Оксана Гринберга Провинциалка, или Брачный Контракт

Глава 1

Дождь лил уже который день.

С приходом осени все вокруг резко утратило свои краски, словно вылиняло под серой моросью, которой так славился Лоншир. Потому что ничем другим он не славился – наша провинция считалась страшным захолустьем Элирии, урочищем разбитых дорог, деревушек с покосившимися лачугами и городков, из достопримечательностей в которых были разве что утопающая в грязи центральная улица да кабаки, где разливали чего покрепче.

Но так думали только те, кто здесь никогда не жил. Не полюбил это место всей душой, прикипев к нему так, что уже не оторвешь.

Пусть я сама была не отсюда, но иногда мне казалось, что эта земля, этот воздух, эта трава и даже эта… лужа, в которую я по неосторожности наступила, пока шла к экипажу, стали для меня родными.

Вросли в меня корнями.

Или же это я вросла в нее корнями? Вернее, в эту грязь – новыми, моментально промокшими сапожками?

Но в скором времени мне предстояло отсюда выбраться – сперва из лужи, а потом и из Лоншира. Меня ждала дорога в столицу, где я собиралась провести четыре месяца в доме дяди, после чего вернуться домой.

В «Зеленый Дол» – двухэтажное каменное имение, стоявшее посреди бесконечных каменистых лугов. Место, которое я успела полюбить всем сердцем и которое я могла в скором времени потерять. Не только дом, но еще и доставшуюся мне в наследство землю, а также две давно заброшенных, подтопленных шахты – их тоже мог отобрать у меня банк.

Но я не собиралась этого допустить, поэтому и пошла на сделку.

– Не стойте же под дождем, хозяйка! Промокнете! – зычным голосом заявил мой кучер и охранник, а в данный момент еще и носильщик в одном лице.

Его звали Джейми Малис.

В Лоншире Джейми побаивались и обходили стороной, потому что он обладал огромным ростом, медвежьим телосложением, да и внешность у него была соответствующая. Но я знала, насколько он мне предан.

– Не велика беда! – ответила ему, выбираясь из лужи.

Под ногами чавкала противная жижа – наверное, такая же, как и в моих сапогах. Мимо, заполошно кудахча, пронеслась взъерошенная рыжая курица, и я, воздохнув, посмотрела ей вслед.

Судя по всему, очень скоро у меня будет похожий промокший и жалкий вид.

– Застудишь мне госпожу, вот я тебе задам! – накинулась на Джейми пышная Ирис, моя экономка, появившаяся из дверей. – А вы еще даже от дома не отъехали!

Уткнув руки в бока, Ирис с неодобрением уставилась на то, как Джейми водружал на крышу экипажа один из наших саквояжей. Личных вещей в дорогу у меня и моей горничной набралось немного, но все равно поклажи везли мы предостаточно.

– Так я ей говорю, а она не идет, – огрызнулся Джейми.

– Забирайтесь уже внутрь, мисс Агата! – произнесла Ирис, повернувшись ко мне.

– Ну что же вы стоите под дождем, простудитесь! – выйдя из дома, набросилась на меня еще и Элиша, отправлявшаяся со мной в столицу.

– Сейчас, – сказала им, – еще одну минуту! Я все равно промокла, так что хуже уже не будет.

Мне хотелось мысленно попрощаться с домом, а еще в очередной раз попытаться развеять собственные сомнения. Уговорить себя, что я поступаю правильно, потому что сделка, которую неделю назад предложил мне мой поверенный от лица Банка Воллесов, была, что уж тут скрывать, довольно сомнительной.

Но я пообещала себе, что обязательно со всем справлюсь и буду смотреть в оба.

Казалось, всего-то нужно провести четыре месяца в столице, приняв участие в так называемом Брачном Сезоне – череде балов и приемов, на которых знатные холостяки подыскивают себе невест, незамужние девицы мужей, а почтенные матроны стараются выгодно пристроить своих дочерей.

Мое согласие на данное мероприятие давало мне год отсрочки от крупных неприятностей.

Основные платежи по закладным я всегда вносила аккуратно и вовремя, но эти проценты… После того, как Банк Воллесов, пользуясь лазейкой в заключенном еще до моего рождения договоре, поднял их чуть ли не вдвое, эти самые проценты являлись ко мне бессонными ночами.

Хватали за горло ледяными пальцами и душили, не оставляя другого выхода, как только…

Да, для того, чтобы заплатить их Воллесам, мне пришлось бы распродавать свое имущество и земли, но мне так не хотелось этого делать!

Особенно сейчас, когда появилась надежда выбраться из долгов.

Для этого мне нужен был этот самый год отсрочки, поэтому я и согласилась на сделку. Но не сразу.

– В Банке Воллесов все дружно сошли с ума? – помню, как я любезно поинтересовалась у поверенного, встретившись с ним в Торки неделю назад. – Это очень смахивает на коллективное помешательство. Или же это розыгрыш ко дню Всех Святых?

И все потому, что седовласый мистер Андерсон протянул мне договор, подписанный Исайей Воллесом, владельцем банка, а я успела пробежаться по тексту глазами.

Четыре месяца, столичный Брачный Сезон, не пропускать ни одного из балов и приемов, человек Воллесов будет за мной следить. Если выполню эти условия, то получу отсрочку по процентам аж до сентября 3112 года от Первого Снисхождения Богов.

– Нет же, леди Ратфорт! – покачал головой мистер Андерсон. – С ума они не сошли. С Воллесами такого не случается.

На это я усмехнулась – если бы он только знал, что иногда может произойти с человеком!..

– Ну раз так, тогда в чем же истинная причина их столь… гм… щедрого предложения?

У мистера Андерсона было наготове смелое предположение, которое он тут же озвучил.

– Вы у них на хорошем счету, леди Ратфорт, поэтому они решили пойти вам навстречу. Именно так мне заявил Исайя Воллес, когда я встретился с ним в столице. Он полагает, что Брачный Сезон поможет вам разрешить свои денежные затруднения.

– И как именно он поможет мне их разрешить? – поинтересовалась я подозрительно.

– Стоит вам выйти замуж, леди Ратфорт, как дальше о делах будет заботиться ваш муж, и вам не придется забивать подобными вещами вашу красивую головку, – возвестил управляющий, на что я, не удержавшись, поморщилась. – Но Воллесы ни в коем случае не собираются на вас давить, упаси Боги! Они всего лишь хотят немного посодействовать вам в столь деликатном вопросе.

– Похвальное желание, – отозвалась я – А не могли бы они мне немного посодействовать без всего этого? – кивнула на договор. – Снизить проценты, например?

Оказалось, что не могли, поэтому меня ждала поездка в столицу, где предстояло остановиться в доме «любящих» родственников. Об этом, опять же, позаботились Воллесы.

Но знали ли они, что дороги столичных и лонширских Ратфортов разошлись почти двадцать лет назад и на теплый прием в доме дяди надеяться мне не стоило?!

…Вздохнув, я повернулась к Элише.

– Ты ведь заперла Крошу? – спросила у нее, потому что поездка в столицу была не единственной проблемой, занимавшей меня этим утром.

Тут дождь полил еще сильнее – принялся лупить косыми струями. Плащ отсырел окончательно и тянул меня в земле, капли стекали по лицу, а к щеке прилип выбившийся из-под капюшона локон.

Все это не добавляло мне настроения.

– Еще как заперла! – кивнула Элиша. – Сидит себе в погребе. Наверное, побьет нам все горшки, хотя я накинула на них сохраняющее заклинание. И все припасы съест! Уж и не знаю, как Ирис будет с ней справляться, она ведь слушается только вас, мисс Агата! – Тут горничная округлила глаза. – А что, если она отправится за нами следом?!

В ответ я пробормотала, что если мы отъедем подальше, а дождь, который как нельзя кстати, смоет наши следы, то Кроша нас не найдет. Побегает немного по округе, затем успокоится и вернется в дом, где и съест все наши припасы.

Вернее, Ирис станет хорошенько ее кормить и заботиться, пока я буду в отъезде.

Признаюсь, когда я это говорила, меня терзали угрызения совести – я чувствовала себя так, словно обманула несмышленого ребенка. Именно такой и была Кроша, несмотря на то, что прилично вымахала за последние пару лет.

