Сладкая для Палача Елена Синякова

Глава 1

Да, так себе счастье попасть 31 декабря в полицию.

Прямиком в камеру временного содержания, где сыро, холодно и воняет.

И сидеть, кутаясь в свою тонкую куртку, под пристальными недовольными взглядами двух полицаев, которые тоже не очень-то были довольны тем, что их дежурство выпало на главный праздник в году.

А всё почему?

А потому, что бегать надо быстрее!

Черт!

Мне нужно было выбраться из этого страх какого «уютного» местечка, чтобы отдать важную вещицу до утра, иначе всё пропало.

Но мужчин не трогали ни мой печальный вид, ни мои крокодильи слезы, ни худые коленки и огромные глаза. Ни попытка объяснить, что они поняли всё совсем не так, как было на самом деле.

А ведь всегда срабатывало, и мои большие печальные глаза и кукольное личико действовали безотказно.

Из-за того, что я была худой и невысокой, обычно мне давали куда меньше лет, чем было на самом деле, но и это мне было на руку.

Только сегодня весь день всё шло наперекосяк и вот закончилось совсем не тем, что я запланировала!

И что могло быть хуже этой ситуации?

Только то, что появился ОН!

Этот громила из того бара, откуда я вылетела пробкой полчаса назад.

И пускай там было темно, шумно и тесно, спутать этого великана с кем-либо было просто нереально! Его плечища поражали воображение еще сильнее в тусклом освещении участка.

Та же темная бейсболка, скрывающая верхнюю часть лица, но только не подбородок с точеными скулами и аккуратной бородой.

Тот же простой свитер, который не отличался ни теплом, ни рисунком.

Но глаза полыхнули всё так же, как и тогда… когда я чуть не изнасиловала его у стеночки.

Недоуменно, тяжело, но горячо.

Он и сейчас окинул меня таким, черт возьми, взглядом, что я покраснела и поспешно отступила в тень камеры, чтобы он не мог смотреть на меня настолько прямо.

Может, не заметит?

Блин!

Что делать-то?

Больше бежать было определенно некуда: сзади — кирпичная стена, спереди — решетка и три недовольных мужика, один из которых заставлял меня отчаянно прикусывать губы в попытках придумать хоть что-то вразумительное, чтобы оправдаться!

И вообще, он сюда для чего явился?

Чтобы тоже заявить о чем-нибудь очень неприличном, в чем я была виновата?

Да, была! Но косвенно!

Скажет, что подвергся нападению с моей стороны и был нагло облапан всеми доступными способами?

— Чем могу помочь? — сухо и не очень-то довольно отозвался один из полицаев с кислой миной вместо лица.

Вероятнее всего, он подозревал, что этот высоченный статный мужчина, одетый не по сезону в свитер и бейсболку, сейчас подкинет работы, которую они хотели бы избежать, чтобы и дальше продолжать спокойно пить свое спиртное и смотреть телек с новогодними программами.

— За что задержана девушка?

Ох, блин блинский!

А голос-то у него тоже очень даже ничего!

Как и тело.

Да, поговорить мы в баре явно не успели.

Как-то не до того было.

Рты были заняты друг другом.

Он снова покосился на меня из-под козырька бейсболки, а меня обдало жаром при мысли о том, какого же он обо мне мнения сейчас.

Да, мне было стыдно.

Да, я не планировала ничего подобного.

Но девушки всегда страшны импровизацией, верно?

Меня зажали в угол.

И потому я зажала его — как способ спасти свой зад.

Возможно, если бы у меня было больше времени, я бы смогла придумать что-то другое!

Но времени не было, и мозг перепутал здравые мысли с выбросом адреналина.

Но кого это особо волновало?

— А тебе-то что? Адвокат, что ли? — не слишком дружелюбно хмыкнул полицай, но заметно сжался, когда мужчина повернулся корпусом к нему, ответив спокойно и без единой эмоции:

— Возможно.

И полицая можно было понять!

Когда над тобой стоит некто ростом с баскетболиста и телом весьма прокачанного атлета, то рука к кобуре потянется сама собой.

— Раз задержали, значит, было на то основание! — буркнул второй и поднялся на ноги, чтобы выглядеть глупо и нелепо рядом с этим громилой.

— И какое же?

— Она мужику яйца шокером припекла!

— Может, мужик на нее напал и это была самооборона? — чуть изогнул бровь громила, пока я выскочила из своего темного местечка, активно закивав головой на его слова:

— Да-да! Так оно и было! Я же сразу говорила, что вы меня не поняли! И не дослушали!

— Цыц, малявка! — рыкнул полицай, явно занервничав, пока громила продолжал стоять на ним горой из мышц и безмятежного голоса.

