Артём Помозов Проклятое место. Тропою мести

© Помозов А., 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

От автора

Дорогие друзья, в предисловии к роману «Лестница в небо» я утверждал, что изначально задумывал «Проклятое Место» дилогией. Я писал, что из-за довольно внушительного объема мне пришлось разделить финальную книгу на две части – собственно на «Лестницу в небо» и «Третий путь» (это рабочее название опуса, что вы держите в руках). Тогда я был с вами искренен. Буду искренен и сейчас.

Я был убежден, что смогу уложиться в формат трилогии. И я очень старался выдать на ваш справедливый суд законченное и интересное произведение в трех томах, потому что не хотел затягивать повествование. Но в процессе активной работы над рукописью я понял, что у меня не получится уместить в сюжет все то, о чем я планировал рассказать еще со времен своего дебюта.

Оставалось лишь два варианта. Первый предполагал то, что я вырежу некоторые эпизоды и даже исключу из сценария целые главы. Второй же – что я превращу финал в перенасыщенный событиями «кирпич» на миллион знаков. Довольно быстро я понял, что все эти варианты – путь в никуда. Бесперспективная затея, проще говоря.

В таком случае многие вопросы остались бы без ответов, мир «Проклятого Места» потерял бы свои краски, а характеры некоторых персонажей так и остались бы не до конца раскрытыми и блеклыми. Не желая испортить читателям впечатление от концовки, мы совместно с издательством сделали вывод, что правильнее всего будет разбить и финальный роман на два отдельных тома.

Так что «Проклятое Место» станет тетралогией. Это уже точно. Создавать бесконечный сериал у меня нет никакого желания.

После «Тропою мести» вас ожидает окончание всей серии. Я хочу вложить в свой цикл полный объем информации, раскрыть все детали этой истории, а также задействовать все «ружья», что были развешены мною в моих предыдущих работах. Этим я руководствовался при принятии такого решения. Я очень надеюсь, что вы не останетесь разочарованными.

Благодарю вас!

Ну а пока – желаю приятного чтения!

Книжка эта – художественное произведение. Значит, все факты, имена персонажей и сюжетные события являются полностью вымышленными. Все совпадения с реальностью совершенно случайны.

Путем зла не доходят до добра.

Уильям Шекспир

Глава 1 Перерождение

«Нет! Нет, пожалуйста! Оля! Оль! Не бросай меня! Не бросай, солнышко…»

Темнота рассеивалась.

Андрей очнулся и сделал глубокий вдох, словно он вынырнул из морской пучины. В этот момент в памяти вспыхнуло, ярко-ярко: вот он, хрупкий десятилетний мальчишка, отдыхал с родителями в Ялте, на одном из городских пляжей, где, заливаясь звонким хохотом, побежал по пирсу, уловив момент, когда мама с папой отвлеклись. Всего-то на минуту – купить вареную кукурузу. Хватило, чтобы упрямый мальчуган вытворил то, о чем так давно помышлял.

Разгон – прыжок!

Зашел под волну, что подхватила его, протащила по дну и безжалостно ударила макушкой в камень. Тогда он потерял ориентацию, открыл рот, чтобы закричать от боли, – и хлебнул соленой воды. В те минуты никто не мог прийти на помощь. Никто даже не знал, что произошло. Жизнь на ялтинском пляже шла своим чередом, а маленький Андрей оказался на грани. Но выплыл, сумел собрать всю волю в кулак и задушить в себе страх.

Как тогда, в далеком-далеком детстве, он выныривал со дна и вдыхал живительный кислород, так и теперь, всякий раз думая, что навечно закрывает глаза, он вновь и вновь пробуждался.

Ничего не слышал – разве что биение собственного сердца.

Ничего не видел – кровавая пелена застила последний уцелевший глаз.

Мир – прекрасный и многогранный – оказался испоганен алым «фильтром».

«Я сплю… это просто кошмар… всего-то кошмар…»

Но надежды разбились вдребезги.

Все произошедшее с ним – не страшный сон.

– Оль… – сорвалось с губ Андрея. – Оленька…

Нет, все было по-настоящему.

Любимая женщина неподвижно лежала у него на руках, и, если бы не кровь на ее одежде, если бы не остекленевший взгляд и не посиневшие губы, то можно было бы подумать, что она просто уснула – в такой вот романтической позе, в объятиях возлюбленного…

За спиной затрещали доски.

Андрей обернулся и застонал.

– Я так и думал, что стреляли в гребаном Зимовище… – услышал он грубый голос. – Эй, мужик? Не плачь! Слышишь меня? – До сталкера долго доходило, что незнакомец обращается к нему. – Да не реви ты, словно баба! Приманишь кого еще! Дай, подсоблю! – Чьи-то сильные руки подхватили его. – Я здесь, сынок, ты только потерпи маленько. Свят-свят-свят, ты такой бледный. Много крови потерял, поди. Но держись, выкарабкаешься, я помогу тебе…

– Нет… не надо… оставь… ей… ей помоги…

– Ей уже не помочь, сынок. А тебе можно. Отпусти ее. Оставь. Если бы я раньше сообразил, если бы я… – Подняв Андрея, спаситель закинул его безвольно болтающуюся руку себе на плечо. – А впрочем, уже неважно, – и поспешил к подземному бункеру, который когда-то давно принадлежал известному торговцу Валерьевичу. – Боже мой, у тебя все лицо в крови…

* * *

Язычки пламени от небольшого костерка, разложенного в дальнем уголке каморки Валерьевича, у вентиляции, весело играли на потрескавшихся бетонных стенах.

Пахло гарью.

Двое мужчин, один из которых – взрослый, жилистый лысый мужик, а второй – длинноволосый сероглазый паренек, переговаривались, поглядывая на огонь. Опасались отравиться угарным газом. Деваться-то все равно было некуда, но эти взгляды – дело инстинктивное.

– Ты ради покойничка рисковал? – взбрыкнул сероглазый. – Я же тебе говорил, что надо срочно в бункере прятаться, а не играть в эмчеэсника! Мы забрались слишком далеко от хоженых мест! А если бы тебя Зарядкой накрыло? Ты об этом думал, Вадим? Дурень! Вроде взрослый мужик, а дурень!

– Мне бросить его там надо было? – парировал лысый. – Тебе, Лешка, что ссы в глаза – все божья роса! О себе только и думаешь! Ну и обо мне иногда…

– Ой, блин, с тобой разговаривать – как об стенку горох. Не жилец он, не видишь, что ли?! Дуй-ка давай в лес, когда Зарядка закончится. Там прикопай его. Это вся твоя посильная помощь.

– Иди ты. У меня «живчик» есть. А на глаз и ухо… ну, тут только повязку наложить. Ты же жмотиться на бинты не будешь?

– Да хрен с ними, с бинтами, у меня этого добра навалом. Пойми, я не злодей! Но ты, братка, серьезно променяешь артефакт на этого проходимца? На нем даже сталкерской экипировки нет! Это какой-то залетный турист! Или еще чего хуже… бандит с Озер…

– Вот подлечим его, а потом разберемся, – отрезал старший напарник.

– «Вот подлечим его, а потом разберемся»! – перекривлял своего друга Лешка. – Ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь! Ладно, притащил полудохлого и притащил. Ничего уже не попишешь. Не буду же я, в самом деле, его добивать. Хороший ты человек, Музыкант. А зря.

– Чего это – зря?

– Сложно жить тебе будет, говорю. Тут, в Зоне, особенно.

– Пускай мне сложно будет. Мне уже сложно. Я с этим не спорю. Но, братка, зато я точно буду знать, что, раз уж мир сошел с ума и покатился в тартарары, я не покатился вместе с ним. Человеком быть нужно. С большой буквы. Везде и всюду им быть надо. Понимаешь?

– Понимаю, Вадик, понимаю…

* * *

И снова – со дна.

И снова – вдох!

Андрей пришел в себя и осмотрелся: понял, что лежит на твердом и грязном матрасе. Привычного неба над головой не было, вместо него Андрей смотрел своим единственным глазом в испещренный трещинами потолок.

Искатель начал приподниматься на локтях – и вскрикнул. Острая боль резанула бок, когда артефакт, который кто-то примотал бинтом к ране, упал и покатился по полу.

– Проснулся? Славно! – Суровый, мускулистый и гладко выбритый сталкер поднял «живчик». – Как ты себя чувствуешь? Ты это, мужик, не дергайся лучше, а? – Он вернул артефакт на место, подложив его под бинт. – Тебе очень крупно повезло! Ты потерял много крови. Хорошо еще, что не так уж критически много, раз пока не помер. Полежи и отдохни. Ты в безопасности. Я тебе повязку на глаз сфокусничал, вокруг башни твоей бинт обмотал, там и уху твоему досталось. Ты уж прости, но там нечего спасать было.

