Павел Вяч Сила рода. Том 7

Глава 1

Добро пожаловать на Порог… Претендент!

Я находился в жемчужном ничто и чувствовал, как стремительно утекает время.

Даже замершие миры и те вновь начали свой хоровод.

Время шло, окно возможности стремительно превращалось в форточку, а я всё никак не мог сделать финальный шаг.

Дело было в Вороне.

Нет, я мог пронести его с собой, уж на это у меня сил бы хватило, но я нутром чувствовал, что это будет ошибкой.

Да, я обещал взять перевертыша с собой, но истаявшие оковы перечеркивали все наши договоренности.

Тащить Одержимого в домашний, как говорят старые перевертыши, мир — это неправильно и без-честно.

— Ворон! — мой голос звучал как-то глухо, будто я находился в тумане. — Я обещал тебе постараться взять тебя с собой, если у меня будет возможность и это не навредит миру, мне и моему роду.

— Кар! — тьма, витающая над правым плечом, сложилась в фигуру ворона. — В чем проблема?

— Твои оковы, точнее их отсутствие. Я не буду тем, кто впустит в мир Одержимого.

— Я справлюсь! — в голосе Ворона мелькнула злость и тщательно скрываемое раздражение.

— Нет, Ворон. У тебя была возможность преобразовать свою Ауру Одержимости во что-то другое, но ты выбрал Силу.

— Ты не понимаешь! — Ворон вцепился своими когтями мне в плечо. — Чужаки! Они придут сначала в этот мир, потом и в мой! Я должен защитить!

— Твоя одержимость превратит мир в Тьму, — я покачал головой. — Нечего будет защищать.

— Не понимаешь! — Ворон заклокотал. — Плевать на ксуров и даже песьеголовых с их некромантами! Но Огненные маги, владеющие менталом — это смерть и рабство!

— Поэтому ты шагнул во Тьму?

— Только она может дать защиту от испепеляющего жара Темного легиона и укрыть разум от их мозголомной магии!

— Звучит благородно, — я вздохнул, с опаской глядя на то, как приглашающая надпись с каждой секундой все больше меркнет, а миры вокруг меня бегут все быстрее. — Но нет.

— Что ж, — голос Ворона заледенел, а сам он слетел с моего плеча, каким-то чудом поместившись на жемчужном островке, — значит в центральный мир войдет только один из нас.

— Что ж…

Я судорожно прокручивал в голове возможные варианты:

Отравить перевертыша ядом Императорской кобры? Но как? Да и не выдохлось ли зелье?

Вступить с ним в бой с неясной перспективой? Доставать в этом месте УГ и меч как-то неохота…

Договориться?

Обмануть?

— Стоп!

Мне на глаза попался отливающий багряным мир, который проплывал под нами уже в третий раз.

— Ворон, есть решение!

— Удиви меня… — Ворон замер напротив меня, ловя каждое мое движение.

— Этот Темный легион, про который ты говоришь, — я кивнул на багровый мир, — они же откуда-то придут, верно?

— И? — тело перевертыша хоть и было соткано из тьмы, но перья отливали сталью, обещая проблемы в бою.

— Иди в их мир.

Ворон оглянулся и посмотрел на проплывающий под нами мир.

— Не думаю, что это хорошая идея, — проворчал он. — Ничего личного, Михаил, но…

Договорить перевертыш не успел.

У меня в руках не было меча, поэтому Солнечный Серп вышел какой-то невзрачный, блеклый.

Положа руку на сердце, он больше походил на энергетический толчок, чем на боевую технику, но Ворону хватило.

А учитывая, что под ногами находился лишь клочок жемчужного пола, перевертыш камнем рухнул вниз.

— Ты прав, ничего личного.

В первые мгновенья он ещё пытался сопротивляться — закаркал, заработал крыльями, но я без устали исполнял показанную Рив технику, толкая перевертыша всё дальше от себя.

— Кар!

В этот крик Ворон вложил всю свою злость и обещание поквитаться, а брошенный на меня взгляд чуть было не пробил выставленные ментальные барьеры.

— Ты мне ещё спасибо скажешь! — крикнул я, довольно наблюдая, как перевертыш, бросив попытки вернуться ко мне, развернулся к багряному миру и сложил крылья.

Я дождался, пока крутое пике Ворона окончится тусклой вспышкой, и посмотрел перед собой.

Впереди, на расстоянии в три-четыре метра кружилась серо-стальная воронка.

С жемчужного островка уходить не хотелось, прыгать тем более, но темнеющий мир подсказывал — ещё немного, и время закончится, а я провалюсь в какой-нибудь из миров.

— Очередная проверка, да? — прошептал я себе под нос, черпая в своих словах уверенности. — Для тех, кто шёл сам не зная куда…

Я прикрыл глаза, вспоминая ночные кошмары и видения. Уж что-что, но я точно знаю куда и зачем я иду.

Открыв глаза, я резко выдохнул и прыгнул вперёд.

Сердце ухнуло в пятки, а ладони мгновенно взмокли — стоило оторваться от островка, как показалось, что я не долечу.

«Интересно, а что будет, если пролетишь между плывущими внизу мирами?»

Мысль молнией пронеслась в голове, а в следующий миг, я влетел в воронку.

***

— Любопытно…

Я стоял в обгорелой комнате и с интересом рассматривал закопчённое ростовое зеркало.

Каким чудом оно пережило остальной замок, я не представлял.

Собственно говоря, закопчённое и запыленное зеркало, да камин — единственное, что вообще осталось целым.

Все остальное сгорело в давнем-предавнем пожаре или пало жертвой неумолимого времени.

Я уже несколько часов бродил по полузасыпанным песком развалинам этого то ли замка, то ли дворца, и никак не мог понять, что же мне делать дальше.

Все мои Пространственные карманы с артефактами, сухпайком и боеприпасами приказали долго жить. Видимо, такова была плата за транспортировку Ворона.

Единственное, что у меня осталось — привязанные к татуировке УГ, Ураган, лазерный пистолет, клинок Макса да… шахматы с деревянными наручами.

И это, к слову, было странно.

Я совершенно точно помнил и знал, что шахматные фигурки валялись у меня в основном Пространственном кармане или, как я его называл, Инвентаре.

А наручи я вообще сунул куда-то, даже не задумываясь, куда. Выходит, они тоже отправились в Инвентарь.

Вот только откуда он взялся, если жемчужная комната высосала все остальные накопители и артефакты?

