Валентина Панкратова Перевёртыши

День первый

Глава 1. Подъем

Будильник надрывно трезвонит, немилосердно вырывая меня из небытия. Я, потянувшись, отключаю надоедливую мелодию и переворачиваюсь на другой бок, стараясь не выпасть из объятий сладкого сна. Но все тщетно. Сначала я понимаю, что вернуться в мир грез не получается. А потом в голове взрывается ужасная в своей реальности мысль: «Надо идти на работу. Отпуск закончился!» Рассудок безжалостно скидывает с меня остатки неги.

Вскакиваю, осознавая, что за месяц отпуска я умудрилась утратить все свои рутинные навыки и теперь не знаю, куда бежать. Ванна, туалет, кухня? Выработанный годами утренний ритуал потерян. Одно помню совершенно точно – время на сборы отведено строго по минутам. Плевать на завтрак, после месяца обжиралова не помешает денек-другой поголодать. Хотя, какое на фиг голодать? Сегодня же на работе празднуем мой день рождения, который был пару недель назад. Тридцать лет. Именно в честь столь закругленной даты и позволила себе взять не обычные две недели, а целый месяц отдыха. И, кстати, сегодня у меня праздничный прикид – новое шифоновое платье нежно лососевого цвета с почти белой отделкой.

Так! Веки, ресницы, помада. Волосы! Их же тоже надо уложить. За время отпуска мои вихры совершенно отвыкли подчиняться насилию. Но, что делать! Простите, родные, но на работе принято появляться в приличном виде.

Вроде, готова. В зеркале чуть чумные глаза на загорелом лице, обрамленном каре средней длины. Легкое платье свободного кроя удачно скрывает все возможные припухлости, обретенные за период бездельничанья. Бежевые босоножки на шпильке «вытягивают» фигуру, делая ее более невесомой.

Хорошо, что вчера с вечера благоразумно собрала все, что сегодня потащу с собой. И хорошо, что дети на даче, а муж вчера укатил в командировку и не мешается под ногами. Улыбаюсь себе в зеркало. Сообщаю своему обескураженному отражению, что жизнь прекрасна. Несколько минут аутотренинга никогда не бывают лишними. Плохо пока лишь одно – на десять минут выбиваюсь из графика. Ладно, авось, не побьют. Должны же понимать – человек после длительной отключки.

В метро с облегчением плюхаюсь на свободное место. Какое все-таки счастье – лето! Люди разъезжаются в отпуска, и горемыкам, вроде меня, в качестве утешения оставляют свободные места в общественном транспорте.

Теперь надо сосредоточиться, чтобы быть в тонусе. Итак! Я Борискина Татьяна Николаевна, теперь тридцати лет от роду. Работаю начальником Отдела кадров. Собственно, весь Отдел кадров состоит из меня и секретаря, которого долго не знали, кому приткнуть в подчинение, и запихнули в мой отдел, чтобы нас было хотя бы двое.

В дороге главное – не расслабляться, а то сколько раз проезжала мимо своей остановки! Две пересадки, и я на Динамо. Осталось совсем чуть-чуть – пара остановок на троллейбусе. Обычно их преодолеваю пешком, но сейчас с тихим свистом меня обгоняет рогатое чудо, и я, не в силах сопротивляться, насколько это возможно на шпильках бегу за ним к остановке и в последний момент успеваю влететь в его жаркое нутро.

Глава 2. Наташка Ковальчук

– Танька, привет, – меня окликает невысокая, полноватая женщина, слегка за сорок, – какая ты загорелая!

Главное достоинство Наташки – грудь. Она необъятная. Размер колышется где-то около цифры пять. Редко кто из представителей мужского пола в нашей Компании может спокойно лицезреть такое чудо. Особенно это заметно, когда шаловница приносит свое богатство без ограничивающих и поддерживающих приспособлений. Я лично была свидетелем, как зашедший к ней по делу Кузнецов, наш заместитель директора, оборвал на середине фразу и, забыв обо всем, уставился на Наташкин пышный бюст, аппетитно обтянутый тонкой футболкой.

– Ну ты даешь, – выдохнул он, придя в себя, и, покачав головой, добавил, – надо срочно вводить дресс-код.

