Разоблачённая

Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks при поддержки TG канала hot library

Переводчик_Sinelnikova

Глава 1

Анна

Вот оно, момент, когда все эти годы скрывания и притворства мужчиной, наконец-то рухнул на землю. Столько работы и тренировок, и все впустую. Подстриженные волосы и перетянутая грудь, по крайней мере, ещё хранят мой секрет в безопасности, но с тех пор, как меня поймали, я не могу быть уверенна, как долго ещё будет скрыт мой пол. Из-за тугой ленты, обмотанной вокруг моей груди, мне еще труднее контролировать дыхание, и мне приходится заставлять себя делать неглубокие вдохи.

— Постройте их! — кричит голос рядом со мной, и я инстинктивно опускаю голову. Даже несмотря на мою маскировку, я все еще боюсь, что кто-нибудь посмотрит на мое лицо и сочтет его слишком женственным. Скулы, через-чур высокие. Губы, немного полноваты. В наши дни даже красивые мальчики не в безопасности. Грязь на моем лице и постоянное покусывание губ немного помогают, но однажды кто-то может присмотреться повнимательнее. Мужчина рядом со мной пристально смотрит на меня, и на мгновение я волнуюсь, но он только смеется.

— Не волнуйся, малыш, возможно, ты слишком молод для тюрьмы. Возможно, тебе повезет, и они выстрелят тебе в голову. — Он снова смеется, и я прищуриваюсь, глядя на него, но ничего не говорю. Я очень хорошо знаю, что происходит с теми, кого считают слишком молодыми для "Гробницы", более распространенного названия тюрьмы D1219.

Гробница (могила) — это то, что она и подразумевает. Тюрьма, которой управляют заключенные, слишком страшные и необузданные, чтобы охранники оставались в стенах. Выхода нет, кроме как в смерти.

Я до сих пор не могу поверить, что меня поймали.

Все мои уловки, мои маскировки и прятки в жопе, я все еще стою здесь, готовая быть застреленной или в лучшем случае брошенная в Гробницу.

Это какой-то грёбаный отстой.

Я стараюсь держаться прямо, когда ополченцы выстраивают нас в шеренгу. В конце концов, жить другим днем — хороший девиз. Льет дождь, и я благодарна за это, хотя бы потому, что он ограничивает видимость. Все еще влажно, и я потею под тяжелыми слоями одежды. Все мое тело напряжено, а ноги хлюпают по грязи, пока я жду своей очереди. Мужчина с другой стороны от меня рычит, когда другой подходит и смотрит на него. Ополченцу, похоже, это не нравится, потому что он ударяет своей дубинкой в живот мужчины, прежде чем крикнуть:

— Гробница! — и становится передо мной.

Я не поднимаю глаза, даже после того, как он срывает шляпу с моей головы и бросает ее к моим ногам. Мое сердце колотится так громко, что оглушает. Я жду его решения и не могу поверить, что нахожусь в ситуации, когда Гробница является предпочтительным выбором. По прошествии времени, которое кажется часами, но на самом деле это всего лишь секунды, конвоир наклоняется, и я морщусь от ощущения его горячего дыхания на своей щеке.

— Красивый и молодой, — тихо говорит он, посмеиваясь. — Они будут любить тебя.

Отступая от меня, он кричит:

— Гробница!

Я хватаю свою шляпу, прежде чем другой мужчина оттаскивает меня от очереди, бесцеремонно запихивая в кузов грузовика, в котором всего несколько щелей по бокам, а в остальном кромешная тьма. Пахнет потом, страхом и мокрой псиной. Я пробираюсь внутрь, используя свою руку, чтобы направлять себя. Сзади меня достаточно света, по крайней мере, я ни на кого не наступаю, и, к счастью, те, кто внутри, не обращают на меня особого внимания. Я двигаюсь, пока не добираюсь до конца, прислоняюсь к стене и жду, когда отправлюсь в новый ад.

Мой дом скоро будет, Гробница.

Каждый в этой части мира слышал о Гробнице, даже если это просто слухи. На самом деле, это была первая тюрьма в Новой Европе, из которой выгнали всю внутреннюю охрану и персонал. Я знаю это из статей, которые читала на протяжении многих лет, так же как и то, что произошло это несколько десятилетий назад, но все еще имеет большое значение.

Тюрьма, полностью управляемая заключенными, с большим количеством внешней рабочей силы, чья единственная задача сдерживать их внутри. В таком месте, как это, нет никаких прав, правил или законов.