Можно было бы заглянуть в какую-нибудь информационную справку, но как бы я ни напрягался, никаких уведомлений я не видел.

Словно ножом отрезало…

Помимо этого, я не мог посмотреть свои ранги и умения и даже список заданий.

В конечном счете, я решил, что шахматы хранились в моем личном Пространственном кармане, который появился после поглощения ученического амулета.

То, что у меня есть независимый от накопителей и артефактов Пространственный карман — это плюс.

А вот потеря всех моих припасов — это минус. Огромный, жирный минус.

Особенно, учитывая, что развалины, в которых я оказался, находились в… пустыне.

Как я это понял?

Да просто выбрался из закопченной комнаты с зеркалом и камином, прошел по полузасыпанному песком залу, вышел в какой-то коридор, затем в ещё один зал.

И уже только там поднялся по полуразрушенной лестнице на второй этаж и увидел ночное небо.

Дальше все было просто — вскарабкался на самый высокий кусок стены и осмотрелся.

Ну а поскольку снаружи было прохладно, пришлось вернуться в ту самую комнатку, где я появился, усесться перед зеркалом и устроить мозговой штурм.

— Итак, — я вывел на грязном зеркале цифру «один». — Я в пустыне без воды и еды.

— Далее, — на пыльном стекле появилась цифра «два». — Мой УГ разряжен.

Этот момент я проверил первым делом. Достал свой доспех… и тут же убрал его обратно.

И почему я так невзлюбил магию? Сейчас бы хотя бы смог его зарядить…

— У меня есть, — цифра «три» получилась, на загляденье, красивой. — Ураган с шестью гранатами и лазерный пистолет с одной энергоячейкой. А, ну и меч.

Ситуация вырисовывалась довольно неприятная.

И если недостаток боезапаса я с легкостью мог пережить, то отсутствие еды и воды… удручало.

Как искать в пустыне воду, я не имел ни малейшего понятия, поэтому все, что мне оставалось — выбрать сторону света и идти вперёд, в надежде добраться до людей.

О том, что весь Порог превратился в безжизненную пустыню, я старался не думать.

— Ну что, Михаил, — я посмотрел на свое тусклое отражение. — У тебя два варианта. Или сейчас завалиться спать на остаток ночи и день, и только потом выходить в путь, или идти сейчас.

Отражение скорчило недовольную мину, и я согласно пожал плечами.

— Нет, ты конечно можешь попытаться найти какой-нибудь тайный ход или стелу, или схрон с припасами, или, на худой случай, оазис…

Отражение усмехнулось, а я, немного подумав, добавил.

— Какой-нибудь караван или странствующий маг тоже пойдет.

Зеркало промолчало, а мое отражение вернуло мне укоризненный взгляд.

— И я так думаю, — кивнул я и, бросив прощальный взгляд на зеркало, направился к выходу.

Ночь только начинается, и чем больше я пройду, тем выше мои шансы наткнуться на людей до того, как я начну бредить от жажды.

На север мне идти не хотелось, с запада я ощущал смутную угрозу, а юг в моем представлении ассоциировался с жарой.

Поэтому я пошел на восток.

Благо, несмотря на ночную прохладу и даже холод, я чувствовал себя неплохо.

Мой мундир хорошо справлялся с сохранением тепла, и он же, я надеюсь, защитит меня от дневной жары.

Пока шёл, вспоминал все те легенды и стишки, которые услышал от Медведя, Фреда с Джошем и Ворона.

Удивительно, но в кои-то веки у меня выдалось свободное время, чтобы подумать. И не просто минута, и даже не час, а чуть ли не вечность!

К тому же, размышления о преданиях и якобы скрытом в них предсказании успешно отгоняли мысли о воде.

Странное дело, но я, бывало, целый день обходился без капли воды, а тут, надо же, от одной мысли, что с собой нет ни грамма живительной жидкости, мгновенно пересохло горло.

Впрочем, стоило мне погрузиться в думы о пророчествах, скрытых в детских стишках, как я тут же позабыл про воду.

Чёрной дланью взмахнёт златым мечом,

Братцы будут против, но сила рода за плечом

Будет он в мундире, но без кулона и погон

В двадцать зим по праву вернёт отцовский трон.

Златого меча у меня больше нет, что касается братцев, то тут и вовсе ерунда какая-то.

Может быть, имеются в виду мои ближники? Или моя пятёрка? А может… я не единственный Претендент? Хм…

И чем дольше я об этом думал, тем четче понимал, что угадал.

Пусть у меня в жилах течёт кровь Императора, но я же такой явно не один. А значит… Помимо меня есть неопределенное количество претендентов.

С одной стороны, это удручало — выходило, что я не исключительный и неповторимый, с другой — вдохновляло.

Вдруг получится найти кого-то из «братцев» и узнать, где вообще находится этот трон, а также кто его забрал или занял. Ведь нужно же знать… «у кого» его нужно вернуть.

Что до двадцати зим — тут тоже не все ясно. Двадцать изначальных лет или фактических?

Впрочем, здесь я допускал мысль, что неизвестный стихоплет пошел на поводу рифмы и ритмики.

Следующим на очереди шло стихотворение, услышанное от Ворона:

Плащ вручит учёный,

Меч возьмёт у врага.

Перстень подарит враг пленённый,

Корону хранит курган.

Ну а свои доспехи…

Доспехи Он сделает сам!

Помнится, я уже спрашивал у перевертыша, куда подевался щит, наручи, поножи и прочие комплектующие полного доспеха.

Вспомнив про наручи, я вытащил их из Инвентаря, как я решил называть свой Пространственный карман, и внимательно осмотрел.

Если жемчужная комната — эдакий порог перед хе-хе Порогом — не поглотила их, что это значит?

Покрутив их в руках, я убрал наручи на место и решил, что все дело в том, что в них нет ни капли магии — раз, и что им повезло оказаться в основном Инвентаре — два.

Разобравшись с артефактом, я усилием воли вернул мысль к стишку.

Плащ вручит учёный

Кто это будет — Инженер, маг, демонолог, алхимик? Да и зачем мне плащ? Хотя… вот как раз сейчас он бы мне пригодился…

Меч возьмёт у врага.

Ну, тут все просто. Осталось только найти какого-нибудь врага, победить его и забрать его клинок. Хотя… мне, в общем-то, плевать на все эти уникальные и необычные мечи.

Рив учила меня на совесть, и самое главное, что я понял — я сам по себе оружие. Неважно, что будет у меня в руке — меч, нож или даже консервная банка.