Потому что десять минут назад я тихонько выскользнула из дома, в то время как Ирис и Элиша заманили ее в погреб и захлопнули тяжелую железную крышку люка, стоило Крошиному красному хвосту исчезнуть в проеме.

По-другому оставить ее в «Зеленом Доле» не получалось, только обманом.

Но в договоре с Банком Воллесов Кроша прописана не была, а я не ожидала теплого приема в дядином доме. Так что если я явлюсь в столицу еще и с ней…

Вздохнула.

Кто же знал, что вылупившаяся из яйца в лаборатории Леонарда Ратфорта красная ящерка длиной сантиметров в двадцать вымахает за пять лет до размеров средней величины собаки?

Помню, как я удержала Ирис от того, чтобы выбросить, по ее словам, «эту тварь» на корм свиньям. Не позволила, сказав, что раз уж это эксперимент моего… гм… покойного отца, то мы его выкормим и вырастим.

Оказалось, этот самый эксперимент любил не только хорошенько поесть и поспать, но еще и рос не по дням, а по часам, а прошлым летом даже обзавелся крыльями. Правда, подниматься в воздух Кроша побаивалась – пару раз я видела, как она неуклюже взлетала, а потом, едва оторвавшись на метр, бухалась на землю.

Это еще не все – с первого дня своего появления из яйца Кроша стала считать меня то ли своей мамой, то ли своей хозяйкой. Хотя, с куда большей вероятностью, она думала, что – я ее собственность.

Поэтому одну меня она никуда не отпускала.

Ну разве что позволяла прогуляться в одиночестве до отхожего места или же искупаться в большой бадье в ванной комнате «Зеленого Дола». Воду Кроша не слишком-то жаловала, но, бывало, заползала ко мне и в бадью. Мало ли, вдруг мне в ней грозила опасность?!

В Лоншире на нее не обращали внимания – Кроша и Кроша, здесь и не такое видали!.. В «Зеленом Доле» она запросто могла получить тряпкой от Ирис за то, что стащила из кладовой ветчину, или же нагоняй от Сэнди за затоптанные полы.

Но я понятия не имела, как к ней отнесутся в столице.

– Мисс Агата! – раздался требовательный голос Джейми, и я внезапно осознала, что снова застыла и стою, погруженная в мысли, правда, уже у распахнутой двери экипажа. – Нам пора, если мы хотим добраться до Торки засветло.

– Ты прав, – согласилась я. – Мы хотим.

Джейми тут же подал мне руку, помогая забраться внутрь. Зато Элиша удостоилась от него менее формального обращения. Мой охранник подхватил горничную на руки, после чего, под ее визг, запихнул девушку в экипаж.

На это я усмехнулась – Джейми давно уже не давал Элише прохода. Но при этом проявлял изрядное терпение, словно уверовал в то, что она никуда от него не денется.

Правда, ухажеров Элишиных он все же распугал. Вернее, прознав, что сам Джейми Малис заявил на нее права, те разбежались кто куда. Из-за этого Элиша на него дулась, заявив, что не будет с ним ни-ког-да!

Но я-то знала, что однажды мы сыграем в «Зеленом Доле» веселую свадьбу, потому что Джейми своего не упустит – не тот он человек.

Если, конечно, он вообще был человеком…

Тут Джейми закрыл за нами дверь, а подошедшия Ирис с Сэнди сложили пальцы в треугольник, осенив меня знаком благословения богов. Я тоже попрощалась, и вовремя – наш пробитый жизнью экипаж вздрогнул и накренился.

Джейми взбирался на козлы.

– Трогаем! – крикнул нам.

– До встречи! – улыбнулась я Ирис и Сэнди.

Засобиралась помахать и остальным слугам – из дома вышли престарелый Лукас со своей женой Алисией, но именно в этот момент по крыше затопали.

– Вот же зараза крылатая! Вылезла, чумовое отродье! – задрав голову, заявила Ирис.

Но и сама «зараза» была тут как тут – появилась в оконном проеме. Стекол в нашем экипаже не водилось по причине экономии, поэтому мы задергивали окна шторками. Именно через оконный проем Кроша просунула в салон свою рогастую, шипастую и крайне довольную голову, после чего улыбнулась мне во всю зубастую пасть.

– И как же ты выбралась из погреба?! – вдохнув, поинтересовалась я.

В ответ Кроша ловко скользнула в окно и бухнулась мне на колени.

– Куда?! – рявкнула Элиша. – Грязными лапами по чистому платью?! Вот я тебе задам! – И замахнулась на нее шалью, которую собиралась мне всучить.

Кроша, взглянув виновато, спряталась под лавку и попыталась затеряться в моем подоле.

– Выходи уже! – заявила я, в этот самый момент осознав, что дома Крошу мы не оставим.

Раз уж она выбралась из погреба – наверное, прожгла дыру в обшитом железными пластинами люке или вырыла за несколько минут многометровый подкоп, – то от ее компании нам не избавиться. Потому что магией Крошу тоже не остановить: она была к ней резистентна.

Это означало лишь то, что она будет залезать в наше окно снова и снова. Или побежит следом, если я запрещу ей ехать в экипаже, а потом, когда мы остановимся на ночь в Торки или где-нибудь по дороге в Эндер, нашу столицу, то просочится через дверь или каминную трубу.

Бухнется мне на колени в самый неподходящий момент или заляпает грязными лапами постельное белье, потому что спать Кроша предпочитала у меня под боком.

– Хорошо! – сказала ей. – Так и быть, ты можешь поехать с нами. Но при одном условии… Вернее, у меня будут целых три условия! – Кроша с преданным видом уставилась мне в глаза. – Во-первых, ты будешь меня во всем слушать, иначе отправишься пешком в Лоншир. – Она моргнула. – Во-вторых, ты всегда будешь вытирать лапы. Всегда, Кроша! Потому что на улице грязь и осень.

Она вздохнула, затем потом покорно вытянула переднюю лапу, позволив Элише высушить ее тряпкой.

– Но будет и третье условие, – добавила я. – Мы едем в столицу, а там все по-другому. Ты ни в коем случае не должна попадаться людям на глаза. Потому что они тебя не знают и в своем незнании могут причинить вред как тебе, так и мне. Тебе понятно?

Произнеся это, я уставилась ей в глаза, стараясь вложить свою мысль ей в голову.

У нас получалось общаться еще и на расстоянии, хотя ментальная магия в других ее проявлениях мне не поддавалась. Это была еще одна из странностей Лоншира, которые здесь встречались на каждом шагу.

– Сейчас почищу платье, – произнесла Элиша, после чего провела рукой над грязными следами на моем подоле.

Пятна исчезли – даже я, пусть и просидела над книгами и домашними заданиями четыре года, занимаясь с наставниками магией, не была в состоянии сотворить ничего подобного. А высушить по мановению руки лужу в сапогах их не снимая – и подавно!

Сильнейший стихийный Дар к бытовой магии – так объясняли наставники умения Элиши. Попытались обучить и ее, но она отказалась. Заявила, что ее умений и так вполне хватает, чтобы выполнять обязанности моей горничной, и не нужно морочить ей голову какой-то там наукой!

Наконец экипаж тронулся.

Очень скоро мы выехали со двора, а потом и мой дом, огороженный каменной изгородью в половину человеческого роста, скрылся из виду. Еще через десять минут, поскрипывая и то и дело проваливаясь в грязь, повозка подкатила к перекрестку, на котором можно было либо свернуть на юг – на дорогу, ведущую в Торки, – либо продолжить путь на север, к двум моим старым шахтам.

За ними ничего больше не было – лишь окончание острова и мыс Гордена – место, в котором встречались два беспокойных моря, обрушивая мощные волны на серые скалы, испокон веков облюбованные чайками.

Но на этот раз к шахтам мы не поехали. Свернули на дорогу в Торки, потому что нам нужно было дальше на юг, за пределы Лошнира.

В столицу.

…Дорога вилась грязной лентой вдоль полей Ратфордов, затем потянулись земли моих арендаторов. Многие из них знали, что я уезжаю в Энден – я не делала из этого секрета, – поэтому вышли меня проводить.

Затем мы миновали деревеньку Скилиф, после чего наш экипаж покатил вдоль неспокойного моря, раскинувшегося далеко внизу, под скалами, и даже через поскрипывание колес и топот лошадиных копыт я слышала, как ревели волны, обрушиваясь на серые камни пляжа Эммерам.

