Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Ниенна. Благословленная Смертью

Наталья Русинова Ниенна. Благословленная Смертью

Трупная госпожа

Замок чародейской Академии Боевых, Целительских и Особых искусств славного столичного града Ахенбурга поражал любое воображение. Диковинные шпили трех башен богохульно угрожали проткнуть небо и подпереть острым концом святую задницу самого Всеблагого Левия. Окна были затянуты не крашеной слюдой и бычьими пузырями, а самым что ни на есть настоящим стеклом. Рассвет отражался в них всеми оттенками багряного и алого, словно огненная лава в Бездне с рогатыми.

В той самой, куда после смерти ссылают непослушных дочерей, сбежавших из-под родительского крыла от их чересчур доброй воли.

«Мы тебе добра желаем, девочка! Как ты не понимаешь? — картинно заламывала руки графиня Антарская. — Маркиз Жермен — выгоднейшая партия: древний род, богатейшие земли, ни единого родственника, претендующего на наследство, в живых не осталось!»

«Выйдешь, и точка, — отчеканил граф и отец. — А посмеешь отказаться и опозорить нас перед общественностью — выпорю на конюшне, как зарвавшуюся дворовую девку, не посмотрю, что родная кровь».

— Вы меня догоните сначала, — прошипела себе под нос Ниенна и на негнущихся ногах пересекла каменный мост, что тянулся через широкий ров, опоясавший замок по всему периметру.

Страшно было уходить в ночи из дома, прихватив лишь две смены одежды, шкатулку с украшениями и небольшой кошель с монетами, а потом до рассвета ехать сюда верхом на норовистой кобыле. Аж поджилки тряслись. О чародейской Академии Ниенна не знала практически ничего. Могла судить только по обрывкам фраз, оброненных друзьями отца, что бывали с визитом в поместье графьев Антарских. Те говорили, что времена нынче лихие, студиозусов едва ли не с первого курса уже отправляют на практику, где они и воюют, и исцеляют, в общем, работают почти как взрослые маги.

Однако оставаться дома и выходить замуж за уродливого старика было ещё страшнее.

Ей бы только остаться и поступить! Адепты всех чародейских академий Острижского государства имели абсолютную неприкосновенность и подчинялись лишь наставникам и самому королю. А тот охотно привечал новых магов и никогда не возвращал сбежавших детей в лоно семьи.

И то ведь верно. Боевой чародей в полном обмундировании способен превратить пару десятков конников вместе с лошадьми и доспехами в кровавую кашу за краткий миг. Полезное умение для государства, на границы которого постоянно грозят напасть то степняки с востока, то остроухие с запада. Вот только ее в боевики не возьмут. Слишком хрупкая, слишком маленькая и худая. Черт бы побрал эти балы и вышивания, лучше бы драться научили!

— Куда такая лялечка собралась с утра? — осклабился один из стоящих на страже у замковых ворот чародей. Высокий, темноволосый, с жестким лицом и ехидным прищуром темных глаз. Боевик-старшекурсник, судя по оружейной перевязи с клинками и тремя флаконами Взрывного зелья, Ниенна видела такие у батюшкиной охраны. Рядом стояли еще четверо парней, которые живо прекратили обсуждать прелести какой-то Мариетты, и теперь с интересом наблюдали за происходящим, явно предвкушая бесплатный спектакль.

В прошлой жизни Ниенне хватило бы одного взгляда, чтобы подлец уже булькал в канаве у ближайших кустов, куда его бы кинул телохранитель.

В этой пришлось с почтением склонить голову и тихонько прошептать:

— Доброго здравия вам, господин чародей. Я приехала поступать в Академию…

— Да что ты! — загоготал боевик. Его товарищи радостно подхватили. — А я уж думал, песенки нам петь о любви. Споешь, пташка? А мы послушаем.

Ниенна от такой наглости растерялась и замолчала. Поднять скандал, объяснить, кто она? Вернут домой в два счета, и затея с побегом, считай, провалилась…

— Чего пристал, Альбрехт? — вылез вперед второй боевик — гибкий, подтянутый, в идеально скроенном по фигуре темно-синем мундире. Кудрявый и зеленоглазый, про таких в народе говорили «девкой был бы краше». — Может, она и не умеет, бедолажечка. Пусть лучше поцелует каждого из нас и проходит. Целоваться девчонки умеют лучше, чем петь, это я вам точно говорю!

И парни заржали, словно жеребцы.

У Ниенны полыхнули щеки. Она лихорадочно соображала, что же ответить, и не находила вариантов.

Спасение пришло неожиданно.

— Опять абитуру пугаете, вурдалаки?! — вдруг грозно рявкнул женский голос, и из-за стены показалась рослая светловолосая девица с длиннющей косой. Она вряд ли была сильно старше самой Ниенны, но выглядела уже грозно — жилистая, сухопарая, в форме боевого мага-практиканта, с воинским поясом на бедрах, на котором висели такие же, как у парней, ножи и склянки. — Пожалуюсь декану Рейвану, будете котлы на кухне драить до утра!

— Герда, ну кой леший тебя принес так рано? — тут же накуксился черноглазый Альбрехт. — Все веселье испортила, зануда! Сама же знаешь, как тут скучно в карауле стоять…

— Можете в каморке в перерыв друг другу передернуть, и повеселеет, — с каменным лицом посоветовала девка и повернулась к Ниенне, которая от смущения готова была провалиться сквозь землю. — За мной иди.

Они миновали ворота замка и вошли во двор. Тут было пусто, лишь у стен сновали слуги, да журчал небольшой фонтан в виде распустившегося бутона лилий.

— И в следующий раз не смей робеть перед ними, поняла? — вдруг снова заговорила суровая провожатая. — Скучно им, бездельникам, на страже стоять! Очумели совсем!

— Поняла, — тихонько пролепетала Ниенна, с опаской косясь на новую знакомую.

Та сбавила шаг и обернулась.

— Эй, боишься, что ли? Ты меня не бойся, я девчонок не обижаю! Наоборот, защищаю. Знаю, каково это, меня в первые пару лет тоже как только не склоняли, каких только каверз не чинили…

— А потом? — вдруг спросила Ниенна, осмелев.

— А потом я их всех на ристалище уложила на лопатки, и притихли, — оскалилась девица и пояснила: — Я сильнее человека, так как полукровка. Валькирия. Меня Гердой звать, ты уже слышала.

— Серьезно? — ахнула Ниенна, мигом забыв про все страхи. — Никогда вашу сестру еще не видела, только слышала, что с его величеством Александром у твоего племени дела важные! Летаешь?

— Не-а, не дано, крови материнской не хватает, — погрустнела Герда, и тут же сменила тему. — Расскажи про себя хоть.

— Ну…

А, будь, что будет!

— Я Ниенна, младшая дочь графа Антарского. Уже бывшая, — поспешила уточнить она, глядя в побледневшее лицо Герды. — Сбежала из замка, замуж не захотела идти, за кого сказали. Меня за такое из рода выгонят и наследства лишат. Ну и пошли они…

И Ниенна сердито прибавила шагу.

— Жених, поди, не первый красавец на деревне? — сочувственно подняла брови Герда, догнав ее.

— Маркиз Жермен, владелец земель от Ухри и до самого Серого перешейка.

— Чего? Да ему ж, судя по роже, минимум тыща лет! — раскрыла рот валькирия.

— Поменьше, — фыркнула Ниенна. — Но рожа да, ты права. Говорят, он половину состояния на молодильные эликсиры потратил да на дистиллированную живую воду. Потому и держится на этом свете бодрячком. Даже на лошадях ездит…

— И все равно, — возмутилась Герда. — Куда ему молодых девиц в жены? Можно подумать, он там что-то еще могет!..

Ниенна помолчала пару минут, а затем с тяжелым вздохом призналась, подбирая слова и заикаясь от стыда.

— В том-то и дело… что могет. Я соглядатая в его имение послала, чтобы с девками-служанками переговорил. Потому и сбежала. Лучше в петлю голову сунуть, чем с пеньком замшелым…

И снова замолчала. Зато Герда моментально налилась кумачом от гнева.

— Экий старый козел, а? — всплеснула она руками, ну прямо скандальная торговка на рынке. — Сидел бы в склепе своем позолоченном, жене-старухе под нос пердел, как порядошный! Нет, он к девчонкам хорошеньким лезет, охальник! Ох, голубка, надо тебе у нас оставаться, хоть тушкой, хоть чучелком.

— Тушкой и чучелком не надо, — впервые за утро улыбнулась Ниенна. Валькирия начала ей нравиться. — Мне бы поступить. Но в боевики не возьмут, а в целители пойду лишь на самый крайний случай. Попробую пробиться на Особый факультет…

Герда остановилась также резко, как и шагала до этого.

— Ты ополоумела, девка? Ты знаешь, кого там учат? — и она отчетливо произнесла по слогам. — Не-кро-ман-се-ров! Трупы ожившие упокоивать надо, а иногда и поднимать из могил, тьфу, пакость какая! Упырей бить! Гулей, урдалаков, стрыг и прочих кровососов… Может, лучше бы хвори лечила да роды принимала?

— Да я лучше с упырями повоюю, — скривилась Ниенна. — Главное, чтобы взяли.

— Это если дар у тебя специальный имеется, — наставительно подняла палец Герда. — Ну, попытка не пытка. Отведу тебя к наставнику Удмертию, он всеми трупными делами заправляет. Может, и выйдет из тебя толк. Только потом, чур, не ныть и домой к мамкиному подолу не проситься!

— Не буду, — тут же согласилась Ниенна. — Лучше с трупами воевать, чем со стариками женихаться.

— И то верно, — хохотнула валькирия. — Ну, тогда пошли. Нам сюда.

*

Декан Особого факультета магистр Удмертий для своего ремесла имел удивительно благообразный вид. Парчовый красный балахон, шитый золотом, богатого цвета седина на длинных волосах (Ниенна могла поклясться, что на столь изысканный пепельный было изведено не меньше бочонка жженых единорожьих хвостов), глубоко запавшие, но ясные глаза, скуластое и очень худое лицо.

Герда успела по пути сюда шепнуть, что студиозусы за глаза бесстыдно величали наставника преподобным Умертвием — и тут же предупредила, что за ляпанье подобного в его присутствии можно вылететь из Академии, как из пороховой бочки. Без права восстановления.

Судя по взгляду, которым он одарил вошедшую, Ниенне грозила эта участь и без дополнительных ухищрений вроде неумения держать язык за зубами.

— Учиться некромансии, значит, хотите, милочка? — неодобрительно поцокал он языком. — Любит порой ваш дамский пол романтизировать сие ремесло… Может, все же у целителей силы попытаете?

Герда говорила, что на Особом факультете всегда огромный недобор — ни разу не находилось достаточно идиотов, готовых с риском для жизни шастать по жальникам и древним некрополям. А профессия нужная, хоть и тяжелая, кровавая и очень грязная. Злого чернокнижия в мире хватает с избытком, а значит, должны быть и те, кому под силу с ним справляться — конечно, после получения диплома и лицензии.

И даже за большие (в перспективе) гонорары люди учиться на некромансеров не жаждали. Особенно девицы. Ни один вменяемый муж не потерпел бы рядом супругу, проводящую большую часть жизни в окружении оживших трупов и упырей.

