Глава 1.

Есть вселенная, она очень велика,

возможно, она бесконечна,

возможно, она не одна.

В этой вселенной среди множества других,

есть галактика, она невелика,

ибо есть другие, гораздо больше её.

В этой галактике,

среди сотен миллиардов других звёзд,

есть одна, совсем маленькая,

ибо есть звёзды в сотни раз больше её.

Вокруг этой звезды вращается планета -

песчинка даже на фоне своей звёздной системы.

На этой песчинке живут миллиарды живых существ.

Одно из них – Я.

*Учебник Чёрной Академии «Самоконтроль и

медитация», стр. 41*

Имперский тракт раскинулся бесконечностью в обе стороны. Просёлочная дорога уходила в долину, словно побег от мощного ствола. Там, внизу, помигивая редкими полуночными огнями, лежал мой конечный пункт назначения. Пограничный Посёлок. Сколько в этом названии: отважные и независимые поселенцы, пограничники-ветераны, набеги кочевников, жадный дух молодой Империи. Тьфу. Давно уже не посёлок и ещё дольше не пограничный. Граница Империи пролегала тут три сотни лет назад. Теперь это простой провинциальный городок, задыхающийся в собственной скуке. Мой Император, куда меня занесло?

Позади сухо щёлкнул кнут, раздалась невнятная ругань возницы и топот копыт. Я не обернулся. Есть вещи, которые хочется поскорее забыть. Например, трёхдневная поездка в компании дуры-мамаши, её маленького монстра-сыночка и отца-алкоголика, выдувшего все мои запасы спиртного. И я его понимаю. С такой-то роднёй.

Даже моё присутствие их не охлаждало. Странно, правда? Или нет? Неужели они вели себя скованней, чем обычно? Страшно представить себе эту семейку полностью раскрепощённой. Да ну их к чёрту!

Я пристроил на спине ножны с Исполнителем и прикинул расстояние, которое придётся протопать на своих двух. Три мили с гаком. Причём по размокшей грунтовой дороге. Часа два ходу.

– Если точно, то три мили и шестьсот пятьдесят метров, – прозвучал в моей голове голос Умника.

– А сантиметров сколько? – спросил я.

– Это зависит от…

– Ой, заткнись, и без тебя тошно.

Луна уныло выглядывала из соседних луж. Её свет серебрил всё вокруг, пытаясь хоть как-то украсить жалкий пейзаж. Ночная сырость начала заползать под одежду. Спасибо хоть дождь перестал лить. Большая капля шлёпнула мне по макушке, её сестрёнки издевательски забарабанили по земле и лужам. Велик Единый и все его деяния. Кроме этого. Вселенная против меня.

***

Я достиг города, спустя вечность, преодолев горы грязи и водопады дождя. Город встретил меня храпом из караулки. Маленькое кирпичное здание с приветливо светящимся окном и символом щита на приоткрытой двери. Не церемонясь и оставляя грязные следы, я вошёл внутрь.

Тело в форме легионера лежало на полу и издавало звуки спящей жизни. Густой запах перегара шибанул мне в нос. Точно, караулка. Кроме тела, помещение украшали два стула и большой, на полкомнаты, стол с изрезанной столешницей и остатками пиршества на нём. Недопитая бутылка и треснувший стакан. Простенько, но со вкусом.

Я взял бутылку, понюхал содержимое и поморщился – самогон. Да уж, сего напитка я ещё не отведывал, в столице он не в моде. Я собрал волю в кулак и сделал большой глоток. Раскалённая лава прожгла путь по пищеводу и вторглась в истерически завизжавший желудок. Кашляя и вытирая слёзы, я присел на стул.

Тепло распространилось по всему телу, алкоголь и усталость от долгой поездки начали брать своё. Сон, как старый друг, обнял меня за плечи. К чёрту! Я встряхнулся. Не хватало ещё заснуть рядом с этим пьяницей. Прилив злости подбросил меня на ноги. С усталостью нужно что-то делать, неизвестно когда я ещё доберусь до кровати.

Я сосредоточился и вошёл в образ Лекаря. Моё сознание наполнилось его спокойствием и самоуверенностью. Не теряя времени, он проинспектировал тело, обнаружил алкоголь и недовольно поморщился. Я почувствовал волну тепла, прокатившуюся сверху до низа, покалывание в конечностях и непонятное чувство в животе. Лекарь сделал своё дело и молча ушёл. Он не любитель поболтать, в отличие от Умника.

Ну вот, совсем другое дело. Чувствую себя бодрячком.

– Эй, а алкоголь куда делся? – спросил я.

Тишина.

Вот козёл. Ладно, к делу. Перевернув тело ногой, я увидел сержантские нашивки и небритую рожу без признаков интеллекта. Вот и ветеран-пограничник, чтоб его. Придётся приводить в сознание. Хорошая встряска за лацканы, пара ударов по щекам. Мычание и выдох перегара. Всё. Я оглянулся, воды в комнате нет. Ничего, снаружи её хватает. Я взвалил сержанта на плечо и оценил его размеры. Ну и здоровый же лось. Нормальный человек не смог бы его даже с места сдвинуть. Я ухмыльнулся. Иногда приятно быть ненормальным. Иногда.

Толчок ногой, дверь распахнулась наружу, свежий ветер дохнул в лицо. Доблестный охранник Пограничного Посёлка пролетел пару метров и приземлился в ближайшей луже. Холодная вода сделала своё дело. Сержант поворочался в луже, потом встал на четвереньки, открыл глаза и уставился на своё отражение в воде. Его лицо начало принимать осмысленное выражение.

Надо отдать ему должное, легионер пришёл в себя быстро и сразу начал действовать. Взглянул в мою сторону, он оценил ситуацию и с коротким, утробным рыком бросился на меня. Прям зверь какой-то из южных джунглей. Ну-ну, саблезубый мой.

Я сделал шаг в сторону, дал вояке пролететь мимо меня в караулку и придал ему дополнительное ускорение пинком под зад. Сержант пролетел через всю комнату и врезался в стену с замечательным грохотом. Даже штукатурка с потолка посыпалась.

Он упал на пол в том же месте, где я увидел его вначале, и примерно в том же состоянии. Так. Свою злость я потешил. Но столько усилий без всякого результата. Всё вернулось на круги своя.

Впрочём, нет. Легионер полежал секунд десять и пришёл в сознание. Он попытался встать и одновременно потянулся рукой к поясу. Видимо, за мечом. Меча не было, да и попал он рукой не туда, куда целил, а прямо в расстёгнутую ширинку. Слава Императору, хоть ничего не успел выхватить оттуда. Просто потерял равновесие и опять упал на пол.

Жалкое зрелище. Хотя, если судить по рефлексам, мне всё-таки попался ветеран и сержантские нашивки он получил не за войну с самогоном и формулярами армейской бюрократии. Попробуем по-другому. Я очистил сознание привычным усилием воли, поймал Фокус и направил его в голосовые связки:

– Встать, солдат! Смирррно!

С помощью Голоса я, в своё время, сбивал гонор с очень упрямых людей. На привыкшего к подчинению легионера он подействовал ударом бича. Сержант подскочил, как ужаленный, вытянулся во весь свой немаленький рост, едва не упёршись головой в потолок, вытянул руки по швам и уставился на меня.

Ай да красавец, прям хоть сейчас на парад. Тут он, наконец-то, рассмотрел мои чёрные одежды и его глаза опять начали терять искру жизни. Проклятье, он сейчас в кому впадёт. Я метнулся к столу, налил остатки адской смеси из бутылки и протянул ему:

– Пей!

Он схватил стакан и привычным жестом опрокинул его в глотку. Напиток богов подействовал мгновенно, кровь опять прилила к лицу и сознания он, видимо, больше не потеряет. Хорошо, что мне попался настоящий вояка, без лишнего воображения и умеющий подчиняться приказам. Муштра брала своё. Он вперил в меня мутные, полубезумные глаза и начал чеканить, выпуская в мир слова и запах перегара:

– Разрешите доложить, сержант второго ранга Тринадцатого легиона Вио Рагусе…

– Ма-а-алчать! Совсем охренел! Находишься на посту в нетрезвом виде, да ещё и заснул. Где твоё оружие, солдат?

– Разре…

– Ма-а-алчать! Я судья-исполнитель первого ранга Имперской Чёрной Канцелярии, являюсь прямым свидетелем нарушения тобой параграфов…

– Сто тринадцать, сто сорок четыре и сто сорок пять, – зазвучал в моей голове заунывный голос Умника.

…сто тринадцать, сто сорок четыре и сто сорок пять Имперского Военного кодекса. Знаешь, что это значит? Отвечай!

Я сделал максимально зверское лицо и постарался пронзить его суровым взглядом. Он сглотнул и вытянулся ещё сильнее.

– Имеете право судить и приводить приговор в исполнение, нарушение параграфов сто…

– Вижу, знаешь. Оправдывающие или смягчающие обстоятельства есть?

Его лицо окаменело, а глаза приобрели ясность трезвого человека.

– Никак нет, готов понести наказание в полной мере.

Ага, унижаться не будем. Молодец, уважаю. Я прошёлся перед ним туда-сюда, изображая глубокий мыслительный процесс. Легионер стоял молча, без всякого движения, никаких эмоций. Нет, всё-таки люблю я этих вояк, проще с ними как-то.

– В каких кампаниях побывал, награды есть?

– Анезская, Турильская, Поход к восточному побережью, а наград полсумки, да толку с них, что я, девка, цацками обвешиваться?

