Ледяная принцесса

Глава 1.

Стылый камень фамильной усыпальницы королей Сарнии обжигал холодом босые ноги. Я прижалась всем телом к отполированной с внутренней стороны мраморной плите, прислушиваясь и внимательно всматриваясь в кольцо своей матери, которое носила на мизинце.

Тонкий серебряный ободок с капелькой-кабошоном лунного камня. Если туман внутри камня отливал синим, то значит, где-то рядом были живые, если серым, значит, кругом все мертвы. Такие камни были у многих девушек и женщин в нашем королевстве, где именно женщинам приходилось обходить места сражений с ледяными тварями в поисках ещё живых стражей.

Я же использовала его, чтобы не попасться, возвращаясь во дворец. Камень в кольце оставался серым, значит, никого кроме предков Сарнийских в королевском склепе не было. Я положила руку на голову геральдического грифона. Часть фигуры бесшумно утонула в камне, открывая узкий проход сбоку от усыпальницы одной из моих далёких прабабок.

Стоило мне выскользнуть в тёмную галерею, едва освещённую чадящими факелами, как за моей спиной провернулась часть резной плиты, закрывающей захоронение. Не зная, как открыть проход, никогда его не найдёшь. Плита за моей спиной казалась монолитной. Мне пришлось проскользнуть в соседнюю галерею, в самом тёмном углу которой было одно из первых захоронений этого склепа. Даже высеченное на камне имя почти стёрлось.

Но я его знаю и помню. Валис Первый Сарнийский. Выстоявший король, как называли его в легендах. Легкий укол об острый клюв стерегущего вечный покой хозяина грифона, и вот я уже в потайном коридоре, что приведёт меня в замок. Точнее в замковую библиотеку. Тут я оставляю сапоги и стягиваю с себя плотный кожаный костюм для езды на грифоне, натягиваю домашнее платье и мягкие высокие домашние туфли хэдэбю.

Замерзшие ноги приятно окунулись в мягкость меха теплых и мягких туфель. Бархатный тяжелый халат, несу в руках, его я смогу надеть только перед самым выходом из потайного хода. Узкие коридоры внутри замковых стен сплетаются, словно змеи из южных земель. Почти в любую комнату замка можно попасть этими тайными переходами. Но мне нужна библиотека. Всё. Камень оберёга начинает нагреваться, значит, меня начали искать. Но я успела.

Искра родового дара и я проскальзываю в щель рядом с камином. Кольцо с гербом Сарнийских снова оказывается на моём пальце, гася любые проявления дара, я снова лишь носительница крови, дочь погибшего последнего короля, лишённая права на трон принцесса Арабелла Сарнийская, живущая под опекой объявившего себя королём брата моего отца Дартана Седьмого.

Я едва успеваю усесться в кресло и закутаться в меховое одеяло, когда в библиотеку врывается толпа во главе с самим Дартаном и его сыном, Гарденом.

— Что такое? Ой, а сколько времени? — делаю вид, что только что проснулась.

— Что вы здесь делаете, Ваше высочество? И почему посреди ночи вы не в своей постели, как и полагается достойной девице из знатной семьи? — надменно цедит дядя.

— Простите, дядя. Хотела почитать и задремала, — оправдывалась я, привычно опустив взгляд в пол.

— Не удивительно. — Смеётся Гарден, поднимая за угол обложки первый том начальной истории. — Ты бы взяла что-нибудь попроще, что тебе подходит. Сказки, например. Хотя ты уже подросла, можешь одолжить у придворных дам какой-нибудь роман.

— Арабелла, эти книги не предназначены для развлечения глупых девиц. — В голосе дяди звучит вечное недовольство мной и фактом моего существования. — Учёные мужи тщательно сохраняли те знания, что дошли до нас, драгоценный оклад этих книг показывает ценность этих знаний. Он не для того, чтобы малолетняя девчонка вцеплялась в понравившуюся обложку, как сорока. Чтобы ты запомнила, что чем дороже обложка, тем ценнее книга, через три дня перескажешь мне всю книгу. И пока не сможешь пересказать, тебе запрещено покидать свои покои.

— Да, дядя. — Забираю книгу у кузена и тороплюсь в свою комнату.

Переходы и галереи становятся всё строже и скромнее в отделке, пока последняя не исчезает совсем. Мои покои с того дня как отца и брата похоронили, а мама ушла в храм служительниц, располагаются здесь, в хозяйственном крыле, в башне над кухней, и я, возвращаясь в свои покои, частенько останавливаюсь, пропуская спешащих с тяжёлыми подносами слуг.

Никто из них не благодарит и не приветствует дочь покойного короля. Потому что малейшее проявление участия ко мне и моей судьбе мгновенно карается. Не в открытую, нет. Просто происходят разные неприятные случайности. У меня даже своей лошади нет, потому что иначе, если я только привяжусь к животному, оно или сломает ногу, или неожиданно взбесится, или съест что-нибудь не то и отравится.

Дверь в мои комнаты едва прикрыта. Общая комната, она же комната для занятий, купальня и спальня, совмещённая с гардеробной и спальней для прислуги.

— Хелла, — зову я единственного близкого мне человека, но вместо ответа слышу только приглушённый плач из спальни. — Хелла… Вечные льды, что произошло?

Платье на моей компаньонке и служанке в одном лице разорвано, она пытается стянуть края лифа, а я замечаю горящий красным отпечаток чьей-то крупной ладони на её щеке.

— Принц Гарден… — шепчет она.

— Что он сделал? — чувствую, как ледяная буря поднимается внутри, прорывая сдерживающие оковы артефакта.

— Ударил, когда я не смогла ответить, где вы. И предположил, что вы возможно у любовника, а я передаю вам записки о свиданиях, а потом прячу их. Как он сказал, наверняка за корсажем или под юбкой, под лентой чулок. И проверил. — Хелла разрыдалась. — Лорд Дартан не позволил ему задрать мне при всех юбку, но платье… Порвал. И я… При всех…

— Тише, тише, Хелла. Ну, какой лорд Дартан. Услышат, и беды нам не миновать. — Обняла я плачущую девушку, мысленно принимая тяжёлое для меня решение. — Платье не беда. Возьмешь любое моё. Но нам придётся расстаться.

— Что? Нет, моя принцесса! За что? — распахивает она сверкающие от слёз глаза.

— Потому что кузен проявляет к тебе настойчивый и нездоровый интерес. А я не смогу тебя защитить, понимаешь? Я не могу допустить, чтобы тебе причинили зло. — Объясняю ей свое решение.

— Нет! Я не уйду, хоть гоните меня, а не уйду! — решительно вытирает она слёзы. — Ничего он мне такого не сделает, чтобы я не выжила! Служанки говорят, что там немножко совсем надо перетерпеть. А замуж меня и так не возьмут. Пойду я умоюсь и переоденусь, и за ужином вам схожу. А это что за книга?