Наталья Ковальчук – кассир. Для большинства сотрудников – мама родная, выдающая своим детишкам деньги. Если она выдает им, по их мнению, слишком мало, то они искренне на нее обижаются. Кто-то даже пытается ругаться, забывая, что Наташка всего лишь выдает зарплату, но не рассчитывает ее и тем более не устанавливает.

Когда-то давно наши мужья работали вместе, и именно через их дружбу я пришла в Компанию. Не могу сказать, что Наташка как-то способствовала моему трудоустройству. Просто через нее и ее мужа мы узнали, что в Компании требовался работник.

Мне нравится мадам Ковальчук. Помня о прошлой дружбе наших половинок, она часто рассказывает мне некоторые секреты, которыми кишит бухгалтерия. Ну хотя бы начать с того, что заработная плата у нас серая. То есть я оформляю людей на небольшие оклады, а начальство добавляет всем, точнее, я думаю, что всем, еще какие-то денежки в конверте. Конверты эти как раз и раздает Наталья вместе с официальной зарплатой. Конечно, в такие страшные тайны я не лезу и не пытаю ее, кто сколько реально получает. У нас не принято об этом спрашивать. Даже в кассу рекомендуют заходить так, чтобы не организовать в коридоре столпотворение. В последнее время кассир просто сама звонит и приглашает по два-три человека. И тем не менее Наташка часто предупреждает меня о премиях, подарках для сотрудников и новостях из Головной компании.

– Натка, и тебе привет, – к счастью, сейчас Наташка в лифчике. Это радует, потому что я не слишком уютно чувствую себя рядом с ней, когда каждая вторая мужская особь, не зависимо от возраста, оборачивается вслед ее колыхающейся при ходьбе груди. Целую приятельницу в щеку и чувствую ее любимые духи с запахом сирени. Мир понемногу возвращается на «круги своя». Духи кассира, два раза в месяц, выдающего зарплату, у меня стойко ассоциируются с деньгами. – Какие новости? Я так наотдыхалась, что могу дороги не найти. Меня там не выселили еще из кабинета?

– С кабинетом все в порядке. Все тот же. А вот комп тебе поменяли.

– Серьезно?! Здорово! Я так ждала, когда мне поставят новый. Все боялась, что обойдут. Много их закупили?

– Три.

– Всего три на семьдесят человек?

– Ну и что, что семьдесят человек! Компами пользуются единицы. Шефу и его заму они вообще ни к чему. Товарищи и так прекрасно живут. Инженерам тоже по фигу, они больше в полях работают. Арендаторам, сметчикам и договорникам пригодились бы, но там в основном перезрелый контингент. Они со старыми еле научились обращаться. Как услышали про новые, сразу руками замахали, что только не им.

– А вам в бухгалтерию поставили?

– Нет. Наш Парус не встает на новый компьютер. Так что мы обломились.

– А кому же тогда?

– Тебе, Торопову и Смирнову.

– А Илье Лагину не досталось? Он же занимается финансами.

Илья мой ближайший друг на работе. Он женат, двое детей. Правда, иногда мне кажется, что в последние месяцы его отношение ко мне не совсем дружеское. Слишком интимно он на меня иногда поглядывает, но я делаю вид, что не замечаю. Хотя, известное дело, мужское внимание приятно. Я против «неуставных» отношений на работе, и терять друга тоже не хочется, поэтому пока молодой человек не предпринимает никаких действий по изменению ситуации, мы общаемся по-приятельски. Илья довольно начитан и эрудирован, с ним интересно трепаться о разных вещах. Он очень много рассказывает мне из абсолютно разных сфер науки и деятельности. Иногда Лагин напоминает мне ходячую энциклопедию. Не сходя с места и не запинаясь, он в легкую объясняет мне, про черные дыры в космосе, циклы финансовых кризисов, принцип работы атомной электростанции, причины обмеления Аральского моря, зависимость климата от наличия лесов и многое другое.

