Лорел Кей Гамильтон ЧЕРНАЯ КРОВЬ

Глава 1

Вернувшись домой, я обнаружила двоих мужчин, сидевших за столиком на кухне. Одним из них был мужчина, с которым я сейчас живу. А вторым его лучший друг. Один из них был леопардом-оборотнем, другой вервольфом, оба стриптизеры. Раз в месяц они выходили на сцену и снимали с себя не только одежду. Они перекидывались на сцене. В Такие ночи в клубе было не протолкнуться. Я имею в виду, что вы можете придти в клуб и посмотреть, как мужчина снимает с себя одежду, но его тело, его кожа… они в своем роде уникальны.

Натаниэль подошел, чтобы обнять и поцеловать меня. Я позволила себе запустить руку в его длинные темно-рыжие волосы, стелившиеся по его широким плечам, спадающие до талии, вплоть до задницы и вдоль его мускулистых ног. В нем было 5 футов 7 дюймов,^[1] на целый дюйм^[2] больше, чем когда я его впервые встретила. На своих трехдюймовых шпильках я все равно была на дюйм ниже его. В свои двадцать один он раздался в плечах. Его лицо перестало быть мягким, как раньше, оно стало более мужским. Он всегда будет красивым, но структура лица менялась каждую секунду, и он все больше выглядел соответственно возрасту.

Он отпустил меня, и я смогла заглянуть в его сиреневые глаза. У него в правах написано, что глаза у него голубые, потому что написать лавандовые или фиолетовые ему просто не позволили. Его глаза меняли цвет в зависимости от настроения или одежды, которую он надевал, но голубыми они не были никогда.

Он запустил руки под мой жакет, проведя до самого пояса юбки. Возле кобуры его рука немного заколебалась. Пистолет действительно мешает обниматься.

Я обернула свои руки вокруг его полуобнаженного торса, вдыхая аромат его кожи. Он был одет в то, во что обычно одевался летом, в крошечные шорты для бега. Большинство оборотней разгуливало бы нагишом, если им позволить. Я не совсем была этим довольна, потому он носил шорты, заботясь о моем тонком восприятии. Кое-кто мог бы оспорить мои принципы, но они ошибутся, они просто завидуют.

Обнимая его, вдыхая тепло и сладкую ваниль его кожи, я начинала оправдывать ревность. Хотя, если честно, дело было не в сексе и даже не в любви. Речь шла о его силе и о моей, связанной с ним. Речь шла о том, что я человек-слуга Жан-Клода, главного кровососа Сент-Луиса. А так же о том, что за мной числится больше ликвидаций, чем у любого другого легального истребителя вампиров на всей территории США.

— Я отдал бы руку на отсечение, чтобы какая-нибудь женщина вечерами вот так встречала меня, — подал голос Джейсон.

Мне пришлось заглянуть за Натаниэля, чтобы посмотреть на Джейсона. Он все еще сидел за кухонным столиком, баюкая кофейную чашку в руках. Оно даже пахло кофе, но он вел себя так, будто в чашку налито что-то гораздо крепче и более пьянящее.

Джейсон был на два года старше Натаниэля. Ему уже исполнилось двадцать три. Странно, но когда я знакомилась с каждым из них, им было по девятнадцать. Джейсон был моего роста плюс-минус полдюйма или около того. Его волосы были того самого блондинистого оттенка, который так любят кинозвезды, но его цвет был настоящим, а не приобретенным в дорогом салоне. Его волосы были подстрижены в деловом стиле. Мне нравятся длинные волосы, но должна признаться, что без отвлекающих внимание волос, лицо Джейсона выглядело более открытым, более интересным. На нем была голубая майка, которая усиливала и без того голубой цвет его глаз. Будто цвет не весеннего, а раскаленного летнего неба, когда жара становится слишком сильной. Одежда скрывала то, что я и так знала, он прекрасно выглядел и без нее. Дело было не в том, что он нравился женщинам, или в том, что Джейсон не был моим любовником. Он был моим другом, а я его.

— Что там у тебя с Пердитой, с Перди? У вас серьезные отношения, правильно?

Он усмехнулся.

— Когда ты говоришь о серьезных отношениях, ты становишься такой милой.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Что ты хочешь этим сказать?

Натаниэль поцеловал меня в лоб.

— Ты и правда милая.

Я перевела взгляд и мрачно посмотрела на них обоих.

— Я серьезно, что ты хотел этим сказать? Ты не трахаешь просто подруг. И она не девушка на одну ночь. Она твоя постоянная подруга. Как это можно назвать, если не серьезными отношениями?

— У тебя получается, будто мы обручились, Анита. Пердита и я были любовниками, и она хотела быть у меня единственной.

— Я думала, что она у тебя и так единственная.

— Если не считать тебя, так и было.

— Подожди, почему ты говоришь в прошедшем времени? Ты хочешь сказать, что вы с Пердитой расстались?

— Она выдвинула ему ультиматум, — объяснил Натаниэль. Он взял мою руку в свою, чтобы было удобнее двигаться. — Я налью тебе кофе.

Я села за столик, на то место, где до меня сидел Натаниэль.

— Какой ультиматум? — спросила я.

Джейсон пялился на свою чашку с кофе, пока говорил.

— Она хочет, чтобы я прекратил заниматься сексом с Жан-Клодом, Ашером и тобой.

— Подожди, но у тебя не было секса с Жан-Клодом и Ашером, или я чего-то не знаю.

Он улыбнулся мне.

— Что за лицо. — Он козырнул мне пальцами в приветствии скаутов: — я ни сейчас, ни когда-либо не занимался сексом с Жан-Клодом или Ашером.

Натаниэль поставил передо мной чашку со свежим кофе и занял стул по другую сторону от Джейсона, так что мы оба могли его видеть. Это так же значило, что мы не будем делать больше, чем держаться за руки, а то иногда мы увлекались.

— Но она тебе не поверила, — уточнила я.

— Нет, не поверила, — он сделал глоток кофе.

— С чего ей тебе не верить? — спросила я.

— Я не уверен.

— Если дело в том, что я кормлю ardeur^[3] от тебе посредством секса, а твою постоянную девушку это расстраивает, надо было просто мне сказать об этом.

— Я pomme de sang^[4] Жан-Клода, его яблоко крови. Я его еда, и я следую туда, куда говорит мне идти мой Мастер. Ardeur — твоя версия пищи, и ты его человек-слуга. Жан-Клод поделился мною с Ашером, как со своей правой рукой и заместителем, ради крови и с тобой ради секса, и это его право. Я его собственность. Я принадлежу ему. Перди это знает. Ее выставили из Кейп-Кода потому, что она хотела быть чем-то большим, чем просто пища Мастера Города.

— Сэмюэль не упоминал об этом. Вообще-то Самсон, его сын, говорил, что Перди прислана, чтобы следить за ним и докладывать обо всем его матери.

— Да, только Самсон уехал домой, а Перди нет.

Самсон отправился домой, потому что в Сент-Луис пожаловали одни из самых страшных вампиров в мире. Жан-Клод посчитал, что рисковать жизнь сына своего друга и союзника, плохая идея. Кроме того, Самсон был русалкой или тритоном, и мало чем мог помочь нам в бою, по крайней мере, не настолько далеко, в глубине континента. Перди тоже была русалкой. Хотя я ни разу не видела ни одного из них в их истинном облике. На мой взгляд они были больше всего похожи на людей.

— Перди осталась из-за тебя, — заметил Натаниэль.

Джейсон кивнул.

— Она хотела, чтобы я был ее. Она очень ревнива, собственница. А я не такой.

— То есть у тебя есть женщина, которая так же рада тебе, как Анита мне, только она не работает.

— Нет, Натаниэль. Она встречала меня немного иначе, в течение многих недель она спрашивала, где я был, с кем? «Ты снова трахался с Мастером Города, не так ли? Ты трахался с Ашером, да? Ты снова был с Анитой?»

— Я поставила тебя в своей пищевой цепочке на второе место, — заметила я, — мне казалось, что Пердита не хотела тебя делить настолько, но я понятия не имела, что она считала, будто у тебя есть что-то большее с вампирами, чем простое донорство.

— Она до потери разума ревнива и она не поверит мне, если я скажу, что не был ни с кем другим. Это причина, по которой я просил Жан-Клода вообще исключить меня из твоего списка некоторое время назад. Я считал, что если я прекращу заниматься сексом с тем единственным человеком, с которым он у меня действительно был, Перди успокоится.