И вот именно поэтому, я молодая девушка, переодетая в мужика, нахожусь в полной заднице.

Глава 2

Аксель

Стиснув зубы, я крадусь к яме, не отрывая взгляда от человека передо мной. Я вижу страх в его глазах, и я могу только представить себе маниакальный взгляд на моем лице, когда он буквально ссыт в штаны. Моя улыбка исчезает. Гораздо меньше удовольствия от избиения такого ссаного муравья, но мне нужно поддерживать силу. И если я буду честен с самим собой, моему телу нужен хаос насилия и смерти. Я вырос в клетке, окруженной кровью и злом, это все, что я знаю и умею.

Я рычу, прыгая вперед, и мужчина кричит, пытаясь вцепиться в стену ямы. Идиот. Через секунду я оказываюсь на нем, и только грязь и гладкость его кожи позволяют ему выскользнуть из моей хватки.

— П-пожалуйста, Акс. Я не это имел в виду! — умоляет мужчина, пока я продолжаю кружить вокруг него. Меня пронзает укол сожаления, но я не могу этого показать. Этот человек не заслуживает смерти, но если я не убью его, это сделает кто-то другой. К тому же я уже несколько дней не убивал, и мне это нужно, жажда уже мучает.

Если я не пущу кровь сейчас, неизвестно, что произойдет позже. Возможно, я делаю это для Гробницы, которая хорошо питает мою ярость. Быстрее, чем он может уйти, я бросаюсь вперед и хватаю его за бицепс. Он кричит и пытается отвернуться. Плохая идея. Моя рука крепко сжимается, и все, что ему удается сделать, это вытащить свою руку из сустава, вывихнув ее. Теперь он кричит от боли, его бесполезная рука повисла вдоль тела, и он падает на колени. Я прищуриваюсь от жалкого зрелища, прежде чем подойти к нему сзади и свернуть ему шею. Рев толпы вокруг меня оглушителен.

Я терпеливо стою у края ринга, наслаждаясь моментом передышки от огня в моей крови, в моих костях. В этот момент я — Бог. Веревка опущена, но я не смотрю вверх, вместо этого я закрываю глаза, глубоко вдыхая. Запах крови, грязи и смерти наполняет мои чувства, и я ухмыляюсь, смеясь, когда мои глаза распахиваются. Я протягиваю руку и хватаюсь за веревку, твердо ставя ногу на привязанное дно, и слушаю ворчание наверху, когда меня подтягивают. Ступая на платформу наверху, я слышу, как льются слова похвалы, но я не обращаю на них внимания.

Это не достаточный повод, чтобы радоваться, черт возьми.

Убить такого маленького ублюдка — ничто. Он оказался не более чем, не в том месте не в то время. Он всего лишь тот, кто немного смягчит ярость, которая постоянно бурлит у меня под кожей, как бы я ни пытался это отрицать. Ликование вокруг меня не успокаивают демонов в моем теле, только запах крови и ощущение смерти от моей руки могут успокоить мой огонь.

Единственный человек, которого я выношу, подходит ко мне с ухмылкой на лице, как будто он знает, насколько я близок к тому, чтобы разорвать всех в этой толпе на части. Итан и я знаем друг друга большую часть нашей жизни, так что он, вероятно, точно знает.

— Быстро ты, — говорит Итан, останавливаясь передо мной. Даже он знает лучше, ко мне не прикасаться. Никто никогда не прикасается ко мне. Я ворчу в ответ и хватаю протянутый мне бурдюк с водой. Отодвинув его от себя, я впрыскиваю тепловатую жидкость в рот, позволяя ей пролиться на бороду и грудь. Это место действительно ад, даже когда идет дождь, жарче, чем в Аду. Можно подумать, что после более чем двадцати лет я к этому не привык.

— Почему ты здесь? — Спрашиваю я, зная, что Итану не нравятся матчи в яме так сильно, как многим дикарям в этом месте. Обычно он подносит спичку, а затем уходит.

— Новое пополнение, — отвечает он. Я глубоко выдыхаю и готовлюсь к очередной игре разума.

Глава 3

Анна

Громкий скрежет металла наполняет воздух через мгновение после того, как мы останавливаемся, и я не знаю, радоваться мне или плакать, что эта адская поездка наконец-то закончилась. Мы добрались сюда как минимум на несколько часов раньше, трясясь в кузове маленького движущегося грузовика. Жара гнетущая и удушающая, что делает и без того неприятный запах страха и немытых тел в разы хуже. Я рада, что сегодня не ела, иначе, я уверена, меня бы вывернуло наизнанку. По дороге вспыхнуло несколько драк, а в этом тесном пространстве собралось около тридцати человек, я уверенна, что сейчас их на пять меньше.