Но у Ниенны в прошлой жизни оставался примерно такой же едва влачащий свое существование труп. Вот только ему требовался наследник и ее верность по гроб жизни. Вариант судьбы, где подзадержавшихся на белом свете мертвецов и кровососов всех пошибов ждал осиновый кол в сердце или серебряный кинжал в глазницу, нравился ей гораздо больше.

— Не ошиблась, магистр Удмертий, — твердо заявила она. — Готова сей же час приступить к испытаниям, какие вы мне назначите.

— Фу-ты, ну-ты, — с легкой насмешкой покачал головой декан. — А вы девица бойкая, как я погляжу. Что ж, признаю — студиозусов в нашей тихой обители, посвященной служению Милосердной Смерти, маловато. И меня это несказанно удручает. Приходится брать даже селянских детей, если есть хоть мало-мальский дар. Женщины, правда, заходят редко, последняя была лет сто назад.

Он поднялся из огромного кожаного кресла, задумчиво постучал пальцами по письменному столу. Ниенна замерла, затаив дыхание.

А дальше декан извлек из незаметного ящичка под столешницей фиолетовый шар. Щелкнул по нему длинным ногтем, и тот засветился изнутри.

— Признаться, в благополучный исход испытания не верю ни на грош, но мне любопытно, как вы будете справляться, — усмехнулся он. — Нечасто на мою долю выпадает такое развлечение, сами понимаете. Но нет, не пугайтесь, безопасность вашу я полностью обеспечу.

Шарик лег в представленную ладошку Ниенны, как родной.

— В нашей Академии живет призрачная дама, госпожа Инесса де Монсельон, в прошлом герцогиня. Погибла около пяти сотен лет назад на охоте в этих краях, приблудилась к нам, да так и осталась. Надеюсь, привидения вас не напугают, милочка? — и чародей, дождавшись отрицательного мотания головой, продолжил. — В последние пару лет она в дурном настроении, а значит, страдаем и мы. Взрываются эликсиры в пузырьках закаленного стекла, огонь выскакивает из камина и делает дыры в дорогом ковре, на той неделе трубы в ванных комнатах прорвало… Попробуйте с ней поговорить и узнать, чего ей хочется, и тогда посмотрим, выйдет ли из вас толк. Если не получится, не обессудьте. Факультет целителей — ваш предел.

— А как я ее найду? — почему-то шепотом спросила Ниенна.

— Ничего сложного, голубка, — фыркнула стоящая у двери Герда. — Тут нужно постараться, чтобы она не нашла тебя.

Ниенна кивнула, сжала шарик вспотевшей ладонью, и провалилась в пурпурное марево, в котором то и дело вспыхивали золотые блики. Затем туман рассеялся, и перед ней открылся длинный коридор с узорчатыми зеркалами. Казалось, будто конца и края в нем нет.

Навстречу величаво плыла красивая дама в изысканном голубом платье, чей подол был расшит жемчугами. Длинные светлые волосы летели за ней по воздуху, словно треплемые ветром.

Глаза дамы были печальны, в них сквозила неимоверная усталость.

Ниенна не представляла, как можно вести себя с призраками. Но она прекрасно знала, как следует графской дочери, едва достигшей возраста шестнадцати лет, вести себя с герцогиней. Уж чему-чему, а этикету ее обучали едва ли не с пеленок. Она торопливо присела, растянув в стороны подол запыленного дорожного платья и склонила голову, ожидая, пока госпожа Инесса заговорит с ней первая. И внутренне молилась всем на свете богам, чтобы она это сделала.

Тактика принесла хорошие плоды: кто-то из богов явно не остался глух к ее просьбам.

— Приятно видеть среди неотесанных деревенщин обученную хорошим манерам девицу, — прошелестел бесцветный голос. — Встань, дитя. Зачем пожаловала в сию скромную обитель?

— Учиться некромансии желаю, госпожа Инесса, — снова склонила голову Ниенна. — Декан Удмертий отправил меня с вами переговорить о важном деле…

Она запнулась на секунду, но все же выпалила.

— Я понимаю, что всего лишь глупая и наивная девчонка, не имеющая никакого жизненного опыта, но, может быть, я смогу вам чем-то помочь?

— Помочь? — изумилась дама. — И как же? Вернешь мне тело? Это невозможно, оно истлело в первую же сотню лет, а в другое я войти, к сожалению, не смогу, да и не хочу уже. Быть призраком легко, такой простор, такая свобода! Вот только скучно. Не поверишь, как я низко пала! Днями и ночами просиживаю в местной сокровищнице, рассматриваю камни в зачарованных артефактах, как играют в них солнечные лучи, как рассыпаются по стенам крохотные радуги… Ах, дитя, видела бы ты мою сокровищницу, пока ее не разграбили после смерти мои же потомки! Варвары, распродали за бесценок аксамитовые полотна, шали из индостанского шелка ручной работы, вырвали с платьев все розовые и черные жемчуга, чтобы, не постыжусь этого слова, вжарить редчайшие бусины бесстыжим и грязным торговцам на рынке!.. А опалы, которые добывали в Островитных горах краснолюды? Какой у меня был гарнитур из ожерелья и подвесок, ты бы видела! Сама королева от зависти бы лопнула!..

И герцогиня уронила лицо в ладони. Плечи ее вздрагивали. Следом начали вздрагивать и стены. С потолка Ниенне на голову посыпалась штукатурка.

Но юной дочери графа Антарского не было страшно. Наоборот, она мысленно усмехнулась. Вот и причина того, что страдания утонченной и ранимой герцогини никто не слышит и не понимает. Кому их понимать, если кругом одни мужики да неотесанные деревенщины? А то и оба в одном лице, типа Альбрехта на воротах?

— Госпожа Инесса, не сочтите за подхалимаж и за назойливость, но позвольте вручить вам подарок, — снова склонила она голову, а затем заозиралась по сторонам и с облегчением охнула. Котомка с вещами стояла у стены буквально в двух шагах.

— Так получилось, что при побеге из дома я кое-что с собой взяла, а в нынешней жизни оно мне не пригодится. Продавать не хочу, вы правильно выразились, купят бесстыжие торгаши, не понимающие истинной ценности предмета.

Она торопливо раздвинула тесемки, открыла кожаный клапан, пошарила в стоящей на стопке вещей шкатулке и выудила оттуда небольшой кулон и сережки-капельки. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с богатейшим гарнитуром герцогини, ибо незамужней девице полагалось носить лишь простые и изящные безделушки. Зато опалы были теми самыми, из Островитных гор. Редчайшими и очень дорогими.

— Прошу вас, примите пока эти украшения. А я поговорю с деканом и приложу все усилия, чтобы вам как можно скорее доставили самых изысканных платьев и драгоценностей!

— И меха, — захлопала в ладоши герцогиня Инесса. Глаза ее засветились радостью. — Обожаю соболиные меха! Пусть одеяло мне из них сошьют!

Драгоценности сели на полупрозрачное тело, как влитые, и засияли, словно звезды морозной ночью. Ниенна невольно засмотрелась, раскрыв рот.

— И все же, дитя, почему некромансия? — лукаво взглянула на нее герцогиня. — Почему ты вообще сбежала из дома? Думаю, от неудачного замужества?

— Вы очень проницательны, госпожа, — снова присела Ниенна. — Меня берет в жены маркиз Жермен, а я лучше умру, чем…

— Боги! — не дала ей договорить призрачная Инесса. — Да он на момент моей смерти был уже немолод! И ко мне сватался, я отказала. Он вдобавок жаден, как лепрекон, и вечно угрюм.

— Тогда вы понимаете, госпожа, почему я сбежала…

— Ничего в этом мире не меняется, — с грустью покачала головой Инесса де Монсельон. — Пять сотен лет прошло, а мужики все также думают, что за деньги можно купить покорность наивных бесправных юниц, даже если сам страшен и стар, как распоследний упырь. Тьфу на него, девочка. Стань достойной некромансеркой и упокой это чучело окончательно!

Она хлопнула в ладоши и истаяла в воздухе. А пространство вокруг снова затянуло уже привычной пурпурной дымкой…

— Эй, пташка, очнись! — кто-то осторожно хлопал ее по щекам. — Уморила тебя знатная тетка, что ли?

Герда. Стоит перед ней на коленях, с тревогой вглядывается в лицо. Стоп, она что, упала в обморок? Ниенна, кряхтя, поднялась с мягкого ковра и положила шарик на столешницу. Сейчас он совершенно не светился.

— Ну? — надменно-вопросительно поднял брови декан.

— Все в порядке, — кивнула Ниенна. — Велите доставить для госпожи несколько платьев, достойных ее высокого статуса. Кремовых, голубых и нежно-розовых, под цвет ее кожи, волос и глаз.

Она чуть задумалась.

— Ещё понадобятся шелковые чулки, расшитые золотом туфли для дома и для танцев, горностаевая накидка, украшения… Ах, да, и одеяло из соболей! И тогда не будет она чинить никаких препятствий.

— И все? — изумился магистр Удмертий. — Весь сыр-бор из-за бабьих тряпок?

— Это не тряпки, а радость, способная скрасить одинокое существование даже призрака. Тем более, прекрасной знатной женщины, — сурово сдвинула брови Ниенна.

Декан поглядел на неё со смешком.

— Смотрите-ка, наша птичка умеет громко и сердито чирикать! Ну, хорошо, сделаем, как ты скажешь. Бери перо и чернильницу, составляй список необходимого для герцогини Инессы, а потом Герда проводит тебя к кастелянше и поможет получить форму. Дальше сама уже разберешься.

Ниенну бросило в жар.

— Так меня приняли? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Ну, конечно! — радостно ответила Герда. — Глянь на свои запястья!

Ниенна глянула и ахнула от изумления — прямо по коже тоненькими браслетами бежали изящные и темные, почти черные письмена на непонятном языке. Но в свете лампы они вдруг блеснули фиолетовым.

— Сила, что находится по ту сторону жизни, изучила и приняла тебя, — довольно кивнул магистр Удмертий. — Добро пожаловать на Особый факультет, девочка.

*

— …Ежели мы откроем труды наших уважаемых корифеев целительской науки, господа студиозусы, то изрядно удивимся. Потому как величайшие лекари былых эпох искренне веровали, что в теле плотского создания циркулируют четыре вида жидкости — кровь, желтая желчь, черная желчь и флегма. И каждая из оных несет в себе пользу преогромную для живых существ, питая органы и приливая к членам… Адепт Викентий, я сказал что-то смешное? Может, вам стоит перевестись к дуболомам на боевой факультет? Там вы найдете себе компанию по душе, и будете целыми днями обсуждать процессы размножения у биологических, сталбыть, видов… Нет? Тогда сделайте милость, прекратите хихикать, как продажная девка в портовом борделе. О чем это мы?

Наставник Герий, лысоватый и долговязый некромансер первой степени, поправил очки на носу и продолжил.

— Вот, юные милсдари и милсдарыни, извольте полюбоваться, какая чудесная печень у этого разложенного на хладном столе бедолаги. Что мы можем по ней сказать? Умер носитель от пьянства, но печень, как видите, вполне себе сохранена, ибо смерть к несчастному пришла в виде удара тупым предметом по голове. Он не успел дожить до цирроза и разложения заживо, и в его случае это, пожалуй, к лучшему… Великолепное зрелище, не правда ли? Взгляните, как причудливо набухли вены! А теперь давайте извлечём орган и рассмотрим, сталбыть, изнутри, насколько порчены жиром сосуды… Адепт Сандр, может, вам к лекарям все же наведаться? Вы, стесняюсь напомнить, блюете третий раз за лекцию, а ведь это мы даже до кишечника не добрались!