Мы с Натаниэлем обменялись взглядами через стол. Он пожал плечами. Я решилась спросить.

— И это сработало?

— Нет, — ответил Джейсон. Он сделал еще глоток кофе и, видимо, это был последний, потому что он встал и направился к кофеварке возле раковины. Он взял кофейник, потом поставил его, но кофе так и не налил. Он сел, оставив чашу в раковине.

— Я не люблю много кофе.

— Слишком много кофе не бывает, — заметила я.

Он повернулся ко мне и улыбнулся.

— Это ты так думаешь, но большая часть из нас отбросила бы коньки даже от крошечной части твоей обычной дозы кофеина.

— Что случилось, Джейсон? — спросила я.

Его улыбка начала медленно гаснуть. Когда он к нам повернулся, вид у него был очень торжественный. Он оперся спинкой стула о тумбу, сложил руки на груди и снова поднял на нас глаза.

— Она хотела, чтобы я женился на ней. Смерть заставляет нас задумываться о таком. Она русалка, она переживет меня. Она может жить сотни лет, не бессмертна, как вампир, но очень близко к этому.

— Ты не хочешь жениться на ней, — сказала я мягко.

Он покачал головой.

— Она зациклена на мне. Она говорит, что любит меня, но я не чувствую этой любви. Я чувствую, как она меня душит.

— Тогда она не права.

Он усмехнулся, и это почти отразилось в его глазах.

— Посмотрите, кто заговорил о правильности. Ты тоже не можешь выбрать кого-то одного.

— Это другое.

— Да, только потому, что ты — живой вампир, кормящийся от секса, у тебя должна быть коллекция любовников? Ardeur служит прекрасным оправданием, но ты никогда не сможешь сказать, что жалеешь обо всем этом.

— Я изменила бы это, если бы могла, ты же знаешь.

Он подвинулся ко мне, обнял меня за плечи и потерся щекой о мою макушку.

— Я не хотел тебя расстраивать, Анита. Бог свидетель, не хотел. Пожалуйста, не говори мне, что ты изменила бы все, если бы могла. Ты любишь Натаниэля и Мику. Они любят тебя. Ты любишь Жан-Клода и Ашера, а они любят тебя. Ты все еще немного в замешательстве с тем, что делать с Дамианом, но и там ты разберешься.

Я покачала головой и встала, отодвигаясь от него.

— Не забывай о Реквиеме, Лондоне и еще о Ричарде. О, подожди, еще Царь Лебедей заглядывает время от времени без предупреждения. — Это звучало сердито и горько, и я была этому рада.

— Я не хотел сказать ничего такого. Я не хотел заставлять тебя почувствовать себя неуютно, никого не хотел. Анита, не своди меня с ума. Я расстроен. Ты понятия не имеешь, как я расстроен. Пожалуйста, пожалуйста, я ублюдок, но я не безумец.

Он протянул свою руку ко мне. Его лицо умоляло не меньше слов. Я никогда еще не видела его глаза настолько полными боли. Его взгляд более чем отпускал его подружку, которую он больше не хотел.

Я протянула ему руку, но заставила его сделать шаг, чтобы он смог дотянуться до моих пальцев. В его глазах блестели огоньки.

Я взяла его за руку, удерживая. Его дыхание стало слегка задушенным, и я подумала, что он сейчас заплачет, но он только смотрел на меня. Его глаза, которые за мгновение до этого блестели, были почти мертвы, будто независимо от того, что он чувствовал, он был не здесь. Вообще где угодно, было лучше, чем со мной. Я пошла к нему, и он обнял меня, будто мы стояли на самом краю утеса, и я была единственной его надеждой удержаться. Это тихое объятие было таким… мужским. Женщина бы рыдала или больше бы говорила, но мужчина, с определенного момента их боль становится их личным делом.

Я держала его в объятиях, готовая пообещать, что все будет в порядке. Я шептала это ему в волосы за ухом.

— Все в порядке, Джейсон. Это хорошо. — Это Натаниэль подошел сзади и обнял нас обоих. Он придвинулся к другой щеке Джейсна и так же зашептал:

— Мы здесь, Джейсон. Мы здесь ради тебя.

Джейсон просто молча стоял, неподвижный, сила в его плечах, руках, обнимавших меня, не имела ничего общего с сексом. Меня еще никто никогда так тесно не обнимал, и я подумала, Боже, это неправильно. Либо он любит Пердиту и не может позволить ей уйти, либо второй сапог еще не долетел. И что же тут не так?

Закончилось все тем, что мы сидели на полу на кухне, прислонившись спинами к подиуму. Он все еще не объяснил, что не так, или же он отчаянно любит Пердиту или это все большая ошибка? Я терпеливо ждала, пока он расскажет. Если бы он был моей подругой, я бы уже начала его расспрашивать, но с друзьями-мужчинами все иначе. Иногда к ним надо подкрадываться, как к дикому зверю, никакой игры слов, все мужчины подозрительны, чувства пугают их, и они замыкаются в себе. Если вы будете осторожными, тихими, не слишком нетерпеливыми, то у вас есть шанс узнать немного больше. Конечно, вы можете закидать их вопросами, чтобы добиться хоть чего-то, но они предпочитают более мягкий подход.

У Джейсона голова лежала на плече Натаниэля, а рука на моей ноге. По крайней мере он, как большинство мужчин в моей жизни, был мне приятен. Я ценила это.

Голос Джейсона звучал приглушенно, пусто, будто он старался заставить себя ничего им не выдать:

— Мой отец умирает от рака. Моя мама звонила сегодня сразу после того, как мы с Перди расстались.

Я обменялась взглядами с Натаниэлем. Его широко распахнутые глаза сказали мне, что для него это тоже было новостью.

— Иисус, Джесон, мне очень жаль, — сказала я.

— Мы ненавидели друг друга, и теперь этот окоченевший ублюдок умрет раньше, чем я смогу простить его.

— Что мы можем сделать? — спросил мягко Натаниэль.

Он улыбнулся, немного ослабленный и слегка потерянный, но уже более адекватный. Мне показалось это хорошим знаком. Я очень надеялась, что это так.

— Вы действительно хотите знать?

— Просто скажи, — ответила я.

Он снова улыбнулся, но в его глазах что-то дрогнуло, будто я поразила сказанным, сделала что-то, что должно было унять его боль.

— Перди не должна говорить мне, что мне делать, или что делать тебе. Я свободный человек. — Он попытался рассмеяться, но это больше напоминало рыдания.

— Понимаю, — сказал Натаниэль.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Тогда объясните мне, потому что я не понимаю…

— Он снова хочет заниматься с тобой сексом.

— Что? — переспросила я.

— Перди больше не может остановить его или тебя. Вы снова можете быть любовниками.

— Ты говоришь снова, в смысле прямо сейчас?

Натаниэль пожал плечами. Джейсон поднял голову с его плеча. Он убрал свою руку подальше от моей ноги.

— Ладно, Анита, я все испортил. Я знаю, что это не поможет стать ближе к тебе. Но сегодня моя голова не соображает, как никогда. Это только кажется, что я размышляю трезво.

Он переполз через мои ноги и направился к двери.

Я открыла было рот, чтобы сказать, что ему не надо уходить. И закрыла, не говоря ни слова вслух, я посмотрела на Натаниэля. Я нахмурилась, всматриваясь в него. Он был больше, чем просто мой возлюбленный. Ardeur сделал меня своего рода живым вампиром, кормящимся от секса, но в этом были и положительные стороны. Натаниэль был моим подвластным зверем, что-то вроде моего ангела-хранителя. Мы разделили эмоции, силу, и иногда мысли.

— Ты сейчас копаешься в моей голове, не так ли?

— Ты можешь меня не пускать, если не захочешь, — отозвался он.

Джейсон задержался в дверях. Он нахмурившись глядел на нас обоих.

— Я что-то пропустил.

Я изучала лицо мужчины, которого любила.

— Это именно то, чего ты хочешь?

— Он мой друг.

— А ты знаешь, что большинство парней не хотят, чтобы их девушки спали с их друзьями.

— Если бы ты никогда не спала с Джейсоном, было бы иначе, но это не так. Почему нельзя переспать с ним сегодня?

Я открыла рот, чтобы сказать что-то разумное, но закрыла его, потому что объяснить мою жизнь разумными аргументами невозможно. Почему было неправильно переспать с Джейсоном сегодня? Потому что я этого не планировала? Потому что я ощущала себя шлюхой? Или любая из этих причин?

Джейсон стоял в дверях, пойманный между светом кухни и темнотой гостиной.