Я поднимаю с пола том истории, который принесла с собой.

— Моё наказание, через три дня нужно пересказать дяде. — Объясняю ей. — Ничего страшного, я хорошо знаю историю.

Пока Хелла приводила себя в порядок и пошла на кухню, я вышла на балкон. Узкий выступ с невысокими перилами, где едва помещалась я одна. Историю я действительно знала очень хорошо, также как и географию, экономику, даже труды по архитектуре и военному делу были мной разобраны досконально. Так что пересказа первого тома я не боялась. А вот нападение на Хеллу меня насторожило.

Чуть в стороне, несколько всадников с шумом, криками и смехом направились к хозяйственным воротам. Кузен и его дружки направились в город, развлекаться. Воровато оглядевшись по сторонам, я вдохнула полной грудью колючий от мороза воздух, и незаметно стянула с пальца кольцо, блокирующее мой дар.

Снежные вихри тут же сорвались с моих ладоней, словно только этого и ждали. Вьюжными гончими они настигли кавалькаду и промчались сквозь всадников, стаскивая их с сёдел. Только вот кузену не повезло, он очень неудачно упал на промёрзшую и покрытую панцирем льда землю, так неудачно, что его крики были слышны даже внутри замковых стен. Теперь ему точно не до Хеллы.

Я вернулась в комнату и уселась перед камином. Взгляд сам собой упёрся в небольшой портрет, миниатюру, законченную буквально за несколько дней до гибели отца и брата. Здесь мы ещё все вместе.

Наш мир до сих пор искупает злодеяния ордена "открывающих пути", как они себя называли, постоянно выплачивает кровавую дань. Изначально, королевств было двадцать. За их границами располагались ничейные земли, бросовые. Условия там были суровые и для жизни почти непригодные. Но находились те, кто жил и там. Наше, Сарнийское королевство, это самый край тех земель. Сейчас. А раньше, это были центральные земли.

Мои предки пришли сюда с волной уцелевших, они жили среди тех, кто готов был переносить суровый характер этих земель, но быть самому себе хозяином.

Орден, сбившийся из магов отшельников, изгнанных из других королевств, или не пожелавших терпеть правила и законы, которые их ограничивали, воздвиг свою цитадель глубоко на Севере. Что-то неладное почувствовали слишком поздно. Люди стали пропадать целыми поселениями. Отряды стражи перестали возвращаться из дозоров.

Маги ордена в своих изысканиях открыли секрет силы крови. Понимание, что кровь живого существа сама по себе сильнейший магический элемент, толкнуло их на неведомый по своей чудовищности опыт. Магистры ордена переступили границу смерти, найдя способ переносить свой дух и своё сознание в новое тело. Но и это их не остановило.

Даже лютые морозы не смогли заставить алтари ордена остыть, столько человеческой крови на них пролилось, целые гекатомбы жертв… Чудом выжившие в ужасе рассказывали об увиденном. Чего хотели добиться эти маги, неизвестно по сей день, но результат превзошёл все самые кошмарные ожидания.

Они призвали в наш мир Хаос, связали наш мир единой пуповиной с Изначальным Мраком, откуда в наш мир хлынули порождения Тьмы. Пропитанные магией смерти, чуждой нашему миру, чудовища не знали преград на своём пути. Девять королевств перестали существовать в считанные дни! Те, кто смог выжить в том ужасе сбились в кучу, огромную стаю, движимую только одной целью, вырваться из когтей мучительной смерти.

Но их встретили копьями и дождём стрел со стен. Ни одно королевство не желало принимать беженцев.

Тогда, мой предок, Валис, совершил нечто невообразимое. Он заключил договор на крови с разумными порождениями Мрака, с теми, кого с нами, людьми, роднила жизнь. С теми, кто мог чувствовать, кто защищал своё потомство, и кто желал мира и покоя.

Валис предложил им место, которое могло стать их новой родиной, их собственное королевство. Он и идущий во главе беженцев Мрака демон обменялись кровью. Человеческая алая кровь смешалась с чёрной кровью демонов. Именно поэтому Сарнийские могут подчинять себе грифонов.

Те, кто называл себя элдарами, обратились против открывшейся бездны. Им и людям Ничейных земель нечего было терять. В истории пишут, что в последний день битвы, воины стояли по колено в грязи. Жуткое уточнение. В наших местах земля, как камень, промёрзла далеко вглубь. И чтобы была грязь…

Даже страшно представить, сколько тогда погибло. Но прорыв был остановлен. И спорить с победителями никто не осмелился. Так родились ещё два королевства. Валис Выстоявший основал королевство, которое назвал именем своего рода, правитель элдаров и вовсе не мудрил, а назвал своё королевство Чёрным.

Сарнийское королевство стало тринадцатым, но чаще нас называли первым. Потому что мы первые от границы с проклятыми землями. И новую опасность тоже встретили первыми.

Прорыв Мрака в наш мир не прошёл бесследно. Искры магии смерти вновь и вновь порождали тварей неведомых ранее. Их гнал вперёд вечный голод. Потомки элдаров обладали редкой магией, которую у нас стали звать некромантией. Фактически, некроманты стали главной надеждой и военной силой в войне с тварями. Нам, стихийникам, обладающим изначальной магией этого мира, приходилось в разы сложнее.

Но и мы справлялись. Мои предки построили семь стен, разделяющие Мёртвые земли, как теперь зовут те места, и королевства, и на них несут бессменный дозор стражи. В помощь им бриллианты, что стали находить в наших землях, они превращали стены в раскалённые ловушки для существ, которых мы звали ледяными зверьми или тварями.

Но иногда, эти существа, в которых смешалась магия смерти и стихийная магия, прорывались сквозь стены. И тогда, жертвы были неминуемы. Так случилось и в тот раз, когда отец и брат объезжали стены.

Мой отец всегда говорил, наше королевство перестанет существовать не тогда, когда последний Сарнийский закроет глаза, а когда падёт последняя стена и не будет никого, кто удержал бы знамя стражи на стенах.

Почему о том прорыве никто не предупредил, почему рядом с отцом и братом не оказалось готовых помочь стражей, доподлинно неизвестно. Но обратно в замок вернулись закрытые окровавленными знамёнами с гербом нашего дома телеги.

Я помню, что в тот момент словно воздух заледенел. Мама не шла, а скользила, опираясь на стену и не отводя взгляда от тех телег. Я помню, как она опустилась на колени, прижимая к губам свесившуюся из-под знамени руку отца. Кажется, мама тогда поняла больше, чем маленькая я.

Потому что с колен встала фурия, воспользовавшаяся своим правом королевы и призвавшая проклятье ледяного огня на головы тех, кто клялся в верности королевской крови, и отступил, обрекая тем самым отца и брата на верную смерть. Почти весь отряд дворцовой гвардии, что сопровождал короля и принца вспыхнул сине-голубым пламенем. Та картина ещё долго не давала мне спать. А маму навсегда прозвали Анной Кровавой.