С Ильей мы познакомились вскоре после моего устройства на работу. Я вникала в документы и обратила внимание, что некоторые давно работающие люди числятся студентами, хотя по возрасту ими быть уже не должны. Первым, у кого я попросила принести диплом как раз оказался Лагин. Оказалось, что институт он действительно закончил, но диплом предоставить не мог, поскольку женился и давно уехал от родителей. А документ об окончании института, как водится, за ненадобностью оставил у предков. Потом Илья регулярно приходил ко мне и рассказывал, почему никак не может заехать к родителям: то ребенок заболел, то некогда, то жена плохо себя чувствовала, то уехали в отпуск… Причин было много, и их разнообразие поражало. Илья, обладающий природным красноречием, описывал все свои тяготы так весело, что сердиться на него даже не приходило в голову. Наоборот, постепенно втянулась в беззаботную болтовню с коллегой, даже сама начала рассказывать о своей семье. Корочки где-то через полгода замученный делами отец семейства мне все-таки принес. Но привычка общаться и рассказывать друг другу о своих семейных и не только заботах осталась.

– Твоему ухажеру обломилось. Он просто рвал и метал. Носился по коридорам, как сумасшедший.

– Он не мой ухажер, – тактично обращаю внимание я и перевожу разговор в другое русло, – а что еще? Никто не уволился? Никто не принялся? Кто вообще есть на работе?

– Все на месте. Единственно, Кузнецов, если не помнишь – это первый заместитель шефа, в отпуске. Ухажер твой недавно вышел из отпуска, – вредная Ковальчук показывает, что заметила мою попытку увести разговор от Ильи.

Наташка берет меня за руку и тянет к выходу из троллейбуса. Приехали.

– Я тут недавно с Абубякировым поругалась. Вдрызг, – сообщает мне Наташка по пути от остановки к нашему зданию.

Чувствуется, что-то важное и серьезное, так как Ковальчук сбавляет ход и пока рядом никого нет быстрым шепотом излагает мне свою историю:

– Ты же знаешь, я каждый месяц раскладываю деньги по конвертам, подписываю их. Главное, не надо мне говорить, что это простенькая работенка. Суть не в этом. Ты сама подумай – на мне ответственность! Я же кассир. Любая проверка, а у меня в кассе непонятно какие деньги. Это же подсудное дело. Я рискую, – спутница мстительно поджимает губы, – а у меня перед глазами список с такими, блин, офигительными суммами, которые этот жмот платит своим протеже. Я ему и намекнула, что надо бы и мне прибавить. За риск, за молчание, за старание, в конце концов. Послал гад. Объявил, что теперь не сможет мне доверять, поскольку рассматривает мой выпад как шантаж. Поэтому, типа, я теперь могу быть спокойна, он больше меня не потревожит.

– Опана! А кто же ему будет конвертики формировать? Неужто сам?

– Конвертики – фигня. У нас в здании всего два сейфа – в кассе и в кадрах. Чуешь, чем дело пахнет? – Наташка ненадолго останавливается посреди улицы и выжидательно смотрит на меня.

– Думаешь, теперь ко мне придет? – смысл сказанного с трудом начинает проникать в мое отдохнувшее и слегка расслабленное серое вещество.

– Пошевели извилинами – послезавтра зарплата. Ему где-то надо деньги хранить. Не сегодня, так завтра их привезут. День в день не так часто бывает. А сумма-то нехилая. Нет, а что мне теперь делать? Как думаешь? Уволит? Я так просто не уйду, я сумею за себя постоять. У меня столько компромата на этого ирода. Денег мне пожалел.

По мере приближения к офису кипение Наташки понемногу сходит на нет. По крайней мере, визуально.

– Успокойся, – говорю, открывая дверь, – законодательство пока еще никто не отменял. Придумаем, как справиться. Кстати, приходи сегодня ко мне в шесть часов. Отпразднуем прошедший день рождения.

Наташка расцветает. Халявную кормежку любят все. И на этой позитивной ноте мы расстаемся. Ковальчук открывает свою кассу, а мой кабинет чуть дальше, за поворотом.

Глава 3. Вероника

Первым делом иду к Веронике – секретарю нашего шефа и моей подчиненной. Именно ей я доверила ключ от святая святых – моего сейфа.

– Танюша, наконец-то, – девушка радостно выскакивает из-за стола и бросается мне на шею, – я так рада. Ужасно надоело мотаться на два фронта. Я все, что не успела сделать положила у тебя в столе. Потом тогда, если будут вопросы, все прокомментирую.