— Я заставил вас меня жалеть. Я не уверен, что хочу, чтобы это стало поводом для вас пустить меня в свою постель.

— Когда-то давно ты не заботился о том, почему засыпаешь рядом со мной.

— Я был шлюхой, я знаю.

— Я не об этом, Джейсон.

— Останься сегодня здесь, — попросил Натаниэль.

Джейсон полуобернулся, так что он мог видеть нас, но его лицо все еще оставалось в тени.

— Почему? Почему ты хочешь, чтобы я остался?

Я пожала плечами и обернулась к Натаниэлю: «это было твоей идеей».

— Потому что ты наш друг. Потому что мы волнуемся за тебя.

— У тебя, Анита, те же мотивы?

Я всматривалась в него. Было что-то странное в положении его плеч, будто он ждал, что я причиню  ему боль. Я очень постаралась не сделать этого.

— Кажется неправильным, что ты уходишь вот так прямо сейчас. Останься, но если для секса, то нет, останься, чтобы спать вместе большой кучей. Мы будем просто спать.

Он покачал головой.

— Ты никогда не хотела со мной просто спать, Анита.

Это заявление заставило меня смутиться.

— Я не знаю, что ответить на это, Джейсон.

— Скажи, что хочешь меня.

Я начала что-то говорить, но Натаниэль коснулся моей руки.

— Ему нужна правда, Анита.

— И какова она? — спросила я, забирая у него свою руку.

— Скажи ему, что ты чувствуешь, по-настоящему чувствуешь к нему.

Я глубоко вздохнула и подумала о правде, какой она была?

— Ты один из моих лучших друзей, Джейсон, и ты не должен оставаться один сегодня вечером.

— Жан-Клод разрешил бы мне спать с ним.

— Но ты не позволил бы ему обнимать тебя, утешая, пока ты чувствуешь себя несчастным.

— Откуда ты знаешь, что я не позволил бы?

— Назови это догадкой.

Он стоял замерев в дверном проеме, как будто он не мог решить, будто его разрывали противоречивые желания. Я заставила его подойти ко мне, чтобы взять его за руку. Теперь я сама подошла к нему.

Я обернула свои руки вокруг него. Он остался таким же жестким и упорным. Я положила ему голову на плечо.

— Останься с нами сегодня вечером, Джейсон, пожалуйста.

— Почему? — выдохнул он мне в волосы.

— Потому что ты этого хочешь.

— Этого мало, — прошептал он.

— Потому что, я знаю, как было бы больно Натаниэлю видеть как ты уезжаешь, зная о том, что некому будет обнять тебя сегодня ночью, пока ты будешь спать.

— Я не сна хочу, Анита. Я боюсь спать. Я боюсь, что усну. Прошлая ночь была жуткой.

Я подняла лицо, чтобы посмотреть на него.

— Ты узнал обо всем вчера вечером?

Он кивнул.

— Кошмары? — спросила я.

— Хуже, вроде сообщений в новостях о том, что в моего отца кто-то стрелял.

Желание Натаниэля остро билось во мне необходимостью того, чтобы Джейсон во что бы то ни стало остался. Я попыталась закрыться от него, но поняла, что не смогу, потому что была с ним согласна. Большая часть меня знала, что Джейсон должен остаться. Натаниэль был прав, Джейсон уже был в списке моих любовников. Почему было неправильным признать, что я спала с Джейсоном ради удовольствия? Почему я всегда не желаю признавать, что просто хочу быть с кем-то. Не потому, что у меня не было никакого выбора, а потому, что на этот раз я его сделала.

Он поцеловал меня в лоб.

— Я пойду домой.

Я обняла его посильнее, чтобы удержать.

— Это было бы прекрасно, если бы ты остался.

Он выглядел напряженным.

— Ты кажется что-то хочешь сказать?

Я кивнула:

— Да, именно так.

Он улыбнулся, и это была тень его обычной улыбки.

— Где-то там внутри в тебе звучит «пожалуйста»?

Я улыбнулась ему:

— Я думаю, да.

— Я никогда не слышал, чтобы ты просила кого-то побыть с тобой.

— Обычно не прошу.

— Останься с нами сегодня, — повторил Натаниэль.

Я кивнула:

— Останься.

— Кровать будет слегка переполнена, когда вернется Мика.

— Его нет в городе, — ответила я.

— К нашему Парду хочет присоединиться новый леопард. Мика на интервью, — объяснил Натаниэль.

Джейсон кивнул:

— А вы знаете, мне Мика нравится.

— Но ведь он не твой лучший друг, как Натаниэль, и он не девушка, — заметила я.

Джейсон снова кивнул.

— Сегодня вечером мне и правда не нужна публика.

— Дамиан останется у своей последней любовницы-вампира, — добавил Натаниэль. — Дом сегодня полностью в нашем распоряжении.

Немного напряжения, о причинах которого я не знала, скользнуло в Джейсоне.

— Я люблю быть частью стаи, но иногда это становится не к месту. Это одна из причин, почему мне так нравилось быть с Пердитой в начале.

— Ты не хочешь стайную оргию каждую ночь, но и моногамным ты быть не желаешь, — заметил Натаниэль.

Джейсон кивнул.

— Я только трахаюсь.

— Пока, — добавила я, обнимая его, — но мы можем это прекратить.

Он усмехнулся мне, и улыбка дошла до глаз.

— Спальня, ванная, гостиная или кухня?

— Кухонный пол жесткий и плитка холодная. Почему не пойти в теплую мягкую кроватку? — спросила я.

Джейсон посмотрел на Натаниэля.

Натаниэль ответил на вопрос:

— Джейсон занимался любовью только в кровати, он и с Перди начал бы там же.

Я нахмурилась, потом посмотрела на Джейсона, все еще находившегося в моих объятиях.

— Я могу понять, почему не ванная или душ. У русалок есть проблемы со сдерживанием человеческого облика в воде, но почему только кровать?

Он покачал головой.

— И только в миссионерской позе? — не удержалась я.

Он кивнул.

Мои глаза расширились.

— О, Джейсон, мне жаль, я не знала… — я обняла его еще крепче.

Он слегка попятился, чтобы видеть мое лицо.

— После всего плохого, о чем я сегодня тебе рассказал, ты удивляешься только тому, что моя подружка предпочитает секс в миссионерской позе в кровати?

Я попыталась подобрать слова, но у меня это не всегда получается.

— Ты же любишь секс. Ты просто создан для секса.

— Да, ничего себе, спасибо, — усмехнулся он.

Я смотрела на него, но продолжала говорить. Я собиралась закончить мысль, черт возьми.

— Секс — одна из самых интимных сфер нашей жизни. Если кто-то тебя любит, как ты говоришь, и при это ограничивает в спальне, это становится для тебя маленькой смертью. Это убивает душу.

Усмешка сползла с его лица, исчезла из глаз. Он смотрел на меня, и за его глазами был тот Джейсон, который в большинстве случаев был людям невидим. Черт побери, он скрывался почти всегда. Он позволил мне увидеть незаурядный ум и глубину мыслей, вместо которых обычно в этих голубых глазах отражалась усмешка. От этого он выглядел старше и печальнее, но я оценила этот взгляд. Я оценила, что он позволил мне увидеть все целиком.

— Когда это ты стала такой умной? — спросил он мягко.

— У меня есть умные друзья, которые иногда дают мне хорошие советы, — улыбнулась я. — Иногда я даже следую им.

Он вернул мне улыбку и заскользил руками вниз по моей спине.

— Так ты действительно позволишь мне выбрать, где мы займемся любовью?

Я кивнула.

— Только потому, что некоторое время я не мог выбирать.

— Да.

— А что, если я захочу что-нибудь слишком необычное?

— Тогда я откажусь, и ты немного снизишь планку.

Его глаза снова смотрели тем торжественным взглядом. Он изучал мое лицо.

— Ты и правда так считаешь.

Я взяла его лицо в свои ладони и кивнула.

— Я стараюсь не говорить того, чего не думаю, Джейсон. — Я закончила предложение мягким поцелуем. Он опустил руки еще ниже вдоль моей спины, чтобы максимально приблизить нас друг к другу. Даже сквозь одежду я ощутила, что его тело было намного более счастливо, чем в момент наших последних объятий. Он прикрыл глаза и вздохнул. А потом посмотрел на Натаниэля.

— А что ты предпочитаешь?

— Ты — гость.

Джейсон приподнял меня в своих объятиях. Мы оба были достаточно невысокими, чтобы я не ударилась о дверную раму головой.

