Ксения Перова Выбор божества

«Зачем мне только обещали

Иную жизнь в неведомой стране?

Ах, в том краю – не то что в этом!

Там весело зимой и летом,

Повсюду фрукты и цветы

Необычайной красоты…»

Роберт Браунинг, «Пестрый дудочник»

Перевод Марины Бородицкой

(обратно)

1

Входить в дом через окно немного странно и вдвойне странно приглашать зайти подобным образом любимого человека. Но скрип двери точно разбудил бы отца, а Питер хотел еще побыть наедине с Фэлри хоть чуть-чуть. Он все еще не до конца уверовал, что все происходящее – реальность, а не один из тех безумных и сладостных снов, которые снились ему на протяжении последних двух лет.

Они тихонько опустились на землю рядом с домом, и, едва Питер отключил пояс, погрузились в мягкую темноту ночи. Но луна светила по-прежнему ярко, так что они без проблем забрались на подоконник и очутились в комнате.

Питер, стараясь двигаться как можно тише, зажег свечу и, повернувшись, обнаружил Фэлри на прежнем месте – тот как будто боялся сделать шаг, задеть и уронить что-нибудь. Глубокие тени подчеркивали гордую красоту его похудевшего лица, по тяжелой волне золотых волос струились слабые лунные отблески.

Фэлри с любопытством оглядывался, а Питер все смотрел на него и не мог оторваться, эр-лан казался ему в тысячу раз прекраснее, чем тот образ, что жил в воспоминаниях. Кобальтово-синие глаза с белыми узорами на радужках в полумраке казались почти черными, а прозрачная кожа и губы были достойны кисти художника. Здесь, в деревенском доме, Фэлри казался звездой, спустившейся с неба и озарившей сиянием этот убогий уголок.

Только что они сплетались в объятии высоко в небесах и целовали друг друга, но здесь, на земле, Питер вдруг оробел. Единственное, что мог придумать – и чего ему по-настоящему хотелось – это упасть на колени перед Фэлри и восхищаться его красотой. Но такой жест выглядел бы не совсем уместным.

И все-таки как хозяину дома приходилось брать инициативу на себя, и Питер, слегка кашлянув, неопределенно повел рукой.

– Присаживайся… пожалуйста.

Фэлри удивленно вскинул золотистые брови, огляделся в поисках подходящего места и в конце концов устроился на краю разобранной постели.

Питер, чувствуя себя полным идиотом, сел на стул напротив, поставил свечу на изголовье кровати и неловко развел руками.

– Понимаю, не слишком похоже на Оморон… точнее, совсем не похоже. Но как-то вот так.

– Это твоя комната? – негромко спросил Фэлри – Питер предупредил его, что шуметь нельзя.

– Да, я в этом доме родился и вырос… Ты, может, есть хочешь?

Совместная трапеза, как казалось Питеру, разрядила бы атмосферу, но Фэлри мягко покачал головой. Наклонился, уперевшись локтями в колени, и сплел пальцы в замок. Нежные ногти казались изваянными из мрамора и в то же время теплыми, живыми. Питер с трудом оторвал взгляд.

– Есть кое-что, что ты должен знать, – с усилием произнес Фэлри, и Питер не удержался.

– Ты женат! – Он хлопнул себя по бедрам и сокрушенно добавил: – Я так и знал!

Лицо эр-лана резко переменилось, словно лопнула какая-то скрепа, державшая его в постоянном напряжении. Он в изумлении уставился на Питера, а тот сложился пополам от беззвучного смеха.

– Я… ты… вовсе нет! – выпалил он в конце концов, чем вызвал у Питера новый приступ хохота. У него даже слезы на глазах выступили.

Фэлри сложил руки на груди и с мягким укором во взгляде ждал, пока он угомонится.

– Извини, извини! – Питер глубоко вдохнул и выдохнул. – Просто все так странно… до сих пор не уверен, что не сплю.

Фэлри прикусил губу.

– Это касается всех вас, мира внутри Барьера. Последний год я жил в клане Лэ, и мой отец…

– Тебя взяли обратно в клан?! – ахнул Питер. – Ты же говорил, что… молчу, молчу!

– Послушай меня, пожалуйста, – произнес вдруг Фэлри с неожиданной нежностью и, наклонившись, сжал ладонь Питера прохладными пальцами, отчего тот сразу поплыл, – я все расскажу, обещаю, но главное… – Он глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду и закончил: – Кланы Ти и Лэ хотят уничтожить всех вас. Уничтожить людей за Барьером.