Веронике Скуловой двадцать два года, из которых последние два она работает у нас. Нашему директору ее порекомендовали какие-то его знакомые, поэтому она пользуется его неограниченным доверием. Мне тоже нравится эта девушка. Она ростом невысокая, прямые светлорусые волосы всегда аккуратно уложены. Впрочем, учитывая их суперкороткую длину, это не удивительно.

Самая большая страсть Вероники – фиалки. Сколько их у нее, известно одному лишь богу. Мне она рассказывала, что ей дома сделали несколько уровней на подоконнике, чтобы уместить маленькие горшочки. Одна беда, фиалкам дома у Вероники не хватает света. Зато на работе для фиалок созданы практические идеальные условия. Да и окон целая куча. В одной приемной четыре окна, да еще несколько у шефа в кабинете с трех сторон.

Недолго думая, девушка начала понемногу приносить цветы из дома на реабилитацию. Обычно она притаскивает самые зачахлые, а когда они приходят в себя, девушка уносит их домой, а на их место проволакивает следующую партию болезных. Наверно, можно не уточнять, что сначала секретарь заполонила горшочками свои окна, а потом, не встречая сопротивления, заставила фиалками все подоконники и у директора. Не уверена, что Абубякиров вообще замечает появившиеся в его кабинете цветы. Зато посетителям нравятся нежно цветущие растения. Периодически находятся такие же ценители фиалок, как и Вероника. Крайне эмоционально они обсуждают сорта и виды цветочков, меняются ими, получая искреннее удовольствие от общения и созерцания прекрасного.

Одевается Вероника, я бы сказала, осторожно. Мне нравится ее вкус. Во всяком случае, у меня никогда не было оснований сделать ей замечание из-за небрежности в одежде или из-за слишком фривольного или неподходящего наряда. По роду деятельности ей приходится общаться с очень важными клиентами, для которых внешний вид секретаря подчас имеет достаточно большое значение.

Мы сразу нашли общий язык, в отличие от предыдущей секретарши, которая принципиально настаивала, что подчиняется исключительно Ринату Асхатовичу. Лично я очень радовалась появлению Вероники. Она всегда замещает меня и даже помогает по возможности, когда у меня изредка случается перегруз. Соответственно, и я при необходимости иногда занимаю кресло секретаря. Немного посидеть там бывает для меня очень и очень полезно. Узнаю много интересного о работе Компании. Правда, на постоянной основе я бы там долго не выдержала.

Секретарь достает из ящика ключ от моего сейфа и тут же вынуждена переключиться на входящий звонок. Она с сожалением машет мне рукой, а я направляюсь в свою обитель.

Кабинет встречает меня родным офисным запахом. Первое, что бросается в глаза – новенький компьютер, брошенный посередине стола рядом с монитором и клавиатурой. Замечательно! Расстановка по местам запчастей – самое то, что мне сейчас нужно, чтобы немного войти в рабочий ритм. А то, чувствую, сразу окунаться в проблемы не готова.

Соединение между собой монитора, клавиатуры, компьютера и мышки занимает какое-то время, причем не маленькое. Каждый проводок приходится изучать и искать соответствующие гнездышки. Учитывая, что сегодня я в платье и на шпильках, то ползанье под столом дается мне с нехилым трудом.

В дверь заглядывает скромница Вероника.

– Татьян, тебя шеф уже два раза спрашивал. Слушай, ты такая загорелая, я тебе так завидую. Мне свой отпуск ждать еще целый месяц. Сходи к шефу, а потом у меня выкроится свободный промежуток, я к тебе забегу потрещать. Видела обновку? – кивает девушка на практически установленный и приготовленный к работе комп. Она с такой скоростью скачет с темы на тему, что я даже и не пытаюсь ей отвечать. Ей хочется еще что-то спросить и рассказать, и я ее очень хорошо понимаю. У самой и вопросов, и впечатлений куча.