– Где я? – спросил Андрей.

Он говорил спокойным, хоть и слегка осипшим голосом. Не иначе, подействовали целебные свойства артефакта.

– В пятизвездочном отеле. Разве не видно? За номер полагается оплата, – пошутил второй присутствующий в комнате – молодой парень лет тридцати от роду. – Косарик в часик.

– Не слушай его. Он молодой, но юродивый. Ты в бункере ныне покойного Валерьевича, – ответил его друг. – В безопасности.

Андрей узнал помещение. Вдоль стены протянулись ряды зеленых деревянных ящиков с надписями: «Накидки», «Комбинезоны», «Куртки», «Защитные костюмы», «Экипировка», «Патроны. Калибр 9×39», «Патроны. Калибр 7,62», «Патроны. 9×18 мм ПМ», «Осторожно! Огнеопасно», «Керосин», «Бензин», «Детали».

Были и другие ящики, что стояли дальше, но в полутьме у Рэя не получилось разобрать, что же на них написано.

– Как? Я не должен быть здесь…

– Да, ты должен был подохнуть там, наверху, если бы мой приятель тебя не спас.

– Лешка, угомонись. Лучше скажи мне, а ты ящики осмотрел?

– Осмотрел. Пусто. Конечно же, тут все разграбили.

– Как вы тут?.. Как я?..

– Я тебя спас. Случайно так получилось. Мы выстрелы услышали, на них и поперлись. Понимаю, что глупо. Обычно от таких звуков убегать надо, но я чувствовал, что беда какая-то приключилась. Мы в этой деревушке давно не были, решили вон, три дня назад, в дальний рейд пойти, на свалку брошенной техники, а там нас и прижали бандюганы. Отступать начали, так живность на шум автоматов стянулась. А потом и вовсе твари какие-то непонятные, похожие на тех, о которых Огонек в Сети писал. В общем, так и валили мы в сторону Зимовища, хотя хотели сделать привал в Краю вечного лета. Но Зарядка спутала планы. Сюда побежали, когда выстрелы эти самые услышали. Вечером-то звуки далеко разносятся. Так тебя и нашли…

– Оля! – Андрей подорвался с лежанки, но лысый мужик толкнул его в грудь, пригвоздив к замызганному матрасу.

– Спокойно, сынок.

– Пить дайте, – угомонившись, попросил Рэй. – И скажите уже, кто вы?

– Держи. – Молодой парень подошел, снял с пояса флягу, открутил крышечку и протянул воду раненому. – Спрашиваешь, кто мы? Добрые христиане, кто же еще, – пошутил он. – Меня Лешей кличут. Нормальное погоняло не заработал. Здоровяк – мой лучший друг Вадимка, он же Музыкант. Мы вольные сталкеры. Если ты не бандит, бояться тебе нечего. Не бандит же, а?

– То-то он тебе и выдал, – вклинился в разговор Музыкант. – Он же не совсем тупой. Не похож он на бандита или залетного. Спокойно держится. Про Валерьевича знает. Колись, казак, откуда ты?

– Ушел из Зоны. Давно. Волею судеб, вот, вернулся. С «Анархистами» раньше был. Рэем звали.

– Господи боже… – вырвалось у Музыканта. – Рэй…

– Что? Что такое? – занервничал Андрей.

– Поспи, парень, наберись сил. А потом мы с тобой поговорим.

После этих слов сознание Андрея кануло в блаженную негу сна.

* * *

Крепкий черный чай был щедро налит до самых краев в металлическую советскую кружку. Напиток согревал и помогал прочистить мозги.

Выспавшись, Андрей почувствовал себя заново родившимся. Он сумел самостоятельно подняться с матраса и доковылять до одного из ящиков, на котором сидел сейчас, попивая горячий целебный отвар.

Компанию Андрею составлял все тот же тандем – Леша и Музыкант. Как выяснилось, они были закадычными друзьями. Вспомнились Лом и Зверь, завсегдатаи Зимовища, убитые возле границы. Они даже внешне были чем-то похожи.

Музыкант сказал, что Зарядка давно закончилась, а сам Рэй провалялся в отрубе целые сутки. Друзья не бросили его, а остались, пообещав какое-то время приглядывать за попавшим в беду сталкером.

– Ну? – нарушил тишину анархист. – Так что там за тайны?

– Прости, если лезу не в свое дело, но та девушка… – Музыкант замялся. – Ты помнишь, как умолял меня помочь ей, бросив тебя? Кто она тебе?

– Я… любил ее…

– Нам нужно знать, что там произошло. Ты уж прости, но ответь, пожалуйста. Ты потащил ее сюда? И ее подстрелили, да?

– Я ушел очень давно, парни, и уж точно не ради того, чтобы привести сюда свою женщину. Нет. Ее похитили. Один человек, который желал мне зла. Вы слышали что-нибудь о майоре Дятченкове или о сталкере Коте?

– Наслышаны.

– Это он отнял у меня глаз^[1]. – Андрей прикоснулся к повязке. – И это он похитил и доставил ее сюда. Мечтал отомстить за то, что я убил Шустрого, его братку. Я убежден, что поступил правильно. Шустрый был виновен в смертях многих хороших людей. Но я просчитался, оставив Кота в живых. Он несколько месяцев готовился к этой встрече, а потом выманил меня сюда с Большой земли.

– Почему не попытался убить их за Периметром?

– Не знаю. Он привез их сюда – Олю и ее брата. Кот приказал мне выбрать, кому жить, а кому умирать. Я выбрал ее младшего брата. Но я не собирался сдаваться. Я пытался помочь, я дрался с этим уродом, я победил и толкнул его в аномалию, но… – Ком предательски подкатил к горлу. – Но Олю было уже не спасти.

– Прости, – положил ему руку на плечо Музыкант, – просто надо было понять, что там произошло, – сжал.

– Вам это что-то дало?

– Мы знаем, что это не ты убил ее.

– Я не убиваю женщин. Но смысла в таком допросе нет. Мало ли что я скажу? Слова – это ничто.

– Для кого-то ничто, – согласился Лешка. – Только вот у Вадика самый настоящий дар, он вранье всегда вычислить сможет. А то ж, с органами сотрудничал там, за колючкой-то!

– Мой друг преувеличивает, хоть мне и приятно, что он такого мнения обо мне. Нет у меня никакого дара, я просто наблюдателен, – усмехнулся Вадим. – Я верю тебе, сынок. Вижу, что ты не лжешь. Либо ты классный актер.

– Я так, между делом ляпнул. Понту-то мне вам лгать?

– Никакого. Но, сынок, вообще-то я не об этом хотел поговорить. Ты в прошлом был правой рукой Рахмана, да?

– Вот она, народная молва. Да, я был одним из шести основателей, но я давно ушел. Из-за личных разногласий. Чтобы не провоцировать конфликтов и не раскалывать группировку, я принял решение уйти. К чему ты клонил?

Музыкант и Лешка переглянулись.

– Что? – нетерпеливо переспросил Андрей.

– Ты едва ли скоро отойдешь от своей потери, и мне, наверное, нужно было бы заткнуться… Мне жаль, что так случилось с той девушкой, правда. – Вадим тяжело вздохнул. – Но не сказать тебе я не могу. Нет больше «Анархистов». Нет их. Хорошими вы были мужиками, правильными, с понятиями. Но так вот случилось…

– То есть как это – нет?

– А вот так это, – ответил молодой. – Турко и его банда. Они даже не скрывали этого зверства.

– Я ничего не понимаю…

– Перед самой Зарядкой в чате проскочила инфа, что «Удар» и «Анархисты» будут объединяться, вот они и закатили званый ужин, чтобы это единение отпраздновать. Собственно, там всех и порезали. Пока ты спал, я следил за ситуацией в Сети. Вот, смотри, что нашел. Разверни фотку. – Лешка дал Андрею свой коммуникатор. – Мы должны были тебе сказать, извини.

Рэй молча уставился на поцарапанный экран КПК. На фотографии был запечатлен Рахман, подвешенный за шею на массивной ветке. Рядом с ним висел еще один человек – уже в экипировке «Удара». Бывший анархист узнал и его – это Чехов, один из доверенных людей Турко. На груди Рахмана – картонка, черные буквы на которой гласили «Предатель». Такая же картонка была и у мертвого Чехова, только с другим обозначением – «Мятежник».

– Нет-нет-нет… этого не может быть… не может быть… – Он узнал и место, тот самый пейзаж. Здесь, на этом самом дереве, когда-то давно болтался генерал Андрейченко, что работал вместе с Малининым и использовал свое положение в «Ударе» в личных целях. – Они… они… – Кружка выпала из рук Андрея, чай разлился по полу.

