Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Изгнанники Менантра. Книга 2

Макс Домнин Изгнанники Менантра. Книга 2

Второе десятилетие. Окончание

Часть 1

Дубравы, окружавшие обитель пророка Доминго, наглухо отделяли древние строения от сутолоки богатого городка. Неподалеку от обители, притулилась академия, похожая на крепость. Длинные, крытые террасы соединяли учебное заведение с монастырем. Вся жизнь Эльена сосредоточилась возле ученого городка. Студенты наполняли захолустье Эльена задором молодости и добавляли бурление жизни в мрачное бытие старинного центра знаний.

Благодаря академии здесь появились два борделя, крупный рынок известный своими диковинками как научными, так и шарлатанскими, аукционный дом Ретано, и богато украшенная ратуша. К которой присоседилось одно из немногих в стране мест презрения старости и инвалидов, а также один из лучших лекарских центров Амората, Лечебница Азалии Благословенной.

Несмотря на захолустный статус городка, его жители совершенно не нуждались. Население кормилось за счет огромного количества паломников, ученых, студентов, и прочих приезжих, сдавая жилые места, тем, кто посещал старинный центр веры и знания.

Солнце нещадно палило, заливая ярким светом мостовую городка. По растрескавшейся брусчатке шел паломник, несмотря на невыносимый зной, он не снимал с себя черного балахона из плотной шерстяной ткани, лицо его скрывал глубокий капюшон.

Странника сопровождали четыре монаха. Необычная процессия медленно двигалась к обители Доминго, осевшая пыль сделала их черные балахоны, серыми, красноречиво указывая на долгий путь, который им пришлось пройти.

Город не обратил ни малейшего внимания на гостей, куда больше жителей взволновало известие о том, что ночью в Эльен прибыл сам Верховный. Обыватели гадали, что могло привести Скюло в их городок, коронация не предвиделась, да и день святого Доминго еще далеко.

Визит Святейшего породил множество нелепых слухов. Досужие языки придумали, что готовится церемония провозглашения будущего монарха, наследника короны принца Гвидо. Король Гумберт, в последние годы совсем сдал, несмотря на молодой возраст его здоровье подкосили пьянка и неуемная любовь к женщинам, одарившая короля целым букетом заболеваний специфического свойства.

Анна Лушич, королева Амората, давно перестала допускать мужа в постель. Королева пользовалась в народе непререкаемым авторитетом, в ее руках постепенно собирались рычаги управления королевством, отчего отношения между супругами все более накалялись. Она всеми силами стремилась как можно скорее отодвинуть, малоспособного Гумберта от власти, чтобы взять опеку над малолетним принцем, и иметь возможность управлять королевством от имени Гвидо.

Такой поворот не устраивал особо приближенных к королю рыцарей, и ту часть двора, что кормилась от щедрот развратного государя. И в первую очередь тех, кто сделал состояние, потакая порокам, и слабостям монарха.

Особенно опасным для королевы оказался союз двух сильнейших родов Амората, родственных Гумберту, Армандо, и представителя древнего аристократического рода Эрнесто Хабоно, создавшего интригами и талантом дельца огромное состояние. Эрнесто ссужал королю серьезные суммы, чем создал свое могущество, фактически получив статус второго человека в королевстве.

Скюло сохранял нейтралитет, пытаясь играть на противоречиях, соперничавших группировок. Верховного устраивал любой из предполагаемых исходов, но пользуясь моментом, старый интриган пытался выжать из ситуации максимум пользы для святого престола.

Процессия подошла к воротам обители, монахи остановились в десяти шагах от входа в монастырь. Вперед вышел высокий, худощавый человек. Легкой, почти юношеской походкой он подошел к мощным створам, и ударил в дерево, укрепленное железом. От удара сухой руки тяжелые двери обители содрогнулись, прогудел колокол. В окне над воротами появился настоятель, аббат Адамий Назарио, толстое лицо настоятеля кичливо скривилось при виде грязного паломника.

– Кто стучится в обитель святого Доминго? – прогремел бас Адамия.

– Раб божий Кейст Урбино смиренно просит Его Святейшество принять покаяния недостойного грешника! – ответил голос из капюшона.

– Жди!

Монахи окружили короля, и стянув с него балахон, облачили Кейста в рубаху. Позади встал один из братьев и возложив руки на плечи монарха, принудил его встать на колени. В такой позе король смиренно ожидал аудиенции Верховного жреца.

Время шло, жители города собрались вокруг иноземного короля, и с любопытством наблюдали как монарх изнывает от палящего зноя. Так прошел день, вечер принес тяжелые тучи и затяжной дождь, мелко моросивший весь следующий день и ночь. По телу текли студеные потоки дождевой воды, но Кейст не чувствовал пронизывающего холода, от долгой неподвижности ломило ноги. Время от времени его глаза скользили по лицам зевак, которые потеряли индивидуальность, сменяясь как в калейдоскопе. И тогда в душе некроманта начинал ворочаться внутренний зверь, требуя еды, еды, что с таким любопытством наблюдала за унижением короля.

Превозмогая соблазн, Кейст терпеливо ждал, наслаждаясь страданиями сопровождавших его монахов, что также мокли и мерзли рядом с ним, вынужденные принимать капризы погоды и волю Святейшего.

Ворота обители беспрестанно отворялись, принимая все больше посетителей. Судя по гербам, вышитым на плащах, и выгравированным на каретах и сбруе лошадей, в монастырь стекался весь цвет королевской знати Амората и Сальяда.

К исходу третьего дня ворота открылись и к монарху вышли братья обители. Они помогли Кейсту подняться, король с трудом удержался на занемевших от длительного коленопреклонения ногах. Поддерживая под руки, его ввели в ворота обители, затем провели в алтарное помещение. В центре на белоснежном троне сидел Скюло, лицо Верховного жреца сохраняло непроницаемое выражение. Он словно не заметил появление Кейста. Широкий зал заполнили знатные паломники, на балконах, идущих по периметру помещения, размещались лица королевской крови, они сидя наблюдали за происходящим. Дворянство попроще расположилось внизу по обе стороны выложенного черным бархатом пути, женщины и мужчины в богато украшенных нарядах смотрели на проходящего мимо Кейста.

Грязная рубаха, голые, покрытые черной коркой прилипшей грязи стопы, и спутанные черные с проседью волосы вызывали отвращение у высокородной публики. Несмотря на унижение, облик Кейста выражал покорность и смирение, глаз король не поднимал, не желая встречаться взглядом со Скюло. Лишь остроконечная бородка дерзко топорщилась на удлиненном лице короля, тайно выражая истинное отношение к происходящему.

Бархат закончился у ног Святейшества, его полное тело, облаченное в пурпурно-золотистые одежды, возвышалось на троне над согбенной фигурой Кейста. Взгляд Верховного обратился на короля, глядя на него с отеческой любовью Скюло произнес.

– Что привело тебя в обитель бога, сын мой?

– Отец мой духовный, наместник Бога на земле. Раб божий Кейст приносит свое покаяние и просит прощение грехов из твоих рук – тихо, но чеканя каждое слово произнес Кейст.

По залу прошел гул, и тут же умолк, стоило Скюло взглянуть на собравшихся.

– Отрадно слышать, что отступник вроде тебя Кейст Некромант, добровольно явился принести раскаяния в своих грехах. Однако, боюсь, что тебе придется провести немало времени в монастыре прежде, чем, ты сможешь обрести прощение божье. Готов ли ты принять волю бога, и передать судьбу свою в руки его слуг на земле?

Кейст не произнося ни слова опустился на колени, после чего поцеловал перстень на руке, протянутой Верховным. Улыбка затаенного торжества блуждала на толстом лице скопца, его глаза блаженно зажмурились, а дыхание заметно участилось.

– Тогда сын мой, признаешь ли ты власть отца нашего Бога, и наместника его на земле над властью земного правителя!

– Признаю! – произнес Кейст, целуя возникший возле лица пальцы Скюло.

– Готов ли ты искупить свою вину, и пройти путь покаяния?

– Готов!

Первосвященник поднялся с места и слегка наклонившись вперед возложил правую руку на голову Кейста, со словами.

– Назначаю тебе испытание верой. Ты должен пройти путь монаха, до его пострижения, для усмирения плоти и гордыни. Все это время, ты, будешь оставаться в обители, и беспрекословно служить братьям как младший послушник. По истечению года тебя ждет покаяние перед равными и исповедь пред высшим. А сейчас, встань с колен брат Кейст! Прими свое послушание и войди в обитель как младший среди равных, да посетит тебя благословение господне в твоем не легком служении!

Кейст вновь поцеловал протянутые персты старого евнуха, и Скюло под торжественный перезвон вышел из зала.

Тощие монахи, схватили Кейста, неожиданно сильно, для их комплекции и поволокли куда-то вниз. После, его долго мыли и чесали, позже он присоединился к общей молитве монахов.

Как вскоре выяснилось звание младшего послушника, оказалось самым низшим в монастырской иерархии. Его заставили чистить туалеты, и убирать навоз за скотом, позже перевели на строительные работы. От постоянной тяжелой работы и плохого питания монарх слабел день ото дня. Тело беспрерывно ныло непрекращающейся болью от усталости и голода. В келью несколько раз вламывались братья, и учиняли обыски. Часто по ночам, вместо сна, ему приходилось стоять на коленях и читать священные гимны, а утром снова возвращаться к изнурительной работе.

Спустя пару месяцев монахи поостыли, им надоело издеваться над смиренным послушником, и они переключились на вновь прибывших. Стараясь не думать о том, что происходит вокруг, монарх продолжал искать возможность попасть в архив обители. И вскоре ему представился случай.

В светлый праздник Лаверты Чистой, который по традиции закончился грандиозной попойкой, и развратом, с привлечением дам из соседних борделей, главный архивариус, мертвецки пьяный возлежал меж огромных грудей жрицы любви. Он расположился в местной конюшне. Прямо у входа валялась ряса, там-где ученый монах, движимый страстью, стянул ее с себя. Сочный храп возвещал на всю округу, что брат спит беспробудным сном.

Холодный туман раннего утра еще густо покрывал безобразия прошедшего празднования, когда в сарай вошел Кейст. В нос пахнуло свежей соломой и терпким запахом навоза, он пришел убрать за лошадьми, и споткнулся о кучу тряпья, в которой что-то громко звякнуло.

– Ключи! – пронеслось в голове короля.

Осторожно, стараясь не дышать, он извлек тяжелую связку из складок ткани, и тихо выскользнул из сарая. Руки тряслись от волнения, вдавливая очередной ключ в хлебный мякиш. Кейст остановился, и оглядел свою работу, на не профессиональный взгляд монарха отпечатки вышли славные. Усилием воли послушник смирил дыхание, и когда удары сердца сделались ровнее, отправился в обратный путь. В тумане он налетел на кастеляна, который неторопливо ковылял через двор в сопровождении двух стражников.

– Ты что тут делаешь? – недовольно спросил кастелян.

– Иду убирать конюшню – быстро проговорил Кейст.

– Ааа!!! Это ты молодец! Хвалю, но на будущее, если еще раз будешь трезвым в великий праздник, я прикажу тебя высечь на конюшне, за гордыню и непослушание. Не тебе ли настоятель велел веселиться и славить благословенную Лаверту?

– Но он говорил о всех нас …

– Вот! – протянул кастелян. – О всех нас! В том числе и о тебе! А ты, что же?! Постной рожей, в святой праздник, отравляешь божественную благодать, снизошедшую на братьев твоих!!! – почти крича закончил кастелян, назидательно подняв толстый палец к небу. Стражи глумливо заржали.

– Теперь иди, и помни о том, что я тебе сказал, а я в свою очередь прослежу за тем, чтобы ты впредь не позабыл моих слов.

Быстрее рысака домчал король до сарая. В дверях стояла мощная фигура архивариуса, шатаясь, абсолютно обнаженный, он справлял нужду на двор. Мутные глаза, с трудом оторвались от струи и тупо уставились на Кейста.

– Что? Ты кто такой? – растеряно спросил толстяк.

– Я брат твой, Кейст. Пришел убрать конюшню…

– Ну так убирай… Нечего пялиться на мой срамной уд! Да. А где моя ряса? – удивленно поинтересовался архивариус, скорее у себя, чем у Кейста.

– Вот, возьми – прозвучал ласковый голос короля откуда-то сбоку.

Брови архивариуса удивленно взлетели наверх, как послушник так быстро прошел мимо него в сарай. Но секунду спустя он отбросил удивление, и положившись в сем вопросе на бога, принял из рук младшего протянутую рясу. Со звоном к его ногам упала связка ключей. Он тупо уставился на нее, а затем медленно стараясь не расшевелить демона в голове опустился на колени, чтобы поднять ее. Обратно выпрямиться он не смог, пришлось вновь обратиться за помощью к брату Кейсту. Монах-монарх с превеликим удовольствие отвел архивариуса к его импровизированному ложу, и помог тому водрузить непомерную тушу, на столь же внушительную жрицу любви.

Спустя три месяца король сумел пробраться в архивы монастыря. Сидя по ночам в кромешной темноте, Кейст читал тексты пользуясь полезной способностью. Не сразу, даже как-то буднично, он осознал, что его глаза прекрасно видят и без света. Позже обострилось обоняние, оно стало настолько острым, что он мог определить приближение человека задолго до того, как слышал его шаги. Прошло еще полгода, и наконец ему попалась одна единственная запись в старинной судебной книге. На длинной полоске тонко выделанной кожи, убористым почерком неизвестного монаха, сохранилась стенограмма допроса Кура Чернокнижника. Текст удивил короля, оказалось, что никто не считал Кура слугой Агара. Как показывал сам Кура ему удалось открыть путь в мир богов, именно богов, а не бога. Ниже стояла пометка комиссии, что собрали для проверки слов обвиняемого, и ее выводы подтверждали правдивость слов Куры.

«Обследование, проведенное в катакомбах, северной части лабиринтов старинных подземелий обители, привели нас к заключению, что в зале номер двадцать пять находиться ложная стена, прозрачная с обеих сторон. Сквозь зыбкую пелену, можно разглядеть неведомый мир, что располагается за ней. При попытке попасть на ту сторону, члена комиссии брата Марло атаковал жуткий монстр, в результате наш брат окончил свой земной путь безвременной кончиной. Тело так и не удалось достать, при любой попытке нарушить границы призрачной завесы нас атаковала невиданная доселе тварь. По сему пришлось ограничиться осмотром внешних границ выхода в потусторонний мир, без дальнейших попыток проникнуть за его пределы…».

Далее следовал подробный отчет об установленных свойствах явления, и о том, что комиссии пришлось спешно покинуть опасное помещение, поскольку тварь перебралась на их сторону. Секрет потаенного прохода спрятали за мощной кирпичной кладкой, возведенной сразу после возвращения членов комиссии. По подсчетам Кейста с тех пор прошло более семи веков, вход в катакомбы давно перекрыли железными вратами. Обозначенные врата располагались за алтарем в главном зале храма Эландо, поэтому искать их не пришлось, но попасть в замурованные коридоры решительно не представлялось возможным. Помимо того, что зал охранялся стражей, за прошедшие века двери изрядно заржавели, так, что любые попытки открыть их наверняка бы окончились провалом. Осматривая спаявшийся металл, Кейст покачал головой представляя, как оглушающий скрежет сдвинувшихся створ, пробуждает обитель.

И снова помог случай. При строительстве нового крыла для братии, была снесена старая часть крепостной стены. Частично ее разобрали, а частично она обвалилась, покалечив двух братьев. Вскоре во время расчистки строительной площадки от завалов рухнувшего камня обнаружился фундамент древней башни, архивариус весьма заинтересовался находкой. Когда-то еще в молодости, он читал, что на этом месте стояла башня, в которой проживал известный алхимик Риговер Артмутский. По легенде он изобрел способ превращать любой металл в золото, за что и поплатился жизнью. Тогдашний король Астурии Тимилион Красивый, попытался заполучить его секрет, сначала обещая возвышение при дворе и богатство. Однако алхимик оказался крепким орешком, тогда король обещал ему право сидеть в его присутствии, это также не соблазнило ушлого Риговера. Наконец Тимилион предложил алхимику самому выбрать, что он пожелает в обмен на свой секрет. Недолго думая Риговер попросил руки дочери короля Диневы, Тимилион согласился, но как только алхимик переступил порог его замка, схватил ученого и долго пытал. Вскоре Риговер выложил все, что знал, после чего отправился на корм собакам, а король в ту же ночь пропал. Сколько Тимилиона не искали, найти пропавшего монарха так и не удалось.