А ещё я помню улыбку брата отца и довольный блеск в глазах его жены. По закону, наследовать трон мог только мужчина рода Сарнийских или женщина, достигшая совершеннолетия, обязательно вступившая в брак и с пробудившимся даром. Даром, который на протяжении многих сотен лет пробуждался у женщин нашей семьи всего несколько раз!

А единственным мужчиной в нашем роду остался брат отца, бастард, в котором дар так и не проснулся. И который ждал моего совершеннолетия, как ледяная тварь, ждёт, когда погаснет бриллиант на стене. Потому что если в день моего совершеннолетия у меня не будет мужа, и я не продемонстрирую владения фамильным даром, он сможет назвать себя законным королём и присвоить себе корону Сарнийских по праву.

Глава 2.

Мало кто знает о том, что королевский замок имеет двойные стены, внутри которых прячутся многочисленные и запутанные ходы. Точнее, сейчас об этом знаю только я.

Карта ходов хранилась в потайном кабинете отца. Король получал эти знания от своего отца и передавал своему наследнику. Но я с детства была верным хвостиком отца и брата, и отделаться от меня не было никакой возможности. Даже на ту злополучную охоту я не попала, только потому, что заболела.

Брат всё время смеялся, что если он вдруг чего забудет во время правления, то я ему буду подсказывать. И я в это верила и старалась изо всех сил. Поэтому уже вскоре мне карта была не нужна, я и посреди ночи могла пройти по всем тайным ходам, не задев ни одной ловушки.

Чтобы я не видела истерзанных тварями отца и брата, меня отправили в комнату. Но я, всё ещё под впечатлением от увиденного наказания за клятвопреступление, сбежала в тайные ходы. Я хотела видеть всё. Как будут омывать раны погибших, я хотела запомнить и отомстить.

Проходя мимо одного из многочисленных слуховых отверстий, я услышала разговор дяди и его жены.

— Почему ко мне по-прежнему обращаются "леди Ирлид"? — возмущалась жена дяди. — Неужели непонятно, кто здесь теперь королева?

— Королева здесь пока Анна, если ты не поняла этого, когда она проявила клятву верности. — Ответил дядя, развалившись на кресле.

— Она не может быть королевой без короля! А единственный мужчина в роду Сарнийских это ты! Значит, и королева теперь я. А Анна может отправляться вслед за своим муженьком! Почему бриллианты Сарнийских ещё у неё? — требовала она.

— Заткнись, дура! Не приведи Мрак, кто услышит… Анна со своей расправой сыграла мне на руку. Столько болтливых ртов закрыла сразу. Никто теперь не проболтается. — Дядя довольно ухмыльнулся, не зная, что свидетель у его откровений уже есть. — Тупые солдафоны, поверили, что раз я тоже Сарнийский, хоть и бастард, то и клятву они могут нарушить без вреда для себя. А ты не уподобляйся базарной клуше! Всё должно быть законно! Потерять трон из-за бабьей дури, я не собираюсь. Сначала погребение короля и его отпрыска. Потом отречение Анны, ведь короля-то нет, а на троне может сидеть только Сарнийский, либо замужняя Сарнийская с проявленным даром. А там и сдохнет. По дороге, или в трактире, где остановится ночевать. Разбойники решат ограбить бывшую королеву. А через год-другой от болезни скончается и уже ненаследная принцесса. Она вообще очень болезненный ребёнок.

Я в ужасе отшатнулась от стены, за которой озвучили приговор мне и моей матери. Знала я теперь и кому мстить за смерть отца и брата. Забившись в глухую нишу среди переплетений тайных коридоров, я разрыдалась. От страха, от боли, от осознания, что сильного папы и доброго брата больше нет. И заступиться за нас с мамой некому. Никто в этом замке не подаст свой голос в нашу защиту. Никто. Даже понимая, что происходит, все будут только наблюдать со стороны, как дядя нас убивает, чтобы наверняка никто не стоял между ним и троном.

Вокруг резко похолодало или мне так показалось из-за резко сжавшегося в груди сердца. Воздух зазвенел сотнями льдинок, заискрился. Грудь наполнилась запахом мороза. Кожу закололо, словно я вышла на мороз. Стало так больно, как будто я мгновенно промерзла. Боль выгнула мой позвоночник и заставила закричать.

Но вместо крика изо рта и из раскрытых ладоней вырвался настоящий снежный буран, мгновенно засыпавший коридоры на сколько хватало глаз снегом и украсив стены пушистой бахромой инея. Стоя на коленях между стен замка, упираясь руками в пол, чтобы не упасть, я понимала две вещи. У меня пробудился наследный дар Сарнийских и моё детство закончилось.

Как позже выяснилось, промерзло тогда пол замка. Но все списали это на гибель короля. Мол, так сработала защитная магия замка. Но в тот момент, я этого не знала.

Я встала и пошла в кабинет отца. Точнее, в его потайную часть. Сначала опираясь на стену и шатаясь, потом всё увереннее, словно покинувшие меня силы постепенно возвращались.

Шла я за печатью. Именно она открывала комнату короля в сокровищнице. Минуя стопки слитков золота и просто огромные сундуки чеканных монет, я торопилась в самый тёмный угол. Туда, где после россыпей драгоценных камней и рядов парадных доспехов королей прошлого, лежали сваленные в кучу поломанные магические посохи, мечи Сарнийских и древние знамёна.

Открыть эту комнату можно было только кровью, даром и печатью, той самой, чей оттиск стоял на договоре с правителем элдаров.

Простой камень стен, никаких украшений, только каменный постамент с простым железным обручем с тринадцатью зубцами. Вот она — настоящая корона Сарнийских. Я опустилась на колени, положила руку на центральный зубчик короны, позволяя острому выступу проткнуть кожу. Кровь из раны заливала древнюю корону, тонкие морозные нити дара сами оплетали изначальный артефакт нашей семьи, единственный уцелевший знак отличия магистров магии крови.

Я четко произносила слова клятвы, звучавшей когда-то над полем последней битвы. На языке, который звучал сейчас только в магических клятвах да в ритуалах, в большинстве своём запрещённых. Когда-то я так переживала, что брат запнётся или забудет хоть слово, что выучила эту клятву, наверное, лучше своего имени.

Я клялась, что моя кровь и мой дар будут служить этой суровой земле и людям на ней живущим, что моя жизнь станет щитом для живых, что мой дар станет разящим мечом. Что даже при угрозе смерти я останусь стоять между порождениями ночи и живыми.

С последним словом воздух зазвенел, задрожал от тысяч льдинок несущихся ко мне. Каждая из них находила свое место, пока я не оказалась полностью закованной в ледяной доспех. Знак того, что клятва принята и с этого момента я приняла обязанность своего рода по защите этих земель.