Но, в то же самое время, будет глупо отказываться от какого-нибудь стоящего клинка, типа зачарованного меча Оута.

Перстень подарит враг пленённый

Это почти то же самое, что меч заберет у врага, бла-бла-бла. Да и потом, я, вроде как, не собираюсь брать кого-то в плен — лишняя морока.

Корону хранит курган

А вот здесь поинтересней. Вот только… что-то я сомневаюсь, что за столько лет этот неведомый курган так и остался целым и невредимым.

Ну а свои доспехи…

Доспехи Он сделает сам!

Ну а с этими строчками я был абсолютно согласен.

По идее, я, при желании, мог прямо сейчас переоборудовать УГ в обычный доспех, но… это будет глупо.

Уж лучше я побыстрей доберусь до людей, ассимилируюсь в местном обществе и найду стелу.

Ну а стела, надеюсь, подскажет, где искать Рив и всё остальное.

— Будьте добры, подскажите, где занимать очередь в Императоры, — пробормотал я себе под нос и усмехнулся.

В памяти всплыли стихи, рассказанные Славиком, но я их даже вспоминать не стал — там и так все понятно.

Слава построит армию конструктов и в лучших традициях голливудских фильмов придет мне на помощь в самый ответственный момент.

Если, конечно, наш гений роботехники удержится от… дворянской вендетты.

Ну а на детских стишочках юного Императора или его наследника я решил и вовсе не заострять внимания.

Чем мне сейчас помогут имена его ближников? Да ничем.

Единственная полезная информация — это финальные строки. Вся честная компания отправилась за Диадемой. Вопрос только — куда. Сюда, на Порог? Или в другой мир? И если в другой, то в какой?

Так я и шёл до самого утра, пытаясь понять, что мне делать дальше и есть ли в услышанных мной стишках какие-нибудь подсказки.

Ну а когда солнце начало припекать, остановился у подножья самого высокого бархана и, как смог, выкопал песчаную яму.

Затем призвал УГ, залез в него и с усилием встал на четвереньки над ямой. Вылез из УГа, а сам снял мундир и переоделся в комбинезон пилота.

Он, в отличие от мундира, давал защиту от жары, поскольку УГи частенько перегревались.

Снятый мундир разложил сверху на УГе и надежно его закрепил.

Ну а сам залез в импровизированное укрытие.

Пожалуй, этот день был самым долгим в моей жизни.

Было жарко, душно, песок проникал везде, где только можно, и дико хотелось пить.

Ну а я лежал и честно пытался уснуть.

Периодически у меня получалось, и я проваливался в тревожную дрему, где видел обрывки то ли снов, то ли кошмаров, то ли, вообще, игру воспаленного воображения.

Видел Алексея Александровича — своего школьного учителя по литературе, который стоял перед огромной стелой…

Видел нашего ОБЖешника с физруком, которые… сражались с огромным скелетом…

Видел какого-то паренька, сражающегося с огромным демоном…

Видел лысого монаха в шаолиньских одеяниях, который сидел под ледяным водопадом и время от времени мне подмигивал…

Видел хромого археолога, вооруженного двумя клинками, у которого вместо глаза сиял ярко-красный рубин…

Видел здоровенный УГ, похожий на космодесантника, который стоял на каменном мосту посреди озера лавы.

Видел расстроенного то ли доктора, то ли мед брата, который зашивал брюхо отчаянно ругающемуся воину…

Даже видел каких-то мелких пацанов с колючими взглядами бывалых охотников…

А вот Рив — не видел.

К вечеру хотелось пить просто невероятно. А ещё хотелось так и остаться лежать. А ещё лучше — провалиться к Рив на арену и там и остаться…

Но пришлось встать, переодеться, отозвать УГ и идти на восток.

Ночью я словно робот шёл по намеченному маршруту и думал обо всем подряд — о семье, о друзьях, о роде и о Рив.

Ну а днём изнывал от жажды, от безысходности перекатывал во рту найденный камушек и бредил.

Но стоило стемнеть, как поднимался, убирал УГ и снова шёл, шёл и шёл…

Не помню, сколько так продолжалось, по-моему, трое или четверо суток. Пока, наконец, я не наткнулся на людей.

Глава 2

Наткнулся — в буквальном смысле.

Я шёл практически на автопилоте, не видя ничего перед собой. Все силы уходили только на то, чтобы банально не упасть и переставлять ноги.

Кажется, у меня была горячка и ежесекундно приходилось сражаться с неимоверной слабостью.

На мысли сил уже не хватало и я лишь тупо, как заведенный, шагал вперёд.

Я настолько сосредоточился на том, чтобы просто идти вперёд, что спокойно мог не заметить человека, идущего рядом.

Или, к примеру, пройти мимо вставшего на ночевку каравана.

Про оазисы вообще молчу — о них я старался совсем не думать, поскольку сама мысль о воде приносила нестерпимые муки.

К счастью, люди, на которых я наткнулся, заприметили меня намного раньше, чем я до них добрел.

Вот только… к счастью ли?

Впрочем, в тот момент я был счастлив.

Кажется, мне что-то говорили, но все сливалось в монотонный гул. Мне протянули бурдюк с водой, и я жадно в него вцепился, не видя ничего кроме вожделенной жидкости.

Открыл его трясущимися пальцами с третьей или пятой попытки — кажется, по моим щекам даже покатились слёзы отчаяния, настолько ксурова пробка оказалось тугой!

А ещё, сквозь гул я отчетливо слышал чей-то смех.

Но мне было плевать. Сорвав, наконец-то, пробку, я припал к бурдюку и не остановился, пока не выпил его весь до дна.

А потом, сознание, посчитав, что задача «выжить и добраться до людей» выполнена, просто-напросто отключилось.

***

— Подъем!

Очнулся я от… удара сапогом по ребрам.

— Вставай, одевайся и иди к остальным. Не сможешь идти, никто тебя нести не будет, понял?

Жутко хотелось подняться на ноги и выбить парочку зубов разбудившему меня… бедуину.

Вот только… вместо того, чтобы врезать обидчику, я… послушно встал и поднял с песка засаленный балахон.

Какого ксура?!

Нахмурившись, я хотел было откинуть грязную тряпку в сторону, но тело прострелило болью, а руки сами собой потянулись к балахону.

Что за…

— Ха-ха-ха! Что дружок, руки не слушаются?

«Разбудивший» меня бедуин довольно рассмеялся, а я мысленно пообещал себе, что как только разберусь с происходящим, поквитаюсь с этим шутником.