Огромный, бородатый, но… очень такой себе симпатичный.

Не зря же я в толпе выбрала именно его.

Губа не дура!

— Вообще-то мне уже давно есть восемнадцать! — фыркнула я.

— Неуважение к задержанному карается законом, — снова спокойно проговорил громила. А я судорожно начала думать о том, вдруг он на самом деле был адвокатом?..

А иначе откуда знал все эти заумные фразы и явно говорил их впопад, судя по тому, как стремительно менялись лица двух полицейских?

— Если ты адвокат, покажи удостоверение, и мы будем говорить дальше. Если нет, катись к черту, — почти прошипел полицай, демонстративно положив ладонь на расстегнутую кобуру и на револьвер.

Ха!

Напугал ежа гранатой!

Громила даже бровью не повел, только сказал, не меняя тона голоса:

— Я бы хотел поговорить с девушкой.

— Не положено! Катись отсюда!

— Вы угрожаете мне применением оружия?

— Да! Угрожаю!

Я испуганно клацнула зубами, понимая, что полицейские уже реально на взводе, а этот псих ненормальный продолжает говорить умилительно спокойно и уважительно, что в данном случае еще больше накаляло обстановку.

Нет, я бы определенно не хотела, чтобы на моих глазах кого-нибудь застрелили!

Особенно такого симпатичного!

— На каком основании угрожаете, господин полицейский?

— Ты не выполняешь моих законных требований!

Этот огромный псих сделал шаг вперед, словно провоцировал мелкого полицая, который выхватил револьвер и опять-таки демонстративно наставил его на громилу.

— В данном случае требования незаконны, поскольку полицейский участок не является частной собственностью. Это общественное место, и вы не можете мне запретить находиться здесь.

— Пошел вон, умник! — заорал полицейский, побагровев, но громила и шага назад не сделал, продолжая гнуть свою линию всё так же подчеркнуто вежливо, хотя его взгляд стал тяжелым и непроницаемым.

— Я хочу поговорить с девушкой.

— НЕ ПОЛОЖЕНО! За эту решетку может заходить только человек при исполнении или такие же задержанные, понял?!

— Да.

Я взвизгнула, отшатнувшись от решетки, когда этот огромный мужчина резко опустил голову вниз, так шарахнув ею по голове полицейского, что отчетливо было слышно, как что-то у кого-то из них хрустнуло.

И судя по тому, как взвыл горе-полицейский, хватаясь за нос, откуда хлестала кровища, с громилой ничего страшного не случилось.

Он спокойно выпрямился, вдруг кивая ошалевшему второму полицейскому на решетку, за которой сидела я с дергающимся глазом:

— Открывай.

Маньяк!

— Не надо его сюда! В другую камеру посадите! — взвизгнула я, вот только совершенно бесполезно.

Второй полицейский явно в эту минуту думал о том, как самому не загреметь на больничную койку, если этот ненормальный случайно не обернется снова. А не о том, что я останусь с ним здесь один на один.

Вот тебе и защитники правопорядка!

Да у него самого руки тряслись от страха, когда он закрывал за громилой дверь, а затем неловко вешал замок, пока громила безмятежно прошел мимо меня, усевшись на приваренную железную скамейку, и уставился так, что у меня по спине мурашки побежали.

Вот ведь черт!

Влипла так влипла.

Разве можно было найти что сказать этому ненормальному типу?

Кто себя так ведет в полицейском участке?

И потом, ежу было понятно, что нашел он меня явно неслучайно.

Скорее всего, следил.

И мне это очень не нравилось.

— Ты кто такой? — буркнула я, будучи уже просто не в состоянии вынести его взгляд, который я не могла рассмотреть из-за тени, что отбрасывал козырек бейсболки, но точно знала, что смотрит он только на меня.

Дело было не в том, что в этой клетке была только я, помимо него самого.

С таким же успехом он мог спокойно смотреть на полицейских, один из которых матюгался и хрипел, захлебываясь кровью, а второй бегал вокруг него и, кажется, не мог понять, чем ему помочь.

Этот взгляд я ощущала на себе.

Очень странное и пробирающее до костей ощущение.

— Просто парень из клуба, — отозвался он наконец, на что я не смогла сдержать нервного смешка.

ПРОСТО!

— Ты ПРОСТО решил прогуляться и заглянуть в ближайший полицейский участок? И так же ПРОСТО двинул полицейскому промеж глаз?

Мужчина только пожал плечами:

— Да. Что-то вроде этого.

— И часто ты так гуляешь и лупишь полицию?

— Иногда бывает.