Сильван плохо спал последние месяцы. К обычной подспудной тревоге за Крис, которая и в самом деле была уже немолода для Искательства, хоть и пыжилась, добавилось беспокойство за Питера. Сыну становилось все тяжелее день ото дня, и хоть Сильван и советовал ему не переживать о том, чего нельзя изменить, сам прекрасно понимал, что последовать совету трудно – да что там, почти невозможно.

Во всяком случае молодому человеку, потерявшему любовь (как он думает) всей своей жизни.

Сильван хоть и волочился в бытность свою ратоборцем¹ Тэраса за кучей девиц, по-настоящему был влюблен лишь раз – и с этой любовью, не без скрипа, конечно, но все же прожил больше тридцати лет. Он не мыслил себя без Крис, хотя каждый раз, когда она весной уходила к очередному Хранилищу, понимал, что, возможно, больше ее не увидит.

Но человек ко всему привыкает. Сильван привык, что Крис приходит и уходит – потому что просто не может иначе. И Питер смирится, что его эр-лан останется лишь дивным воспоминанием, а сам встретит кого-то другого. И будет любить – конечно, не так, как любил Фэлри, просто потому что любовь никогда не повторяется и невозможно любить одного человека точно так же, как другого. Нельзя прожить всю жизнь, питая огонь души лишь постепенно затухающими воспоминаниями…

Но когда Сильван пытался утешить себя таким образом, сразу вспоминал о брате Крис, Джори, на которого Питер был поразительно похож в детстве, – и о его друге Айкене Райни².

И сразу же спешил заняться чем-нибудь, лишь бы забыть об этом, не проводить никаких параллелей. Не думать о том, что трагедия может повториться, только теперь уже с его сыном. Потому что за него Сильван мог отдать жизнь без малейших колебаний.

Не добавляли спокойствия и разговоры Питера о том, что жители Оморона что-то замышляют против людей за Барьером, и сегодня Сильван увидел подтверждение его словам. После столкновения с сегами и бегства Винни он уже не мог отнести происходящее на счет чрезмерно возбудимой психики Питера. И с неменьшим напряжением, чем сын, ждал, что предпримут сеги, обнаружив потерю своего разведотряда.

Все это подспудно точило его, тревога пронизывала жизнь, мешая работать, думать и отдыхать. Поэтому, когда посреди ночи кто-то осторожно коснулся его плеча, Сильван взвился на кровати и схватил лежавший у подушки кинжал.

– Отец, это я! Все в порядке!

Бледность и испуганный взгляд Питера говорили совсем об обратном, и Сильван тут же вскочил.

– Что случилось?!

– Пока ничего, – удрученно произнес Питер, – пойдем, я тебя кое с кем познакомлю. Кинжал только оставь.

Сильван молча оделся и последовал за сыном с ощущением человека, идущего через пропасть по жердочке, а потом…

Его юные годы прошли весьма бурно, и все же подобное чувство переполняющего душу восторга и благоговейного восхищения Сильван испытывал всего пару раз за всю жизнь – по отношению к поразительной красоте окружающего мира. Никогда бы не подумал, что испытает нечто похожее при взгляде на человека, но сразу же понял, на кого именно смотрит.

Точнее, таращится с открытым ртом – верх неприличия!

– Прошу прощения, – пробормотал Сильван, с трудом отводя глаза.

– Все в порядке, не переживайте. – Голос гостя звучал, словно нижние ноты скрипки, и, казалось, при всем желании не мог быть громким. Мягкая, плавная речь воспринималась как песня, что бы он ни говорил. – Постоянное внимание – часть жизни любого эр-лана, так что я привык. Я Мелл Фэлри.

Пожимая прохладную, узкую ладонь с длинными, сильными пальцами и бормоча свое имя, Сильван начал постигать глубину пропасти, в которую безвозвратно упал его сын. А также смехотворность надежд на то, что Питер оставит прошлое в прошлом и найдет кого-нибудь другого.

Приходилось признать – ни один человек, хоть раз увидевший Фэлри, не забудет его до самого дня отбытия на Тот Берег³.

Однако на лице Питера, только что соединившегося с возлюбленным, радости что-то не наблюдалось. Бледность пробивалась сквозь загар, он ерошил черные кудри, ходил по комнате, вставал, садился и снова вставал, точно человек, терзаемый неотступной болью.

– Два года Питер уверял меня, что Оморон хочет напасть на нас, – медленно произнес Сильван, глядя на метания сына, – неужели сейчас вы скажете мне, что это правда?

– Это правда, – спокойно подтвердил Фэлри, – клан Лэ создал прибор, генерирующий силовое поле определенной частоты…

– Проще говоря, я прав! – не выдержал Питер. – Эти сеги несли на себе что-то, что свело Винни и его друзей с ума. Вот только сами они ничего не знали.

– Не знали? – переспросил Сильван. Нащупал оставленный Питером стул и сел.