Ого, Поход к восточному побережью. Авантюра в которой выжил едва ли каждый третий. После неё Император казнил две трети чиновников, ответственных за эту кампанию. Уж очень не любит наш Император выглядеть дураком.

– И как же ты остался в живых? Валялся пьяным и враг тебя не нашёл? Тебе доверили пост, нацепили сержантские нашивки для чего? Позорить свой легион?

Сержант зло усмехнулся:

– Мне всё равно. Что там по этим статьям полагается? Усекновение головы перед строем? Строя не получится, трое нас. Меня, всю жизнь воевавшего за Императора, засунули сюда стеречь этих баранов. Лучше уж голову с плеч, чем такой позор. Не нужен я больше Империи как солдат, а больше я ничего не умею и не хочу уметь.

Я тоже зло усмехнулся в ответ. Этот оскал я специально перед зеркалом тренировал.

– Идиот. Императору виднее нужен ты ему или нет. Или ты умнее Императора? Не нужен был бы, уже б давно в запас списали. Столица слухами полнится – скоро новая кампания. Соберут ветеранов из таки дыр как эта, дадут им желторотиков на муштру и пойдут опять легионы топтать чужие земли, – глаза легионера блеснули таким огнём, что я чуть не попятился, – А чему ты новобранцев учить будешь? Как правильно блевать с перепоя чтобы не задохнуться? Позор, солдат. Был бы ты бумажным служакой – голова с плеч и Чёрный с тобой, но Императору ты ещё пригодишься…

Ух, как я загнул. Мне бы в ораторы: подымать боевой дух солдат и гражданскую ответственность остальных. Давно заметил, могу так трепаться хоть сутки напролёт, слова сами в глотку лезут. Пропадает во мне очередной талант. Сколько их уже в землю зарыто, хоть кладбище открывай.

Я вышел из караулки минут через пять, прошёл метров тридцать и вернулся назад. Сержант сидел на стуле и полировал тряпочкой неизвестно откуда взявшийся меч.

– Где у вас тут постоялый двор?

– Дальше по улице, три квартала, не пропустите.

***

Как мало некоторым нужно для счастья: возможность снести несколько чужих голов и сложить свою во славу Империи. Я закрыл дверь и пошёл по лужам, оставленным ночным дождём. Не так уж я ему и соврал. Конечно, никаких слухов о войне и в помине нет. Император любит их начинать неожиданно, но я уверен, что новая бойня не за горами. Слишком уж затянулось мирное время, уже двенадцать лет. Я, в своё время, в Академии, перелопатил горы исторических трудов и знаю, о чём говорю.

Непредсказуемость Императора вошла в пословицу, но он, свет очей наших, очень последовательный политик. А значит, вполне предсказуем. Пока в армии есть ветераны, такие как этот сержант, прошедшие огонь и воду, эта армия непобедима. Но пройдёт ещё два-три года и ветераны или уйдут на пенсию или окончательно сопьются. Останутся вояки, которые кроме муштры, Военного кодекса и полевых учений ничего не видели. Грош цена такой армии. Император понимает это лучше кого бы то ни было. Так что даю максимум год, ну от силы два, и потопает бравый сержант на защиту Империи от нового врага. Подозреваю, что этого врага выбирают бросая кости, для поддержания пресловутой непредсказуемости.

Размышляя о высоких материях, я вообще забыл где нахожусь и очнулся, пройдя приличное расстояние. Такое со мной бывает, учителя в Академии частенько бивали меня по затылку, возвращая из мира грёз в этот, пускай не такой совершенный, зато реальный мир. Правда, некоторые философы считают по-другому. Ну и хрен с ними.

В этот раз от глубоких дум меня отвлекла оживлённая беседа двух юнцов и молоденькой девушки, почти ребёнка. Они о чём-то спорили, иногда переходя на крик. Я напряг слух:

– Пошёл вон, – звук пощёчины разнёсся в ночной тиши и девушка побежала в мою сторону, мелко цокая туфельками.

– Стой, – крикнул схлопотавший по лицу парень и погнался за ней, придерживая рукой шпагу и смешно подпрыгивая на ходу. Ого, дворянин. Второй юнец, происхождением попроще, не спеша, вразвалочку, тоже двинулся в нашу сторону.

Девушка не заметила меня в темноте и попыталась пробежать мимо. Я схватил её за шиворот, приподнял над землёй и поставил справа от себя. Она только тихонько пискнула, как мышонок. Вот такой вот я галантный кавалер. Гнавшийся за ней парень попытался схватить её за плечо, но я стукнул его по руке и отодвинул в сторону, оказавшись между ними.

Наверняка это влюблённая парочка, которая чего-то не поделила, а простоватого вида парень, неспешно идущий к нам – охрана, приставленная заботливыми родителями. Дворянчик снова попытался добраться до девушки и мне пришлось толкнуть его чуть сильнее. Он отлетел метра на два, зацепился ногой за шпагу и растянулся на земле. Я произнёс как можно более спокойным и уверенным тоном:

– Спокойней, молодой человек, вам не к лицу подобная горячность, да и шпага не по размеру.

– Как ты смеешь, плевс! – заорал паренёк и вскочил на ноги.

– Плевс? Я не голубых кровей, но и плевсом меня ещё никто не называл. Ты бы поосторожней с выражениями, а то я перестану делать скидки на твою молодость и надеру тебе задницу по-взрослому.

– Ты заплатишь за свою наглость, простолюдин, – голос дворянчика сорвался на фальцет, а его рука потянулась к клинку. В темноте было плохо видно, но лицо наверняка налилось праведным гневом.

– Не понравилось, что твоей дворянской задницей вытерли мостовую? Надо же, теперь я должен буду заплатить за это кровью? – я хмыкнул, – Не дождёшься, малец, моей крови на всех сопляков Империи не хватит.

Я отодвинул девушку чуть дальше, положил ладонь на рукоять собственного меча и почувствовал, как в недрах подсознания начал пробуждаться Мастер. Сейчас я преподам юнцу урок фехтования. Парень убрал руку от шпаги и сделал шаг назад. Неужели понял, с кем связался? Внезапно он выбросил вперёд правую руку, и я почувствовал искажение реальности, которое всегда сопровождает магическое действие.

Маг! Да ещё какой. Не то, чтобы это что-то значило, но столько силы в таком юнце я не ожидал. Между тем, почти рефлекторно, я поймал Фокус и подавил заклинание, разгладив искажение как мятое одеяло. Маг обалдело уставился на свою руку, словно ожидая, что она расскажет ему в чём дело. Он до сих пор не понял кто перед ним. Я сделал два быстрых шага вперёд и двинул ему под дых. Мальчишка осел на землю как пустой мешок.

– Антимаг, – тихонько выдохнула девушка у меня за спиной.

Я повернулся к ней. Даже в темноте было заметно, как округлились её глаза. Да, детка. Антимаг. Нефари, урод, чёрный ужас, чудовище из твоих снов. Простовато одетый парень, до этого наблюдавший за нами, уже бежал прочь по улице, демонстрируя лучший забег в своей жизни.

А ведь мощь заклинания была огромной. И вряд ли призванной на добрые дела. Да он собирался убить меня. Лишь за то, что я оказался на его пути. Вот она, наша золотая молодёжь. Злость ударила мне в голову, и я с трудом подавил её. Негоже вершить правосудие под влиянием чувств. Я закинул руку за голову, вынул Исполнитель из заплечных ножен и прикоснулся лезвием к скорчившемуся на земле телу.

– Я, судья-исполнитель первого ранга Чёрной Канцелярии, являюсь прямым свидетелем нарушения тобой параграфов…

– тридцать один, двести три и двести двадцать восемь, – бубнил Умник и я вторил ему.

…Гражданского Кодекса. Властью данной мне Императором и согласно Гражданскому Кодексу я накладываю на тебя Безмолвие.

Я очистил сознание от лишних мыслей и эмоций. Моя воля сфокусировалась в фантомное подобие Исполнителя. Всё это моё воображение, но я почти физически почувствовал, как призрачный клинок врезался в бьющуюся жилку искажения, которую носят в себе все люди. Ну, почти все, кроме таких как я. Парень извивался на земле, стучал по ней руками и ногами, безмолвно открывал и закрывал рот, словно рыба на берегу. Вот и всё. Я исправил искажение. Неправильность, которой не должно быть. По-моему мнению. По мнению всех остальных такой неправильностью был я. Я и ещё совсем немного людей, похожих на меня. Людей или нелюдей, как считают многие.

***

Доберусь я сегодня до трактира или нет? Сколько ещё дождя, грязи, пьяных легионеров и разнузданных юнцов я должен преодолеть? О физической выносливости нефари ходят легенды, и многие из них чистая правда. Но я так же мокну, мёрзну, устаю и мучаюсь от голода, как и все. Хотя и могу это делать дольше других, удовольствия от этого тоже не испытываю.

Я опять погрузился в размышления. Почему я наказал сопляка и пощадил сержанта? И тот и другой заслужили наказание. Потому что сержант мне симпатичен, а юнец оскорбил меня и хотел убить? Да не так уж и симпатичен мне сержант, и он тоже бросался на меня как полоумный. А паренька можно оправдать: горячая молодость, кровь ударила в голову и всё такое. Толком не могу сказать.