Настоятель одобрил рвение к познанию истории, и назначил архивариуса главным на раскопках обнаруженного строения. Особенно грело душу обещание последнего добыть секрет Риговера.

В раскоп архивариус поставил Кейста и еще двух братьев. С огромным трудом удалось пробиться в нижние этажи башни. От ветхости стены кусками осыпались от одного лишь прикосновения, словно, кто-то не хотел, чтобы башню когда-либо раскопали. За неделю команда выбилась из сил. Глыбы цельного гранита, перекрывавшие проходы в комнаты, и огромные отвалы битого камня, лишили воли и желания копать дальше.

В самих комнатах ничего ценного кроме барахла, да и то в ужасном состоянии, не обнаружили. Архивариус мертвецки пьяный лежал на одном из отвалов, он понимал, что теперь придется отвечать перед настоятелем, которому было обещано возвращение секрета легендарного алхимика. Подавленный ожиданием неизбежного наказания, архивариус запил.

Вымотанные в конец братья тихо разбрелись по кельям, Кейст в гордом одиночестве продолжал стучать киркой, и ломом, где-то в глубине потерянной лаборатории алхимика. Измотанный тяжелой работой король, в раздражении нанес удар по плитке, украшавшей пол очередного помещения. Железный прут ударил в глаз изогнувшегося в причудливой позе тритона, которого неизвестный художник, в далекие времена, выложил из смальты на полу. Сверкнул сноп искр, маленькие звездочки погасли в полумраке, а в низу, что-то тихо щелкнуло, и мозаика плавно откатилась в сторону, открывая черный зев прохода в прошлое.

***

Уговорить Хельма вернуться в Риен, стоило немалых трудов, пришлось рассказать о заговоре гильдейцев. Узнав, что на кону судьба родного Даноста, Хельм не раздумывая дал согласие.

Риен поразил гнома, несколько лет добычи золота преобразили город. Из мертвого склепа он превратился в оживленный центр торговли, во многом соперничавший со столицей. Город хорошо охраняли, и требовалось, немалое количество везения и денег для того, чтобы попасть внутрь, и тем более проникнуть в святая святых Риена, на площадь Золотого рока.

Гильдейцы снабдили Амадо и Хельма грамотой торгового дома Фюрда, которая давала право проезда на территорию закрытого города. Родриго изображал представителя ювелирной гильдии города Кастрос, а Довард младший, торгового посредника от дома Фюрда.

Встречи с ведущими торговыми домами Даноста затянулись на неделю, за это время Амадо успел напроситься на осмотр источника ценного металла. Мастер дома Тахен, согласился показать любознательному чужаку площадь Золотой рока, как торговому посреднику Хельму тоже позволили присутствовать на экскурсии.

Первые впечатления потрясли обоих. На месте старой площади в выдолбленной породе желтыми змеями струилось жидкое золото, растекаясь по многочисленным отстойникам. Откуда дальше его разливали по формам и складировали в зданиях, окружавших центральную площадь. Ранее дома служили жилищем для отцов города, ныне же перестроенные в складские помещения, они потеряли свою прелесть и своеобразие, превратившись в часть рабочего квартала. На той стороне, за маревом, ничто не шелохнулось, лишь золото мерно перетекало из одного мира в другой.

– И что, там никого нет? – спросил Амадо у мастера, пожилого гнома, с седыми вислыми усами.

– Ну почему же нет? Есть господин гильдеец! Уж мы с ними намаялись. Прут и прут, они ж из чистаго золота, огромные! Уж сколько наших там полегло. Тут же господин гильдеец, в чем беда! У них там бывает все жидкое, тогда мы качаем золото спокойно, а бывает, оно остывает и на месте золотых морей появляются натуральные, скажу вам леса. Вот тогда-то и приходят эти, ну великаны, и начинают тут все крушить. Мы их и пальцем не трогали, а они нас как глину молотят. Утаскивают к себе, а оттуда уж никто не возвращался.

– Ну так, а чего им не нравиться? Говорят, чего, или так, молча безобразничают? – спросил Родриго подстраиваясь под речь мастерового.

– Дык, кто ж их разберет, лопочут, что-то на своем. Поди, пойми их. Мы раз, еще в самом начале, вволокли одного цепями, к нам, значится сюда. Так он застыл, а мы его разбили да в переплавку, много золота тогда получили, а потом эти повадились.

– Так все-таки, кого-то из них вы убили?

– Да нет же! Говорю вам господин, застыл он, мертвый был! Никого мы не убивали! – убеждая Амадо горячился мастер.

Человек покачал головой в знак согласия, выражая лицом сочувствие, невзгодам мастера и золото добытчиков. Глядя на ручьи текущего мимо золота, Хельм становился все мрачнее, черты лица заострились, а глаза сделались колючими и злыми. Посмотрев на Родриго, гном проронил.

– Надо это заканчивать.

– Как? Вам уже надоело? – удивился мастер.

– Да – отрезал Хельм.

– Мы увидели достаточно. Мое любопытство удовлетворено сполна – дружелюбно глядя на мастера ответил Амадо.

Вернувшись в гостиницу, человек пристально посмотрел на Доварда младшего, и жестко произнес.

– Ты едва не выдал нас. Что с тобой Хельм?

Подняв глаза гном, немного помолчал, затем ответил.

– Я не мог предположить, что этим все закончиться. Негодяи обогащаются, разрушая чужой мир, и причина во мне. Все-таки права была Аар.

– Аар просто дух этого мира, она не твоя жена. Не нужно ее воспринимать как Маю.

– Причем здесь это?

– Я лишь говорю, что у нее могут быть свои причины говорить тебе, то, что она тогда предсказала. Поверь моему опыту, предсказаниям не стоит верить, они могут оказаться банальной манипуляцией.

– Ты обвиняешь Аар в обмане?

– Нет. Я знаю не более твоего, но не стоит строить свою жизнь исходя из чьих-то предчувствий, видений, снов. Твоя логика и разум всегда лучше подскажут что правильно, а что ведет к гибели. Воля же поможет преодолеть любое проклятье, любое предначертание. Природа заложила все необходимое в тебя.

Хельм быстро взглянул на человека, густо покраснел, и резко поднявшись с кресла направился к Амадо, затем развернулся и вышел из комнаты.

Сон нарушил тяжелый стук в дверь, Родриго шатаясь поднялся с кровати. Тело, вялое после сна, плохо слушалось.

– Кто там? – ворчливо спросил он.

– Господин гильдеец, откройте, случилось страшное! Быстрее за мной идут! – послышался срывающийся голос.

Дверь распахнулась, впуская в полумрак комнаты скудное освещение коридора и насмерть перепуганного гнома. Дав немного отдышаться нежданному посетителю, Амадо спросил.

– Так что случилось, господин Берли? – человек узнал в испуганном гноме младшего сына Фюрда.

– Господин все плохо. Наш глупый торговый представитель попался в лапы страже Риена. Хельм пытался пробраться в Золотой рок, и попался! Вот так! – гном вытаращил на Амадо и без того огромные глаза. – Что теперь делать? – визгливо спросил он, с надеждой глядя на человека.

– Для начала перестать кричать – спокойно ответил Родриго.

Гном осел на табурет, прикрыв рукой трясущиеся губы.

– Сейчас же уезжайте из города. Я тоже постараюсь выбраться, но вместе с господином Довардом.

– Но это невозможно! Он в тюрьме под надзором, и его так не отпустят. Его преступление относиться к очень тяжким. Он покушался на собственность Торговой палаты.

– В том, что случилось, есть и моя вина. Я останусь и постараюсь его вызволить. Да и не смогу я смотреть в глаза его жене, если он сгинет в застенках Даноста, поэтому придется вытаскивать этого дурака. А вам мой дорогой Берли, я все-таки посоветую бежать, и как можно скорее. К утру здесь поднимется переполох и город закроют. Тогда ваша поимка станет делом времени – Амадо улыбнулся перепуганному Берли.

***

Хлесткие удары и звон мечей, разорвали ночной покой Риена. Тяжело загудел набат, звук мощной волной прошел по улицам, отражаясь от зданий. Гномы вывалили из домов, мимо зевак пробегала обеспокоенная стража и вооруженные наемники.

– Что случилось?! Война?! – отовсюду неслись вопросы, но воины, не замечая окружающий переполох стягивались к городским казематам.

При входе лежало с десяток стражей, четверо глухо стонали, остальные уже испустили дух. Осторожно переступая трупы, воины вошли в тюрьму, и застыли. Коридор представлял собой еще более удручающе зрелище. Тут и там чернели покалеченные тела охраны, выбитые двери вымостили проходы к камерам. Разрушения, оставленные неизвестной силой, произвели на гномов ужасающее впечатление. Казалось, что ураган прошел сквозь коридоры и казематы, сметая все на своем пути.

Со стороны городских ворот донеслись звуки боя. Воинственные крики стражей и звон оружия долетали до казематов, наемники кинулись на подмогу товарищам. Оказавшись на месте, они нашли лишь тела погибших соратников, из комнаты стражи вывалили оставшиеся в живых. Все как один рассказывали о рыцаре в золотистом доспехе, что напал на них вместе с бежавшими заключенными. В коридоре, между воротами, лежали тела, утыканные стрелами. Тут погибли бедолаги, что не успели пройти ворота, и оказались в западне. Рыцарь проскочил каменный карман, прежде чем опустились стальные решетки, тогда еще никто не успел понять, что произошло.

Этот случай вспоминали и много лет спустя, окрашивая историю в мистические тона. Хотя подробности вскоре стали известны, но никто не мог поверить, что один человек, пусть даже и рыцарь, способен на такое.

(обратно)

Часть 2

Притихший Хельм, сидел в круге яркого света, что разливался от походного фонаря, с молочным кристаллом вместо фитиля. Пустые глаза гнома уставились на бледный камень. Не поворачивая головы, он скосил глаза на протянутый Амадо кусок вяленного мяса. Секунду колебался, затем нерешительно взял предложенное угощение.

– Прости… Я не хотел… Не подумал… Я был зол… – голос гнома затих, а глаза виновато уставились на человека.

– Задал ты мне задачку – ответил Амадо, глядя в огонь. В глубине его темных глаз играли языки пламени. – Хотя могу тебя понять. Мне самому бывает стыдно, за то, что творю. Ничего страшного. Главное, что все остались живы. Жаль конечно, что не смогли закрыть проход, но получилось то, что получилось.

– Что теперь? – спросил Довард младший.

– Теперь будем прятаться, а когда все утихнет, пробираться в Иргам. Мне пришлось устроить кровавую баню в городе, чтобы спасти тебя из тюрьмы. В следующий раз хорошо подумай, прежде чем принимать решения, потому что поступки всегда ведут к последствиям. Сегодня погибло много воинов, и они погибли зря. Такова цена необдуманного решения, да и твоя жизнь могла сегодня оборваться, также зря.

От произнесенных человеком слов гном вздрогнул, и испуганно опустил глаза. Родриго поднялся и отошел на другую сторону светового пятна, оставив Хельма наедине с его совестью.

Усталость поборола тяжелый ход мыслей Хельма, и несмотря на все потрясения, выпавшие на его долю, погрузила гнома в мрачный мир кошмара. Во сне он оказался в подземной зале, где когда-то погибли его товарищи, обороняясь от Ками и ее зверей. Медленно паря, старуха подлетела к нему, и не двигая губами произнесла.

– Вижу помощь тебе нужна, Маи избранник! Я обещала защиту, и слов своих не нарушу, проснись и буди слугу смерти! К вам идут!

Хельм закричал, что есть сил, и подскочив на месте уперся рукой в каменное крошево, густо усыпавшее пол каверны, где они расположились на отдых, от боли сознание прояснилось. Еще несколько мгновений гном не мог понять, где сон, а где явь. Перед ним вырос Амадо, человек обеспокоенно озирался вокруг.

– Что случилось? Ты чего орешь? – спросил он строго.

– Сон. Просто страшный сон – задыхаясь ответил гном.

В темноте за спиной Родриго, что-то шевельнулось. Хельм подумал, что ему показалось, но вот из темноты блеснули два огромных глаза, и неподвижно застыли по другую сторону пятна, за границами света.

– Амадо там, кто-то стоит – тихо произнес гном, стараясь не спровоцировать то, что смотрело на них из темноты.

Человек медленно развернулся, тихий шелест опускающегося шлема, прозвучал как команда к атаке. Лязгнув мечом Хельм вскочил, и замер, глаза напротив не сдвинулись с места, несмотря на шум и резкие движения. Темноту прорезал яркий луч зеленого света. Черный силуэт Родриго закрывал обзор, и гном выглянул из-за плеча человека.

В свете фонаря сидело животное, одно из тех, что Хозяйка отправляла с ними в качестве проводника.

– Что он тут делает? – спросил Амадо, почему-то посчитав, что перед ними самец.

– Думаю, это послание Ками – ответил гном, неожиданно осознав, что то, что ему привиделось вовсе не сон. – Надо идти – решительно произнес Хельм.

– Куда? – удивился Родриго.

– Хозяйка сказала, за нами идут, нам надо уходить.

– Кто сказал?

– Мой сон, это Ками меня разбудила, чтобы нас не застали врасплох. Это она послала нам проводника. Давай не задерживайся, надо торопиться!

Не успели они отойти в ближайший боковой туннель, как послышался топот обитых металлом, тяжелых сапог. Возбужденные голоса, что-то обсуждали. Преследователи обнаружили их стоянку. Зверюга, повернув голову требовательно уставилась на них, приглашая продолжить путь. Не сговариваясь, беглецы заспешили, в зловещие недра древней горы.

***

Путь оказался на редкость тяжел, многие места настолько завалило осыпавшейся породой, что пришлось раздеваться до гола, чтобы протиснуться в узкие щели между глыбами. К тому же впопыхах Кейст проскочил нужную дверь, кладка маскировала ее, оставляя едва видимый силуэт.

Монарха обволакивала кромешная тьма, поглощая даже звуки его шагов. Впервые за последние месяцы, Кейст ощущал уют, его органы чувств полностью раскрылись в абсолютном мраке, а тело словно впитывало силу тьмы. Усталость отступила, осталось только намерение, оно вело к цели уже почти не человека.

В несколько ударов, лом обрушил кладку, и в лицо ударил яркий свет, совершенно нестерпимый после черного бархата древних галерей. Кейст застонал, и закрываясь руками отступил в темноту. Прошло много времени, прежде чем король вновь смог продолжить путь, страх перед светом постепенно прошел.

В центре большой кельи, вытесанной в далекие времена в природной пещере, переливался свет, который вздрагивал от любого дуновения. Осторожно ступая Кейст перешагнул порог, и постояв немного на краю подошел к мерцающей пелене, повисшей в воздухе. По ту сторону что-то зашевелилось. Причудливые деревья качнул налетевший ветерок, их листва заиграла в свете трех лун, что висели яркими пятнами на небосводе. Синяя, красная и белая, луны ярко освещали призрачную равнину. Рев оборвал восхищение Кейста, вызванное чудесным видением. Огромная тень выпрыгнула из-за пелены.

Стальные челюсти рвали слабую плоть еще человека. Невероятным усилием Кейст отшвырнул тварь от себя. Зверь с грохотом кувыркнулся через голову, и вновь оказавшись на лапах, с жутким скрипом затормозил инерцию толчка. Искры от железных когтей, оставлявших глубокие борозды в каменном полу, на секунду ослепили изумленного Кейста.

Сила, поселившаяся в его теле, пугала и восхищала. Голова удивительно холодная, давала точные указания телу, оно само знало, что нужно делать. Тварь вновь ринулась на короля. Взвившись под потолок, зверь рухнул на Кейста. Взвизгнул лом, от удара о морду твари железный дрын изогнулся дугой. Монстр с жутким рычанием отлетел к стене, с трудом поднимаясь он потряс окровавленной головой. С пасти хлопьями летела серая пена, яростный оскал крепких как камень зубов не сулил ничего хорошего. Снова прыжок по длинной дуге, на этот раз удачный, человек оказался повержен. Раздался тихий, мелодичный свист, тварь развернула окровавленную пасть к дрожащей пелене прохода.