– Мой отец и Тиан, глава клана Ти, хотят дискредитировать программу медленной ассимиляции, принятую по результатам Дебатов, – в голосе Фэлри вибрировало чувство вины, – отряд, побывавший у вас – один из десятков, если не сотен, отправившихся за Барьер, чтобы наладить контакт с вашим… народом. И все они стараниями Тиана имели при себе крохотные генераторы поля – скорее всего, тайно вшитые в одежду. Они помрачают сознание других людей и усиливают агрессивность.

– Все попытки сегов как-то общаться с нами приведут лишь к массовым убийствам, – Питер все бегал по комнате и никак не мог успокоиться, – в Омороне нас сочтут кровожадными дикарями и легко согласятся на предложение эр-ланов уничтожить всех людей за Барьером под корень.

– Всех?! – переспросил Сильван – подобное не укладывалось в сознании. – Не может быть! Здесь же много людей, дети…

Фэлри потер пальцами невидимую вертикальную морщинку на лбу, и Сильван внезапно увидел за красотой и изяществом этого неземного существа сильную тревогу и страх – точно те же чувства, что терзали его самого много дней подряд.

– Боюсь, что так. Убийства озлобят сегов, и многие захотят решить проблему… радикально. Никто из них в глаза не видел ни одного человека из-за Барьера, и эр-ланы с легкостью навяжут им тот образ, который лучше всего подойдет для осуществления их планов.

Несколько секунд Питер и Сильван смотрели друг на друга, пытаясь переварить все вышесказанное. Треск фитиля свечи вывел их из столбняка.

– Подожди, – остановил Сильван сына, собиравшегося что-то сказать, и повернулся к Фэлри, – сколько у нас времени?

– Немного. Самое большее – неделя.

– Как они собираются уничтожить нас? – Сильвану казалось, что это кто-то другой спокойным голосом произносит рассудительные слова. А настоящий Сильван сидит, сжавшись в комочек и закрыв глаза, в самой глубине его существа.

Но у него жена и сын, а значит, отсидеться не получится.

Фэлри покачал головой.

– Не могу сказать. Но почти наверняка каким-то… довольно быстрым способом. Кланам нужна ваша земля для расширения Оморона, к тому же промедление может поколебать сегов. Они примут жестокое решение на эмоциях, но, если дать им остыть, захотят докопаться до истины, а это эр-ланам ни к чему.

– Питер, – внезапно произнес Сильван и протянул руку, – подойди.

Питер нерешительно приблизился и взял руку отца. Паника в глазах слегка отступила, но все равно он был напуган, его мальчик, до смерти напуган, и Сильван не мог его винить. Кто угодно испугался бы в подобной ситуации.

– Прежде чем что-то предпринимать, ты должен принять одно решение, – ровно промолвил Сильван.

– Что? Какое решение?! – испуганно взвился Питер, и на взволнованном лице Фэлри отразилось жгучее сострадание.

Сильван крепче сжал руку сына.

– Мы можем уйти отсюда прямо сейчас. Найти твою мать и спастись самостоятельно.

– Я помогу вам! – вставил Фэлри.

Сильван кивнул ему в знак благодарности и продолжил:

– Или можем попытаться спасти людей, предупредить их об опасности. Ты уже говорил с ними, но ничего не знал наверняка, и тебе не поверили. Сейчас есть свидетель, который подтвердит твои слова.

Фэлри энергично кивнул. Сильван молча смотрел на сына, ожидая его решения.

– Мы… ну… – Питер переводил взгляд с отца на возлюбленного, ища поддержки. – Конечно, нельзя бросать людей на верную гибель!

Что-то внутри Сильвана сжалось, а потом расправилось, и кровь быстрее побежала по телу. Он хлопнул себя по коленям и решительно поднялся.

– В таком случае дождемся утра и начнем. Сейчас надо отдохнуть. Мелл Фэлри, вы… у нас есть свободные комнаты. Пожалуй, их стало даже слишком много в последние годы.

– Спасибо, но эр-ланам не нужно много спать. – Фэлри поднялся и слегка склонил голову. Золотая волна с шорохом пролилась на плечо, и Сильвану на миг показалось, что он ощущает нежный аромат, схожий с благоуханием цветов вишни или яблони. Потом все исчезло.

Он кивнул в ответ и ушел к себе, отчетливо понимая – до конца ночи никто из них не сомкнет глаз.

(обратно)

2

– Приляг, я посижу с тобой, – предложил Фэлри, когда они с Питером остались наедине.

Луна опустилась к черной кромке леса, тишина оглушала, лишь ветер за распахнутым окном чуть слышно шелестел листвой.