Ниенна украдкой зевнула.

Четвёртый месяц она в Академии. Былая жизнь словно отступила в тень, сделалась бесцветной и тусклой. Теперь ее руки вместо золотых браслетов и колец с драгоценными камнями украшали кровавые пятна после помощи наставникам на вскрытиях, ожоги, заработанные на алхимических практикумах, и ссадины с синяками — после тренировок на «дристалище», как называли площадку для боев старшекурсники.

«А потому, что мелкота порой со страху и усталости падает и ревет прямо в поединках, — со смешком объяснила ей Герда происхождение слова. — Альбрехт со своими крокодилами любят пугать всяко, да и дерутся, как мухоморами обожрамшись. Девок, правда, особо не трогают. Так, пониже спины лезвием меча плашмя приложат разве что, для смеху…»

После этого откровения Ниенна шарахалась от компании боевиков-старшекурсников, как рогатый от храма Всеблагого Левия. Увы, помогало это не всегда. Специально ее, конечно, никто не искал, чтобы подразнить или сделать какую-то пакость, но при столкновении в коридоре напомнить во всеуслышание про задолженный поцелуй у ворот для этих вахлаков было, можно сказать, делом чести. Только какой-то особой чести, препаскуднейшей.

— Да уймись ты, они всех дразнят, — отмахнулась Герда по привычке нынешним утром, когда они встретились сначала на завтраке, а теперь в толпе целительниц, перемешанной с малой кучкой некромансеров, шли на боевой спарринг. Азам лекарского дела и боевки учили в Академии абсолютно всех адептов. — У Альбрехта вообще семья военная, в королевской армии не последние чины, слышала же про род Вельфов? Все, как один, с сильным магическим даром, причем, конкретно с боевым. Тут без вариантов, или сражаться за корону, или голову на плахе однажды сложить. Слишком уж опасна такая семейка без надлежащего контроля. И мальчик по той же стезе отправится, без вариантов. Он и свою боевую тройку уже натаскивает третий год, чтобы спину прикрывали в заварушках, и в мясорубку все вместе пойдут при необходимости. Конечно, в мирное время им тоскливо, вот и борзеют со скуки. А малышня им вдобавок достойный отпор дать не может.

— Я тебя младше на два года всего, а этих здоровых лбов — на три, какая я малышня?! — вскипела Ниенна.

— Вот, уже злиться начинаешь, — довольно подметила Герда. — Так, глядишь, и отгавкиваться научишься. Это жизнь, детка, или ты, или тебя.

Ниенна видала такую жизнь… нет, даже не в гробу, а в академическом морге, на столе для вскрытий. Но делать было нечего. Снисходительно-насмешливого отношения к себе ей все равно пока не переломить — ни сил, ни знаний, ни уверенности. И Герде того и гляди надоест с ней нянчиться… Лучше уж пока терпеть и набираться опыта.

Рассвет окутал золотым сиянием Миреновые горы на востоке, каменные стены внешнего кольца, защищавшего Академию от вооруженных напастей, и небритые заспанные рожи боевиков, что усердно отжимались на площадке для тренировок.

— Итить вас в качель, тунеядцев, вы будущие боевые маги или шлюхи из борделя на Трех углах? — орал хриплым басом седой и огромный, как медведь, декан факультета боевых искусств, магистр Рейван. — Альбрехт Вельф, тебя в зад всю ночь драли, или ты по другой причине оторвать его от земли не можешь?! Рррразговорчики на последних рядах! Языки прикусили и продолжаем! Ииииии ррраз! Ииииии два!

Несколько десятков парней отталкивались от плаца с максимальным усердием, как от противника, что болен проказой. Воздух вокруг наполнился запахом мужских тел в самом расцвете сил и здоровья, и коллективным пыхтением, порой прерываемым стонами, весьма далекими от чувственных.

— Дамы пришли! — с издевательской ноткой в голосе повернулся к новоприбывшим магистр Рейван и насмешливо поклонился.

Стоящие в некромансерско-целительской толпе парни тут же начали наливаться краской от злости и обиды, но седой боевик словно их не замечал. Ниенна могла поклясться, что он это делает нарочно.

— Сегодня повеселимся, — с ухмылкой пообещал он. — Делитесь на команды по трое. Будем добывать артефакт под названием Чаша скорби в толще скал. Побежите наперегонки друг с другом.

И дальше он начал отрывисто давать указания.

— Кости друг другу не ломать! В овраги конкурентов не сталкивать, в реках не притапливать, даже на малую минуту! Запрещенные для адептов заклинания не использовать, вырву к херам пальцы и засуну в такие места в ваших телах, о которых вы даже не подозревали! Уяснили, молокососы?

Ниенна вмиг почуяла, как задрожали от страха колени. В лесу и горах, без защиты наставников, зато с Альбрехтом и его командой…

— Не боись, — шепнула тут же Герда. — Со мной побежишь, я тебя на закорках понесу, ты из всех присутствующих самая маленькая и худая. Целителя только с собой возьмем потолковее, мало ли, что по пути случится…

— И я опять буду обузой, — едва не расплакалась юная некромансерка. — Самое слабое звено во всей команде!

— Да ну? — усмехнулась Герда и наклонилась к самому ее уху. — Ты секретный ингредиент, а не слабое звено. Я буду нас вести и защищать, целитель в случае чего тоже подключится к драке. На мгновение ослабить руку и заставить выронить оружие не запрещается.

— А я…

— А ты, голубка, будешь добывать чашу, которую нам сейчас покажут. Запомни ее хорошенечко. Обычно артефакты прячут в скалах, в труднодоступных местах, куда кони здоровые типа Альбрехта ни за что не пролезут. А вот ты, пташка маленькая, сможешь. Надеюсь, ты умеешь лазить по скалам.

— По деревьям только, тайком от родителей лазила, — со смешком призналась Ниенна.

— Годится, — одобрила валькирия. — Половина здешних девиц не умеет и этого. Испытания — штука веселая, но сложная, некоторые потом лежат в лазарете сутки-другие. Поэтому будь готова и смотри во все глаза. Старшекурсники без тормозов — не самая большая напасть, что может ждать нас в лесу…

*

Они бежали, не оглядываясь. Мчались через бурелом, через поросшие мхом коряги, что тянулись руками-сучьями вдоль болот, прыгали горными козочками по тропке сквозь чарусу, поросшую нежно-голубыми лилиями. Следом увязался один из боевиков параллельного потока, Ниенна не помнила его имени. Неуклюжий парень, почти мальчишка, он с гиканьем и улюлюканьем несся следом за девицами, делая страшные рожи — и предсказуемо оступился, провалившись в болото.

— Плохо, что вы фольклор еще не проходили, — задумчиво посмотрела Герда через плечо, пока тот отчаянно вопил и дергался, и погружался лишь глубже. — Знал бы мудрость наших предков: попал в говно — сиди и не чирикай.

— Он же утонет, — тихо застонала ей в макушку Ниенна. Сидеть на хребте у жилистой валькирии было очень болезненно и для самолюбия, и для филейной части ее худощавого тела.

— Не утонет, наставники следят за каждым. Через минуту активируют портал и вытащат его в замок, — пояснила бегущая рядом Азали, длинноногая рыжая девица с целительского факультета. Кажется, третий год обучения.

— Минута — это много! Он нахлебается ядовитой воды и будет болеть! — стояла на своем Ниенна. — Мы делали пробы в том месяце, концентрация дряни, как в бульоне из воловьих жил! Плюс кишечная палочка, плюс возбудитель холеры…

— Такова плата за скудоумие, — фыркнула Герда. — Сиди и не дергайся, девочка, я тебе не породистый рысак.

Они неслись вперед, почти не разбирая дороги. Внезапно воздух вокруг задрожал и подернулся туманным фиолетовым маревом. Герда пошатнулась и едва не повалилась в поросший клевером лесной ковер под ногами.

— Заклятие Оцепенения! — взвизгнула Ниенна прежде, чем успела додумать и оформить эту мысль. — Наше, некромансерское! Им обездвиживают обычных людей, случайно попавших в место сражения с упырями, чтобы под ногами не путались и уцелели!

Заклинание безвредное, разрешенное к употреблению повсеместно, простое, как крестьянское топорище — и такое же действенное, если приложить по голове. Полноценной защиты против него не существовало. Герда застонала и рухнула на колени, Ниенна едва успела соскочить на землю. Тут же вытянула руки вперед, прощупывая чувствительными пальцами ауру места, закрыла глаза и начала прислушиваться. Сердце гулко-гулко стучало в груди, требовало больше воздуха, угрожало пробить тесную клетку из ребер и выскочить наружу.

— Там! — выдохнула она спустя несколько секунд, указывая в куст черноплодника в десяти аршинах.

Герда попыталась извлечь меч из ножен, но не вышло — руки дрожали. Азали с усилием подняла голову, сплюнула на траву вязкой слюной и с яростным шепотом толкнула ладонью воздух в направлении треклятых зарослей. Через пару секунд оттуда раздался мужской вскрик, а затем отборные ругательства. Вялость в теле моментально исчезла.

— Илар, это ты? — издевательски-озабоченно спросила Азали. — С облегчением, котеночек. В следующий раз не забывай принимать лекарства от запора вовремя.

Миг — и Герда подхватила Ниенну, снова кинула себе за спину и понеслась дальше. Но у зарослей черноплодника, где невидимый Илар витиевато проклинал прародителей Азали до седьмого колена, с ухмылкой притормозила, оторвала лист лопуха и кинула его в сплетение ветвей.

— Сам отставай, а товарища выручай, — многозначительно заметила она и помчалась дальше. Ниенна тоже не осталась в стороне и показала за спину жест, которому ее еще в детстве научил Аксель, сын графского садовника. Жаль, батюшка с матушкой полученных знаний почему-то не оценили, а потом и вовсе запретили дочке общаться с детьми слуг.

Вслед донеслись отборные ругательства в адрес уже всех троих девиц.

Дальше было почти без приключений. Альбрехт с командой где-то потерялись по дороге. Лес вдобавок был полон всяческих хищников, но Герда и Азали предусмотрительно запаслись эликсирами, отбивающими у зверей обоняние, и проскочили сначала едва ли не под носом у трех худощавых волков, затем не менее десяти минут стояли в узкой расселине, прижавшись друг к другу, пока рядом ходил голодный иглобрюх. Наконец, тот учуял более доступную добычу и умчался напролом через кусты, а девицы понеслись дальше.

*

Миреновые горы вблизи оказались достаточно скалистыми, едва поросшими реденькими березками. Время и ветер испещрили каменную поверхность, делая ее похожей на высохшую надломленную халву.

— Тут прорва всяческих ходов, часть из них извилистая и скользкая, хуже драконьей клоаки, — шепотом сказала Герда. — Но все они ведут к одной пещере. Успей первая, и мы победим.

Ниенна коротко кивнула, дернула на голову капюшон серой униформы для боевок и скрылась внутри ближайшего лаза. Здесь она затормозила на пару минут, чтобы смазать ладони и подошвы сапог зельем Летучей Мыши, дававшим отличное сцепление с любой поверхностью. С учетом ее веса и телосложения оно давало огромное подспорье в гонке по извилистым подземным катакомбам. Еще миг — закапать в глаза средство для ночного видения.

