно. Мужчины уходят в кабинет, а мы идём на кухню готовить чай.

— Ариша, скажи честно, у вас Егором что-то есть? Не в него ли ты влюбилась часом? — спрашивает осторожно мама и смотрит так пристально, отсекая всякие рождающиеся в моей голове в этот миг отговорки.

— Боже, мама! Нет! Что ты себе тут надумала? Ты же знаешь, какие у нас с ним отношение, да я его с детства знаю, — шутливо морщу нос, одновременно наливаю воду из фильтра в чайник.

— Милая, просто всякое в жизни случается, вот, я и подумала я тебя не осуждаю просто хочу знать правду, — мама опускает глаза вниз и я понимаю что она мне не верит, прекрасно! Теперь будет подозревать что это Егор, тот человек кого я якобы люблю. С одной стороны логично, конечно. Где тот человек в которого я якобы влюблена?

— Нет мам, тебе не стоит по этому поводу переживать, — подхожу ближе и прямо смотрю в глаза.

— Хорошо. Я тебе верю, — облегчённо выдыхает мама.

— Нам надо поторопиться, — спохватываюсь.

Быстренько готовим чай, ставим сладости на стол в это время возвращаются мужчины. Егор улыбается, папа задумчивый и молчаливый. Смотрю на них и думаю, что мог придумать Егор такого? Почему я уезжаю. Ладно, спрошу его в самолёте, ведь лететь долго. Мило пьём чай и говорим на нейтральные темы, пока Егор не посмотрел на часы. Он встает из-за стола.

— Всё Риш — время, такси я не отпускал так что — на выход, — скомандовал бодро и, все встают.

Папа тепло обнимает, целует в макушку, мама начинает плакать. Господи! Как пережить это, успокаиваю родителей как могу, точнее пытаюсь это сделать. Выходим на улицу. Егор несёт два моих чемодана, папа — сумку, мама держит меня за руку. Из такси выскальзывает мужчина и открывает багажник, помогает Егору грузить багаж. Родители снова обнимает меня.

— Позвони, как только прилетишь, обещай вести себя хорошо, — папа как обычно считает, что я ещё маленькая.

— Обещаю, — шепчу с дрожащей улыбкой, — спать ложится ровно в 21:00, чистить зубки перед сном и утром ииии…. - пытаюсь пошутить, но вижу только беспокойство в их глазах, замолкаю, — всё поняла.

— Всё нам пора, время, Ариша — поторапливает Егор, подходит со спины приобнимет за плечи, целует в висок, поворачивает к открытой двери автомобиля.

Мимолётно слышу визг покрышек, но не обращаю на это сильного внимания и погружаюсь в сумрачный, освежённый ароматизаторами салон. Егор садится рядом по другую сторону и обнимает меня, как ребенка, стараясь как-то подбодрить.

— Присмотри за ней, — просит папа Егора, через приспущенное стекло. Егор клянётся, что всё будет хорошо. Машина плавно трогается с места — вот и всё, начинается жизнь с нуля!

Прикрываю глаза и кладу голову Егору на плечо.

— Всё будет хорошо, — успокаивает меня парень, прижимая меня к себе ближе. Я давно его не видела и скучала по нему. Но даже его теплые объятия не затягивают огромную дыры в моей груди — пустоту, которая с каждым километром от дома, от прошлого разрастается ещё больше.

— Будет, непременно будет, — отвечаю тихо роняя горькие слёзы.

Когда я вернусь обратно? Не знаю… и вернусь ли я вообще?..

2.1

МАТВЕЙ

Открываю глаза. В комнате полумрак, тяжёлые плотные шторы практически закрывают дневной свет за окном. Сколько времени? Тянусь за телефоном к прикроватной тумбе, черт — сдох! Поднимаюсь с кровати, ставлю телефон на зарядку. Слышу с кухни звон посуды — Машка.

Тащусь в душ, принимаю водные процедуры, одеваюсь и возвращаюсь на кухню на запах свежесваренного кофе. Машка сидит за столом, что-то смотрит в телефоне.

— Доброе утро, выспалась? — задаю дежурный вопрос и сажусь за стол, беру кружку с кофе — Машка приготовила, услышав моё пробуждение.

— Доброе. Да, выспалась, ты как? — отвлекаясь от телефона, приветствует меня гостья.

Мне кажется или она чем-то озадачена?

— Нормально. Арина не звонила? — спрашиваю на всякий случай, не хочу, что бы Арина знала про ночлег Машки в моей квартире.

- Нет, — отвечает быстро, будто ждала этого вопроса.

— Маш, не рассказывай Арине, что была здесь, — говорю, в упор смотря на девушку, не хочу ругаться или расстраивать свою крошку.

— Хорошо, — получаю небрежный ответ, даже головы не подняла., продолжает капаться в телефоне.