Охваченный смущением, Питер погасил свечу и лег не раздеваясь. Фэлри устроился поудобнее на краю кровати. Несколько секунд они молчали, изучая друг друга в лунном свете, пока эр-лан не отвел глаза.

– Фэлри… – прошептал Питер.

– М-м?

– Как думаешь, я решил правильно?

– Почему ты сомневаешься?

– Не знаю. Я всегда сомневаюсь, – Питер тяжело вздохнул, – а еще… ну… в деревне нас всегда недолюбливали. Всю нашу семью. Когда я вернулся из-за Барьера, то стал героем, но все равно никто не захотел со мной знаться. А Винни еще и пытался отнять пояс.

– Это еще кто? – нахмурился Фэлри.

Питер усмехнулся.

– Не волнуйся, он уже далеко отсюда. Я к тому, что каждый раз, делая выбор, надеюсь, что стану лучше… и люди перестанут отталкивать меня. Но все впустую.

Фэлри склонил голову, словно собираясь с мыслями. Пряди волос струились с его плеча на бедро Питера, и тот поглаживал их – тихонько, кончиками пальцев.

– Даже если все на свете оттолкнут тебя, – наконец произнес эр-лан глубоким голосом, – есть один человек, который останется рядом. Что бы ни случилось, у тебя всегда буду я.

– И у тебя всегда буду я, – прошептал Питер, чувствуя, как кровь горячими толчками пульсирует во всем теле.

Фэлри неуверенно улыбнулся – впервые с того момента, как они очутились в доме. Глаза его мягко мерцали в полумраке, и дивный аромат окутывал Питера, как облако.

– Думаю, теперь я могу рассказать о том, что со мной случилось.

Появление в деревне Питера в сопровождении Фэлри произвело эффект, типичный для пожаров и крупных драк – сбежались абсолютно все, хотя многие так и не поняли зачем.

– Почему мы должны верить вам? – выкрикнул кто-то, едва Питер обрисовал ситуацию. – Какие-то пришлые сказали, мол, бросайте свои дома и уходите – как же, разбежались!

Его поддержали одобрительным гулом. Женщины таращились на Фэлри, позабыв обо всем, да и многие мужчины тоже. Эр-лан стоял рядом с Питером совершенно неподвижно, скрестив руки на груди. Яркое небо и горячее солнце позднего лета делали его красоту ослепительной. Однако, к удивлению Питера, нашлось немало людей, на кого она не произвела ни малейшего впечатления.

Среди них оказалась мать Винни – высокая, костлявая женщина с по-мужски крепкими плечами и руками. Она протолкалась сквозь толпу и выкрикнула:

– Где мой сын?! Он не пришел домой ночевать, и никто его не видел!

Питер поймал взгляд отца, стоявшего в толпе, – тот едва заметно качнул головой. И все же Питер не видел другого выхода, кроме как разыграть эту карту.

– Вчера я столкнулся в лесу с Винни и его приятелями. Тут появились сеги, и Винни, Илон и Макси, они… как будто сошли с ума, набросились на тех людей и убили их.

По толпе прокатилась волна смятения, мать Винни застыла, как вкопанная.

– Ночью Винни пришел в наш дом, мы помогли ему бежать из деревни, – Питер чуть возвысил голос, – я могу отвести вас на то место, возможно, тела все еще там…

Шум стал совсем оглушительным. Питер почувствовал, как пот каплями собирается на шее и течет по спине и бокам под рубашкой. Еще ни разу в жизни он не оказывался в центре внимания такой огромной толпы, к тому же явно настроенной против него. Ощущение было не из приятных.

– Мой сын никого не убивал! – завопила мать Винни, наконец обретя дар речи. – Вы же знаете Винни, он добрый мальчик! Это Илон и Макси сбили его с пути!

– Что ты там про Илона протявкала, стерва?! – метнулась к ней низенькая краснолицая женщина с копной рыжих волос. – А ну повтори!

Секунду спустя завязалась самая безобразная драка из когда-либо виденных Питером. Клочья одежды и волос полетели в разные стороны, точно сцепились две кошки, а собравшиеся только хохотали, и не думая разнимать рассвирепевших женщин.

Питер на секунду прикрыл глаза, жалея, что не может исчезнуть прямо сейчас и стараясь не думать о том, что Фэлри стал свидетелем столь отвратительной сцены. И тут почувствовал, как эр-лан касается плечом его плеча, и немного воспрянул духом.

Наконец дерущихся растащили, и воцарился относительный порядок. Не обращая внимания на Питера и его спутника, старейшины посовещались и решили в самом деле сходить в лес и посмотреть, что там. Питеру великодушно позволили быть проводником.

Стиснув зубы, он прошел через деревню и углубился в лес в сопровождении Фэлри. Деревенские тащились следом – пахло от них, как от сыра, который с вечера забыли на столе, и его облизала собака.