Отстраненно отдав коммуникатор Лешке, сталкер сполз с ящика, привалился к стенке и засмеялся, словно сумасшедший.

* * *

Лопата входила в стылый грунт Чернобыльской Зоны отчуждения.

Когда-то деревня Зимовище, над которой теперь кружил черный ворон, была обжитым лагерем для тех, кто только-только начинал постигать нелегкое ремесло искателя. Сегодня оно превратилось в груду руин и большую братскую могилу.

Андрей утер пот со лба и отбросил найденную в бункере Валерьевича лопату в сторону. Лицо не выражало никаких эмоций, а уцелевший глаз как будто потускнел.

– Я не хотел запоминать тебя такой, но в жизни редко получается все так, как того хотим мы. – Он опустился на колени перед телом девушки, над которым, назойливо жужжа, кружили мухи. – Прости меня…

«Мы… с тобой… мы всю жизнь хотели поговорить… и вот момент настал… а говорить уже поздно…»

Подул ветер, разгоняя опавшую осеннюю листву. Как она тут? Вечная осень, деревья и цвести не должны – а вот. Сразу листья такими вырастают – разноцветными, но гнилыми и мертвыми. Может, и с людьми так?..

Музыкант с Лехой разводили костер у строительной будки. Той самой, где так любил постоять и покурить Лис, наблюдая за бурлящей в лагере новичков жизнью. Казалось, все это было не так уж и давно. Куда ушло?

– Я сделаю то, что обещал. – Андрей встал. – Прости меня… это какой-то ночной кошмар… хочу проснуться… и чтобы ты рядом… Если бы я мог хоть что-то исправить…

Взяв девушку на руки, он бережно, словно та была хрупкой фарфоровой куклой, опустил ее на дно вырытой могилы, успев подумать, что Оля стала легче. Хотелось бы верить, что это бессмертная душа покинула бренную оболочку, но не верилось с высоты прожитых лет и жизненного опыта.

Давным-давно, в прошлой жизни, когда Андрей был совершенно другим человеком, он вместе с Рахманом стоял на этом месте, слушая наставления Лиса. Тут, между двумя скособоченными деревенскими хатами, которые теперь были выгоревшими и окончательно развалившимися. В те дни Рэю казалось, что Зимовище просуществует вечность, как и мудрый наставник Лис. Или тот отрезок времени, пока существует само Проклятое Место. Не сбылось.

– Прощай. – Выбравшись из ямы, Рэй снова взялся за грязную рукоять. – Я люблю тебя и всегда любил. Еще увидимся…

* * *

Когда он закончил, рана в боку напомнила о себе. Ныла немного, но терпимо. Артефакты – лучшее лекарство. Вот только жаль, что человек не хочет использовать энергию Зоны и ее подарки на благие дела, а обращает их во зло…

Рахманинова Ольга Павловна

1983–2014

Любящая жена и мать

Нож Рэй нашел возле горсточки пепла, в которую превратился Кот. Этим же ножом нацарапал памятные строки: вывел их на двух досках, из которых соорудил крест. Лезвие было толстым, а рукоять удобной и приятной на ощупь, так что сталкер решил присвоить холодное оружие. Пригодится.

Андрей установил еще один кустарный монумент возле спуска в бункер Валерьевича – посвятил его торговцу и всем искателям, что погибли в день карательной операции военных.

Третий был для Кота.

Майор службы безопасности Украины

Дятченков

«Кот»

Заслуживал ли предатель рукотворный памятник? Андрей не знал. Но он смог ненадолго отвлечься от мрачных мыслей, пока искал доски для креста и выцарапывал лживые слова. Лживые ли? Если отбросить события нынешних дней, следовало помнить, кто загнал жалкие остатки религиозных фанатиков из Припяти на Чернобыльскую АЭС, где те, скорее всего, вымерли от запредельного радиационного фона. Так что на совести майора были не только умерщвленные новички и смерть бедной девушки, но и что-то хорошее, что-то правильное.

Чертов круг насилия, чертовы полутона. Как жаль, что мир не такой, каким нас учили видеть его в начальной школе.

* * *

Вечерело.

– Рэй, давай к нам! – позвал Музыкант к костру. – Сюрприз стынет!

– Сейчас! – отозвался Андрей.

Он вернулся к Олиной могиле и сел на землю, скрестив ноги по-турецки. Потянулся за пачкой сигарет – та вся пропиталась кровью, но Андрей плевать хотел. Раскрыв, вытащил одну, поджег кончик.

– Черт… как же я устал… как я устал…

Зажигалка продолжила гореть – палец застыл, так и не захлопнув крышку…

Дым клубами уходил в сумеречное небо, а на лице Андрея не проявилось ни одной эмоции.

– Не могу… я просто не могу…

Даже слезинка не скатилась по его щеке.

Слезы-то давно высохли.

Как и его израненная и черная как смоль душа.

Глава 2 Трудно быть Богом

– Меня-то за что?! – возмущался капитан, пытаясь вырваться из хватки сослуживца, который вел его на казнь. – Я ничего не сделал!

– Закрой пасть, быдло! – прикрикнул конвоир. – Немедленно!

– Чего беспределите-то?! – Уже другой, майор по званию. – Позор вам! Позор, гниды!

– Держи его, Костенко, крепче держи!

– Я настоящий офицер, Паша, а ты… сука… членосос поганый!

– Не слушай его, Водопьянов! Эй! Куда, н-на?! Руки, руки покажи, мразь!

– Да вы все равно ни хрена не добьетесь! Не перевешаете всех, упыри сучьи! Правду не скрыть! Пружину нельзя сжимать бесконечно…

– Молчать! Молчать, я сказал!

– Отпустите меня! – залепетал рядовой. – Отпустите, я не знал, что они пойдут против вас! Отпустите, прошу! Я всегда был на вашей стороне…

Генерал Турко брезгливо поморщился и плюнул в лицо тому, что молил о пощаде.

– Мне глубоко насрать, на чьей ты там стороне. Тебя поймали с поличным, гондон. Эй, – повернулся он к палачам. – Петренко, Водопьянов, Костенко! Готовимся!

– Так точно! – отчеканили они.

Кто перед ними?

Предатели.

Мятежники.

Наглецы, что посмели не поддержать Турко и его идею с истреблением «Анархистов».

Они стояли лицом к стене, а в их спины хищно смотрели стволы «калашниковых».

– Я не хотел этого, – начал говорить Турко. – Но вы не оставили мне выбора! – Он взял микрофон, и его голос разнесся по громкоговорителям, что были развешаны под сводами Арены. – Не прошло и суток с того момента, как мы уничтожили нашего самого злейшего врага, а против нас уже стали плести заговор…

– Против тебя! Ты убил Захаренко! Ты его убил! Вы с Андрейченко одного поля…

– Заткнись! – Выскочку огрели прикладом по затылку. – Лишил себя права на последнее слово, идиот!

– Я продолжу! Эти пятеро – заговорщики. Они хотели сломать наши устои и пошатнуть нашу стабильность! Они хотели занять место во главе группировки, чтобы развалить ее! Это якобы месть за то, что мы сделали с «Анархистами». Благодаря расследованию службы внутренней безопасности, которая и занимается подобными вопросами, заговор удалось пресечь в зародыше, – обращался Турко к зрителям на трибунах. – Эти пятеро нарушили Устав! Статья двадцать три, пункт второй! Что там говорится о попытке смены руководства насильственным путем? Это очень жестокая статья, господа. Вы спросите, почему я не простил наших парней в столь сложные времена? Оступились, бывает! Поверьте, я бы их простил, если бы не одно но. Помимо этой статьи, они нарушили и статью девять! Ее шестой пункт! Измена – это тяжкое преступление. Оно не должно оставаться безнаказанным! Наши враги потихоньку сдают свои позиции. Мы обязаны стать сильнее. А таким, как эти… язык не поворачивается назвать их «людьми»… как эти мерзавцы, эти существа – им не место среди нас. Они словно раковые клетки в здоровом организме! Я не пойду на компромиссы. За измену, за создание и руководство группой, ставящей своей целью проведение деструктивной либо подрывной деятельности с целью насильственного свержения руководителя «Удара», майор Бондаренко Юрий Викторович, я приговариваю вас к смертной казни через расстрел. Прощальное слово?

– Твоя никчемная жизнь не стоит и секунды жизней тех ребят, что ты угробил на ужине, сволочь!

– Приговор исполняется в отношении майора Бондаренко!

Грянул выстрел.

– Рядовой Антонов Валентин Леонидович! – как ни в чем не бывало продолжил Турко. – За участие в группе, ставящей своей целью проведение деструктивной либо подрывной деятельности с целью насильственного свержения руководителя «Удара», я приговариваю вас к смерти! Есть что сказать?