Вот теперь готово. Она усмехнулась — и полезла на потолок на четвереньках, как заправская ящерица. Потому что запрещать родители ей могли, что угодно, с друзьями она не собиралась расставаться, даже если они якобы не подходили ей по статусу. По каким только чердакам они не лазили с сыновьями конюха и садовника, в каких только укромных местах не прятались от бдительного графского ока! Сколько яблок и слив однажды украли из соседнего сада, и как потом дружно маялись животами! Ниенна пострадала меньше всех, для нее не поскупились на лучшие лекарства. Мальчишки же отделались хорошей поркой, но их дружбу даже такая несправедливость не разрушила, как раз наоборот.

Всему самому полезному, что сейчас очень пригождалось в Академии, юная некромансерка научилась благодаря дружбе с «простяками», как презрительно звала их мать.

«Лучше бы я родилась в семье конюха, — горестно вздыхала она, не забывая, впрочем, перебирать конечностями и глядеть по сторонам. — Вышла бы замуж за Акселя, он добрый и красивый, не то что маркиз…»

Впереди забрезжило слабое сияние. Как раз вовремя — Ниенна уже устала висеть вниз головой, да и капюшон мотался за плечами, то и дело закрывая обзор. Она осторожно высунула голову из укрытия — и едва не застонала от досады.

Перед ней располагался огромный причудливый зал, богато поросший сияющими сталагмитами, что торчали из земли, будто драконьи клыки. Был постамент, обильно украшенный рунами, большую часть которых некромансерка не понимала.

А около него стоял боевик-старшекурсник Эдгар. Смазливый товарищ Альбрехта, предлагавший ей поцеловать всех стражей на воротах в то злополучное утро. С золоченым кубком в руках.

Вот когда Ниенна пожалела, что до сих пор не выучила того самого прослабляющего заклинания, которым Азали вывела из строя Илара! Да пусть бы он обделался прямо на месте, подлец! Ну почему всегда везет самым наглым и сильным, или тем, у кого больше власти?!

Слезы обиды щипали глаза, и она пропустила момент, когда часть стены отошла в сторону, и оттуда вышли двое в синих мантиях наставников боевого факультета. Лица их были прикрыты капюшонами, и вычислить, кто скрывается под одеждой, не представлялось возможным.

— Господа наставники, я смог! — ликующе заорал Эдгар. — Я успел!

— Ты молодец, мальчик, — едва слышно пророкотал первый, и Ниенна замерла, как мышка — голос она тоже не узнавала. Наверняка его исказили неведомыми для адептки-первокурсницы чарами.

— Достойный кандидат для будущих свершений, — усмехнулся второй, а затем с силой толкнул перед собой воздух, и парня в грудь ударила светящаяся волна.

Эдгар не успел даже удивиться — выронил кубок и мешком повалился на каменный пол. Ниенна от страха еще крепче вцепилась в щербатый потолок, так и вися вниз головой.

А первый наклонился над неподвижным боевиком, повел над его головой руками — и некромансерка с ужасом увидела исходившее от тонких пальцев, обтянутых синей перчаткой, фиолетовое сияние.

Невозможно! Немыслимо уметь использовать две, а тем более, все три стихии на столь высоком уровне! Сильные боевики со временем переставали даже варить лекарские снадобья, все равно ничего путного не выходило. Покупали у коллег на честно заработанные высокие гонорары. А уж целителям использовать некромансерские штучки и вовсе не рекомендовалось без крайней нужды. Ибо Жизнь и Смерть хоть и две стороны одной медали, но смотрят в противоположные стороны, и подавляют друг друга.

А человек (человек ли?) в синей мантии прочитал над бездыханным боевиком неизвестную Ниенне формулу, и сияние над его пальцами сменилось с фиолетового на изумрудное. Ох, это же Дар жизни, помогающий залечить внутренние раны!

— Готов, — резюмировал первый. — Достойно послужит нашей цели. А теперь пора. Еще пара минут, и сюда прибудут другие студиозусы. Нельзя показываться им на глаза.

Миг — и оба чародея растворились в воздухе.

Ниенна рванула вниз так, что едва не переломала себе ноги в прыжке. Чертыхаясь от боли, она подбежала к лежащему Эдгару, торопливо коснулась запястья, шеи, отвела в сторону веко, пытаясь рассмотреть глазное яблоко.

Жив, просто в глубоком обмороке.

Взгляд ее упал на валяющийся под левой рукой боевика кубок, и она мигом вспомнила об изначальной цели. Воровать добычу у более удачливого и сильного соперника было стыдно. А с другой стороны — разве не поступил бы Эдгар с ней также? Схватив кубок, Ниенна сунула его за пазуху и снова ринулась на потолок.

Она успела скрыться в коридоре как раз в тот миг, когда сзади послышались голоса сокурсников.

*

Увы, Герда и Азали ей не поверили. Сначала обе с тревогой вскочили с валунов у пещеры, увидев пыльную и расстроенную подругу, но та вытащила кубок, и лес вокруг содрогнулся от ликующих воплей. Ниенна попыталась рассказать о произошедшем, но девушки лишь отмахнулись.

— Небось, газа рудного хватанула по пути, — сочувственно бормотала Азали, настраивая крохотный стационарный портал для возвращения в Академию. — Он тут злющий, чего только не примерещится…

— Верно, — кивнула Герда. — Мы с красавчиком одним туточки затихарились пару лет назад, чтобы это, зенки лишние не пялились…

Она чуть покраснела и продолжила.

— А потом задремали в пещере неподалеку, и я через час проснулась, смотрю — вместо него рогатый из Бездны лежит, вооот такие копыта, воот такие клыки! Я ему в морду-то и двинула, а рука у меня тяжелая…

— Продолжения не вышло? — тут же расхохоталась Азали.

— Неа, — с грустью вздохнула валькирия. — Сказал, мол, ежели тебе не понравилось со мной трахаться, надо было сказать сразу, а не драться опосля.

Они благополучно вернулись, получили горячую порцию поздравлений от преподавателей (магистр Рейван одобрительно хлопнул каждую по плечу, да так, что у бедной некромансерки едва не вышибло дух) и весьма прохладную — от сокурсников и конкурентов. Пообедали, посетили баню, а затем еще два семинара по азам составления целительских снадобий. Ниенна выдохнула с облегчением, увидев в очереди в столовой живого и вполне бодрого Эдгара, но на всякий случай обошла его стороной. Все равно было немножечко стыдно.

После занятий она не пошла на ужин, решив подумать в тишине комнаты обо всем произошедшем. Но не успела даже присесть, как дверь распахнулась, и показалась Герда с двумя кружками чая.

— Держи, — сунула она напитки, а затем с ухмылкой вытащила из-за пазухи пирог. — Мягонький, яблочный, свежеспертый с кухни.

И, не дожидаясь вопросов, тихо покаялась.

— Прости меня, ласточка. Честно, думала, ты башкой в пещерах шибанулась или еще чего. А потом поняла, что правду говоришь. Эдгар живой… но какой-то другой.

— В смысле? — удивилась некромансерка, расчищая стол под кружки и угощенье. — Я его два часа назад видела, такой же смазливый и самодовольный.

— Это верно, — с тоской кивнула Герда. — Только он того… к бабам не пристает. Совсем. Даже за задницу никого сегодня в столовой не ущипнул. Лиленка с пятого курса хотела его в гости зазвать — не поверишь, отказался. Говорит, выспаться хочется в одиночестве, бока болят от сегодняшнего забега по лесу… Ты представляешь?! Да у него, охальника, причинное место скорее заболит, ежели к какой-нибудь бабе дольше пары дней не наведается!

Валькирия задумчиво почесала нос и присела в кресло, смахнув с него старые свитки, изображавшие тело человека в разрезе.

— Нет, голубка, что-то неладное происходит в нашем славном заведении. И жопа моя чует — быть беде. И надо подумать, как эту беду предотвратить, не говоря наставникам. Потому что, если ты правильно все поняла, вражиной подлой может оказаться любой из них…

*

Ночь укутала славный столичный город Ахенбург густым синим покрывалом с шитыми золотом звездами. Окрестности словно замерли, растворившись в тишине, и лишь в крохотной комнатке на седьмом этаже башни некромансерского факультета горели огни.

— Эльфы, — с презрением скривилась Герда, отодвигая от края стола опустевшую кружку. — Больше некому. У них это, можно сказать, дело принципа, пакость честному люду сотворить. Помяни мое слово, голубка, если чуешь нехороший душок дерьма в деле, присмотрись повнимательнее, и увидишь торчащие из навозной кучи острые ухи…

— Герда, это расизм! — фыркнула Ниенна, вытирая рот от крошек. — Где твоя толерантность и терпимость?

— Подруга, ты мне такие шуточки брось, — тут же сурово нахмурилась валькирия. — Я не из этих, толерантнутых. Я мужиков люблю, вот чего. Нормальных, плечистых и крепких, которым бабьи сиськи нравятся, а не… Тьфу, пропасть.

Она сплюнула в открытое окно и плюхнулась задом на подоконник, подтянув колени к груди. Клинок в ножнах слабо звякнул о стальную створку.

— А остроухие, скажу я тебе, очень даже при чем. Знаешь, что было на месте нашей Академии шесть сотен лет назад? Лаборатория тут стояла большая, они в ней опыты над людьми ставили кровавые. Останки в ямы сбрасывали и закапывали, как придется, и хоть бы одна собака крест могильный в землю воткнула! Я хоть и видела тех богов в причинном месте, ибо никто из них с небес не сошел, чтобы детей своих земных от издевательств мерзких тварей защитить, но все же это не по-людски как-то. Не отпели, не оплакали, ничегошеньки.

— Ужас какой, — Ниенну передернуло. — Думаешь, хотят напасть на замок и территорию оттяпать? У нас же вроде хоть и шаткое, но перемирие много лет…

— Это пока они силу не набрали. Справно мы им наподдали в свое время! Да и сейчас ни армия, ни маги зря свой хлеб не едят и пузо шире задницы не растят. Академия укреплена почище сокровищницы лепреконов! Снаружи в замок не проникнуть, а вот изнутри открыть ворота и впустить врага можно запросто. Не просто же так околдовали самого первого, кто за кубком пришел. Пролез по пещерам — пролезет и мимо ночной стражи, тем более, если они свои, и угрозы от сокурсника не ждут… Понять бы, кто за этим стоит из наставников!

Ниенна промолчала, погрузившись в сумрачные мысли.

Магических Академий в Острижском государстве было пять, но в буквальном смысле слова на костях стояла лишь одна. Потому и ходила о ней дурная слава. Но Ниенна думала, всему виной обычный старый жальник, коих по всей стране было превеликое количество. Отголоски страшной войны, шедшей шесть сотен лет назад. За это время и святой мученик оброс бы дурной репутацией при должном старании последователей.

Но раз суету наводили эльфы, и впрямь ничего хорошего не жди. Некромансерка понимала, что одними кровавыми опытами, сколь мерзкими они не были, обойтись не могло. Остроухие молились какой-то на редкость паскудной богине, что предпочитала в качестве жертв детей, чем младше — тем лучше. В ход шли орчата, не отрастившие даже клыков, краснолюдики, чьих щечек еще не коснулся реденький пушок, крохотные лесенята, не успевшие одеться в древесную кору…

И человеческие младенцы, сладко пахнущие материнским молоком. Ниенна не выдержала и следом за Гердой сплюнула в окно.