Эта его умилительная безмятежность и покой доводили меня до состояния паники.

Он походил на удава, который свесился с ветки, и было не ясно: он уснул в таком неудобном положении? Или выслеживает тебя, чтобы сожрать?

Почему мне казалось, что второй вариант был более правильным?

— Зачем тебе понадобилось говорить со мной? — насупилась я, скрещивая руки на груди, чтобы было теплее и чтобы закрыться от него — огромного, молчаливого и странного.

— Хочу понять, что происходило в клубе.

Я тихо и нервно рассмеялась, чуть выгибая брови:

— Это был твой первый поцелуй, что тебя так контузило?

— Не первый. Но самый необычный.

— Сочту за комплимент, — пробормотала я, потому что чертово смущение снова дало о себе знать.

Я тоже вот так на мужиков не кидалась, но и не отбивалась от них, как с ним.

Потому что даже если сначала он был ошарашен, то потом втянулся. Очень даже.

Я бы даже сказала — чересчур.

— Так от кого ты бежала и по какой причине те мужчины преследовали тебя?

А вот это уже было нехорошо.

— Я просто домой торопилась.

Он вскинул брови, повторив:

— Просто?

— Да! Так же просто, как ты просто разгуливаешь по полицейским участкам и творишь всякое безобразие! Маньяк!

— По-твоему, я похож на маньяка?

— Вылитый! Хоть сразу снимай портрет и развешивай во всех участках с пометкой «особо опасен»!

Громила с интересом подался вперед, упираясь локтями в свои колени, отчего стал выглядеть еще куда более устрашающим:

— И что во мне не так?

— Всё! Из-за одного скромного поцелуя ты нашел меня в городе с миллионным населением, приперся в полицейский участок и сломал нос участковому, чтобы просто мило побеседовать со мной, сидя за решеткой!

Он вдруг улыбнулся, а я сбилась с мысли.

Нет, маньяки не должны быть такими симпатичными.

Это какой-то заговор против природы!

— Разве это плохо? — вдруг протянул он, а я растерялась, глядя на него.

Вот и что было на это ответить?

— Это плохо, потому что я не понимаю, что тебе от меня нужно, — ответила я на удивление искренне, но тихо, теперь сама глядя в его глаза.

Он не отводил взгляда, пробирая им до костей.

До странной неподдающейся дрожи в коленях.

— Мне нужна правда.

— И только это?..

Теперь он замолчал, а я ощутила мурашки на коже под толщей спортивного костюма и своей куртки, которая не спасала ни от холода, ни от его странных пронзительных взглядов.

Мне казалось, я знаю, о чем он думает.

Что прокручивает раз за разом в своей шальной и такой безумной голове — и от этого становилось жарко.

Громила молчал какое-то время, а потом и вовсе откинулся назад, упираясь своей мощной спиной в стену, и неожиданно протянул:

— В клубе было полно мужчин, которые стояли гораздо ближе к тебе. Почему ты поцеловала именно меня?

Я сжала губы, понимая, что ответить мне нечего.

И что я снова начинаю краснеть, оттого что вспоминаю наш поцелуйчик.

М-да. Про скромный я, конечно, очень погорячилась.

Хотя лично я вела себя примерно. Почти.

Просто когда под твоими руками оказывается весьма выразительное мужское тело, которое обычно можно видеть только в журналах с нижним бельем, то сложно удержать себя от того, чтобы не пожамкать его хотя бы вскользь.

В конце концов, никто не знает, когда еще привалит такая неожиданная радость посреди вечного кипежа в жизни.

Кто ж знал, что это самое «тело» само возбудится и не пожелает тебя потом отпускать?..

Вот и я не знала!

А потому в какой-то момент искренне испугалась, что весь мой гениальный побег закончится незапланированным изнасилованием прямо у стеночки в одном из клубов, название которого я даже не запомнила!

И вот он сидел передо мной и смотрел в глаза так, что было ощущение, будто одежда на мне скоро задымится, а потом и вовсе превратится в горстку пепла под ногами.

А он продолжит ровно с того момента, на котором мы остановились в клубе.

И еще я отчетливо понимала, что просто так он теперь не отвяжется, а значит, действовать нужно было очень радикально.

— Просто ты на дороге попался.

— Просто? — хмыкнул он, явно не поверив, а я насупилась, шикнув:

— Да! ПРОСТО!

— Значит, дело не во внешности и каких-то особенных качествах?

— Какие качества я могла рассмотреть в тебе за пару секунд?

— Кроме ширины плеч и роста?

— Вот именно!

Маньяк хохотнул и забавно выгнул брови, а я поняла, что снова спалилась. И вообще рядом с ним вела себя не очень благоразумно и уж точно совсем не логично!