– Пожалуйста! Не надо! Я не с ними! Это все большая…

Парень не успел договорить – ему помешал громкий хлопок – и он сполз по обшарпанной стене, оставив на ней багровый шлейф.

– Приговор по все той же статье исполняется в отношении капитана Шилова Валентина Николаевича. Сказать чего желаешь?

– Я ничего не сделал, генерал. Ты это знаешь. Просто я тебе не нравился, вот ты и решил под шумок…

Выстрел.

Капитан безвольно свалился рядом с двумя убитыми.

– Лейтенант Гончаров Анатолий Сергеевич. По все той же статье. Боже, Петренко, я устал говорить, прикончи их уже просто так. Левина не забудь! Приговор в исполнение привести и бла-бла-бла…

Засверкали дульные вспышки…

* * *

Руководитель группировки «Удар» поправил золотую оправу очков с квадратными дужками и взял в свои морщинистые руки книжку – роман-антиутопию, «О дивный новый мир» за авторством некоего Хаксли. Томик нашел в вещах убитого майора Чехова. Если судить по аннотации, вещица обещала быть занятной.

– Ознакомимся для саморазвития, – пожал Турко плечами, на которых уже красовались генеральские погоны.

Погоны ему шли.

А что?

Заслужил.

После того как едва ли не в одиночку подавил мятеж, казнив Чехова и пятерых несогласных с действиями в отношении «Анархистов», можно было поощрить себя внеочередным званием. Устраивать судилище над своими людьми было морально тяжелым решением, но не стоило забывать, что собака, укусившая руку хозяина, – должна умереть. Никаких исключений. Новоиспеченный генерал не дал слабину, а продемонстрировал железную волю. Вожак стаи должен жестко поставить себя, тогда его начнут уважать.

– Даже интересно. – Турко облизнул палец и перевернул титульную страницу. – Зачем раньше-то кокетничал? Сразу надо было погончики-то вешать!

Лидерство в группировке не зависело от звания, но зависело от положения и авторитета. Звания – больше традиция, анахронизм. Можно сказать, дань памяти почившему генералу Юрию Захаренко.

Тогда еще подполковника Турко в руководители выдвинули люди. Во главу стола его посадили путем честного и беспристрастного голосования. Кого еще выбрать? Он был идеальным кандидатом, особенно после бескомпромиссного Андрейченко. Старт – будь здоров. С ходу набрать колоссальное количество политических очков – надо уметь. Самый простой способ – возглавить восстание против предшественника. Турко разыграл эту карту. Выяснилось, что Андрейченко, на пару со своим дружком Малининым, набивал живот, сидя на тепленьком месте. В ту пору солдаты «Удара» десятками гибли на Озерах и Болотах. Отличный катализатор, чтобы сорвать стоп-кран у разъяренной толпы, но самому не пасть ее жертвой.

Встав у руля, Турко сделал все, чтобы холопы забыли, что его роль – «временно исполняющий обязанности главы группировки», как прописано в Уставе. После войны с «Изоляционными силами», согласно тому же Уставу, требовалось провести повторное голосование, чтобы закрепить за Турко право управления или избрать нового лидера. Но закон – что дышло! Рисковать он не хотел, а потому, дорвавшись до власти, сразу же провел «референдум» – народное голосование. На повестке – изменение некоторых положений Устава. Из документа вычеркнул несколько неугодных статей. Пустил пыль в глаза, предложив с десяток новых, что в теории могли улучшить солдатский быт. Все прошло гладко. Без всяких нарушений. Сказка!

Можно было так сильно не запариваться, но подполковник понимал, что не все в «Ударе» поддерживают его методы управления, хотя он вел умную политику кнута и пряника, чем и заработал поддержку большинства.

Когда устали от кровопролития, приказал отступать с Озер, а потом побрататься с «Анархистами». Ненадолго – что в первом случае, что во втором. Но многие ли смотрят в будущее?

Несогласных нужно переманить на свою сторону, нужно держать их поближе к себе, не забывая о щедрых наградах. Ненадежных и трусливых – запугать и загнать под плинтус, чтобы и тявкнуть не помышляли. О перевыборах редко кто вспоминал. После победы в Припяти, после расширения сферы влияния и укрепления позиций «Удара» переизбирать подполковника не было никакого смысла.

Кто, если не он?

Кто, если не тот, при ком произошел настоящий расцвет?

Вот-вот.

С Чеховым разве что промашка вышла. Но куда же без этого?

– Совестливый дурачок ты, майор, и мне тебя жаль. Вот правда, только тебя одного. Хорошим ты был специалистом, но забывчивым. Я же говорил тебе, что для меня нет ничего важнее власти. Я бы не позволил ее у меня отнять. Я же не они…

«Они» – это он про тех, кто сидел в этом кресле до него.

Андрейченко был гадким слизняком, который долгие годы пользовался его, Турко, напускной верностью. Юрий Захаренко был настоящим офицером, единственным из всех власть имущих в клане, кто действительно дослужился до звания еще на Большой земле, а не лично присвоил его.

Захаренко был любимцем публики. Он ставил благородные и поистине высокие цели. Их разделяли и рядовые бойцы, и ближайшее окружение генерала – его лучшие друзья…

…Турко и Андрейченко.

Тогда они верили в великое предназначение.

Крайне забавно, что Турко оказался причастным к гибели обоих.

Началось с того, что он, будучи старшим лейтенантом, помог Андрейченко прийти к власти. Определенную роль сыграла ревность. Захаренко, продолжая клясться в преданности, начал убирать своих друзей подальше от кормушки – подальше от такой желанной власти. Поговаривали, что генерал-майор раскусил гнилую сущность своих дружков, однако ничего не смог с ними поделать. Отдать приказ на убийство – это не в его стиле. Человечность Юрия сыграла с ним злую шутку. Если бы он приказал расправиться с Андрейченко и Турко, история пошла бы по совершенно иному пути. Только история – это такая штука, которая не терпит сослагательного наклонения.

Шла ожесточенная война группировок. В тот день Захаренко отправился на дальний блокпост на границе с Армейскими складами, чтобы прочитать речь перед боевым составом. Рахман, не без помощи «казачка», засланного в ряды «Анархистов» самим Турко, узнал место, где появится шанс напасть на врага. Он не мог им не воспользоваться.

По официальной версии глава «Удара» остался героически защищать отступающих. Умалчивалось, что оставаться он не собирался. Захаренко не был трусом, но он думал о своих и понимал, что смерть основателя неизбежно бы уничтожила боевой дух тех, кто сражался на передовой. За него все решил старший лейтенант, когда пустил другу в грудь две пули, набитые дробью, – сработал дедовским обрезом. «Лупарой», как он его называл, своим излюбленным оружием.

Турко вернулся на базу с печальными вестями, а Андрейченко не растерялся и сыграл на чувствах бойцов, что потеряли веру в победу. Повел их за собой. За него проголосовали. Свой же парень, зарекомендовавший себя в боях. Люди охотно верят в небылицы, чем и пользуются всевозможные политики – такие, как Андрейченко, и такие, как Турко.

Андрейченко начал хорошо: навел порядок, пересмотрел кадровый состав и отомстил за смерть Захаренко, наказав якобы виновных пленных анархистов. Избрал иную стратегию управления, благодаря которой получилось установить шаткое, но все же перемирие между «Ударом» и «Анархистами». Нацелился на зачистку Зоны от бандитов, заявил, что нужно отдаляться от СБУ, чтобы вербовать в свои ряды простых сталкеров. В политике Андрейченко было множество проколов. Попытка захвата Зимовища – самая яркая из них. Но людей он устраивал. У «Удара» наконец-то появилась приземленная цель: зачистка Зоны от криминала. Не нечто сложное и труднодостижимое, как было при Юрии Захаренко. При Андрейченко закончилась крупномасштабная война, сдувшись до уровня локальных и незатяжных стычек. Остриженные бараны всерьез заявляли, что теперь-то, если Андрейченко не станет, группировка точно развалится. И что больше никто не сможет привести «Удар» к процветанию…

Вздор!

Турко был заместителем, он вечно болтался на вторых ролях, но в те дни его это как раз устраивало, поскольку тогда его бы не поддержали. Оставалось ждать подходящего момента. Подполковник слишком хорошо знал своего товарища. Он понимал, что рано или поздно поглощенный жадностью и эгоизмом Андрейченко, упиваясь безнаказанностью, совершит роковую ошибку.

Не ошибся…

Тот, кто умеет терпеливо выжидать, всегда достигает желаемого.

Случай представился. Андрейченко нужно было замести следы сотрудничества с торговцем Малининым – он стал отправлять своих же ребят на бойню, вновь развязав войну с «Анархистами». Война – это лучшее прикрытие темных делишек. Трупы-трупы-трупы – каждый день, каждый час. Трупы ради туго набитого кошелька. Они-то думали, что дохнут за великие ценности! Но все перевернулось, когда знаменитый наемник Коннор слил в Сеть всю подноготную. Она была похожа на правду. Однако кое-что, одна маленькая, но важная деталь, меняющая абсолютно все, так и осталась сокрыта от простолюдинов.