Вчерашний ливень смягчил почву и подпитал ручьи, пересекавшие их путь. Мох под ногами сверкал, словно осыпанный бриллиантами, между деревьев сновали птицы, обеспокоенные вторжением такого количества чужаков. Влажный воздух наполняли звуки капели.

– Зачем они пошли с нами все? – негромко спросил Фэлри, не поворачивая головы. – Старейшин было бы достаточно.

Питер украдкой обернулся и понял, что эр-лан прав: буквально все до единого жители деревни с руганью ломились сквозь подлесок, оставляя за собой широкую просеку из примятой травы и кустов. Его охватило нехорошее предчувствие.

– В деревне мало развлечений. А это ничуть не хуже других.

– Смотреть на место предполагаемого убийства – развлечение? – удивился Фэлри, и Питеру захотелось провалиться сквозь землю.

– Слушай, ну вот среди таких людей я вырос, понимаю, хорошего тут мало, давай уже сменим тему?!

Фэлри кивнул и быстро отвернулся, и Питер почувствовал себя последней скотиной. Но извиниться не успел – они прибыли на место.

В полуденном свете полянка выглядела иначе, чем накануне, но Питер ее сразу узнал. Вот и обломки гнилого пня, который он пнул в припадке ярости за секунду до появления Винни и его дружков.

Он с содроганием взглянул на противоположную сторону поляны, словно ожидая увидеть четыре стройные фигуры в сегийской одежде. Но, конечно, там никого не было.

Причем в прямом смысле.

– Тут ничего нет! – крикнул тот самый горластый мужичонка, который наводил смуту на площади – тощий и прыткий, он опередил медлительных старейшин. – Правда, кровищи полно!

Пальцы Фэлри мягко коснулись ладони Питера. Тот глубоко вздохнул и пересек полянку.

В том, что здесь дрались, никто бы не усомнился: подлесок был смят и изломан на несколько метров вокруг. Ливень не смыл всю кровь, она отчетливо чернела на мху и вялых стеблях раздавленных сорняков.

Но ни одного тела и никаких других свидетельств вчерашней трагедии.

– Ну и где же твои, как их там… саги? – насмешливо произнес мужичонка, в упор глядя на Питера выцветшими голубыми глазами.

– Сеги, – поправил Питер сквозь зубы, – не знаю, наверное, забрали тела… кровь же есть, сам видишь?

– Есть-то она есть, – протянул мужичонка, – да откуда нам знать чья? Может, ты со своим парнем сам прикончил здесь Винни и ребят, бросил тела в болото, а нам теперь заливаешь?

Питер поперхнулся.

– Да ты… я… ты что такое говоришь, а?!

Вокруг забормотали, бесформенно соглашаясь, непонятно только с кем. Теперь Питер не видел набившихся в заросли людей, но от этого было не легче. Он чувствовал, что окружен плотной толпой.

И еще он ощущал плечо Фэлри рядом со своим. Эр-лан молчал, но все время был рядом, не отходя ни на шаг.

– Зачем мне их убивать? – выкрикнул Питер, обращаясь ко всем собравшимся. – А если бы даже так – зачем тогда приводить вас сюда?!

– Да кто тебя знает, всегда был придурком, – пренебрежительно фыркнул мужичонка, и тут вдруг заговорил Сильван, до этого не промолвивший ни слова.

– Элиас Молден, – медленно произнес он, – я сочувствую твоему горю.

Вокруг воцарилась тишина. Только птицы испуганно попискивали в ветвях, да теплый ветер шевелил кроны деревьев, роняя последние следы ливня, словно слезы.

Мужичонка изумленно уставился на Сильвана.

– Я знаю, как сильно ты любил своего сына, – продолжал тот, – ни один отец не мог бы любить сильнее.

Молден застыл. Казалось, воздух звенит от напряжения.

– Ты забыл, как приходил ко мне, плакал и винил себя в его смерти? – спокойно промолвил Сильван. – А теперь стоишь здесь и делаешь все, чтобы обвинить моего сына в том, чего он не совершал?

Молден странно поежился – криво, одним плечом. В его лице и во всей фигуре как будто что-то обвалилось, словно край плохо сработанной мусорной ямы.

– Да чего, ничего я не говорю… – пробормотал он, сжимаясь под спокойным взглядом Сильвана.

Питер тихонько переступил с ноги на ногу. Мокрый, как мышь, он вдруг ощутил незнакомый сильный аромат, рассекший запахи листвы, мягкой земли и множества людей, точно нож. Питер бросил осторожный взгляд на Фэлри – тот сверкающими глазами смотрел на Сильвана.