— Я люблю вас, ребята. Вы заставили меня почувствовать свое предназначение.

— Ты хочешь сказать, мы — твоя судьба? — спросила я.

— Нет, — ответил он, смеясь надо мной, — просто ваши отношения работают. Это место работает на вас, ребята. Вы заставили меня почувствовать, что где-то есть кто-то предназначенный именно для меня, чтобы сделать меня счастливым.

— Я не стал бы делать этого в ванной, — заметил Натаниэль, — иначе понадобится вечность, чтобы высушить мои волосы.

Джейсон отпустил меня, так что я снова стояла на полу.

— А как вам гостиная?

— Там есть стулья и у дивана есть спинка и подлокотники, — согласился Натаниэль.

Я уловила намек.

— Нет, они не достаточно крепкие, чтобы выдержать это.

— Начать в гостиной и переместиться в спальную? — предложил Джейсон.

Я посмотрела на Натаниэля. Он кивнул и слегка пожал плечами.

— За дело, — сказала я.

Глава 2

У них были разногласия по поводу того, должна ли я снять туфли или остаться в них. Натаниэль выбрал оставить, а Джейсон был за то, чтобы снять. Джейсон высказался предельно ясно:

— Я не хочу, только взявшись за нее, сразу же пораниться о каблуки.

— А я за то, чтобы боль была, — настаивал Натаниэль.

Я высказала им довольно здравый аргумент:

— Тот, кто будет меня ласкать внизу, тот и выбирает, в обуви я буду или без.

— Снимай туфли, — сказал Джейсон, и одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы представить, что он сейчас со мной будет делать. Я сбросила туфли. Они остались в неосвещенной части гостиной. Весь свет, что был в комнате, падал из двери на кухню. Я стояла возле дивана, пока они отодвигали подальше журнальный столик.

Джейсон подошел ко мне и встал на колени. Он стоял передо мной, и одна часть его лица была в тени, а другая на свету. Но даже от взгляда в один его глаз по моей коже побежали мурашки.

Натаниэль подошел с другой стороны дивана и одним плавным движением скинул свои шорты. Мой пульс забился в горле от одного вида его обнаженного тела в полутьме комнаты. Он отступил, и шорты остались лежать на полу. Руки Джейсона заскользили по моим ногам под юбку, и я обернулась к нему. Его ладони ласкали мои бедра, забираясь все выше и выше, пока не нащупали кружевную резинку чулок. Он прошелся пальцами под кружевом, проведя несколько раз по тому месту, где был участок голой кожи над резинкой. Не важно, насколько вы осторожны, с чулками всегда надо быть начеку. Но, казалось, для него они были частью игры.

Его пальцы скользили по верхнему краю резинки, на самом верху моего бедра. Он провел пальцами по внутренней стороне бедер, вдоль самого сокровенного. Он слегка надавил изнутри мне на бедра, так что я непроизвольно развела их. Теперь он мог свободно добраться до того, чего желал, и сделать то, чего хотела я.

Натаниэль подошел ко мне сзади. Поскольку журнального столика уже не было, места между мной и диваном оставалось достаточно. Его рука обняла меня, и я положила свою руку на его. Ощущение его наготы через ткань юбки сзади было невероятным. Он дал мне ощутить это и сразу же сжал меня, крепко стиснув. Он заставил мое сердце биться быстрее, так что пульс скакнул к горлу.

— Слишком резко, — прошептала я.

— Как в тисках, — выдохнул он вдоль линии моего лица. Он сдавил еще сильнее, вдавливая руку в мое тело. Но я не попросила его остановиться. Я любила ощущение капкана. Я знала, что он не причинит мне вреда, потому и не стала останавливать его. Мой пистолет был зажат у меня подмышкой, впиваясь в тело. В придачу ко всему Джейсон обвивал мои ноги, так что я была в западне.

Мне не очень понравилось, что я подобное допустила. На самом деле я ненавижу такие штучки. Но в последнее время благодаря более тесной эмоциональной связи с Натаниэлем, любителем БДСМ,^[5] я признала, что допускаю такие фантазии. В реальной жизни я вырывалась бы из подобной хватки всеми силами, но во время занятий сексом мне нравилось быть связанной, иногда. В безопасности, с людьми, которым я доверяю, это очень возбуждало.

— Что ты там такое сделал, что она так отреагировала? — спросил Джейсон. Его руки оставались на моих бедрах.

— Обнял ее, очень-очень сильно, — ответил Натаниэль с ноткой жесткости в голосе.

Пальцы Джейсона впились в мое тело, оставив легкие следы.

— Да, — прошептала я.

— Неужели мы собираемся играть в подобные игры? — спросил он, и его голос стал гуще, иначе не скажешь.

— Я собираюсь, — отозвался Натаниэль.

Джейсон сжимал мои бедра все сильнее, так что я вскрикнула и сказала:

— Хватит, хватит.

— Это ее контрольное слово, — объяснил Натаниэль.

— Я уже отпустил, — отозвался Джейсон.

— Но я не остановился, мне прекратить? — спросил шепотом Натаниэль.

— Нет, — когда я говорила, мой голос дрогнул. Он был ослаблен хваткой, но не сломался. Натаниэль знал, где грань, которую не стоит преступать.

— Разорвем трусики или снимем? — спросил Джейсон.

— Разорвем, — ответил Натаниэль, почти рыча.

Я уже молила:

— Пожалуйста.

— Пожалуйста, что? — спросил Джейсон.

— Убери их, — прошептала я.

Он разорвал атласные трусики одним взмахом руки. Натаниэль сжал меня еще сильнее, пока я не стала задыхаться.

— Полегче с дыханием, — прошептала я. Он ослабил хватку, но не сильно. Жесткий, но не жестокий. В ловушке, но не в опасности. Из всех разновидностей секса, которые я успела изучить, БДСМ предполагает максимум доверия и согласия.

Джейсон сорвал с меня юбку, обнажив мое тело в свете, падающем из кухни.

— Насколько грубым я могу быть? — в его голосе не было и тени секса, просто вопрос.

— Потихоньку, — сказал Натаниэль, — она сама тебя остановит.

Я вдруг поняла, что Джейсон никогда раньше так меня не ласкал. Я доставляла ему удовольствие, но он мне — никогда. Он надавил сильнее на мои бедра, раздвинув их еще больше. Он дал мне ощутить силу своих рук, но не в полную мощь, как мог бы. Это было невероятное ощущение, ошеломляющее. Когда вы настолько сильны, как эти двое, веревки и цепи вам не нужны.

Руки Джейсона были требовательными, но он старался быть максимально осторожным, будто собирался нежно поцеловать меня. Я не знала, как реагировать на такой контраст. И тут его язык добрался до меня, и мысли отступили, остались только ощущения.

Он зарылся пальцами между моих ног настолько грубо, что я даже вскрикнула. Он заставил меня раздвинуть ноги еще шире. Натаниэль оставлял на мне синяки. Я ощущала его грудь и плечи там, где была прижата к нему. Он позволил Джейсону раздвинуть мне ноги пошире при помощи пальцев.

Джейсон резко вошел в меня языком. Я вскрикнула, и он выскользнул, окинув меня взглядом. Будто его взгляд обладал реальным весом и тянул мой взгляд в нему.

— Боже, — сказал он, — этот взгляд.

— Какой взгляд? — успела я спросить перед тем, как Натаниэль сжал меня настолько сильно, что для разговоров не осталось воздуха.

— Вот этот взгляд, — шепнул Джейсон и коснулся меня губами. Он поцеловал меня туда, как целовал десятки раз до этого в губы. Большинство мужчин не станут целовать вас между ног так же, как целуют в губы, но Джейсон поцеловал. Он целовал меня так же тщательно, неистово и яростно. Потом он начал делать то, чего вы обычно при поцелуе в губы не делаете. Он лизал и изучал, стараясь разнообразить движения, опираясь на издаваемые мною звуки. Он не просто нашел то самое местечко и занялся им, он изучил меня полностью, каждый дюйм, даже укусил с внутренней стоны бедра.

Натаниэль держал меня на протяжении всего этого действа, порою сжимая настолько сильно, что я не могла дышать, за то я ощущала его мощь, его объятия были настолько сильными, что мой пистолет просто впивался в тело, будто он хотел вдавить его в меня. Я закричала в тот момент, как только дыхание вернулось ко мне, и единственное, что я могла сделать, это забиться в судорогах.

Джейсон слегка откинулся назад, чтобы спросить:

— Я могу продолжить или дальше будешь ты?

