Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Семь Чудес Рая

Роман Воронов Семь Чудес Рая

Семь чудес Рая


Вы проходили мимо сотни раз. Отчего я так решил? По слою нетронутой уличной пыли, вольготно расположившейся на узких ступенях, ведущих к глухой деревянной двери с табличкой «Путешествия в Рай», выцветшей на солнце, а посему еле приметной на таком же потрепанном временем дверном полотне. Если бы не ушастый бродячий пес, требовательно тявкнувший на меня в тот момент, когда я поравнялся с этим загадочным местом, не случилось бы со мной того, что случилось.

Городская улочка, убогая по замыслу зодчего из экономии места, здесь сжималась «животами» стоящих друг напротив друга доходных домов, вечно спорящих архитектурными излишествами фасадов и плюющимися из разинутых пастей горгулий в окна соседа во время проливных дождей, до предела. Неторопливый поток сонных горожан разгонялся в этом каменном горлышке, полируя стены домов пышными юбками, полами сюртуков и детскими бантами на туго заплетенных косичках.

Немудрено, что, поддавшись гипнотическому требованию ушастого, а судя по всему, еще и блохастого пса и остановившись посреди бурной реки, я навлек на себя справедливое возмущение налетающих на меня прохожих в виде изысканных выражений и некоторых сентенций, значение которых мне было неведомо.

Из состояния легкого оцепенения меня вывел увесистый подзатыльник и последовавший за ним, надо отметить, весьма прицельный, пинок в зад, отправивший мое мешающее общему движению бытия тело вверх по ступеням. Вышеописанная еле приметная дверь остановила мой полет гулким вздохом. Я поднял глаза и прочел: «Путешествия в Рай»; увеличивающийся в размерах синяк на лбу пообещал их незабываемость. Кряхтя, встал я на ноги и уткнулся носом в медный колокольчик с выбитыми на нем словами «Звонок означает ваше согласие», голова моя шумела и не могла сопротивляться неодолимому желанию дернуть за шнурок. Я сделал это. За дверью послышались осторожные шаги, щелкнул замок и в образовавшуюся щель влилось неестественно вытянутое лицо седовласого субъекта, напоминавшее одновременно и обмякшую особым образом свечу, и пса-зазывалу, испарившегося сразу же после моего знаменательного перелета через ступени. Усы на лице отлепились от бороды, обнажив чуть выступающие вперед редкие, но ухоженные зубы:

– Рад, искренне рад – пропело таинственное существо, и дверь распахнулась полностью. – Входите, дорогой путешественник.

Я ступил на каменный пол, покрытый таким же слоем пыли, что и ступеньки снаружи.

– Как идут дела? – поинтересовался я, старательно пряча издевательские нотки.

– Очень хорошо, – совершенно не смутившись, произнес хозяин заведения – процветаем понемножку.

Небольшая комната была меблирована двумя стульями, развернутыми навстречу друг другу; между ними на полу красовалась зажженная свеча.

– И светит, и греет – гордо заявил старичок, поймав мой взгляд. – Присаживайтесь.

Глядя на глубокие отпечатки, оставленные мной, я снова не удержался от сарказма:

– Последний посетитель отбыл прямо передо мной?

– Приятно иметь дело с прозорливым человеком, – улыбнулся гид по Раю, – недавно.

– Как недавно? – не унимался я.

– Тысячу лет назад, – не моргнув, ответил мой собеседник. – Но довольно о прошлом, перейдем к делу. Вы желаете посетить Рай?

Я согласно кивнул головой:

– Да, хотелось бы осмотреть достопримечательности.

Мне начинала нравиться абсурдность происходящего, хотелось дождаться окончания спектакля, а в том, что старик ломает дурака, сомнений не было.

– Что ж, – отозвался мой собеседник, радостно потирая руки, – тогда вытяните ноги, поближе к огню, откиньтесь, закройте глаза и…

– И вы, оглушив меня своим стулом, обчистите карманы, – закончил я за него.

– Ваши карманы пусты, – не смущаясь, ответил старик.

– Откуда вам это известно?

– Рай не интересует людей с достатком, им кажется, что они уже в нем, – нравоучительно продекламировал мой гид. – Не отвлекайтесь, закрывайте глаза, я проведу вас по Семи Чудесам Рая.