Словно ослабла туго натянутая нить – все вокруг снова зашевелились и заговорили вполголоса. Несколько старейшин выступили вперед.

– Вот что, – откашлявшись, произнес один из них – крупный, пузатый мельник Девитт, – Элиас, конечно, перегибает палку… однако мальчишку твоего, Матье, придется под стражу взять. Пока мы не выясним, так сказать, все обстоятельства.

– Что?! – Питер не поверил своим ушам. – Я же пытаюсь вам помочь!

Девитт развел огромные ручищи.

– Как ни крути, а Винни пропал, и Илон с Макси тоже. Коли найдутся – тут же тебя отпустим, извинения принесем, все честь по чести. История твоя уж больно чудна́я, надо бы спокойно в ней разобраться.

– К сожалению, времени на это нет.

Звучный голос Фэлри, казалось, наполнил всю поляну и завибрировал в стволах деревьев. Питер впервые слышал, чтобы эр-лан говорил так громко. Девитт и остальные застыли с разинутыми ртами.

– Пока разбираетесь, от вас самих и вашей деревни и следа не останется, – холодно продолжил Фэлри, – уйдете прямо сейчас – возможно, еще сможете спастись. Мы вас предупредили.

С этими словами он шагнул к Сильвану и, подхватив его за талию, легко взмыл в небо. Питер отстал от них буквально на мгновение. Перед глазами мелькнули изумленные лица старейшин, ветки хлестнули по лицу, острый сучок царапнул руку.

А потом его знакомо окатило солнцем и ветром, и мир распахнулся, свободный от края и до края. Питер с наслаждением вдохнул свежий, холодный воздух и, догнав Фэлри, подхватил отца с другой стороны. Тот сохранял невозмутимый вид, словно каждый день парил в небе, точно птица.

Ветер хлестал Фэлри по лицу полотнищем тяжелых волос; он встряхнул головой и бросил на Питера вопросительный взгляд.

– Домой, – кивнул тот, – надо торопиться.

(обратно)

3

Солнце успело совершить лишь пару шажков по небу, когда троица приземлилась во дворе родного дома Питера. Куры с кудахтаньем бросились врассыпную, роняя перья.

Питер убедился, что отец твердо стоит на земле, и лишь тогда бросился к крыльцу. Фэлри последовал за ним.

– Скорее, они догадаются, где мы… отец?

Сильван неподвижно замер посреди двора, и слабо улыбнулся, когда Питер повернулся к нему.

– Я остаюсь.

– Что?! Ты не можешь остаться! – Питер подбежал к нему и схватил за плечи. – Ты мне нужен!

Сильван улыбнулся еще ласковее, и в ярком свете дня Питер вдруг увидел, какой он старый. Старый и уставший.

– Дела и правда скверные, и тебе лучше исчезнуть. Но я дождусь возвращения мамы. Если мы все уйдем, что будет с ней?

Мама!

Питеру стало стыдно – как он мог забыть! И все же сильнее сжал худую руку отца.

– Мы ее найдем. Но сейчас надо бежать, деревенские точно заявятся сюда!

– Им нужен ты, – покачал головой Сильван, – а я буду обузой для вас. Улетайте вдвоем и позаботьтесь друг о друге.

– Быть может, они и правда вас не тронут, – неожиданно вступил в разговор Фэлри, – хотя я бы не поручился – в свете того, что мы видели. Но здесь, у границы Барьера, самое опасное место. Если что-то… начнется, то с вашей деревни, понимаете?

Сильван нахмурился – казалось, его решимость поколебалась.

– Пожалуйста, идем с нами! – умоляюще произнес Питер. – Мама всегда составляет примерную карту маршрута, мы найдем ее!

Он потянул отца за собой в дом, тот подчинился с явной неохотой и, поднимаясь на крыльцо, с тоской промолвил:

– Эх, обладай я Даром, как раньше, смог бы понять, что у старейшин на уме.

Фэлри вдруг обернулся так резко, что связанные в хвост волосы улетели на другое плечо.

– У вас был дар телепатии?

Сильван удивленно взглянул на него.

– Не знаю, о чем ты, но в молодости я мог как бы «прочитать» человека. Я не видел его мысли, скорее, события… то, что с ним случилось – и что мучает его больше всего, что он хранит в глубине души и никому не показывает.

Они вошли в дом, Питер бросился собирать котомку для Фэлри – свою и отца он давно держал в полной готовности. Бегая по кухне, прислушивался к разговору.

– Как интересно, – задумчиво произнес Фэлри, и Питер улыбнулся, – эр-лан буквально озвучил его мысли, – дело в том, что десятилетия назад сеги вводили подобную генную модификацию… думали, если научатся слышать мысли друг друга, это приведет к большей терпимости и взаимопониманию в обществе.