— Да что мне могло в тебе понравиться? Волосы не черные, не кареглазый! А какой-то…

Я пыталась понять, что еще сказать, при этом пристально рассматривая то, что видела, не без любопытства, пока он не хохотнул:

— Бурый?

— Точно! Как медведь!

Маньяк снова улыбнулся, словно был доволен услышанным, хотя я надеялась на обратный эффект — чтобы он надулся и ушел в закат, оставив мне только воспоминания о моей оплошности.

Но такого, видимо, было не пронять.

И потому я выпалила то, что считала самым отвязным и шокирующим:

— Слушай, красавчик! Давай я дам тебе отыметь меня в попку? Ты получишь то, что захотел в клубе. И исчезнешь из поля моего зрения с чувством выполненного долга, ок?

Челюсть громилы клацнула от шока.

Ха!

Не ждал такого?

А что делать, если я еще в раннем детстве поняла одну простую истину: если хочешь выжить в самом опасном квартале, где каждый день кого-то насиловали, убивали и грабили, то радостно ори при виде раздевающегося маньяка: «Ого какой! Дай потрогать!» — и сбивай его с толку.

Может, тогда у тебя будет шанс сбежать и не стать новой жертвой, которую через несколько недель найдут в канаве с перерезанным горлом.

Он поднялся со своего места настолько резко, что я в буквальном смысле подпрыгнула, схватившись руками за решетку, и поспешно отвернулась, чтобы скрыть страх.

— Осторожнее с такими словами, девочка.

У него изменился голос.

Стал низким.

И хриплым.

А у меня волосы поднялись на затылке дыбом, когда я ощутила всем телом, что он встал прямо за мной, возвышаясь более чем на голову.

И пускай руками не трогал и не пытался зажать сзади, но было какое-то жуткое непередаваемое ощущение опасности и электрических разрядов, которые пронзали воздух вокруг нас.

Я струхнула.

Определенно.

Он стоял слишком близко, молча смотрел на мой затылок и явно думал не о самых приличных вещах с моей слишком дерзкой подачи.

А я понимала, что в участке мы остались совсем одни.

Закрытые за этой чертовой решеткой.

Потому что один горе-полицейский повез другого горе-полицейского со сломанным носом в приемный покой.

Я бы не удивилась, узнав, что они в принципе закрыли участок.

Изолировав нас здесь.

Вдвоем.

И если он решит что-нибудь сделать, то кричать и звать на помощь просто бесполезно.

— А ведь была такая смелая в клубе, — вдруг проговорил он приглушенно и всё так же хрипло, отчего по позвоночнику прошла дрожь, и две ладони зажали меня у решетки, когда он приподнял руки, взявшись за них рядом с моими руками.

Он по-прежнему даже кожи моей не касался, а меня обдало жаром от макушки до пяток.

Этот жар шел от него.

Настолько ощутимый, что я облизнула пересохшие вдруг губы.

— Но теперь едва дышишь и пытаешься понять, кто тебя сможет спасти от меня.

— Я не боюсь тебя, — проговорила я, но голос предательски дрогнул, и мужчина за моей спиной хмыкнул, давая понять, что он не верит моим словам.

Я напряглась всем телом и прижалась к холодной решетке, когда ощутила его дыхание на своей щеке, оттого что мужчина склонил голову, тихо добавив:

— Ты должна бояться не меня, а того, что предлагаешь так легко и необдуманно, надеясь лишь на минутный шок и свое спасение. Знаешь, не все мужчины способны отказаться от сладкого.

Он застыл так на некоторое время, словно рассматривал меня теперь, получив наконец такую возможность.

И кажется, я ему нравилась, судя по тому, что отходить от меня он не собирался.

Лишь бы не заметил, как я затаила дыхание в ожидании, когда он придет в себя и вернется на свое место.

Нервы были натянуты до звона в ушах.

И когда он наконец оттолкнулся и сделал шаг назад, я поперхнулась облегченным вздохом, потому что услышала:

— Кстати, я принимаю твое предложение.

Глава 2

Этой же ночью. Некоторое время назад.

— Черт! Простите, пожалуйста!

— Ничего страшного, — поморщился я, когда мне вероломно прошлись по ногам, и замер.

Нежный женский аромат окутал меня так неожиданно, что я забыл сказать в рацию брату, что мы уходим из этого гребаного бара.

Очередной провал.

Этот маньяк Габриэль не придет сюда сегодня.

В месте, где сотни потных и трахающихся тел истончают свой запах, такому, как я, находиться было порой просто невыносимо.

Не человеку.