— Никак отомстить хотят? Для них это может быть делом чести даже спустя столетия…

— Хороша честь, — скривилась валькирия. — Навроде той, что у жуликоватого торговца, который обманывает лишь шесть дней в неделю, потому что на седьмой Всеблагой Левий запрещает работать. Надо идти завтра в библиотеку, пошерудить в старинных книгах. И пройтись по списку преподавателей, не был ли замечен кто из них в предосудительных связях с иноземцами всех мастей. Попробуй поговорить с госпожой призраком, вдруг даст ценный совет?

Ниенна в ту ночь долго ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть, и в какой-то момент провалилась в долгожданную дрему с бесконечными туманными коридорами и зеркалами. Ей повезло — герцогиня охотно откликнулась на ее зов и даже соизволила выслушать сбивчивый рассказ.

— Не знаю, что и думать, девочка, — удрученно качала головой Инесса де Монсельон. — Я не была магом при жизни, и сейчас не чувствую на территории Академии чужого присутствия. Поэтому с меня толку будет чуть. А вот чего они хотят, подсказать могу. Шесть сотен лет назад, когда в войне наступил перелом и люди начали побеждать, остроухие пытались вытащить с того света свою богиню Тридамат. Жертв принесли несчетное количество, пропитали кровью все окрестности! Но девица, в которую должна была вселиться потусторонняя тварь, не выдержала ритуала и скончалась, прежде чем гадина заняла тело. Хотя, уж готовили они ее на славу, день и ночь поили отварами цветков антуриума, что притупляет боль и дурманит разум. Видимо, переборщили, на наше счастье. Выйди Тридамат в земной мир — и не осталось бы от человеческой расы даже воспоминаний. Вероятно, сейчас они ищут новую жертву. Берегись, ты из здешних девушек самая статусная, в тебе древняя кровь, она может привлечь остроухих.

Ниенна зябко поежилась и оглядела себя в ближайшее зеркало. Изящная девица с голубыми кукольными глазами и светло-русыми кудряшками. На месте Тридамат она бы выбрала кого покрепче, но шут их знает, что на уме у этих эльфов…

Зато о предосудительных связях наставников герцогиня, хихикая, как девчонка, выложила много интересного. Так, например, магистр Рейван в юности провел четыре года в плену у дриад в северных лесах — и после этого так и не женился, зато держал у себя в комнате тайный погреб с бочками березового сока, а в полнолуние частенько вздыхал у окошка, аки молодая девица в ожидании жениха. Левия, декан целительского факультета, двадцать лет была пираткой и возглавляла банду отменных головорезов всех возможных рас, которых держала в ежовых рукавицах. Но однажды распустила команду, ушла на пенсию и посвятила жизнь выращиванию цветов и целебных трав. А затем стала самым заботливым и нежным наставником для юных лекарей.

Декан некромансерского факультета, тот самый преподобный Умертвий, в стародавние времена зарабатывал на учебу плясками в закрытых увеселительных заведениях для богатых дам в соседнем государстве. Плясал, кстати, исключительно в черных костюмах. Наставник Герий вроде бы ничем пикантным не прославился, зато держал дома огромного ползучего ящера с Каманских островов, утверждая, что он безопаснее и лучше студентов, потому как хотя бы молчит, и так далее, и тому подобное…

— То есть, по факту мы ничего не знаем, — хмурилась Герда утром за завтраком. — Ну, отрывались в юности, как могли, так кто из нас не без греха? Когда еще куражиться? На старости лет, когда к любимой женщине невозможно пролезть в окно по причине нажратого за прожитые годы пуза?

— Я без греха, — почему-то смутилась Ниенна. — И рассказать нечего, даже не целовалась ни с кем.

— Ненадолго, — утешила валькирия. — Ты хорошенькая, как куколка, тебя охомутают еще до третьего курса, я думаю. Парни тебе вслед заглядываются, я видела.

— Ой, да ну их всех, — некромансерка почувствовала, как щеки заливает стыдливым жаром. — Пошли лучше книги полистаем, до практики.

Но и в библиотеке ничего интересного девицы не нашли. «История войн» была нудной, как речи кастелянши, выдававшей белье. О зверствах эльфов читать оказалось вовсе противно, и толстенный талмуд был закрыт и убран подальше. От скуки Ниенна решила посмотреть ботанический атлас, в частности, найти антуриум, о которой говорила герцогиня.

— Это и есть та самая трава? — Герда тут же наклонилась над ее плечом. — Чегой-та она на жопу с хреном посередине похожа. Не может быть ничего доброго с такого цветка, помяни мое слово.

— Герда, у тебя всё на жопу похоже, куда не ткни. Давай серьезнее, а?

— А я максимально серьезна. Жизнь такая, кругом сплошная задница, — пожала плечами валькирия. — Упыри какие-то в академии завелись, магией трех видов владеют, однокурсника моего заколдовали, аж к девкам интерес потерял… И вот еще полюбуйся, что пишут. «Из прекрасной антурии зелье можно сварить прелюбопытное, что притупляет боль у живых созданий, а эльфам силу дает к оборачиванию в представителя любой расы…» Я ж говорю, жопа с хреном! Может, они у нас все и сидят под личинами наставников?

Ниенну моментально прошиб холодный пот.

— Что будем делать? — шепнула она.

— Есть у меня одна идейка, — задумчиво протянула Герда. — Но если облажаемся, жопа из обычной превратится в квадратную…

*

Задумка, на первый взгляд, была простая. Пробраться на кухню перед ужином и добавить в каждый из кувшинов с напитками по капле зелья, призванного снять с употребляющего любую, даже искусно наведенную личину. Зелье продавалось во всех магических лавках, и Ниенна пожертвовала ради его покупки парой золотых серег из заветной шкатулки.

Герда же аккуратно забила вытяжку над кухней мхом и камнями, и пока повара с помощниками, наперебой ругаясь, чистили засор, как раз успела совершить диверсию, щедро добавив снадобье не только в кувшины, но и в кастрюли с наваристыми супами.

«Вернее будет, — думала она. — Погоды холодные стоят, супчика-то каждый захочет».

Вернее и вышло. Вот только начинающие интриганки не учли, что наложенная личина может иметь весьма разнообразные варианты…

Уже через час обе ревели хорошо слаженным дуэтом в деканате у преподобного Умертвия, который от злости трясся так, что пространство вокруг полыхало фиолетовыми бликами.

— Половина учениц целительского факультета лишилась длинных волос, которые девочки так любовно отращивали! У главной распорядительницы ужина подтянутая дриадскими методиками грудь вывалилась из декольте и повисла, как у старухи, до самого пупа, и это прямо в момент, когда она обносила напитками преподавательский стол! — гневно потрясал он ладонями, воздетыми к потолку, словно призывая небеса в свидетели. — Наставник Карий, что ухаживает за магическими существами, второй раз потерял левую ногу, которую давно и успешно заменяла иллюзия — до вашего вмешательства, юные негодяйки! А сколько боевиков-старшекурсников бежало из столовой, придерживая штаны?! Чему мы вас учим здесь? Неужели всячески пакостить ни в чем не повинным людям?!

Он замолк, пытаясь отдышаться, а потом сказал.

— Герда, тебе повезло. Твой декан Рейван не потерял ничего, кроме разве что совести, ибо ржал над происходящим, как рогатый из Бездны. Но я по возрасту и ученой степени выше него, а значит, имею права вас обеих наказать.

Декан Удмертий тяжело осел в кресло и буркнул сквозь сжатые зубы.

— В оранжерею к мадам Полине, на исправительные работы. Будете цветочки поливать, да вредителей с грядок собирать. А то, смотрю, дел у вас слишком мало, а свободного времени — много. Физический труд пойдет вашим охочим до пакостей умам на пользу!

*

В необходимости физической нагрузки для здоровья живого организма Ниенна никогда не сомневалась. Но одно дело — заниматься полезными вещами типа езды верхом, тренировок с клинками или даже легкого бега трусцой. И совсем другое — вульгарное окучивание грядок с лечебными травами и цветами, которым, казалось, конца-края не видно.

«Как же хорошо, что я родилась в княжеской семье, а не у конюха, и не вышла замуж за Акселя! — с тоской думала она через неделю после их с Гердой выходки, проползая на карачках меж рядов мандрагоры. — Вот бы романтика у нас с ним вышла, совместное ковыряние в земле и обустройство репища! Весной сажай, летом пропалывай, осенью урожай собирай, а зимой переживай, чтобы не померз в погребе. К лешему такую любовь!»

Герда же хандрила еще больше. А сегодняшним вечером была вообще не в духе.

— Зря тебя послушала, вот чего, — то и дело бурчала она. — Газ это был, я теперь уверена.

— Ты же сама тем же вечером сказала, что с Эдгаром что-то не так! — возмутилась Ниенна.

— Ну, может, и вправду устал. Сейчас нормально вроде все, — и Герда вдруг зарумянилась. — Он меня на свидание вечером пригласил…

Некромансерка как раз заканчивала присыпать рыхлой землей вылезшие корешки. От услышанного садовая лопатка зависла в воздухе.

— Ты ума лишилась? Он же бабник, каких мало! Зачем тебе такой парень? Забудет через сутки и найдет другую!

Герда вскочила на ноги. Глаза ее потемнели от гнева.

— А вот и нет! Я ему давно нравлюсь, сам сказал! И букетище лилий два дня назад приволок, дорогущих, как зараза! Голубые, в оранжевую крапушку, точно такие же в тропическом углу наставницы Полины цветут! Их только в трех лавках в городе можно достать, сам мне по секрету сказал! Эдгар так старался, а ты… даже порадоваться за меня не можешь!

И прежде, чем Ниенна успела сказать хоть слово, валькирия с презрением скривила губы.

— Ты просто завидуешь, вот чего. Носишься со своим девичеством, как курица с яйцом, на нормальных парней внимания не обращаешь. Вот и сиди в компостной куче, пока Умертвий тебя не простит. А наш магистр Рейван нормальный, он сразу сказал, что к земле мне привыкать по возрасту рановато, и ну их к черту, эти воспитательные работы. Хочешь, ковыряйся тут до второго пришествия Всеблагого Левия, а с меня хватит!

И Герда, круто развернувшись на пятках, ушла. Только светлая длинная коса в воздух взвилась, да по спине уходившую хлопнула.

Ниенна так и осталась сидеть на карачках в зарослях мандрагоры, с дурацким совочком в руке. Слезы горечи и обиды струились по щекам.

"Была у меня подруга, да сплыла. С чего я решила, что вообще имела для нее хоть какое-то значение? Просто потому, что очень хотелось быть для кого-то важной и нужной?"

Некромансерка поревела минут пять не больше. В конце концов, она по происхождению графская дочь, а не дурная деревенская баба, что не может взять себя в руки! Затем стиснула зубы и поползла дальше, с яростью взрыхляя грядки, будто они были виноваты в ее проблемах.

И сама не заметила, как добралась до края оранжереи, где качались под яркими кристаллами дневного света те самые антуриумы, как насмешка судьбы. О, ужас, с такого ракурса они и вправду были похожи на задницу с чем-то совсем неприличным посередине.

«Да чтоб вы завяли и стухли одновременно! — клокотало у Ниенны внутри. Очень хотелось высосать жизнь из цветов до капли, но какая-то частица разума протестовала. В самом деле, разве растения виноваты в том, что она совершенно не разбирается в людях? — Уйду из Академии. Переведусь в другую, подальше от всех этих историй с дивным эльфячьим привкусом…»

За спиной раздались шаги.