Есть что-то особенно ужасное в том, чтобы слышать звуки смерти и изнасилования в темноте, зная, что ты можешь стать следующим в любой момент. Не говоря уже о том, что произойдет, если они узнают, что я девушка.

Мое тело содрогается от одной только мысли об этом.

Грузовик немного продвигается вперед, прежде чем раздается громкий звук закрывающихся дверей, и я выдыхаю, готовясь к тому, что будет дальше. Вокруг меня разные эмоции и реакции от радостных возгласов до скулящих рыданий. Последнее кажется мне пустой тратой времени, и я, конечно, тоже не в восторге быть здесь, но кто я такая, чтобы судить?

Когда двери открываются, я уже надвинула шляпу на лицо, чтобы защитить его от света, который, я знаю, будет жестоко ослепляющим после такой темноты. Кроме того, это скрывает мое лицо. Я приложила много усилий, чтобы скрыть свою женственность в последние годы. Как было очевидно по реакции другого мужчины, даже маленькому мальчику не поздоровится в таком месте, как это.

Крики пронзают воздух, и я жду, пока остальная часть грузовика опустеет, проталкиваясь в середину толпы, а не оставаясь сзади. Нас ведут к забору из звеньев цепи рядом с нами и привязывают к кольцам кусками веревки. Мы в маленьком коридоре, ведущем к главным воротам, я полагаю, для высадки. Я хмуро смотрю на веревки на своих запястьях, не понимая, почему они завязали их так слабо. Это приличный узел вокруг моего запястья, но прикрепленный веревкой к самому звену цепи, не займет много времени, чтобы выбраться из него, и ясно, что многие из тех, кто меня окружает, уже работают над тем, чтобы освободиться.

Когда грузовик трогается с места и ворота со скрипом открываются, я начинаю понимать, что они не должны задерживать нас надолго. Я поворачиваю голову и вижу, как грузовик отъезжает, когда за ним захлопываются гигантские ворота.

Черт.

Я слышу еще один шум позади нас, и еще несколько ополченцев присоединяются к нам. Я смотрю на сторожевые башни, окружающие внешний периметр этого места, и мне интересно, сколько здесь сторонних наблюдателей.

— Не двигайся, — говорит один из них, и я, перестаю пытаться выкручиваться из веревок. Я полагаю, что некоторые другие не такие умные и продолжают пытаться освободиться, когда я слышу, как где-то справа от меня раздается выстрел.

Я замираю, как и остальные участники группы. Кроме звона в ушах, единственное, что я слышу, это глухой удар, после того, как тело падает на грязную землю. Я стою совершенно неподвижно и жду, пока через несколько минут веревка, прикрепленная к забору, резко не развязывается, и меня бесцеремонно разворачивают. Я застыла, и жду, пока остальные будут развязаны. Осторожно поднимаю глаза, и вижу, что ополченцев всего восемь, но у всех оружие. Я медленно опускаю голову и жду.

— Слушайте, отморозки, — наконец раздается голос из-за ворот. — Мне все равно, кто вы. Вы здесь, значит вы облажались. В D1219 есть только одно правило; тебя посадили, и ты не покидаешь эти ворота, либо же я пристрелю тебя при попытке, как жалкую псину, которой ты и являешься.

Мертвая тишина стоит до тех пор, пока не открываются еще одни тяжелые ворота, и нас ведут в гораздо меньшую клетку с цепью. Один за другим мы снова привязаны к этому новому забору, и я почти уверена, что человек, который связал меня, на самом деле шептал молитву себе под нос. Для кого? Для меня?

Когда двери снова закрываются, я, наконец, поднимаю голову, чтобы увидеть свой новый дом, и не могу не ахнуть от увиденного. Гробница расположена на один уровень выше нас, с открытым потолком над большим грязным пространством за пределами этой незначительной клетки. Кажется, что все это сооружение сделано из камня, и сразу становится понятно, откуда оно получило название “Гробница”. Длинная прямоугольная форма, больше всего похожа на гроб.

Внешняя зона, кажется, представляет собой что-то вроде металлической дорожки с каменными стенами позади. Стены же различаются по размерам, где-то полностью отсутствуют, открывая вид на камеры позади, другие с отверстиями и решетками. Это выглядит солидно, но в то же время как будто разваливается.