Я сомкнул веки, карманы мои действительно давненько не видели ничего, кроме собственного отражения, а старик не представлялся мне душегубом и разбойником, пусть ведет в Рай.

– Я буду называть вас Адам, – прозвучал его мягкий голос в моих ушах.

– Почему не по имени, которым нарекли меня родители? – расслабленно шевеля губами, поинтересовался я.

– Для удобства, – коротко ответил старик. – Итак, первое из чудес Рая – это Врата Рая. Не представляй их себе никак, все будет неправдой. Сила твоего воображения – лапка муравья, пытающегося стронуть с места корабельную мортиру. Путешественнику нужно знать только одно: Райские Врата всегда открыты.

– Для любого? Не думал, что Рай – проходной двор, – я все еще принимал происходящее за игру.

– Господь не придумал замков от своих детей, – строго заметил старик. – Дети сами наизобретали щеколд и запоров на Врата Рая. Хочешь знать, как выглядит посещение Сада душой? Ты подходишь к Вратам, достаешь собственный запорный механизм, с усердием навешиваешь его на створки, а затем начинаешь рваться внутрь, взывая к Небесам о снисхождении и прощении, переходя на проклятия и стоны о несправедливости Мира. Представь себе, каково Господу видеть это, не имея возможности нарушить Великий Договор и, поправ твое волеизъявление, открыть Врата, сметая твои же запоры.

– Получается, мы безумны? – прошептал я, пытаясь открыть глаза, но веки мои налились свинцом и не желали приподниматься ни на волосок.

– Мы не безумны, мы напуганы: наши замки, затворы, запоры, крюки и щеколды – всего лишь страхи.

– Но кого или чего мы боимся?

– Бога, изгнавшего Адама из Рая, – мой гид хохотнул. – Нелепее ничего нельзя было придумать, но ничего страшнее не придумали, как записать это.

– Так этого не было?

– Нет, Бог не изгонял, он отпустил, оставив Врата открытыми, всегда и для каждого. В Рай не войдешь со Страхом, но исключительно с Любовью. Теперь попробуй представить себе Первое Чудо Рая, – старик пододвинул свечу вплотную к моим ногам.

– Я вижу … – начал было я, но вскрикнул и одернул ногу от пламени.

Хитрый старикашка расхохотался:

– И не пытайся, муравью и двумя лапками не сдвинуть пушку.

Натуральный псих, решил я, он просто издевается надо мной.

– Продолжим наше путешествие? – как ни в чем не бывало спросил гид по Райским Кущам.

Уж очень мне хотелось послать его ко всем чертям, грохнуть стулом о стену и покинуть общество слабоумного гида с мазохистскими замашками, но веки не открывались, а пятая точка не реагировала на команды мозга и словно приросла к стулу. Мне ничего не оставалось, как согласиться:

– Угу, только без фокусов.

– Нет-нет, – бодро отозвался старик, – ни фокусов, ни магии, переходим ко Второму Чуду Рая. В самом сердце Фруктового Сада, на изумрудной лужайке, расположен Фонтан Райской Воды.

– Я не буду упираться третьей лапкой в мортиру, – съязвил я. – Перейдем от формы к сути.

– Прекрасный, начитанный интеллектуал, – подыграл мне гид, – всезнающий путешественник теперь может представить любую форму, и это будет правдой, ибо форма в этом случае не имеет значения.

– Как это? – не удержался я.

– Муравей не стал Гераклом, но налетевший шквал сорвал канаты, и мортира полетела за борт. Кусок чугуна перестал нести смерть, лежа на морском дне, а чья сила привела к этому – не важно.

– Понятно – сказал я, не поняв ничего.

– В таком случае каков он, Фонтан Райской Воды, в твоем воображении? – тон старика был требовательным, но мягким.

В голове мелькали картины известных мне источников прохлады во дворцах и на городских площадях, я хватался то за один фрагмент, то за другой, но вписать мускулистый торс Самсона или разинутый рот Чудо-рыбы в неземные красоты Эдема не получалось. Видимо, муравей, невзначай зацепившись лапкой, отправился в бурные пучины вместе с мортирой.