Тело тем временем действовало на автомате — я с омерзением натянул на себя балахон, попутно отметив, что мой мундир куда-то делся, и зашагал к небольшой группке… рабов?

По крайней мере разодранные, грязные рубахи и сверкающие сталью ошейники говорили именно об этом.

Неужели…

Я потянулся к горлу и нащупал стальную полоску, обтянутую шершавой кожей.

Да ладно!

Каждый раз читая книгу про попаданцев я удивлялся почему главный герой постоянно попадает в рабство.

Для меня, как для жителя двадцать первого века, рабство — это что-то сказочное и фантастическое.

Хотя, я, конечно, не раз читал про похищения людей, которых сажали на наркотики и заставляли впахивать на маковых полях или работать на стройке за еду.

Девушек, к слову, использовали с другой, ещё более мерзкой, целью.

Так или иначе, для меня рабство было чем-то грязным, подлым и без-честным. Ну а герои книг, становящиеся рабами, вызывали недоверие и даже снисходительную усмешку.

Ну а сейчас я сам оказался на их месте.

С трудом подавив в себе желание подойти к бедуину и сломать ему шею, я для начала осмотрелся.

Остановившись рядом с группой изможденных парней, я подавил очередной приступ злости и посмотрел по сторонам.

Полдюжины верблюдов и столько же бедуинов, от одного из которых так и тянет магией.

Бедуины сидели вокруг небольшого костра и энергично работали ложками. От взгляда на них тут же заурчало в животе и захотелось пить.

Расположились они около небольшого шатра под навесом.

Навес держался на четырёх копьях, что тут же навеяло мысли о магии, поскольку копья будто вросли в песок.

Ну и семь рабов.

Два мальчика лет восьми-девяти, и четверо подтянутых парней примерно моей комплекции и женщина с потухшим взглядом.

— Всем привет, — вежливо поздоровался я, внимательно рассматривая своих невольных товарищей по несчастью.

Женщина не обратила на меня никакого внимания, а вот остальные отреагировали совершенно по-разному.

Мальчишки скользнули по мне оценивающими и даже колючими взглядами, а вот четверка парней заметно удивилась.

— Ого, ты наш что ли? — почему-то шепотом поинтересовался самый высокий из них.

— В каком смысле? — не понял я.

— Ну, не форточник, — парень покрутил в воздухе рукой и кивнул на прислушивающихся к разговору мальчишек, — как они.

— С чего ты так решил? — уточнил я, не спеша отвечать на вопрос.

— Ну как, — парень оттянул ошейник и почесал грязную шею, — по-нашему понимаешь. И светляка на тебя тратить не надо.

— Светляка?

— Ну да, — кивнул парень и подозрительно прищурился, — а ты точно из наших?

— Из наших, из наших, — я покивал головой. — Знаешь, как избавиться от этой. — я показал на ошейник, — фигни?

— Точно не наш, — долговязый переглянулся со своими дружками и покачал головой, — повезло тебе.

— Уверен? — я скептически посмотрел на собеседника.

— Форточников стараются не бить и их, бывает, выкупает представитель Цитадели, — терпеливо пояснил долговязый. — Ну а если нас поведут в Город, то есть шанс, что на тебя обратит взгляд Гладиатор или даже Шаман.

— Понятно, — я, честно говоря, мало, что понял, но суть уловил. — А вы?

— А нас продадут, — вздохнул парень. — И очень повезет если на каменоломню, а не какому-нибудь извращенцу.

— Вот как, — я оценивающе посмотрел на парней, которые не выглядели слабаками. — А если сбежать?

Один из парней хмыкнул, долговязый грустно улыбнулся, а вот мальчишки явно заинтересовались.

— Ты на ногах-то еле стоишь, — долговязый скептически посмотрел на меня. — А уже бежать собрался.

— Забудь, — к беседе подключился парень с длинным шрамом на правой руке, — пока на нас ошейники ничего не выйдет.

— Что, совсем никак?

— Это же магические ошейники, — долговязый покачал головой, — к тому…

Договорить он не успел, поскольку раздался резкий свист, и разбудивший меня шутник крикнул.

— Эй, новенький, а ну иди сюда!

Я сделал вид, что не услышал, но ошейник стиснул мою шею и чуть ли не поволок к шатру.

Клянусь, при первой же возможности я убью этих мерзавцев!

Стоило мне подойти к бедуинам, как шутник тут же приказал.

— На колени!

На колени? Я?! Да не в жизнь!

Ошейник, словно почувствовав мой настрой, стиснул горло, и я захрипел.

— На колени, я сказал!

К удушью ещё прибавилась сводящая мышцы боль.

Дико хотелось подчиниться и прекратить эту пытку, но я твердо решил — лучше умру, чем опущусь перед этими ублюдками на колени!

Можно было, конечно, подчиниться, изобразить покорность, а потом, выждав подходящий момент, ударить в спину, но… это был не мой путь.

Я скрипнул зубами, борясь одновременно с нехваткой воздуха, сводящей мышцы болью и желанием опуститься на колени.

Не дождешься!

— Не хочешь вставать на колени, — послышался все отдаляющийся глумливый голос, — будешь как червь ползать по земле!

И вправду, тело, не выдержав издевательств, повалилось на песок.

— Оставь его, Тирум! — сквозь вату в ушах пробился чей-то глубокий голос. — Если он сейчас сдохнет, вычту деньги из твой доли, а если не хватит, то сам займешь его место, понял?

— Да ладно, — шутник тут же пошел на попятную, и ошейник перестал стискивать мое горло. — Больно он строптивый! Я хотел заняться его воспитанием…

— Не тебе решать, как поступать с рабами, — безразлично отозвался, по всей видимости, вожак работорговцев. — Не зарывайся, Тирум.

— Как скажешь, Десен, — в голосе шутника отчетливо слышалась досада, — как скажешь…

Ох, чувствую этот Тирум не упустит возможности сорвать свою злобу на мне или на ком-то из рабов.

Себя рабом я, несмотря на ошейник, не считал.

И вообще, когда я боролся с ошейником, в какой-то момент мне показалось, что ещё немного, и я смогу справиться с его влиянием!

Вот только на это ушли все мои силы.

Эх, встреться мне эти работорговцы хотя бы пару-тройку дней назад…

Так или иначе, но нужно действительно умерить свой норов, немного окрепнуть и потом уже думать, как избавиться от этого ксурова ошейника.