– И как, привело? – Судя по звукам, отец тоже собирался, и у Питера отлегло от сердца.

– Увы, нет, наоборот, проект полностью провалился. Когда люди получили возможность слышать чужие мысли, отношения стали только хуже. Мысли ведь не всегда облекаются в слова или действия, и за них не следует человека осуждать, но…

– Понимаю. Изначально неудачная идея.

– Однако те, кто не откатил внесенные в генетический код изменения, могли передать эту способность своим потомкам.

Руки Питера дрогнули, и завернутый в полотенце хлеб упал на пол. Он поспешно поднял его, сунул в котомку и вбежал в спальню отца в тот самый миг, когда тот говорил:

– Боюсь показаться невежественным, но понять сложновато…

Фэлри повернулся к Питеру:

– Твой дед еще жив? Надо переговорить с ним.

– Я даже не знаю, в жизни его не видел… – Тут Питер осекся, заметив, как внезапно мучительной волной покраснел отец, как у него задрожали руки, а взгляд поспешно скользнул в сторону.

– Если он еще жив, то должен быть там, где прожил всю жизнь – в Тэрасе, – пробормотал Сильван, затягивая ремни котомки, – но зачем он вам? Я не понимаю…

Глаза Фэлри были как штормовое море, рассеченное белыми узорами пены.

– Затем, что если он передал вам этот дар, то, скорее всего, он уроженец Оморона. Возможно, здесь есть и другие сеги…

– … и мы сможем использовать это как предлог, чтобы остановить уничтожение людей за Барьером! – закончил Питер, и лицо Фэлри вспыхнуло, глаза засияли. На миг Питер вновь почувствовал, что они едины – как будто все еще парят в небе, слившись в поцелуе.

Он схватил ладонь Фэлри и крепко сжал.

– Мы остановим их! Мы сможем их остановить!

Взрослый человек, две набитые котомки – от своей Фэлри отказался – изрядная дополнительная ноша даже для двух поясов. Рука, которой Питер держал отца, быстро немела и уставала, да и Фэлри не был железным, хоть и не признавался в этом даже самому себе. Поэтому они периодически опускались на землю и отдыхали прямо посреди леса.

Маршрут выбирали так, чтобы по возможности избегать поселений, хотя бы самых крупных. Не стоило сеять панику зрелищем людей, парящих в воздухе без всякой опоры, а один из них еще и со светящимися «крыльями» за спиной. Питер совсем не горел желанием превращаться в какого-то посланника Всемогущего или его Темного Лика, без разницы.

– А где же твои «крылья»? – спросил он у Фэлри во время одного из привалов. Сильван отошел к реке умыться, а они сидели вдвоем у ствола огромного дерева и массировали уставшие мышцы рук.

Фэлри улыбнулся.

– В новой модификации поясов их можно выключать. Они не всегда удобны и уместны.

– Это точно, – протянул Питер, думая о том, сколько ночей, должно быть, односельчане видели его, висящим в небе добровольным дозорным.

Короткая судорога схватила мышцу предплечья, и он охнул.

Фэлри осторожно завладел его рукой, светлые пальцы скользнули под рукав куртки, по натянутой, как струна, мышце, и нажали нужную точку. Питер глубоко вздохнул от облегчения.

– Спасибо! Наследственное умение, да?

Несколько секунд они смотрели друг на друга, улыбаясь общим воспоминаниям. Пальцы Фэлри нежно массировали руку Питера, и по всему его телу растекалось блаженное тепло. Лицо эр-лана смягчилось, знакомый тонкий аромат струился от его тела и волос. Питер тихонько вздохнул и на миг прикрыл глаза.

В присутствии Сильвана Фэлри не позволял себе абсолютно ничего лишнего, и Питера это вполне устраивало. Ему нравилось думать об их близости как о секрете, который принадлежит лишь им двоим. Это делало такие мгновения, как сейчас, еще более драгоценными.

Когда Сильван вернулся, организовался небольшой военный совет. Солнце уже почти село, но до Тэраса оставалось всего ничего. Решили поднапрячься и все-таки достичь города сегодня же – время утекало, как вода сквозь пальцы.

Чтобы не привлекать внимания, снизились в стороне от дороги, в развалинах времен до Исхода. Остатки гигантских строений полностью захватил лес. Полуразвалившаяся труба бессильно вздымалась среди руин, дикий плющ давно стащил провода со столбов, и они рухнули следом. Темнота выплескивалась из провалов в земле и пастей заржавевших труб, подбиралась к путникам.

– Как можно было бросить вас здесь, – пробормотал Фэлри и подхватил Сильвана, когда тот оступился на груде битого кирпича, – этому нет названия…

– Наши предки не знали, что кто-то их бросил, – промолвил тот, – и были рады, что просто выжили. Так повезло очень немногим.