Встав с колен, едва доспехи из призрачного льда исчезли, я со всех ног побежала к единственному оставшемуся для меня родному человеку, к маме. Меня уже искали по всему замку, но мне было все равно. Я торопилась в прощальную залу фамильного склепа, где моя мама оставалась наедине с отцом и братом.

Ее взгляд на меня был пустым и безжизненным. И даже то, что я ей рассказала о предательстве брата отца и о готовящемся нападении на неё, маму не взволновало. Но стоило мне ей рассказать о том, что дядя не сможет сесть на трон отца и о проснувшемся даре, как мама вздрогнула, тревога и страх отразились в её глазах.

— Прости меня, Даррин, — прошептала она, обращаясь к отцу. — Я не сберегла нашу дочь.

Глава 3.

Насмешка судьбы, злая ирония рока, но будущее рода Сарнийских решали уже почти лишённая прав королева, только что ставшая вдовой, и маленькая девочка, последний побег законной ветви рода.

— Ты никому не должна говорить о том, что у тебя пробудился дар, слышишь? Кем бы ни был тот, кто будет рядом, как бы не помогал и не защищал тебя. — Сжимала мои ладошки мама. — До твоего совершеннолетия ни у кого и мысли возникнуть не должно о подобном.

— Почему? — не понимала я. — Ведь я тогда смогу стать наследницей папы. И никто не сможет…

— Смогут. Ещё как смогут. Твои отец и брат владели даром в полной мере. И… — мама прикрыла глаза, удерживая слёзы. — Получить власть и защитить саму себя, ты сможешь только когда взойдёшь на престол, после твоего совершеннолетия. Стать королевой ты сможешь только в двадцать пять лет, при пробудившемся даре и наличии супруга. Таков закон Сарнии. До этого времени твоим опекуном будет этот убийца. Проявившийся дар у женщины в роду Сарнийских большая редкость, и он вряд-ли будет этого опасаться. Но если у него закрадётся хотя бы подозрение… Наши дни сочтены.

— А если я всем расскажу…

— И кто тебе поверит? — удержала меня мама. — Кто подтвердит твои слова? Брат твоего отца лорд с незапятнанной репутацией. А ты всего лишь ребёнок, потерявший отца и брата. Выкрутят так, словно ты просто не поняла о чём речь или вовсе придумала. У меня, как у вдовы короля, два пути, выйти замуж, как только я сниму корону, которую на меня надел твой отец. Или обитель. Назвать мужем кого-либо, кроме твоего отца я не смогу, даже если мне будет грозить смерть. Остаётся обитель. Я выберу обитель помнящих и скорбящих. Попасть к ним можно только порталом, они оберегают знания, и посторонних там нет. Значит и убийца ко мне не подберётся под видом нуждающегося в лечении, раненного или нищего. К тому же, это единственная обитель, где разрешены визиты родственников. Так что за меня не переживай. Ты уже меня спасла, моя умная и отважная дочь.

— Я должна буду прятаться и молчать, пока убийца моих папы и брата будет мнить себя королём? — во мне просыпалась ненависть и желание отомстить.

Дар, что совсем недавно пробудился, с готовностью откликнулся и засверкал снежинками на ладонях.

— Пока у тебя нет сил и некому прикрыть твою спину, да! — жёстко сказала мама. — Хочешь, чтобы тебя объявили не контролирующим свою силу магом? Убьют тебя, и Дартан добьётся своего! А уж по какой причине твоя смерть станет законной, никому не интересно. Обезумела от силы и напала на брата отца и своего опекуна? Дартан и этому будет рад. Ещё и со скорбью на лице будет наблюдать, как тебе, скованной артефактами против магов, будут при всех рубить голову!

— Но ведь меня могут проверить на артефакте, — вспомнила я, с каким восторгом наблюдала, как брат кладёт руку на хрустальный шар, в котором тут же словно поселился маленький снежный вихрь. — И всё равно все узнают правду.

— Не узнают. — Мама сняла со своего мизинца кольцо-печатку с гербом Сарнийских и протянула мне. — Очень давно, одна из моих прабабок, желая усилить почти погибший род, вышла замуж за бастарда лорда магии смерти, как зовут себя некроманты. Он согласился принять фамилию жены, а заодно и титул. Вскоре после рождения законного наследника он умер.

— Тоже был слаб здоровьем? — вспомнила я слова дяди.

— Скорее, страдал непереносимостью к ядам. — Скривилась мама.

— Но лордов смерти нельзя отравить! На них не действует ни один яд. Это все знают. — Возразила я.

— Ни один. Кроме "вечного сна". — Поправила меня мама.

Этот яд был известен, но рецепт его изготовления был уничтожен, а главное, составляющие! Почти все было невозможно достать. Раньше, когда эхо войны с изначальным Мраком было гораздо сильнее, их ещё можно было найти, а сейчас и смысла нет искать.

— К сожалению, он оказался слишком честолюбив и жаден до власти. И положение консорта его не устраивало. — Продолжила мама. — Поэтому он ждал, когда родится наследник, чтобы избавиться от жены. Держи. Это кольцо всегда подскажет тебе, есть ли кто рядом. И не вызовет подозрений. В нашем королевстве такие носят почти все. А если провернуть рисунок снизу, то откроется потайное отделение под камнем. Там яда на двух некромантов. Может и к лучшему, ближе к совершеннолетию можешь поступить также, как та моя прабабка.

— Выйти замуж за некроманта, родить наследника и отравить мужа? — с сомнением уточнила я у мамы план действий.

— Зачем сразу так? — тут же не согласилась мама. — Иногда случается чудо, как у нас с твоим папой. Из того времени, что я была рядом с ним, я не хотела бы изменить ни дня. Может и твоя судьба будет к тебе благосклонна. А пока, не снимай этих двух колец, ни при каких обстоятельствах. То, что с лунным камнем, предостережёт от лишних глаз и ушей. Всегда подскажет, если кто-то есть рядом. А то, что с гербом… Мне подарил его твой отец, так получилось, что во мне, потомке стихийных магов иногда вспыхивает наследие того самого некроманта. Мы с Даррином думали, что возможно, этот дар передастся сыну. Но ты ведь знаешь, как строги законы к некромантам? Обязательное обучение и постоянный контроль, а если сила как у меня, проявляется хаотично и изредка, то иссушение дара. Только большинство переживших эту процедуру лишились разума. Поэтому я вроде носила кольцо с гербом собственного мужа, а на самом деле, он блокирует любое проявление дара. И на твоей руке это кольцо никого не удивит, но проверок ты можешь больше не опасаться. И тебе предстоит учиться. Очень многому, дочь. В чём-то я смогу тебе помочь. Почти всему, что понадобиться будущей королеве, могут обучить в обители помнящих. К тому же я знаю ту, что сейчас является настоятельницей. Но вот владеть оружием тебя там не научат, а любой во дворце выдаст тебя Дартану.

— Папа меня учил. — Напомнила я маме.