Первые несколько лет после своего попадания в этот мир я частенько приходила именно в это место. Спускалась по узкой тропинке к пляжу, после чего садилась на один из валунов, в незапамятные времена выброшенных из моря, и смотрела вдаль.

Ждала – быть может, появится какая-то зацепка, которая поможет мне вернуться домой или же понять, что нужно для это сделать. Потому что здесь меня и нашли – на том самом пляже пять лет назад.

Но море было молчаливо, и зацепка так и не появилась – я до сих пор ни на шаг не приблизилась к разгадке.

Тут Элиша выловила из саквояжа свое вязание, а заодно протянула мне книгу по магии. Знала, чем меня занять. Но мне не хотелось читать – вместо этого я продолжала смотреть в окно, размышляя все о том же.

Думала, где еще искать ответы, если я пересмотрела все книги по магии, которые смогла раздобыть в Торки и окрестностях – признаюсь, этих книг было не слишком-то много, – и задала осторожные вопросы своим наставникам.

Никто и ничего не знал.

Вздохнула. Кроша, до этого свернувшаяся рядом со мной на лавке, незаметно умудрилась пристроить голову мне на колени. Я погладила ее по шипастой спине, затем еще немного посмотрела на море, после чего уставилась в другое окно на обтесанные, уложенные полукругом каменные глыбы, стоявшие по ту сторону дороги.

В моем мире такие назвали бы мегалитами. В этом их считали алтарями давно исчезнувшего народа.

Алгуны заселили этот остров задолго до прихода элирийцев, но их цивилизация пала под ударами магии и закованной в латы кавалерии пришельцев с материка, которых привел за собой Вильгельм-Завоеватель.

В конце концов, пять сотен лет назад алгуны были вытеснены в Лоншир, где все для них и закончилось. Именно здесь погибли последние их защитники, после чего были уничтожены остававшиеся на территории острова города и деревни – словно элирийцы старались вычеркнуть из своей истории сам факт существования этого народа.

От алгунов остались разве что заросшие мхом, огромные, грубо обтесанные камни, на которых едва угадывались причудливые рисунки древней письменности.

Естественно, ее так никто и не удосужился расшифровать.

Правда, подобные мегалиты, по словам моих наставников, встречались исключительно в Лоншире, потому что мы – провинция, и до нас никому нет дела. В остальных частях Элирии они давно уже были стерты с лица земли.

У подножия одного из камней я заметила ярко-желтое пятно – похоже, кто-то из местных принес букетик осенних цветов. В Лоншире почему-то верили в то, что мегалиты обладали целительскими свойствами.

Что же касалось меня, признаюсь, я не знала, что мне об этом думать. Кроме одного: эта земля хранила слишком много тайн.

Тут Элиша, перебиравшая спицами петли, негромко запела. У нее был красивый грудной голос – она частенько радовала нас в «Зеленом Доле», где из развлечений были разве что книги по магии и естествознанию, долгие беседы у камина или же разложенный вечерний пасьянс.

Песню я тоже знала, Элиша меня научила. В ней говорилось о северном ветре, колышущем колосья с трудом отбитого у непогоды урожая, и о несчастной любви простого косаря и девушки из богатой семьи. На это Кроша зевнула, окончательно перебравшись ко мне на колени, а я снова уставилась в окно.

Ехать нам было еще целую вечность.

Неожиданно в темных облаках показалась ярко-голубая прореха. Не прошло и пяти минут, как дождь прекратился, а в небе засверкало осеннее, но все еще теплое солнце. Мы как раз проезжали мимо дома преподобного Паввитса, который в своей церкви в Торки читал такие проповеди, что даже я, дитя другого мира, иногда приезжала его послушать.

Оказалось, преподобный в черной сутане и смешной шапке с загнутыми полями тоже появился на дороге, чтобы меня благословить. Сложил руки в привычном жесте божественного Треугольника, а я помахала ему в ответ.

Затем вновь взглянула на распогодившееся небо, внезапно подумав, что все будет хорошо. Хотя бы потому, что я собиралась приложить к этому максимум усилий.

***

Каким образом я очутилась в другом мире?

За пять лет в Лоншире я так и не нашла ответа на этот вопрос, и порой мне начинал казаться в этом высший промысел или даже божественное провидение – то самое, о котором любил толковать в своих проповедях преподобный Паввитс.

Потому что до тринадцати лет меня звали Аней Волковой, и я была обычной петербургской школьницей, которую растил отец.

Как мог, так и растил.

Мама умерла, когда мне было пять, а отец не умел сидеть на одном месте, поэтому таскал меня везде за собой. Когда я подросла, мне начало казаться, что таким образом он пытался заглушить боль от разбитого сердца и потерянной любви.

Мы поднимались с ним в горы, ныряли с аквалангами, пытаясь добраться до затонувших кораблей, побывали во множестве экзотических стран. Он научил меня скользить на сноуборде по целине, а потом внезапно увлекся парусным спортом.

Да так серьезно, что вплоть до международных регат.

Меня тоже частенько брал с собой, и я знала как облупленную шестиместную яхту, купленную вскладчину с командой и на деньги спонсоров – папа всегда умел находить нужные связи.

В тот июльский теплый день не было никакой регаты – обычный тренировочный пробег. Мы шли вдоль берега, возвращаясь в Петербург. Знали, что будет ветрено и нас немного покачает, но вместо этого попали в настоящий шторм.

Такой сильный, что даже папа не ожидал.

Уйти от бури на механическом ходу не получилось. Нас болтало так, что оставаться внизу, в каюте, оказалось невыносимо. Паруса давно уже были убраны, и мы лежали на палубе в спасательных жилетах, а отец стоял у руля. Каждая волна побрасывала яхту вверх, а потом, казалось, мы вместе с ней падали с небес на землю.

Ревел ветер, рыдали волны, пока одна из них не накрыла целиком.

Она была такой сильной, что перевернула яхту. Я оказалась в море, барахтающаяся, не понимающая, где небо, а где вода…

Вернее, повсюду была только вода.

Потом я начала тонуть, и на мне почему-то не оказалось спасательного жилета. Вместо этого было длинное платье – оно-то откуда взялось?! – которое тянуло меня ко дну. Но я сопротивлялась изо всех сил. Не понимала, куда мне плыть, давно уже не могла сделать вздоха, а легкие разрывались от нехватки воздуха.

Неожиданно для самой себя я выплыла на поверхность, но перед этим мне показалось, словно чья-то невидимая, но могущественная рука вытолкнула меня наружу.

Море все еще волновалось, но волны больше не накрывали меня с головой. Нашей яхты нигде не было видно, как и остальных членов экипажа. Зато скалистый незнакомый берег оказался поблизости, и я, озираясь и пытаясь выглядеть своих, все же выплыла…

Ступила на камни, затем, обессиленная, упала на четвереньки.

Так и стояла, не понимая, почему на мне длинное серое платье, облепившее ноги, и почему я босиком. Где мои одежда и обувь?!

Сжав зубы, все же поднялась и заметалась вдоль берега, но, к своему отчаянию, так и не увидела ни яхты, ни кого-либо из своих.

А потом набежали люди. Принялись причитать, завернули меня в одеяла и попытались увести с пляжа. Они говорили на чужом для меня языке, но я отвечала им на таком же…

Сказала, что никуда не пойду, пока они не найдут моего отца. Хотя, признаюсь, я понятия не имела, что вообще происходит.

Эти самые люди были одеты в странные одежды, но и мое платье оказалось не менее вычурным. При этом они твердили о моем папе, которому пришла в голову глупая мысль отправиться в море на лодке в непогоду и взять с собой единственную дочь.

Только они почему-то называли его лордом Ратфортом, а меня Агатой.

Агатой Ратфорт.

Но мне было все равно – пусть зовут как хотят, лишь бы продолжали поиски и спасли нашу команду. Тоже пыталась помочь, но на пляже появился пожилой человек с усталыми глазами и небольшим саквояжем в руках. Заявил, что он местный маг, а заодно и лекарь и мне непременно нужно успокоиться.

Успокоил – заглянул мне в глаза, и я почему-то принялась засыпать на том самом берегу. Но перед этим услышала, что у бедной юной леди Ратфорт истерика и сильнейшее потрясение, поэтому она немного заговаривается.