– Тихо Того, оставь нашего гостя! Лучше иди ко мне, смотри, что я для тебя припас! – проскрипел старческий голос.

С трудом открыв глаза, Кейст попытался подняться, но его тело, безжалостно истерзанное тварью, отказалось слушаться. Заслышав шорох, зверь повернул морду к королю и зарычал.

– Ну же. Скорее. Смотри, что у меня есть – что-то плюхнуло в стороне, тварь сорвалась с места, и исчезла, где-то за пределами зрения короля. Через мгновение над ним склонилось старческое лицо, на котором неестественно выделялись молодые блестящие глаза. Они искрились дружелюбием.

– И кто же ты такой? Зачем пожаловал? – улыбаясь спросил старик.

Затем с кряхтением сел на резной табурет, который услужливо подставил юноша, сопровождавший его. Старик с любопытством рассматривал Кейста, ожидая ответа.

– Я Кейст Урбино! Правитель Караманта! – как-то буднично ответил король.

– Ясно, ну, а зачем к нам пожаловал?

– К вам? – не понял Кейст. – Ты ведь один.

– Я не знаю кто ты? Я представился, поэтому жду ответной любезности! – проговорил король, делая шаг к незнакомцу.

– Мое имя тебе ничего не скажет, слуга Инвентов, но можешь звать меня Випул. Для вас я бог, ну, а на самом деле житель Андланда. О котором, ты, конечно, ничего не слышал! – с усмешкой ответил Випул.

В воздухе произошло движение и перед Кейстом появилась, сначала юная девушка, с кукольным лицом и белоснежными волнистыми волосами, затем еще четверо.

Мощный великан с четырьмя руками и гривой на голове почти лишенной шеи, он улыбнулся, увидев человека.

Следом материализовался высокий, худой, с длинными руками и ногами, утонченный во всем. С огромными, невыразимо печальными глазами, мудро смотревшими на Кейста.

За мудрым вырос коренастый силач, с двулезвийной секирой на плече, и горящими глазами. Космы облепили его лицо, скрывая остальные черты.

Из-за его плеча выглянула рыжая, настолько прекрасная, что у Кейста захватило дух. Король без стеснения разглядывал ее ладный стан, высокую грудь, наслаждаясь плавностью текучих движений, пока женщина шла к старику. Благоговейный восторг заполнил почти мертвое сердце монарха.

– Мы ждем!!! – теряя терпение поторопил его старик.

Во взглядах присутствующих читалось любопытство, смешанное с отвращением. Медленно проковылял Того, он более не обращал внимания на человека. Лизнув руку старика, животное улеглось возле его ног, огромной тушей полностью сокрыв нижнюю половину тела Випула. Сухая рука прошлась по жесткой шерсти Того, уши твари приподнялись и вновь легли на крутой череп, а огромные глаза благодарно скосили на хозяина.

Видя, что никто больше не собирается представляться, Кейст несмело проговорил.

– Я пришел к вам за помощью. Я совершил глупость. Я попросил дар у Братьев, а теперь не могу его нести. Оказалось, это тяжелое бремя – он посмотрел на богов, и продолжил.

– Я стал бояться себя и своей силы. Своих желаний. Я люблю Катарину, мою дочь, и… И, боюсь, что, когда-нибудь не смогу себя контролировать… И потеряю ее… Желания все сильнее, а воля все слабее. Прошу Вас помогите мне избавиться от этого проклятья! – с мольбой в голосе просил Кейст.

Глаза короля смотрели с надеждой на внимавших ему богов.

– Я давно говорил, что надо закрыть проход! – проворчал коренастый.

– Сам видишь смертные прутся как к себе домой, пора, это заканчивать!

Его спутники закивали в знак согласия. Старик строго посмотрел на коренастого и тихо проговорил.

– Авор, не тебе решать, что должно быть открытым, а что должно закрыть. Проходами ведаю я, а твоя забота защита нашего народа, вот и занимайся своим делом. Как мне помниться в последней войне мы едва не потеряли наш мир. Твое рвение пригодилось бы нам в ту пору куда как больше, чем сегодня.

Мощная тело Авора сжалась, уверенность словно испарилась. Силач растерянно заморгал глазами, гнев обильно окрасил открытые части тела красным.

– Но мы и впрямь не должны решать проблемы смертных – капризно протянула блондинка, слегка коснувшись плеча Авора.

Силач благодарно посмотрел на девушку, напряжение спало.

– Випул, зачем ты нас здесь собрал? Все ради очередного глупца, попавшего в сети Инвентов? Ему не первому, и не последнему придется нести это бремя – прожурчала рыжая, с интересом разглядывая Кейста.

Грациозное тело тем временем опустилось подле Того, зверь раздраженно заворчал. Не обращая на него внимание, рыжая положила голову на колени старика, зеленные глаза женщины взрывали чувственность Кейста.

– Дальчи ты права. Мы не должны решать проблемы смертных, но иногда приходиться, мой ангел смерти! – с раздражением проговорил Випул. – Твои коллеги рекрутируют все больше сторонников, это становиться опасно, как бы не дошло до новой войны…

– Не называй их моими коллегами! Инвенты само зло, а я… я вынуждена заниматься этим! – взвилась Дальчи. – А война невозможна! – продолжала отчитывать Випула белокурая девушка. – У них нет знака, они завязли в Менантре, люди оказались им не по зубам!

– Я думаю Дальчи права!!! – прорычал гривастый.

– Тебе думать не положено Хурукам, ты здесь для полноты картины, а не для принятия решений! – осек гривастого великана старик.

– Я твой карающий меч, что бы ты делал без меня? – возмутился гривастый.

– Чтобы делал? Наверное, строил бы миры, миры в которых вы процветаете…

– Ну зачем Випул? Не обижай, нашего карателя. Мы все что-то приносим в общее благо. Ты строишь миры, я их населяю, Хурукам карает, каждый из нас несет посильную службу – почти обиженно прожурчала рыжая, но даже обида в ее голосе звучала сладчайшей мелодией.

– Ну полно те Ламина, я же не умоляю ваш вклад в общее дело, но согласитесь мы не можем оставаться в стороне, когда так много стоит на кону – примирительно проскрипел Випул, на лицо старика вернулась доброжелательная улыбка.

Длинный, с огромными, печальными глазами, скрестив руки на груди наблюдал за происходящим, не вступая в перепалку.

– Ну, а ты что скажешь Бустиа? – повернувшись к длинному спросил Випул.

– Если тебя интересует мое мнение. То я, пожалуй, соглашусь с тобой! Мы слишком успокоились и пустили все на самотек. Думаю, ты прав насчет Инвентов! Они слишком активно взялись за поиски Оредо. И если им будет сопутствовать удача, нас ждет много неожиданностей.

– Мне кажется, или в самом деле, кто-то не сумел покончить с этим назойливым Даадом, даже используя своего куари? – ядовито спросил Випул, пренебрежительный взгляд старика скользнул по Дальчи.

Девушка зарделась, но промолчала, от досады прикусив пухлую губку.

– Отец ты не справедлив к ней – вступилась рыжая за девчушку. – Ты ведь сам знаешь, что он такое!

– Знаю, но мне их семейка уже поперек горла! Его папаша, мясник…! – возмутился Випул.

– Чарда Ореда, был великий воин, сынок ему и в подметки не годиться – с уважением проговорил Авор.

– Я о том и говорю, что даже в подметки не годится, а укокошил куари Дальчи! Если так пойдет и дальше, то нас ждет печальный конец… А, ведь у нас в руках был знак. И снова упустили – старик раздраженно хлопнул себя по колену, тварь повела на него испуганными глазами.

– Она не виновата – вступился за Дальчи Хурукам.

– Если бы не способности этого червяка, его давно бы уже не было в живых – рычал гривастый.

– Как воин он слаб, но способность изгонять… Таких мощных, я ни разу не встречал. Интересно было бы его увидеть в деле. Ну да ладно, что теперь сокрушаться по прошедшему, надо думать, что делать с этим дальше. Знать бы, где искать этого везунчика – вмешался Бустия.

– Говорят сейчас он носит имя Родриго Амадо – отозвался Авор.

– Так почему, он еще не найден? Имя половина пути – серьезно глядя на воина произнес Випул.

Авор покраснел гуще прежнего, могучая грудь тяжело вздымалась, стремясь смирить всепоглощающий гнев военачальника Андланда.

– Эльфы слишком поздно сообщили. Даад к тому моменту уже потерял место коннетабля, и исчез на просторах Фанариона – нехотя ответил Бустия. – Похоже наши подопечные решили использовать его в своих целях, но все вышло не так как планировалось. Амадо сейчас самый разыскиваемый преступник Эманторана – завершил длинный с печальными глазами.

– Он в Иргаме – тихо произнес Кейст, его голос и без того слабый, пресекся, под стальным взглядом голубых глаз Дальчи.

Даже почти мертвое сердце короля, сжалось под мертвящим взглядом жнеца жизней.

– Откуда ты это знаешь? – прервал повисшее молчание старик, его молодые глаза лихорадочно заблестели.

– Он там уже много лет, на службе у короля Рибигуда!

– Так! Значит невозможно найти? Пропал как сквозь землю? – старик нажал, что-то на своей руке и громко произнес.

– Гурда порадуй нас своим присутствием! Будь любезен! – ласково произнес Випул.

Воздух затрепетал и в помещении возник многорукий юноша, с орлиными крыльями за спиной. Его голову украшал гордо изогнутый клюв хищной птицы, Гурда принюхался к воздуху, и птичьи глаза сверкнули на старика.

– Зачем ты меня звал, Отец? – раздался пронзительный клекот Гурда.

– Да вот, заешь ли я нашел для тебя нашего любимца… Оредо! – сбавив тон съязвил старик.

– Как интересно? И где же?

– В Иргаме у Рибигуда! Так значит нет на земле, а посмотреть под землей, ума не хватило?!!! – почти заорал Випул.

– Ты знаешь Отец у нас договор с Хозяйкой! Верх наш, а нутро осталось за ней… – гневно заклекотал Гурда.

Старик вскочил с места, оттолкнув в раздражении Ламину, и закричал, обращаясь к собравшимся.

– Я дал вам жизнь, я спас вас от Менантра, и что в благодарность?! Нежелание, лень, не можете найти маленького человечка!!! Это же бледное подобие отца!!! Он слаб, глуп и труслив!!! И вы, зовущие себя богами не можете покончить с таким червем!!! Вам, наверное, кажется, что старик преувеличивает опасность, так советую вспомнить, а тем, кто не застал войну с Менантром, ознакомиться, что эти свиньи сделали с Андландом, когда сумели пролезть в наш мир из своей помойки – Випул устало сел на табурет, рука старика нервно прошлась по гриве питомца.

– Плевать я хотел на договор с Ками, сейчас на кону наша безопасность! А если старуха встанет у меня на пути, я покончу с ней, как и со многими до нее, поэтому твои отговорки меня не тронут – он уперся взглядом в Гурда.

– Думаю не надо объяснять, что делать? – устало спросил старик, блестя молодыми глазами на соплеменников.

Хлопнув крыльями Гурда, растворился, увлекая за собой Хурукама. Дальчи исчезла еще раньше, только напуганная Ламина, продолжала сидеть на земле подле ног разгневанного Випула.

– Как же тяжело с упрямцами, наделенными волей и амбициями! Лишь ты мой друг, верный и неподкупный никогда меня не подводишь – старик почесал Того за ухом. Зверь с благодарностью лизнул руку хозяина.

– Что же, нам пора. Фисал закрой проход, да пошевеливайся, у нас сегодня еще уйма дел – слуга засуетился подле старика. Випул раздраженно отмахнулся рукой и тяжело поднявшись с табурета направился к проходу, Того последовал за ним.

– А с этим, что делать? – прозвучал фальцет молодого слуги.

– Ах, да! Совсем забыл! – проворчал Випул, оборачиваясь к Кейсту.

– А тебе слуга Инвентов, мы помочь не можем. Твой дар уйдет вместе с твоей жизнью. Я могу сделать тебя бесплотным, но ты все равно будешь стремиться к тьме. Поэтому лучше будет если ты выберешь сам, жить и стать воплощением зла, или умереть, но на своих условиях!

***

Зверь, как и прежде, быстро довел путников до Иргама, проведя беглецов охотничьими тропами глубинных хищников. В доме Довардов, заговорщики узнали, что Даност оказался на пороге грандиозной войны. Полчища орков поднялись с глубин, ведомые древними чудовищами, они приближались к столице королевства.

Чуть позе стали приходить новости одна другой страшнее, а потом наступила тишина. Несколько недель вести из Даноста не доходили до Иргама, пока в сторону соседа не отправилась группа разведчиков, их донесение, привело в движение все королевство.

Территория соседа вплоть до Танорта кишела орками, несколько раз разведчики вступали в бой с небольшими отрядами противника. Один из отрядов даже привели за собой к границам Иргама.

Во дворце Рибигуда состоялся сбор командующих, на который пригласили и Амадо. Суть повестки оказалась до крайности проста. Помогать соседу или оставить ситуацию как есть, ожидая развязки. Глава Королевского совета Сумми Кальт высказался за начало военных действий, упирая на то, что после падения Даноста орки придут в Иргам. Его поддержали воеводы Пал Руки, и Край Дирс. Против вмешательства выступили старейшие аристократические семьи Иргама Скирсы, Утланды, Тиворы, и Хьюмы, они не желали спасать врага, всего несколько лет назад подло напавшего на них.

Рибигуд задумчиво смотрел перед собой, король оказался в затруднительном положении. Отказ аристократии, лишал его двух третей войска. Начать войну с тем, что осталось король не мог, а потребовать от всех этих Бурстов, Лэвов, Дувов, Хьюмов, Тиворов, Скирсов и остальных родов монарх не имел морального права. Требовался особый аргумент, что-то, что могло сподвигнуть гордую аристократию помочь бесчестному соседу.

В какой-то момент ситуация накалилась до предела, воеводы принялись обвинять аристократов в трусости. Король остановил спор решительным жестом, и сделал знак Родриго, приглашая человека высказаться. Некоторые родовитые гномы подняли ропот, но тяжелый взгляд короля тут же утихомирил бузотеров.

– Говори Амадо! – приказал Рибигуд.

Немного помолчав человек произнес.

– Все, что сегодня прозвучало из ваших уст, самые уважаемые жители Иргама, справедливо. С одной стороны, нельзя оставаться в стороне, когда общий враг крушит королевство соседа. С другой стороны, можно понять и тех, кто искренне считает Даност врагом, причем подлым врагом. Все говорившие здесь исходят из своих убеждений и интересов. Только ваш король вынужден думать о королевстве, как отец думает о своих чадах.

Выбор короля очень тяжел, как стратег монарх понимает необходимость войны, как правитель не желает раскола в своем доме. Единственный не заинтересованный на этом собрании, это чужак, что сейчас говорит с вами. Я смотрю на происходящее со стороны, с холодной головой, и вижу необходимость скорейшего вступления в войну. В тоже время между Даностом и Иргамом накопилось немало взаимных обид, но вина тому игры Торговой палаты, что узурпировала власть в древнем королевстве.

– К чему ты ведешь, человек? – грубо прервал речь Родриго, хриплый голос Сумми Кальта.

– Я предлагаю вернуть трон Даноста, законному наследнику!

– Но род Даина Скупого пресекся! Погибли все его сыновья! Кто же сможет предъявить права на престол? – язвительно спросил Сумми, темные глаза гнома, неприятно сощурились, пытаясь заглянуть в мысли человека.

– Почему же, пресекся? Один потомок славного рода Валлана еще жив.

– И где же он? – едва сдерживая волнение выкрикнул Сумми, оглядывая собравшихся в зале. – Ты нарочно нас водишь за нос, стремишься толкнуть в авантюру, посадив на трон самозванца…

– Что-то я не пойму Сумми, недавно ты выступал за военную помощь Даносту, сейчас противишься тому же! – произнес Рибигуд сурово глядя на советника.