Сержант перестанет пить и в следующем походе будет полезен. Юнец же слишком легко перешагнул черту. Если бы я его не наказал, в следующий раз он поджарил бы кого-нибудь как кусок мяса. Или уже поджарил, но это сошло ему с рук. Выходит, осуждая кого-то, я следую не букве закона, а интересам Императора? В меня так сильно вбили преданность трону, что я подсознательно выбираю: кто нужен, а кто нет? Не знаю, так ли это и хорошо это или плохо. Таким меня создали в Чёрной Академии.

Улица тянулась и тянулась. Одно- и двухэтажные дома, крытые черепицей, тёмные окна, невысокие заборчики, редкий лай проснувшихся собак. Я приглядывался к каждому дому, боясь пропустить таверну.

Наконец впереди блеснул фонарь, висящий под вывеской. Кровать и пивная кружка. Вот пример понятной и практичной вывески. Сразу ясно – постоялый двор. От нетерпения я даже ускорил шаг и чуть ли не бегом добрался до двери. Закрыто. А чтоб вас, чёртова провинция, в столице ни один трактирщик в здравом уме не закрывается никогда. Я стал дубасить кулаком по двери. Когда я уже начал гадать, кто первым сдаст – моя рука или дверь, открылась заслонка дверного окошка. На меня уставилась пара злобных, поросячьих глазок.

– Чего шумишь, бандит? Приличные люди уже давно спят.

Какой противный и визгливый голос. Я улыбнулся как можно приветливей.

– Вот, вот, любезный. Поскольку я тоже приличный человек, то хочу спать. А ещё очень хочу есть. Открывай дверь, хозяин, принимай постояльца.

– Сейчас вызову стражу, переночуешь в каталажке, там же и поешь. Я по ночам постояльцев не принимаю, приходи утром, – заслонка задвинулась с неприятным визгом, вторя голосу своего хозяина.

А чтоб тебя, свинья, на костре поджарили. Мне тут до рассвета мёрзнуть? Я опять двинул по двери, только на этот раз ногой и в полную силу. Дверь затрещала, но не поддалась. За ней послышалось испуганное копошение. Наверняка трактирщик добрался до сигнальника, стражи ему захотелось. Не выйдет, баран, сигнальник магический, такие вещи рядом со мной не работают. Пора представиться.

– Открывай. Я судья-исполнитель первого ранга Чёрной Канцелярии. Клянусь, если ты сейчас не откроешь, я выломаю эту дверь и заставлю тебя ночевать до утра под этим проклятым дождём. И перестань дёргать сигнальник, он не работает. Я антимаг.

За дверью всё умерло. Ни шороха, ни шёпота. Заслонка отодвинулась, на этот раз без скрипа, словно тоже испугалась. На меня уставилась та же пара глаз, только на этот раз не свиных, а скорее совиных. Испугался, бедняжка. Заслонка задвинулась, и раздался звук отодвигаемого засова.

За дверью оказался невысокий толстячок со свечкой в руке, в белом ночном колпаке, белой ночной рубашке до колен, с бледным лицом и круглыми от страха глазами. Чем-то он напоминал привидение, только те не бывают такими перепуганными, если вообще бывают.

– Доброй ночи, добрый человек, – я отодвинул его в сторону и прошел в таверну.

– Д-д-добр… ай!!! – воск со свечи капнул ему на руку, он дернулся, и тени запрыгали по стенам.

Настроение не очень, почему бы не испортить его кому-то ещё?

– Что это вы, сударь, так испугались при виде представителя власти? Тут происходит что-то незаконное? Доливаем воду в выпивку, обжуливаем клиентов со сдачей, устраиваем незаконные азартные игры, изменяем жене со своими работницами, забываем читать молитву на ночь, поминаем имя Императора всуе?

Он сжался и стал ещё меньше, глаза стали ещё больше, трясущиеся губы пытались что-то сказать, но это больше напоминало звуки перегруженного желудка, а не человеческую речь:

– А-аа-а, гр-р-р, вны…

Я выдержал паузу и насладился его мучениями вдоволь.

– Ладно, любезный. Если вы думаете что я приехал из столицы выяснять, когда ваша мама впервые согрешила с вашим папой, то вы ошибаетесь. От вас мне нужна еда и номер. Побыстрее и покачественнее.

Он несколько раз моргнул, глаза приняли прежние свинячьи размеры, а лицо расплылось в угодливой улыбке:

– О-о-ох, господин судья. С превеликим удовольствием, со всем старанием, самое лучшее, что есть у меня, что есть в нашем городе, что есть…

Я прервал его, пока он не дошёл до того, что есть во всей вселенной.

– Надеюсь, у вас есть номер без магических устройств? Предназначенный для антимагов?

Его лицо мгновенно приняло прежнее перепуганное выражение.

– Так, понятно, нарушаем параграф семьдесят пятый, статья восемнадцать, Гражданского кодекса.

Тут, видимо он вспомнил что-то, от чего прямо таки засветился счастьем. Клянусь левым ухом Императора, столько эмоций этот поросёнок не испытывал за весь прошлый год.

– Ни в коем случае, господин судья, ни в коем случае. Наш лучший номер как раз предназначен для этого. То есть его легко переоборудовать, его специально устраивали для этого. Как я мог нарушать? Сейчас я позову служанку, – он развернулся и помчался к лестнице на второй этаж, вереща на ходу:

– Гизель! Гизе-е-ель! Гизель, чёртова девка!

– Ей, любезный, сначала я бы хотел поесть.

– Конечно, конечно, одно мгновение, располагайтесь за любым столом, я сейчас, я быстро, одно мгновение. Гизе-е-ель … – проявляя чудеса ловкости, он бежал вверх по лестнице, перемахивая через три-четыре ступеньки, балабончик на его колпаке смешно подпрыгивал. Один шлёпанец он потерял ещё до лестницы, второй – на первой же ступеньке, но это не мешало бравому трактирщику выполнять свой долг.

Да уж, если тут будут так же заботиться о каждом клиенте, таверна прославится на всю Империю. Я закрыл входную дверь и в темноте, благо она мне не помеха, выбрал стол поближе к камину. Гизель, надо же. В столице так разве что кошку могут назвать, или собачку. Провинция, что взять.

Я снял плащ, бросил его на стол, уселся на стул и вытянул ноги в сторону камина. От него исходили волны тепла и спокойствия, впервые за много часов я смог расслабиться. Наконец-то произошло хоть что-то хорошее.

Глава 2.

Я проснулся ближе к обеду, что не удивительно, заснул я ближе к утру. Стоило мне встать с кровати, подойти к окну и раздвинуть занавески, как в дверь постучали. Раздался голос хозяина таверны:

– Господин, вы уже проснулись? Вам что-нибудь угодно?

Интересно, он что, всё это время дежурил под дверью? Я потянулся и зевнул. Пока я спал, небо очистилось от туч, и солнышко одиноко светило в небе. День будет ясным. Я сказал, не оборачиваясь к двери:

– Тазик для умывания, вода, мыло и бритва. Сейчас. Завтрак, или нет, уже обед. Через полчаса. Что-нибудь мясное, вино и фрукты. Вино красное, орлейское. Мою одежду почистили?

– Разумеется, господин судья. Обед принести сюда?

– Нет. Я поем в общем зале.

– Всё будет готово сию минуту.

Трёхэтажная таверна была чуть ли не самым высоким зданием в городе и, вдобавок, стояла на холме. С окна на третьем этаже открывалась великолепная панорама. Панорама великолепная, а городок так себе. Около тысячи жителей, одно и двухэтажные домики, храм и префектура в центре. Ближе к центру – дома побольше и побогаче, дальше – меньше и беднее. Я вздохнул. Ладно, нужно быстрее провести расследование и ходу отсюда.

Скрипнула дверь, я повернулся. На пороге стояла маленькая, худенькая служанка со смешным чепчиком на голове, ведром воды и тазиком в руках.

– Я вот… принесла… хозяин велел… – от страха её язык заплетался.

Я вздохнул ещё раз. В столице нефари тоже боялись, но не так явно. Здесь же я для них чуть ли не сам Чёрный. Как её там зовут?

– Э-э-э, Гизель, не надо меня бояться, служанок я не ем. Тем более таких тощих. Тебя что, хозяин совсем не кормит?

– Ну… нет… то есть кормит, хорошо кормит, – она опустила глаза, словно призналась в чём-то постыдном.

– Ладно, проверю. Поставь тазик на стол и налей в него воды. Бритву и мыло принесла?

– Да, господин, вот, в кармане лежат.

Уже уходя, Гизель остановилась в дверях. Она теребила передник, её взгляд то поднимался на меня, то снова утыкался в пол.

– Хочешь о чём-то спросить?

– Да, господин, – она набралась смелости и выпалила, – а правда, что все кто был рядом с вами, заболевают и умирают?

Я рассмеялся. Маленькая глупышка уже решила, что ей пришёл конец.

– Гизель, если бы это было правдой, то половина ныне живущих жителей Империи лежала бы на кладбищах. Многие рядом с нами чувствуют себя плохо, может болеть голова или расстроиться пищеварение. Если очень долго быть рядом со мной, можно серьёзно заболеть. Но долго – значит полгода, год. За пять минут с тобой ничего не случится. Некоторые люди вообще ничего не чувствуют. А умирали от этого единицы, молния и то чаще убивает.

– Спасибо, господин.

– И принеси мою одежду и обувь.

– Да, господин.

Я умылся и побрился. Гизель принесла мои сапоги, чёрный мундир и плащ судьи-исполнителя. Чёрные плащи носят антимаги и палачи. Правда, палачи одевают их только во время казни. Я сказал служанке, чтобы меня больше не беспокоили, пока сам не спущусь к обеду.