Проснулась я через сутки в чужой кровати уже в «Зеленом Долу». Долго лежала, уставившись в выбеленный потолок незнакомой мне комнаты, размышляя о том, что со мной произошло. Пока не поняла, что, кажется, по воле судьбы я очутилась в чужом мире.

Именно тогда я решила больше не заговариваться.

Раз уж все почему-то считали меня другим человеком, то мне стоит им побыть до выяснения всех обстоятельств. Пока не найдут папу и ту самую Агату Ратфорт

Затем, отыскав в себе силы встать, добралась до небольшого трюмо, уставившись в зеркало, которое добавило мне размышлений.

Да, внешне я походила на себя прежнюю, но с правой руки куда-то пропал длинный белесый шрам – не повезло повстретиться с муреной в Красном Море. Лицо мое осунулось и похудело, рот явно стал больше, чем был прежде, скулы выделялись сильнее, а глаза изменили цвет с серого на синий.

Но в то же время это была я, Аня Волкова, хотя все в один голос признавали во мне юную леди Агату Ратфорт, очень скоро ставшую единственной наследницей «Зеленого Дола», обширных земельных владений в Лоншире и двух старых шахт.

Но я продолжала терпеливо ждать, когда все наконец-таки прояснится. Старательно играла чужую роль, в которую вжилась так быстро, словно родилась и выросла в этом доме и в этом самом месте. Верила в то, что однажды появятся мой отец и настоящая Агата Ратфорт.

Но их так и не нашли, поэтому через три месяца лорд Леонарт Ратфорт был официально признал умершим, а я вступила в права наследства. Понятия не имела, что со всем этим делать, но у Ратфортов оказались не только родня в Торки, городке по соседству, но и хорошие друзья, проживавшие в коттеджах неподалеку от «Зеленого Дола».

Сперва они немного мне помогали, а потом я научилась справляться со всем сама.

Нашла в погребе лабораторию лорда Ратфорта, а в ней яйцо с Крошей, обзаведясь верной телохранительницей, после чего незаметно для себя сжилась с мыслью, что назад мне уже не вернуться.

Наконец, полюбила Лоншир и его обитателей всем сердцем.

Занималась своими землями и имением, боролась с неурожаями и страшным их спутником голодом, лечила болезни, потому что у Агаты Ратфорт оказался сильный магический дар, который я старательно развивала.

К тому же у нее были те самые родственники – не только с маминой стороны, не дававшие мне вешать нос, – но еще и из высшего общества Элирии. Родня отца Агаты, которая ничего не хотела о ней слышать.

Жили они в столице и приходились ей… то есть уже мне – дядей Катбертом, тетей Доротеей и двумя кузинами Эммой и Дженни.

Их имена я узнала из писем, которые нашла в документах Леонарта Ратфорта. Мне было стыдно читать чужую корреспонденцию, но я все-таки это сделала. Решила, что нужно быть в курсе семейных дел.

Оказалось, последнее письмо из столицы датировалось тринадцатью годами ранее. Столичные Ратфорты скупо поздравляли отца с рождением дочери Агаты и сожалели о смерти его жены, которая так и не оправилась от родов.

В конце шла приписка, что он может и не надеяться на возвращение в Энден и семью. Женившись на простолюдинке из Лоншира, Леонарт Ратфорт был не только лишен наследства, но и утратил уважение высшего общества.

В письме ясно давали понять, что в Эндене его не ждали. Но, насколько мне было известно, назад Леонарт Ратфорт не рвался.

Вот и я не рвалась – забыла о своих столичных родственниках на целых пять лет.

Но пришлось вспомнить, когда мой поверенный вернулся из столицы со «сказочным» – в буквальном смысле этого слова – предложением Воллесов и письмом от дяди Катберта, извещавшего – подозреваю, под собственный зубовой скрежет, – что он готов принять дорогую племянницу и вывести ее в свет вместе с дочерями.

– И что же подвигло лорда Ратфорта на столь милосердное решение после долгих лет молчания? – помню, поинтересовалась я у мистера Андерсона. – Он благополучно не вспоминал обо мне все эти годы. Даже известие о гибели моего отца не вызвало у него интереса.

Потому что я отправляла письмо в столицу, решив, что они должны знать.

– Нисколько не сомневаюсь в том, что Банк Воллесов освежил Катберту Ратфорту память, – усмехнулся поверенный. – Видите ли, мисс Агата, ваш дядя тоже кредитуется в их банке, и я слышал, что сумма его займа очень велика. Поговаривают, он никогда не славился аккуратностью в платежах. Подозреваю, ему намекнули, что стоит принять свою племянницу и помочь отыскать ей мужа, а они закроют глаза на несвоевременные выплаты по закладным.

Кивнула – вполне логично!

К тому же, пусть я еще не дала свой ответ, получалось, Воллесы уже все решили не только за меня, но и за дядю.

И у меня не оставалось иного выхода, как только принять их предложение.

Ну что же, сказала я себе, ставя подпись на договоре, впереди меня ждут четыре месяца позора… Вернее, Брачного Сезона, в котором я, провинциалка из другого мира, несомненно стану посмешищем для столичной знати, а также мишенью для издевательств дядиной семьи.

Зато у меня появился реальный шанс сохранить наследство Ратфотов, и я решила, что уж как-нибудь переживу!

***

Столичный особняк Воллесов

Может, Исайя Воллес к шестидесяти с лишним годам и растерял большую часть волос на голове, взамен обзаведшись внушительным животом, одышкой и повышенным давлением, скакавшим, словно безумная жаба.

Но деловая хватка оставалась все той же.

Крепкой, как всегда.

Он не собирался ее терять, как и выпускать из рук то, что унаследовал от отца, после чего старательно преумножал почти всю свою жизнь.

…Воллесы поднялись стремительно. Прадед Исайи служил лакеем у одного из провинциальных лордишек, но сумел скопить денег и дать сыну столичное образование.

Дед Исайи выучился на писаря, после чего два десятилетия проработал в судебной коллегии, обзаведшись нужными связями. Пока однажды не ушел, чтобы открыть собственное дело. Начал с одной-единственной меняльной конторы возле Моста Влюбленных, но уже через десять лет передал сыну сеть ломбардов Воллесов, раскинувшихся по всей Элирии.

Покойный отец Исайи тоже обладал не меньшим деловым чутьем. При нем Воллесы разбогатели до такой степени, что, продав свои ломбарды, стали именоваться банком.

Исайя, довольно рано унаследовавший семейное дело, последние сорок лет неустанно трудился над тем, чтобы его расширить и преумножить. Боги были к нему благосклонны – дела шли в гору, а удачно вложенные деньги приносили Банку Воллесов солидную прибыль.

Именно ее – огромную и процветающую банковскую компанию – Исайя однажды собирался передать своему сыну. Но пока еще не решил, какому именно – либо старшему, безнадежному гуляке и повесе, которого он уже отчаялся наставить на путь истинный, либо младшему, подававшему куда большие надежды.

Правда, у него еще был племянник, ставший ему надежной опорой во всех его начинаниях. Кажется, тот надеялся, что унаследует часть капиталов Воллесов, но у Исайи на него были совсем другие планы.

Недавно он узнал, что сможет возвысить Воллесов на невероятную высоту, заработав огромные по меркам Элирии деньги. Такие, что не снились даже его отцу, что уж там говорить о деде!

Богатство было рядом, оставалось лишь протянуть руку и его взять.

Но для этого нужно было…

– Жениться?! – недоуменно переспросил племянник. – Но в чем смысл, дядя? Почему бы нам не подождать, пока леди Ратфорт не сможет выплачивать по закладным, и получить желаемое без усилий? Мы и так подняли проценты…

– Насколько мне известно, чтобы оплатить долги, Агата Ратфорт собирается продать часть своей собственности, – пояснил Исайя. – Но не ту часть, которая нас интересует. К тому же она с легкостью найдет покупателей, потому что в Лоншире Ратфортов любят. Не только это – у нее есть состоятельные друзья, которые смогут дать ей ссуду на погашение долгов.

– Быть может, повысить проценты еще раз, но уже так, чтобы она не смогла их заплатить? Или же потребовать срочного возвращения всей суммы долга?

– Неужели ты хочешь, мой дорогой мальчик, чтобы наши филиалы запылали по всему Лонширу, подожженные разгневанной толпой? – усмехнулся Исайя. – Местный люд терпелив, но у всего есть свои пределы. А леди Ратфорт, как я уже упоминал, в Лоншире любят.