На каждом уровне есть люди, мужчины, которые спускаются с дорожек и смотрят на нас. Их лица мрачные, восторг и дикость написаны на каждом. На нас обрушиваются крики и вопли, какофония хаоса. Некоторые слова я знаю, другие на незнакомых языках, но все они имеют одинаковую насмешливую и зловещую интонацию.

Я снова пытаюсь контролировать свое дыхание, паника, наконец, начинает нарастать. За последние несколько лет я побывала в ужасных местах, избежала нескольких неприятностей. Но ничто не сравнится с этим. У других заключенных, окружающих меня, разные реакции. Некоторые, как и я, поражены необъятностью этого хаотического ада. Другие плачут, и новый резкий запах в воздухе указывает на то, что, по крайней мере, один из нас потерял контроль над своим кишечником. Я с изумлением наблюдаю, как несколько вновь прибывших со мной кричат и приветствуют мужчин по другую сторону ворот, по-видимому, старых друзей за пределами этих стен.

Крики толпы стихают, когда мужчина выходит вперед в грязный двор за пределами клетки. Он высокий, более шести футов, и очевидно, что у него здесь есть какая-то сила. У него длинные каштановые волосы, собранные назад, чтобы показать суровое выражение его лица, которое почти чисто выбрито. Его одежда слегка запачкана и грязна, но все еще прочная, в отличие от некоторых лохмотьев, которые я вижу на других заключенных. Он с интересом наблюдает за клеткой, поднимает руку вперед, и дюжина мужчин подходит, чтобы открыть клетку.

Мои глаза расширяются, когда до меня доходит истинная природа нашей ситуации. Нас приветствуют в Гробнице ее узники, в то время как мы привязаны, беспомощны к ее открывающимся вратам. Я поворачиваюсь к своим запястьям и начинаю шевелить ими, пытаясь выскользнуть из верёвки. Мысль о том, чтобы быть разоблаченной вот так, связанной и обнаруженной, наполняет меня более неподдельным страхом, о котором я и не подозревала. Грубые руки настигают нас и начинают вытаскивать, оставляя наши запястья связанными. Я перестаю сопротивляться, когда меня вытаскивают из клетки и ставят на колени в ряд с остальными.

Один заключенный из грузовика не уходит так легко. Я не вижу, что происходит, но я слышу крики и борьбу позади меня. Я смотрю на мужчину рядом со мной, а не оглядываюсь назад, и вижу, как его лицо сдувается в тот же момент, когда я слышу глухой удар позади нас. Им не нужно много времени, чтобы вытащить всех остальных, кроме одного человека, который все еще лежит на земле, я не уверена, в нокауте ли он или мертв, мы все ждем, затаив дыхание, что будет дальше. Через мгновение высокий мужчина начинает расхаживать перед нами.

— Я Итан, — объявляет он через мгновение, все еще расхаживая взад и вперёд. — Добро пожаловать в Гробницу.

Глава 4

Аксель

Я стою на краю своей комнаты, наблюдая за открытием, пока Итан приветствует вновь прибывших. Волнение в воздухе ощутимо, мужчины любят свежую рыбу. Прошло много времени с тех пор, как у нас были новые поступления, и насилие в воздухе такое густое, что его можно попробовать.

Итан уже в пути, чтобы привести этих несчастных сукиных сынов сюда, ко мне, для реального знакомства. Я неизбежно убью одного или двух, чтобы подать пример, а остальные уйдут отсюда, зная, кто тут главный, и что поставлено на карту, если один из них перейдёт мне дорогу.

Мой любимый нож медленно скользит по коже моего предплечья, не совсем пронзая кожу, но лаская ее. Я жду, пока заключенных освободят. Моя кровь начинает кипеть у меня под кожей, и я больше не могу быть терпеливым. Я сильнее прижимаю лезвие, вздыхая, когда оно врезается и выпускает огонь. Это не так приятно, как резать кого-то другого, но я сделаю всё, чтобы освободить своих демонов. Даже с моим недавним убийством демоны, которых Гробница вселила в мою кровь и кости, требуют большего.

Монстрами не всегда рождаются, иногда их создают.