Очень вовремя это всплыло. Турко получал свой процент от теневого бизнеса босса, вот только висеть на дереве, как сейчас висели Рахман с Чеховым, ему не улыбалось. Пришлось вовремя подстраиваться под ситуацию. Разгоряченная толпа, похоронившая сотни своих боевых братьев, вряд ли стала бы разбираться, кто прав, кто виноват. Турко переметнулся и, возглавив эту самую толпу, повел ее к справедливости.

Он сделал все, чтобы не только остаться в живых, но и извлечь из ситуации максимальную выгоду…

В дверь постучали.

– Войдите, – пригласил Турко, отвлекаясь от мыслей и книги.

На пороге показался лейтенант Михаил Богомолов.

– Товарищ генерал! Засекли сигналы КПК Рэя, Скай, Огонька и Коннора, – отрапортовал он. – Коммуникатор наемника подавал сигналы до Зарядки, а сейчас сдох. Последнее местонахождение – Академгородок. КПК Скай отключился сразу после Зарядки, где-то в районе Края вечного лета. КПК Андрея активен до сих пор. Но он давно покинул Зону. Возможно ли, что это ловушка от выживших искателей из «Анархистов»?

– Исключено, я думаю. Может, он вернулся?

– Тут один выход – только проверить.

– Где его засекли-то?

– Зимовище.

– Отлично. Огонек?

– Край вечного лета, как и Скай. Но это еще не все. С нами связалась группа беглых бандитов с Озер. Утверждают, что пленили одного анархиста с каким-то пареньком без нашивок. Может, один из них. Обещают отдать их нам на нейтральной территории. Воевать не намерены.

– Хорошо, лейтенант, я доволен. Новости добрые. Тогда слушай. В Академгородок, насколько мне известно, СБУ скоро отправит своих разведчиков. Попробуем узнать что-то через них. Касательно вас, лейтенант: вы пойдете в Зимовище. С вами я отряжу Лепехина и Лосева. Ваша задача – найти источник сигнала и устранить его. Если это Андрей – великолепно! Затем выдвигайтесь к Краю вечного лета. Огонек и Скай не настолько приоритетные цели, как Андрей, но постарайтесь покончить и с ними.

– Только мы втроем?

– Да, хотя в секторе будет задействована группа «Скиф». Их вертолет ночью поднимется с КПП «Зимовище». Это стандартная процедура. Зачистка местности от зверья. Я попрошу их обеспечить вам прикрытие с воздуха. Следующий вертолет взлетит под утро, чтобы закинуть разведчиков в Академгородок. Армия решила не жалеть денег после того, как стала массово терять защитников Родины. В том числе – и тех парней, для которых мы должны были расчистить путь на Болотах и Озерах.

– Понял.

– Я распоряжусь, чтобы Водопьянов выдал вам деньги. Соглашайтесь на условия бандитов. Мы с ними разберемся, но для начала надо удостовериться, что с «Анархистами» покончено раз и навсегда.

– Хорошо, я понял.

– Раз понял – выполнять!

Богомолов, кивнув, скрылся за дверью.

А Турко вернулся к чтению.

И к мыслям о собственной важности.

* * *

До Зимовища можно было добраться несколькими относительно проверенными тропами. Лазить по неизведанным местам, когда солнце скрылось за горизонт, отряд не желал.

Путь по одной из этих троп, как водится, короткий, но довольно опасный – он через Свалку брошенной техники ведет, оканчиваясь легендарной Фермой. Второй – через Край вечного лета. В теории безопасный, но на практике подразумевает большой крюк.

Михаил Богомолов – лейтенант, возглавивший маленький отряд, срочно сформированный по распоряжению Турко, выбрал идти через Ферму. Время играло против них. Само дьявольское место можно обойти.

«Совхоз имени В. И. Ленина» – монолитный, когда-то выкрашенный в кумачовый цвет знак, окольцованный колосками, встретил троих мужчин, вооруженных модифицированными «калашниковыми» с подствольными гранатометами и тактическими фонарями, свет которых и выхватил эту надпись.

Рядовой Александр Лепехин разложил топографическую карту местности на капоте «УАЗа» с открытым верхом, на кузове которого под ржавчиной и копотью еще просматривалась символика «Удара». Внедорожник когда-то принадлежал известному в клане Егору Жигулину, трагически погибшему в ходе выполнения поручения особой важности от генерала Андрейченко. Что это было за поручение? Никто до сих пор не знает. Турко обещал снять гриф секретности с бумажек о делах Андрейченко, но так и не сделал этого.

– Смотри сюда, Миша, – провел рядовой пальцем по красной черточке. – На мой взгляд, надо идти через этот пролесок. Да, сканеры зафиксировали примерно… вот тут… большое скопление аномалий, но мы, если пойдем тут, к ним и не выйдем. Сделаем крюк в полтора километра, да, сунемся в не совсем хоженые места, зато оставим Ферму. Всяко быстрее, чем через Малинина бы поперлись. Лично я не хочу рисковать. Солнце скоро сядет. Потерять два часа в такой ситуации не так уж страшно, из леса мы выйдем еще засветло.

– А если уйдет?

– Все время, что мы в дороге, сигнал его КПК продолжал и продолжает поступать. Он никуда не денется, раз до сей поры не делся. Только идиот пойдет куда-то в ночь. Так он разве что облегчит нам задачу.

– Не хочется терять драгоценные минуты.

– Но мы же не хотим облажаться? – Лепехин сделал акцент на конце предложения. – Сейчас каждый боец на вес золота. Турко тебя по головке не погладит, если нас с Лосевым погубишь.

Молчаливый Лосев только кивнул, соглашаясь с сослуживцем.

– Ты прав. – Богомолов хлопнул ладонью по джипу. – Делаем, как вы скажете.

– Вот и славно!

Совхоз, который после Второго взрыва по какой-то неведомой причине облюбовали дикие животные, остался в стороне. Отряд направился к изуродованным радиацией деревьям. На легендарной Ферме разом заржали все лошади, предвещая беду.

* * *

Здешние указатели – отдельный и уникальный элемент унылого пейзажа, что, можно сказать, подчеркивает ту самую неповторимую атмосферу безрадостных и серых радиоактивных земель, которую так любят воспевать сталкеры в своих байках и даже песнях, слагаемых ими от скуки в лагерях.

Покосившиеся трухлявые ножки изо всех сил держали белые, хоть и усыпанные рыжиками, полотна с черными, почти стершимися от времени и непрекращающихся кислотных дождей буквами. Эти полотна стояли на своих столбиках по разные стороны от уничтоженных временем дорог, грустно приветствуя путников на подходах к очередной заброшенной деревне, к очередному покинутому городу, напоминая таблички с именами усопших на гранитных могильных плитах.

Только почему напоминая? Так и было! Что такое Зона? Это одна большая могила. Стала ею задолго до того, как в этих краях вспыхнула первая смертоносная аномалия. Здесь, в далеком восемьдесят шестом году, были вдребезги разбиты мечты о мирном атоме. Вслед за этим были похоронены надежды и стремления десятков и сотен тысяч людей. Гордое и сильное государство под красным знаменем споткнулось на пути к своему великому и светлому коммунистическому будущему. И здесь же, спустя двадцать один год после той самой роковой ночи, разверзся самый настоящий ад.

Лейтенант Михаил Богомолов, когда был пузатым и несмышленым школьником, вычитал в учебнике по истории, что в стародавние времена на Руси названия деревень, как правило, происходили от распространенной среди жителей фамилии. Воспоминание об этом навевало на молодого солдата тоску, только усиливая его ассоциации с кладбищем.

«Названия хранят в себе тайны о событиях и людях прошлого, – думал он, замерев с биноклем. – К целым родовым линиям! Сколько же секретов сокрыто под толщей исторического забвения…»

– Лейтенант? Ау! – шепотом проговорил рядовой Лосев, подойдя к своему командиру. – Ты как, в порядке? – Он щелкнул пальцами у того перед лицом. – Прием!

– Я в порядке. – Богомолов взялся за бинокль, в окуляры которого рассматривал окрестности несколько минут назад. – Задумался…

– Вот и славно, что всего-то задумался. А то я смотрю – уставился в одну точку. Подумал, может, пси-аномалия какая-нибудь тебе мозги прокипятила. Пистолет вот достал, мало ли, стрелять бы пришлось.

– Когда ты молчишь, ты нравишься мне больше. Что это за мания у тебя – все ждать повода, чтобы засандалить мне пулю в башку?