Больше чем зверю.

Палачу.

Тому, в ком инстинкты превыше здравого смысла, а сила не знает границ, но пока я способен жестоко контролировать то, что делаю, не выдавать себя и жить в мире людей.

И в этом контроле я был хорош.

Всегда.

Но этот аромат женского стройного тела ворвался в легкие, словно манна небесная, освежая и заставляя что-то внутри содрогнуться и замереть.

Легкий, ненавязчивый, но вкусный для моего звериного восприятия.

Вкусный.

Да, именно так.

Кажется, я даже облизнулся и сделал шаг назад, чтобы дать девушке больше пространства, понимая, что ей не место среди этого глянцевого вычурного великолепия и черной удушливой похоти.

— Посторонитесь! Дайте пройти! — слышал я ее голос в попытках пробраться через плотный поток пьяных и возбужденных людей.

Странная девушка.

Она словно мимо пробегала и как-то оказалась здесь.

В нелепой спортивной одежде и кепке, скрывающей лицо, она бежала против течения, и ее сердце колотилось, напоминая милого глупого кролика, который бежал прямо в пасть удава, сам того не подозревая.

Когда она пронеслась мимо, я втянул в себя ее аромат, прикрывая глаза от мимолетного блаженства, готовый последовать за ней.

Странное чувство.

Оно выбивало из колеи за долю секунды, словно пуля в висок.

Я даже покачнулся вслед за ней, но вовремя остановился, не позволяя всколыхнувшемуся внутри зверю сделать то, что он делать не должен.

Всего лишь девушка.

Одна из сотен и миллионов таких же.

Но что-то в ней меня зацепило за долю секунды и не отпускало.

Вклинилось в разум, прожигая насквозь.

— Ну расступитесь уже! Эй! Пропустите меня, пожалуйста!

Я не поворачивался ей вслед лишь усилием воли, но ощутил спиной, как она неожиданно остановилась и обернулась ко мне.

Что не так?

Я понимал, что в этой толпе я самый высокий и широкий.

М-да, трудно не заметить мужчину двухметрового роста с плачами шириной с добротный шкаф.

Только обычно мой тяжелый взгляд всех отталкивал.

Но здесь это не сработало.

Она посмотрела на меня распахнутыми глазищами, неожиданно облизнувшись.

А я только и успел приподнять вопросительно брови.

Ее выпад был неожиданным и резким настолько, что должным образом не успел среагировать даже я.

Она кинулась назад всем своим хрупким телом, хватаясь за мои плечи, и прижалась губами в нервном порывистом поцелуе, буквально повиснув на мне.

Такого я точно не ожидал.

И в первую секунду задохнулся, глядя на ее лицо сквозь ресницы.

Она не хотела этого поцелуя.

Это была всего лишь отчаянная попытка спастись от преследователя.

Скрыться от глаз тех, кто не мог поймать ее за моим большим телом.

Но мне уже было всё равно, когда я ощутил вкус ее губ, что отдавали персиком, завораживая меня своей чистотой и сочностью.

Ее вкус и аромат были сродни полету в блаженство, выпуская наружу моего бестелесного зверя, который стонал и облизывался, вбирая в себя их вкус жадно и страстно.

— Марс, какого хрена?..

Голос брата в рации выдавал шок.

И его можно было понять, черт побери!

Но мой мозг словно отключился и перестал воспринимать реальность.

Особенно когда ее ладошки вдруг прошлись по моему торсу, словно пытались нащупать что-то под моим свитером.

Оружие искала?

Нет.

Ей просто понравилось касаться меня.

Неожиданно даже для себя самой.

И именно этот вспыхнувший в ней интерес стал точкой падения, куда я рухнул, потеряв под собой землю и опору.

Меня просто расплющило от этих эмоций, которые ворвались в размеренную жизнь неистово и без предупреждения, словно цунами.

Вкусно-о-о.М-м-м…

Девушка вздрогнула всем телом, распахивая глаза так, что ее ресницы порхнули по моей коже, когда я подался вперед, впуская в нее язык с блаженным стоном.

Сладкая, словно маленький персик, плоть которого хотелось прокусить, вбирая в себя ее сочность нетерпеливым языком, который ласкал, даже если она зашевелилась в попытках оттолкнуть меня, совершенно растерянная.

Теперь она боялась еще сильнее.

Не давая ей опомниться, ведомый собственной томной жаждой заполучить ее, я обхватил девчонку руками, поднимая над полом, и запустил одну руку в ее волосы, чтобы сжать в кулаке.

Я не позволял ей отвернуться.

Не позволял отступить от того, что она сотворила, сама того не зная.

Она разбудила во мне зверя.