— Продолжай, — отозвался Натаниэль и выпустил меня, так что я задышала с рваными хрипами.

Тогда я смогла выговорить:

— Как сильно.

— Хотел бы я попробовать жестче, — сказал Джейсон. Он опустился к моему бедру и оставил отметину, не след от укуса, но нечто похожее. Я вскрикнула.

Он опустился ртом между моих ног, где было уже сухо. Я забилась и закричала. Он сжимал зубы в самых интересных местах. Я не остановила его, когда он начал кусать меня, втягивая в себя, и шлепать.

Наслаждение начало нарастать у меня между ног, жар и давление, и первые отголоски оргазма, как небольшой аванс удовольствия. Натаниэль усилил хватку, когда Джейсон вталкивался в меня, подводя к самому краю. Оргазм был одним из тех, что находят волнами, будто пока вас держат, они будут продолжать накатывать. Я содрогнулась и забила руками, завопила, когда Натаниэль отпустил меня, нарушив молчание, царившее, пока он держал меня.

Джейсон напоследок провел языком снизу вверх, так что я снова задрожала. Все еще стоя на коленях, он сказал:

— Это было весело.

Натаниэль зашевелился, слегка меняя позу.

— Трахни ее.

Джейсон, стоя на коленях, спросил:

— Пока ты будешь над ней?

— Да, — ответил Натаниэль, и в его голосе послышалось басовитое рычание, что было для него необычным.

— Джейсон посмотрел на меня, и падающий из кухни свет озарил его подбородок и рот. Увидев его влажный от меня рот, вспомнив, что он только что им делал, я вновь забилась в волне оргазма.

Джейсон держал меня за ноги, а Натаниэль удерживал остальную часть тела. Когда я успокоилась, Джейсон засмеялся абсолютно мужским смехом.

— Анита, ты хочешь это продолжить?

— Сделай это, — попросила я, — пожалуйста.

— Нет, — отрезал Натаниэль, — я ее верхний сегодня вечером, это мое разрешение нужно.

Джейсон заколебался, будто ждал, что я начну протестовать. У меня было такое желание, но ведь я старалась понять принципы сексуальной жизни Натаниэля. Я открыла для себя, что некоторые принципы БДСМ заводят меня.

— Ты верхний или нет? — спросил Джейсон.

— Мы оба над Анитой.

Джейсон улыбнулся, но в его глазах читалось нечто более серьезное, чем улыбка.

— Я всегда считал, что нас таких как минимум двое. Скажи, что я должен делать.

— Надень презерватив, — ответил Натаниэль.

Глава 3

Джейсон провел пальцами по внутренней части моих бедер, раздвигая мои ноги пошире. Натаниэль при этом сжал меня настолько сильно, будто хотел вжать мои руки в мое же тело. Я слегка вздохнула и издала еле слышный звук, чтобы дать ему сигнал. Джейсон поднял меня настолько, чтобы выбрать удобный угол и вошел в меня. И в этом не было ничего нежного, но я была достаточно влажной и в нежности не нуждалась.

Ощущение того, как он с силой и настолько быстро, насколько мог, вталкивался в меня, заставило меня застонать, но не так, какого хотелось ему.

— Я не могу встать под нужным мне углом, — проговорил он хриплым, низким голосом.

— Какой угол тебе нужен? — спросил Натаниэль из-за моей спины. Его голос не был хриплым, но звучал глухо.

Джейсон прекратил двигаться, так что я снова смогла думать.

— Другую позу, — сказала я, и мой голос прозвучал хрипло.

— О, — проговорил Джейсон, — я плохо старался, раз ты все еще можешь говорить. — Он подкрепил слова делом и начал медленно входить и выходить из меня.

Это было потрясающим ощущением, но Джейсон был прав, ему нужен было менять угол, чтобы довести меня до грани. Я заглянула в его глаза и проговорила чистым голосом:

— Ты прав, в этой позе ничего не получится.

Джейсон рассмеялся. Он поцеловал меня, и если на его губах не оставалось бы следов меня, я бы назвала это дружеским поцелуем.

— Некоторые мужчины сочли бы это за оскорбление.

— Но ты ведь к ним не относишься. Тебе ведь нравится диалог, — добавила я.

Натаниэль прекратил меня сжимать, но продолжил удерживать. Это тоже помогало мне ясно мыслить.

— Ты хочешь сменить позу? — он спрашивал не меня.

— Да, — ответил Джейсон.

— Я хочу кое-чего, прежде, чем мы сменим позу, — сказал Натаниэль.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Джейсон.

— Тоже, что и раньше, — ответил Натаниэль.

Джейсон посмотрел на него мгновение, но потом снова вошел в меня. Он был уже не таким твердым, как в начале, слишком долгим был разговор, слишком большая пауза, но твердости ему все еще хватало, чтобы сделать то, о чем просил Натаниэль. Мне было хорошо даже от того, что ведущим был Натаниэль. Приятно было даже просто упиваться его новой сексуальностью, которой раньше никогда не было. Я вместе с Ашером работала над тем, чтобы лучше понять Натаниэля и его БДСМ-предпочтения, и я обнаружила там причину его столь глубокого счастья от всего этого.

В то время, как Джейсон двигался между моими ногами, Натаниэль поднял мне юбку, оголив последние дюймы и обнажив мой зад, так что я смогла ощутить его наготу. Его твердость, прижимающаяся к моей заднице, ошеломила меня, и ощущение Джейсона внутри меня, заставили меня запрокинуть голову назад, закрыв глаза, и закричать.

— Что ты там такое делаешь с ее задом? — спросил Джейсон.

— Просто потерся. Какую позу ты хочешь? — спросил Натаниэль.

— Ее положить на спину на кушетку. — На этот раз и он не спрашивал меня. Я думаю, он знал, как ответит Натаниэль, потому его выбор заранее был хорош. Вопрос только в том, насколько это будет хорошо.

Натаниэль сильнее прижался ко мне, и это заставило меня снова забиться от удовольствия. Ашер и Натаниэль объяснили мне, что ни одному из них необязательно быть внутри меня, чтобы добиться подобной реакции. Было что-то в том, чтобы быть зажатой между двумя мужчинами, это меня в какой-то степени возбуждало.

Теперь Джейсон был более твердым, более надежным внутри меняю. Ему понравились мои спазмы, хотя любого другого они бы не порадовали. Это было нечто, что совершенно мною не контролировалось и понравилось мне, некий эффект, на который оба они отвечали одновременно, показывая свое отношение ко мне. Мое тело отзывалось на каждое движение новой судорогой, а их тела ему отвечали. Вроде команды.

Глава 4

Мы уложили наконец меня на кушетку, закинув мои руки мне за голову. Натаниэль держал меня за запястья, так что в некотором роде оставался ведущим. Обычно, когда вас не держат за руки, вы стараетесь ими за что-то ухватиться, например, когда падаете, стараетесь зацепиться руками. Руки не дают вам упасть. Помогают вам оставаться на поверхности. Джейсон нашел нужный ему угол, и его тело входило и выходило из меня с такой силой и скоростью, на какую он только был способен. Он был сильнее среднестатистического мужчины.

Он приподнялся надо мной так, чтобы большая часть его тела опиралась на руки и кушетку, так что он касался меня лишь в одном единственном месте. Я могла свободно наблюдать за тем, как его тело вонзается в мое. Один лишь вид этого заставил меня выгнуться назад с криком удовольствия. Я билась в руках Натаниэля, пытаясь дотянуться до тела Джейсона, вонзить в него свои когти, в его гладкую плоть, но Натаниэль держал меня крепко, его сила с лихвой могла заменить любые цепи.

Я ощутила, как Джейсон сделал свой последний, сильный толчок, и открыла глаза. Я видела его судороги на своем теле, видела, как он боролся с собой, чтобы держать руки на кушетке и не опуститься на меня. Он держался в прежней позе до последней волны удовольствия, которая заставила меня забиться под ним. И тут он потерял сознание, падая на меня, будто силы покинули его. Он лежал на мне без сознания, дыхание его было неровным, сердце бешено колотилось, так что я чувствовала его через ткань блузки.

— Моя очередь, — сказал Натаниэль.

Джейсон рассмеялся, затем ответил ему, продолжая лежать на мне:

— Пока что подвинуться не получится.

— Подвинься ровно настолько, чтобы мне хватило места, Анита, — сказал Натаниэль. Его голос был полон властности. Он сильно отличался от того Натаниэля, которого я знала всего пару недель назад.