Я лег на кровать. Многие из нас предпочитают делать это сидя, мне больше нравится лёжа. Постепенно, мышца за мышцей, я расслабил всё тело, затем пришёл черёд сознания. Я добился абсолютного покоя и вошел в транс.

Такому фокусу нас обучали на первых курсах Академии, ещё совсем мальчишками. В трансе мы могли нагружать свои мышцы, не поднимая тяжестей, оттачивать мастерство фехтования, не беря в руки меч, и многое другое. Всё происходило в подсознании. В этой игре со своёй подкоркой я зашёл дальше других антимагов. Намного дальше, чем было позволено.

Минут через десять я открыл глаза и сполз на пол. Натруженные мышцы гудели от напряжения, лицо заливал пот. Пожалуй, сегодня немного перестарался. Я сполоснулся остатками воды, оделся и вышел из номера.

В зале на первом этаже было безлюдно. Большое помещение, десятка два столов, барная стойка, камин, картины на стенах. Совсем не плохо для провинциальной таверны. Столик возле окна был сервирован на одну персону, все остальные пустовали. Я прошёл по залу и сел за него. Через мгновенье из кухни вышел хозяин, неся огромный поднос перед собой. Пока он накрывал на стол, я молча разглядывал его. Он также молча расставлял блюда.

Молочный поросёнок целиком, перепёлки под каким-то соусом, куриное филе с ренскими орехами и пряными травами, овощное рагу, фрукты, две бутылки красного орлейского, десятилетней выдержки. Многовато для одной персоны. Я поднял взгляд на него:

– Что, все клиенты узнали о моём приезде и разбежались?

– Господин судья, для меня это честь, – сказал он.

– А другие постояльцы есть?

– Было трое, съехали поутру, – он вздохнул.

– Ладно, я тут не навсегда, не разоришься. Присаживайся, пообедаем вместе, – я приглашающе взмахнул рукой.

– Спасибо, господин, я уже пообедал.

– Судя по твоей фигуре, можешь пообедать ещё раз. Неси ещё одну тарелку.

– Да, господин, – он снова вздохнул и пошёл на кухню за столовыми приборами для себя.

Пока он вяло ковырял тушку перепёлки, я умял половину поросёнка, всё куриное филе, три перепёлки и даже пару раз ковырнул овощное рагу. Никогда не жаловался на плохой аппетит, а последний раз я нормально ел вечность назад. Рагу мне не понравилось, я отодвинул его и отрезал себе ещё кусок поросёнка. Хозяин обалдело смотрел на меня. Не знал? Обмен веществ у меня похлеще, чем у простых людей. Я улыбнулся:

– А скажи-ка мне, хозяин, еда входит в цену постоя?

– Всё входит, кроме вина, – он рассматривал остатки на столе и подсчитывал убытки.

Империал за декаду, минус все клиенты, минус всё, что я съем. Так я точно его разорю. Я достал из поясного кошелька золотую монету в десять империалов, положил на стол и щёлчком отправил её к трактирщику.

– Это за декаду, вряд ли я пробуду здесь дольше.

Он смахнул монету в карман на фартуке и радостно улыбнулся. Ну, наконец-то. Его кислая рожа мне уже надоела. Я взял бутылку вина и налил два бокала до краев.

– Здоровья Императору.

– Здоровья.

Мы выпили и я налил ещё.

– Ваше здоровье.

– Ваше здоровье.

Трактирщик положил себе в тарелку последнюю перепёлку, я доедал поросёнка. Вино его явно расслабило, мысли об убытках развеялись, десять империалов приятно грели живот через фартук. Я налил ещё вина и спросил:

– Что нового в вашем городе?

Он скривил губы:

– А что может быть нового у нас? Ваш приезд, господин, чуть ли не самое интересное событие за последние десять лет.

– А что говорят по поводу моего приезда?

Трактирщик немного помялся, посмотрел на перепёлку в тарелке, словно советуясь с ней, и ответил:

– Честно говоря, мелят всякую чушь. Даже стыдно говорить.

– Ну, ну, продолжайте.

Он оглянул зал, придвинул стул ближе ко мне и полушёпотом начал изливать душу:

– Только вы, господин судья, не подумайте ничего такого. Люди сдуру мелят всякое. Вы сынка нашего барона нынче ночью окоротили. Вот люди и думают, что вы приехали магов наших к ногтю прижать, а то уж больно распоясались. Развелось у нас молодежи с магическими способностями – жуть сколько. Балуют много. Вон, Хьюто, сынок баронский, которого вы вчера, того. Так тот загородный дом своего батюшки подчистую спалил. Да и остальная их компания тоже хороша. Как зайдут вечером ко мне, так буянят, магией своей сра.., то есть нехорошей, клиентов мне распугивают. От самих прибылей никаких, а убытков не счесть. Вот люди и думают – хорошо бы было, если б вы их как Хьюто, того, образумили маленько.

– А говоришь ничего интересного. А про Хьюто врут, что я его того, – я улыбнулся, – жив он, только баловать больше не сможет.

– Ну и поделом ему, подлецу. Он у меня, бывало, нагуляет на целое состояние, а за деньгами к батюшке его, благородному Риану, ходить приходилось. А тот как раскричится, зачем, мол, я потакаю его сыну. А как же не потакать-то? Он же меня со свету сжить может, а батенька замнёт всё. Ну, теперь уже не сможет. Спасибо вам, господин. А про то, что вы его окоротили, значит, врут люди? А как же вы это, того, его к ногтю?

– Безмолвие, слышали про такое?

– Как же, как же. Это хорошо, пусть теперь попробует пожить как всё, без всех этих магических подлостей. А то как-то я ему сказал, что, мол, батюшка ваш против, что бы вы ко мне хаживали. Так он меня так приложил об потолок, что я еле кости собрал.

– Прямо так поднял и об потолок? Сам или кто помогал?

– Сам, господин судья, сам. Силён был магически не по годам. Ну, теперь всё, добаловался.

– А кто ещё с Хьюто в компании водится?

– Да много их поразвелось, господин судья. Дженс, сын пекаря Уто, дружок его закадычный. Мирабель, дочка вдовы Камилы, была такой хорошей девочкой, пока не связалась с этими прохвостами. Вено, сын покойного Рамеля. Братья Ноэм и Сладо, те ещё подлецы, правда, я их уже давненько не видел. Рант, Маэл, Гаро, все сопляки, а туда же. Всего их с дюжину будет. Правда, как дом баронский сгорел, уже полгода почитай, то его благородство Риан их здорово отчехвостил. С тех пор они ниже травы, тише воды. Многих я с тех пор и не видел.

– И что, все маги?

– Все как один, господин судья. Будь простыми людьми, много от них вреда и не было бы. Да и сладить с ними проще было бы. А так все боялись. Терпели. Ну, теперь уж, ответят голубчики за все свои проказы.

Я разлил остатки вина из второй бутылки.

– Ладно, любезный, спасибо за обед. Пора мне делами заниматься. Как пройти к префектуре?

– Да в центре города она, как от меня выйдете два квартала влево, а потом направо и прямо, не пропустите.

Я допил вино. Хозяин совсем осоловел от выпитого, бормотал себе что-то под нос и тыкал вилкой несчастную перепёлку. Видимо накладывал на неё Безмолвие, чтоб не баловала.

***

Солнце припекало, несмотря на позднюю осень. После дождя влажность воздуха поднялась, и мне было жарковато в моей чёрной одежде. Я шагал по улицам Пограничного Посёлка с непроницаемым лицом. Тяжело любить тех, кто тебя ненавидит. Я и не люблю.

Люди молча провожали меня взглядами, все разговоры затихали, многие попросту убегали. Какая-то собака выскочила из-под забора, гавкнула, потом заткнулась и залезла назад. Малец с оттопыренными ушами и рыжей шевелюрой уставился на меня, открыв рот. Молодая женщина выскочила со двора, подхватила его на руки и забежала в дом.

После столицы это мой первый город, больше я нигде не был. Впечатление, честно говоря, неприятное. Я уже как-то привык, что меня сторонятся и недолюбливают за то, что я таким родился. Но подобного ещё не видел. Я что, прокажённый?

Нефари рождались и до создания Империи. Но тогда из них не создавали антимагов, их просто убивали. Сначала ребёнок ничем не отличался от остальных, затем, лет в пять-шесть, начинались странности. Молоко в морозильнике постоянно скисает, хотя местный маг-ремесленник его уже три раза проверял. Мать жалуется на частые головные боли. У здорового и молодого отца случился сердечный приступ. Жизнерадостная старшая сестра взяла и повесилась. Чем дальше, тем хуже. Заканчивалось всегда одинаково – разъярённая толпа врывалась в дом и убивала проклятого ребёнка, зачастую, вместе со всеми родственниками.

Так было, пока пять с половиной столетий назад к власти не пришёл Император. О тех событиях в книгах осталось совсем немного. Наверняка, было слишком много неприглядного и историкам приказали это вычеркнуть.

В результате военного путча Иллий Гоус, тогда ещё генерал армии Крайканского княжества, сбросил с трона князя Нойта. Придя к власти, Гоус сразу провёл несколько реформ, в частности, создал Чёрную Академию. Проклятых детей запретили убивать под страхом смертной казни и начали свозить со всего княжества в Академию. Вспыхнуло несколько бунтов, затем гражданская война, соседние государства потянули свои жадные руки к Крайканскому княжеству.