В один миг Сумми сник, и скривив губы, промолвил.

– Я, как и прежде остаюсь сторонником войны, но считаю, что надо помогать законной власти, а не ставить на царство самозванца. Мы его не знаем и посадив на трон чужака, уже завтра можем получить нового врага.

– Бедный Сумми, вечно ты видишь только плохое! – рассмеялся король. – Не беспокойся, наш наследник настоящий! – в зал вошел Торн, блистая золотом доспеха.

Аристократы обступили воскресшего потомка древнего королевского рода. Сумми недовольно хмурясь скрылся за спинами воинов.

Рибигуд удовлетворенно улыбнулся, долгие годы правления прошли не зря, они научили монарха понимать своих подданных, и умело манипулировать их слабостями. Гордые гномы готовы наказать предателей, и пожертвуют своими жизнями, чтобы вернуть трон законному правителю Даноста. Потому что аристократ это, не какой-нибудь простолюдин или барыга из Торговой палаты, аристократ живет честью и никогда не оставит в беде равного.

(обратно)

Часть 3

Мир Кейста рухнул, ум отказывался верить в услышанное. Руки короля безвольно повисли вдоль тела, а ноги подогнулись, он стоял на коленях, не обращая внимания на исчезающих богов. Умереть или стать зверем, вот и весь выбор, что ему оставили. Нет, он с этим не согласен. Он будет бороться и все равно избавиться от проклятья.

Одурь прошла, реальность постепенно возвращалась, до слуха донеслись быстрые шаги людей.

Кейста хватились и отправили на поиски отряд стражников. Спустя час они наткнулись на блики, разрезавшие непроглядную тьму заброшенных галерей подземелья.

Король равнодушно осмотрелся, без прохода комната казалась совсем другой, рваные полосы света бестактно ворвались в помещение. Это факелы, как в тумане подумал Кейст. Свет скорее мешал ему ощущать происходящее вокруг, чем освещал пустую келью.

Факел затрещал прямо за спиной монарха, слух оглушил нестерпимо громкий топот солдатских сапог, как будто табун лошадей пронесся в его голове. Стражи скрутили равнодушного Кейста и поволокли к выходу, назад в обитель.

Неестественно вывернутые руки ломило в плечевых суставах, но короля боль совсем не беспокоила, его значительно больше мучила неотвязная мысль о проклятой судьбе. Из марева выплыло лицо Мокрогубого Сани, местного мастера пыток. Сбоку послышалось монотонный бубнеж аббата, смысл нескончаемой речи постоянно ускользал от сознания Кейста.

Собрав последние остатки воли, король постарался уловить хоть какую-то ниточку смысла в обильном потоке вопросов, что сыпались из уст Адамия Назарио. Голос смолк и из сумрака выплыла довольно ухмыляющаяся рожа Сани. Внизу что-то зашипело, тело выгнулось, по нервам прошла жгучая, доводящая до тошноты боль. В глазах поплыло, мышцы живота свела судорога, в плечах хрустнуло, и все ушло в черноту. Яркий свет ударил по глазам, вырвав короля из забытья, и сразу же вернув боль, она словно обрушилась на него, болело все и везде. Он попытался зажмуриться, но не смог, боль резанула глаза.

– Веки! Куда делись веки? С нарастающим ужасом подумал Кейст, его сознание охватила паника, мысли метались как птицы, пойманные в силки.

– Что вы… сделали… с глазами? – запинаясь спросил Кейст.

Снова забубнил голос аббата.

– Наконец-то, вы, наш не состоявшийся брат, соблаговолили заговорить с нами! А я уж решил, что мы так и не сможем найти путь к вашей заблудшей душе. Видите ли, непослушный вы наш брат, я не люблю подобных мер, но вы нам не оставили выбора. Отвечай! Зачем ты спускался в катакомбы?

– Из любопытства – устало отозвался Кейст.

– Не лги мне сын мой! – угрожающе предостерег короля нудный голос аббата.

– Я… Я не лгу…

– Да ладно, даже крестьяне знают легенды о местных катакомбах и о зле, что там обитает. А уж послушник, живущий среди братии, не может не знать о последствиях, что ждут его в случае сношения с нечистым. Вот ведь и святой Доминго, стал святым борясь с мороком, что навел на него нечистый Агар. Так зачем ты пошел в логово врага человеческого?

– Я не знал…

Лицо Сани расплылось в мерзкой улыбке. Рука аббата сделал едва приметный знак, которого Кейст не видел, и палач вынул раскаленные щипцы из жаровни, быстрым, уверенным движением он разорвал одну ноздрю, завоняло паленной плотью. Кейст орал как бешенный, за первой последовала вторая, потом губы, от боли король вновь потерял сознание.

На третьи сутки допроса, Сани славно потрудился, лишив Кейста лица, и большинства зубов. Иссохшее тело, изуродованное каленными щипцами, белело торчащими ребрами, что выпирали сквозь сорванную плоть. Пальца рук превратились в месиво, и беспомощно свисали с кистей. Переломы не приносили боли, в отличие от огня и каленного железа, что вызывали жестокие приступы паники у Кейста.

Ежедневно в комнату для допросов приходила комиссия во главе с аббатом Назарио, и под скрип пера местного писаря вела дознание.

– Твое упорство в неверии, ни к чему не приведет. Тебе придется признать свою вину и покаяться. Мы уже третий день пытаемся добиться от тебя смирения, но ты остаешься глух к нашей доброте. Поэтому я принял решение поместить тебя в футляр, на десять дней, а после решим, что с тобой делать – равнодушно пробубнил аббат.

Негнущееся, измученное тело сняли с дыбы, и оттащили к стене, в которой располагалась ниша, едва дававшая возможность поместить человека стоя. Секунду спустя перед носом короля захлопнулась дверь, плотно прижавшая тело к противоположной стене. Темнота поглотила Кейста, время исчезло, он не мог определить сколько прошло дней, но боль ушла, и тело наполнилось силой. Иногда открывалось маленькое окошко напротив его лица, сквозь которое протискивалась губка, пропитанная влагой. Сухие, растрескавшиеся губы короля жадно впивались в нее, высасывая живительную влагу.

Дверь распахнулась неожиданно, Кейст выпал на руки подручных палача, тело казалось деревянным, и непослушным. Его оттащили на середину пыточной, и усадили на деревянный чурбан. Напротив, восседала комиссия и с ней творилось, что-то странное. Изумленно выпучив глаза, писарь шептал защитный гимн, а члены комиссии возбужденно затараторили на старо эльфийском. Сани обошел Кейста кругом, точно пытаясь что-то найти. Подручные с не скрываемым ужасом жались к стенам тесной комнаты. Наконец гул стих, аббат махнул палачу, и Кейста быстро заковали в цепи.

Адамий тяжело вздохнул и нервно дернув плечом, произнес.

– Вот и ответ на все наши вопросы. Десять дней показали, что ты искал в подземелье. Видно, сильно ты увяз в своем служении нечистому, раз он так заботиться о здравии твоего тела.

– Что? – удивился Кейст.

Перед ним поставили лохань с водой, король удивленно уставился на аббата.

– Сам посмотри! – произнес Адамий.

Взглянув на гладь воды, Кейст оторопел. Из темной глубины на него смотрело скелетированное лицо, ткани и зубы вернулись на место, но вместо ровных человеческих, рот наполняли острые клыки, желтевшие между ссохшимися губами. Он провел вновь обретенными пальцами по лицу, точно пытаясь удостовериться в том, что отражение его не обмануло.

– Что… Что это такое? – изумленно отпрянул от лохани король. – Я окончательно стал монстром… Я чудовище… Я живой мертвец… – беспорядочно замелькали в голове монарха испуганные мысли.

– Это происки нечистого, которому ты продал душу, отступник Кейст.

Ты нарушил клятву, данную его Святейшеству, а посему, комиссия монастыря святого Доминго, обвиняет тебя как клятвопреступника и чернокнижника. Далее твое дело передается в муниципалитет Эльена! – аббат громко стукнул деревянным молотком по наковаленке, и комиссия поднялась с мест.

– Да, чуть не забыл – вновь забубнил пресный голос аббата. – Комиссия решила, также допросить твою дочь, на предмет сношения с Агаром. Ведь только глухой не слышал о странном порождении, что извергло ее чрево. Так, что очень может быть, что немного погодя вы с ней встретитесь, на площади Церемоний.

Аббат зло улыбнулся, и тут же позабыв о Кейсте повернулся к одному из секретарей, переключившись на обсуждение хозяйственных вопросов. Короля подняли на ноги, на голову ему накинули мешок, и подхватив под мышки поволокли прочь из пыточной. В общей болтовне никто не услышал звона лопнувшей цепи, которая скрепляла руки Кейста. С глухим стуком, напоминающим удар спелого яблока о стену, отлетели подручные Мокрогубого Сани. От удара, их тела сделались мягкими как тряпичные куклы и неуклюже упали на пол. В пыточной повисла тишина, Сани выхватил раскаленный прут из жаровни, и попытался ударить короля, рассчитывая, что Кейст ничего не видит пока его голову покрывает мешок. Палач ошибся, через секунду прут с шипением остывал в его проломленной грудной клетке.

В помещении началась паника, удары, стоны и вновь тяжелые удары, четверть часа спустя наступила тишина.

Судорожно сжатая рука короля медленно разжалась, Кейст удивленно разглядывал раздавленное человеческое сердце. Он поискал глазами отверстие, откуда секундой ранее вырвал его. Тело аббата лежало на пюпитре писаря, в развороченной грудной клетке, зияла темно красная дыра. С нескрываемым отвращением, король отшвырнул сердце, помедлив немного, он опустился на чурбан, и обхватил голову руками.

***

Распахнутые врата встретили армию Иргама чернотой, притаившейся за каменными створами. Кругом лежали тела поверженных гномов, орков, гоблинов. В городе, вопреки ожиданию, жителей не оказалось. Разграбленные дома остались без хозяев задолго до прихода завоевателей. Город защищал гарнизон, и судя по количеству погибших орков, гномы заставили врага дорого заплатить за Риен. Обходя завалы, образовавшиеся на улицах, Амадо с трудом добрался до Золотого Рока. В первое мгновение он не мог поверить тому, что предстало его глазам. Золото, повсюду золото, золотые полы, стены домов, золотые статуи гномов и орков, много, очень много золотых орков и гоблинов.

За призрачной пеленой царил мир, и покой. Пели птицы, шелестел золотой лес и травы, что-то огромное закрывало проход в мир мудрого Пурана. Подойдя ближе Амадо разглядел, что перед ним стоит статуя древнего, огромное тело пыталось протиснуться в проход ведущий в Софос. Страшный оскал монстра говорил о муках, что испытал древний попав в золотой капкан. Три пары рук все еще напряженные, застыли в попытке раздвинуть узкий проход.

– Что тут случилось? – изумленно выдохнул Хельм.

Торн молчал, настороженно оглядываясь по сторонам.

– Что-то разбудило мудрых – ответил Амадо. – Похоже Пуран слишком хорошо знаком с древними.

– Древние? Это же сказки – удивился Торн.

– Он настоящий – Родриго указал на огромную статую, уставившую несколько рядов глаз в красный закат Софоса.

– Кто они? Их много? – посыпались вопросы.

Родриго терпеливо удовлетворил любопытство гномов. Рассказ человека поверг воинов в уныние. Видя такое дело, человек посоветовал не посвящать остальных в то, что они узнали, на том и сошлись.

Следующие несколько дней произвели еще более удручающее впечатление. Везде по пути к Танорту, встречались лишь брошенные жителями города и поселения. Бежали в спешке, спасали жизни, а не имущество, вещи почти все остались на месте. Несколько раз пришлось вступать в бой с оркскими заставами, и гарнизонами занятых городов. Ближе к столице Даноста стали доноситься глухие удары, казалось, огромные молоты разбивают горную породу, тяжело сотрясая недра горы.

– Впереди идет бой – проговорил Хельм.

– Похоже еще только ворота штурмуют – ответил Торн.

– Главное успеть. Нам еще день перехода – вмешался Амадо.

– День продержатся – уверенно проговорил Торн.

Вскоре послышались барабаны, и гул множества голосов, доносившиеся звуки говорили о том, что начался штурм Танорта.

Рибигуд разбил войско на три колонны, каждая из которых пошла своим проходом, чтобы выйти в тыл врага по всей линии фронта. Орки сейчас стояли под стенами Танорта, в огромной пещере, что предваряла вход в столицу гномов. В мирное время здесь располагался Большой рынок, с торговыми рядами и площадь Тарма. На площадь легендарного Тарма, и стремились войска Иргама. Для выполнения задачи требовалось слаженность и быстрота. Во главе армий встали сам Рибигуд, Торн, и старший сын короля Вильгот, в помощь королю Даноста придали Амадо.

Вернувшаяся разведка рассказала о полчищах орков и гоблинов, которые привели с собой, похожих на горы, огров и страшных чудовищ из недр Тенафара.

– Ворота города вот-вот должны пасть, но Танорт еще держится – рассказывал молодой воин.

Полученные известия заставили войска ускорить шаг. Уже на подходах к столице Даноста, по коридорам прошел глубокий звук столичного колокола. Один удар, второй, третий. Гномы застыли на месте, слушая весть о гибели последнего оплота соседей.

Прозвучала команда, и колонны прибавили шагу, на суровых лицах гномов читалась решимость либо погибнуть, либо победить врага.

– Похоже Танорту конец – грустно произнес Эл Бурст, по кличке Большой Эл, прозванный так из-за бочкообразного живота.

Амадо посмотрел на него и вышел вперед, задавая тем движения. У выхода из галереи замаячили огни, послышалась гортанная речь орков. Не сбавляя темп войска, смяли заставу, перекрывшую выход к городу. Рекой сверкающей сталью, гномы вливались в гигантскую пещеру, оказываясь в тылу врага, завязшего в битве с войском Даноста.

Сбоку послышались крики и звон оружия, из соседнего прохода вырвались войска Вильгота, а чуть погодя и армия Рибигуда.

Удары с тыла привели орков в замешательство, они начали отступать к воротам Танорта, из города навстречу войскам Иргама потекли нескончаемым потоком защитники столицы. Зажатые с двух сторон орки дрогнули и побежали, в то время как огромные огры ворвались в ряды гномов круша стройные ряды копейщиков. Следом пришли древние, под ударами чудовищ гномы разлетались в разные стороны, теряя десятки товарищей разом.

Орки перестроились и вновь вступили в бой, Амадо как сумасшедший метался среди врагов, вызывая ужас у жестокого врага. Что-то ударило в пол, окатив человека градом из щебня, скосив глаза Родриго увидел огромную дубину, которая тут же ушла наверх, поднимаясь для нового удара. Вечерняя звезда блеснула, врезаясь в массивную ногу огра, оставив в месте удара глубокую рану, булава ушла на колено второй ноги. Великан, дрожа, оступился на подкосившихся ногах, и неловко упал на живот, едва не похоронив под собой человека. Мощные руки зашарили в поисках обидчика, но булава стремительно опустилась на череп гиганта. Раздался громкий хруст, вздрогнув, тело огра судорожно вытянулось, впереди показался древний. Тяжелый шаг слоновьих ног, сотрясал землю, хобот гневно задирался кверху, обнажая острые бивни, нацеленные на человека. Толстые пальцы сжимали обломок колоны, взмах, еще один, человек успел увернуться от каменной дубины. Глаза чудовища налились гневом, пена хлопьями срывалась с ощеренной пасти. Ловко зайдя в тыл врага, Амадо нанес удар, Вечерняя звезда, мелодично звякнув отскочила от тела монстра, словно от базальтовой скалы. С натужным гулом над головой пронесся обломок колонны.

Торн заметил, как мимо пронеслось что-то огромное, навалившиеся на короля орки отвлекли внимание, раздался крик. Звук пронесся над полем битвы, вызывая ужас и трепет у каждого кто его слышал. В нем соединились отчаяние, боль и страх. Орки и гномы застыли, испуганно высматривая что-то у входа на площадь Тарма. Повернувшись на крик, Торн увидел, как один из тех, кого орки звали богом, упал на колени перед рыцарем в золотистом доспехе. Огромное тело чудовища смотрелась жалко на фоне человека, в котором король с удивлением узнал Родриго. Шлем исчез, оставив без защиты голову рыцаря, такая беспечность смотрелась странно среди только, что пылавшей битвы.