Я здесь с тех пор, как мне стукнуло шесть. Один из немногих столь юных, доживших до зрелого возраста. Ставлю на то, что оказался не в том месте не в то время. Я процветал, несмотря на все это дерьмо, только с одним реальным последствием, у меня ненасытная потребность в боли и смерти, в людских страданиях. Необходимость, которую я принимаю, но с которой постоянно воюю.

Мне было шестнадцать, когда я бросил вызов Бренану за его титул, лидеру того времени.

Бренан был слаб.

Я убил его и всех тех, кто был в его окружении, и принял мантию лидера. Босс. Не имеет значения, какое название, это одно и то же. Прошло пятнадцать лет, и никому не удалось узурпировать мое положение. И часть сохранения этого означает пугать всех вновь прибывших.

Я не перестаю водить лезвием по своей коже, когда слышу, как шаркающие шаги множества тел входят в комнату позади меня. Когда я вытаскиваю нож, я вижу, как кровь поднимается и льется, капая на землю. Я улыбаюсь, наблюдая за каплями, прежде чем повернуться к ним лицом.

— Я Акс, и я здесь главный. — Мой голос твёрже стали.

Можно было бы услышать как пукает мышь, настолько стало тихо.

Передо мной около двух дюжин мужчин, и я осматриваю их, чтобы определить, к какому типу они относятся. У нас здесь есть разнообразие, и мне приятно получить представление о том, как рыба изменит здесь динамику. Или, по крайней мере, те, которые сохранились до наших дней.

У некоторых есть блеск в глазах, говорящий мне, что у них тоже насилие в крови. Некоторые плачут, и я скрежещу зубами при виде этого. Всегда есть несколько, и ничто не бесит меня больше, чем трусы. У всех мужчин есть слабости, это неизбежно, но трусость совсем другое дело. Только глупый или самовлюбленный человек будет утверждать, что у него никогда не было слабости или страха. Но храбрый человек, настоящий мужчина, черт возьми, владеет своим страхом. Когда я просматриваю остальных, мне бросается в глаза один малыш, но я продолжаю двигаться. Маленькие и слабые здесь долго не живут, трусливые или нет.

— Кто-нибудь здесь хочет занять мою позицию? — Я бросаю вызов, расхаживая перед ними. Я сгибаю руки, сжимая окровавленный нож, который все еще ношу с собой. Никто никогда не делал шаг вперед, но я имею права помечтать. Я ловлю взгляд одного человека и вижу в нем нерешительность. У него есть шрам на одной из его щек, который я не забуду. Он хочет этого, но он достаточно умен, чтобы не бросать мне вызов сейчас. Я смотрю ему в глаза, пока он не опускает взгляд, и я ухмыляюсь. Он будет тем, за кем нужно наблюдать.

Когда становится очевидно, что никто не выйдет вперед, я выбираю другого мужчину, я чувствую, как ненависть и гнев уходят. Он не угроза, не вызов. Во всяком случае, не для меня. Но внешне другие могут бояться его только из-за его размера.

— Как тебя зовут? — Спрашиваю я, и он смотрит на меня. Он большой, даже стоя на коленях, ему едва нужно смотреть вверх, а я не коротышка.

— Ронан, — отвечает он грубым и глубоким тоном.

Я задумчиво киваю.

— Почему ты здесь, Ронан?

Он на мгновение колеблется.

— Убийство. Я убил ополченца и попался.

— Тогда ты один из нас, — отвечаю я, и несколько других смеются. Я тоже хихикаю на мгновение, прежде чем броситься вперед. Я вонзаю длинный нож в его шею и наслаждаюсь этим ощущением. Вокруг меня раздается несколько тихих вздохов, когда Ронан падает на пол, все еще булькая. Я стою над ним и пристально наблюдаю, как он истекает кровью меньше чем за минуту. Вытаскивая свой нож, я смотрю вдоль ряда, выбирая другого.

— Как тебя зовут? — Спрашиваю я, а он буквально хнычет.

— Уильям, сэр, — пищит мужчина. Я стою перед ним неподвижно, наслаждаясь аурой страха, окутывающей меня. Ощущение власти и смерти вызывает привыкание, и я принимаю это вместо наркотиков, проходящих через это место каждый день.

— Уильям, — говорю я, прежде чем протянуть руку, хватая его за шею подтягивая к себе. — Не будь таким гребаным трусом. — Я вонзаю лезвие ему в живот и выворачиваю, наслаждаясь этим ощущением, прежде чем тоже опустить его на землю.

Ярость и жажда в моей крови остывают, но я не хочу останавливаться сейчас. Я еще раз просматриваю линию, лев, преследующий свою добычу, когда мои глаза снова останавливаются на малыше. Мальчик?