— Эй, ты меня понимаешь?

— Да, — прохрипел я.

— Ты форточник?

— Да.

— Откуда говоришь выучил язык?

— Стела…

— Какая стела? — голос бедуина стал обманчиво мягким, а я наконец-то нашел в себе силы подняться с земли и посмотреть на своих пленителей.

Худощавые, жилистые, лица больше азиатские, чем европейские, кожа смуглая, глаза равнодушные.

И это равнодушие пугало сильнее всех ошейников и пустынь. Обладатель таких глаз относится к своему пленнику как к вещи.

Сломать, продать, обменять — для таких людей в порядке вещей.

Обычно такой человек есть во всех коллективах, но здесь… все без исключения бедуины смотрели на меня как на вещь.

— Да он мозги дурит! — вмешался шутник Тирум. — Все знают, что стелы разрушены!

— Заткнись, Тирум, — главарь бедуинов метнул в своего подчиненного нехороший взгляд. — Так что за стела? Здесь? В Пустыне? В развалинах? Место помнишь?

Десен, если я правильно запомнил имя главаря работорговцев, делал между вопросами небольшие паузы и внимательно всматривался в мое лицо.

Словно пытался найти ответ.

— Стела в пустыне, кха-кха, — ответил я, ничуть не покривив душой.

Жаль, что я не успел узнать у пленников полный функционал ошейника, но лучше, думаю, не врать. Вдруг ошейник сможет это как-то оценить.

Или не ошейник, а маг…

— Вход, кха-кха, лежит в развалинах, место, кха-кха, помню.

Говорить было больно — во-первых, снова хотелось пить, во-вторых, горло саднило после ксурова ошейника.

— Тирум, дай ему бурдюк! — приказал бедуин.

— Но, Десен…

— Не испытывай моё терпение, — голос Десена похолодел.

— Ещё воду тратить на всяких проходимцев! — пробурчал шутник так, что вроде как говорил он себе под нос, но услышали все.

Достав из тюка тощие меха, он с силой швырнул их мне в лицо.

Десен едва заметно поморщился, а я, поймав бурдюк, сорвал крышку, понюхал воду и, не медля ни секунды, выпил все до дна.

— Это была твоя порция на день, — заметил Десен.

— Говорят, от обезвоживания, кха-кха, наступают необратимые разрушения головного мозга, — я пожал плечами. — И особенно страдают участки мозга, связанные с памятью.

— Умник, — поморщился Десен. — Не парь меня.

— Вам нужна стела, мне, чтобы восстановиться, нужна вода.

Десен задумчиво посмотрел на меня, словно решая, продолжить разговор или убить меня на месте.

Я же, спокойно выдержав его изучающий взгляд, прислушался к себе.

Тело ломило, слабость, хоть и стала полегче, но никуда не делась, голова все так же кружилась, да и вообще, самочувствие было не из лучших.

В таком состоянии я бы не то что драться, даже идти куда-то не рискнул. Впрочем, выбора у меня не было.

К тому же напряжение, витающее в воздухе, не вызывало сомнения — именно в этот момент решается моя судьба.

— Расскажи о стеле, — Десен принял решение и взмахом руки приказал выдать мне ещё один бурдюк с водой.

— Для того, чтобы добраться до стелы нужно…

Рассказывал я долго и обстоятельно, то и дело прикладываясь к мехам с водой.

Пить хотелось просто неимоверно, но я волевым усилием заставил себя делать маленькие глоточки — для лучшей усваиваемости.

Ну и, конечно же, внимательно следил за эмоциональной составляющей Десена.

Когда от него начинало веять скукой, я тут же перескакивал на следующий эпизод, или переключался на опасности передвижения под землей.

Сам же, пока рассказывал про свой путь до Центра, незаметно рассматривал работорговцев.

Самым опасным был Десен — глава небольшого отряда.

На бедре у него висели ножны, а жилистые ладони явно намекали, что меч у него не только для красоты.

Справа от него сидел маг.

Веяло от него какой-то сыпучей силой и… одержимостью, что ли?

Даже не так, на эмоциональном плане явственно ощущалось сильное желание, на грани раздражения.

Дальше по кругу расположился Тирум.

Этот, судя по ауре и эмоциям, был латентным садистом и вообще неприятным типом, который мало кому нравился и бесил своим поведением всех подряд.

Сам — дрыщ-дрыщем, соплей перешибить можно, но целая связка ошейников, которые болтались у него на поясе, давали понять за что его терпят в банде.

К слову, держался Тирум как бы в стороне.

Ну а слева от главаря сидели типичные быки с поправкой на местный колорит.

Поджарые, жилистые, одним словом — воины.

Этим, судя по излучаемым эмоциям, было вообще на все плевать, лишь бы платили звонкую деньгу.

— Вот там стелу и нашел.

— Если прямо сейчас обратно пойдем, сколько идти? — спокойный внешне Десен, изнутри так и фонтанировал желанием бросить все и бежать в пустыню.

— Дней пять, — прикинул я. — Примерно.

— Примерно?

— Последние два дня как в бреду прошли, — я пожал плечами, — мог немного заплутать.

Десен покосился на мага, на что тот пожал плечами.

— Точно не сегодня, — проскрипел маг. — Ксурова жара вытягивает из меня все силы.

— Это не жара из тебя силы вытягивает, — тут же отреагировал Тирум, — а грибные отвары!

— Заткни свою пасть, щенок, — беззлобно усмехнулся маг. — И не завидуй.

— Да не очень-то и хотелось травиться твоими мухоморами…

Судя по эмоциям Тирума ему очень даже хотелось убиться грибным отварчиком. Меня же, при упоминании мухоморов, аж передернуло.

Сразу же накатили воспоминания из детства, но я их решительным образом отогнал. Не время и не место.

— Три дня, — задумчиво протянул Десен. — Хм…

— Даже не думай, — покачал головой маг. — Рабы не выдержат.

— Да и плевать, — равнодушно отмахнулся главарь.

— Не дури, Десен, — маг покачал головой. — Сначала выполни контракт и получи деньги. Пополним запасы, выжмем из него все, что сможем и только тогда пойдем.

— Но вдруг кто-то…

— Не говори ерунды, — маг покачал головой. — В те края даже контрабандисты не ходят. Через неделю пути гарнизон Крепости стоит.

— Эй, пацан, — Десен, прищурившись, посмотрел на меня, — ты из Крепости?

То, как они говорили слово «крепости», подсказывало, что речь идет о каком-то поселении.