Коснулась моей скрытой сущности.

Я ласкал ее, не обращая внимания на попытки вырваться и закричать.

Прижимал к себе, вдыхая аромат ее тела, желая буквально закутаться в него.

Я вдыхал ее.

Зажимал всем телом, не стесняясь того, что возбудился с пол-оборота, и определенно хотел намного больше того, на что она рассчитывала.

Исследовал своим жадным языком, содрогаясь от этого неожиданного полета в неизвестность.

До ее паники.

До головокружения и всхлипов, когда она пыталась бороться со мной, впиваясь ногтями в мои плечи с ужасающе холодным и бодрящим пониманием того, что она хотела спасения, а попала в еще большую ловушку.

Зажатая возле стены мной и спрятанная от глаз всего мира, она попала в клетку, из которой сама была не в состоянии вырваться.

Я отпустил ее нехотя, понимая, что девчонка на грани срыва, а мой зверь сожрет ее не глядя, если только я позволю.

Глухо выдохнув, я разжал руки, но напоследок прикусил дрожащие розовые губы, чтобы ощутить ее полное непонимание происходящего, когда девчонка вскрикнула и бросилась прочь еще быстрее и испуганнее, чем бежала до этого.

Перед моими глазами показалось лицо окосевшего от шока брата, который выдохнул с кривой улыбкой:

— Ну ни хрена себе, Марс!

Вот это, мать вашу, точно…

— Ты утром вместо кофе случайно рома не жахнул?

— Я не пил утром кофе, — мрачно отозвался я, облизнувшись, чтобы вкус девушки остался глубоко во мне.

Вот черт!

Он будоражил мою кровь так, как еще никто до этой странной минуты.

В голове мелким нервным пульсом билась только одна мысль: я хочу ее.

Хочу найти. Догнать. И взять.

— Оно и видно, что ты какой-то не в себе. Давай жахнем?

Я сжал кулаки, пытаясь справиться с этим наваждением.

Но ни черта не получилось.

Да, и такое со мной тоже было впервые!

— Давай, — обернулся я к брату, чьи глаза от моего ответа просто вылезли из орбит. А уж если Плутон был в шоке, то дело полная дрянь, потому что удивить моего прожженного жизнью брата было очень непросто. — Встречаемся через час у тебя.

— А ты куда?

— По делам.

— Полегче с ней, брат! — кинул мне Плут, явно понимая, что теперь я эту девушку просто так не оставлю, а я почувствовал дрожь возбуждения, от которой выступили мурашки на коже.

Сумасшествие какое-то…

Сегодня не полнолуние случайно?

Или магнитные бури?

Или что за странная и совершенно необъяснимая хрень происходила со мной сейчас?

Скрываясь в темноте ночных улиц, я отыскал ее без труда.

Все такую же бойкую.

И не одну.

Ее по-прежнему кто-то преследовал, и я понял, по какой причине, когда шустрая и отважная девчонка запихала в собственную варежку явно не свой сотовый телефон и ловко запульнула его под один из мусорных баков, мимо которых пробегала.

Бесстрашная и ловкая, словно маленький мальчишка, она заставляла меня недоуменно улыбаться и наблюдать со стороны за происходящим.

Словно огромная полыхающая неожиданными эмоциями тень, я следовал за ней, исследуя глазами.

Девушка была стройная и спортивная, но с плавными изгибами сочного тела, которое можно было без труда рассмотреть за спортивным костюмом.

Темноволосая и с большими зелеными глазами.

Красивая.

Чтобы быть яркой и вкусной, ей не нужны были косметика, дорогой парфюм или платья из бутика.

Было в ней что-то внутри настолько цепляющее, что я заставлял себя уйти и всё никак этого не делал.

Понимал, что у меня самого проблем достаточно, чтобы еще следить за жизнью людей, но когда увидел, как девчонка поскользнулась на дороге и рухнула, тут же оказавшись в руках преследователя, то не смог развернуться и уйти.Грудь опалило яростью, когда мужик схватил девчонку за волосы и потянул на себя, но она оказалась не из робких и шарахнула его шокером, куда попала с положения сидя на коленях — прямо по яйцам.

Я мог бы убить его за долю секунды.

Просто тряхнуть за шею, чтобы позвоночник открепился в этом месте и стек в трусы.

Но я жил среди людей много лет и уяснил одну важную деталь: в этом мире трудно остаться невидимым.

Везде были натыканы камеры видеонаблюдения.

Везде были случайные прохожие или те, кто не спал на верхних этажах многочисленных высоток с сотовыми, которые снимали всё и всегда.