Джейсон скатился с дивана, почти рухнув на пол. Натаниэль схватил меня под руки, поднимая на подлокотник. Он не пытался заставить меня встать, он уже давно все понял. Он поднял меня на руки и отнес в спальную. Бросил меня на кровать, стянул мой пиджак и кинул его на пол. Его взгляд был настолько сосредоточенным, что казался безумным. Чтобы снять кобуру и юбку, ему пришлось избавиться от ремня. Я попыталась ему помочь, но он оттолкнул мои руки подальше. Сегодня я была в роли жертвы, что означало, что он активный, а меня он хотел видеть пассивной, послушной. Послушание — не моя сильная сторона, и он знал, что я пассивна, насколько могу.

Когда я была полностью раздета, он обхватил меня руками за талию и полуподнял, полуподвинул в изголовье кровати.

— Я хочу тебя заковать, — сказал он, и голос его был хриплым, как он ни старался сохранить его твердость.

Сегодня он был доминантом, но все равно он спрашивал разрешения. Почему? Потому что раньше он никогда не пробовал надеть на меня наручники. Это были специальные наручники, пристегнутые не так давно к спинке кровати. Они были из мягкого нейлона и закрывались на застежку-липучку. Я упорно отказывалась использовать настоящие наручники или что-то их напоминающее. Эти же были просто великолепным решением. С одной стороны вы были связаны, с другой осознавали, что в любой момент можете встать и уйти. Мне это важно, спаси Господи.

Натаниэль пользовался этими наручниками не единожды. Даже Мика воспользовался ими, но скорее в шутку, чем из реального интереса. Но я никогда.

Я смерила взглядом его лицо. Его желание, его смелость в проявлении этого желания, все было на его лице. Я встречалась с Ашером и Натаниэлем и позволила уже очень многое, чего не стала бы делать раньше. Так почему бы не сделать еще и это? Проблема во мне.

Я всмотрелась в его лицо, которое так люблю, и ответила:

— Хорошо.

Улыбка, которую он подарил мне, была достойной наградой. Он застегнул липучку на моих запястьях, крепко и аккуратно. Я никогда не бывала скованной. Так что я не знала, сколько свободы мне оставили.

Натаниэль склонился ко мне, его тело, стоявшее на коленях между моими ногами, но не касавшееся меня. Его волосы разлились вокруг нас, как живой, теплый шатер. С любым другим мужчиной я бы сказала, что это чревато несчастными случаями, но Натаниэль пользовался волосами, как продолжением тела, чтобы ласкать и дразнить. Он знал, как распустить свои волосы вокруг женщины, чтобы они развивались и вздымались. Он склонился, так что волосы накрыли нас полностью, лаская со всех сторон. Он поцеловал меня, нежно, мягко, его губы ласкали мои.

Это был не тот поцелуй, какого я ждала. Это, должно быть, отразилось на моем лице, потому что он улыбнулся и сказал:

— Я собираюсь тебя трахнуть, но я хотел, чтобы ты знала, как я люблю тебя, прежде, чем я ворвусь в твое сознание, — с последними словами он усмехнулся.

Я не смогла не улыбнуться в ответ.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, Натаниэль, пожалуйста. — Связанная, я все же знала, что он хотел услышать от меня это «пожалуйста». Я училась быть внизу так же, как и наверху.

Он посмотрел на меня взглядом, который заставил меня вздрогнуть. Взгляд его был настолько томным, полным надежды, что я заерзала в манжетах. Но сделать я ничего не могла. Было что-то в его взгляде… опасное. Это была одна из граней БДСМ, с его свободой и болью. Не та боль, которой вы хотели бы, но которую способен причинить вам ваш партнер. У нас были свои слова-сигналы, и я слепо доверяла Натаниэлю, иначе ни за что не позволила бы ему себя связать, но все равно… частью этой игры было то, что вы можете смотреть в глаза своему партнеру и позволяете ему видеть то, что вы увидели в его глазах. То, что вы увидите, зачатки… зла, которое вы надеетесь, он делать не станет. Вы доверяете ему настолько, что готовы оказаться совершенно беспомощными. Это максимальное доверие, какое только может быть. Больше, чем я когда-либо кому-то доверяла в своей жизни. Невероятное доверие.

Он перекинул волосы через плечо, так что они теперь лежали по одну сторону от него. Он обнажил линию своего тела и опустился на меня. Он был без презерватива. Я принимаю таблетки, но все равно с большинством мужчин продолжаю использовать презервативы. Поскольку Мика стерилен, то с ним они не нужны. Но в последнее время с Натаниэлем мы тоже прекратили их использовать. У меня был секс, защищенный только таблетками, в течение долгих лет, но все же… Я ощущала разницу между сексом в презервативе и без, и знала, что для Натаниэля она тоже есть.

Было что-то в том, чтобы быть связанной, пока он скользил во мне без единой преграды между нами, без иллюзии защищенности. БДСМ напоминает связывание. При связывании у мастера создается иллюзия, что у него есть множество марионеток для реального секса. БДСМ создает иллюзию, что вы причиняете боль другому человеку, а на самом деле происходит некая игра.

Он погрузил себя настолько глубоко в меня, насколько смог, не прикладывая усилий. Я поймала его движение уголком глаза. Джейсон склонился в дверном проеме. Презерватива не было, значит он успел помыться.

Натаниэль начал делать то, что обещал, он начал меня трахать. Практически сразу с моих губ начали срываться стоны наслаждения. Но мне все же удалось спросить:

— Ты ждал Джейсона?

— Да, — ответил он и вышел из меня. Он знал, как добраться до меня почти в любой позе, что мы когда-либо пробовали. Сегодня это не имело значения. Он держался ближе ко входу, зная, что так меня тоже можно зацепить, но при этом доставал и внутри, так что попадал вдвойне.

Оргазм начал расти, медленно, сильно, но он начал разрастаться из самой глубины. Еще минуту я двигалась в одном ритме с ним, в следующую я кричала, натянув свои путы, пытаясь вырваться из них. Мне хотелось коснуться его кожи, оставить видимые следы моего удовольствия.

Когда мое тело успокоилось, Натаниэль выдвинулся настолько, чтобы не задевать точку внутри меня. Он сосредоточился на выходе, двигаясь резкими и быстрыми ударами. Он был примерно в той же позе, в которой недавно был Джейсон, но касался моего тела еще меньше, разве что самым краем себя на той заветной точке во мне.

Джейсон стоял уже возле кровати, опираясь на один из низких столбиков. Он наблюдал за нами, и я заметила, что Натаниэль смотрит на него. Натаниэлю нравилась публика.

Он вернул себе мое внимание, и я увидела, как он борется с собственным телом, стараясь удержать ритм. Я провела взглядом вдоль его тела, вдоль живота, паха, бедер, все поддерживало этот ритм, напрягая все силы. И все это время между моими ногами незримым весом рос оргазм. И между следующими ударами оргазм пролился из меня криками удовольствия. Вернулся, заставив выгнуться назад, закрыв глаза и крича.

Я повисла на своих оковах, и это дало мне новый виток удовольствия, заставив кричать еще громче. Я не знаю, в чем фокус, но возможно, мне просто понравилось быть примерно на одном уровне. Что я и сделала. Секс не подвержен логике, он для удовольствия.

Натаниэль дождался, пока мое тело успокоилось, прежде, чем вновь погрузиться в меня снова на всю возможную глубину. Он трахал меня до тех пор, пока меня не накрыл еще один, последний оргазм, и только тогда он позволил себе кончить. Он вздрогнул надо мной и во мне, я ощутила это, и снова и снова билась от удовольствия.

Он склонился ко мне с торсом, покрытым потом, улыбаясь во все лицо.

— Я люблю тебя, Анита, — сказал он, затаив дыхание.

— Натаниэль, я тоже тебя люблю.

Джейсон продолжал опираться на столбик кровати, уставившись на нас очень серьезным взглядом своих голубых глаз. Он наслаждался зрелищем — это было видно по его лицу, по его телу, но было что-то потерянное в его глазах. Мы были его друзьями, возможно, самыми лучшими, но это было не одно и то же. Даже с сексом это была не та самая вещь.

Глава 5

Когда мы снова смогли ходить, мы помылись. После чего все трое вернулись в кровать, чтобы немного придти в себя. Я закончила последней, поскольку я гораздо дольше вожусь.

— Ты настолько стесняешься секса, Анита, насколько самозабвенно ему предаешься. Это просто удивительно, — сказал наконец Джейсон.

— Ты в сексе вполне хорош, — ответила я, и мой голос все еще немного хрипел.