— Нет, — я покачал головой.

— А как в Пустыне оказался?

— Воронка такая… серая.

— Серая? — удивился маг. — Впервые слышу. Ладно, Десен, светляка на него можно не тратить, ну а завтра я устрою сеанс и покопаюсь у него в башке.

Покопаюсь у него в башке?! Завтра? Не-не-не…

— Ступай, — главарь властно махнул рукой, и ноги сами собой понесли меня к остальным… пленникам.

Пока шёл — усиленно соображал, что делать дальше.

Интересно, сегодня, случайно не понедельник? Сначала рабство, потом шутник-садист, теперь, для полного счастья маг, который хочет залезть мне в мозг.

Про жадного главаря, который очень расстроится, узнав, что стела находится в другом мире, я и вовсе молчу.

По идее, если бы не ошейник, я бы мог попробовать сразиться с работорговцами, но меня смущали два «но».

Первое — состояние моего организма.

Марш-бросок по пустыне высушил меня как морально, так и физически. Более того, внутри себя я ощущал какую-то пустоту.

Будто кто-то взял и обесточил мою внутреннюю батарейку. И я, из одиннадцатирангового Воина разом превратился в жалкого нулевку.

И это пугало.

Мало того, что этот ошейник не внушал оптимизма, так ещё и появился страх так и остаться… нулёвкой.

А ведь я уже привык к ощущению силы. Сейчас же… её как будто отрезало.

Очень надеюсь, что это последствия моей «прогулки», и что организм всё же восстановится, но на это нужно время. Которого у меня нет.

Я дошел до товарищей по несчастью, покосился на поднимающееся солнце и вздохнул.

Первое. Мне необходимо восстановить силы — еда, зелья, специи, всё, что угодно.

Второе. Кровь из носу нельзя позволить магу залезть мне в голову. Можно, конечно положиться на свою ментальную защиту, но… Бог его знает насколько он силен.

Третье. Нужно избавиться от ошейника и понять где мы находимся и сможем ли мы добраться до безопасного места без бедуинов.

Четверное. Обязательно вернуть мундир. Пока не знаю, кто из работорговцев его с меня снял, но точно узнаю.

Пятое…

Пятый пункт я придумать не успел, поскольку ко мне подошел один из мальчишек.

— Привет.

— Привет, — машинально отозвался я.

— Дашь глотнуть? — пацан как-то странно на меня посмотрел и кивнул на флягу.

На мгновение во мне проснулась жадность, но я тут же цыкнул на неё и протянул мелкому бурдюк.

— Держи. Только оставьте немного.

Вода водой, но сейчас мне нужно думать о том, как избежать вечерней встречи с магом…

— Угумс, — кивнул пацан. — Спасибо.

— На здоровье, — машинально откликнулся я, ловя ускользающую мысль.

А что если… Стоп!

Я посмотрел в затылок мелкому, который нес бурдюк, чтобы поделиться со своим другом.

Мне показалось, или мы сейчас говорили… по-русски?

Глава 3

Бежать вслед мальчишкам я не стал — было, конечно, жутко интересно узнать, откуда они, но на данный момент были дела поважнее.

— Эй, друг, — я посмотрел на долговязого, — расскажи про ошейник, а? Ну и вообще, что нас ждёт?

Вот только на этот раз долговязый не спешил отвечать. И вообще, от него отчего-то пошла волна превосходства и… зависти?

— Информацию на воду, — заявил он с недовольством поглядывая на мальчишек.

Я внимательно посмотрел ему в глаза, прикидывая в уме — справлюсь ли я с четырьмя молодыми парнями в своём текущем состоянии.

И, что самое главное, будут ли какие-нибудь карательные санкции со стороны бедуинов.

Если бы длинный попросил воду по-человечески, я бы, не раздумывая, поделился — нужно помогать своим невольным товарищам.

Но вот так… С ходу ставить условия… Или я чего-то не понимаю, или эти ребятки… уже смирились со своей участью.

— Во-первых, не нужно ставить мне условия, — я смерил собеседника оценивающим взглядом. — Во-вторых, нам нужно действовать сообща, или про побег можно забыть.

Долговязый переглянулся со своими товарищами и неожиданно заорал:

— Мастер Тирум! Мастер Тирум!

— Ты дурак, что ли? — я с удивлением посмотрел на парня. — Чего орешь?

— Мастер Тирум!

Эмоции долговязого выдавали его с головой — предвкушение, зависть, злорадство…

Я же чуть было не влепил себе смачный фейспалм. С чего я вообще решил, что рабы захотят сбежать?

— Лучше заткнись, — я сжал кулаки и шагнул к долговязому.

Хтц!

Спину обожгло огнем, а я крутанувшись волчком, злобно зашипел.

— В сторону! — властно бросил Тирум, двигаясь к нам и не спеша сматывая окровавленный хлыст. — Говори, раб!

— Этот, — долговязый ткнул в меня грязным пальцем, — хочет сбежать!

— Вот как, — Тирум кровожадно улыбнулся и подарил мне многообещающий взгляд. — Молодец, Ханур, можешь взять его воду.

Долговязый победно улыбнулся и бросился к мальчишкам, которые, сообразив, что к чему, присосались к бурдюку.

Послышался хлесткий звук затрещины, и один из пацанов кубарем покатился по земле, а бурдюк упал на песок, выплескивая остатки воды.

— Ах ты! — Ханур, не сдерживаясь, ударил второго мальчишку и пнул первого. — Воду пролил!

— Хватит!

Кнут Тирума хлестнул в опасной близости от босой ноги долговязого, и Ханур с явной неохотой отскочил назад.

— Нельзя портить имущество мастера Десена! — бедуин погрозил парням кнутом и ткнул им в меня. — Ты, за мной.

Пришлось брести за бедуином, выслушивая по пути его маниакальный шёпот.

— Я тебя насквозь вижу, форточник! — он сунул кнут за пояс и вынул из-за пазухи блеснувший на солнце нож. — Будешь дурить, я сделаю в тебе пару дырок, понял?

— А как же порча собственности мастера Десена? — не удержался я от подначки.

— Попытка бегства карается смертью, — ощерился Тирум и крутанул в руках свой нож. — Только дай мне повод, форточник… Я тебя не просто проткну, я тебя на лоскуты порежу… Заживо…

У меня на этот счет было другое мнение, но я и не думал возражать, терпеливо выслушивая весь выливающийся на меня бред.