– Не вспоминай чужое, создай свое, – подсказал проводник по райским достопримечательностям, и я тут же вообразил круглую чашу, в центре которой помещался высокий стройный стебель, увенчанный водяным цветком. Райская Вода, по всей видимости, поднималась внутри и изливалась вверху самым причудливым образом. Я описал увиденное старику, тот, удовлетворенно хмыкнув, сказал:

– Весьма похоже на правду и вот тебе само Чудо – та вода, что движется по стеблю и образует лепестки цветка – живая, а та, что упокоилась в чаше и неподвижна, словно зеркало, – мертвая.

– Движение – жизнь, – брякнул я с ходу и сразу же устыдился своей реплики.

Старик отреагировал спокойно:

– Движение телесное ли, умственное, имеющее началом своим состояние покоя душевного и есть живая вода. Когда же бурный кипящий поток успокаивается внешним обстоятельством, указующим на всю тщету его, он преобразуется в мертвую воду, период самосозерцания и осознания. Не испей, Адам, ни живой, ни мертвой воды по отдельности, но токмо смешав их в пропорциях равных, что называется истинною райской водою.

– Как же угадать с пропорциями? – заинтересовался я, уже протягивая во сне свои руки к фонтану.

– Исследуя и усмиряя, – ответил мой спутник, – а именно в балансе.

– Это все? – слегка разочарованно протянул я, рассчитывая на более подробную инструкцию.

– Со Вторым Чудом да, – сказал старик и отодвинул свечу от меня, при этом я все равно вздрогнул, как от ожога.

– Третье Чудо Рая известно тебе очень хорошо, мой любознательный Адам, – без предисловий продолжил мое путешествие седовласый проводник.

– Надеюсь, оно будет с гастрономическим оттенком? Я, признаться, проголодался, – пошутил я.

– Именно, – ответил старик, – речь о Яблоке Познания.

От удивительного совпадения я хмыкнул.

– Можешь не напрягать свои, к слову сказать, скромные, умственные способности, – Яблоко похоже на обычное яблоко.

Я представил себе Райские Кущи, полные невиданных древ, разноликих цветов, ароматизирующих все вокруг, густые, высокие травы, скрывающие живность красоты неописуемой, ручьи прозрачных вод, кишащих рыбой, спорящей друг с дружкой раскраской и оперением, и среди этого божественного великолепия – обычная крюкорукая яблоня с плодом, не отличающимся ничем от земного собрата.

– Скучновато, – буркнул я.

– Дело не в форме, – ободряюще произнес мой гид.

– А в содержании, – закончил я фразу.

– Не угадал, – развеселился старик, да так, что захлопал в ладоши.

– В чем же тогда?

– В целеполагании, дорогой Адам, в це-ле-по-ла-га-нии.

– В таком случае прошу вас быть по-точ-нее, – собезьянничал в отместку я.

– Пожалуйста, – улыбаясь, продолжил мой собеседник. – Плод на ветке – нетронутая Истина, непознанная, но существующая Суть чего-либо. Если угодно, муравей видит чугунную форму орудия, но не имеет представления о ее весе.

Сорванный плод определяет границы добра и зла, высвечивает дуальность мира. Муравьишка уперся в бок мортиры, но безрезультатно – значит, это тело отличается от травинки, что давеча, легко закинув себе на спину, он притащил в свое жилище.

Надкушенное яблоко вскрывает суть, наполнение и вкус, а если яблоко отравлено, – еще и агрегатный переход в другое состояние.

– А что с муравьем? – спросил я, чтобы выиграть время и осознать сказанное.

– Попробовав мортиру на зуб всеми шестью лапками, насекомое теряет интерес к объекту, ему непостижимому (в нашем случае недвижимому и несъедобному).

Я задумался: значит, чтобы познать истину, ее нужно обозначить для себя.

– Сорвать с ветки, – старик словно услышал мои мысли, – отделить от Всеобщей Материнской Истины, а затем…

– Надкусить ее, – явно голодным голосом вставил я.

– Расщепить на составные части, попробовать на вкус, охватить сознанием кусочек, если не хватает сил на целое, – закончил старик.

– И чудо заключается в том, что человек может постичь таким образом любую тайну Вселенной, – воскликнул я возбужденно.

– Да, мой проницательный Адам, только в том случае, если находишься в Раю.

– Опять условие, – расстроился я.

– Необходимое и достаточное, – поставил точку в обсуждении этого вопроса хозяин удивительного заведения.