— Любуешься красотой? — ласково спросила наставница Полина, полноватая кудрявая женщина. — Прекрасно тебя понимаю. Удивительный цветок, хоть и с весьма тяжелой историей.

— Знаю, — кивнула Ниенна. — Эльфы его использовали, чтобы превращаться в людей и шпионить во время войны, а также совершать различные диверсии…

— Не только в людей. И не только превращаться. Отвар из лепестков антуриума способен усилить их магию, пусть на несколько часов, но и это не раз играло во время войны роковую роль. Они же, негодяи, могут всеми тремя стихиями повелевать: Жизнью, Смертью и Яростью, то есть, боевыми чарами. Представляешь, что будет, если их потенциал усилить?

Ниенна замерла, даже не чувствуя, что стоит коленками едва ли не в навозной куче.

— Представляю, — внезапно охрипшим голосом сказала она. — А люди ведь так не могут, да?

— Не могут, моя дорогая, нам не дано смешивать стихии. Можно накачаться эликсирами под завязку, но зачем? Овчинка выделки не стоит, плюс итогом станет смерть от истощения ауры. Гораздо проще усилить имеющуюся магию. Помнишь кубок, который ты взяла в гонках по лесу и на скалах?

Еще бы Ниенна не помнила! Лучше бы она в тот день сказалась больной и никуда не пошла!

— Если из него выпить даже простой родниковой воды, сила вырастет на порядок. Правда, ненадолго, и итог, скорее всего, окажется плачевным. Может, и не умрешь, но болеть будешь долго, а то и насовсем здоровье угробишь. Вон, магистр Герий попробовал однажды в одиночку упокоить буйное кладбище, отпил оттуда водицы. Теперь, как видишь, теоретик, сидит в морге, перекладывает трупные органы с место на место. Собственный магический потенциал почти на нуле. Жалко его, бедолагу, да что поделать… Кстати! — магистр Полина спохватилась. — Зайдет девочка-целительница за лекарством для него, передашь ей, хорошо? На нижней полке стеллажа около тропического уголка найдешь два флакона.

— Это где голубые лилии в оранжевую крапушку растут? — вспомнила Ниенна. — Те самые, дорогие, которые только в трех лавках Ахенбурга есть? Герда хвасталась, что ей парень букет подарил…

— Наверняка крашеные, чтобы цену побольше содрать, — фыркнула наставница. — Не понимаю я эту моду на всякую опасную дрянь, но девицы, говорят, млеют… Настоящие тигровые лилии ядовиты, потихоньку лишают мага его ментальной силы, а затем и физической. И разум дурманят, прямо как обладатель букета его аромат вдохнет, так и пиши-пропало. Реально поверит, что влюблен… Они запрещены к продаже, нарушение карается смертной казнью. Так передашь лекарство, хорошо? Я побегу, на лекцию к целителям опаздываю.

И торопливо скрылась за стеклянной дверью. Ниенна осталась стоять на коленях с опостылевшим совком в руках. Ледяной ужас сковал ее от макушки до пяток.

Герда никогда в жизни бы не связалась с похабником, что выпендривается перед девчонками покупками в дорогих цветочных лавках. Не устроила бы подруге истерику в стиле бабьей ревности. И уж скорее откусила бы себе язык, чем произнесла мерзопакостно-слащавое слово «крапушка»!

Лилии были настоящими, самыми что ни на есть тигровыми. Вот только где их взял Эдгар? Не от тех ли эльфов, что притворялись наставниками? И зачем ему Герда?

Надо бежать за помощью. Сердце гулко билось в груди, разгоняя кровь, но Ниенна продолжала стоять на коленях, опустив голову, едва не плача от отчаяния. Куда бежать, к кому? Врагом может оказаться любой. Почему не сработало зелье, убирающее наведенную личину? Где скрываются остроухие? Среди конюшенных слуг? Среди поваров или распорядителей? А мантии боевиков откуда взяли? Обокрали кастеляншу? А если и она с ними заодно?

Она с трудом поднялась на ноги, когда за дверью раздались едва слышимые шаги.

— А, вот ты где! — радостно воскликнула Азали. — Это у тебя я должна забрать лекарства для магистра Герия?

— У меня, — кивнула Ниенна. Нельзя показывать виду! Вдруг и рыжеволосая целительница тайно служит врагам? — Два каких-то флакона. Пойдем со мной, посмотришь, что там.

— А я и так знаю, — улыбнулась Азали, шагая следом. — В одном настойка от кашля, магистр Герий ее уже который год употребляет. Дрянь несусветная, ее еще остроухие придумали, варится из беладонны и красавки. Убойная смесь получается! У нее вдобавок такой мерзкий побочный эффект есть, со временем ни одно из нейтрализующих заклятий или зелий не будет действовать. Представляешь, если отравят или внешность насильно изменят? Мы так на первом курсе хотели над Эдгаром подшутить, в бабу превратить, да подумали — ну его к лешему, еще в пропорциях ошибемся, и не вернется он в старое тело…

Ниенна так резко остановилась, что рыжая целительница едва не сшибла ее с ног.

— А второе зелье какое? Не из антуриума, что боль притупляет?

— Из него самого, — с восхищением взглянула на нее Азали. — Ты так хорошо травы знаешь, зря к нам на факультет не пошла! Только магистр не для себя этот настой берет.

— А для кого?

— Не поверишь, — и девушка расхохоталась. — Для крокодила своего. В смысле, ящера. Уж не знаю, что там у этой скотины может болеть, но жрет она настой исправно уже пару лет, половины ведра едва на неделю хватает… Эй, что у тебя с лицом?

— Да немеет чего-то, никак нерв застудила. Зайду попозже в лазарет, — медленно сказала Ниенна.

Но когда за целительницей закрылась дверь, Ниенна бросила совок и рванула к противоположному выходу. Мысли, как живые, лихорадочно суетились в черепной коробке, пытаясь выбраться наружу. Казалось, будто вот-вот лопнет голова.

Одна против двух замаскированных остроухих и невесть сколькерых помощников, что служат злу! Возможно, сами того не подозревая. Герда в беде, это точно. Время терять нельзя. Но что делать глупой адептке-первокурснице? Бежать к декану? А если и он тоже?.. Взывать о помощи к призрачной герцогине? Но какой с нее толк, она лишь пугает, но не умеет драться!

Ниенна бежала вперед по скудно освещенным коридорам, не разбирая дороги, и препятствия не заметила. Очнулась, лишь влетев носом в оружейную перевязь, висящую на чьей-то могучей груди.

— Девочка, ты разума лишилась? — рявкнуло препятствие голосом декана Рейвана и обхватило ее за плечи. — Или надышалась чем дурманящим в той клятой оранжерее? Говорил я Удмертию, не надо вас туда посылать! Ну, глупость сделали, так и правильно, нечего притворством всяким заниматься, личины всяческие на внешность накладывать. Нашли развлечение, еще бы рога себе вырастили на лбу и хвост на жопе!

И Ниенна не выдержала — заревела в три ручья и снова уткнулась носом в магистра по боевым искусствам.

— Точно полоумная, — сердито пробурчал он, но отшатываться не стал, лишь напрягся. — Или… кто из дуболомов моих над тобой поизмывался, над птенчиком неразумным?! Только скажи, я его в козла превращу и скормлю иглобрюхам в лесу!

— Нееет, — провыла некромансерка, все сильнее цепляясь за наставника. И с облегчением понимала — нет на нем никаких воздействий и заклинаний. И, если уж он и употребляет эликсиры, то явно не те, о которых говорила Азали. — Беда у нас, декан Рейван! Эльфы в Академии, спрятались под личиной магистра Герия и его ящера, они Эдгара заколдовали, я сама видела! Под боевыми мантиями скрываются, я сразу не поняла, потому признаться боялась, только Герде сказала… А потом ей Эдгар тигровые лилии подарил, которые сил лишают и разум дурманят, и на свидание увел, а она сама не своя была…

Боевик дураком не был и военную историю родного государства знал отлично, поэтому замер, как вкопанный. Только желваки на скулах играли.

— Сегодня Алое Полнолуние, бывает раз в году, — выдохнул он, наконец. — Священное для остроухих время, когда сдвигаются пространственные рамки, и можно без труда ходить между мирами. А Герда самая сильная девчонка на боевом факультете, она и парням фору даст, очень живучая и крепкая, выносливая…

Они синхронно взглянули в узкое окошко под самым потолком, в которое ехидно подмигивало наливающееся кровью ночное светило, и одновременно ахнули.

— Жертвоприношение!

Ниенна едва не упала, так задрожали колени.

— Они хотят вытащить свою богиню в наш мир и отдать ей тело Герды? А Эдгара использовали как пособника, и теперь в жертву принесут?

— Ничему не удивлюсь, — скрипнул зубами наставник. — За мной. И по пути все рассказывай, что видела и знаешь!

Они торопливо прошагали в конец коридора, спустились на один пролет и очутились в зале столовой. Здесь магистр Рейван щелкнул пальцами, вызывая сноп огненных искр. Те мигом увеличились в размерах и превратились в сигнальных дракончиков, что полетели во все стороны.

— Они, скорее всего, в той пещере, что неподалеку в Миреновых скалах, где кубок был спрятан. Там у остроухих шесть с половиной сотен лет назад был алтарь для жертвоприношений. Я созываю своих парней. Удмертий идет со мной.

И маг снова сорвался с места и побежал к дверям, Ниенна едва за ним поспевала.

— Погодите, магистр Рейван, а как же я? — закричала она. — Я тоже хочу помочь!

Боевик остановился и задумчиво посмотрел на мелкую пигалицу сверху вниз.

— Конечно, поможешь, пташка. Тем, что посидишь спокойно у меня в комнате и не будешь путаться под ногами. Там сейчас самое безопасное место в Академии. Ты молодец, очень нам помогла, но кровавая бойня — не место для маленьких хорошеньких лялечек-первокурсниц.

И не успела Ниенна открыть рот для возражения, как ее приподняло красным полыхающим вихрем и утянуло куда-то в потолок. Последнее, что она услышала, это рев наставника, усиленный заклинанием: «Боевая готовность номер один! Повторяю, всем собраться во дворе Академии, вооруженным по первому разряду, с защитой от эльфовских чар! Каждому взять с собой не менее пяти накопителей силы с расчетом на одного мага…»

*

Часы на башне факультета некромансеров пробили полночь. Но Ниенна не находила себе места от тревоги, и потому не собиралась спать. Она исходила вдоль и поперек комнату магистра Рейвана, считая шаги. Двадцать — вдоль стены с огромным шкафом, десять — мимо крепко сбитой деревянной кровати с плоским матрасом, еще двадцать — мимо письменного стола и к большому окну.

Двор будто вымер, только над крепостной стеной реяло зеленоватое-красное марево. Защита и от живых существ, и от мертвых, пришедших с враждебными помыслами.

— Ты бы присела, — сочувственно шепнула мерцающая под потолком призрачная герцогиня. — Утомишься только зазря.

— Да как я могу? — рявкнула некромансерка. Вышло едва ли не суровее рыка декана боевого факультета. — Их там, может, убили всех уже! А я здесь, как в клетке! И даже если сейчас сбегу — просто не успею добраться до пещер пешком, по ночному лесу!