— Я помню. Но этого недостаточно. Ты должна не просто уметь держать оружие в руках и смешно им размахивать, ты должна стать бойцом, воином, опасным соперником. — Мама задумалась, а потом отцепила от своего пояса небольшой кинжал, который носила всегда, но я ни разу не видела, чтобы она вынимала его из ножен. — Надеюсь, что он ещё жив. Когда будешь уверена, что за тобой не следят, воспользуйся артефактом перехода. Помнишь, как папа учил тебя открывать переход к кому-то, используя его личную вещь или кровь? Того, к кому ты попадёшь, зовут Тиберий Графт, его мать из горных кошек, а отец из клана Мархот. Так уж случилось, что у этого мастера клинков долг жизни перед моим отцом, который унаследовала я, а теперь передаю тебе. Берегла для сына, а приходится… Отдашь ему его зарок, этот кинжал, взамен потребуешь у него наставничества. И держись, моя девочка, чтобы не случилось, ты должна выжить!

Мама притянула меня к себе на колени и крепко обняла, а я прижалась к ней в ответ. Так нас и нашли вломившиеся в зал прощаний прихвостни дяди, его будущая свита. Чуть позже подошёл и он сам.

Лорд Дартан смотрел на нас с мамой, с заметным трудом сдерживая торжество.

Глава 4.

Я смотрела на дядю и будущего опекуна, который даже здесь, в зале скорби, где ещё были не погребённые тела тех, в чьей смерти он был виноват, не скрывал, что уже считает себя королём. Хотелось заковать его навсегда в ледяной панцирь и выставить на главной площади. Но мама права, меня, скорее всего, объявят сошедшей с ума от горя и проснувшейся силы, и уничтожат.

Боясь выдать себя даже взглядом, я спрятала лицо, уткнувшись маме в плечо. Мама только крепче обняла меня в ответ.

— Что происходит, лорд Дартан? Почему ваши слуги смеют мешать нам прощаться с нашими погибшими? — холод в мамином голосе мог соперничать с морозами наших зим.

— Мы просто не знали, что и Белла здесь, и думали, что девочка пропала. — Дядя не посчитал нужным даже в обращении упоминать наши титулы.

— Принцесса Арабелла, ненаследный лорд Дартан, изъявила желание разделить ночь прощания со мной. — Напомнила лорду мама о том, что пока он никто, лишь признанный бастард королевской крови.

Лорд, без земли, которую он мог бы завещать сыну, и которая бы подтверждала его титул. Лицо дяди перекосило от злости, но он быстро нашёл, чем ответить.

— Есть ли смысл так цепляться за титул, если уже на рассвете она перестанет быть принцессой? Девочке нужно сразу привыкать к тому, что она теперь просто леди. — С притворной скорбью на лице и насмешкой во взгляде сказал лорд. — Кстати, вы сами уже думали о своей судьбе? Огласить свой выбор вы должны на рассвете, сразу после погребения.

— Я хотела бы остаться со своей семьёй. Пусть даже для прощания. — Не стала отвечать мама. — Или здесь присутствующие уже забыли о своих обязанностях при дворе?

Несколько человек от слов мамы дёрнулись, словно их ошпарили, и окинули королеву злым взглядом. Но спорить не осмелились. Память о том, как вспыхнули гвардейцы-клятвопреступники, была ещё слишком свежа. Разделить их судьбу никто не хотел, а клятвы, которые они же и давали, получая место при дворе, мало кто из них помнил, ведь большинство считало их просто устаревшей церемонией, данью традициям.

Только первый король из рода Сарнийских идиотом не был. И все эти церемонии были построены на магии крови. Да, той самой, последователей которой он сам же и уничтожал, опасаясь того, что однажды они вновь откроют дорогу порождениям Мрака. Мастеров этого тёмного искусства уже не осталось, а их заклинания, основанные на порабощении самой крови живого существа, продолжали служить победителям.

О наступившем рассвете нас с мамой известил слитный вой сигнальных рогов на крепостных башнях. Погребение короля и принца началось.

Закованным в доспехи строем в зал прощаний спустились гвардейцы. Те, кто клялся служить своему королю. Многие из них были не раз ранены в боях, когда вместе с моим отцом отбивали очередную волну тварей на стенах или уходили на зачистки гнездовий. Призыв клятвы им не навредил, значит, предателей среди них не было. И я ловила на себе и маме их сочувственные взгляды.

Гвардейцы разделились и разошлись по восемь человек к каждому постаменту. Верные воины встали по четыре человека с каждой стороны от постамента. Склонив головы в знак скорби, они одновременно ударили латными перчатками в нагрудные пластины доспехов, отдавая последний воинский салют павшим.

Заунывное эхо склепа многократно повторило этот звук. Словно давно почившие Сарнийские отдавали воинскую дань потомкам. Слитный хор из обители провожающих затянул древние песнопения, сопровождающие погребение королей.

На самом деле, ещё одна тайна первого короля, это было заклинание. Если падут стены, и некому будет защищать эти земли, то в час последнего боя потомок Сарнийских, сможет призвать всех своих предков. Именно поэтому на троне может быть только тот, кто в полной мере соответствует наследию первого короля. По крови, по дару и воинскому искусству.

Отсюда и требование, что наследником должен быть мужчина. Либо замужняя женщина его рода с проявленным даром, чтобы корона точно вернулась в мужские руки. Просто первому королю и в голову не пришло, что воином может быть и женщина.

Впрочем, и сейчас, кроме королевства элдаров или империи, как они сами себя называли, женщина, ставшая воином, была скорее исключением, чем правилом. Даже некромантки, хоть и проходили обязательное обучение, больше ценились как будущие матери одарённых. На войну их никто не отправлял. Даже горные кошки, что открыто носили клинки, применяли их только в крайнем случае, а вставали рядом со своими мужчинами, только в случае нападения на земли княжества.

Носилки с телами отца и брата подняли с постаментов и понесли в одну из погребальных галерей. Сначала своё место вечного упокоения обрёл брат. Мама молчала, только слёзы градом бежали по щекам и капали на грудь брата, когда мама укладывала его руки и вкладывала в них рукоять меча. После того, как резная панель с гербом нашего дома и именем моего брата навсегда закрыла его от живых, пришла пора прощаться с отцом.

Его усыпальницу уже почти закрыли, когда раздался голос матери.

— Стойте! — сделала она шаг вперёд и потребовала у стоявшего рядом гвардейца. — Кинжал.

Одним движением мама отсекла свои волосы, даже поранив кожу на голове. И положила длинные локоны, которые папа называл истинным богатством, отцу на грудь. Часть из них была испачкана в маминой крови.

— Зарок мертвецу, — в ужасе шептали придворные дамы.

Мама гордо вскинула голову и обвела взглядом тех, кто в суеверном ужасе её разглядывал.

— Всего лишь обещание любимому. — Ответила мама.