Древний застыл не в силах отвести взгляд от Амадо, время от времени из груди чудовища вырывались вопли бессилия и гнева. Неожиданно крик прервался и гигант рухнул к ногам маленького человека.

Тишина, повисшая над полем сражения, неестественно затянулась, минуту назад гремевшая битва прекратилась. В рядах орков началась паника, они массово побежали с поля боя, бросая оружие и стремясь как можно быстрее скрыться в темноте подземелий.

Оставив бой, древние обступили человека, внимательно разглядывая того, кто бросил вызов Эласмозару. Торн потерял из виду Амадо, древние боги скрыли его, встав плотным кольцом вокруг рыцаря. Затем они развернулись и медленно ушли в темные тоннели, туда, где спал мертвый город Ровалд. Гномы молча смотрели вслед уходящим чудовищам не осмеливаясь преследовать грозного противника.

***

Даност принял возвращение короля с восторгом. Жители практически всего королевства видели доблесть Торна сына Даина Скупого. В трудный час, когда королевство оказалось на грани гибели наследник престола привел помощь, и спас своих подданных. В такой ситуации Торговой палате ничего не оставалось как признать притязания Торна, и подчиниться его монаршей воле.

На свою беду, Торн, оказался глух к советам тех, кто предлагал молодому королю провести тщательное расследование смерти отца и братьев, и по итогам показательно наказать виновных. Немного погодя в Танорт вернулись Доварды, острая нужда легла тяжелым бременем на жителей разрушенного королевства, требовались деньги, много денег. Верный своему слову Рибигуд вернулся в Иргам, с этого момента Даност мог рассчитывать только на свои силы, что также требовало денег. Торговля замерла, налоги, разложенные на богатейшие торговые дома, не могли наполнить казну. Купцы, ссылаясь на убытки и разруху вносили слишком маленькие суммы. Несмотря на отсутствие средств, бывшие члены Торговой палаты всегда находили нужные суммы для займа его величеству. Оставалось золото Риена, но оно лежало мертвым грузом, его добычу еще только предстояло возобновить.

Уже битый час Крамвуд ожидал аудиенции его величества. Король Торн, слишком занятый проблемами защиты границ государства, все свободное время проводил, совещаясь с воеводами. В зале ожидания старый Довард оказался не один, напротив плотной группкой стояли купцы первой гильдии, некогда входившие в Торговую палату. Наделенные в свое время огромной властью, теперь всесильные владыки Даноста ожидали, пока король соизволит принять их. От группы отделился коренастый гном, с особенно волосатым и уродливым лицом, ядовито улыбаясь он не спешно подошел к Крамвуду.

– Приветствую тебя Довард. Что, аудиенции ждешь? – спросил гном с насмешкой в голосе.

– Да Тули, жду – сухо ответил Крамвуд, стараясь не смотреть в глаза собеседнику.

– Старый король тоже любил тебя, вернее твою сноху! Кстати, как она? Жива ли? – притворно любезно спросил Тули, не обращая внимания на сухость Доварда.

– Все в порядке. Зачем ты ко мне подошел Тули? Что тебе надо?

– Мне? Абсолютно ничего, мои коллеги просили тебе передать. Все всегда возвращается. Это уже было. Может случиться так, что будет и то, что последовало за этим…

– Передай своим коллегам, меня не пугают перемены. Нынче я готов к переменам, и встречу их достойно! – вспылил Крамвуд.

В голове старика всплыли воспоминания разрушенного дома, и чувства, что пробудила в душе мысль об угрозе жизни любимой супруги.

– Так и передам. Твои слова мы запомним, смотри не пожалей о том, что сегодня сказал.

Зло улыбнувшись Тули, быстро отошел к своим, и они, что-то бурно принялись обсуждать, время от времени гневно поглядывая на Доварда.

В приемной короля оказалось неожиданно пусто и темно, горела лишь лампа на столе, освещая осунувшееся лицо Торна. Довард невольно сравнил это помещение с тем, что ему приходилось видеть при старом короле, и тут же устыдился своих мыслей.

– Приветствую тебя Довард, что привело тебя в мои покои! Если желание выразить верноподданнические настроения, то не стоит, я помню тех, кто остался верен моему отцу!

– Простите Ваше Величество, к Вам меня привело совсем иное дело! – с поклоном ответил Довард Старший.

– Тогда говори, я слушаю.

– Дело в том, что мы с вашим отцом, имели очень близкое знакомство, можно сказать дружбу…

– Да мне рассказывали. Вам нужна помощь? – нетерпеливо прервал его Торн.

– Нет Ваше Величество, я пришел не просить. Я пришел вернуть.

– Что вернуть? О чем ты?

– У меня Ваше Величество казна вашего отца. Перед смертью, старый король велел мне сокрыть богатства Даноста.

– Но почему?

– Не знаю сир, возможно стариковские причуды, а может быть предчувствие трагедии заставили его так поступить. Но вот, что я знаю точно, что казна цела. И я готов вернуть ее законному королю.

– И где она?

– Все Ваше Величество спрятано в королевских усыпальницах, в Зале Скорби. Я проведу.

– Да! Лишний раз убеждаюсь, как я ошибался по поводу отца. Умел он подобрать приближенных. Если то, что ты говоришь правда, я дам тебе вечное право добычи, и торговли золотом Риена. Такие купцы мне нужны. Да и потомки твои достойны отца. Вон как Хельм бился с орками, только головы летели. Я велю к вечеру приготовить сокровищницу, а ты пока подготовь все необходимое для перевозки золота в дворцовую казну.

***

Колокол возвестил о жутком происшествии в монастыре. За беглецами отправилась экспедиция. Помимо рыцарей в облаве приняли участие жители окрестных деревень. Они шли длинной цепочкой, с шумом прочесывая местность, проверяя потаенные места, где мог бы спрятаться коронованный беглец со своей дочерью. Старая кирха с провалившейся крышей, надежно сохранила отца и дочь от непогоды, но не от глаз назойливых селян.

Кровавый ручеек весело подтек под ноги Жоржа, седьмые сутки они всей деревней искали двух беглецов. Как сказал отец Камф, пособников Агара, принесших в жертву нечистому, их аббата.

Такое осквернение не могло быть прощено. Убийство священнослужителя в стенах божьего храма, большего святотатства и придумать нельзя. К тому же за головы убийц давали четыре сотни золотых монет. Таких денег отродясь не водилось в карманах селян.

Должно быть жрецы сильно обозлились, раз такие деньги сулят за их поимку. Так себя подбадривал Тощий Жорж, но внутри все равно словно кошки скребли. Ватные ноги и постоянно беспокоящий живот предупреждали селянина от участия в общей вакханалии. Неподалеку зазвенел металл котелков, мимо прошла группа селян из Гадина, соседнего села, они задорно посмотрели на Жоржа и крикнув ему чтобы он поворачивал домой пошли дальше. Наглость Гадинцев возмутила Жоржа, все-таки он как ни как мастер столяр, человек по всем правилам уважаемый, пусть даже и в соседнем селе. Еще не поймали, а уже насмехаются, дать бы им по наглым рожам, да слишком их много.

– Откуда кровь в луже? – Жорж отправился в поисках истока ручейка, несущего кровавый след.

Пройдя с сотню метров, столяр продрался через куст ежевики, и уперся в полуразрушенную стену, сложенную из красного кирпича. Он поднял голову над ним возвышался шпиль заброшенной кирхи. Жорж пролез в пролом стены, и оказался среди засохших деревьев, вероятно когда-то составлявших церковный сад. Яблоневые стволы зловеще скривились над обрушившейся постройкой. Кровавый ручей тонкой полоской пролегал меж остовов деревьев, приглашая столяра проследовать внутрь зловещей кирхи. Жорж сглотнул слюну, постоял немного, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, пока жадность не победила природное чутье, вопившее в его сознании о неминуемой смерти. Столяр ничего не понял, глухо застонав Жорж осел при входе, его голова повисла на сломанной шее, а изо рта и ушей хлынула кровь.

– Сегодня ночью пойдем дальше, тут больше нельзя задерживаться иначе нас найдут.

– Нам надо спешить, папа! Меня вырвали из кровати! Я даже не успела с ним попрощаться! – Катарина заплакала, отец подошел к дочери и приобняв за плечи попытался успокоить.

– Не плачь Кати, у кастрата не хватит влияния, чтобы убить наследника двух престолов. Такому никто не позволит свершиться, у всех есть наследники и сторонние претенденты на трон.

– Отец, что с нами происходит?

– Кати, я стал чудовищем. По своей глупости… И тебя сделал такой же… Я боялся, что ты уйдешь… Как твоя мать. Ради тебя и моего внука, я верну нам трон Караманта – девушка покачала головой, давая понять, что она разделяет чувства отца.

Она, не отрываясь смотрела в его лицо, силясь понять, о чем Кейст умалчивает. Затем взгляд Катарины упал на растерзанные тела, тех несчастных, что нашли их убежище, плечи девушки зябко повело.

(обратно)

Часть 4

Страшный грохот разбудил Катарину, вокруг, что-то постоянно перебегало с места на место. В разинутый проход церкви ворвались несколько человек, они тыкали рогатинами в Кейста, стараясь загнать короля вглубь помещения. В разбитое окно запрыгнуло еще несколько селян, секунду спустя простолюдины полезли со всех щелей, напоминая коричневой одеждой копошащихся тараканов. Катарина вжалась в угол, по правую сторону от жертвенника.

Рогатины били мимо, Кейст опрокинул одного из нападавших, и выхватил его дубину. С противным свистом оружие скользнуло по рогатинам, ломая копья, второй удар пришелся на головы смельчаков, подошедших слишком близко, кровь охотников оросила замшелые стены святого дома.

Катарина забилась в своем углу, и на девушку никто не обращал внимания. Она видела, как один шустрый паренек, оказавшись позади Кейста вонзил рогатину ему под лопатку. Король выгнулся и попытался повернуться, но паренек ловко разворачивал рогатину не давая достать себя. В живот Кейста вонзились вилы, сверху в голову ударил тяжелый окованный железом цеп. Черная кровь брызнула, окропив лица убийц. Острые зубья вил методично вонзались в живот короля, оставляя глубокие раны. Сверху накинули сеть, и стянув тугим узлом скрутили агонизирующее тело Кейста. Король застыл, но простолюдины продолжали наносить удары по телу ненавистного некроманта. Подошел дюжий молодец, тяжело размахнувшись нанес удар огромным мотом, в сети громко хрустнуло.

Из угла послышался вскрик, селяне застыли, удивлено глядя на Катарину. Парень отложил молот и направился к девушке, под рубахой заиграли бугры мышц, а из-под низких надбровных дуг похотливо заблестели пустые глаза мужлана. За ним потянулись остальные. Ткань платья легко треснула под напором огромных рук детины, послышалось шумное дыхание и возня борьбы. Словно тряпичную куклу детина швырнул Катарину на пол, одновременно срывая остатки одежды.

Черные как смоль, глаза Катарины, загорелись жутким, замогильным огнем. Детина отступил на шаг, отстранив мощной фигурой остальных, его руки пытались от чего-то отмахнуться. К удивлению селян, Катарина не плакала и не кричала, обнаженная дева поднялась, и медленно пошла на них. Красивые губы приоткрылись, из горла девушки вырвался высокий звук, постепенно нарастая, голос пронзил помещение. Кладка кирхи задрожала, руки Катарины ушли чуть назад, широко открытый рот полностью высвободил крик, ошеломляющая волна пошла на толпу. Вопли ужаса наполнили алтарную, люди падали на колени сдирая руками плоть с костей, и замирая в жутких корчах страдания. Детина, безумно крутя бельмами, ринулся к выходу, растаптывая тела умирающих подельников.

Бег насильника остановил сильнейший удар, заставивший вздрогнуть все тело молодца. Катарина видела, как из широкой спины парня вырвался наконечник копья, разрезав широкую кровавую полосу. Нечто черное, похожее на скелет, подняло содрогающееся тело и уперев подток в пол нанизало детину на копье как на кол. Руки и ноги селянина беспорядочно дергались, ища опору, но усилия несчастного только быстрее опускали его тело к земле. Не обращая внимания на человека скелет прошел к сети, и быстрым движением иссиня-черного клинка рассек узел, стягивающий путы. Катарина не верила глазам, тело отца зашевелилось, Кейст сел, правя руками раздробленный череп.

– Твоя дочь? – прозвучал громовой голос скелета.

Король попытался ответить, но его раздробленные кости не позволяли раскрыть рот. Скелет подошел к нему, и наклонившись коснулся головы Кейста, кости быстро встали на свое место, кожа затянулась.

– Да – невнятно ответил Кейст, ощупывая тело, на местах ранений остались лишь небольшие шрамы.

– Представишь нас, друг другу, или мне самому это сделать?

– Нет, не надо – пробурчал Кейст. – Даглаш, Брат Апрокса! Катарина, моя дочь!

Катарина изумленно смотрела на скелет, возвышавшийся над ее хрупкой фигурой.

– Пап, это они сделали тебя чудовищем?

– Не стоит так называть дар – прогудел Даглаш.

Рука скелета подняла подбородок девушки и горящие глазницы Даглаша уставились в черноту прекрасных очей Катарины.

– Ты тоже наша! – спокойно произнес Инвент. – Твой отец щедро поделился с тобой! Вот только не пойму зачем ты так стремишься избавиться от благодати, ниспосланной тебе Саргоном! – грозно спросил скелет разворачиваясь к Кейсту.

– Я хочу снова чувствовать. Хочу жить. Жить для своих детей! – ответил Кейст, сжимаясь под тяжелым взглядом Даглаша.

– Мы тебе подарили вечную жизнь, неужели тебе этого мало!

– Но я не человек, я… я становлюсь монстром, и… я… стал опасен для своих близких! Это постоянное желание пожирать жизнь, убивать, мучить… меня это пугает! Заберите свой дар, и я сделаю все, что захотите! – с надеждой произнес сломленный король.

– Теперь мне понятно, зачем ты отправился к Эталитам! Ты знаешь, твой поступок, это предательство. Сам того не ведая, ты выдал врагам наш замысел! Но мы решили обождать с наказанием, мы даем тебе право сделать свой выбор осознанно.

– Друг мой ты меняешься, тебе страшно, но ты становишься великим. В твоих руках невиданная в вашем мире сила. Тебе подвластна смерть, и, если ты докажешь, что мы не ошиблись, выбрав тебя, ты поведешь войска Братства. Ты принесешь новый мир. Подаришь человеку бессмертие и покой, освободишь от рабства плоти и господства лжебогов. Дашь человечеству надежду, и подаришь право властвовать над остальными расами. Поверь, вы, люди, более других способны оценить власть. Семья твоя, плата за дар, несущий величие человеку, привязанности и любовь делают тебя уязвимым, слабым. Так избавься от них, и стань воистину великим. Иди с нами, и ты будешь править в своем мире, остальные преклонят пред тобой колени. Отказ же приведет тебя к гибели и разложению. Ты создан для большего Кейст. Осознай и прими себя таким каков ты есть, не дар тебя делает монстром, а твое естество.

Слова Даглаша застыли, повисло молчание. Кейст стоял, опустив голову. Глубокая задумчивость избороздила лицо монарха глубокими морщинами. Катарина смотрела на отца, сердце замерло в ее груди. Страх, что отец склониться перед монстром схватил мертвой хваткой горло королевы. Катарина не боялась за свою жизнь, но Эбон, ее сыночек, он только родился. Своим приходом в этот мир он породил множество врагов, короли, церковники, вассалы и даже демоны хотят смерти ребенка. И если ее отец склониться перед Даглашем, то она потеряет последнего защитника. Она не может допустить, чтобы он погиб, все что угодно, только не жизнь ее мальчика, бороться, бороться до конца.

– Отец нет, не верь ему!!! – вскричала королева.