Будущий Император проявил себя хитрым политиком и великолепным полководцем. Подавил бунты, выиграл гражданскую войну и надавал по рукам соседям. Пятнадцать лет длился этот тяжёлый период, а затем появились первые антимаги. Именно с их помощью маленькое княжество превратилось в огромную Империю.

Ненавидимые обществом, преданные только Императору, антимаги поставили на колени всех. До нашего появления всем заправляли маги. Положение в обществе соответствовало уровню магических способностей. На войне основная ставка делалась на магов, простые вояки были лишь подспорьем. Так было везде. Династии магов правили миром, грызлись между собой, сильные пожирали слабых, самые одарённые и беспринципные занимали троны государств.

Иллий Гоус сломал этот порядок. Имперские легионы громили одну армию за другой. Военная подготовка в других странах была гораздо слабее, а маги оказались бессильными перед Стражами, воинами-нефари. Империя захватывала одну страну за другой и росла как на дрожжах. Император чередовал войны с мирными периодами, которые использовал для наведения порядка на завоёванных территориях. Судьи-исполнители, такие как я, железной рукой насаждали имперские законы.

Так продолжалось три столетия, затем другие научились воевать без магии. Экспансия Империи затормозилась, но к тому времени её размеры превышали половину всего Восточного континента. Она стала самым большим государством в мире.

Многое с тех пор изменилось, но только не отношение к нам. В этом я убеждался лично, шагая по залитым солнцем улочкам Пограничного Посёлка. Неприязнь, страх, отвращение, всё что угодно, кроме хорошего, было в глазах его жителей. Ну и чёрт с вами, вшивые провинциалы. Закончу расследование и уеду в столицу.

Двухэтажное каменное здание префектуры было стандартного имперского образца. Массивный фундамент, ступени перед входом на всю ширину фронтальной стены, колонны, арка входа, имперский герб. Миниатюрная копия здания Совета в Крайкане. Слева от входа на ступеньках сидел вчерашний сержант, только на этот раз он выглядел как новенький империал. Легионер заметил меня, вскочил и вытянулся по стойке смирно.

– Разрешите доложить.

– Разрешаю.

– Ожидаю вас по приказу префекта. Приказано встретить и провести к нему.

– Веди.

Мы вошли в здание, прошли по первому этажу, поднялись по лестнице на второй. Ни одной души.

– У вас тут всегда так пусто?

– Кроме меня, ещё двоих легионеров, префекта, четырёх имперских служащих больше никого и нет. Ну, ещё дюжина вольнонаёмных. Меньше тысячи населения, что взять. А горожане, как узнали о вашем приезде, так с утра сюда носа и не кажут. В штаны понакладывали. Только барон Риан час назад примчался как ошпаренный. С тех пор у префекта и сидит. Вот его кабинет.

Он без стука толкнул дверь и посторонился, пропуская меня. Префекта, видимо, сержант чтил не очень. Я прошёл в кабинет. Легионер закрыл дверь за мной и остался снаружи.

Роскошно обставленный кабинет как-то выбивался из общего представления о Пограничном Посёлке. Да уж, неплохо он тут устроился. На стенах и на полу толстенные ковры, завезённые из далекого Йерра – последний писк имперской моды. Камин из красного базальта, золочённый альков с фонтанчиком. Хитанские вазы и статуэтки, окно задрапировано каскадом тяжёлого, золочённого шёлка. Возле окна стоял стол из чёрного дуба.

За столом сидел маленький, худощавый, черноволосый человечек, лет сорока, с мелкими чертами лица и крупным, горбатым носом. Такими носами щеголяли все крайканские аристократы, которые пыжились от собственного величия и невероятно древних родословных. Префект, даю мизинец на отсечение. Слева от стола стоял мордатый боров в расфуфыренном костюме и шпагой на боку. Морда у борова была красной, глазки злобно уставились на меня. Видимо, барон Риан, собственной персоной. Я представился:

– Честь имею, господа. Я Никон Кроуд, судья-исполнитель первого ранга Чёрной Канцелярии, – следуя этикету, я чуть поклонился вперёд и прикоснулся пальцами правой руки к полям несуществующей шляпы.

– Честь имею, – маленький горбонос махнул рукой, словно муху отгонял.

– Антимаг, – прорычал боров.

Аристократы. Голубая кровь. У каждого за спиной очередь родовитых предков. Что-то вы, господа, совсем обнаглели. Ничего, сейчас попустит. Я взял за спинку одно из двух кресел возле стены, поставил перед столом и уселся в него. Они молча наблюдали за мной, у барона лицо стало ещё краснее.

– Ты! – боров сделал два шага и навис надо мной, сжимая кулаки.

Я не обратил на него никакого внимания.

– Кто из вас префект Оций?

– Я барон Риан, и ты, грязный антимаг, сегодня ночью искалечил моего сына. Ты, крыса, посмел …

Я вскочил с кресла, схватил барона одной рукой за кружевной ворот камзола, а другой дал ему увесистую пощёчину. Ноги барона подогнулись и он повис на моей руке. Я подошёл к двери, таща его за шиворот, как нашкодившего щенка, и выкинул наружу. За дверью стоял сержант с безучастным выражением лица.

– Проведи его к выходу и проследи, чтобы не заходил сюда, пока я не выйду из здания.

– Слушаюсь, – ответил легионер.

Я закрыл дверь. Префект Оций поражённо уставился на меня. Я подошёл к столу и снова сел в кресло.

– Вы не понимаете. Как вы могли так поступить с бароном? Это выходит за рамки…

– Вы имперский префект, я имперский судья. Мы представители власти, он лишь местный вельможа, их привилегии отменили пятьдесят лет назад. По сути, он простой помещик. Слово барон не значит для меня ничего, он ничем не отличается от любого другого гражданина Империи. Хватит о нём. Я прибыл сюда не для того, чтобы обсуждать местную знать и ваши с ней отношения. Ваш отчёт заставил приехать меня сюда.

– Мой отчёт? Какой отчёт, я…

– Каждый квартал вы направляете отчёт в столичную префектуру.

– Я… да, направляю, то есть Нунцио, мой секретарь, я ему поручил. А что там? Это ведь простая…

– Поясню просто. Бюрократическая машина работает чётко. Вы направили отчёт, цифры внесли, проверили. За последние полгода в вашем городе произошло девять исчезновений людей. В девять раз больше чем за предыдущие пять лет. Что происходит?

– Девять? Но… Я слышал, что кто-то там, какие-то два мальчика, может просто отправились на поиски приключений…

– Не два, а девять. Кто-то может более внятно объяснить?

– Нунцио ведёт все записи, я могу послать за ним. Он сейчас в отпуске, у него дом за …

– Господин префект. Я вижу, вы немного ошеломлены моим приездом и не готовы к серьёзному разговору. Сейчас обед, вечером я вернусь. Вся информация о девяти исчезнувших должна быть у вас на столе к шести вечера. Я приехал из столицы не для того чтобы слушать ваши заикания. Я должен провести расследование, составить отчёт и уехать. И вы, и я заинтересованы, чтобы это произошло как можно скорее. До встречи через пять часов.

Я встал с кресла, поставил его на место и вышел. Ничего другого я и не ожидал. Аристократы вырождаются. Конечно, в такой дыре вряд ли можно встретить кого-то при уме. Но, честно говоря, он не далеко ушёл от столичных баранов.

Империя давно превратилась из феодального государства в республику. Но пережитки прошлого тянули вниз. Пятьдесят четыре года назад были отменены привилегии дворянства, тогда начались волнения, чуть не вспыхнула вторая гражданская война. Император снёс пару тысяч буйных голов и всё успокоилось. Мне кажется, что пришло время второй волны реформы. Пора выгнать подобных аристократов с их тёплых мест и поставить туда более адекватных людей. Я уверен, что тот же Нунцио даст сто очков форы этому слизняку.

Я спустился на первый этаж и прошёл к выходу. Всё пространство арки занимала фигура сержанта. Я тронул его за плечо. Он повернулся, увидел меня и отошёл в сторону.

– Тут вас барон дожидается. Пробовал пробраться внутрь, но я не дал.

Барон, до этого стоявший внизу лестницы спиной к нам, повернулся. Я оценил его заплывший левый глаз.

– Ну, калечить, может, и не надо было.

– Следовал вашим указаниям, – легионер ухмыльнулся, – давно уж хотелось, а тут такой случай, грех пропустить.

– Ладно, молодец.

Я спустился вниз. Барон сделал шаг ко мне, положив руку на эфес шпаги.

– Ты грязный проклятый и я вызываю тебя на дуэль.

Да что ж ты никак не успокоишься, а?

– Ваш сын нарушил закон и понёс заслуженное наказание. А дуэли давно запрещены, тем более что я не дворянин. Я государственный служащий.

– Нарушил закон?! Какой закон? Где свидетели, когда был суд, кто признал его виновным? – с его рта брызгали слюни, а лицо приняло совсем уж неестественный багряный оттенок.

– Я свидетель, я судил и признал его виновным. Мне плевать на ваше положение в обществе, количество ваших денег и такое прочее. Вы гражданин Империи, ваш сын гражданин Империи, я судья-исполнитель и исполнил свой долг. А теперь оставьте меня в покое.