Он рассмеялся, и это был настоящий полноценный смех. Даже если бы секс не был таким хорошим, один звук его смеха сделал бы его намного лучше.

— Мой отец считает меня геем.

Натаниэль и я уставились на него.

— Почему? — спросила я.

— В средней школе я дружил в основном с девчонками, а единственный парень среди моих друзей оказался геем. Еще я не стремился участвовать в спортивных состязаниях. Я оставался в танцевальном классе до старшей школы.

— Единственный парень в комнате, полной девочек, — сказала я.

Он кивнул и усмехнулся:

— Я был единственным, кто мог выполнять поддержки, вести, и единственным, кто добрался до девчонок. Забавно. Я был единственным мальчиком в большинстве школьных музыкальных кружков.

— Я не знала, что ты поешь.

Он рассмеялся.

— Я танцую лучше, чем пою, но могу заниматься и тем, и другим, и петь, и танцевать. Комбинация очень редкая в средней школе, особенно среди парней.

Это была та сторона жизни Джейсона, о которой я ничего не знала.

— Мне казалось, что ты поступил на факультет экономики, когда мы только познакомились, а не на театральный.

— Мои родители не стали бы платить за театральный факультет. Зато заплатили за степень в области экономики.

— Если тебе не надо было платить за колледж, почему ты выбрал работу стриптизера?

— Одни адские вопли моих родителей того стоили. Но еще это был способ учиться в колледже на дневном отделении.

— Остальная часть твоей семьи думает, что ты гей? — спросила я.

— Моя старшая сестра точно так считает. Насчет остальных я не знаю. Возможно. Я стриптизер и живу с Жан-Клодом.

— Они думают, что ты живешь с ним так же, как с Перди, — уточнил Натаниэль.

— Да, — ответил Джейсон.

Я положила свою руку Джейсону на живот, без тени секса, просто ради утешения.

— Проблемы с ней, наверное, напомнили тебе о проблемах с твоей семьей.

— Да уж, времечко выбрано прекрасное, да?

Натаниэль приподнялся на локте, опираясь на мое бедро.

— Что ты будешь делать?

— За исключением смены работы, все то, чего так хотелось моему отцу, буду мужчиной, женюсь, заведу семью, черт возьми. — Он поднялся с подушки, обнял меня поперек живота, спрятав лицо у меня на плече. — Вы не поверите, чего хотела бы от меня моя мама.

— Чего же? — спросил Натаниэль.

Я почувствовала улыбку на лице Джейсона, прижатом к моему плечу.

— Она хотела, чтобы я привел свою подругу домой, чтобы доказать отцу, что я нормальный. Тогда он сможет уйти с миром.

— Очень неудачный момент для вашего с Перди расставания, — заметила я.

— Возможно, я даже привел бы ее домой, Анита. Но ты понятия не имеешь, как глубоко засела в ней ревность. Она взорвалась бы, как только любая из моих старых подружек поздоровалась бы с нами на улице.

— Ревнива до безумия, — согласилась я.

Он кивнул, прижимаясь ближе, будто я его плюшевый мишка в натуральную величину.

— Я сказал ей, что мы с Перди разошлись. Она сказала: «приведи подругу, я знаю, что они у тебя есть. Приведи домой девушку и сделай своего отца счастливым».

— Что она имела в виду под словами «я знаю, что они у тебя есть»? — спросила я.

— Я был неразборчив в средней школе. Спал с любой девчонкой, которая того хотела. Весь город считал меня и моего лучшего друга парой. В лучшем случае они считали меня бисексуалом, а большинству вообще не было до этого дела.

— Для них ты все равно оставался геем, — сказал Натаниэль, и было что-то в его голосе, что заставило меня на него посмотреть.

— У тебя был опыт общения с людьми, которые так думали про тебя? — спросила я.

Натаниэль пожал плечами.

— Было дело, теперь я точно знаю, кто я и примирился с этим. Но когда ты моложе, это все воспринимается намного острее.

— Тебе двадцать один, не так уж ты и стар.

Он улыбнулся и поцеловал меня.

— У меня было длинное и трудное детство, это делает меня старше.

Он попал на улицу, когда ему еще не было десяти. Он стал проституткой, когда был не намного старше. В тринадцать он баловался наркотиками. Он завязал, когда ему было семнадцать, но когда Натаниэль говорил, что у него было трудное детство, это всегда звучало, как сигнал SOS с «Титаника».

Я коснулась его лица, притянув его к себе, чтобы поцеловать. Он отодвинулся и рассмеялся.

— Даже мне понадобилось много времени, чтобы смириться с этим, Анита.

Я покраснела и ничего не могла с этим поделать.

— Я не то имела в виду.

Джейсон потерся об меня, все еще напряженный.

— Покраснела, как это мило.

— Остановитесь, вы оба.

— Извини, — сказал Джейсон.

Натаниэль только улыбнулся мне.

— Ты хочешь привести в дом девушку, чтобы порадовать отца?

Джейсон нахмурился, глядя на него.

— Я хотел бы увидеть выражение лица отца, когда он поймет, что я предпочитаю женщин. Я не против того, что мог бы быть геем, но его недоверие… — Он зарылся лицом в подушку.

— Все портит, — закончил Натаниэль.

— Выводит из себя, — добавила я.

Джейсон приподнялся, чтобы сказать:

— И то, и другое, и даже больше. Вы никогда не поймете его и меня. Я — его единственный сын после двух дочерей. Я был его последним шансом, хоть кого-то сделать нападающим. Он был в футбольной команде в колледже.

— Я верю в это, он выше тебя, — откликнулась я.

— Он выше шести футов. Я больше пошел ростом в мать.

— Не сложилось, — констатировала я.

— Мне не мешал мой небольшой рост, но мой отец его просто ненавидел. Если бы он не возлагал столь больших надежд, я, возможно, решился бы попробовать свои силы в более серьезных видах спорта, но это на самом деле не мое.

— Почему бы тебе не взять с собой Аниту? — предложил Натаниэль.

— Взять Аниту куда? — переспросил Джейсон.

— К себе домой, чтобы встретиться с твоим отцом.

Мы оба уставились на него. Наш взгляд был настолько долгим и настолько пристальным, что ему все же стало не по себе.

— Что? — спросил он.

— Что ты подразумеваешь под этим? — спросила я.

— Я и Анита, вместе, Натаниэль. Я хочу сказать, что это просто смешно. Привести домой девушку, с которой на самом деле меня ничего не связывает, только лишь для того, что доказать отцу, что я не гей. Причем, притворяться придется неделю.

Натаниэль сел, простыни прикрывали лишь его колени.

— Ты и Анита друзья, так?

Мы с Джейсоном уставились друг на друга.

— Да, — ответила я.

— Да, — согласился Джейсон.

— Вы любовники?

Мы медленно подтвердили.

— Ты постоянно ошиваешься возле нас. Мы вместе смотрим кино по выходным и обедаем. Ты не настолько с нами, как Мика, но все равно ты проводишь с нами много времени?

— Да, но… — попытался высказаться Джейсон.

— Что но? — спросил Натаниэль. — Она — твоя подруга, она твоя девушка, вы ведь и в самом деле любовники. Это ведь не ложь.

Мы с Джейсоном только смотрели друг на друга. Он пожал плечами. Я повернулась к Натаниэлю.

— Я не думаю, что мама имела в виду именно девочку для секса, Натаниэль.

— Ты больше, чем просто девочка для секса, Анита, даже я это понимаю.

Я не знала, что на это сказать. Я молчала, но не отвлеченно, просто искала свою позицию во всем этом. Я знала, что была причина этого не делать, и через секунду я ее нашла.

— Я не могу взять с собой Аниту и познакомить ее с моей семьей, это было бы не честно, — сказал Джейсон.

Поскольку озвучил это он, я просто сказала:

— Да.

— Но ведь ты не станешь рассказывать, что она занята. Твоя мама хочет увидеть твою подругу, так приведи ее домой. Если тебе все равно, что думает твой отец, то не стоит этого затевать, но если нет, то почему не взять с собой Аниту?

Джейсон смотрел на меня, и мне не нравился его взгляд.

— Ну нет, — запротестовала я.

— Ты не обязана это делать, Анита. Но это лишь во благо, тебе любой подтвердит.

— Ты действительно считаешь, что если отведешь меня к себе домой, сможешь порадовать своего отца? — Я постаралась, чтобы это не звучало с сарказмом или слишком резко, но видимо у меня не получилось.