– Наплевать! – легкомысленно отозвался племянник. – Додавим ее и заберем то, что нам нужно, а сами усилим охрану.

На это Исайя поморщился.

Его племянник не был глупцом, но не сказать, что отличался блестящим умом или деловой хваткой, которую не без бахвальства Исайя находил у себя. Зато сын его младшей сестры был вполне хорош собой, обладал светским лоском и имел репутацию столичного сердцееда.

Как раз то, что ему было нужно.

– Не наплевать, мальчик мой! Репутация в Лоншире имеет совсем другую ценность, чем репутация в столице, а подобными действиями мы свою с легкостью разрушим.

– И чем же она так сильно отличается от столичной? Признаюсь, я всегда думал, Лоншир – это жуткая дыра с пьяницами и разгульным людом, сбежавшим от закона. Какая там может быть, – усмехнулся, – репутация?

– В Лоншире многое совсем не так, как здесь, – туманно отозвался Исайя. – Если мы обидим маленькую леди Ратфорт, то добьемся своего через огромные трудности, что повлечет за собой такие же огромные расходы. Нужно смотреть на несколько шагов вперед, мой мальчик!

Племянник поморщился – он был резким и порывистым, привыкшим решать все с наскока, а это не было лучшим качеством в деловом мире.

– К тому же не забывай о времени, – добавил Исайя. – Мы должны успеть первыми, пока никто об этом не прознал и у нас не появились конкуренты. Поэтому ты женишься на ней в течение месяца, после чего будешь играть роль примерного супруга до тех пор, пока мы не получим то, что нам нужно.

– А потом, дядя? Что мне делать с ней после этого?!

– Поступай как знаешь, – безразлично отозвался Исайя. – Можешь запереть ее в сельском имении. Воллесов интересует исключительно ее собственность.

– Значит, вы хотите, чтобы я соблазнил провинциалку?

Исайя пожал плечами.

– Мне все равно, как ты добьешься своего, но ты должен заполучить леди Ратфорт как можно скорее. Я облегчил тебе задачу, выманив ее в столицу. Вот, – он протянул племяннику папку, – здесь все, что мне удалось о ней узнать. Но не вздумай ее упустить! Я полагаюсь на тебя, мой мальчик!

– Я своего не упускаю никогда! – самоуверенно отозвался племянник. Открыл досье, и его лицо вытянулось от удивления. – А она красивая, – произнес он, уставившись на заказанный Исайей потрет.

За работу художника пришлось выложить приличную сумму – мало кто добровольно рвался в Лоншир.

– Да, леди Ратфорт хороша собой, – без интереса отозвался Исайя.

В последние годы женская привлекательность трогала его намного меньше, чем изысканная пища или же нормальное самочувствие.

– Даже удивительно, что подобный цветок вырос в провинциальной глуши, – добавил племянник. – Ну что же, дядя, мне начинает нравиться это задание, хотя и придется пожертвовать определенной частью свободы.

– Подозреваю, твоей любовнице это не будет по душе, – усмехнулся Исайя.

Он знал абсолютно все о каждом из членов своей семьи.

– Чего только не сделаешь во благо семейного дела! – хищно оскалившись, отозвался тот.

(обратно)

Глава 2

До Торки мы добрались ближе к вечеру и остановились в доме Мэри Лайонет – моей тетушки по материнской линии. Она приходилась двоюродной сестрой Эмилии Ратфорт, матери настоящей Агаты, но я давно уже привыкла считать ее своей родственницей.

У миссис Лайонет был муж Стен и двое дочерей – Мириам и Тония, с которыми я подружилась еще в первый год своего попадания в этот мир. Дружное семейство Лайонет частенько заглядывало в гости в «Зеленый Дол» под разными благовидными предлогами, даже если я не хотела никого видеть.

Только потом я поняла, что они обо мне заботились. После их отъезда в доме всегда царила идеальная чистота, а кладовые полнились привезенными из Торки припасами.

Позже я научилась всему сама, так что визиты родни стали чуть реже, зато я стала значительно чаще выбираться к ним в гости. Этим летом мы выдавали замуж старшую, Мириам, и свадьба вышла веселой и громкой.

Но тетушка Мэри решила не останавливаться на достигнутом – старательно подыскивала жениха не только для своей младшей, но еще и для меня, хотя я уверяла ее, что мне ничего такого не нужно.

У меня и так дел невпроворот, не хватало взвалить на себя еще и мужа!

– Ты все неправильно понимаешь, Агата! – говорила она, потчуя меня домашней выпечкой из собственной кондитерской. – Мужчины как раз предназначены для того, чтобы брать на себя твои обязанности.

– На это у меня есть Джейми, – пожимала я плечами. – Он отлично берет на себя все обязанности, даже если его об этом не просишь.

– А еще оградить тебя от забот, – не унималась тетушка.

– Джейми неплохо от них ограждает. Вернее, заграждает – роста в нем под два метра!

– Если ты выйдешь за правильного мужчину, – тетя Мэри не собиралась так просто сдаваться, – ты будешь за ним как за каменной стеной.

– Кстати, о стенах, – кивала я. – Вы правы, тетушка, изгороди в «Зеленом Долу» совсем прохудились, а некоторые местами развалились. Джейми один с этим не справится, а Лукас не в том возрасте, чтобы таскать тяжести. Думаю, мне придется нанять каменщиков из Торки.

На это тетя Мэри страдальчески закатывала глаза, но все еще не оставляла попыток наставить меня на путь истинный. Подобные разговоры начались за год до моего совершеннолетия – день рождения Агаты, к удивлению, совпадал с моим, – а после него тетушка Мэри стала еще активнее.

Но я отнекивалась – зачем мне замуж, мне и без этого хорошо!

Тогда она принялась давить на то, что у Ратфортов нет наследника. Мало ли, вдруг что-то со мной случиться, и что тогда?

Послушав ее, я все же составила завещание. Решила, что тот самый случай – вдруг со мной произойдет несчастье или же высшие силы, которые перенесли меня в этот мир, решат вернуть обратно…

Так вот, мне необходимо позаботиться о слугах, доме и своих арендаторах.

Отписала все своей лонширской родне, хотя понимала, что они привыкли к жизни в Торки и моя собственность будет им не нужна. Случись со мной что-то, они несомненно ее продадут…

От этой мысли мне нисколько не хотелось ни умирать, ни возвращаться в свой родной мир. Да и как мне вернуться?! Что станет с домом, который я полюбила, со слугами, к которым привязалась, с землей, что приносила пусть скудный, но все же доход?

С моими арендаторами, в конце-то концов!..

Они всегда честно мне платили, даже в те два года, когда в Лоншире был голод и им самим нечего было есть.

А с Крошей?! Ее уж точно не забрать в Петербург!

Поэтому я никуда не собиралась – ни замуж, ни возвращаться в родной мир. Вместо этого думала пережить Брачный Сезон, вернуться домой и продолжить жить как раньше – я была по-своему счастлива в доме под каменной крышей и с поросшими лозами дикого винограда стенами.

Наконец, переночевав у тетушки, рано утром мы покинули Торки, после чего понеслись во весь опор по Северному Королевскому Тракту. Впереди нас ждало два с лишним дня пути до Эндена.

Следующую ночь мы провели в Лилленделе, а потом в Донгере, немного не доехав до столицы, хотя Джейми делал все, чтобы сэкономить мне деньги и время. Но я все-таки попросила его свернуть на стоявший рядом с Северным Трактом и выглядевший вполне респектабельным постоялый двор.

Решила, если мы заявимся в дом дяди посреди ночи, это вряд ли добавит ему родственной любви, которую он и так ко мне не испытывал.

Поэтому завернули, хотя респектабельным это место, как оказалось, выглядело лишь с фасада. Но я все равно сняла две комнаты на втором этаже – нам некуда было деваться на ночь глядя. В одной из них устроились мы с Элишей, а вторая была предназначена для Джейми.

Правда, сперва тот отнекивался, заявив, что прекрасно переночует на сеновале или же с Крошей в экипаже. На это Кроша от него сбежала, а Джейми, посмотрев, как веселится в обеденном зале пьяная компания, передумал. Сказал, что лучше он будет всю ночь охранять нашу дверь, чтобы никто не вздумал полезть.

Но я не позволила.