Хотел уже пойти включить свой, как раздается трель дверного звонка. Машка дергается, продолжая вести себя как минимум странно, беспокойно смотрит в сторону прихожей.

Иду открывать дверь. На пороге стоит Антон, мой лучший друган.

— Здорово брат, войти можно? Или так и будешь держать на пороге? — спрашивает Тоха и видно, что не в настроении.

— Конечно, приходи, просто не ожидал, что придешь без предупреждения, да и в такую рань, — я морщусь — сколько же время?

Да какая на хрен разница. Друг очень не вовремя, именно тогда, когда в моей квартире тусуется Машка.

Антон разувается, проходит на кухню и тормозит.

— Привееет, — машет рукой Машка, улыбаясь мило, появившемуся в дверях Тохе.

Чудесно. Раздражённо выдыхаю.

Тоха разворачивается, и смотрит на меня, то ли с укором, то ли со злостью — не пойму.

— Кофе? — спрашиваю, наблюдая за другом, а тот рассматривает Машку с призрением, будто она ему бабки задолжала.

- Нет спасибо, — отказывается друг, — разговор один есть, можем поговорить с глазу на глаз? — цедит громко друг, косясь на Машку, давая ей понять, что бы ушла.

Машка усмехается кривя губы, лениво, как кошка поднимается из-за стола.

— Всё мальчики, поняла, не дура, я в парк гулять, — прошла мимо нас, виляя бедрами, стягивая полотенце с головы.

Антон буравит меня укоризненным взглядом, будто я ему тоже бабок должен.

— Что-то не так?

— А что должно? — спрашивает друг вопросом на вопрос, упирая руку о косяк двери.

— Выкладывай давай, и так башка болит, — раздражаюсь ещё больше. Прохожу на кухню.

— Хотел узнать. Вы с Ариной расстались? — выпаливает Тоха, скрещивая руки на груди.

— Тох! Ты пьяный, что ли? — вскипаю, беря кружку с кофе, и делаю глоток, горечь бодрит, — не время для шуток, вот честно.

— Я сегодня наблюдал очень интересную картину, — проходит Тоха вслед за мной, — Арина стояла в объятиях какого-то хрена, а он её ещё и облизал всю, а после они сели в машину и укатили в закат. Я тебе дозвониться не могу со вчерашнего вечера. Поэтому решил приехать сам и, что я вижу!? Машка в твоей квартире, на твоей кухне с полотенцем на голове, в одной блузке.

В мои виски забухала кровь, и зазвенело где-то в затылке.

— Какого чёрта Тох, ты тут несёшь? — сжимаю кулаки.

— То, что видел, — буравит разъярённым взглядом.

Звон в ушах усилился, дыхалку перехватило, словно меня ударили в живот. Слышу только как входная дверь хлопнула — Машка ушла.

— Тоха не шути так, — рычу на друга, отставляя кофе и вскакиваю со стула, если это такая шутка убью гада.

— Какие шутки, брат! Я нёсся к тебе, пренебрегая все возможные правила дорожного движения, мать твою! — орёт мне в лицо Тоха и меня пробирает — не хрена это не шутка.

Кидаюсь в комнату, разбивая на пути стеклянную подставку с вазой. Включаю телефон, смотрю на время — охереть, час дня, в жизни так долго не спал! Начинают одна ха другой приходить SMS — кто звонил. Среди них Антоха. Набираю Снежинку, так я называю свою Арину. «Этот абонент недоступен, попробуйте…» Сбрасываю, пробую ещё пару раз то же самое, сжимают телефон до хруста, начинаю громко — матерится. Не веря в происходящее. Антон вернулся к двери, ждёт, подпирая плечом дверной косяк.

— Нужно Ксюхе позвонить и выяснить, может она знает? Что за дела? Ты знаешь этого хрена? — в груди ломит и ревность колит острым шипом под рёбра.

— Нет. Впервые видел. Ксюху лучше через Ника спросить, — отвечает Тоха, и зразу предлагает, как правильно поступить, у меня у самого голова не соображает и кипит от подбрасываемых в мою голову картин моей Снежинки и какого-то ушлёпка.

- Поехали к Снежинке домой, по дороге Нику позвоним, — говорю Тохе, вылетая из комнаты.

Выходим из дома. Злость кипит во мне, как атомная бомба, вот-вот взорвусь. Теперь я понял, почему вчера Аринка отказалась приехать, папе она должна помочь, как же! Так противно и паршиво внутри, никогда не думал что такое может случится, чтобы Снежинка… Неееет! Нет, нет и нет! И пока не разберусь — не успокоюсь.

Тоха прыгает за руль, сажусь рядом, машина стартует с места. Набираю номер друга — отвечает через пару гудков. Слышу в трубке шуршание.