— И даже если успеешь, что ты сделаешь? Драться ты не умеешь, магической силы в тебе немного. Разве что эльфов неприличными выражениями обругаешь, вместе с их богиней. И то поможет ненадолго…

— А что, оно поможет даже ненадолго? — усмехнулась Ниенна.

— В их случае да. Остроухие произошли от лесных духов, которым поклоняются до сих пор. А те не любят нецензурную брань в своем царстве. Вас наверняка учили в лесу не ругаться, мол, леший заведет…

— Учили, — кивнула девушка. — Но я думала, это бабкины сказки…

Сидеть с призрачной Инессой было не так тоскливо, и Ниенна невольно отвлеклась. Но как только она снова взглянула в окно, тревога усилилась.

Что-то было не так. Не из-за драки с остроухими, не из-за возможной гибели товарищей и преподавателей. Нечто тяжелое, не злое, но очень темное, ворочалось под ногами, глухо стонало и плакало. Ушами эти звуки расслышать было невозможно, но сердце и разум их чувствовали, и бесновались.

— Госпожа де Монсельон, вы ничего не ощущаете? Мне как-то не по себе.

— Это земле под нами не по себе, девочка моя. Слишком уж много крови невинных людей и нелюдей в этих краях пролили, а похоронить их по-нормальному никто не удосужился. И за грань не провели, как полагается. Как думаешь, что будут чувствовать сотни неупокоенных душ при приближении потомков своих мучителей и истязателей?

Ниенна ощутила, как пальцы сами собой сжались в кулаки.

— Я бы на их месте захотела отомстить.

— Они и хотят. Вот только надо вывести их отсюда, а до этого хоть немного плотности придать, энергию свою влить. Но тут сила мага минимум третьей степени нужна. Или же эликсирами под завязку накачаться, но сама знаешь, как это опасно…

— Опасно? — так и взвилась некромансерка. — А подруге моей валяться на каменном алтаре в роли жертвы или носительницы для духа чокнутой богини не опасно? А адептам, что ушли сражаться, не проучившись и половины срока, не опасно? А целительницам, которые тяжелее скальпеля оружия в руках не держали?

Ярость заклубилась в районе горла, не давая дышать. И именно в это мгновение Ниенна краем сознания услышала чей-то жалобный детский плач. Она бегом ринулась к окну и распахнула ставни.

Комната магистра Рейвана располагалась на втором этаже. К ней примыкал изящный балкон, обвитый плющом. В любое другое время Ниенна даже восхитилась бы его красотой. Но сейчас она даже не заметила лаковых, влажных после дождя листьев, и дивного цветочного аромата, наполнявшего ночной воздух.

Прямо перед ней, сидя на самом краю, всхлипывал полупрозрачный мальчик лет шести, вытирая заплаканное лицо ладошкой правой руки.

Вместо левой из дырки на месте оторванного рукава торчала обезображенная культя. Призрачная, но выглядящая не менее жутко, чем живая.

— Малыш? — шепотом позвала Ниенна. — Ты откуда? Тебя как зовут?

Мальчик поднял лицо, и девушка увидела растерянный взгляд, курносый носик на тоненьком личике и щечки, обильно покрытые веснушками.

Нет, поняла она, приглядевшись. Не веснушки — ожоги, нанесенные раскаленным металлическим прутом.

— Отсюда, — шепнул в ответ малыш, махнув уцелевшей ручкой в сторону. — Меня там долго мучили, и я плакал. А потом умер.

Он снова всхлипнул.

— Меня звать Ленок, а маму мою Оляна. Она говорила, что после смерти нас Всеблагой Левий заберет на небушко, где послушные детки живут в новом домике, у них много игрушек и есть даже пирожные на завтрак. Но я вел себя хорошо, а на небушко почему-то не попал. И Вилкин не попал, это друг мой, он орка. Он тоже маму слушал и кушал все-все, что дадут, даже капусту. Но его тоже не забрали. И маму его не забрали, хотя ее мучили больше всех… И Рудика из краснолюдов тоже не забрали, хотя он даже плакать в конце не мог…

Ниенна тяжело привалилась к оконной раме.

— И много вас тут таких, малыш?

— Много. И большие совсем, и маленькие. Только мы боимся сильно. Злые дядьки и тетки опять пришли, их много, будут нас мучить…

— Но там наши преподаватели. Они обязательно победят, они сильные!

— Не победят, — покачал головой Ленок. — Они почти проиграли уже. Злые остроухие дядьки через дырку сияющую пришли, их там много. Пуляются штуками, которые двигаться мешают. А один, самый страшный, требует всех в живых оставить, говорит, в жертву принесем… Как нас, наверное.

Сердце человека очень сильное, ведь оно состоит из живого куска плоти. И видят боги, Ниенна была сейчас этому очень рада. Будь оно хрустальным, как у чародеев в страшных сказках — неминуемо треснуло бы и разлетелось на куски от невыносимого горя.

Наверное, ее старые няньки обязательно попытались бы успокоить и мальчишку, и остальных застрявших между мирами замученных существ. А еще предложили бы молиться богам, вдруг они все же услышат и вмешаются?

Ниенна знала, что это не сработает. Если и оставались в мире какие-то боги, то со слухом у них был явный непорядок, раз они вообще допустили такое паскудство. Да и меньше всего сейчас мальчишка без руки нуждался в утешении, как и его товарищи по несчастью. Нет, им нужно было совсем другое.

Ниенна шагнула вперед и осторожно погладила мальчонку по тому месту, где начиналось плечо.

— Не бойся, маленький. Мы просто сейчас пойдем и убьем их всех.

— Всеееех? — ахнул Ленок. — Но они же жутко злые!

— А я жутко страшная некромансерка, и поднимаю из земли мертвецов, — подмигнула ему Ниенна. — И я никого не боюсь. А раз я не боюсь, то и тебе не стоит. Ну что, пойдешь со мной? А друзья твои пойдут?

— Пойдут, — тихо шепнул Ленок, словно не веря в ее слова. А потом вдруг радостно завопил, как сорванец-хулиган. — Пойдуууут!

И рванул наружу в темноту. А Ниенна — наоборот, в комнату.

— Эликсиры усиления, — бормотала она, с остервенением роясь в шкафу декана Рейвана. — Эликсиры, мать его, должны же быть! Или кристаллы. Хоть что-то!

Она сдвинула стопку запыленных учебников по истории магии вправо — и смущенно захихикала, увидев спрятанный за ними тончайший корсет ручной работы, расшитый листьями всех цветов зеленого и золотого. Пикантная деталь женского гардероба была аккуратно перевязана кожаным шнурком от плети-многохвостки. Ниенна так и осталась стоять, захлебываясь истерическим смехом, настолько неожиданно было увидеть подобное в шкафу сурового декана боевого факультета.

— Дриады-то, поди, магистра нашего в плену держали не совсем против его воли, — давилась она словами в перерывах между хохотом.

— А сама как думаешь? Боевой маг его уровня сбежал бы от лесных баб уже на второй месяц, подпалив вдобавок священную рощу от края до края, — лукаво заметила герцогиня. — Но ты не туда смотришь, девочка. Глянь наверх.

Ниенна глянула.

Внутри у самой стенки шкафа, на небольшой подставке сверкал золотым бочком кубок. Тот самый, который они искали в пещерах.

— Посудина, говорят, волшебная, — многозначительно подняла брови Инесса де Монсельон. — А вон в том милом бочонке, замаскированном под вазу, декан Рейван хранит березовый сок. Недавно как раз заливал его до верху… Но берегись, девочка. Кто из кубка этого отопьет, прежним уже не будет. Сила увеличится в десять раз, но и цена за это будет неподъемная.

— Не больше, чем цена жизни нескольких десятков адептов, наставников и моей подруги, — пожала плечами некромансерка. — К тому же, остроухие нас все равно потом замучают, если победят. Лучше уж в бою как-нибудь. А с увеличенной силой я подниму и уплотню всех замученных людей и нелюдей. Если же в итоге погибну, то…

— Я поделюсь с тобой меховым одеялом, — печально и ласково вздохнула герцогиня. — Я вижу, ты уже все решила, и отговаривать тебя бесполезно. Что ж, поднимай и уплотняй заодно и моего коня. На нем ты быстрее доскачешь до пещер.

*

Магистр Рейван до принятия «под крыло» целого боевого факультета служил в королевской армии. Был офицером, не знающим страха. Бил без устали, без промаха, и сила горела в его руках, полыхала огнем, сверкала молниями, жгла противников дотла. Он не боялся ничего, ни на том свете, ни на этом.

Но с эльфами он воевал первый раз в жизни. И сейчас липкий холодящий ужас полз по спине, перехватывал охрипшее от чтения заклинаний горло. Эликсиры иссякли, артефакты были разряжены в ноль, зато проклятые остроухие никак не кончались. А чародейский батальон короля Александра V запаздывал с помощью…

— Как они провернули подобную диверсию у нас под носом? — то и дело вскрикивал декан некромансерского факультета магистр Удмертий. Его красная мантия была покрыта грязью, ухоженные седые волосы болтались слипшимися от жирной копоти сосульками.

— Какая уже, к едрене матери, разница? — проорал в ответ боевик.

Они едва успели — свалились из портала прямо на головы толпе остроухих в мантиях боевиков, что стояли вокруг полуразвалившегося каменного алтаря, на котором лежали бок о бок Герда и Эдгар — опоенные эликсирами едва не до беспамятства. Их даже связывать никто не стал. Видимо, жертвой для открытия врат должен был стать именно старшекурсник, победивший в состязаниях, а значит, самый крепкий и выносливый.

Тело Герды же, судя по всему, действительно предназначалась в качестве сосуда, подходящего проклятой Тридамат.

Рейван не растерялся — гаркнул заклинание, окатившее врагов огненной волной, а пока те с воплями сбивали пламя с мантий, успел схватить девчонку в охапку и ринуться к выходу. Следом бежала боевая тройка Альбрехта, унося на плечах полуживого товарища. Один из остроухих, злобно сверкая раскосыми зелеными глазищами, попытался загородить им дорогу, но декан целительского факультета Левия сделала рывок рукой в его сторону и сжала пальцы в кулак. Эльф схватился за сердце и с хрипом повалился на каменный пол.

Они почти успели, да. Выскочили из пещеры на каменистое предгорье и ринулись к лесу — два с лишним десятка боевиков, семеро целителей, трое некромансеров.

Но тут из-за деревьев вышел магистр Герий, с издевательской ухмылкой щелкнул пальцами — и разверзлись самые натуральные бездны Ада.

Все вокруг горело и полыхало, причем, пламя было не оранжевым, а ядовито-зеленым, и ничем привычным не тушилось. Адепты кашляли, задыхались, падали без сил. Самые сообразительные натянули на носы шарфы и шейные платки, но это практически не помогало. Вот закричала Левия, ноги которой захлестнула странная, словно ожившая лоза. Миг — и целительница взмыла в самую крону высоченной сосны.

— Они не убивают нас… почему-то… — прохрипел Альбрехт, судорожно сжимая тело висящего на плече Эдгара.

— Им жертва нужна, — ответил осипшим голосом магистр Удмертий. — Большая. Эльфовская богиня не сразу войдет в тело девочки, ей сначала надо напитаться ужасом, пролить много крови…

— Дерьмо, — выругался старшекурсник. — Да я лучше сам себе горло вскрою, чем ждать, пока бешеная остроухая баба меня…

Дикий крик, похожий на слаженный вопль десятка баньши, всколыхнул окрестности. Целители повалились на землю, зажимая уши, боевики и некромансеры оказались покрепче, но на ногах не устоял практически никто.