– Ложись уже спать, – попросила его. – Все равно слух у тебя такой, что никто не проскользнет, а завтра ты нужен будешь мне отдохнувшим. Кто знает, как нас еще встретят в столице?!

И Джейми, немного помявшись, согласился.

Попрощались до утра, но перед этим Джейми просил задвинуть засов в нашей комнате и никого не пускать. На Крошу это не распространялось – я распахнула ставни, и она проскользнула внутрь. Покормила ее, после чего мы с Элишей вымылись в небольшой бадье – я подогрела воду магией – как раз под звуки чавканья ненасытной Кроши.

Это было еще одной проблемой, которую мне придется решать в столице, – нужно будет как-то ее прокормить, потому что наших запасов на четыре месяца не хватит. С таким-то ее аппетитом!..

Наконец, улеглись каждая в свою кровать, а Кроша в мою, чтобы на следующий день встать вовсе не на рассвете. Я решила, что в дом к дяде мы явимся к полудню, дав родне время выспаться, так что поднялись мы около восьми утра, после чего, собравшись, отправились вниз.

Там мы собирались спокойно позавтракать, затем продолжить путь в Энден.

Именно там, в просторном обеденном зале, привычно размышляя о том, что меня ждет в столице, я столкнулась с незнакомцем. Мы с Элишей как раз проходили мимо стола, за которым он завтракал, но тут мужчина, прихватив шляпу, поднялся со своего места.

Я все-таки успела отшатнуться, поэтому он налетел на Элишу. Та охнула и начала заваливаться набок, но незнакомец ловко поймал ее и даже меня схватил за руку, хотя падать я не собиралась.

Я уставилась на него с удивлением, про себя отметив, что незнакомец молод – лет двадцать пять-двадцать семь, – светловолос и хорош собой. Одет дорого – один только шелковый шейный платок чего стоил! – к тому же на меня пахнуло мужским парфюмом.

Признаюсь, этот терпкий запах всколыхнул позабытые воспоминания о собственном мире и о папе – потому что в Лоншире все мужчины привычно пахли… Лонширом.

А еще я подумала: как же хорошо, что Джейми отправился за экипажем и всего этого не увидел!

Впрочем, мужчина, казалось, искренне сожалел о произошедшем. Дважды и от всего сердца извинился, но при этом держал меня за руку, словно забыл ее отпустить. Наткнувшись на мой взгляд, выпустил ладонь, после чего уставился на меня с легким любопытством.

– Еще раз прошу прощения за собственную бестактность! Признаюсь, все произошло исключительно из-за того, что я был полностью и безоговорочно сражен вашей красотой!

Комплимент меня позабавил – я прекрасно понимала, что подниматься он начал еще до того, как успел меня разглядеть. Впрочем, говорил он искренне и смотрел восхищенно, так что я почувствовала, как к моим щекам приливает кровь.

– Лорд Артур Маркли, – поклонился он. – К вашим услугам!

Мне ничего не оставалось, как только назвать свое имя. Впрочем, затем я попыталась уйти, намекнув, что мы с Элишей спешим – нам нужно поскорее позавтракать, после чего нас ждала долгая дорога в столицу.

– Не смею задерживать! – вновь поклонился лорд Маркли, и на лице его появилась улыбка. – Надеюсь, мы еще увидимся.

Слова оказались пророческими – мы снова с нами столкнулись, но уже на заднем дворе, где нас с Элишей поджидал Джейми. Стараниями кучера наш затрапезный экипаж стал выглядеть вполне прилично – Джейми удалось оттереть с него лонширскую грязь.

Там я увидела лорда Маркли во второй раз. Он проходил мимо, держа под узды вороного жеребца, и мне показалось, что тем самым парфюмом тянет не только от молодого лорда, но еще и от его лошади.

Снова поклонился:

– Видите, леди Ратфорт, – улыбнулся мне так, что стали видны его белоснежные зубы, – нас с вами в очередной раз сводит судьба! Это означает, что мы непременно увидимся в столице.

Сказав это, лорд Маркли взлетел на лошадь и ускакал – судя по всему, по направлению к Эндену, – а я немного посмотрела ему вслед.

– Вот еще, нужен он нам! – фыркнула Элиша, заметив мой взгляд. – Нельзя вот так сразу взять и втюриться в первого встречного!

– Ни в кого я не втюривалась, – возразила ей. – Ты же сама видела, что это была случайность – и первая, и вторая наши встречи.

– Да, видела я эту «случайность»! – усмехнулась Элиша. Но затем все же пошла на попятную: – Хотя он очень даже ничего, симпатичный. Но все равно, нужно присмотреться и к остальным.

– Не буду я ни к кому присматриваться, – покачала я головой, выглядывая Крошу. Момент был как нельзя удачный – двор опустел, и та могла покинуть свое укрытие и забраться в экипаж.

Оказалось, и у Джейми нашлось, что сказать на эту тему. Правда, уже не мне.

– Смотри у меня, доприсматриваешься! – недовольным голосом заявил он Элише, явно перенеся все на себя. – И чем тебе первый встречный не угодил?!

Я с трудом удержалась от смешка.

Джейми попал в наш дом полтора года назад – приполз к воротам «Зеленого Дола» весь в крови. На нем и живого места не осталось, но на все мои расспросы он категорически отказался рассказывать, кто его так сильно избил, а заодно и оставил на его теле несколько дыр – то ли ножом, то ли вилами.

В то время я как раз проходила с наставниками целительство, да и при виде крови падать в обморок не собиралась. Перевязала его раны, затем старательно закачивала в Джейми магию, поражаясь тому, что огромное мужское тело… берет от меня еще и еще, присосавшись как ненасытная пиявка.

Признаюсь, уже тогда я заподозрила, что с ним что-то неладно.

Наконец, явились наставники, а с ними пришел и лекарь – они-то и поставили Джейми на ноги, хотя лекарю пришлось приплатить за молчание. Только вот уходить Джейми не собирался – заявил, что некуда ему идти, поэтому он поживет… где-нибудь неподалеку от «Зеленого Дола». Построит себе лачугу на берегу моря, если я не стану прогонять его со своих земель.

Не стала – вместо этого дала ему место в «Зеленом Доле», а потом через мужа тетушки Мэри выправила новые документы. За это Джейми платил мне верностью и работал за двоих, а то и за троих.

Потом он влюбился в Элишу и не давал ей прохода, хотя та все еще сопротивлялась. Заявила, что хочет присмотреться и не собирается принимать поспешных решений.

На это Джейми сказал, что он подождет. Но ревновал, ясное дело.

Но если в Лоншире в окрестностях «Зеленого Дола» он давно распугал всех ее кавалеров, то в столице было совсем другое дело. Пожалуй, Элиша ехала туда с куда большими надеждами, чем я, а Джейми – скрипя зубами.

Я же просто ехала.

И еще через пять часов мы доехали.

Сперва вдалеке появилась светло-серая полоска крепостных стен, едва заметная на фоне лазоревого моря – в солнечных лучах оно сверкало так, что аж рябило в глазах. Затем эта полоска принялась разрастаться в размерах, и еще через час мы смогли лицезреть очертания раскинувшегося на трех холмах гигантского города.

Он и правда был огромным.

Выстроенный на месте древней столицы алгунов, Энден, символ величия Элирии, мог похвастаться двумя линиями крепостных стен. За ними, словно соты, лепились друг к другу дома рабочих кварталов. В центре застройка была не столь густой – виднелись даже участки зелени, которые пересекали синие ленты каналов, отходящих от полноводной реки Томы.

Тома впадала в море, и в ее устье был выстроен оживленный порт. Впрочем, бухта Эндена выглядела такой же загруженной.

По водной глади сновали корабли – я смогла разглядеть как торговые, так и суда военного флота Элирии. Те отличались от остальных белоснежными парусами и развевающимися на ветру золотисто-красными флагами.

Правда, большей части военного флота в бухте не было – они сторожили два пролива, отделявших остров от материка, но на подступах к Эндену виднелось множество торговых кораблей под разноцветными парусами и флагами.

Купцы приплывали в богатый Энден со всех концов света, потому что именно здесь, вдали от своих врагов, имея практически непобедимую морскую эскадру, Элирии удалось добиться расцвета собственного королевства.

Правда, в Лоншире о расцвете ничего не знали, зато он ощущался даже на подступах к столице.

