Наталья Словаева Фантазии

***

– Ты где? – В танке.

– А где танк? – В лодке.

Я сыграю тебе на гитаре, евушка,

потому что такой обычай в вашей общине,

потому что пальцы твои – заснеженные тропинки,

и гостей ты кормишь имбирным корнем.

Останемся здесь до новогода,

когда стареющая лесбиянка

поставит свечку за Путина,

только выбросим зловещий чайник из головы

и оборванные бельевые веревки.

– Размазавшись по стулу, я подумала,

что хочу быть вашим ребенком.

***

В Дэвиде Линче

пол в шахматную клетку,

тяжелые бархатные занавески

и поющая девочка с накладными щеками.

Посыпая пеплом ноутбук,

попроси бармена налить тебе яда

грамм сто пятьдесят или сколько тебе надо,

чтоб стадо диких поросят,

бесстыдно вереща,

успело пересечь границу.

А демоны молчат.

У входа в храм с руки едят синицы.

***

Достоевщина разбредается по телу этого города

убогими крышами, зловонными трущобами,

битыми стеклами, ржавыми трубами,

растрепанными метлами, найденными трупами,

выщербленными ступенями, дурными болезнями,

детскими пальцами, порезанными лезвием.

Есть люди, с потолка которых всегда капает

мутная жидкость цвета непонятного.

Виктору было на нее наплевать,

он замерз, устал и просто хотел спать.

Лежал под лестницей, натянув одеяло до подбородка,

видел четвертый сон,

Когда ты объявил войну и облил его бензином.

***

А белый Гена крокодил

в осеннем парке проходил,

обшарпанный, он был эффектен

своею жалкой красотой.

Он на ветру с открытым горлом,

там, верно, скомканные ноты

и волчьих ягодок настой.

Все проиграв, ушел в поэты,

в сентябрь, ребрящийся вельветом

*** ...