Я не мог рисковать своим родом и своими братьями, показывая собственную силу, скорость и возможности, которые людям были не даны.

Живя рядом с ними, я должен был делать это по их законам и привычкам.

Порой это было невыносимо тяжело.

Как сейчас.

Казалось, что она была спасена и сделала это собственными руками, но, кажется, мужик успел вызвать полицию, которая всё испортила.

И вот я был здесь.

Рядом с ней.

В полицейском участке и за решеткой.

Но это был самый яркий день в моей жизни.

Яркий и чертовски опасный — после того, что она ляпнула, пытаясь, видимо, меня спугнуть.

Но сделала только хуже, потому что теперь я не мог выбросить горячих мыслей из своей и без того трескающейся головы.

— Так и будешь там стоять?

Она вздрогнула и опасливо покосилась на меня, прилипнув к решетке, как к своему единственному спасению.

— Буду!

Смелая.

Наверное, даже чересчур.

Она то косилась на меня, думая, вероятно, что я этого не замечаю, и рассматривала, покрываясь мурашками, потому что противен я ей точно не был.

То начинала откровенно паниковать и исследовать помещение снова и снова, пытаясь, видимо, понять, куда ей нестись, если меня накроет.

А я наблюдал за ней с тихой улыбкой, наслаждаясь каждой секундой, проведенной рядом.

Странное чувство.

Манящее.

— У нас целая ночь впереди.

Девчонка снова напряглась и зыркнула в область моих бедер, а я едва не хохотнул вслух, когда ее щеки вспыхнули.

Неужели не ожидала?

Сама же возбудила до скрежета зубов, а теперь металась от стыда и паники, не в состоянии больше придумать ничего, чтобы спасти свою попку от моего посягательства.

— Это не намек, а всего лишь констатация факта, — добавил я, стараясь ее успокоить и дать понять, что не собираюсь накидываться на нее прямо здесь и сейчас.

Я подожду более удобного момента, чтобы вкусить этот сочный вкусный плод сполна.

— Мне и здесь хорошо, — буркнула она и вся нахохлилась, напоминая воробья, который сидел посреди холодной лужи, но упрямо не хотел из нее вылезать. — Эй! Полегче, громила! Руки свои убрал!

Девчонка взвизгнула, когда я резко подался вперед и обхватил ее руками, чтобы посадить на свои колени. И просто согреть.

— Если ты сделаешь хоть что-нибудь, я тебя!..

— Если будешь так же ерзать по моему члену, то точно сделаю.

К счастью, понимала она сразу, а потому замерла и вся вытянулась в моих руках, только распахнула глаза, глядя прямо перед собой в полумрак пустого участка.

Я слышал, как колотится ее сердце.

Чувствовал, как вспотели ладошки, которые она сжимала.

Как капелька пота потекла по напряженной спине.

И это никак не добавляло мне чертова покоя.

А ведь меня считали самым правильным и сдержанным из братьев.

Видимо, зря.

— Хочешь, поговорим? — Я приобнял девушку, не сдавливая в своих руках излишне сильно, но всё же давал понять, что выскочить она уже не сможет.

Для ее же блага.

Она нервно хохотнула в ответ, взмахнув длинными ресницами:

— А ты в состоянии разговаривать?

— Я буду очень стараться не терять сути разговора.

Говорил я совершенно искренне, потому что оказалось сложно соединять слова в предложения с таким стояком, словно соединение между мозгом и языком напрочь пропадало.

Язык хотелось использовать совсем по другому назначению.

Кстати, общительным я тоже никогда не был.

Но с ней почему-то хотелось быть другим.

Неожиданно даже для себя.

Девчонка притихла и теперь сцепила руки перед собой в замок, только чуть нахмурилась, пробормотав:

— Ты почему такой горячий?

Я тихо рассмеялся, заметив вихрь мурашек на участке обнаженной кожи, куда хотелось прижаться губами:

— Это комплимент?

— Констатация факта! Ты действительно очень горячий! Вот я сижу на тебе и чувствую…

— Что чувствуешь? — выдохнул я, подавшись вперед так, что прижался грудью к ее напряженной спине.

Чувствовала она то, что нужно.

Да и сложно было не почувствовать мой стояк, который упирался в ее попку.

Поэтому она тяжело сглотнула, но упрямо вздернула подбородок, шикнув:

— Ты случайно не болеешь? Может, температура у тебя? Не хватало мне еще заразиться и заболеть!

— Ты точно заболеешь, если будешь стоять на холодном полу возле ледяной решетки.

Девушка промолчала, но и вырываться перестала.

Даже притихла, словно тот воробышек, который пригрелся и перестал клеваться.