Нам пришлось простоять около часа в очереди на въезде в город, и я с легкой завистью провожала взглядами тех, кто на огромной скорости проносился мимо. Это были дорогущие кареты столичной знати и всадники с важными лицами – наверное, военные или же чиновники по особым поручениям.

Наконец-таки подошла и наша очередь – стражники старательно проверяли документы, косясь на то на Джейми, то на меня. На это мой кучер угрюмо молчал, а я отвечала им безмятежной улыбкой.

Ничего не знаю, мастер в Торки заверил меня, что его поддельные документы такого качества, что даже лучше настоящих, а людям из Лоншира я привыкла доверять.

Впрочем, вопросов наши бумаги не вызвали, мы получили паспорта обратно и покатили по городу. Глазели с Элишей по сторонам – на столичный люд и огромные, не чета лонширским, здания и широкие улицы.

Даже Кроша выбралась из-под лавки, где я приказала ей сидеть до конца проверки. Переползла ко мне на колени и тоже уставилась в окно.

Поглаживая ее по спине, я глядела на проезжавшие мимо кареты и экипажи и на сверкающие на ярком солнце витрины магазинов и лавок. На Элишу и даже на Крошу увиденное произвело самое что ни на есть завораживающее впечатление, тогда как я до сих пор не могла понять…

В моей голове все давным-давно перепуталось, две моих жизни наложились друг на друга, и я терялась в догадках, кто я такая на самом деле.

Агата Ратфорт или же Анна Волкова? Пришелица в чужом теле, либо меня занесло волной в этот мир? Восторгаться ли мне красотами Эндена, как пыталась сделать часть меня, или же пожать плечами, сказав себе, что я и не такое видала?!

Ехала, пытаясь разобраться, но в который раз у меня ничего не вышло.

К тому же довольно скоро мы прибыли на место. Миновали несколько кварталов тихого центра с размеренным движением и высившимися по обе стороны улиц особняками, пока не нашли улицу Роз и не остановились возле одного из домов.

Я снова приказала Кроше залезть под лавку и не подавать признаков жизни, тогда как сама выбралась из экипажа – Джейми распахнул перед нами дверцу, подал руку мне, после чего помог спуститься Элише.

Дом Ратфортов оказался из светло-серого камня, с небольшими балкончиками и декоративными башенками на фасаде, отгороженный от проезжей части железным кованым забором. За ним виднелся кусок сада – трава была аккуратно подстрижена, тут и там пестрели яркие пятна клумб.

Все выглядело впечатляюще дорого и солидно.

Впрочем, я уже знала, что Агата принадлежала к древнему и славному роду Ратфортов, прибывшему в Элирию вместе с Вильгельмом Завоевателем пять сотен лет назад. Ее предки сражались с великим королем плечом к плечу и за свою верность были не только награждены, но еще и вписаны в Золотую Книгу Титулов как Высший Род, чем, подозреваю, несказанно гордились.

Именно поэтому Леонарт Ратфорт был изгнан из семьи за своеволие, выражавшееся в том, что он полюбил девушку не из своего сословия.

Ну что же, с тех пор прошло около двадцати лет, и теперь угодливый лакей в сиреневой ливрее распахнул передо мной калитку, заявив, что меня ждут.

Попытавшись унять бешено заколотившееся сердце, я ступила на мощенную плитками дорожку, готовая встретиться с прошлым Агаты Ратфорт.

Притихшая Элиша следовала за мной по пятам.

Сперва мы поднялись на крыльцо, затем вымуштрованный лакей распахнул перед нами дверь дома, и мы очутились в просторном холле. Там нас попросили подождать, указав на софу и мягкие кресла в углу гостиной. Да-да, придется немного погодить, потому что семья пока еще не готова меня принять.

Пожав плечами, я опустилась в светло-серое кресло, принявшись украдкой разглядывать интерьер дома Ратфортов.

Что уж тут скрывать, долгое время я восторгалась чудесной обстановкой – хрустальной люстрой под потолком, картинами на стенах и ведущей на второй этаж полукруглой мраморной лестницей. Но потом от нечего делать – время тянулось и тянулось, а за мной так никто и не приходил, – принялась разглядывать эту самую обстановку куда пристальнее.

Именно тогда и заметила легкие следы запустения. Пусть все казалось чистым, даже выдраенным до блеска, но тут и там в стенах виднелись трещины, а потертые обои и деревянные пластины намекали на то, что их неплохо бы заменить.

Но тут же себя оборвала, решив, что я ищу к чему придраться, а это плохо по меркам любого из миров.

– Как-то ваша родня заставляет вас долго ждать! – пробормотала переминавшаяся с ноги на ногу Элиша.

Устраиваться в соседнем кресле горничная наотрез отказалась, заявив, что насиделась по дороге, а чай и сладости, которые предложили бы в домах в Лоншире, приносить никто не спешил.

Хозяева откровенно давали понять, что гости мы не слишком-то желаемые.

Наконец, через сорок минут ожидания за мной явился высокомерный лакей и торжественным голосом объявил, что лорд Ратфорт и его семья готовы принять Агату Ратфорт.

Изгнанный из столицы, своего титула Леонарт Ратфорт все же не потерял. Я тоже его унаследовала, но либо лакей об этом забыл, либо ему дали особые распоряжения.

Пожав плечами, последовала за ним, попросив Элишу еще немного подождать. Шла, размышляя, что столь холодный прием, вполне возможно, свидетельствовал о том, что этим же вечером нам придется возвращаться домой и никакого договора с Банком Воллесов не состоится.

Дядя не станет выводить меня в свет, несмотря на письменное обещание. Вместо этого он уже выплатил Воллесам свои долги и теперь больше от них не зависит. Поэтому он пошлет меня куда подальше – специально пригласил в столицу, чтобы именно так и поступить.

Такой вариант тоже имел право на существование.

Ну что же, сказала сама себе, даже если так, то я хотя бы повидаю родственников Агаты Ратфорт вживую, хотя поездка в столицу вылилась мне в приличную сумму. Признаюсь, я бы с радостью отдала ее в часть погашения процентов.

Впрочем, помимо несомненной радости от встречи с родней в столице у меня было важное дело. Я привезла с собой образцы пород – в шахтах мы нашли кое-что интересное, – и я собиралась спросить совета у местного артефактора.

Размышляя об этом, вошла в большую гостиную.

Картина, которую там застала, была достойна пера художника – не потому, что она была воистину прекрасна, а потому, что от нее за версту несло постановкой.

Первым я увидела дядю – лорда Катберта Ратфорта сложно было не заметить.

Он оказался среднего роста, обладал грузной фигурой с объемным животом, на котором с трудом сходился бархатный темно-синий камзол. Лицо у дяди было красным, с нездоровой кожей человека, куда больше времени проводящего за обеденным столом, чем на свежем воздухе или за физическими упражнениями.

Подбоченившись, дядя стоял, возложив вторую руку на мраморный пьедестал возле камина. За ним висел портрет его самого – но художник явно не брезговал приукрашиванием действительности.

Рядом с лордом Ратфортом стояла его жена Доротея – высокая, выше его почти на полголовы, худая женщина со строгим, желтоватым лицом – словно она страдала от разлива желчи – и сжатыми в тонкую полоску губами.

Одета она была в лиловое платье. Темные глаза смотрели на меня неодобрительно, даже брезгливо, словно на собаку, притащенную с помойки любимыми чадами. Вот бы выставить ее на улицу, но чада расстроятся, так что приходилось терпеть.

Они тоже были здесь – их дочери.

Пусть и близняшки, но сходством между ними и не пахло. Одна явно пошла в мать – она была худой, с темными волосами и прямой как жердь спиной. Одетая в голубое платье, сидела за белоснежным клавесином с закрытой крышкой и смотрела на меня с таким же видом, как и Доротея Ратфорт.

Высокомерно и немного презрительно. Лежавшие на крышке пальцы слегка подрагивали.

Вторая дочь, явно в отцовскую породу, все-таки мне улыбнулась. Невысокого роста, в бледно-розовом платье, она показалась мне немного полноватой. Но при этом на веснушчатом лице играла милая улыбка, делавшая ее простенькое лицо вполне привлекательным.

Подумала, что смотрины и молчание затягиваются, поэтому решила сделать ход первой.

Белые начинают и выигрывают, сказала себе. Или, по крайней мере, пытаются не проиграть с совсем уж разгромным счетом.

– Дядя! – поклонившись, произнесла с энтузиазмом, который нисколько не ощущала. – Тетя! Кузины!..