Кейст поднял голову, его глаза видели, как Длагаш коснулся головы Катарины, и девушка замертво упала на землю. Взревев от ярости, король кинулся на Инвента, удар пришелся в тело, с треском разлетелись несколько костяных сочленений, но скелет, не обращая внимания на повреждения, ловко обошел Кейста и снес его одним точным ударом кулака. Пробив каменную кладку полуразрушенной кирхи, Кейст упал снаружи, сильно ударившись головой о мертвую яблоню. Сверху посыпались сухие ветки, король попытался встать, но сил не осталось.

Скелет приблизился, и склонившись над ним спросил.

– И так ты готов принять нас и стать одним из Братьев?

– Нет – прохрипел Кейст, задыхаясь от ярости и слабости.

Костяные пальцы Даглаша, подцепили знак Ургеноя, и быстрым движением сорвали его с шеи короля.

– Ты не достоин этого дара!!! Теперь ты сам по себе! Твои дети всегда будут носить проклятие Братьев, а ты сгинешь в вашей глупой возне за кусок земли! Но не радуйся! Ты не свободен! Ты всегда будешь принадлежать нам!

Даглаш исчез, силы окончательно покинули Кейста. Иссохшее тело короля лежало неподвижно в старом монастырском саду, наполненном такими же иссохшими деревьями.

***

Рассвет принес шум, где-то стучали копыта лошадей, что несли всадников в тяжелых доспехах. Гадать, кто на этот раз приближался Кейсту не хотелось, ему стало не интересно, ни его жизнь, ни королевство. Он потерял дочь, скорее всего и внука тоже, тело его обездвижено, и обессилено, жизнь закончилась. Смерть принесла бы куда большее облегчение, чем бессмысленная жизнь беспомощного инвалида.

Рядом кто-то спрыгнул с лошади, и торопливо пробежал в кирху.

– Она жива!!! Королева жива!!! Скорее!!! – послышалось из церкви.

Мгновение спустя над Кейстом вырос рыцарь, отброшенное забрало открыло суровое лицо Аугусто Виола. Дыхание сбилось, от предчувствия неожиданного спасения, даже черные усы Аугусто, всегда так раздражавшие короля, теперь казались родными.

– Сир! Что с вами? Вы можете идти? – спросил он, протягивая руку королю.

– Я не могу пошевелиться Аугусто. Я более не способен править. Оставьте меня и спасайте Кати! Я завещаю свой трон ей, а по совершеннолетию Эбону! Спаси их Аугусто! Ты самый верный из моих гвардейцев, потому только на тебя могу положиться – выдохнул из последних сил король.

– Сир мы не можем Вас бросить.

– Можете. Я приказываю. Тебе приказывает твой король! – Кейст задохнулся, тело монарха задергалось в конвульсиях, еще мгновение и он затих.

Со стороны леса донеслось ржание лошадей и топот приближающейся погони. Рыцарь огляделся по сторонам, взгляд уперся в могильную плиту, чуть впереди. Камень оказался сдвинут в сторону, следы работы гробокопателей. Резко дернув короля за ноги Аугусто потащил бездвижное тело к проему в земле. С силой втиснув монарха в черный провал, он надвинул плоский камень, служивший надгробной плитой, на прежнее место.

Мрак и тишина окружили короля, земля завибрировала, лошади уносили рыцарей Кейста, и новую владычицу Караманта.

***

Возвращение королевы, жители столицы встретили с плохо скрываемой ненавистью. Они закрывали дома, и старались не попадаться на улице кортежу с телом Катарины. Кромы отказались признавать право дочери Кейста на трон. По королевству прошел слух, что Катарина поражена удивительной болезнью. Жива, но спит, спит вечным беспробудным сном. Кто-то пустил слух, что встретить кортеж с ней дурной знак, а впустить его в город значит принести проклятье. На улице и в тавернах только и было разговоров, что о семье Урбино.

Вот монах в черной рясе, рассказывает подвыпившим ремесленникам.

– Так это же началось еще с Ковельта, за то бог его и покарал ужасной болезнью. Внук его правил неплохо, людей защищал, но вот пришел гнилой книжник из Палеомии.

– С пустыни? Той, где живет сам Агар? – со страхом в голосе переспрашивали досужие зеваки.

– Проклятой пустыни, что за горами. Из упокоища темного, книжник принес проклятье, и коснувшись монарха вновь пробудил зло. Оно подобно огню поразило Кейста и дщерь его, блудницу Катарину. Всем известно, чем она занималась при дворе доброго Леши.

– Уж это, точно – заржали мужики, выстукивая от удовольствия кружками по столу.

– Эта самая блудница, наущаемая Агаром, и погубила славного супруга – доверительно подтвердил монах.

– Да все знают, что Эбон, не сын Леши. Говорят, что королева подпустила к себе нечистого, от того и родилось дитя чудное – понизив голос поддержал рассказ монаха, пожилой мужик.

– Ага и я слыхал, что младенец черен как смоль, и умен не по годам. Году не минуло с его рождения, а уж мужик, уже броется говорят королевич – возбужденно поддакнул молодой, рыжий подмастерье.

– Брешут. Вечно ты Сарапий всякую чушь повторяешь! Да малой необычный, но растет, как и всякий иной младенец, соразмерно своему возрасту – осадил рыжего совсем древний старик, сурово поблескивая глазами из-под кустистых бровей.

– А теперь говорят его мать поразил еще более страшный недуг, чем некогда Ковельта, беспробудный сон. И эту шлюху везут в наш город, не к добру это, ой не к добру. Вот попомните мое слово быть беде. Привезла она с собой дедово проклятье, быть болезни неизлечимой – прорекал пожилой мужик.

– А ты, что думаешь святой человек? – спросил он, обращаясь к монаху, поднявшему тему проклятья.

Только теперь все заметили, что монах исчез, никто не мог сказать, когда божий человек вышел. Всех так увлекла подкинутая им тема, что о монахе просто забыли. Недоуменно пожав плечами, обыватели разошлись по домам, чтобы там продолжить обсуждение животрепещущей темы в кругу семьи. Спустя сутки город загудел, чернь поднялась и высыпала на улицы, требуя убрать блудницу из Кром, а ее ублюдка лишить права на трон.

Скюло довольно потирал руки, монахи сделали свое дело. Карамант оказался на пороге междоусобной войны. Большая часть дворян отошла от Кейста, приняв сторону регентского совета во главе с богатейшим родом мажордомов Чилидай. Его глава, Саймон Кривой, возглавил совет.

Когда Кейст отправился в паломничество, Саймон заточил в каземат Териса, обвинив его в чернокнижничестве, от костра ученого спасло только былое расположение короля.

Катарину поместили под арест, и поэтому она почти не воспитывала сына. Когда же прибыл представитель комиссии монастыря святого Доминго, регентский совет со вздохом облегчения передал королеву в руки святош. Ребенка выдворили в родовое имение Урбино, под присмотром, отряда рыцарей Чилидай. Многие из рода Урбино в эти дни сложили головы на плахе.

До паломничества Кейст планировал вторжение в Иргам, несколько лет он собирал казну, позволившую ему впоследствии нанять одну из сильнейших армий региона. Все сломала история с Катариной, события в Лампеде вынудили Кейста обратиться к иному средству ведения войны. Войско, заботливо собранное для войны с гномами, так и осталось не востребовано. Несмотря на приказ короля, Саймон Кривой отказался от похода в земли Рибигуда.

Оплата наемников урезалась все более и более, пока не вспыхнули мятежи, после чего армия рассыпалась. Наемники попытались получить обещанное, но Саймон в несколько сражений напомнил, кто хозяин в королевстве. К тому же старший Чилидай успел разграбить казну, сговорившись с казначеем. Деньги предназначенные на содержание войска, крались, а убыль казны списывалась на военные расходы. Постепенно рыцарство подпадало под влияние Саймона, сторонники семьи Урбино гибли в мелких междоусобных воинах, либо на плахе по различным бредовым обвинениям.

Будучи не королевской крови, Саймон Чилидай не мог претендовать на трон, зато мог править как ставленник Его Святейшества Верховного жреца Скюло. Последний обещал Саймону право наместничества в королевстве, после пресечения линии Урбино.

Все складывалось как нельзя лучше, Кейста народ боялся и тихо ненавидел. Тихо потому, что помнил крутой нрав короля, а в смерть его мало кто верил. Жители королевства легко подпадали под проповеди богослужителей, особенно после похода мертвецов. Люди с ужасом вспоминали поход Кейста в Лампеду, когда толпы мертвяков прошли через все королевство, а затем возвращение еще большей армии покойников. Простолюдины разбегались от толпы смердящих воинов, бредущих за своим повелителем. Куда армия делась позже никто не знал, она вошла в город и исчезла в недрах королевского дворца. Поговаривали, что мертвые до сих пор стоят в бесконечных коридорах дворцового подземелья.

Восстание захлестнуло центральную площадь Ковельта Великого, прозванную в народе Судной, из-за частых казней, проводившихся в ее пределах во времена правления Кейста. Народ требовал показать им наследника, люди желали знать, что за королевич будет ими править. Весть о смерти старого короля быстро облетела Карамант, никого особо не огорчив. Идя на уступки толпе, Аугусто велел вывезти гроб с телом Катарины, прочь из столицы. Не обошлось без кровопролития. Толпа в какой-то момент налетела на сопровождение и попыталась отбить саркофаг, чтобы уничтожить тело проклятой королевы. Решительные действия капитана Нанта Дарроу, позволили привести чернь в чувство, и вывезти в целости тело Катарины.

Через сутки в Кромы доставили Эбона, Саймон привез из имения Урбино худого, испуганного юношу, боящегося всего на свете.

В специально отведенном для него помещении, больше похожем на тюремную камеру, чем на опочивальню принца, Эбона ждал Аугусто Виола. Как только ввели принца, рыцарь поднялся с места и испуганно заморгал глазами.

– Что это? Что за шутки? Где принц? – напустился командир гвардии на сопровождающих, в комнату вошел Саймон.

– Тише Аугусто, тише, это и есть Эбон. Все, что говорилось о столь любимой тобой королеве правда! – улыбаясь проговорил Чилиади.

– Ты лжешь – выдохнул Виола.

– Почему? Ты ожидал увидеть ребенка, а видишь мужика, которому впору бабам под юбку заглядывать? Меня это тоже поначалу пугало. Ребенок, превратившийся в один год во взрослого мужчину, действительно чудо… или проклятье, кто знает. Только править он не может, сам посуди. Народ его не примет.

– Ты лжешь, где принц, что ты с ним сделал?!!! – теряя над собой контроль заорал Аугусто, страшно сверкая глазами.

– Он перед тобой – спокойно ответил мажордом. – Да он не совсем то, что ты ожидал, но о том тебе и говорят! Этот мальчик выродок, порождение зла. Он не ребенок, а земное воплощение Агара.

В комнату вошла тетка Кейста, Инна, она подошла к чернокожему юноше и погладила его по голове.

– Инна, что несет этот прохиндей – возопил командир гвардейцев.

– Это правда Аугусто. Ребенок необычный, настолько, что я право теряюсь в своих суждениях о его происхождении. Однако можешь не сомневаться, это Эбон – пожилая дама тяжело вздохнула и вновь погладила парня по голове.

Юноша испуганно жался к единственному знакомому ему человеку. Командир гвардейцев сел на край кровати, и разинув рот переводил взгляд с Инны на Эбона.

– Он внешне взрослый, а в голове еще ребенок, ему сейчас не больше шести лет… – продолжила Инна.

– Но ему же год от роду! – произнес оторопевший Аугусто.

– Так и есть, но растет он на удивление быстро. Еще неделю назад он понимал не больше трехлетнего, а сейчас уже много читает, и великолепно считает, трудно представить, что с ним будет через год – не без гордости рассказывала Инна.

– Сам видишь Аугусто, показать его мы не можем! – вмешался в разговор Саймон.

– Ты прав! Народ его не примет. Остановить взбунтовавшуюся чернь будет невозможно! Ребенок… Эбон погибнет! Зачем ты привез его в столицу, ты же знал, что его нельзя вывести к подданным? – согласился смущенный Виола.

– Сейчас не время выяснять причины, надо попробовать обмануть чернь. Я предлагаю вывести моего внука, вместо этого урода? Сезар очень смахивает на семейство Урбино, может получиться.

– Да мы все знаем о связи Магдалины с Чезаре Урбино. Да и ребенок часто бывал на виду, двор может воспрепятствовать такому подлогу – жестко резюмировала Инна.

– Он лишь маленький ребенок, и как многие дети мало кого интересует. При соблюдении необходимой секретности, должно получиться…

– А что делать с настоящим Эбоном? – неожиданно спросил Аугусто.

– Ну его можно запереть в темнице, как тайного пленника, никто никогда не узнает кто он. Его жизнь пройдет среди книг, в покое, и размышлениях о великом, или можно… можно отправить на галеры. У меня есть знакомый скупщик живого товара, он быстро переправит малого к эльфам. Там он никогда не станет свободным и не сможет вернуть себе имя, даже если вдруг узнает о своем происхождении. К тому же цветом кожи, он похож на жителей Раманиата, думаю, что особо никого не будет волновать его происхождение. Рабом больше, рабом меньше…

– Интриган!!! – вскричал Аугусто вынимая клинок из ножен, Саймон тоже выхватил меч, в комнату ввалились его воины, между мужчинами встала Инна, разведя руки она прокричала.

– Остановитесь!!! Стойте, глупые мужчины!!!

Опешив от гневного взгляда пожилой дамы, Аугусто опустил меч, Саймон также отступил, опуская клинок. Минуту спустя, регент махнул рукой, приказывая воинам выйти из комнаты.

– Что ты предлагаешь? – напряженно глядя на Инну спросил Чилиади.

Эбон спрятался за свою защитницу, и испуганно смотрел на громко кричащих мужчин, смысл происходящего до взрослого ребенка пока еще не доходил.

– Зачем ломать его жизнь, отдайте мальчика мне. Он считает меня матерью, так пусть так и остается. Я его выращу, а вы пустите слух, что он плод любви моей внучки Илоны с принцем Цейпаном Хабуби. Тем более, что многие и так знают о романе – женщина с надеждой посмотрела на Аугусто, а затем перевела просящий взгляд на Саймона.

Мужчины смущенно жмурили глаза, Саймон еще в пылу гнева, пытался осмыслить только, что услышанное.

– В принципе это может сработать, если правильно подать. Тем более, Илона уже мертва – наконец произнес Чилиади. – Но пообещай мне, что никогда не станешь претендовать на трон, а мальчишка навсегда останется бастардом.

– Слово семьи Урбино! – гордо произнесла Инна.

– Стой! – вскричал Аугусто. – Постой, что ты делаешь неразумная старуха? Ты же отдаешь престол Чилиади?

– Лучше лишиться престола. Чем потерять последнего мужчину в семье Урбино – с горечью произнесла Инна, ее глаза наполнили слезы. – Неужели Аугусто ты не понимаешь, что сейчас будет, если мы откажемся договариваться?

– Понимаю – потупив взгляд ответил командир гвардейцев.

– Это разумный шаг. Теперь мы сможем остановить народное восстание, и вернуть покой в королевство. Надеюсь, обсуждать состав регентского совета не придется. Я не желаю там видеть вас – он жестко посмотрел на Инну. – Советую отказаться по своей воле, иначе мне придется лишить вас такой возможности – недобро сверкнул глазом Саймон Кривой.

– Я не претендую на власть, и никогда ее не желала, а в сложившихся обстоятельствах предпочту оставаться в своем имении. Спасибо за ваше великодушие граф Чилиади, я вам этого не забуду – с достоинством произнесла Инна.

– А вас господин Виола я прошу оставить службу и удалиться в свое имение, до особого распоряжения. Король вас вызовет, когда возникнет нужда – повернув голову проговорил Саймон.

Виола поклонился, выражая всем своим видом подчинение. Тайный ход вывел троицу из дворца. Специально приготовленные лошади уносили последнего мужчину в семье Урбино подальше от бунтующего города.

Народу вывели нового Эбона, опровергнув слухи о его проклятье. Регентский совет возглавил Наместник Саймон Чилиади, рукоположенный Скюло в том самом соборе, что осквернил старый король Кейст.