Глава 4. Шеф

Выхожу из кабинета, сопровождаемая «сверхзанятой» Вероникой. Она продолжает сыпать вопросами, но я уже не слушаю. После сообщения о ссоре Рината Асхатовича с кассиром Наташкой я приблизительно понимаю, чем моя скромная персона могла заинтересовать шефа в первый же день выхода из отпуска. В предбаннике пока никого нет, поэтому, подбадриваемая Скуловой, спокойно вхожу в святая святых.

– О! Татьяна Николаевна собственной персоной. Мы уже забыли, как Вы выглядите. Надеюсь, хорошо отдохнули? Во всяком случае Ваш вид просто кричит об этом.

Где-то в середине торжественной речи Абубякирова вставляю свое «Здрасте», не забывая улыбаться. Отношения с шефом у меня, надо сказать, не очень. Мы не ругаемся и не ругались никогда. Но я всем своим нутром чувствую, что он не сильно любит меня. Да и мне не слишком комфортно с ним работать. Хотя внешне все выглядит замечательно. Первое время я пыталась понять, что не так, но не осилила. Потом бросила и приняла как данность – не любит и все. Не очень-то и надо.

– Спасибо. Наверно, много дел накопилось? Я уже краем уха узнала, что никто не принимался и не увольнялся. Это замечательно. Ой! Спасибо за новый комп. Я еще не успела его опробовать, но это так здорово, – подключаю в голос и выражение лица побольше эмоций тепла и благодарности. Мужчина расплывается в улыбке.

– Вот, кстати, о компьютере. Напиши, какие программы тебе понадобятся, там же сейчас установлены одни стандартные. И, – шеф лезет в стол и вытаскивает пачку, к счастью, не денег, которыми пугала меня Ковальчук, а всего лишь листов бумаги. – Мне завтра выступать на Совете директоров. Напечатай, пожалуйста, эти материалы. Я тут речь набросал и некоторые данные. Веронику сейчас грузить не могу, – поясняет он, видя мое удивленное лицо, – сегодня провожу совещание с подрядными организациями. Народу будет много. И ей будет чем заняться. Да и не хочется, чтобы посторонние увидели документы. Сама понимаешь, девочка сидит в предбаннике, и стол, и экран на виду. Сделаешь? Не прямо сейчас, можно к концу дня.

– Конечно. Немного разберусь со срочным, что накопилось, и чуть попозже нарисую в лучшем виде.

– Я зайду к тебе часов в пять. Ок?

А вот это уже серьезно. Не хочет с ходу говорить о деньгах. Придет в пять часов наверняка сразу с деньгами. Понятно, что не смогу отказать шефу. Но так хочется его послать. Интересно, сколько они занимают места? Надо будет разобраться в сейфе.

Глава 5. Денис Торопов

Слегка раздраженная, плетусь в свой кабинет. А к черту все! У меня новый комп. Его срочно необходимо попробовать, а то, кто знает, как я насоединяла провода. Ого! Кажется, у меня проснулся азарт к работе. Надо это использовать.

Новый монитор, установленный на правильное место, смотрится потрясающе. Он гораздо больше старого и плоский. Компьютер буквально манит меня, не понимая, почему я все тяну. Нахожу под столом на блоке кнопку включения. Она так замаскирована, что обнаружить ее у меня получается не сразу. Наконец, экран после каких-то технических заставок загорается волшебным светом. Ищу свой родной Лексикон. Нету. Вот это облом! Как же мне печатать? Кому там еще установили новое оборудование? Звоню Торопову, начальнику Инженерного отдела:

– Денис, привет. Слушай, говорят, у тебя тоже новый комп. Ты уже пообтерся с ним? – скорее утверждаю, чем спрашиваю парня. – Можешь и мне помочь? Я у себя не могу найти Лексикон.

– Сколько лет, сколько зим, – смеется в ответ парень, – расслабься. У тебя установлен Windows. Древний Лексикон туда установить невозможно. Так что забывай это старье, осваивай новую прогрессивную программу.

– Ты шутишь? Мне сегодня к пяти надо напечатать материал для шефа, а свое я еще даже и не смотрела. Скоро зарплата. Наверняка, там кипа заявлений.

Параллельно открываю верхний ящик стола. Там действительно лежит внушительная стопка заявлений на отпуска. Лето, блин!

– Дениска, можешь прийти и хоть что-то показать? – жалобно канючу я, прекрасно зная, что Торопов мне никогда ни в чем не отказывает. По работе, разумеется.