К счастью, путь до главаря банды занял не так много времени.

— Что ещё? — поморщившись, протянул Десен.

— Форточник хочет сбежать! — радостно заявил Тирум. — Давай я всыплю ему десяток плетей?

— Это правда? — Десен равнодушно посмотрел на меня.

— Кончено правда, — я и не думал юлить. — Ещё вчера я шёл себе спокойно по пустыне, а сегодня очнулся в рабском ошейнике в не самой приятной компании, — я демонстративно посмотрел на играющего ножом Тирума.

Десен хмыкнул, а Тирум заскрипел от злости зубами.

— Да ты… Да я…

Господи, если бы он только знал, сколько раз я слышал вот эти вот: «да я, да тебя…»! Вот серьезно подчас складывается впечатление, что не живые люди, а нпс какие-то.

Хотя работорговцев я вообще за людей не держу.

— Спокойно, Тирум, — Десен с интересом посмотрел на меня. — Сбежать, значит, хочешь?

— Все хотят, — я пожал плечами. — Разве нет?

— Тирум, иди покорми рабов, — местный бигбосс властно кивнул в сторону пленников. — И дай им воды. Если хоть один не дойдет до Города, клянусь Древними, ты займешь его место.

Тирум бросил на главаря злобный взгляд, но ослушаться не посмел и поплелся к шатру, что-то бормоча себе под нос.

— Держи! — Десен кинул мне черствую лепешку. — Садись.

Я ловко поймал брошенный сухарь и, усевшись прямо на песок, принялся не спеша его разгрызать.

Хотелось проглотить не жуя, но я слишком хорошо знал, что происходит с людьми, которые обжираются после недельной голодовки.

Причин неожиданной щедрости Десена я не знал, но в благодарность мысленно пообещал себе убить его быстро, без мучений.

— Знаешь, — главарь бедуинов снял с огня медную джезву, из которой умопомрачительно вкусно пахло кофе, — не все рабы хотят свободы.

Я скептически посмотрел на работорговца и позволил себе неверяще хмыкнуть.

— Ты, наверное, думаешь, с чего это я решил с тобой поболтать? — неожиданно поинтересовался Десен.

— Честно говоря, это как раз-таки понятно, — я пожал плечами. — Солнце поднимается всё выше, сейчас или спать, как они, — я кивнул на завалившихся в шатре бойцов, — или развлечь себя беседой с форточником.

— Умный, — кивнул Десен. — Ты военный?

— С чего вы взяли? — удивился я, благоразумно не став поднимать тему про мундир. — Ааа, мундир, да? Нет, это гимназистская форма такая.

— Гимназия? — прищурился кочевник. — Для магов?

— Что-то типа того, — кивнул я.

— Расскажи про свой мир, — не то попросил, не то приказал Десен.

— Ну, — я поерзал на песке, устраиваясь поудобней и с намеком посмотрел на остатки лепешки, — это будет долгий разговор.

— Мы никуда не спешим, — улыбнулся Десен, бросая мне ещё одну лепешку.

Для него я, наверное, выступал в роли диковиной зверушки, которая развлечет во время полуденного зноя.

Я бы, честно говоря, предпочёл это время поспать, но отказываться от пищи было бы глупо.

— Во-первых, в моем мире нет рабства, — начал я. — Точнее, есть, но оно запрещено и порицается обществом.

— У вас, видимо, отсталое общество, — самодовольно усмехнулся бедуин.

— Возможно, — не стал спорить я. — Вот только рабство сложно назвать прогрессом.

— Тебе кажется, — уверенно заявил Десен. — Люди — рабы по своей природе. И каждый, слышишь, каждый, ждёт того, кто поведет за собой, кто скажет, что делать, кто возьмет на себя ответственность за свои поступки!

На мой взгляд, сидящий передо мной воин сейчас самозабвенно смешивал разные понятия, но возражать я, конечно же, не стал.

— Возьми, к примеру, тех четырех балбесов. Знаешь где мы их взяли?

Вопрос был явно риторический, но я все же рискнул предположить.

— В каком-нибудь ауле?

— В селении, — кивнул Десен. — За еду и медь таскали здоровенные камни.

— Неплохая работа, — осторожно протянул я. — Для молодых парней, которые ничего не умеют.

— Вон тому, — Десен показал на одного из четверки, — камень упал на ногу, и два пальца почернели. Их пришлось отрезать.

— Несчастный случай, — я пожал плечами. — Такое случается на производстве.

— Если бы у них был хозяин, то они, во-первых, ели бы более питательную пищу. Во-вторых, носили бы удобную обувь, которая предохранит их нежные пальчики от глупых травм. И в-третьих, хозяин заплатил бы за лечение своего раба.

— Но…

— Все эти аристо из Цитадели и потомственные вояки Крепости просто-напросто ретрограды. Их скудные умишки не способны оценить все прелести рабства! С одной стороны, довольные сытые рабы, с другой — счастливый хозяин, который строит дороги, сеет зерно или, к примеру, разбирает развалины старых крепостей!

— А как же свобода выбора, ну и… банально развлечения?

— Раб выполнил требуемую работу, раб может заниматься своими делами. Если рабу нужны деньги, умный хозяин предоставит возможность своему рабу заработать.

— И что, прям отпустит раба, скажем, в город?

— Естественно, — рассмеялся Десен, пребывая в хорошем расположении духа.

Настолько хорошем, что кинул мне какой-то комочек сухофруктов и даже худые меха с чем-то кисленьким.

— Хозяин бережет свою собственность и заботится о ней. И чем вернее служит раб, тем больше привилегий у него есть.

— Ошейник! — я щелкнул пальцами. — С ним невозможно сбежать!

— Думаешь, все рабы носят ошейники? — удивился бедуин. — Обычно хватает одного года. Максимум два. Ошейники — дорогое удовольствие, и в них держат только гладиаторов или строптивых наложниц.

— А как же эти? — я кивнул на пленников.

— Не люблю сюрпризы, — поморщился Десен. — Иногда и четыре шакала могут вероломно напасть на льва. Да и потом, за двоих рабов дадут меньше, чем за четырех.

Уж что-что, а с самооценкой у Десена все в порядке. К тому же, как я понял, он больше переживает не за себя, а за порчу товара.

— Я тебе больше скажу, если я сейчас подойду к этой четверке и скажу им, что они могут уматывать на все четыре стороны они будут умолять меня их не прогонять.

— Ну не знаю, — я покачал головой. — Кто в здравом уме променяет свободу на рабский ошейник?