– Ты извиняй, друг. Не могу простить тебе тот проигрыш в покер.

– Ах, вот оно что…

– А чего ты высмотрел-то, чего задумался?

– Ничего. Мы прошли Элеватор. До Зимовища отсюда уже рукой подать. Но мы слишком долго в пути. Без отдыха уже целый день и полночи. Предлагаю сделать привал. Буквально минут на пять-десять, чтобы перекусить и проверить оружие со снарягой. Мы точно не знаем, что нас там ждет.

– Как это не знаем? – это говорил уже Лепехин. – Андрейка нас там ждет, тепленький и готовенький, но после нашей с ним встречи он станет холодненьким.

– Или он нас порешает, он же Рэмбо хренов, – отчеканил Лосев.

– Погоди перебивать, Лосев.

– Да, не каркай, Лось!

– Ой, да пошли вы оба.

– У меня погончики посолиднее твоих будут…

– Замолчал.

– Молодец. Так вот, со мной недавно связался по рации Турко. Он передал, что наш специалист зафиксировал сигнал еще двух устройств в Зимовище. Мы пока не можем воспользоваться услугами Службы Безопасности и позвать на подмогу их боевой вертолет. Экипаж занят зачисткой. Оторвется от нее только при крайней необходимости, а пока такой необходимости нет. У нас преимущество. Сталкеры в лагере не знают о том, что мы идем за ними. Трое на трое. Только мы воспользуемся фактором внезапности.

– Правильно мыслишь, командир.

– Где устроим привал? – спросил Лепехин.

– Я присмотрел местечко. – Богомолов снял автомат с предохранителя и жестом указал на продырявленную пулевыми отверстиями «буханку», что одиноко ржавела посреди поля. – За мной!

Глава 3 Цена спасения

Холодный ветер – безраздельный хозяин проклятых земель – продувал Зимовище так, что троица временных обитателей деревушки сгруппировалась у костерка, стоя по разные стороны от бочки.

– Знаете, ребят, так хочется, чтоб все было как прежде, – поделился своими размышлениями Музыкант. – Словно деревушка-то жива, а все просто разошлись по домам спать, и лишь мы после долгого рейда собрались у костра обмыть ходку. Никто не хочет беленькой, кстати?

– Давай хлопнем стопарик, – согласился Лешка. – Андрюх, а ты как?

– Можно. Но не больше.

– Вот это хорошо! Вот это правильный подход! – Музыкант достал из рюкзака пластиковые стаканчики, раздал товарищам. – Потом разолью кофейку какого или чайку, у меня с собой аж два термоса. Уже, конечно, подстыло все, но вроде тепленько еще. Я перед самой вылазкой кипяток залил. Бог с ним. Ты как, сынок, держишься? – Он глянул на Андрея, плеснув тому водки на донышко. – Может, помочь чем?

– Все хорошо, – отозвался Андрей. – Благодарю, – и сразу хлопнул.

– Фига себе! Даже закусывать не будешь? – хохотнул Лешка.

– Закурю. – Рэй забрал из пачки последнюю сигарету.

– Мы по старинке. Закусить только хлебец остался. Держи, Алексей. Давай, за благословение нашей матушки Зоны! Будем!

– Будем!

Друзья выпили. Захрустели безвкусными хлебцами.

– Спросить хочу. – Андрей выпустил струю густого дыма. – Вы спасли меня. Зачем? После того, что случилось на базе «Удара», я не думаю, что подполковнику Турко захочется, чтобы в живых оставался хоть кто-то, кто мог бы ему отомстить. Думаю, вы могли бы озолотиться, если бы пристрелили меня, а потом принесли мое тело к воротам «Удара». Но вы потратили на меня дорогой артефакт. Черт, да НИИАЗ его у вас за огромные деньги купил бы!

– Если НИИАЗ когда-нибудь возродится…

– А?

– Точно, ты и об этом не знаешь. НИИАЗ был разрушен, Академгородок уничтожен, часть ученых успели эвакуировать. Но как скоро восстановят Академгородок? Да и восстановят ли? Возобновит ли государство программу финансирования наших лучших умов? Вот и я не знаю. Спасибо, – поблагодарил Лешка Вадима, принимая из его рук теплый кофе.

– Что произошло?

– Тебя давно в Зоне не было, да?

– Ну, типа.

– Несколько месяцев назад сталкеры стали замечать странных существ. Мутантов. Откуда они взялись – никто не знает. Как из-под земли вылезли. Версия такая самая популярная: мол, слухи о каких-то подземных лабораториях оказались правдой. Эй, Андрей, ты не перебивай! Я тоже сначала думал, что это бред чистой воды. Но нет. Откуда-то же эти твари явились по наши грешные души.

– Мутантов не существует…

– Вспомни восьмой год. Первые искатели сталкивались с чем-то подобным ближе к центру Зоны. Тогда еще Юра Захаренко со своими людьми охотились на них. Они их и уничтожили, заработав нехилый авторитет.

– Печально слышать, – хмыкнул Андрей. – У меня среди ученых были друзья. Коннор и Скай. Надеюсь, они эвакуировались. А финансирование попрет. Скоро все восстановят. Были такие случаи. Эй, а ты, Лешка, как-то хорошо осведомлен обо всем, что творится и творилось в Зоне. Давненько здесь, что ли?

– Не-а, просто умею пользоваться сталкерской сеткой и периодически читаю чат. Хочу о нашей доле книгу написать, но честную, документальную, а не под маской фантастического боевика. Опыт в прошлом есть, мы с Вадиком…

– Мы с Вадиком – что?

– Это я так…

– Скажи ему, Леш, раз завел шарманку.

– Мы с Музыкантом служили в «Ударе». После казни генерала Андрейченко ушли. Добровольно. Не хотели больше. Ты уж прости, что сразу не сказали, но ты же анархист, пускай и в прошлом. Мало ли, как отреагировал бы в свете недавних событий. Мы всегда были там на вторых ролях, даже в боевых операциях участвовали крайне редко, но потом нам стало невыносимо исполнять приказы. Стало тошно от того, что идеи наших основателей были похоронены, а на их смену пришло обогащение лидеров клана. Андрейченко и Турко – это две стороны одной медали. Ничего нельзя изменить, свергнув лишь одного человека. Тут всю верхушку вырезать нужно, а не предводителя. Но мы не об этом говорили. А о том, почему тебя спасли. Скажу честно, я предлагал Вадику бросить тебя умирать. Не тратить на тебя драгоценный артефакт и не рисковать своей жизнью, но Вадик у нас шибко правильный и человечный.

– Да, шибко правильный и человечный. – Вадим поделился с Андреем чаем, как тот и просил. – Я говорил Лешке, что, поступив так, я хотя бы буду знать: когда мир покатится в пропасть, я не полечу вслед за ним. Кажется, мы стали забывать, что такое сталкерское братство. Только так можно выжить, друг за дружку держась, а не стреляя в каждого, кто с другой нашивкой. Или обрекая брата на верную смерть. Я увидел шанс помочь – я этим шансом воспользовался. И дело не в том, что НИИАЗ разрушен и я не смогу продать артефакт. На Большой земле много желающих прикупить всякого барахла из Зоны, черный рынок на этом неплохо живет. Ну и что с того?

– А что насчет награды за мою голову? Вы так и не ответили. Я уверен, какое-то время можно было бы безбедно существовать.

– Не убили мы тебя и не убили, Андрей. Чего прицепился? Сейчас тебя укокошить, что ли? Говорю, держаться нам нужно. Всем вместе. В такие-то времена, когда один бандит прикрывается великими идеалами и вершит самосуд над сталкерами, нашими братьями, пускай и в темно-зеленой форме, пускай и со словами «Анархия» на плечах вместо погон. Не хочу даже вспоминать об этих козлах, не теперь. Я вольный искатель, я помог другому вольному искателю выжить. Все. Конец истории.

– Мужики, у меня «бэха» есть, тридцатьчетверка. – Андрей выцепил в кармане куртки ключи. – В идеальном состоянии, я ее реставрировал, влил просто немыслимо денег… – Полез за документами. – Какой-нибудь коллекционер за нее нехилые бабки отвалит, как и я когда-то. Или себе оставьте. Это меньшее, чем я могу вам помочь. С переоформлением решим попозже…

– Раз не понимаешь слов… – приблизился Музыкант, – придется на твоем языке…

Молниеносная подсечка сбила Андрея с ног. Ударившись оземь спиной, сталкер зашипел от боли, закашлялся, поднял растерянный взгляд:

– Какого?.. За… кхе-кхе… за что?

– За то, что слов не понимаешь. Не надо нам от тебя ничего. Просто помоги потом другому человеку, попавшему в беду. Так вернешь должок.