Вообще, он умница. Двадцать три года. Месяц назад, как раз перед моим отпуском защитил диплом. Уже начальник отдела. Злые языки говорят, что его папанька, генеральный директор одной из наших подрядных компаний, пристроил сыночка к нам по блату. Плевать! Лично мне он ничего плохого не сделал. Наоборот, как яркий представитель компьютеризированной молодежи довольно часто помогает древней старушенции автоматизировать мою работу всеми доступными средствами.

Минут через пять в дверь заходит высоченный блондин с рано наметившейся лысиной. Худое лицо, умные спокойные глаза, из одежды футболка, джинсы, кроссовки – это и есть Дениска. Никогда не подумаешь, что его отец – «владелец заводов, газет, пароходов». Парень неторопливо показывает мне бестолкушке возможности печатной программы Word, сыпет специальными терминами, которые я не понимаю и не запоминаю. Он терпеливо ждет, когда я вникну в порядок действий и, желательно, в их логику. И, наконец, под его внимательным взглядом начинаю самостоятельно жать на кнопки, чтобы открыть программу и, о боги, выясняю, что печатать в Ворде гораздо проще, чем в Лексиконе. Это просто чудо современного программирования.

– Денис, у меня недавно был день рождения, – сообщаю парню после бесконечных «спасибо» и признаний ему в любви. – Сегодня после работы собираю друзей здесь в кабинете. Хочешь, приходи в шесть часов. Подарок не нужен. Мы просто посидим.

Торопов выходит, и я всем нутром чувствую, что он, наверняка, помчался за подарком. Инженерам хорошо, у них разъездная работа, поэтому никого не удивляет их отсутствие. У товарищей всегда есть производственная причина – уехал на объект.

Вообще-то обычно Денис не входит в число моих ближайших друзей. Но, памятуя, как заливается румянцем Вероника, и не только при виде молодого человека, а просто при упоминании его имени, думаю, я правильно поступила, пригласив парня. К тому же он действительно мне сейчас очень сильно помог.

Глава 6. Безумная Нинель

Между тем часы над дверью показывают практически десять утра. Собираю в кучку свою волю и принимаюсь за работу. До одиннадцати успевает обработаться всего лишь треть приказов. Все шаблоны остались на старом компе, поэтому приходится изображать из себя первопроходца, создавая их заново.

– Мать! – в кабинет врывается Безумная Нинель, наш Главный бухгалтер и по совместительству моя ближайшая подруга на работе. – Я совсем забыла, что ты сегодня выходишь. Ткнулась наугад. Пошли, я тебе подарок на день рождения вручу, а то лежит бедный пылится. Я что его зря покупала?

Носкова Нина Павловна, в простонародье Безумная Нинель, вполне оправдывает свое прозвище. Хрупкая на вид женщина обладает поразительно низким голосом, поддерживаемым железной волей. Родившись где-то в самом центре страны, она приехала покорять Москву в тридцать лет. Самым ярким впечатлением того времени для нее оказалась встреча с молоденькой москвичкой, которая не знала, как от Исторического музея на Красной площади дойти до улицы Горького, которая с некоторых пор именуется Тверской.

Поскольку к тому моменту Нинель находилась в Москве уже третий день и пару раз проходила по этому пути, то она влегкую довела потеряшку до нужной улицы. Наша мадам приняла девушку за такую же, как и она сама, приезжую. Каково же было изумление Нины, когда на вопрос, откуда она, ее спутница ответила, что родилась и всю жизнь прожила в Москве. А в тот момент она шла на новую работу. Москвичка нечаянно вышла из метро не в тот выход и не знала, как пройти до Тверской по верху. Спускаться опять под землю ей не хотелось, т.к. боялась заблудиться, а время поджимало.

«Я тогда так возмутилась, – рассказывала нам Носкова, – это же надо: всю жизнь прожить в городе и не знать, как в центре пройти от Красной площади к Тверской». Правда, потом жизнь ее немного пообломала. Переехав в столицу, она на своей шкуре поняла, что Москва несколько крупнее Чебоксар. Чтобы проехать город по диагонали на машине даже без пробок требуется в лучшем случае час. А уж с пробками… Безумная Нинель даже не представляла, что такое возможно.