До конца церемонии никто так и не осмелился приблизиться к маме. Даже лорд Дартан держался в стороне и молчал. Так и стояли мы вместе с мамой среди жавшихся к стенам придворных.

— Моя королева, — подал маме руку обёрнутую плащом, чтобы не оскорбить касанием к коже, один из гвардейцев, нёсших носилки с телом отца.

Погребение закончилось.

Ровно через час распахнуться двери всегда закрытой часовни, где обычно происходили свадьбы Сарнийских, коронации и представление наследников. Сходящиеся острыми вершинами резные вершины и высокие витражные окна сегодня станут свидетелями отречения королевы, моей матери.

За тот час, что прошёл между двумя церемониями, маму не оставили одну не на секунду. Даже меня к ней не подпускали, и если бы я прошедшей ночью не прибежала бы к ней, сейчас у нас просто не было бы возможности поговорить.

Я вместе с дядей, его женой и сыном стояла на небольшом возвышении в конце зала часовни, рядом с тронами короля и королевы. Лорд Дартан и леди Ирлид вместе со своим сыном, пока ещё, встали у подножья ступеней, ведущих к тронам. Но по их одеждам было понятно, что сразу после отречения, последует и коронация.

Леди Ирлид уже присвоила себе бриллианты из парадного гарнитура королевы. Я еле сдерживала себя, чтобы не напасть на неё и не сорвать принадлежавшие моей семье украшения.

Двери часовни распахнулись, и вошла моя мама. В черном строгом платье, держащемся на одной пуговице под грудью. Под ним должно быть другое, нижнее платье. Но я вижу только глухую, с высоким, плотно зашнурованным воротником, рубашку тёмно-серого цвета.

Уходящая королева должна оставить здесь не только корону, горящую тысячами граней королевских бриллиантов, но и парадное одеяние, словно показывая этим, что она навсегда уходит в тень, оставляя свой титул и место другим.

Но кроме короны на маме сейчас только обручальное кольцо, которое забрать у неё никто не имеет права. Мама с идеально ровной спиной и безразличием на лице идёт мимо расступившихся придворных. Её всегда яркие голубые глаза, сейчас источают холод и презрение ко всем. Ко всей этой жалкой своре придворных прихлебателей.

Мама снимает корону со своей головы и опускает её на бархатную подушку, рядом с короной короля. Снять верхнее платье, хоть оно скромно и не украшено вообще, ей не позволяют. Два церемониймейстера буквально срывают платье с уже бывшей королевы. Отыгрываясь сейчас на беззащитной женщине за свой собственный страх перед тенью её мужа.

Но мама видимо предвидела это. Только уголок губ дернулся в понимающей усмешке. Будь на маме под чёрным верхним платьем обычная нательная рубаха, она бы не выдержала. Но мама надела уплотненную дорожную рубаху, папа однажды посмеялся, что у него почти такая. Он под доспехи поддевал.

От дверей подошли сёстры из обители помнящих и скорбящих. Лорд Дартан встретил их злобным взглядом, понимая, что избавиться от мамы будет нелегко, и его план с нападением мнимых разбойников летит к мраку.

Но его ждала церемония коронации. При всех зачитали, что у рода Сарнийских не осталось более мужчин, кроме лорда Дартана, а потому, по древнему закону, именно он становится новым королём. С оговоркой, что единственный ребёнок покойного короля Даррина, леди Арабелла Сарнийская, может сохранить фамилию и право проживать в королевском замке. Возможность пробуждения дара даже никто не предполагал.

Лорд Дартан и леди Ирлид встали так, что оба трона остались у них за спинами. Видимо собирались сразу и усесться на них, как только напялят на себя парадные короны Сарнийских. Они взяли короны и держали их над своими головами, пока один из церемониймейстеров зачитывал текст клятвы короля.

Лорд и леди произносили только слово «клянусь», после каждого обещания. Даже не потрудились выучить, подумала я с некоторой долей злорадства.

Леди Ирлид уже с нетерпением посматривала на ободок короны над своей головой. И стоило только отзвучать последнему «клянусь», даже не дожидаясь, когда глашатай объявит своё "да здравствует король и королева", она опустила корону на свою голову и тут же взвыла от дикой боли.

Этого никто не ожидал, но голова леди стала, словно покрываться льдом, и там где появлялся этот лёд, кожа тут же вздувалась пузырями ожогов. Лорд Дартан, который чуть промедлил, с нескрываемым страхом почти швырнул корону обратно на подушку. И наблюдал за тем, как по полу часовни катается его жена.

Корона, которую моя мама сняла несколько минут назад, слетела с головы леди и валялась около ступенек. Я спустилась и подобрала её. И ничуть не сомневаясь, надела на себя и в полной тишине, нарушаемой лишь затихающими стонами леди Ирлид, уселась на трон отца.

— Леди Арабелла, — подошёл к ступеням один из советников, — а вы раньше уже надевали корону своей матери?

— Да. — Кивнула я ему.

— А вы что-нибудь при этом говорили? — уточнял он.

— Нет. — Улыбаюсь я. — Говорила раньше, когда папа отвёл меня в какую-то комнату, где был только странный обруч с шипами, о которые я уколола руку. Папа попросил меня повторять за ним.

— Принцесса Арабелла, вы помните, что именно вы повторяли? — все уже поняли, что покойный король успел тайком короновать дочь, а я врала смело, зная, что уж папа бы меня не выдал, и я уверена, одобрил бы мои действия.

— Помню, конечно. — И я без запинки повторила слова королевской клятвы.

Словно подтверждая мои слова, корона на моей голове заискрилась, словно в каждой ее грани отражался яркий солнечный свет.

— Но по закону… — попытался возмутиться дядя.

— По закону, моя дочь Сарнийская, и если дар не пробудится в ней, он может проснуться в любом из её сыновей, о чём вы все здесь благополучно забыли. Как минимум до совершеннолетия принцессы Арабеллы никто не смеет называть себя королём. И только если у моей дочери не будет сыновей, или в них до их совершеннолетия не пробудится дар, занять место на троне сможет представитель младшей ветви рода Сарнийских. — Громко сказала мама.

— Ты… Ты знала… — побагровел от злости лорд Дартан. — И молчала?

— А почему я должна была об этом говорить? Я сейчас процитировала закон о престолонаследии. — Улыбнулась ему мама.

А дальше произошло то, чего никто не ожидал.

— Гонец от императора Аргаэта! — объявил вошедший элдар, затем развернул свиток и зачитал. — Мой повелитель выражает свои соболезнования и сожаления, что не смог лично проводить верного многовековому договору между нашими народами правителя. Так же он заверяет, что готов принять опеку над юной принцессой, если ближайшие по крови родственники отказались от этого бремени. Если же юная принцесса окажется слаба здоровьем, то императорский двор готов предоставить лучших лекарей империи и покои для проживания принцессы Арабеллы Сарнийской, возможно чуть более мягкий климат пойдёт ей на пользу.