– Знаешь, а ты дикий, Вадим, – заметил Лешка. – Он же весь чай разлил. Снова! Транжиришь драгоценный напиток на этого неблагодарного. А нам еще до лагеря шагать целый день.

* * *

На Зимовище окончательно опустился непроницаемый ночной мрак, и лишь маленький сталкерский костерок, вокруг которого сгруппировались трое бродяг, был лучиком света в темном царстве.

Искатели целый час беседовали о том о сем. Рэй довольно быстро позабыл о фокусе, что выкинул Музыкант. Мужик-то он правильный, с понятиями. После слов о том, что всегда нужно поступать по-человечески, предложение анархиста можно было расценить как оскорбление. Чтобы загладить вину за то, что вспылил, Музыкант подарил Андрею новую, полную пачку дорогих сигарет. На том и сошлись.

– Что за чертовщина в этот раз была вместо Зарядки? – Лешка уткнулся в экран «наладонника». – Сейчас читаю, сталкеры со всей Зоны пишут, что локации накрывало не поочередно, как обычно, а… блин, даже не знаю, как тут объяснить. В смысле, мы же все понимаем, как оно происходит. Выброс аномальной энергии идет с центра, разливаясь волной. Чем ближе к границам – тем меньше последствий. А в последний раз выбросы аномальной энергии происходили по всем секторам. По отдельности, смекаешь? С разбросом в несколько минут или часов, чего никогда не было. Где-то раньше, где-то позже. Не в одно время, не волной, как обычно. Академгородок накрыло ранним вечером, здесь, в Зимовище, это случилось под ночь, а базу «Удара» задело ближе к утру, когда Турко вывесил тела Рах… тела казненных. В чате множество сообщений о погибших или пропавших без вести. Из Припяти, где обосновалась часть «ударовцев», никаких вестей, их сослуживцы в панике. Кое-кто из выживших в городе успел откликнуться сразу после Зарядки, сообщив, что город окружило плотное кольцо аномалий и теперь оттуда не выбраться. Но больше ничего, глухо.

– Мне всегда нравилось считать, что мертвый город сам решает, кого впустить. Нравилось считать, что он живое существо, как и сама Зона, – философствовал Музыкант в ответ. – Вспомните, совсем недавно к Припяти было не подобраться. Искатели уходили и не возвращались. Гибли на подступах к городу. А потом пошли слухи, от вас же, что какой-то неумелый гражданский, школьный учитель, нашел дорогу. Как оказалось, в Припяти засел целый отряд вооруженных боевиков. Потом «Удар» подмял там все под себя. Опять же – никакого сопротивления со стороны Зоны. А теперь вот. Если это правда, Леш, они оттуда не выберутся. Возможно, после следующей Зарядки, если она не усугубит положение. Зона наказала их за то, что они совершили под своей крышей.

– Хватит, Музыкант. Зона – не живое существо. Это все фантазии. Просто так уж получилось. Не нужно наделять божественными силами любую непонятную нам хрень. Зона – это на сто процентов результат какого-нибудь вышедшего из-под контроля эксперимента. Что-то в таком духе. Ну, еще разве что как в той теории заговора – результат высадки пришельцев. Я в это больше поверю, чем в божественную сущность.

– Обойдемся без споров. Так что ты решил, Андрей?

– Я не знаю. Посижу еще часик, сил наберусь, а потом попробую начать поиски. У меня осталось одно незаконченное дело.

– Мы можем как-то помочь?

– Нет, не нужно. Я справлюсь. Понимаю, что потерял пару суток, но мне нужно добраться до его дома, чтобы удостовериться, что он жив. Либо…

– Его могли поймать и военные. Кто знает, какая судьба ожидает паренька в таком случае? – Леха почесал щеку. – Если тебя это утешит, я, честно, соболезную тебе. Не представляю, как ты держишься.

– Благодарю, брат. На КПП «Зимовище» служат Антипин и Гусляков. Если они все еще те, кого я когда-то знал, они не дадут пацана в обиду. Только бы он добежал, не вляпался. Уверен, они постараются во всем разобраться. Вряд ли они будут задерживать, калечить или убивать ребенка.

– Ну, не скажи, Гусляков та еще мразь.

– Гусляков мразь по отношению к нам, сталкерам. Так происходит потому, что он очень идейный и принципиальный, вот. Мы – преступники, он – закон. Но он не детоубийца. У него есть совесть и честь.

– Лично знаешь?

– Когда-то знал. Мы выросли вместе. Он тоже, можно сказать, из местных. Лет пять назад, сволочь, отправил меня в тюрягу на полгодика. Весело нам было. – Андрей позволил себе улыбнуться. – Про Антипина наслышан. Не все в СБУ подонки, как и не все сталкеры святые. Правда всегда где-то посередине. Не стоит поддаваться эмоциям, анализируя какую-либо ситуацию.

– Ты из местных?

– Тут деревня, километрах в двадцати от Дитяток, где моя бабушка жила. На лето родители туда и привозили. Там с Гусляковым познакомились. Его любимой игрой были солдатики, вот он и поперся на границу, охранять то ли нас от Зоны, то ли Зону от нас. Не знаю, почему он так и остался в лейтенантах, почему не выслужился, но вот. Меня он помнил. Вспомнил, когда вязал. Такие дела. В Дитятки тоже катались на велосипедах, тут я Рахмана и встретил. И Олю. Как будто сама судьба свела нас. Но только для того, чтобы так жестоко разлучить…

– Можно считать, местный! На родные земли понесло. Андрей, а после того, как найдешь Кирилла, что ты будешь делать?

– Убью как можно больше тварей из «Удара».

– Тот, кто ищет возмездия, должен копать две могилы.

– Не надо моралей, Музыкант.

– Я просто предупредил. – На какое-то время повисло молчание, которое, однако, сам Музыкант и нарушил: – Слушай, ты хороший мужик. Прежде чем ты уйдешь, я бы хотел спросить у тебя совет. Ты как, музыку любишь?

– К чему ты спрашиваешь? – Андрей осекся. – Музыкант! До меня не дошло. – Он только сейчас заметил, что за спиной лысого мужчины, прислоненный к стенке строительной будки, стоит гитарный кофр. – Любитель? Профессионал?

– Вадик у нас на Большой земле выступал. В барах всяких! – похвалился Леха. – Я ему говорил, что он не хуже этого трехбуквенного… как там его… Шевчука, во…

– Э! Ты на Шевчука не газуй! – осадил Музыкант друга.

– Да я ж любя! Так вот, говорил ему, что он душевнее где-то того же Васильева. Но он не верит. Вот и похерил свою карьеру, поперся в Зону тут хренотень блатную на базе «Удара» играть. Что ж, черт с тобой, Вадик.

– Я любитель, – объяснил Музыкант. – По молодости, после армии, играл в рок-группе. Мы себя тогда считали новой волной, но выступали где придется. Иногда доводилось в домах культуры устраивать шоу. Тогда, в Союзе в конце восьмидесятых, с этим было попроще. Потом уже все похерили. Здравствуй, великий и ужасный капитализм! Сейчас домов культуры тех не осталось, как и клубов. Даже самых захудалых, сельских. Денег на выступления у нас не было, мы так и не сколотили хорошую базу поклонников. Мыкался то тут, то там, играл по мелочи. Работал много где, даже в органах и силовых структурах, но в той жизни себя так и не нашел. Решил в этой попробовать. Про свое старое увлечение не забыл. Начал стихи писать, под музыку их, в общем. Так и исполняю. У меня стих есть, старый еще, в девяностые написал. Недавно под песню его переделал. Ты послушаешь? Скажешь, как тебе? Это недолго. Потом мы дадим тебе припасов в дорогу. Можем и до блокпоста довести…

– Нет, одному будет незаметнее. Если хотите помочь, дайте пистолет. Мне с ним спокойнее будет. Вадим, я послушаю. Налей еще чайку, пожалуйста. И можешь начинать.

– По рукам.

– А не опасно играть так, в ночь?

– От живности тут местность вояки частенько зачищают, а бродяги в Зимовище не суются. Бандиты попрятались по норам. Может, есть залетные, но, сынок, я тут поддержу моего друга Сашку, царствие ему небесное. Он как-то сказал, что только самый настоящий отморозок выстрелит в гитариста на привале.

– Ну-ну. Все равно не особо громко горлань, пожалуйста.

* * *

Вадим сосредоточенно настраивал гитару, подкручивал там что-то.

– Начнем, пожалуй. – И его пальцы побежали по струнам.

Заиграла довольно простая, но оттого и красивая мелодия. И Музыкант запел:

Андрей почувствовал, как в уголке его глаза начала собираться влага. Но не столько из-за слов, сколько из-за пробирающего до мурашек сочетания нот. А Вадим продолжал, повысив голос:

«Как играет-то… так просто… и так душевно…» – Андрею захотелось во что бы то ни стало оказаться сейчас рядом с Олей, обнять ее, сидеть так на берегу реки, перебирать в пальцах ее шелковистые волосы, мечтая о лучшем будущем…

Допевал он, понизив тембр голоса:

Затем проигрыш.