— Ты. Сними шляпу, — рявкаю я. Он слушается, снимает шляпу с головы и опускает ее, держа голову опущенной. Его волосы коротко подстрижены, поэтому видно его лицо. Длинные ресницы смотрят в землю. Он не так молод, как я сначала подумал, исходя из его размера, вероятно, ближе к двадцати, хотя его лицо чисто выбрито, так что, возможно, моложе. Он напоминает мне меня самого, когда я пришел к власти.

— Как тебя зовут?

— Джош, — отвечает мальчишка, все еще не поднимая головы. Я замечаю легкую дрожь в его голосе и поднимаю его лицо, чтобы посмотреть на меня, размазывая кровь по подбородку.

Большие голубые глаза приветствуют меня, и я чувствую, как под ними скрываются секреты. Несмотря на дрожь, он не отводит от меня взгляда. Храбрый мальчик. Есть несколько мужчин, которые могут встретить мой взгляд, и моя оценка его возрастает, несмотря на то, насколько он мал. Я грубо отпускаю его подбородок, и он возвращается на место.

— Уходите, — говорю я им всем, и заключенные начинают, спотыкаясь, выходить за дверь в новый ад, который их ждет. Я позволю другим заключенным представиться им самим. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, прежде чем слышу тихий крик позади меня.

— Он симпатичный, — комментирует Рик, один из моего ближайшего окружения, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, что он держит мальчика в руках. — Можно мне забрать его, босс?

Теперь я вижу, как страх наполняет глаза мальчика, и я чувствую, как во мне поднимается ярость. Это маленькое дерьмо больше боится Рика, чем меня? Неужели то, что я выпотрошил бы его, не хуже, чем быть изнасилованным этим ублюдком? Я рычу и делаю шаг вперед, когда Рик отпускает мальчика, делая шаг назад. Джош снова опускается на колени, и я сердито смотрю на него. Остальные заключенные заканчивают убегать, и только я, Рик, Итан и мальчик все еще в комнате.

— Посмотри на меня! — Кричу я, и Джош поднимает глаза, чтобы снова встретиться с моими. Мое тело горит изнутри, и я рычу, прежде чем вонзить свой нож глубоко в грудь Рика. Моя собственная грудь вздымается, и я не отрываю взгляда от Джоша, чьи глаза большие, как блюдца.

Хорошо. Черт возьми, бойся меня.

Рик падает на землю, и единственными звуками являются отдаленные крики заключенных, приветствующих новую рыбу. Запах страха все еще пропитывает комнату под более густым запахом медной крови.

Мой выбор.

— Оставь нас, — наконец говорю я Итану, который кивает и выходит из комнаты, опустив плотную занавеску над дверью.

Глава 5

Анна

Я не хочу ничего больше, чем убежать, убежать из этой комнаты и спрятаться, но мое тело приросло к полу. Я всегда считала себя смелой. Я не новичок в насилии, но этот человек пугает меня до чёртиков, я такого раньше никогда не чувствовала. Его присутствие больше, чем жизнь. Я опускаю голову, но мои глаза широко раскрыты, и я быстро моргаю, чтобы не дать слезам пролиться.

Это было близко, слишком близко. Я могу только представить, что бы произошло, если бы тот человек взял меня и узнал правду. Не то чтобы сейчас я оказалась не в более затруднительном положении. Акс все еще стоит надо мной, и я слышу, как из его носа вырывается тяжелое дыхание. Я не совсем понимаю, что тут происходит.

Когда Акс поднимает мое лицо, чтобы снова посмотреть на него, я не вижу в его глазах похоти, как тогда, когда другой мужчина смотрел на меня. Когда он смотрит мне в глаза, это выглядит так, как будто он пытается вытащить мои секреты, а через них мою душу. Его глаза темные, почти черные. Но это не значит, что ему все еще не нравится насиловать маленьких мальчиков. В конце концов, это тюрьма, а у Гробницы самая плохая репутация из всех.

По какой-то причине эта мысль печалит меня. Я не знаю этого человека, который утверждает, что наблюдает за Адом. Когда он посмотрел мне в глаза, я почувствовала какой-то укол. Что-то, что я подавляла в себе долгое время, с тех пор, как Джош пожертвовал собой, чтобы спасти меня. Опасные чувства, которые я не должна испытывать.

Желание.

Притяжение.

Страстное желание. ...