Со временем она спокойнее стала относиться к москвичам, блуждающим по своему родному городу. Больше всего ее поразило, что люди из конца в конец города вынуждены ехать под землей. «Ну что они там видят? Темные туннели, да станции метро? – изумлялась позже Нина Павловна. – Нет, конечно, станции метро, особенно в центре, очень красивые. Но сам город люди не видят!» Поэтому сама Нинель сразу же отказалась от метро, предпочитая наземный транспорт. А после покупки собственной машины она уже много лет ездит по улицам Москвы, принципиально не спускаясь под землю.

Не берусь утверждать, что мадам Носкова изучила все окраины города, но в пределах Садового кольца она сейчас знает Москву как свои пять пальцев. И если кто-нибудь из нас вдруг показывает позорное незнание местности, то тут же слышит гневный оклик Нинели: «Ну как вы так живете, москвачи? Своего родного города не знаете!» И после этого всегда следует поучительная история вековой давности о молоденькой москвиче, ищущей работу с помощью приезжей.

– Нинусь, сейчас не могу – завал. Осваиваю новую технику, – показываю с гордостью на компьютер, – пусть подарочек полежит или до обеда, или до вечера. Я официально приглашаю тебя сегодня в шесть вечера на празднование моего дня рождения.

– Уговорила. Представляешь, как я с компом пролетела!? Их выделили всего три. Вопрос – кому устанавливать? Ну Торопов – блатняк, понятное дело, в первую очередь, Смирнов Максим – снабжение, тоже нельзя обидеть, а третий я присмотрела себе. Там, правда, еще твой Лагин дергался…

– Не мой, – автоматически вставляю я, но Нина Павловна даже не замечает мою ремарку.

– …но мы его быстро отодвинули. Как никак я Главный бухгалтер – могу позволить себе хоть иногда использовать свое служебное положение? Заметь, с высшей степени благими намерениями. У меня же вся работа в компьютере. Так представляешь? Мои программы не встают в новый ящик! Они, видите ли, написаны старым языком. Я-то могла выбить себе новый комп и туда поставить современную бухгалтерскую 1С. Но у двух-то других бухгалтеров старые компы, туда современная 1С не встанет. Да и переучивать на ходу девчонок – разве что всю работу запороть. Короче, договорились с Ринатиком, что следующая партия будет целиком для нас. Я пока девкам поищу курсы, чтобы к 1С привыкали. Ну а мой комп уговорила Ринатика отдать тебе. Говорю: «Кадры – это наше все». К тому же ты не совсем кадровик, ты и как его помощник много делаешь. От Веронички недотепы что толку? Чай-кофе-телефоны, да еще заставить клиентов очередь соблюдать.

Женщина тараторит со страшной скоростью, причем, не закрыв дверь. Ее низкий прокуренный голос гремит на весь коридор. То есть можно с уверенностью заключить, что все находящиеся в приемной шефа, в том числе и секретарь, прекрасно слышат ее. Думаю, не стоит комментировать отношение Вероники к Главному бухгалтеру?

Меня всегда немного коробит уничижительное именование Ниной Павловной нашего набольшего Ринатиком. Я не есть его поклонница, но, принимая правила игры, предпочитаю называть более лояльно – либо короткое шеф, либо по фамилии Абубякиров.

– Спасибо, друг, моя благодарность не знает границ, – от души благодарю подругу и показываю всем своим видом, что хочется немного и делом заняться.

– Все, убегаю, самой некогда. Тогда до вечера – обед у меня сегодня занят.

Дверь закрывается, я остаюсь одна и, наконец, могу продолжить работу. Следующие сорок минут в борьбе с Вордом пролетают сверхзвуковой ракетой – тихо и мгновенно. Понимаю, что программа мощнее, чем мой старенький Лексикон, но пальцы то и дело делают какие-то ненужные пассы, к которым они привыкли за несколько лет работы с Лексиконом. Ворд оперативно реагирует на них, выдавая на экран совершенно неожидаемые мной изменения. А я в панике мечусь, чтобы убрать последствия своих нажатий и продолжить работать дальше. ...