Глава 5.

Этот момент я запомнила навсегда. Мгновение, в которое я объявила войну собственному дяде и впервые надела маску. Для всех вокруг я оставалась безвольной, наивной и прямо скажем глуповатой принцессой, возможной наследницей.

А истинное своё лицо и мысли я тщательно скрывала даже от собственного отражения в зеркале. Мне нужно было дожить до моего совершеннолетия, умудриться выйти замуж, а я уверена, что дядя костьми ляжет, но этого не допустит, и сохранить мой дар в тайне. Пока. Потом вся эта великосветская падаль получит по заслугам. Сейчас нужно затаиться, освоить оружейный бой, научиться управлять своим даром.

А потому я сидела на троне отца, с короной своей матери на голове, хоть она и была мне ещё велика и крутила головой, рассматривая отделку часовни. Правда, старалась больше запоминать не красоту стен, а лица придворных и дяди.

Лорду Дартану было плохо, он буквально побелел от злости и разочарования. Будь его воля, не бойся он последствий, гонца растерзали бы! Но гонец лишь передал слова своего хозяина, императора. А вот с ним лорд соперничать не собирался. Более того, одно письмо, и он должен судорожно придумывать, как сохранить в своих лапах хоть какую-то власть и надежду стать королём.

— Мы благодарны императору за проявленную им заботу о единственном оставшемся в живых ребёнке моего брата, принцессе Арабелле. И заверяем, что сделаем всё возможное, чтобы девочка оправилась от пережитого горя. — Спасал своё положение дядя. — И конечно, не только закон велит мне принять бремя опеки над юной принцессой и регентства, но и кровные узы с погибшим братом. Я сам никогда не интересовался наследованием, так как не было никаких предпосылок полагать, что старшая ветвь Сарнийских так трагично прервётся. Да и лорды, я думаю, в растерянности от произошедшего. Поэтому упустили из виду некоторые моменты, что и привело в итоге к, скажем так, преждевременной коронации.

Главы нескольких родов королевства согласно закивали, словно подтверждали, что да, всего лишь досадная оплошность. Но я запомнила фразу дяди про преждевременную коронацию. То есть, немного поспешили, но итог ожидается тот же самый.

— И я надеюсь, — продолжал разливаться южной теплолюбивой птахой дядя, — что император отнесётся с пониманием к тому, что принцессе легче будет перенести потерю в родных стенах и среди знакомых лиц. Я же, как опекун и регент, приложу все усилия, чтобы она ни в чём не нуждалась и получила достойное воспитание. К тому же, всем известно, что принцесса очень активный и здоровый ребёнок. Так что забота лекарей императора излишня.

— А тёте не надо помочь? — воспользовалась я тем, что отношение ко мне при дворе как к ребёнку только что сделали официальной политикой. — А то она всё на полу…

Лица многих присутствующих скривились, дядя же напротив, как будто закаменел. Его лицо застыло, губы плотно сжались. Как же! Он тут так старался рассказать как готов заботиться о племяннице — сироте, и при этом так неосмотрительно забыл о тихо скулящей от боли супруге.

— Лекари! — рявкнул он, и мнущиеся у порога, но не решающиеся подойти и помешать церемонии, целители, наконец-то получили возможность оказать помощь леди Ирлид.

Когда мимо меня, всё ещё сидящей на троне, пронесли носилки с леди, я поразилась тому, какую рану она получила, просто одев корону, не имея на это право. И в то же время, именно сейчас, пришло понимание, что путь, который я сама себе выбрала, лёгким не будет и случиться может абсолютно всё.

Могла ли предполагать леди Ирлид, ещё хотя бы полчаса назад, что для неё желание быть королевой закончится изуродованным лицом? И вряд-ли это пройдёт бесследно. Даже я в своём детском возрасте знала, что раны, нанесённые магией, вообще почти не лечатся. А самое страшное, что пришло понимание, что без жертв на этом пути не обойдётся.

Гонец остался ждать официального ответа императору. Моя мама, присев в глубоком церемониальном поклоне на прощание, отправилась в окружении сестёр помнящих в обитель.

— Моя принцесса! — подчеркнула она, что теперь она только моя подданная, перед тем, как скрыться в портале.

Взгляд лорда Дартана, направленный в спину уходящей королевы и который я случайно перехватила, был полон яда, как он только сдерживался ещё.

Уже вечером стало ясно, что хоть леди Ирлид и останется жива, но появляться при дворе более не сможет. Вердикт лекарей звучал ужасно. Кожа на голове, там, где раньше были густые, чёрные волосы, обгорела, и местами проглядывали кости черепа. Большая часть лица была изуродована ожогом и леди лишилась одного глаза. Уже вечером её отправили в обитель к исцеляющим, потому что ей нужны были постоянный уход и обезболивающие заклинания.

Однако, она была жива, а значит лорд не смог бы жениться повторно. К тому же, именно леди принесла в их семью земли и замок, за счёт которых жил лорд Дартан. В случае её смерти или признания брака недействительным, так как она теперь до последнего вздоха будет жить в полусне, земли, как её приданное вернутся её семье. Ведь дочерей, которые могли бы наследовать материнскую долю, как например я за своей мамой, в семье лорда не было.

Так что лорд будет выворачиваться из кожи вон, но продлевать жизнь леди Ирлид как минимум до моего совершеннолетия. Но это лишало его возможности получить ещё одного законного наследника. А у его сына дар толком не пробудился. Как и у отца, у Гардена лишь вырывались небольшие искры.

Ни лорд, ни его сын не могли даже открыть замки в кабинете отца, где почти всё завязывалось на сочетание крови и магии. К сожалению, в законе ничего не говорилось об обязательности пробуждения дара у мужчин, чем и пытался воспользоваться теперь уже регент. Регент и мой опекун.

Только это было совсем ни тем, чего желал дядя, подстраивая гибель моих отца и брата! Сейчас, когда я замерла у того самого слухового отверстия, благодаря которому узнала о роли дяди в том горе, что пришло в нашу семью, я прекрасно слышала и видела, как он вымещал свою злобу на мебели и даже стенах. Подставка для ног и даже тяжёлое кресло валялись обломками у стены, в которую их швырнул лорд Дартан, сыплющий проклятиями в адрес моего отца, матери и императора.

Ведь теперь он не мог убить бывшую королеву, не мог начать готовить моё убийство, распуская слухи о моём слабом здоровье. Иначе император тут же заберёт меня ко двору, выдаст замуж за кого следует, и как минимум до совершеннолетия моих сыновей, он может и не мечтать даже о месте регента. Потому что наместником этих земель император явно поставит своего человека. Видела я, и как дядя отдал приказ тщательно за мной следить. Он хотел узнать, с кем я дружу, к кому привязана, на кого рассчитываю.