В небе, прямо над головами собравшихся, расползся в стороны портал, из которого вывалилась призрачная уродина, похожая на огромную птицу с человеческой головой. Только у головы были острые уши и торчащая в разные стороны копна белесых волос.

Декан Рейван не успел даже понять. что произошло, как его подхватил и отшвырнул в сторону неожиданный вихрь. Лететь оказалось недалеко — до ближайшего валуна. Хрустнули ребра, затылок обожгла резкая боль, в глазах потемнело. Он силился встать, но не мог, и лишь бестолково хрипел, ворочаясь в измятой траве. Рядом задыхался Удмертий, судорожно вцепившись руками себе в горло.

Герда осталась валяться в центре поляны. Ядовито-зеленое пламя полыхало вокруг девицы, отражаясь в ее глазах, полных слез. Она могла разве что с трудом держать голову, бессильно наблюдая, как сверху на нее спускается смерть.

А затем дрогнула земля. Раз, другой. Закачались деревья, из ветвей ближайшей сосны снова раздался вопль магистра Левии. Закричали и остроухие, отшатываясь в стороны от внезапно взлетевших в воздух комков грязи и дерна. Самый упорный из эльфов выхватил кинжал и махнул острием почти перед носом ошарашенного Альбрехта, но лезвие вдруг остановилось в воздухе.

Между боевиком, держащим товарища на плече, и остроухим поднимался из земли призрак женщины в когда-то явно дорогом, а теперь висевшем рваными лохмотьями платье. У дамы была сожжена до кости половина лица, но ее это совершенно не волновало.

— Убрал свою остроухую харю от мальчиков! — рявкнула она удивительно звонким голосом.

Следом за ней прямо из травы вставали новые и новые призраки. Мужчины и женщины, дети и взрослые. Орки, люди, дриады, бородатые краснолюды, невысокие низушки, тоненькие ундины, жительницы морских глубин… Плотным кольцом они обступали барахтающихся в траве адептов, не пуская к ним врагов.

Магистр Рейван протер глаза. Затем осенил себя знаком Всеблагого Левия, а когда и это не помогло — прочитал короткую молитву Милосердной Смерти, на всякий случай.

— Где ж я так нагрешил, что перед смертью вижу кучу привидений? — ошарашенно спросил декан Удмертий.

— Ох, ну я-то знаю, где нагрешил, — в тон ему ответил Рейван. — Но ты, старая сутулая девственница, где умудрился оступиться?

Ответом от оскорбленного некромансера была такая витиеватая, а главное — эталонно рифмующаяся со словом «где» фраза, что боевик едва не поперхнулся от смеха и закашлялся.

А когда прекратил отплевываться и снова поднял голову, то увидел выскочившего из леса полупрозрачного коня. А вот седока необычный скакун нес самого что ни на есть живого. Только аура его полыхала яростным фиолетовым, как у сильнейших магов смерти.

— А ну пошла на….. от моей подруги! — разнесся над поляной верещащий девичий голос, знакомый до боли.

Некромансерка-первокурсница Ниенна Антарская, которую его дуболомы за глаза называли не иначе, как «сладенькой лялечкой-недотрогой», соскочила со спины потусторонней скотины, встала над полуживой Гердой и, не чинясь, показала в небо два оттопыренных средних пальца. А затем из ее хорошеньких, идеально очерченных губ полилась речь, которой удивились бы и вышибалы в трактирах самого низкого сорта.

— Я не допонял что-то, — смущенно кашлянул подползший с правого бока Альбрехт. — Прабабка той эльфячьей богини с кем якобы кувыркалась?

— А шут его знает, я только уборщика нужников запомнил и слона с Камарских островов… — подал голос очнувшийся Эдгар.

— Погодите, а лысый иглобрюх тут при чем? — удивился магистр Удмертий, что лежал за левым плечом декана боевого факультета.

— Я тебе потом объясню, безгрешный ты наш, — тяжело вздохнул Рейван. — Если выживем…

*

Тварь визжала, словно недорезанный поросенок, и мотала уродливой башкой, но приблизиться не могла. Что ей мешало, Ниенна не понимала, но так ли это важно перед лицом жизни и смерти?

Она точно сознавала одно — во времена, когда сын садовника Аксель вовсю учил замковых служанок целоваться, она не прогадала, попросив друга научить ее кое-чему другому. Зачем нужны чужие лобзания, о которых почему-то с придыханием шепчутся глупые девки?! А вот острое и емкое слово, как известно, не воробей. Вылетит и приложит по голове, мало не покажется!

Летающая уродина вопила и полосовала когтями воздух, становясь все плотнее и плотнее. Но спуститься вниз и добраться до лежащей на земле жертвы Тридамат не могла.

Мешала настырная мелкая девка, изрыгающая поносные слова, от которых невыносимо болели уши.

Мешали снова начавшие пуляться огненными шарами и ледяными стрелами чумазые боевики, которым краткая заминка в битве дала возможность перевести дыхание. Но больше всего мешали сомкнутые, плечом к плечу, ряды неупокоенных душ, которые тоже становились плотнее с каждой секундой. Они ничего не делали, просто стояли, заслоняя собой группки магов, и не давали ее войску пробраться к жалким людишкам и пустить им кровь во славу Ее нового бытия. И ярость полыхала в них, как в живых, и от этой всепроникающей мощи некуда было спрятаться. Тридамат кричала, хлопала крыльями, и сила ее утекала, как песок, сквозь время и пространство, и тянул назад полыхающий в небе портал…

… Ниенна не знала, наступил рассвет или до него еще целая ночь впереди. Перед глазами стояла непроглядная ядовитая тьма, голова кружилась, во рту появился солоноватый привкус. Она пошатнулась и сплюнула на траву ярко-алым.

Но жарким теплом дышала подруга, привалившаяся спиной к ее ногам. И мальчик, маленький Ленок, держал ее уцелевшей ручкой за ладонь. И были его пальчики крепкими и упругими, почти как у живого.

— Ты отведешь меня в домик с игрушками? — тихо спросил он, пока уродливая Тридамат отчаянно пыталась сопротивляться урагану, что втягивал ее назад в портал меж мирами.

— Отведу, малыш, — с трудом прохрипела Ниенна. — Конечно, отведу.

— А пирожные там будут?

— Будут, маленький. И ручка новая вырастет.

— А можно, я не буду больше есть капусту? — рыкнул сбоку еще один ребенок. Кажется, зеленоватый и с клыками, но Ниенна доподлинно поручиться не могла — перед глазами все плыло.

— А чего ты хочешь?

— Мяса хочу, — шмыгнул носом паренек. — Много мяса. Хорошей охоты. И чтобы глаза новые выросли… И чтобы мама вернулась.

— Как хочешь, так и будет, — пообещала некромансерка. — И маму вернем.

Ждать больше нельзя. Действие сока из золотого кубка кончалось, отнимая последние крохи магии.

Надо успеть, пока следом не потянулась аура, неприкосновенный запас жизненной силы и здоровья. Должно хватить на воплощение задуманного, если не тратить время на глупые молитвы несуществующим богам.

*

Декан боевого факультета магистр Рейван с трудом поднялся на ноги и протер глаза. Уродливая полуптица-полуэльфка скрылась в ядовито-черной дыре портала, что тут же истаяла в светлеющих небесах. Адепты заканчивали скручивать и вязать уцелевших остроухих. Рядом тяжело дышал магистр Удмертий.

А в рассветных лучах восходящего солнца потихоньку поднимались в небо сотни фантомов. Мужчины и женщины, дети и взрослые. Орки с зеленой кожей, пузатенькие низушки, бородатые краснолюды, ясноглазые морские ундины. Люди в изорванных одеждах.

Все они словно светились изнутри, качались в воздушных потоках в такт едва слышной песни.

Декан Рейван похолодел, услышав слова.

— Прими в обитель твою, о Милосердная Мать, убитых и павших, утри их горькие слезы, избавь от страданий, воздай благодати за все истязания. Смилуйся, Милосердная Мать, пошли им забвение жизни старой, подари покой, которого они так долго искали… — старательно выводил девичий голосок.

— Что она делает? — ахнул рядом Удмертий. — Что она делает, эта маленькая безумная девчонка? Она же знает, что молиться напрямую Смерти опасно для неподготовленного мага…

— То, что мы сами должны были сделать уже давно, собравшись магистрами всех пяти Академий, — сжал зубы боевик. — И то, с чем нам теперь придется как-то жить, не наложив на себя руки от позора.

Солнце окончательно взошло, когда последний призрачный мальчишка растворился в нависшем над лесом розоватом облачке. Золотые лучи осветили покрытую пеплом и копотью поляну, едва живых от усталости и истощения чародеев, связанных и валяющихся в траве эльфов, которых оказалось не меньше пяти десятков. Декана целителей Левию, что с трудом спустилась с сосны, и теперь брела к своим ученикам, чертыхаясь и прихрамывая.

Но те не обращали на наставницу никакого внимания. Они стояли в центре поляны, растерянные и опустошенные, скованные навалившимся отчаянием сильнее, чем любыми цепями.

У их ног навзрыд плакала рослая девчонка в униформе боевика, с исцарапанным лицом и растрепанной светлой косой. К груди она прижимала хрупкое девичье тельце в разорванном балахоне некромансера-первокурсника. На тоненькое личико, бледное, как молоко, падала копна совершенно седых волос.

*

Ниенна помнила яркий свет, ласкающий и зовущий. Как качалась на невидимых волнах и смеялась, как парила, раскинув руки, словно во снах из раннего детства. Рядом летел Ленок, тоже растопырив в стороны ладошки — обе, целые. По другую сторону болтал ногами и заливисто хохотал зеленокожий и клыкастый мальчишка, кувыркался в потоках света, щекотал толстенькие пятки смешного маленького краснолюдика, летевшего впереди. Тот лягался и довольно визжал, улыбаясь во весь щербатый рот.

— У меня жуб новый вылос! — прокричал краснолюдик и ринулся вперед, к возникшим прямо в пустоте сияющим воротам.

И мальчишки вместе с вереницей других призраков, обретших яркость и плотность, скрылись за узорчатыми створками.

А Ниенна осталась.

— Рано тебе, девочка, — шепнул чей-то ласковый голос, и казалось, он звучал в пространстве со всех сторон. — Ты еще достойно мне послужишь и совершишь много деяний в мою славу. Возвращайся назад. И помни — потом станет легче.

А затем неведомая сила подхватила ее резко и болезненно, словно клещами, и потянула назад. И трещал мир, разваливаясь на части, и земля горела под ногами, и огонь сжигал ее дотла, и кости осыпались прахом. И Ниенна плакала и кричала, но никто ее не слышал, ведь у нее больше не было ни голоса, ни слез.

И лишь слова, просто зародившиеся в крохотной точке разума, выходили в бушующий первородный океан, обретали жизнь и ярость, которая по силе не могла сравниться ни с чем. И летели они от края до края Вселенной, наполняя пустое пространство звуками и голосами.

— Заразаааа… Как же больно…

И треснувший мир вновь сросся в единое целое.

Ниенна лежала головой на чем-то мягком, едва покачивающемся. Теплые пальцы осторожно гладили ее по волосам. ...



Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Ниенна. Благословленная Смертью