И повторение «Последнего пути».

* * *

После выступления Вадим выслушал похвалу от Андрея, а потом, застенчиво улыбнувшись, протянул ему два грязных пистолета.

– Держи. Только протри их какой-нибудь ветошью. Нашел в этой же деревне. Один из них, я так понимаю, твой, если не два сразу.

– Благодарю. – Андрей принял пистолеты, засунул их в карманы куртки.

Музыкант снял с плеча автомат:

– Как тебе, а? «Ксюша»! Нашел в «Газели». Три полностью заряженных магазина. Больше не было. Ты прости, сынок, но из своих запасов выдать не могу, почти ничего не осталось.

– Благодарю за помощь.

– Вот еще, возьми вещмешок. Там еда, вода и таблетки. Совсем немного, но на день-другой должно хватить. Все из той же «Газели», нам ты ничего не должен. В ближайшее время, не забудь, смени бинты и повязку на глазу, промой себе раны. Там и перекись есть, хлоргексидин еще. Будет жечь, особенно глаз, но без этого никак. Задумайся о том, чтобы погоняло сменить. Какой ты Рэй? Ты теперь Одноглазый Джо!

– Совсем не смешно.

– Ой, да ладно тебе.

– Пора прощаться.

– Пора. Иди сюда.

Они по-братски обнялись, постояли так около минуты.

– Хочется верить, что еще увидимся, Музыкант.

– Если веришь, то обязательно свидимся.

– Спасибо вам за все. Хорошие вы ребята. Берегите себя. Пока, Вадим. Я перед вами с Лешкой в неоплатном долгу. Век не забуду.

– Андрюх… – Лешка кашлянул в кулак. – Попрощался с Вадиком? Давай пройдемся немного. Есть о чем переговорить с глазу на глаз… – Он осекся. – Прости, не подумал…

– Все в порядке. Как скажешь.

* * *

Лешка сорвал травинку, пожевал ее, выплюнул и прижался плечом к дряхлому деревянному забору.

– Не хотел этого говорить, когда мы рядом с Вадимом были. Но сказать должен, приятель. Я понимаю твои чувства, я понимаю, что ты хочешь восстановить справедливость и заставить «Удар» расплатиться за содеянное зло. Не мне учить тебя жизни, и все же послушай, пожалуйста, доброго совета…

– Извини, Леш, но когда люди дают мне советы, они говорят сами с собой, – отмахнулся Андрей. – Если это все, что ты хотел сказать, то мне пора…

– Послушай! В знак уважения! За то, что я не отговорил Вадима спасать тебя.

– Ну?

– У нас с Музыкантом последняя ходка должна была быть. Мы хотели слить «живчик», пособирать мелкие арты на Свалке, ведь там сейчас немноголюдно, побродить по окрестностям, поискать чего ценного. Потом продать все найденное, все оружие, всю экипировку и весь найденный хабар. И уйти. Навсегда. Понимаешь, к чему клоню?

– Не совсем, если честно.

– Сразу после Зарядки я просканировал местность на аномалии. Здесь, в Зимовище и всех прилегающих местах, практически до самого Края вечного лета, считай, чисто и безопасно. Старые ловушки рассосались, новых появилось совсем чуток. Актуальную карту с отметками я уже загрузил в твой коммуникатор, пока ты там храпел на всю округу. Это так, между прочим. К чему я? Я просматривал чат, искатели говорят о небывалом всплеске аномальной активности. Там, в дальних уголках Зоны. И нам, Рэй, придется идти вглубь, в наш лагерь. Ты еще про бандитов не забывай. Про сталкеров нечестных. В Зоне ты каждый день рискуешь. И это не беря в расчет аномалии, диких зверей и мутантов. Я Вадима выручал множество раз…

– Ты можешь наконец сказать, чего ты от меня хочешь?

– Невежливо перебивать.

– Тогда поменьше воды…

– Как скажешь. Если бы мы ушли, то больше не рисковали бы своими жизнями, не боялись бы погибнуть. Неизвестно, что случится с нами сегодня или завтра…

– Связи не вижу, как и сути претензии. Я предлагал вам машину. Она стоит неплохих денег. Мое предложение в силе. Могу и наликом заплатить, но тогда придется топать со мной через КПП, а я не хочу, чтобы мы втроем засветились.

– Дурак ты. Твоя машина не стоит столько, сколько стоил бы «живчик». Вадим у тебя никогда ничего не возьмет. Поэтому успокойся. Я не намекаю на то, что ты должен мне отбашлять. Просто пообещай мне. Ради Вадика, ради меня, в благодарность за то, что мы тебе помогли. Пообещай, что не будешь лезть на рожон. Пообещай, что не будешь рисковать. Что найдешь в себе силы жить дальше, а не выживать. Не дай бог, конечно, чтобы с нами что-то случилось, но, блин, если случится, то тебе, считай, Вадим свою жизнь подарил. Врубаешься? Поверь, я знаю, каково тебе сейчас, но…

– Ты ничего обо мне не знаешь…

– Вот сейчас ты закроешь свой рот, пока я тебе не навалял! Ты думаешь, ты один терял близких людей? Друзей и любимых? Что ты такой уникальный? Хрена с два! Мои родные братья лежат в могиле! Они все погибли, когда мне было пятнадцать лет! Только меня, маленького и испуганного, вытащили из той перевернутой машины! Мои друзья лежат в земле Зоны! Их поубивали на хрен в стычках с «Анархистами», бандитами с Озер, при попытке захватить Зимовище! И только Бог знает, из-за чего еще! Мне знакома боль утраты! Я знаю, что ты чувствуешь! Так что не смей такое заявлять! Ты не уникален в этом! Но неважно. Неважно же, бляха-муха. Я прошу тебя не совершать безрассудных поступков, вот и все.

Андрей пробурчал что-то невразумительное.

Двинулся вперед.

– Эй! – донеслось в спину. – Ты так просто уйдешь?

– Да! – Анархист остановился. – Я так просто уйду! – оглянувшись, выкрикнул он. – Извини, не хочу тебе лгать. Ты слишком хороший человек, а хорошие люди не заслуживают вранья. Лешка, я не могу остановиться. Еще раз – благодарю за помощь. И напоминаю, что вы в любой момент можете рассчитывать на меня, только попросите. Все что угодно. – Он вернулся. – Спасибо тебе еще раз.

– Пошел ты… – Лешка немного помолчал. – Разве еще недостаточно крови пролилось?

В ответ – гробовая тишина.

– У тебя в коммуникаторе вся информация о том, как нас с Музыкантом найти в Сети. С любого устройства. Мой номер телефона – там же. Вместе с номером Вадима. Вадим у нас специалист по электронике, что угодно сделает. Нужна будет помощь – обращайся. Коль на Большую землю выберемся. Перепиши всю информацию да выкинь куда-нибудь коммуникатор. Купи лучше новый. Ты, я думаю, прав. «Удар» возьмется за недобитков. Инсценируй свою смерть, выбрось устройство в аномалию. Только карты мои перекинь на новое. До следующей Зарядки они актуальны. Или мне напиши, скину еще разок. Или местность сам просканируй, чат почитай, отметь точки, где кто там чего замечал. Чай, не маленький, разберешься.

– Благодарю.

– Когда эмоции улягутся, подумай над моими словами. Надеюсь, ты найдешь своего паренька и потом не наделаешь глупостей.

– Я должен его найти. До встречи, сталкер. – Андрей протянул Лешке ладонь.

В этот момент раздался оглушительный хлопок, и из разорванной пулей шеи Лешки хлынула кровь.

* * *

Никто из собеседников не сообразил, что произошло. Первые секунды Лешка просто стоял, не понимая, почему же воротник его защитного комбинезона стал теплым и мокрым от крови, а тело перестало его слушаться.

Андрей же, отойдя от шока, вскрикнул и машинально кинулся товарищу на выручку.

Лешка попытался сделать шаг, но не смог – споткнулся, словно зацепившись за что-то.

– Сука! – донеслось будто бы издалека. – Кто?!

Кричал Андрей, хотя сам и не осмыслил этого. За ругательствами – ослепительно-яркие вспышки автоматных очередей. Анархист сдернул с плеча автомат и послал с десяток пуль в то место, откуда, по прикидкам, прилетела снайперская пуля.

Ему в ответ – еще два выстрела, но не точных, а выпущенных наобум.

* * *

«Вздохнуть… вздохнуть бы! – кричало сознание. – Надо постараться, надо только сделать вдох!» ...