Я прошёл мимо него и успел сделать четыре шага, когда услышал окрик сержанта. Честно говоря, я и сам ожидал, что этот боров ударит меня в спину. Я отпрыгнул влево и развернулся лицом к барону. Он как раз протыкал шпагой воздух в том месте, где только что был я. Попался. Очень хотелось врезать засранцу, а тут такая возможность. Не напади он на меня, я бы его не тронул. Но раз уж сам захотел…

Я не вошёл в Образ Мастера и даже не вытянул свой палаш. Зачем? Так было интереснее. Барон самозабвенно махал клинком, пытаясь проткнуть меня. Я порхал вокруг него как мотылёк, то сокращая дистанцию, то разрывая, уходил от его выпадов то вправо, то влево, забегал ему за спину и снова появлялся в поле его зрения.

Сержант присел на ступеньках префектуры и подбадривал меня, отмечая хлопками ладони по колену самые удачные моменты. Префект высунулся из окна своего кабинета, сделал большие глаза и засунулся обратно. Больше никого не было. Жаль, такое представление, а аншлага нет.

Даже для человека, барон двигался медленно, а уж против меня то и подавно. Через пару минут он выдохся и вообще стал похож на спящую улитку. Пора заканчивать. Я пропустил над головой очередной рубящий удар и от души врезал ногой ему в пах. Барон охнул, выронил шпагу, схватился руками за пострадавшее место, упал на колени, затем завалился набок и скрючился на земле в позе зародыша. Я ударил каблуком по его шпаге и сломал клинок у самой гарды. С полминуты я наслаждался его стонами, затем сказал:

– Оскорбление государственного служащего и вооружённое нападение. Параграфы двести три и двести десять Гражданского кодекса. Лет, эдак, на десять исправительных работ потянет. Что скажете в своё оправдание, гражданин Риан?

Он простонал в ответ.

– Очень невнятное оправдание. Но я его учту, – я ткнул носком сапога в его лицо, заставив заткнуться, – а теперь слушай меня внимательно, падаль. Ещё раз встанешь у меня на дороге – будешь проклинать свой день рождения самыми последними словами. Исправительные работы – не самое худшее, что я могу для тебя сделать. Понял?

Снова стон.

Буду считать, что понял. Я поманил сержанта рукой, развернулся и пошёл по улице. Легионер догнал меня шагов через двадцать и пристроился слева. Я бросил на него взгляд, не поворачивая головы. Его лицо расплылось в довольной улыбке, словно коту ведро сметаны перепало.

– Чему радуешься?

– Вы сделали то, что следовало. Местные во главе с бароном совсем обнаглели. Чхать они хотели на имперские законы, живут по своим варварским обычаям. А префект – соплежуй, только и может, что взятки брать да задницу барону до блеска вылизывать.

– А ты на что?

– А что я? Моя задача их охранять. Вот и охраняю.

– Да уж, видел.

Сержант помрачнел.

– Ещё раз меня за таким застанете – рубите голову, хрен с ней.

– Не бойся, отрублю. Второго шанса не дам.

Некоторое время мы шли молча.

– В шесть вечера я вернусь в префектуру. Будь тоже там, ты мне понадобишься. Сейчас можешь идти, – сказал я.

– Слушаюсь, – ответил он, развернулся и пошёл назад.

Глава 3.

До вечера я свободен. Начинать что-то делать, пока префект не даст мне все бумаги – без толку. Я решил вернуться в трактир, выбрав на этот раз другой маршрут, захотелось рассмотреть местные достопримечательности. Свернул налево, прошёл несколько кварталов. Те же дворики, те же домики, то же самое количество ненавидящих и испуганных взглядов. Наконец я вышел к местному рынку.

Площадь на окраине, десятка четыре палаток – продукты, одежда, инструменты, несколько загонов со всякой живностью – домашние птицы, свиньи, несколько коров и лошадей. Слишком большой для такого маленького городишки, но нужно учитывать, что большая часть населения этой провинции живёт не в городах, а на фермах. Слишком большой? Я улыбнулся. Ничто, по сравнению с огромным крайканским Базаром. Весь этот городок меньше, чем главный рынок Империи.

Местные фермеры и ремесленники бойко рекламировали свой товар, пока не увидели меня. Я шёл между палаток, и гул рынка постепенно смолкал, оставались только голоса животных. Один широкоплечий паренёк, торговавший кузнечными изделиями, видимо не понял, кто я такой. Он звякнул чем-то на стойке перед собой и крикнул мне:

– Господин, подходите, выбирайте товар. Лучшая кузница на сто миль вокруг. Ножи…

Стоявший рядом кряжистый, бородатый дед двинул его кулаком в плечо. Паренёк клацнул зубами, закрыл рот и удивлённо уставился на него. Я подошёл к их палатке. Дед взглянул на меня из-под кустистых бровей и сказал:

– Господин, он не хотел ничего плохого. Молодой, дурной, не признал.

– Я тоже не хочу ничего плохого, – ответил я, – покажи свой товар.

– Проходите, смотрите, – он отодвинул паренька в сторону и отошёл сам, освобождая проход в палатку. Паренёк всё так же удивлённо хлопал глазами.

Я зашёл внутрь и стал рассматривать их изделия. Вилы, сапки и прочее меня не интересовали, а вот оружие всегда было моей слабинкой. Минут десять я простоял перед стойкой с ножами и мечами, доставая то один клинок, то другой, пробуя баланс, заточку, качество стали. Совсем неплохо.

– Не великоват ли арсенал для такого городка? – спросил я.

Дед недовольно поморщился:

– Знаю, что раскупят, может, лет через десять. Да к тому времени я ещё больше наделаю, если жив буду. Люблю я с оружием возиться, для души это. А то барахло, – он махнул рукой в сторону инвентаря, – мне радости не приносит.

Я взял пару метательных кинжалов висящих на стойке в двойных ножнах. Причудливый орнамент на четырёхгранных клинках, тонкие, как жала, острия, рукоятки из чёрного дуба. Больше всего меня заинтересовала странная дымчатая сталь. Я взвесил один из них на ладони. Удивительно тяжёлый, для своего размера.

– Сколько за пару? – спросил я.

– Восемьдесят империалов, – ответил старик.

Мои брови поползли вверх.

– Восемьдесят? Да хороший меч стоит вполовину меньше.

Дед раздражённо дернул себя за бороду здоровенной лапищёй.

– Хороший меч из йеррской стали стоит больше трёхсот. Я купил обломок клинка у одного бездельника за пятьдесят. Шесть декад перековывал его в эти кинжалы. Зараза, никак не поддавалась, пока я не… Нет, не скажу, секрет это. Хочешь – покупай, не хочешь – ступай, – старик сложил руки на груди.

– Йеррская сталь? – спросил я.

– Что, никогда не видел?

– Видел, отчего же, – сказал я. Затем вытянул из ножен до середины свой палаш, демонстрируя серебристо-матовый цвет йеррской стали, и засунул назад, – Только не похоже. Йеррские мечи с белым отливом, а эти – серые, – закончил я.

– Перековывал я их. Вышло не хуже, даже лучше. Лист железа в полпальца толщиной пробивают на раз. Хочешь верь, хочешь нет, – насупился старик.

Я стоял в задумчивости, покачивая кинжалом. Отличный баланс. Мой взгляд упал на закрытый шлем, лежащий под стойкой с оружием. Я наклонился и постучал пальцем по шишаку.

– Пробивают, говоришь? А ну ка, – я повернулся к парню, – пристрой этот шлем где-нибудь подальше.

Он взглянул на кузнеца, тот кивнул. Парень подхватил шлем и вышел из палатки, мы вышли следом. Люди на рынке молча уставились на нас, большинства покупателей уже не было. Разбежались. Подмастерье отошёл метров на десять и повесил шлем на столб одной из палаток. Я махнул рукой:

– Дальше.

Парень отнёс шлем ещё метров на десять дальше и снова повесил на другой столб. Я кивнул, он отошёл в сторону. Встревоженный владелец палатки выглянул наружу, начал что-то говорить, потом увидел меня и зашёл назад.

Я взял один и кинжалов за лезвие и несколько раз подбросил в воздухе. Затем размахнулся и метнул в шлем. Попал. Кинжал ударил в железо с глухим стуком и остался торчать в шлеме. Я вытянул из ножен второй кинжал, взял его за рукоятку и снова метнул. Опять попал. Старик уважительно посмотрел на меня:

– А вы горазды ножички кидать.

Я промолчал. Подмастерье снял шлем со столба и принёс к нам. Один кинжал пробил забрало и по рукоятку вошёл в металл, второй попал в лобовую пластину и вошёл на треть лезвия. Поразительно. Я осмотрел шлем – стандартное снаряжение тяжёлой пехоты, такие носят во всех легионах Империи. Да уж, пожалуй, кинжалы стоят того. Я глянул на кузнеца, тот от гордости надулся как индюк.

– Ладно, беру, – сказал я.

Старик взял шлем, легко вытянул один кинжал из забрала, затем немного повозился, вытянул второй, внимательно осмотрел оба и засунул их в ножны.

– Девяносто пять.

– Что? Ты говорил восемьдесят.

– Они даже лучше чем я думал. Девяносто за кинжалы и пять за испорченный шлем.

– Мало кто может так метать. Если бы не я, как бы ты их проверил? А в шлеме нужно починить только две детали. Восемьдесят пять.

– Девяносто и по рукам, – дед протянул волосатую, мозолистую руку.

Почти половина моих денег. Но кинжалы того стоят. В столице я смогу их продать за сто пятьдесят, или больше, а могу и себе оставить. Я ударил своей ладонью по его.

– По рукам.

Я отсчитал деньги, забрал покупку и пошёл дальше. За моей спиной послышался шепот подмастерья:

– Деда, а кто это?