Летом по стране прокатился мор, тысячи людей умерли, многие города опустели. Слух о проклятье вновь всколыхнул массы, Саймон заболел, но выжил, однако маленький Сезар-Эбон скончался. Так пресекся род Урбино, на трон взошли наместники из рода Чилиади.

Саймон распорядился отправить рыцарей, в имение Инны Урбино. Спустя пять дней перепуганный гонец доставил письмо от Тулио Де Гиа, командира отряда.

«Ваше Величество сообщаю с величайшим прискорбием, что в означенном имении, искомые лица найдены не были. Из допроса слуг выяснилось, что они покинули его еще неделю назад, под покровом ночи. Преследование ничего не дало, беглецы укрылись в замке Елены Бластиты. Спящую красавицу ищем, пока безуспешно. Поиски затрудняет разветвленная сеть карстовых пещер, расположенных прямо под имением. С появлением новостей пришлю Вам гонца с отчетом.

Преданный Вашей короне барон Тулио Де Гиа!!!»

Вопреки уверениям Тулио, Инна не достигла замка Елены. Инна вспомнила слова своего слуги Синдра, старик дал ей хороший совет: «Хочешь спрятаться, стань простолюдинкой, слейся с чернью».

Мудрая Инна, так и поступила. Переодевшись в простое платье, и спрятав мальчика под мешковиной больного проказой, она отправилась пешком к месту тайного захоронения Кейста. Рыцари не могли понять, что движет старой женщиной, поэтому мнения разделились, кто-то решил, что Инна выжила из ума, а кто-то посчитал, что, пожалуй, так будет безопасней. Сама же Инна следовала зову. Вот уже несколько ночей ей снился один и тот же сон.

Черный как смоль Кейст, стоял у ее ног, и смотрел на Инну красными, горящими изнутри глазами. Король поднимал руку и указывал на спящего рядом Эбона, а затем перед ней вырастали стены полуразрушенной кирхи, со страшными деревьями мертвого сада. В голове звучало – Брат Меон Гухаря!!! Что это значило женщина понять не могла, но чувствовала, что необходимо выполнить то, что требует покойник, иначе быть беде.

Виола подчинился приказу старой госпожи, и отправился в замок Елены, сбивая со следа погоню. Развернув знамена дома Урбино, кавалькада прорвалась сквозь ряды осаждавших Белый Камень. Неожиданная атака вызвала панику среди простолюдинов Ансельма Предприимчивого, и, прежде чем толпа восставших опомнилась, рыцари Караманта с шумом скрылись в распахнутых воротах крепости. Прибывшие подкрепления оказали особое, духоподъемное действие на защитников, люди почувствовали, что они не одиноки.

Именно этот трюк Тулио и принял за бегство Инны к королеве Елене, упустив истинного наследника двух престолов.

(обратно)

Часть 5

– Стоять!!! – прогудел ветеран.

Рыцари Священной Купели потянулись за шпагами, но ситуация складывалась явно не в их пользу. Облаченные в броню, алебардисты числено превосходили противника. Закон запрещал рыцарям носить доспех и боевое оружие в столице.

– Ждите меня около паланкина – сухо скомандовал худощавый человек, с жиденькой бородкой, над которой выступал хищный нос.

Рыцари с сомнением отошли к лошадям, готовые в любой момент кинуться на помощь Великому инквизитору.

Нофль не теряя времени поднялся по широкой лестнице во дворец Верховного Жреца. В приемной зале он чуть не налетел на епископа Ренато Финоккио. Толстяк в красной сутане, нахально перегородил дорогу инквизитору, Нофль поднял на него острые как у куницы глаза.

– Вы так рады меня видеть? – немного насмешливо поинтересовался он.

– А вам смешно? Ваше святейшество? – ответил вопросом на вопрос епископ.

– Отнюдь. Мой лучший дознаватель погиб, единственный, достойный мастера Джовани ученик, в церковной пыточной. А между тем по королевству бродит лицедей, на совести которого уже несколько человек.

– Лицедей может оказаться выдумкой, а вот разрушенный город, это факт – прозвучал из-за спины епископа раскатистый бас.

Подняв взгляд от низкорослого епископа, Нофль встретился глазами с кардиналом Умберто Уго. Сухой старик напоминал мумию, завернутую в алый ковер, сходство добавляла красная шапочка на высохшей голове.

– Вы сейчас обвиняете моего мастера?

– Нет сейчас я лишь высказываю свои соображения, обвинения оставим до суда Верховного – кардинал закатил глаза к расписному потоку.

– Мне казалось, мы вчера, с Вами уже уладили это недоразумение – раздражаясь ответил Нофль, его острые глаза впились в лицо кардинала.

– То было вчера, а сегодня к нам прибыл наш брат, епископ Финоккио. Из его рассказа вскрылось немало интересного – интригуя отозвался Уго.

Позади Уго появились остальные члены собрания кардиналов.

– Ладно. Тогда оставим наши прения до приема, а там уже поговорим более предметно – свернул ненужную дискуссию инквизитор.

Вышел монах, и громко пригласил собравшихся в зал. Участники заняли свои места вокруг длинного стола, во главе которого восседал Скюло. Глаза Верховного Жреца поблескивали, его забавляли постоянные интриги между разными ветвями церковной власти.

– И что же мне принес совет кардиналов? Что такого важного случилось, что вы меня вынудили срочно созвать внеочередной совет? – пробубнил Скюло, недоброжелательно оглядывая собравшихся.

– Ваше преосвященство – начал Уго. – Как я уже Вас уведомил, в провинции Одбара, исчез город Шагалань и четыре деревни.

– Уже четыре, вчера вы мне докладывали, об одном городе и одной деревне – с издевкой переспросил Скюло.

– Вчера к вечеру мы смогли уточнить данные. Так сказать, получили информацию из первых рук.

– И кто ваш источник?

– Епископ Ренато Финоккио, Шагалань входил в его епископство – услужливо отвечал Уго.

– Ну тогда может лучше пусть епископ нам и расскажет, что произошло в его городе.

– Позовите Финоккио! – приказал кардинал, монаху.

Перед собранием предстал испуганный Финоккио. Запинаясь и постоянно оговариваясь, епископ изложил общие сведения о событиях в Шагалане. Не забыв упомянуть о злоупотреблениях мастера Джовани. Со слов Финоккио выходило, что инквизитор больше заботился о финансовой стороне расследования, что и привело к необоснованным решениям трибунала инквизиции, в частности по делу старого бургомистра Шагалани.

– Это ложь – прервал излияния епископа Нофль, его сухая спина вытянулась в струну, а глаза вспыхнули гневом.

– Ну что Вы, уважаемый Верховный инквизитор, только факты – прикрыл опешившего Финоккио, кардинал Уго.

– Факты говорите? Ну давайте рассмотрим, где мастер Джовани оказался финансово ангажирован – зло процедил Нофль.

В руках инквизитора показалась толстая тетрадь.

– На вашу беду, уважаемый кардинал, мое ведомство работает безукоризненно. Вот и в нашем случае, нотариус успел вывезти все дела из Шагалани, в архивы Окарна. И сейчас у меня в руках подробнейший отчет о проведенном расследовании – он весомо потряс тетрадью.

– Тогда объясните нам, как уважаемый всеми человек, который обеспечил всем необходимым ваших людей, оказался пособником еретиков? – ядовито улыбаясь произнес Уго.

– Извольте ознакомиться если так интересно – Нофль передал тетрадь кардиналу. – А я тем временем ввиду в курс дела остальных.

Как известно архивы Великой Инквизиции хранят сведения о поколениях подданных королевства. Так при любом расследовании наши инквизиторы запрашивают всю имеющуюся информацию в архивах Окарна. И мастер Джовани не являлся исключением, можно сказать он был лучшим в своем деле…

– Да, да у мастера Джовани неплохо получилось снести город и четыре деревни, и только для того, чтобы покарать мнимых еретиков – перебил Нофля согнутый как сушенный стручок острого перца, старец в кардинальской мантии. – Ваш коллега, уже нам рассказал, как великий Джовани Сандальони вел расследования. И о том, как он невинного мирянина пытал, обвиняя его в том, что он де лицедей – старик рассмеялся, каркая как ворона.

За столом раздался дружный смех.

– Вы пытаетесь рассуждать о том, чего не понимаете. Да и пытки для инквизитора, не лучшее средство, чтобы узнать правду – оборвал смех инквизитор.

– Насколько мне известно, лучше метода дознания пока не придумано – улыбнулся в ответ кардинал Уго.

– Знаем мы ваши методы! Ваше преосвященство, Совет требует, чтобы функции инквизиции были переданы в ведение церкви. Пока не закончиться расследование по Одбарской катастрофе. Мы не можем каждый раз, гоняться за призраками и в этой гонке уничтожать половину провинции. Слишком дорогая цена, за сомнительные эксперименты «специалистов» Нофля. Поэтому Совет просит разрешения, отдать церкви мастеров-дознавателей, дабы она могла без помех, изучить, и оценить методы и приемы инквизиторов, а самое главное их целесообразность!!! – потребовал кардинал Фабио Нери, он говорил от имени всего Совета. Кардиналы вторили его словам, выражая полную поддержку выдвинутой инициативе.

– К этому мы еще вернемся. Теперь к делу бургомистра – остановил перепалку Скюло, обрывая саму возможность начала склоки.

Инквизитор кивнул головой и продолжил.

– В архивах вскрылась информация, что мать указанного бургомистра в свое время встречалась с известным еретическим проповедником Герхардом Жуварно…

– Жуварно!!! – пролетело над столом.

– Когда мастер Джовани получил эту информацию, он не поленился поднять все должности в магистрате. И что же вы думаете он нашел? – совет молчал.

– А нашел он сына Жуварно, и этот сын не кто иной, как якобы родной брат нашего бургомистра. Допросы и обыск, прояснили картину окончательно. Оказывается, мать бургомистра, будучи в браке, и при первенце, понесла от связи с известным еретиком. Местный жрец, будучи родным братом матери бургомистра, намеренно исказил информацию при священном обряде купания.

– Ну и как вы это смогли установить если нет ни одного документа, подтверждающего выводы мастера Джовани? – скептически произнес кардинал Уго. – Только пытки? Это все ваши свидетельства?

– Но вы только, что утверждали, что пытка верное средство для установления истины. А теперь сами же сомневаетесь в правильности методов дознания, которые так умело применял мастер Джовани. Он методично провел допрос всех причастных к событиям давних лет, и добытые показания, сошлись даже в мелочах. При этом следует учитывать, что подозреваемые не имели контакта между собой, поэтому сговор исключен. В доме подозреваемого провели обыск и нашли несколько оберегов, что когда-то раздавал своим последователям Живарно. Я верю результатам расследования мастера Джовани.

– И все-таки… – начал кардинал Уго.

– Меня убедили доводы инквизитора – жестко произнес Скюло.

– Но это еще не все – продолжил Нофль.

– Есть еще, что-то? – Скюло с интересом взглянул на инквизитора.

– Да Ваше Преосвященство. Мастеру Джовани удалось также выяснить, что епископ Финоккио, имеет давние связи с семьей бургомистра. Когда-то их деды дружили, и очень тесно. Позже пути этих семейств разошлись, но похоже, что, получив сан наш предприимчивый епископ закрывал глаза на существование еретического гнезда в его пределе. Естественно, не из бескорыстного служения нечистому. Принимая во внимание, все сказанное становиться понятно, почему мастер Джовани принял решение изъять все средства, принадлежавшие семье бургомистра в пользу казны инквизиции. Как я подозреваю, именно этот факт и не дает покоя нашему епископу. Такие деньги прошли мимо его рук – пафосно закончил Нофль.

Скюло поморщился, его утомили денежные склоки подчиненных, что постоянно подрывали авторитет церкви. Ренато Финоккио едва стоял на ногах, бледное лицо епископа свидетельствовало о том, что он в одном шаге от того, чтобы потерять сознание. Не глядя на епископа, Скюло сделал знак рукой, к Финоккио подошли ветераны, и не особо церемонясь поволокли к выходу.

– Думаю, теперь конфликт улажен – спокойно произнес Верховный жрец.

– Ваше Преосвященство позвольте нам провести свое расследование, по вскрывшимся фактам – затараторил кардинал Уго.

– Это справедливая просьба. Пусть церковь займется этим вопросом – задумчиво произнес Скюло.

– Я согласен передать вам епископа Финоккио, но вы должны вернуть нам нашего мастера – начал торг Нофль.

– Но мы не можем вам доверять…

– Как так, вы мне значит не доверяете, мне псу церкви, а эльфам значит доверяете – возмутился Великий инквизитор.

При слове эльфы Скюло, слегка подпрыгнул в своем кресле, тяжелый взгляд Верховного жреца застыл на лице кардинала.

– Какие эльфы? – пытался спасти положение кардинал Уго.

– Те, что вчера были в вашей резиденции – добил врага Нофль. – Мне также известно, что вы им оказали услугу, сообщив информацию по происшествию в городе, тогда как Его Преосвященство еще два дня назад предупредил всех о недопустимости распространения информации о провинции Одбара.

– Хватит! – рявкнул Скюло.

– Нофль, ваши расследования пока будут ограниченны еретиками. Все, что связанно с сущностями для вас под запретом. Инквизитор ты меня понял?! – угрожающе спросил Верховный жрец.

– Да Ваше Преосвященство, мне все ясно – поджав губы отозвался инквизитор.

– Совету даю два часа, чтобы вернуть мастера Эстебана. Издержки, что пришлось понести указанному дознавателю возместить в двойне. Каррел!!! – неожиданно крикнул Скюло.

– Найди лучшего лекаря в столице, пусть он займется здоровьем мастера Эстебана.

– Собрание объявляется закрытым, по вопросу Одбарской катастрофы соберемся отдельно. В более узком кругу – закончил Скюло.

Красная река клобуков и мантий неторопливо вытекала из зала Совета, кардиналы прощались с Уго, стараясь не замечать инквизитора.

Сутки спустя по городу пронеслось известие, что кардинал Умберто Уго убит в своем доме неизвестными грабителями. Вопреки обычаю, кардинала хоронили в закрытом гробу, что немногих посвященных натолкнуло на интересные мысли.

***

Тетива фыркнула, стрела запела и звонко ударила в камень. Больше чем на полтуловища в сторону от цели. Дламаэль чертыхнулся. Эльф слыл неплохим стрелком, но сейчас, когда цель оказалась прямо перед ним, произошло, что-то странное. Лошадь его соратника Микерта, он двигался справа, со всей силы навалилась на его скакуна, ровно в тот момент, когда он спускал тетиву.

Лук Дламаэля опять натужно застонал, но человек злорадно улыбнулся и скрылся за высоким утесом. Эльф отложил выстрел, и помчал следом за наглецом. Утес быстро приближался. Позади слышался храп коней его товарищей, на полном скаку лошадь шарахнулась в сторону, едва не опрокинув седока с крутого края горного серпантина. Оглушающий рев гигантского медведя сотряс окружающие горы, зверь выскочил из-за утеса, где только, что скрылся беглец. Поднявшись на задние лапы, медведь пошел на преследователей.

Зверюга чуть уступала, размерам утеса из-за которого вынырнула. Всадники едва не налетели на косолапого. Зверь, стоя на задних лапах, и безобразно тряся губами, оскалил огромные клыки. Жуткий рев снова пронесся по округе. Лошади осели на задние ноги, и сбросив всадников на землю, сбежали.

Третий день как их отряд покинул исковерканные земли Одбара. Разруха и завалы остались позади, и им наконец удалось взять след беглеца.

Приказ поступил из королевской резиденции, и наскоро сколоченный отряд выехал на место. Рассказы о катастрофе удивляли, но, увиденное потрясло куда больше.

Первым опомнился Микерт, ловко орудуя мечом, он вогнал клинок в необъятную тушу под правую лапу хищника, длинные когти скользнули по телу эльфа. Улаэль выпустил подряд две стрелы, одна попала в глаз, а вторая вошла глубоко в ухо зверя, громада черного меха и сотен килограммов мышц исчезла.

Микерт удивленно смотрел на что-то у себя под ногами, когти прошли через его тело, не оставив даже следа.

– Что там? Микерт? – подбежали остальные.