В ответ шевельнулась лишь та, которая показалась мне вполне симпатичной. Зато вторая демонстративно отвернулась и подняла крышку клавесина, показывая, что со мной никто не собирался иметь здесь дел.

Тонкие пальцы, украшенные множеством колец, легли на клавиши, но меня уже было не остановить.

Я была, как… болезнь. Прибыла на место и не собиралась никуда деваться, так что им придется со мной считаться.

– Как же я рада, что наконец-таки до вас добралась! – выдохнула я, добавив фальшивых ноток в это насквозь пропитанное ложью представление. – Как же счастлива увидеть всю свою семью!

– Агата Ратфорт, – пробасил дядя. – Ну что же, – все же замешкался. – Мы тоже…

– Мы нисколько не рады тебя видеть, но вынуждены принимать тебя в нашем доме, – ледяным тоном произнесла тетя Доротея, перебив своего мужа.

– Правда? – удивилась я.

Получилось не слишком искренне, но мне было все равно.

– Обстоятельства вынуждают нас вывести тебя в свет, хотя я нисколько не сомневаюсь в том, что твоя дурная кровь обязательно даст о себе знать и доставит нам немало проблем.

Я захлопала ресницами, подумав, что эти четыре месяца пройдут для меня очень и очень непросто.

– Позвольте уточнить, тетушка Доротея, я не совсем поняла! Вы говорите о дурной крови – получается, это кровь моей матушки?

В ответ Доротеря Ратфорт смерила меня высокомерным взглядом, ясно дававшим понять, что мне лучше как можно меньше попадаться ей на глаза.

– Дурная кровь твоей матери-простолюдинки может запятнать репутацию Высшего Рода, не так ли, Катберт? Женитьба твоего отца и так пошатнула наше положение, а твой приезд к началу Брачного Сезона совсем уж некстати.

Дядя пробурчал что-то невнятное, а я снова захлопала ресницами.

– Обещаю, тетушка, – заявила ей, – что я буду очень осторожна и в вашем доме, и во всех местах, куда вы столь благородно вызвались меня вывести. Постараюсь ни в коем случает не пораниться и не заляпать своей дурной кровью все вокруг, так что ваша репутация не пострадает!

На это Доротеря Ратфорт открыла рот, а потом нахмурилась, явно не ожидая от меня подобных слов.

Я же уставилась на нее совершенно невинным взглядом. Пусть решит, что я – дура, так мне будет только проще!

– Доротея, – внезапно, кашлянув, произнес дядя, – все же это дочь моего покойного брата! Думаю, нам стоит проявить хоть какое-то гостеприимство, несмотря на все сложившиеся обстоятельства…

– Мы проявим гостеприимство, несмотря на все сложившиеся обстоятельства, – заявила та холодно. – Но дочь твоего брата должна сразу же уяснить, что в нашем доме она никто и остается здесь лишь благодаря нашей милости.

– Спасибо, тетя! – отозвалась я, хотя мне очень хотелось поинтересоваться, уж не благодаря ли давлению со стороны Банка Воллесов.

– Как только Брачный Сезон закончится, она тотчас же уберется в свою деревню, и я больше никогда не увижу ни ее, ни эту позорную развалюху возле от нашего дома.

Я снова захлопала ресницами.

– Вы имеете ввиду мой экипаж, тетушка?!

Но та не соизволила мне ответить.

– И еще, эта девица должна сразу же понять, что она не получит от нас ни фартинга – ни на расходы, ни на новую одежду. Возможно, ей перепадут кое-какие обноски наших дочерей, чтобы она не слишком нас позорила, расхаживая на людях в том ужасном наряде, в котором сюда приехала.

На это я пожала плечами, потому что мое коричневое дорожное платье было новым и, по меркам Лоншира, вполне красивым. Да, в столице совсем другая мода, я уже успела в этом убедиться, но я не собиралась ни на кого производить впечатление.

К тому же тетушкина агрессия порядком меня задевала. Я не была никакой приживалкой, в конце-то концов, или же бедной родственницей, прибывшей сюда просить милостыню.

Во мне текла такая же кровь, что и в них.

Тоже Ратфортов.

– Милая тетушка, – произнесла я с улыбкой. Это обращение ей нисколько не нравилось, потому что она вовсе не была милой, и я решила, что впредь буду звать ее только так, – я несказанно рада тому, что смогу остановиться в вашем доме на все то время, пока не закончится Брачный Сезон. Мой дядя Катберт был настолько любезен, что пригласил меня принять в нем участие, и я не смогла ему отказать. – Лицо лорда Ратфорта искривилось. – К тому же я привезла вам подарки…

На это скривилась уже тетушка. Зато Дженни захлопала в ладоши, а Эмма оторвалась от безмолвного клавесина.

– Домашний эль, два бочонка, – начала я, и дядя взглянул на меня с интересом. – Лоншир славится им на всю Элирию, и я привезла лучшее, что смогла найти в нашей провинции.

Причем эти бочонки достались мне бесплатно, потому что прошлой зимой Кроша спасла дочь владельца пивоварни, провалившуюся под лед. Нырнула за ней следом, вытолкнув наружу.

– Копченые колбасы и несколько банок с солениями от Ирис. Это моя экономка, – пояснила я. – К тому же свежую выпечку от тетушки Мэри. И, конечно же, кружева из Торки.

Мастерицы Торки тоже славились на всю Элирию. Но на этот раз никто и никого не спасал, просто тетушка Боннет, владелица одной из мастерских, приходилась Агате Ратфорт троюродной теткой, поэтому кружева на подарки я приобрела за полцены.

– Можно посмотреть? – не выдержала Дженни. – Я о них слышала, но мне никогда не доводилось держать их в руках.

Раньше, чем я успела отозваться, леди Ратфорт устремила на Дженни холодный взгляд.

– Дочь! – холодно заявила ей. – Вспомни, о чем мы с тобой говорили не далее чем вчера!

Но Дженни, кинув на нее виноватый взгляд, все же упрямо направилась ко мне. И я подумала, что мы с ней непременно подружимся.

(обратно)

Глава 3

Разместили нас с Элишей на третьем этаже. Комнаты находились под самой крышей особняка, и, наверное, до этого в них проживала одна из престарелых родственниц Ратфортов. Я понятия не имела, кто именно – быть может, моя бабушка или же кто-то из тетушек, которых по причине их сварливости решили отселить подальше от семьи.

Потому что попасть в те самые комнаты можно было только по скрипучей черной лестнице – и, поднимаясь по ней, я отстраненно подумала, что Ратфорты сделали все, чтобы видеться со мной как можно реже.

Распахнула дверь в свои новые владения – воздух в комнатах стоял тяжелый и затхлый, словно окна не открывались вот уже несколько лет. Да и сама обстановка была в мрачных, темных тонах – коричневые покрывала на креслах, выкрашенные в бордовый цвет и местами полинялые обои и множество гобеленов на стенах, изображавших всяческие страдания мучеников за веру.

Но если не брать все эти мелочи во внимание – убрать те самые покрывала, снять гобелены и скрутить мрачно-серый ковер, – то комнаты были очень даже…

Мне показалось, их можно было сделать вполне уютными.

Наши апартаменты состояли из просторной гостиной с давно не чищенным камином и маленькой спаленки, большую часть которой занимала добротная дубовая кровать. К тому же у нас имелась собственная ванная комната с уборной, а рядом с кроватью неожиданно обнаружилась еще одна дверца.

Вела она в крохотную комнатку, место в которой было лишь для кровати и пары пустых сундуков. Но Элиша, обрадовавшись, заявила, что ночевать она станет именно там, а в сундуки сложит привезенную провизию, словно мы собирались держать оборону от родни.

Место для Джейми нашлось во флигеле для слуг, на что Элиша сказала, что ему, конечно же, это не придется по душе – спать так далеко от нас. Она тоже была не восторге от выделенных нам комнат, но я нисколько не собиралась унывать: хорошо хоть, Ратфорты не выставили нас на улицу!

Вместо этого распахнула окна, впуская внутрь свежий теплый воздух Эндена, который тут же на голову разбил запах затхлости и тлена. Заодно запустила и Крошу, которая взобралась на третий этаж по водосточной трубе, затем прошлась по крыше, минуя декоративные башенки и цокая когтями по аккуратно уложенной черепице. ...