Во время путешествия по Раю я, знаете ли, постоянно пытался открыть глаза. Райские чудеса увлекали меня, их «осмотр» был познавательным и весьма интересным, но я, не имея возможности созерцать окружающую обстановку и собеседника, чувствовал себя неуютно, будто стою совершенно обнаженный перед кем-то, но не видя себя со стороны, стесняюсь собственного несовершенного тела.

Старик вновь уловил мои мысли:

– Не смущайтесь, Адам, нагота – ваше естественное состояние, фиговым листом прикроетесь позже, а пока направимся к Четвертому Чуду, Райскому Языку. В Раю все понимают друг друга, человек может разговаривать с животными, обращаться к деревам и травам или, например, вопрошать воздух на предмет нисходящих или восходящих потоков сию минуту и в определенном месте. Не нужно догадываться о чем-либо или фантазировать по поводу, Великий Дар Всеобъемлющего Языка позволяет знать обо всем и понимать, как в этом всем себя вести.

– Как жаль, что такая возможность существует только в Раю, иначе я поинтересовался бы у стула, не слишком ил тяжел мой зад для его спины? – усмехнулся я, но старик остался невозмутим.

– Не только в Раю, – рассудительно продолжил он, – в любом месте, и на Земле в том числе, главное, чтобы собеседники пребывали в состоянии Рая. Носи Рай в себе и будешь слышать все и вся, а встретив носителя Рая, без труда найдете общий (райский) язык.

– Потрясающе, – прошептал я.

– Потрясающ тот факт, что никто из людей не пользуется этим благом, – проговорил старик. – Отправляемся дальше, Адам, впереди много интересного.

– Каково же Пятое Чудо Рая, мудрейший из мудрецов? – воодушевленно воскликнул я.

– Не буду заставлять тебя ждать, но осознал ли ты Четвертое Чудо?

Я помолчал, размышляя над сказанным, а затем ответил:

– Если нет понимания меж людьми, значит, или один из них, или оба они не находятся в Раю.

– Адам, – снова захлопал в ладоши мой гид, – ты – большая умница. Пятое Чудо Рая – это Райский Свет, коим наполнен Эдем, каждый уголок его, каждая складка земли, каждая корпускула воздуха. Он просвечивает человека насквозь, но не тело, а мысли, желания и эмоции. Знай об этом, входящий во Врата Сада, ибо ничто не сокрыто станет ни от себя самого, ни от других. Чистый помысел засияет золотом Истины, низкий умысел оплавится под Райским Светом, причиняя страдания духовные, именно так проходит Чудо Очищения.

Мне пришла в голову мысль, я рассмеялся и сказал:

– Если Райский Муравей договорился с Райской Мортирой, и они не трогают друг друга, то, озаренные Светом, видят помыслы свои.

Мой собеседник с радостью подхватил:

– Точно, пушка видит вероломное желание насекомого столкнуть ее с палубы, а муравей – не менее вероломную страсть к пальбе тяжеленными зарядами, а куда, не имеет значения.

Вдвоем мы загоготали, как безумные, хлопая себя по коленям столь рьяно, что грозили сломать ножки стульев и сбить пляшущее в диком танце пламя свечи.

Угомонившись, гид сказал:

– Райский Свет, уплотнившись, сошел на землю лучами, которые использует человек для заглядывания внутрь тела. Надеюсь, аналогия понятна тебе.

Аналогия была ясна мне с самого начала: мечтающий о Рае индивид должен понимать, что вход свободный, достаточно отбросить страхи и некоторые пагубные привычки. На обетованной территории нет проблем с едой, питьем и общением, на то он и рай, но имеется одна загвоздка: если отчаянный путешественник жил полной земной жизнью, то есть ежедневно попирал законы Божьи, данные им в Заповедях, то, войдя под своды Эдема, вполне вероятно и даже определенно точно можно вспыхнуть свечкой, как те несчастные женщины, объявленные ведьмами и накрепко привязанные к столбам, обложенным сухим хворостом и людской ненавистью.

– Что ж, вижу, смысл ты уловил, – прозвучал голос старика, – трогаемся дальше. Шестое чудо рая – Господь Бог, его присутствие, его замысел, его любовь.

– Я думал, Бог вездесущ, он повсюду, – вставил несмело я.