В траве валялась растерзанная заячья тушка, две стрелы, пущенные Улаэлем размозжили маленький череп ушастого.

– Что за ерунда? Как такое возможно? – возмутился Дламаэль.

– Непростой нам попался разбойник – задумчиво протянул Микерт.

– Я его вижу! – крикнул Навамон указывая пальцем на голову, что появилась наверху чуть впереди, и тут же исчезла из виду.

Дламаэль опустил лук, его жертва вновь ушла. Раздосадованный очередной неудачей, эльф кинулся следом. За ним подтянулись остальные.

Крутой подъем вскоре вымотал эльфов, и они сбавили темп. Микерт уже хотел остановить погоню, когда отряд вышел на широкое плато. Ровная как стол, каменная подошва, раскинула перед ними широкий круг древнего лабиринта. Выложенный кем-то в далекой древности из плоских булыжников, он едва виднелся над толстой подушкой мха. На другой стороне мелькнула фигура человека, беглец быстро поднимался вверх по узкой, горной тропе. Дламаэль прицелился, но странное марево мешало взять цель наверняка, казалось, что от лабиринта исходит какое-то испарение. Переглянувшись, эльфы шагнули в древние круги, замысловатой спирали.

Высокие стены, сложенные из булыжника, оставили лишь узкую тропу, которая, слегка изгибаясь скрывалась за поворотом, Дламаэль не веря глазам потрогал камень. Шероховатый, слегка влажный, но совершенно точно настоящий. Эльф ударил кулаком, на косточках выступили капельки крови. Он поднял голову, примеряясь получится ли дотянуться до края стены, чтобы выбраться из лабиринта по верху. Казалось, что стены не выше вытянутой руки и достаточно лишь подпрыгнуть, чтобы задуманное получилось. Но сколько Дламаэль не прыгал, дотянуться до края так и не вышло, каждый раз он предательски ускользал, приподнимаясь на несколько пальцев.

– Микерт!!! – крикнул Дламаэль, пытаясь понять, где находится его командир.

– Эй кто-нибудь!!! – кричал эльф, в надежде, что его услышат.

Звук его голоса увязал в промозглом тумане, оседавшем полновесными каплями на булыжных стенах лабиринта. Эльф попытался успокоиться и вспомнить откуда зашел в ловушку. В голове собрался план из запутанных коридоров, которые он увидел в завитках каменного лабиринта, еще до того, как изображение превратилось в ловушку.

Лучник неуверенно шагнул вперед, следуя плану в голове. Вскоре Дламаэль уже бежал по запутанным секторам, безошибочно выбирая нужное направление. Удивительно, но он никого не встретил, хотя пару раз видел тени, мелькнувшие в густом тумане. Он кричал, и даже что-то услышал в ответ, но разобрать так ничего и не смог. Преследовать видения эльф не решился, хорошая зрительная память безошибочно вела его в хитросплетениях жутковатой ловушки. Впереди потянуло свежим воздухом, эльф прибавил шагу, и неожиданно выбежал из лабиринта. Яркий свет на мгновение ослепил стрелка.

Вскинув на изготовку лук, Дламаэль попытался раскрыть глаза, изображение впереди расплывалось, но он четко видел силуэт человека. Беглец стоял в десяти шагах перед ним, эльф прицелился, и выкрикнул.

– На этот раз тебе не повезло, человек!!!

– Это тебе не повезло мой мальчик – прозвучало в ответ.

Человек шагнул в его сторону, нежная рука коснулась лица, и обхватив подбородок подняла вверх лицо эльфа. Их глаза встретились.

– Каная?! – изумленно выдохнул Дламаэль.

– Тихо Лама, успокойся – нежно пропела эльфийка, она неотрывно смотрела в расширенные, полуслепые глаза стрелка.

– Ты же мертва?

– Сейчас я с тобой, пришла увидеть любимого брата!

В памяти вспыли картины дома, цветущего сада и гомон ярких птиц. Комната отца и матери, и… и отец и Каная. Вместе, на супружеском ложе, она его видит, и призывно улыбается. Едкое чувство гадливости, страх неминуемого позора колотятся в мозге, в руках Дламаэля натянутый лук, он вновь стоит в дверях родительской спальни. Фыркнула тетива, и стрела глухо ударила в спину отца. Руки мужчины разжались, и на подушки упала голова Канаи, в памяти застыло выражение лица сестры. Смесь наслаждения и муки, навсегда исказившая ее прекрасные черты.

Стрела упала на землю, лук повис на тетиве цепляясь за беспомощные пальцы стрелка. Эльф устало упал на колени, вытягивая кинжал из ножен, на секунду рука Дламаэля застыла. Острие кинжала, направленное в живот лучника, вздрогнуло, затем рука нанесла быстрый удар, глубоко погрузив клинок в тело эльфа.

Туман начал отступать, и Микерт, с удивлением обнаружил, что ходит по узким дорожкам изображенного лабиринта. Омшелые булыжники, точно не давали ему перешагнуть за линию его дорожки, хотя едва выступали из плотного ковра мхов.

Рядом послышалась возня, Микерт поднял глаза, прямо перед ним лежали Навамон и Улаэль, они столкнулись друг с другом и рухнули на сколький камень.

– Что за чушь?! – удивленно спросил Микерт. – Это иллюзия.

– Командир!!! – закричал откуда-то сбоку Гвавир, Микерт шагнул в его сторону, теперь легко преступая ранее не преодолимую преграду.

Гвавир стоял около Дламаэля, стрелок почему-то сидел на пятках, а голова эльфа бессильно упала на грудь, руки расслабленно повисли по бокам.

– Что случилось? Что с Дламаэлем? Он спит?

– Нет командир, у него кинжал в животе! Он прикончил себя! – отозвался Гвавир.

Теперь и Микерт увидел, точенную рукоять, изящного эльфийского клинка, торчащую из живота лучника.

– Зачем он это сделал? – испуганно выдохнул Гвавир.

– Это не человек… Это ракшас… – закашлявшись простонал Дламаэль.

Не открывая глаз, он сморщился, слеза покатилась по бледной щеке. – Этот гад… Откуда-то узнал о моей…, он знал о Канае…

– Твоей сестре? Откуда он может это знать? – удивился Микерт.

– Он не человек, он ракшас в облике человека… потому и знает… в голову залез… – преодолевая боль ответил Дламаэль.

– Возьмите его – приказал Микерт. – Возвращаемся.

– Микерт, это не понравиться айларам – попытался возразить Улаэль.

– Если нас кинули на древнего, то пусть сами бегают за ним. Вы не отбросы, чтобы там себе не думали айлары. Вы высокорождённые, даже несмотря на то, что вас изгнали из ваших домов. Я не поведу эльфов на убой – оборвал возражения Микерт.

***

Вдалеке показались зубчатые остовы древней кирхи. Инна сразу узнала ее, точно вновь оказалась во сне. По дороге они несколько раз чудом избежали встречи с бандами восставших. Два раза мимо них пронеслись чьи-то рыцари, сотрясая землю мощной поступью боевых коней.

Инна прошла в сад, мертвый, и такой же искореженный, как во сне, следом шел возмужавший Эбон. Она провела его в кирху, где парень присел на большой валун, некогда слагавший мощные стены церквушки. Эбон никогда не скучал, вот и сейчас, в его руках сиял, мерным, серебристым светом Хронограф. Небольшая книжка, в виде образка. Редкое изделие эльфов, в котором картинки и текст сменялись движением специального колесика, вмонтированного в торец Хронографа. Такие книги встречались крайне редко и стоили целое состояние, хотя кто-то считал их бесценными. Его дед, которого он совсем не знал, слыл ценителем старинных рукописей, за свое правление он собрал богатую коллекцию.

Часть уникальной библиотеки успел вывезти Чезаре Урбино, прежде чем его обвинили в чернокнижничестве. Желая отвести подозрения от Чезаре, Инна, на свой страх и риск, вывезла книги к себе в имение, однако это не спасло жизнь ее племянника, он сгорел на костре под улюлюканье безмозглой толпы городской черни. Многие родственники Эбона окончили свою жизнь на плахе или в мареве костра. Чилиади успели основательно зачистить мужскую половину семьи Урбино.

Благодаря инициативе Инны, мальчик смог ознакомиться с богатейшим литературным наследием эльфов, людей, и даже гномов.

Могилы, покосившиеся надгробья, корни старых яблонь и груш, вывернувшие из земли погребения, и расколовшие местами камень саркофагов. Все пугало немолодую женщину, дрожь охватывала ее при одной мысли о оживших мертвецах. Когда племянник вернулся из Лампеды, она находилась в своем имении и не видела, как армия мертвецов прошествовала через Кромы и скрылась в подвалах дворца. Страх того дня не затронул ее.

Теперь же гуляя среди заброшенных могил, Инна словно заглянула в тот день и испытала чувство отвращения и животного страха.

«Брат Меон Гухаря» – прочла она, проходя мимо одной из могил. Сердце, что-то кольнуло, но женщина пошла дальше. Инна успела сделать лишь два шага, когда услышала крик в голове – «Брат Меон Гухаря!!!».

Инна кинулась к могиле с надписью, и с разбегу налетела на что-то живое. Крик готовый вырваться из ее уст оборвала рука, крепко сжавшая рот женщины, кто-то сильно обнял ее, не давая вырваться. До сознания насмерть перепуганной Инны стали доходить слова, слова, произнесенные таким знакомым голосом, голосом Эбона.

– Тихо мама. Тихо. Это я Эбон, твой сын. Очнись, очнись же.

Тело Инны резко обмякло, в изумлении она смотрела на чернокожего юношу, с любовью гладившего ее седые волосы. Как он здесь оказался? Как почувствовал ее страх? Он ее любит. С ним не страшно ничего. Теперь она больше не видела ребенка в Эбоне, перед ней стоял молодой мужчина, готовый защитить ее в случае опасности.

– Мама вы так кричали, что я испугался. Что с вами? Что-то случилось? – обеспокоенно повторял Эбон, пытаясь понять, что приключилось с его матерью.

– Я… – судорожно сглотнула Инна. – Я увидела эту могилу – она указала на могильную плиту с надписью – «Брат Меон Гухаря».

– И, что? Что Вас так напугало? – недоумевая спросил юноша.

– Это имя я слышу во сне. Помнишь я тебе рассказывала?

– Да, и впрямь! Интересно. Я попробую ее вскрыть, может ответ внутри? – быстро затараторил Эбон.

Плита не сразу поддалась, тяжело сопя Эбон преодолевал сопротивление корней, плотно обвивших замшелый камень. Земля под камнем словно вздохнула, и плита легко отошла в сторону. Темнота скрыла то, что покоилось внутри могилы.

– Наконец-то! – донесся голос из глубины.

Инна задрожала всем телом, крупные слезы покатились по ее морщинистым щекам, женщина опустилась на колени и склонившись над ямой робко спросила.

– Кейст?

– Тетушка Инна! – радостно отозвался голос из темноты. – Как я рад тебя слышать, ты всегда была ангелом хранителем нашей семьи…

– Но ты же мертв? Как ты выжил? Прошел уже год…

– Не пугайся моя милая тетушка. Позже я тебе все объясню, а теперь отойди я поднимусь из могилы несчастного брата Меона. Представляешь он всю жизнь отказывал себе в женском обществе ха, ха, ха… Жаль мужика ха, ха, ха.

Эбон помог Инне подняться на ноги, что отказывались ее держать, и отвел в сторону. Из могилы со свистом вырвалось что-то черное, тут же затерявшееся в клубах пыли.

Из клубящейся облака вышел король. Инна не могла его узнать, перед ней стоял мертвец из ее сна, черная кожа, горящие красным глаза, высокая фигура. Черный балахон, превращенный временем и битвами в лохмотья, укрывал тело мертвеца.

– Привет тетушка, ну же не бойся! Это я, Кейст! Наверное, не совсем такой каким ты меня всегда знала прежде, но это я. О, а этот великолепный юноша, мой внук?

– Да, это Эбон – как во сне отвечала Инна.

– Где Кати? – спросил Кейст.

– Она спит.

– Спит?

– Она спит беспробудным сном, и ни что не в силах вернуть ее в наш мир.

– Кто такая Кати? Кто этот чело…, мертвец? – озабоченно спросил юноша, прикрывая собой мать.

– Не бойся Эбон, это твой дед, а Кати… Кати твоя настоящая мать – тихо ответила Инна, и погладила руку юноши.

– Как настоящая? А ты? – смущенно спросил Эбон.

– Почему мать? – не менее удивленно спросил Кейст.

– Я сестра твоего деда, мне пришлось врать тебе, этого требовало твое спасение.

Мертвец медленно подошел к Инне и взглянув в глаза, спросил.

– Где Кати?

– Она в святилище Халисы, под родовым имением. Мы ее погрузили в эльфийский фимиам, с ней все будет хорошо. Нам нужен ты. Почему ты так долго не приходил?

– Я не мог выбраться из-под этой треклятой плиты. Захоронение скованно заклятием, что меня не пускало наружу. Только живой родственник по мужской линии мог сдвинуть плиту, и дать мне свободу. Не знаю, что такого сделал этот Меон, но кто-то запер его наглухо. Ты меня спас Эбон.

Потрясенный свалившейся на него правдой, Эбон не обращал внимания на слова Кейста.

Король подошел к юноше и заглянув ему в лицо грустно проговорил.

– Твой отец передал тебе особый талант, да и Братья не поскупились. Тебе придется нести полученное наследство. Прости меня, я обрек тебя на вечную борьбу света и тьмы.

Инна осторожно взяла иссохшую длань короля и приложив ее к груди сказала.

– Пойдем Кейст, нам надо домой. Прошу тебя, там творятся ужасные вещи. Все мужчины семьи Урбино погибли, власть в руках узурпатора Саймона Чилиади, а имение занято врагом.

Кейст погладил руку женщины, и мягко проговорил.

– Мы все вернем, а врагов…, врагам воздадим должное.

(обратно)

Часть 6

Пробоина в стене расширялась на глазах, посыпались приворотные башни, первый круг стен прорвали, и теперь предстояла тяжелая борьба за жизнь Белого Камня. Вторые сутки в крепости никто не спал, начался штурм. Жак безвылазно находился на позициях, урывками успевая перехватить сон. Ситуация сложилась критическая, припасы за два года осады истощились, враг преодолел ров, пала первая линия стен, поэтому Жаку ничего не оставалось как личным примером поддерживать дух замкового воинства.

Мерандо надеялся на приход союзников, рыцарей Священного похода, что созвал Верховный жрец Скюло. Священный поход обязался остановить заразу еретичества, отступника Ансельма. Смущало то, что под стенами Белого камня стояли как рыцари Лампеды, среди коих немало подвязалось и «гостей» из соседних королевств, так и восставшая чернь под предводительством Ансельма. Вполне мирно уживаясь в соседних лагерях. Ушлые рыцари гнали на штурм восставших простолюдинов, не считаясь с количеством жертв.

Два требушета, собранные несколько дней назад, закидывали цитадель огненными снарядами, отчего регулярно занимался пожар, грозя пожрать крепость огнем. Но под чутким командованием Мерандо, безжалостную стихию удалось остановить.

С башни Жак хорошо видел копошащийся внизу муравейник. Столько убитых, вонь от трупов, постоянно висевшая над крепостью, уже стала привычной, а внизу все прибывали повстанцы. Простолюдины гибли сотнями, но на их место приходили тысячи новых.

– Что они так поперли? – спросил кучерявый солдат, расслабленно вытянув ноги к костру.

– Так узнали, что идет армия лыцарей, тех, что в Священный поход против отступника вызвались идти – ответил курносый, конопатый мужик, задумчиво ковыряя ножом в зубах.

– Аааа – протянул первый. – А я-то думаю, что за холера гонит их на стены Камня. Ведь гибнут, что блохи на дохлой борзой. Уж давно должны бы были разбежаться, ан нет! Лезут, шо безмозглые!

– Так они и есть безмозглые животные – поддержал разговор, вошедший воин в дорогом доспехе, солдаты тут же подхватились с мест, и вытянулись в струну.

– Да вольно, вольно, отдыхайте, я проверить зашел, все ли у вас есть? ...



Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Изгнанники Менантра. Книга 2