– Даже это в сто раз лучше, чем Трущобы, – заметил Питер – он шел чуть впереди, разведывая путь, – не хотел бы снова очутиться там!

– Главное, чтобы мы все там не очутились. – Сильван снова чуть не упал и яростно высказался.

В тот же миг Питер почувствовал всплеск знакомого, остро-сладкого запаха увядших цветов, почти сразу унесенного ночным ветром. Он взглянул на Фэлри, но темнота скрывала лица. А несколько минут спустя они наконец вышли на дорогу.

Она казалась почти пустой – лишь несколько телег далеко впереди тащились по направлению к Тэрасу, – и никто не заметил появившихся из леса странных путников. Уже совсем стемнело, когда впереди зашумела река. Над мостом, чуть покачиваясь на крепком канате, висели четыре масляных светильника, и перебраться на другой берег не составило труда. Чуть дальше смутно чернели крепостные стены, сторожевые огни мерцали, как глаза сонного животного.

Казалось, чем ближе они подходили к городу, тем медленнее шел Сильван. Опустив голову, он словно прислушивался к журчанию реки, изрядно обмелевшей к концу лета.

– Все в порядке, – ответил он на вопрос Питера, – просто… Тэрас – мой родной город, я не был здесь больше тридцати лет. И, признаться, немного волнуюсь… не удивляйся, если поведу себя странно.

– Ну у нас же странная семейка, это всем давно известно, – улыбнулся Питер и крепко сжал его руку. Сильван благодарно улыбнулся в ответ.

В Тэрас их пропустили без проблем – крупный торговый город, стоящий на перепутье, постоянно наводняли самые разные люди. Несмотря на наступающую ночь, жизнь здесь била ключом. На освещенных фонарями улицах толпился народ, из кабаков и таверн доносились смех и песни. Небо, усыпанное звездами, расстелилось над городом, как фиолетовый бархат.

Питер во все глаза рассматривал причудливые фасады домов, украшенные явно извлеченными из Хранилищ предметами. Какие-то трубы, колеса, части механизмов, позеленевшие от времени таблички на незнакомых языках, что-то, явно напоминающее посуду, и еще множество вещей, о назначении которых можно было только догадываться. Горожане побогаче пускали на украшения и куски пласта – конечно, только на уровне второго-третьего этажей.

– Похоже на дверцу морозильного шкафа, – Фэлри указал на большую белую панель, прибитую к входной двери одного из домов, – в древности такими пользовались для хранения продуктов. А сверху будто бы руль от машины?

– Ты знаешь, зачем нужны все эти вещи? – восхитился Питер.

Фэлри покачал головой.

– Не все, конечно. За триста лет многое просто исчезло или изменилось до неузнаваемости. Но я одно время увлекался историей цивилизации до Исхода, так что кое-что могу опознать.

В толпе эр-лан привлекал меньше внимания, но все равно на него оглядывались – из-за волос и явно чужеродной сегийской одежды, которую он в суматохе так и не сменил.

Питер схватил его за руку и, охваченный каким-то детским восторгом, начал таскать от дома к дому и тыкать в разные «украшения».

– Машинка для взбивания яиц… этим обогревали дома, не помню название… часть устройства типа гало-экрана… музыкальный проигрыватель… – покорно объяснял Фэлри, пряча улыбку в уголках губ.

Вдруг Питер обнаружил, что отца рядом нет, но не успел испугаться, как заметил его долговязую фигуру перед одним из домов. Трехэтажный, из простого серого камня, без всяких украшений он, тем не менее, смотрелся солидно и внушительно – как человек, знающий себе цену слишком хорошо, чтобы надевать дешевые побрякушки.

Сильван стоял неподвижно и смотрел на дом, но что-то в рисунке его плеч насторожило Питера. Приблизившись, он убедился в правильности догадки – по впалым щекам отца струились слезы.

– Это здесь, – хрипло произнес он и быстро вытер лицо рукавом, – мой родной дом. Пойдемте, детки.

Лицо Фэлри в платиновом отсвете фонарей вспыхнуло, и Питер вновь ощутил нежное благоухание – счастье, любовь, благодарность. Он все лучше понимал и различал оттенки настроения эр-лана по исходившему от него аромату и с наслаждением предвкушал, как с годами начнет угадывать желания Фэлри раньше, чем он сам их осознает.

Они приблизились к круглому каменному крыльцу, которое венчала крепкая дверь – начищенный дверной молоток в виде изогнутого меча поблескивал латунью. Сильван на миг задержался, но потом быстро, словно молодой, взбежал на крыльцо и постучал. ...