– Дурья твоя башка. Не видишь чёрные одежды? Антимаг это, по-нашему – проклятый, – прошептал в ответ кузнец.

– Ух ты. А выглядит как человек.

– Человек? Видел, как шлем пробил? Люди так не могут.

Больше никаких покупок я делать не стал. Задержался только возле столба с двумя привязанными к нему лошадьми. Двухлетняя кобыла и полугодовалый жеребёнок. Я погладил жеребёнка по ноздрям, он лизнул меня в ответ по руке шершавым языком. Лошади, в отличие от собак, меня не боятся. Люблю лошадей.

***

Вернувшись в трактир, я взял бутылку красного орлейского и поднялся в свой номер. Откупорил бутылку и отхлебнул с горлышка. Это третья бутылка за сегодня, обычно я так много не пью. Но что тут ещё делать? Я стянул сапоги, сбросил плащ и улёгся на кровать.

Что они тут вообще делают всю жизнь? Ни театра, ни библиотеки, вообще ничего. Только храм, выпивка да соседские юбки. Сомневаюсь, что в храм они часто ходят. Я представил себе, как день за днём, встаю, работаю, вечером выпиваю, залажу к жене в постель, утром опять встаю, работаю, вечером выпиваю, пьяная драка в трактире, залажу в постель к соседке, утром опять… Бррр. Я бы умер от скуки через декаду.

Зачем им эволюция дала самосознание и интеллект на порядок выше, чем у той же коровы, если они всё равно ведут коровий образ жизни? Родился, тянул лямку, ел, пил, спал, умер.

Бутылка закончилась. Взять ещё одну? К чёрту. Есть и более интересные занятия. Я надел сапоги и спустился вниз. Хозяина видно не было. Какая-то другая служанка, не Гизель, а толстая, розовощёкая бабища, мыла пол в зале. Я заказал ужин к пяти часам и вышел на задний двор.

Конюшня, сейчас пустовавшая, какой-то сарай, отхожее место и поленница с дровами. Я выбрал колоду побольше, отнёс её к забору и отошёл на другой край двора. Достал купленные кинжалы, полюбовался немного орнаментом на лезвиях. Отличная работа.

Я метнул верхним замахом один кинжал, и он вонзился в колоду на уровне моей шеи. Метнул второй нижним замахом – попадание в живот. Пошёл к колоде, вытянул кинжалы и повторил тоже самое левой рукой.

Я метал кинжалы больше часа. Нужно чтобы руки привыкли к их весу, размеру и балансу. Потом можно будет тренироваться в трансе, но сначала нужно осознанно получить необходимые рефлексы. Когда колода была уже порядком расщеплена, появился трактирщик. Минут пять он наблюдал за моими упражнениями, я не обращал на него никакого внимания. Наконец он не вытерпел и кашлянул.

– Господин, ужин уже готов.

Я метнул кинжалы в последний раз, вытянул их и сунул в ножны.

– Хорошо, иду.

Я поужинал снова в компании хозяина. На этот раз он не так робел и уплетал за обе щёки. До меня ему было далековато, тем не менее, на двоих мы съели как минимум пятидневную норму среднего человека. Уничтожая еду, я походу пытался вытянуть из трактирщика что-нибудь и свежих сплетен, но на этот раз ничего интересного. Под конец он рассказал, что барон Риан собрал всех своих домочадцев и слуг и выехал из города.

– Сам видел, час назад, через южные ворота. Наверное, в загородное имение, дом там уж почти отстроили, за полгода-то, – трактирщик снизил голос до полушёпота, – здорово вы его возле префектуры отделали. Оно может и правильно, порядок для всех одинаковый. Только людишек у барона много, да и злопамятный он, не то слово. Как бы не вышло чего.

Хорошо поужинал. Я вытер руки салфеткой, откинулся на спинку стула и спросил:

– Чего не вышло?

– Ну, – он немного помялся, – как бы барон вместе со своими людьми не учудил чего-нибудь.

– Тринадцатый легион расквартирован за сто миль отсюда. Если барон поднимет бунт, через декаду весь город умоется в крови.

Трактирщик хрюкнул, подавился и начал кашлять, судорожно втягивая воздух. Я встал из-за стола, хлопнул его по спине и пошёл к входной двери. На пороге повернулся и сказал:

– Так что если барон и учудит чего-нибудь, то я на месте горожан сам его и успокоил бы. До прихода войск.

***

Сержант снова ждал меня у входа в префектуру. Увидев меня, он козырнул. Я прошёл мимо него и вошёл в здание.

– Префект на месте? – спросил я.

– Так никуда и не уходил, – ответил он, – ещё приехал Нунцио, его секретарь, и Павлий, писарь. Все в кабинете префекта.

Пройдя метров пять, я повернулся:

– Чего стоишь? Пошли со мной.

Мы поднялись на второй этаж и вошли в кабинет. За столом всё также был префект Оций. Слева от него сидел молодой, черноволосый мужчина, с правильными чертами лица. В отличие от префекта, одетого в синий камзол, на нём была серая форменная одежда государственного служащего. Справа сидел седой, грузный старик с дряблым лицом и красным носом. Его форменная одежда была великовата в плечах, зато на огромном животе была натянута как на барабане.

– Честь имею, – сказал я.

Все трое встали. Оций правой рукой прикоснулся к плечу молодого человека:

– Секретарь Нунцио, – сказал префект.

– Честь имею, – Нунцио кивнул головой.

– Писарь Павлий, – толстый старик склонил голову в поклоне.

Я прошёл к креслу, поставленному для меня возле стола. Потом повернулся к легионеру:

– Найди себе стул и присоединяйся к нам.

– Слушаюсь, – ответил он, вышел с кабинета и вернулся секунд через десять со стулом в руке.

Все расселись вокруг стола. Здоровенный сержант никак не мог примоститься на маленьком стуле, наконец, нашёл удобное для себя положение, вытянул длиннющие ноги под стол и облегчённо вздохнул.

– Итак, – я сделал паузу, бросив взгляд на всех по очереди, – ваш отчёт. Девять исчезнувших без вести. Надеюсь это не просто описка? Мне будет очень неприятно, если я проехал такой путь для того чтобы исправить простую неточность. Если это так, то вам тоже будет очень неприятно.

Оций посмотрел на секретаря. Тот прочистил горло, взял папку, лежавшую перед ним, и сказал:

– Нет, господин судья, всё точно. Трое исчезли в позапрошлом квартале и шесть в прошлом. Вот, – он протянул папку мне, – документы, которые я собрал по исчезнувшим.

– Хорошо, подождите, пока я ознакомлюсь.

Я открыл папку. Пока я читал, Оций нервно ёрзал в кресле, Нунцио сидел так, словно проглотил шпагу, писарь тоскливо смотрел в окно, а сержант ехидно рассматривал их всех. Хоть кому-то это всё приносит удовольствие. Я достал первый листок, исписанный каллиграфическим почерком.

Венос Гранз, возраст двадцать один год, исчез первым, пятнадцать декад назад. Отец, мать, чем занимался. Я достал второй листок.

Ноэм и Сладос Кратон, близнецы, возраст восемнадцать лет. Исчезли вместе одиннадцать декад назад. Почти целый лист информации об этих братьях. Я посмотрел на секретаря, он всё так же сидел с прямой спиной и отсутствующим взглядом. Неплохо Нунцио поработал, сэкономил мне кучу времени. Следующий лист.

Гатос Круиан, судя по фамилии – рейнианец, возраст двадцать лет. Исчез девять декад назад. Многочисленные родственники с рейнианскими фамилиями, молодая жена. Никто из них не знает, куда он исчез. И так далее, и так далее, и так далее.

Я внимательно прочитал остальные листки. Умник было зашевелился, решив что он нужен, но я прогнал его восвояси. Без него разберусь. Девять исчезнувших, шесть имён из папки называл мне трактирщик, когда жаловался на разгулявшуюся молодёжь. Я положил папку на стол и постучал по ней пальцем, привлекая внимание.

– Неплохо, господин Нунцио. Лучше чем я ожидал, – сказал я.

Секретарь кивнул головой.

– Но здесь не хватает двух важных вещей, – продолжил я и сделал паузу, ожидая вопроса.

– Каких именно? – не выдержал префект.

Я вновь открыл папку и, для вида, пролистал её.

– Во-первых, все они были магами. Во-вторых, все они водили дружбу с Хьюто, сыном барона Риана. В их компании были также Мирабель, дочь Камилы и Дженс, сын пекаря. Эти, насколько я знаю, ещё не исчезли.

– Откуда вы всё это знаете? – спросил префект.

– Удивлены? А меня удивляет другое – то, что вы этого не знали. Или знали? Тогда почему этого нет в папке?

В ответ молчание. Злость окатила меня красной волной. Я ударил кулаком по столу. Префект отшатнулся назад, старый писарь втянул голову в плечи, остальные не шелохнулись.

– Господин префект! Я спрашивал вас днём и повторюсь сейчас: что тут происходит? Кроме вашей халатности и бесхребетности? Необычайно большое количество молодых магов для такой дыры. Они вытворяли что хотели, держали весь город на ушах, в конце концов, сожгли дом барона. Затем начали исчезать один за другим. Что вы делали всё это время – понятно. Ничего. Но вы не могли быть абсолютно слепым и глухим. Отвечайте. Что. Тут. Происходит.

Непроизвольно я перешёл на Голос. Владеющие им могли одним криком нагонять ужас на целые толпы.