— Она всего лишь ребёнок, глупая девчонка! — повторял он престарелой служанке, которую моя мать уже грозилась отослать от замка за склочный нрав и рукоприкладство. Старая Марти часто позволяла себе оттаскать за косы младших служанок или нахлестать по щекам служкам. — Она сама себя выдаст. Да даже просто и не догадается скрывать!

Следующие несколько месяцев были для меня тяжёлыми. Старуха Марти всё время была рядом, старалась сунуть свой нос в мои вещи, присутствовать при каждом моём разговоре. Приходилось капризничать и закатывать истерики, крича, что я принцесса и мне не нравится Марти, потому что она старая, страшная и плохо пахнет.

Были у меня и учителя. Я учила этикет и танцы, были занятия по верховой езде, словесности… Но ничего и близко похожего на экономику или управление государством в моём обучении не было. Даже история шла по моему желанию. То есть хотела, читала, хотела, нет.

Помня о словах дяди, я не заводила питомцев и старалась со всеми держаться на расстоянии. И так несколько слуг стали жертвами различных неприятных случайностей. Причём именно те слуги, что открыто были добры ко мне. После этого я старалась избежать подобного. Не улыбалась, не разговаривала, ни как не выделяла никого и не показывала хорошего отношения. Очень скоро я приобрела репутацию высокомерной и капризной девчонки.

Но со временем контроль за мной снизили. Опекун даже заменил старую Марти на Хеллу. И заодно выдал мне в руки козырь, который я тщательно берегла.

Тогда пришло первое из десятков приглашений провести очередные праздники при дворе императора. Дядя тогда даже растерялся. А я, укрепляя мнение о себе, как о глупенькой и недалекой, соскочила со стула и подпрыгивала, хлопая в ладоши.

— Конечно, конечно, конечно! — верещала я, изображая восторг. — У меня будут красивые платья, красивая причёска, красивая комната и красивые служанки! А на завтрак будут пироженные! Наверняка! И не одно! А не эта ваша гадкая молочная каша! Да ещё и с противным маслом!

О том, что я не люблю кашу, я говорила уже не впервые, и именно поэтому на завтрак подавали именно её. Откуда бы дяде знать, что овсяную и рисовую кашу, сваренную на молоке и с топлёным маслом, я могла есть десять раз в день и за обе щёки? А вот повар знал. И видимо догадывался о моём актёрстве. Потому что каша была всегда неизменно вкусной и именно как я люблю, едва-едва подслащённая.

А вот дядя тогда задумался. Вела я себя ровно как и должна вести себя избалованная девчонка, учиться не хотела, заявляя, что этикет это скучно, и капризничала. Только начни я гостить у соседей, не ровен час вернусь с женихом или не вернусь вовсе. Тогда и случился мой первый разговор с дядей в его кабинете.

От количества позолоты и бархата хотелось скривиться. Кабинет отца всегда был строгим, на столе были письма, бумаги, счета… У дяди стоял поднос с бутылкой вина и лёгкими закусками.

— Арабелла, позволь мне поговорить с тобой не как с моей маленькой племянницей, а как со взрослой и серьёзной девушкой! — начал дядя, а я вытянулась струной, показывая, что да, я именно взрослая и серьёзная.

Лорд Дартан даже не смог скрыть презрительной усмешки, настолько предсказуемо это было. Скажи малявке, что она взрослая и можешь спокойно ей вертеть.

— Я вас слушаю дядя. — Ответила я, поджав губы, чтоб уж точно выглядеть взрослой.

— Императорский дворец, не то место, куда я мог бы тебя отпустить со спокойной душой. — Вещал дядя, расписывая мне опасности пребывания в гостях у императора.

Итогом того разговора стал мой отказ от приглашения, причиной указали срок траура, пополнение моего гардероба и Хелла, сменившая старуху Марти на должности моей личной служанки и камеристки.

Хелла была результатом связи одного из многочисленных лордов, отирающихся при дворе, и служанки. Мать Хеллы видимо надеялась, что её любовник позаботится о ней, если она родит ему ребёнка. Но лорду не нужна была ни служанка, ни рождённый ею ребёнок, тем более, что родилась девочка.

Таких "служанкиных детей" в замке было много. С детства выполняя различную работу, они вырастали опытными слугами. Но детство их было совсем безрадостным.

Вот и Хелла состояла при кухне, выполняла тяжёлую и грязную работу, чистила овощи и рыбу, драила котлы. Конечно, она и близко не знала, что и как делают личные служанки аристократок. Шнуровать бальные платья она научилась не сразу, несколько раз пережигала мне волосы щипцами и сдирала кожу на спине, перепутав пасту для мытья тела с составом для принятия ванн с кристаллами соли. Но она не была подлой и не служила верным доносчиком для дяди.

С одной стороны дядя уступил, Хелла даже в детстве была очень симпатичной девочкой, так что свою красивую служанку я получила. Да и от Марти избавилась. Но с другой… Такое скрытое пренебрежение. Ведь моими фрейлинами должны были быть первые дамы королевства, моей камеристкой, их ещё называли наперсницами, могла стать девушка только знатного происхождения. Хелла же была непризнанным бастардом, то есть фактически, её происхождения никто не признавал.

Но я, как и любой ребёнок, просто физически уже не могла быть всё время одна. А Хелла принявшее простое терпение и понимание, что она ничего не умеет и только учится, за доброту, которой она не видела с самых ранних лет, постаралась окружить меня всей заботой, на которую только была способна.

Впрочем, как и мои новые покои. Несколько комнат, балкон… Но в одном крыле с кухней.

Но самое главное, я получила право навещать маму. Как же мама смеялась, когда я ей пересказывала этот "взрослый" разговор, сколько гордости было в её глазах, когда она слушала о моей жизни при дворе. И сколько грусти, когда она провожала меня обратно несколько дней спустя.

А через месяц, я впервые осмелилась воспользоваться тайным ходом в фамильный склеп, чтобы попытаться найти своего будущего наставника, чей зарок я бережно хранила всё это время, боясь лишний раз даже заглядывать в тайник.

Не с первой попытки, но портал всё-таки открылся. Смело шагнув в переход, уже на выходе я почувствовала опасность. Интуиция, всегда меня выручавшая, просто взвыла. И я, подчиняясь чутью, резко кувыркнулась в сторону.

На моё счастье, здесь была достаточно большая стопка дров, за которой я спряталась. И вовремя. Странный глухой звук, встретивший меня при выходе из портала, повторился и чётко там, где только что была моя голова, в стену воткнулся метательный нож.

— Если ты хотела услышать, что реакции у тебя никакой и тело деревянное, то поздравляю, ты это услышала. Теперь можешь убираться. В третий раз предупреждать не буду! — раздался хриплый голос.

— А это было предупреждение? — удивилась я, разглядывая вошедший в стену на половину лезвия нож.

— Ну, если нож не торчит из твоей белобрысой макушки, торчащей из-за дров, то да, это предупреждение. — Продолжал ворчать неизвестный. ...