— Ник здорова, помощь твоя нужна! — выпаливаю на выдохе, не давая другу произнести и слова.

— Что случилось? — отвечает друг. Ник как всегда спокоен, как удав. Мне иногда кажется, что случись конец света или землю захватят пришельцы — он единственный кто будет вести себя спокойно.

— Узнай у Ксюхи не видела ли она, Арину сегодня? Только срочно! — почти ору в трубку, сжимая телефон.

— Без проблем. Жди. Перезвоню.

- Ник только срочно. Перезвони сразу же, это важно, — успеваю сказать, прежде чем он отключается.

— Мот, скажи мне честно, а что в твоей квартире делала Машка? — спрашивает Тоха, голос друга звучит с металлическими нотками.

— Черт, Тох, давай не сейчас, голова не работает, мне с Ариной разобраться бы, и выяснить с кем она была, — ревность кипит, чувствую как зверь спрятанный глубоко внутри, рвётся наружу.

— Ок. Как скажешь брат, — бурчит Тоха, его мой ответ конечно не устраивает, но мне не до этого.

Дальше едем молча, тишину нарушает мелодия айфона. Хватаю его.

— Да, Ник, слушаю…

2.2

— Скажи мне, что за хрень у вас происходит? — отвечает Ник, — Ксюша вся в слезах, я пытался выяснить причину — бесполезно! А когда спросил за Арину моя девочка, словно раненый зверь взвыла! — выпаливает Ник мне в ухо, не даёт сказать и слово, от спокойствия друга не осталось и намека.

Сижу, слушаю Ника, а сам бешеными глазами смотрю на Тоху! Что за хрень происходит? Пересказываю Нику всё, что знаю со слов Тохи. Ксюха определённо в курсе дела. Только почему-то молчит. И от этого становится не по себе. Ник поехал к ней выяснять причину её истерики. За мыслями не замечаю, как подъехали к дому Арины.

— Мне с тобой сходить или сам? — спрашивает Тоха, паркуясь около ворот дома Снежинки.

— Сам! — говорю и выхожу из машины, нажимаю в домофон, ворота открывается.

Ко мне навстречу идёт Евгения Алексеевна, а у меня кровь в венах стынет от паршивого предчувствия.

— Здравствуйте Евгения Алексеевна. Могу я увидеть Арину? Дозвониться до неё не могу, телефон выключен.

— Здравствуй, Матвей, а Арины нет дома. Она уехала, — голос женщины дрожат, глаза красные и припухшие, видно что плакала.

— А куда она уехала? — спрашиваю, забыв дышать, проклятье, боясь услышать ответ.

— Матвей она просила передать, что любит другого. Я сама не понимаю, что происходит, она просила не искать её. — Стою в ахере, смотрю на мать моей девочки и слов не нахожу. Евгения Алексеевна разворачивается обратно к дому. А я бью со всей дури кулаком по бетонной — стене у ворот. Что значит она любит другого, а я? Как же я? Ведь я её люблю! Рычу бешеным зверем, перед глазами проносится полтора года наших отношений. Смотрю на разбитые в кровь костяшки. Боль расползается по всему телу только больно не физическая. На плечо опускается чья-то рука, поворачиваю голову. Тоха. По глазам вижу, что всё слышал, переживает и готов поддержать.

— Пошли, Мот. Поехали отсюда, — говорит друг, утягивая за собой.

— Тох, как так, что я сделал не так? Она другого любит, а меня она значит — не любит? — рычу, вырываю плечо из захвата друга, и снова бью пару раз кулаком о стену. — А может и не любила никогда? Прикидывалась ангелом, хорошей девочкой! Ненавижу! Пусть только попробует мне на глаза появиться, разорву, — ору на всю улицу, Тоха снова хватает меня за плечо, а я вырываюсь из рук друга, гнев застилает глаза. Какая же она дрянь, как я мог поверить этой лживой сучке, думал она другая, верил в это. Предложение собирался делать. Дурак! Какой я дурак!

— Пойдём Мот! Давай! Мы во всём разберёмся, сейчас к Нику с Ксюхой поедем. Там всё и узнаем. — Тоха продолжает попытки увести меня от дома Арины.

— Ты прав брат, я должен знать правду, — иду за ним, ощущаю слабость во всём теле, только злость даёт сил на продолжения выяснить, как долго эта дрянь меня обманывает. Паршивое чувство! Хрен, когда такого испытывал, раньше расставался с девушками, но чтобы так паршиво — никогда не было!

За путающимися мыслями не замечаю, как доехал до дома Ксюхи. У ворот стоит машина Ника. Тоха набирает друга, говорит, что мы приехали. Ник выходит минут через десять — один, Ксюхи нет. Жмём друг другу руки — замечаю, что Ник тоже нервничает. ...