На префекта было противно смотреть. И без того бледное лицо сейчас было цветом как у покойника. Губы тряслись, руки нервно комкали какую-то бумажку на столе, капля пота сбежала по щеке. Наконец, он смог выдавить из себя:

– Господин судья, клянусь честью, больше я ничего об этом не знаю.

Я вздохнул сквозь зубы, успокаивая себя. Положил локти на стол и переплёл пальцы. Постепенно злость ушла. Я оглядел остальных и спросил:

– Кто из вас маг?

– Я маг третьего ранга, – ответил Нунцио.

– Магический анализ что-нибудь дал?

– Ничего особенного, – Нунцио покачал головой, – только необычайно высокий магический уровень исчезнувших.

– Кто-нибудь ещё может что-то добавить?

Писарь и секретарь отрицательно покачали головами. Сержант кашлянул. Я повернулся в его сторону.

– Если вы не возражаете, то с глазу на глаз, – сказал он.

Я кивнул головой и ещё раз обвел взглядом всех.

– Учтите, если что-то недоговорили – душу выну. Теперь к делу. Нужно найти троих оставшихся как можно скорее и привести их сюда для допроса. Сейчас. Барон сегодня покинул город вместе со всеми слугами и родственниками, сына тоже наверняка забрал с собой. Но всё равно нужно проверить его дом. Дальше. Где дом барона, как далеко находится его загородное поместье и где живут остальные, Мирабель и Дженс?

Секретарь пошевелился, поменял положение в кресле и сказал:

– Дом барона рядом, на этой площади. Поместье находится на Кровавом холме, пятнадцать миль отсюда, даже если поспешить, то до темноты не успеть. Дженс живёт в доме отца, его пекарня недалеко от рынка. Мирабель живёт с матерью на северной окраине города.

– В поместье барона, если понадобится, поеду завтра. Дом проверю сейчас, – я повернулся к сержанту, – сколько времени тебе надо, чтобы привести остальных?

– Часа хватит. Сам пойду за девчонкой, а Галлия пошлю за Дженсом, – ответил он.

– Хорошо. Кроме писаря больше никого не задерживаю. Вы, – я посмотрел на старого служащего, – будете нужны для записи показаний.

– Слушаюсь, господин судья, – ответил он.

Мы с легионером вышли из кабинета и спустились на первый этаж. Сержант остановился перед выходом. Я спросил:

– Ну? Что хочешь рассказать?

– Видел я Стражей в деле, не один раз, но судью-исполнителя – впервые. Вы когда на префекта гаркнули, я чуть в штаны не наложил. Здорово это у вас получается.

– А по делу?

Он почесал затылок и ответил:

– Да ходили эти сопляки своей компашкой, с год где-то. Друг перед другом выдрючивались, кто кого перемагует. Надоели всем, хуже камня в сапоге. А когда пропадать стали, то все только вздохнули посвободней. Так что никто особо и не выступал, даже родственники помалкивали.

– А чего не сказал это там, у префекта?

Сержант ухмыльнулся:

– Пусть думает, что я вам рассказал что-нибудь такое, из-за чего вы ему завтра голову с плеч.

– Смотри, я уеду, а барон с префектом останутся. И припомнят, каждый своё.

Легионер сплюнул на мраморный пол.

– Я видел, как на меня прётся десятитонный морогот, весь в костяной броне и шипах. И не испугался. А они давили людей как спелые вишни, только красный сок брызгал в разные стороны. После этого меня ни один человек испугать не сможет.

– Ладно, дело твоё. Жду тебя здесь через час.

– Слушаюсь.

– Где дом барона?

– Да вон, здоровенный, трёхэтажный, – ткнул пальцем легионер и пошёл в сторону рынка.

Я пересёк площадь и подошёл к особняку. Высокий каменный забор с железными штырями наверху, двухстворчатые деревянные ворота, обитые металлическими полосами. Закрыто. Чуть дальше дверь в стене. Тоже закрыто. Я подёргал шнур звонка возле двери, никакого результата. Не работает, хрень магическая. Я постучал в дверь. Подождал пару минут. Ничего. Постучал сильнее и дольше. Прошло ещё немного времени. Наконец за дверью послышались шаги и хриплый голос спросил:

– Кто там шумит? Пацанва, совсем разбаловались, не дают человеку…

– Открывай, – перебил его я.

– Чего? Это кто там такой умный?

– Чёрная Канцелярия, открывай.

– Какая каце…, карце…, тьфу ты. Никого нет тута, открывать не велено.

– Открывай или вышибу дверь, – я начал злиться.

– Щас я тебе вышибу, – прохрипел голос.

Послышалась возня, лязг засова и дверь открылась. Наружу вывалился толстопузый мужик с палкой в руке. Увидел меня, охнул и попытался забежать назад. Я схватил его за шиворот, оттянул от двери, развернул и прижал к забору, палка выпала из его руки и покатилась по камням мостовой.

– Боженьки, – выдохнул он перегаром мне в лицо. Видимо у местных охранников такая традиция – пить на посту.

– В доме кроме тебя ещё кто есть? – спросил я.

– Нету, никого нету, все днём уехали. Не убивайте меня, господин хороший, у меня жёнушка, детки, ничего плохого я не делал, дом охраняю, законов не нарушаю, неуважение по незнанию проявил, вы ж сразу не …

Я слегка встряхнул его. На глазах толстяка выступили слёзы, и без того красный нос налился как спелый помидор. От него нестерпимо несло алкоголем.

– Тише, дурак, на кой ты мне сдался. Сын баронский тоже уехал?

– Вместе с папенькой и уехал, все уехали, я один остался. Не убивайте меня, пожалуйста.

Я отпустил его и пошёл назад к префектуре. Позади хлопнула дверь. Какой-то случайный прохожий уставился на меня. Бородатый высокий дед в сером плаще. Заметив, что я смотрю на него, он ускорил шаг и прошёл мимо.

Из префектуры как раз выходили Оций и его секретарь. Я окликнул их, и они остановились.

– Писарь в вашем кабинете? – спросил я.

– Нет, в своём, на втором этаже, следующая дверь после моей. Но у него есть ключи от всего здания. Если вам понадобится мой кабинет…

– Не понадобится. Доброй вам ночи, господа.

Они попрощались в ответ. Сомневаюсь, что эта ночь будет для них доброй. Я встал возле одной из колонн и стал дожидаться сержанта. Он появился минут через сорок. Рядом с ним шёл второй легионер, на две головы ниже, но раза в полтора шире сержанта. Лет под пятьдесят, тоже ветеран. Всё лицо здоровяка было в плохо заживших шрамах.

– Это Галлий, – сержант мотнул головой в сторону напарника.

Легионер козырнул мне, я ответил кивком.

– А где Мирабель и Дженс?

– Нету их обоих. Пекарь ни слухом ни духом про сынка, а вдова говорит что дочка и пекарёныш уехали днём вместе с баронской свитой. Мы осмотрели дома, там их точно нету. Может и вправду они с бароном из города смылись.

Так. Мне начинает это надоедать. Я спросил у сержанта:

– Ты говорил вас трое?

– Да, третий – Гус. Он сегодня на смене, в караулке, – ответил он.

– В каких частях служили?

– Все трое в тяжёлой пехоте лет по двадцать-тридцать отбарабанили.

– Амуниция с вами или в легионе осталась?

Сержант удивлённо посмотрел на меня:

– Какая ж мы тяжелая пехота без доспехов? С нами железяки.

– Гусу скажите, чтоб шёл спать, без вашего дежурства одну ночь город простоит. Найди префекта, пусть к утру раздобудет повозку на восемь-десять человек и лошадь для меня. Завтра, в семь утра жду вас троих здесь, возле префектуры, в полной боевой выкладке. Поедем, навестим барона. Сколько до его поместья?

– Ну, на повозке часа три, дорога сильно петляет и холмов много, – ответил он.

– Тогда к десяти будем там. Всё, до завтра.

Они козырнули и я пошёл в трактир. Сказал трактирщику, чтобы разбудил меня в шесть, поднялся в свой номер. Разделся, лёг на кровать – пришло время вечернего транса. В отличии от утреннего, вечером он нужен для восстановления организма. С помощью него я замедляю процесс старения, укрепляю иммунную систему, провожу полную ревизию тела. Ещё ни один из нас не умер от старости. Да и болеем мы очень редко.

***

Узкая тропинка змейкой вилась между невысоких холмов. Сплошь поросшие кустарником и травой, причудливо изрезанные дождями и ветрами, холмы казались стадом огромных мохнатых животных, прилёгших отдохнуть. Я свернул с тропинки, взбежал на хребет одного из этих исполинов и вдохнул полной грудью, сколько было сил. Ароматы свежескошенного сена и недавнего дождя смешивались в восхитительном амбре. Легкий ветерок ласкал кожу, словно детской ладошкой, солнышко нежно пригревало, создавая контраст с утренней прохладой. Маленький певец порхал в чистом лазурном небе, исполняя оду весне на своём птичьем языке. Моё самое любимое время года, самая любимая погода, самые любимые звуки, цвета, запахи. Что и не удивительно. Ведь это место создал я.

Большинство антимагов, войдя в транс, оказывались в пустой комнате с голыми стенами. Мол, так ничего не отвлекает. Дураки. Разве может серая невыразительность сравниться со всем этим? Я потратил уйму времени на этот мирок в своей голове, но не жалею ни об одной секунде. Та смесь бодрости, умиротворения и гордости творца, которую я ощущал каждый раз, попадая сюда, стоила того. И каждый раз я вспоминал, как всё начиналось. ...