— Да брось, — бедуин усмехнулся, — вон, как его, Ханур, сдал тебя при первой же возможности. И дело не в дополнительной воде, дело в том, что ему комфортно быть рабом! За него решают, что делать и как жить. О нем заботятся. Ему указывают путь.

Я хотел было возразить, но мне внезапно на ум пришли собаки.

Помнится, в своем родном городе я не раз видел бездомных собак со вселенской печалью в глазах.

Вынужденные весь день проводить на своих четырех, они шугались людей, как огня и не зря.

Любой мог кинуть в них камнем или бросить палку. Ну а про осколки стекла о которые бедолаги то и дело ранили свои лапы я и вовсе молчу.

Одно время я даже таскал с собой собачий корм и подкармливал псинок, ну и денежку в приюты отправлял, радуясь, когда пристраивали очередного песика.

Но дело даже не в грустной доле бездомных потеряшек.

Дело в домашних псах, а точнее в том контрасте, который возникает. Когда видишь довольного счастливого пса на ошейнике и понурого потеряшку.

Домашний пёс так и излучает гордость за свой ошейник и поводок, а бездомный дворняга смотрит на своего более удачливого собрата с завистью в своих грустных собачьих глазах…

Не знаю, почему я это вспомнил — может потому что Десен отчасти прав, и кому-то из людей действительно лучше жить в рабстве?

— Вот увидишь, — тем временем продолжал философствовать бедуин. — Этот Ханур ещё станет уважаемым человеком и будет следить за остальными рабами. А с положением к нему придут и деньги. Но он и не подумает уйти на свободу. Променять стабильное теплое местечко на возможность выступить один на один против жестокого и сурового мира? Ха-ха!

— Возможно, вы и правы, Десен, — несмотря на протест всего моего естества, я был вынужден признать, что идея бедуина не лишена практичности, что ли? — Вот только рабы не смогут изменить этот мир к лучшему.

Я покосился на пленников, ютящихся под самым краешком навеса, и развил свою мысль.

— Сохранить в порядке — наверное, выполнить приказ — непременно. Но творить, создавать, бросать вызов судьбе и миру? Вряд ли.

— А и не надо, — победно усмехнулся Десен. — Такие люди уже есть.

Да, точно, у этого бедуина с самооценкой полный контроль. Эдакий начинающий шейх.

— Все, — Десен властно махнул рукой. — На сегодня достаточно, иди к себе.

Я машинально подхватил бурдюк, через силу поклонился, и в какой уже раз потопал к своим товарищам по несчастью.

Впрочем, не товарищи они мне. Будь Десен хоть сто раз прав, но я никогда не соглашусь, что человек по своей сути раб.

Человек — творец, создатель!

Мы шагнули в космос, сунулись в глубину океанов, покорили воздух и прогрызли горы, создав удобные тоннели для быстрой логистики.

Смогли бы мы все это создать с ошейником на горле?

Я считаю, что нет.

Так или иначе, мне не по пути с четвёркой Ханура, хоть вместе у нас были бы неплохие шансы на побег.

Но и с Десеном мне тоже не по пути.

Фанатик-работорговец, продвигающий свою сумасшедшую идею в массы — что может быть неадекватней?

Хотя, родись он во времена Рима, где у каждого гражданина было по три-четыре раба… Нет, даже страшно представить, как бы он там развернулся!

Я помотал головой, избавляясь от дурацких мыслей про диктатора Десена…

Поймал на себе недовольный взгляд Ханура, взглянул на безучастную женщину и решительно направился к двум мальчишкам.

Одному уйти было бы проще, но бросить пацанов я не мог. К тому же земляки…

— Вы как? — поинтересовался я, усаживаясь на песок рядом с пацанами.

— Терпимо, — отозвался тот, который просил у меня бурдюк, сейчас у него под глазом наливался синевой крупный фингал. — Извиняй, воды оставить не вышло.

— Ничего страшного, — я незаметно протянул мелким кусок лепешки, который до этого ловко спрятал в рукаве балахона. — Держите.

Пацаны переглянулись, и тот, который выглядел постарше с сожалением покачал головой.

— Спасибо, но не надо. Тебе нужнее.

Мальчик, несмотря на свой возраст, был абсолютно прав — мне сейчас действительно нужнее.

От того, насколько быстро я восстановлюсь, зависит слишком многое.

Мне и так, считай повезло. Если бы не усиление тела и одиннадцатый ранг, я бы спекся на втором дне пути. А так прошел целых пять! Или четыре? В общем, много.

В итоге, я сейчас хоть и живой, но безумно слабый.

Это, конечно, временно, но и времени-то у меня нет. Впрочем, как обычно.

Да, пацаны правы, мне сейчас реально нужнее, но оставить детей голодными? О каком пути Чести тогда можно вообще говорить?

— Ешьте, — я добавил в голос стали. — У меня ещё есть.

Пацаны переглянулись, и лепешка тут же исчезла в руках старшего.

— Я Семен, можно Сёма, — старший коротко поклонился, — а он Эд.

— Эдуард? — уточнил я.

— Просто Эд, — поправил меня младший и вопросительно посмотрел на меня.

— Михаил, — я украдкой посмотрел на шатер, а затем и на шушукающуюся между собой четвёрку рабов. — Михаил Иванов.

— Воронка, да? — тут же поинтересовался Сёма.

— Воронка, — кивнул я. — И не одна.

Пацаны недоуменно переглянулись, но я лишь махнул рукой.

— Потом расскажу. А пока, будет здорово, если вы расскажете про бедуинов.

— С Десеном и Тирумом ты уже познакомился, — скривился Сёма. — Кстати, Десену не верь. Он гладко стелет, но думает только о себе и своих интересах. Ты для него так — развлечься в пути.

— Это я уже заметил, — кивнул я. — У него на поясе ножны…

— Скорее сабля, — поправил меня Сёма. — Или ятаган. Он неплохой мечник, но до Тирума ему далеко.

— Серьёзно? — моему удивлению не было предела. — Этот шутничок?

— Он Воин Пустыни, — Сёма пожал плечами, — Характер скверный, поэтому свою банду до сих пор и не сколотил.

— То есть они с Десеном на ножах?

— Не то чтобы на ножах, — Сёма покачал головой. — Скажем так, Тирум был бы не прочь занять место Десена, к тому же у него к нему свои счёты, но он понимает, что это невозможно и на рожон не лезет.

— Маг? — предположил я. ...