– Так и есть, но та часть его, ипостась, что пребывает в раю, несет совершенно особую и определенную нагрузку, Адам. Присутствие Бога в раю есть отцовство человека, аспект заботы о сыне, жертвование частью себя. Человек, находящийся в состоянии рая, будь то мужчина или женщина, осознает в полной мере любовь к своему ребенку и готов к жертве им как части себя.

– Что ты имеешь в виду под жертвой? – удивился я.

Мой невидимый гид поскрипел ножками стула:

– Отпустить от себя самое дорогое с любовью и без сожаления – вот жертва Бога-Отца. Речь обо всем: о ребенке, о вещи, об энергии, об эмоции, о воспоминании, обо всем, что ценно и приросло к тебе, как к сути.

Я совершенно не предполагал, что разговор идет не только о потомстве, но и об обладании в самом широком смысле, о творчестве, о…

– О чем угодно, – добавил без труда читающий мои мысли старик.

– Вот это действительно чудо, – восхитился я полученными знаниями.

Все еще не видя сидящего напротив, я тем не менее чувствовал тепло и любовь, идущие от него, молчащего сейчас, но так много дающего мне этим своим молчанием.

– Дело не во мне, – слышал я его голос внутри себя, – Адам, а в тебе. Состояние рая – это присутствие Бога, ты сам согреваешь и себя, и окружающих: можешь открыть глаза и убедиться в этом.

Я с удивлением поднял невесомые веки и увидел потушенную свечу, но в комнате было тепло и светло. Седовласый старик улыбался во весь рот, и в глазах его отражалось мое лицо, освещенное мерцающим кольцом нимба.

– Я святой? – прошептал я потрясенный.

Старик отрицательно покачал головой:

– Нет, ты просто путешественник, прикоснувшийся к святости, но и это прекрасно, ведь так?

От переизбытка чувств я не мог вымолвить ни слова, только утвердительно кивал. Мой гид, не переставая улыбаться, сказал:

– Осталось еще одно, седьмое чудо рая. Догадаешься, что это?

Никаких мыслей, кроме нахлынувшего счастья и безудержных слез у меня не было.

– Не могу, – просто сказал я.

– Это ты сам, Адам. Человек в раю и есть седьмое чудо, ибо это состояние единения, слияния, возвращения. Разбитая ваза склеивается из мелких кусочков в единую форму, но не изначальную, а с прослойками клея. Этот клей – любовь обретенная, выстраданная, осознанная, приобретенный опыт через трансформацию разъединения-соединения, Создатель, осознавший себя через творение, и творение, осознавшее в себе Создателя.

Старик встал со стула, подошел к двери и сказал: «Путешествие закончилось», после чего вышел на улицу, и в комнате стало темно.

Я рванулся за ним, но мое тело прилипло к стулу намертво, равно, как и сам стул к полу.

«Отдохни чуть-чуть», – пронеслось в голове, я перестал неуклюже дергаться на своем месте и задремал.

Не будь у вас хронометра, наручного или с кукушкой, в золотом корпусе или, на худой конец, в стеклянной колбе, заполненной песком, смогли бы вы определить, сколь долго спали? Вот и я, очнувшись, не имел возможности выяснить, как долги были и сильны объятия Морфея. Толкнув дверь наружу, первое, что я увидел посреди несмолкающей бурлящей людской реки, был стоящий человек, поразительно похожий на меня. Прохожие не стеснялись в выражениях по поводу моего присутствия на их пути, активно работая не только языками, но и локтями, я же стоял окаменевший и пристально смотрел в глаза самому себе.

Наконец здоровенный бугай характерным приемом вывел меня из статического состояния и, выпучив глаза от боли и удивления произошедшим переменам, я полетел в собственные объятия.

– Ох, – сделал я глубокий вдох, «проглатывая» собственное тело вместе с одеждой и остатками пищи в желудке.

– Ну как тебе? – послышалось из-под ног.

Я посмотрел вниз. На ступенях сидел непонятно откуда взявшийся пес, лопоухий, тощий, блохастый, но очень милый.

Почему-то не удивившись тому, что обращаюсь к собаке, я спросил:

– Что?

Псина пошевелила челюстью, но вместо собачьего лая я услышал:

– Путешествие.

– Бесподобно, – ответил я лопоухому и добавил: – Спасибо. ...



Все права на текст принадлежат автору: .
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Семь Чудес Рая