Когда на улице раздались радостные возгласы, стрельба петард и пьяные песни о счастливом будущем, которое всех ждет в новом году, я улыбнулся, склоняясь к девушке, и прошептал:

— С Новым годом!

— С новым годом, маньяк, — отозвалась она и протяжно выдохнула, словно в эту секунду ее душа была не здесь. Не со мной. Не за этой решеткой, а рядом с Сантой, у которого она просила что-то… что-то очень личное и ранящее ее.

Что-то очень важное и глубокое.

И я не мешал.

Тоже притих и смотрел на нее, аккуратно обнимая и просто стараясь согреть. И защитить.

Наша встреча была странной и выбивающей из привычного уклада жизни, но теперь мне казалось, что всё именно так и должно быть.

Да, и для меня этот Новый год выдался странным.

Не сказать чтобы я отмечал его когда-нибудь в большой шумной компании.

На самом деле для меня это был всего лишь обычный день в череде таких же, где я шел к своей цели и точно знал, что мне делать. До этого дня.

— Тебя хоть как зовут-то? — вдруг чуть повернулась она ко мне, заглядывая через плечо в мое лицо, которое оказалось неожиданно близко к ее лицу. Но не отпрянула и не попыталась снова повернуться вперед.

Запнувшись о собственные мысли лишь на секунду, я всё-таки ответил честно:

— Марс.

— Серьезно? Прям так и зовут? — вскинула удивленно бровки девушка, но когда я кивнул в ответ, то не стала шутить на этот счет или допытываться, что курили мои родители, когда называли меня именно так.

Я бы всё равно не смог ей объяснить, что это была традиция Палачей — называть детей именами планет из поколения в поколение. Мой отец тоже был Марс. Как и мой дед. И прадед. И так до самого первого Палача в нашем роду, которому когда-то дали это имя. Так же, как будут звать моего сына, внука и правнука.

— А я Лилура. Можно просто Лилу.

— Я рад знакомству с тобой, Лилу.

Девушка хохотнула и снова слегка покраснела, стараясь не коситься вниз на мое возбуждение:

— Да, это очень заметно!

А я вдруг подумал о том, что говорят люди насчет этого праздника: с кем новый год встретишь, с тем его и проведешь!

Глава 3

Я поверить не могла, что уснула!

В таком-то «волшебном» месте, где расслабиться было просто нереально.

И лежа на нем!

Марсе — господи, что за имя такое — маньяке!

Но из-за его просто какого-то невероятного тепла большого мускулистого тела и этого вкусного терпкого аромата я смогла простить себе даже эту оплошность.

Впрочем, то, что я уснула, стало ясно, лишь когда я подскочила от грохота и лязга хлопнувшей решетки, звуки которой моментально вернули меня из мира грез в суровую реальность.

В полицейском участке стало шумно и многолюдно.

Вот только это совсем не радовало, потому что именно к нам подсаживали какую-то буйную и совсем не трезвую компанию троих мужчин.

— Слышь, начальник! Ты вообще про мужскую солидарность слышал? Это ты нас, троих красавчиков, запрятал из-за какой-то шалавы! По-твоему, это такая справедливость?

— А по-твоему, избивать толпой девушку — это очень мужской поступок? — прорычал полицай.

Тот, что остался с целым носом и теперь явно был не один, а с подкреплением в виде других полицейских, которым была обеспечена работа в эту веселенькую ночь. Или раннее утро?

На грубости и подробности мужчины не скупились, и я сползла с Марса, тихонько сев рядом с ним у мощного плеча, за которым было почему-то нестрашно.

К слову, Марс даже не напрягся от присутствия рядом этой компании.

В отличие от меня.

Просто в том месте, где я родилась и выросла, рано узнаешь, что такие вот люди «под градусом» способны на очень многое.

Вероятнее всего, протрезвев, они даже не вспомнят, что творили.

Но тебе это уже ничем не поможет.

А уж если под градусом, да еще и такие вот агрессивные — то это беда на пороге с вероятностью в триста процентов.

Поэтому, когда самый громкий и неумолкающий мужик со сбитыми в кровь костяшками пальцев обернулся и его глаза неожиданно остановились на мне, я поняла: вот оно — началось.

Захотелось тут же сжаться и стать маленькой и незаметной, как мышь, потому что эти мерзкие пьяные глаза уставились на меня откровенно раздевающее и нагло.

— Опа! — гыкнул он, отчего два его дружка тут же обернулись тоже, в упор уставившись на меня и совсем не замечая огромного Марса рядом.

Его темная бейсболка случайно не делала его невидимым для мужчин?

— Смотрите-ка, парни! А веселье-то продолжается! ...