— Он — жестокий ублюдок. Он даже не позволил моей матери рассказать, что он болен. Он сказал, что не желал, чтобы я видел его здоровым, и уж тем более не хочет, чтобы видел больным.

— Но… — начала было я.

— Но врачи говорят, что ему остались считанные недели. Он не доживет до следующего Рождества.

— Как давно вы с ним не виделись?

— Три года.

Я посмотрела на Натаниэля.

— Я не смогу кормить ardeur только от Джейсона.

— Ты ведь знаешь, что теперь лучше его контролируешь. Жан-Клод может разделить ardeur между нами всеми. Я знаю, что это сработало, когда вы кормились от толпы в «Запретном плоде», но мы можем попытаться так кормить тебя в течение нескольких дней, как это бывает, когда ты поглощена полицейским расследованием.

Джейсон смотрел на меня.

— Ты и правда думаешь о том, чтобы сказать да?

— Ты и правда считаешь это хорошей идеей?

Он усмехнулся:

— Возможно, это плохая идея, но просто посмотреть, как ты и мой отец сталкиваетесь лицом к лицу, того стоит.

— Он ведь умирает, и мне казалось, что ты хочешь, чтобы я была с ним поласковее.

— Будь хорошей девочкой, если он будет хорошо себя вести, но не позволяй ему третировать себя. Он задира.

— Он и правда тебе не нравится?

Джейсон покачал головой:

— Да.

— Он оскорблял тебя физически? — спросил Натаниэль.

Джейсон посмотрел на него со странным, почти пустым, выражением на лице.

— Он всегда делал мне больно, как бы случайно, стараясь сделать меня жестче. Он пытался учить меня спорту, и я приходил домой весь в крови и синяках. Наконец, он сломал мне руку, пытаясь учить меня играть в футбол, и мама запретила ему продолжать попытки. Он всегда старался не перейти границ. Когда бы я к нему не обратился, он всегда был слишком резок и груб, несмотря на мой возраст и рост. Я начал ходить к подростковому психологу, потому что это поощрял мой адвокат. На терапии мне объяснили, что отец пытался меня оскорбить. Он пытался причинить мне боль.

Я коснулась его лица.

— Мне очень жаль, Джейсон.

Его лицо было очень расстроенным.

— Мне тоже.

— Ты сам не хочешь ехать домой, не так ли? — догадался Натаниэль.

— Нет. Я попросил бы вас обоих поехать со мной, но тогда подтвердится то, чего так жаждут мой отец, да и весь город в придачу. — Внезапно он усмехнулся: — не было ни одной девочки-подростка, чей отец не ненавидел бы меня.

— Мне казалось, что то, что ты постоянно менял девушек, должно было сделать твоего отца счастливым, — заметила я.

— Я тоже так думал, а он, оказывается, ненавидел меня еще и за это.

— Если кому-то хочется тебя ненавидеть, ты не сможешь ему помешать, — сказал Натаниэль.

Джейсон кивнул.

— Да, мой отец ненавидел меня, сколько себя помню.

— Ты мой лучший друг, и если ты захочешь, чтобы я пошел с тобой для моральной поддержки, я пойду, — предложил Натаниэль.

Джейсон улыбнулся, затем покачал головой:

— Ничего личного, Натаниэль, но ты не сможешь помочь мне убедить отца, что я натурал.

— Натаниэль натурал, — заметила я.

— Но он не похож на образ натурала, который сложился у моего отца. И появляться с ним никак нельзя.

Я глубоко вдохнула, потом выдохнула.

— Как долго мы должны пробыть там?

— Я не знаю, по крайней мере несколько дней.

— Я не совсем уверена в том, что говорю, но если ты предложишь мне, я поеду с тобой.

Джейсон посмотрел на меня, пораженный.

— Ты ведь не шутишь?

— А похоже, что шучу?

— Нет, — сказал он и сел, поднимаясь на колени в кровати. Простыня осталась позади него, так что он был не очень одетым. Даже при том, что мы только что закончили заниматься сексом, я боролась с искушением построить ему глазки. Иногда мои желания — полная загадка для меня самой.

— Похоже, это самое хорошее, что ты для меня сделала.

— Ты должен мне за это половину своей жизни.

На его лице был взгляд, понять который я не смогла. Он посмотрел на меня с такой бурей эмоций в глаза, что даже стало неудобно. Я постаралась не смотреть ему прямо в глаза.

— Ты действительно сделала бы это для меня? Всю эту глупость и нелепость? Ты действительно на это пойдешь?

Мне, наконец, пришлось отвести глаза от его пристального взгляда.

— Да, Джейсон, я действительно сделаю это.

— Ты понимаешь, что туда придется лететь самолетом?

— Вот дерьмо, — не сдержалась я, — ты как хочешь, но за мой полет на самолете ты мне отдельно должен.

— Но ты все равно согласна, даже перед лицом боязни перелетов?

Я скрестила руки под грудью и надулась, но ответила:

— Я ведь сказала, что сделаю это? Как долго придется лететь?

Он подпрыгивал возле моих ног, и вид радости на его лице заставил меня считать всю затею не такой уж глупой.

— Я знаю, что ты не любишь меня так же, как любишь Натаниэля или кого-то еще. Но ты действительно заботишься обо мне?

Я изучала его лицо. Лицо, которое было лицом моего друга в течение долгих лет и не только друга последний год. Я смогла сказать одну только единственную вещь:

— Да.

Глава 6

Пока еще царила ночь, мы позвонили Жан-Клоду, так что смогли рассказать ему о том, что его pomme de sang и человек-слуга запланировали на ближайшее время. Я думала, что он скажет, что это большая глупость, но он не сказал. Он был боссом Джейсона и его хозяином, технически и моим тоже. Хотя, если честно, я ему не позволяла распространять на меня его полномочия.

Джейсон рассказал ему все и вручил трубку мне.

— Он хочет поговорить с тобой.

Джейсон встал и пошел к ванной. Натаниэль остался возле меня.

— Привет, Жан-Клод.

— Ma petite,^[6] я удивлен, что ты согласилась на это.

— Я тоже.

Он рассмеялся своим замечательным, осязаемым смехом. Это заставило меня задрожать, но не от страха. Натаниэль обнял меня, будто ощутил вкус всего этого.

— Спасибо, что позаботилась о Джейсоне так, как не смог бы я.

— То есть ты не возражаешь против всего этого?

— Тебе хочется знать мое мнение?

Я поняла, что да. Теперь, когда я уже согласилась, я чувствовала себя неуютно, более того, глупо.

— Это должно казаться очень забавным.

— Это будет для тебя очень тяжелым испытанием. Ты будешь его единственной моральной поддержкой в очень щекотливой ситуации.

— Такое чувство, будто говорю с психологом, Жан-Клод.

— О чем ты говоришь?

— А о чем ты думаешь?

Он снова засмеялся, и мои щиты опустились настолько, что я ощутила, что он сидит в своей постели, прикрытый лишь шелковыми простынями. Я увидела блеск его черных локонов на белых плечах. Я подняла щиты раньше, чем успела увидеть полуночную синеву его глаз.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, считая про себя. Если я не буду осторожной, то связь между нами будет меня отвлекать.

— О чем ты думаешь, ma petite?

— Ты и вдруг один. Где Ашер?

— Он встает поздно, но скоро будет здесь.

— Джейсон хочет уехать уже утром. Кем ты будешь питаться, пока нас не будет?

— Всегда есть добровольные доноры, ma petite.

Мне не понравилось то, как он это произнес. Во мне встрепенулась ревность, но я успела запинать ее до смерти, пока она не успела завладеть моим голосом.

— Не ешь ничего, что будет против.

— Ты и правда ревнуешь, ma petite?

— Возможно.

— Я тоже.

— О чем ты?

— Ты поедешь встречаться с семьей Джейсона, ma petite. Я же не смогу представить тебе ни свою мать, ни сестру. Я не смогу дать тебе увидеть их всех, тех людей, с кем я жил.

— Я видела главу твоей ветки, Жан-Клод. Полагаю, Белль Мортее — одна из тех людей.

— Нет, ma petite, она — мой хозяин, или была им, но она никогда не была моей семьей. Она была любовницей, божеством, но это не одно и то же.

— Ты ревнуешь к тому, что у Джейсона семья настоящая, и что он может меня с ними познакомить.

— Oui.

Я лежала там, с прижатой к уху телефонной трубкой и одной единственной мыслью в голове.

— Никогда не думала, что для тебя это так важно.

— Я не жалею о том, кто я, ma petite, но я действительно жалею, что не имею того, что мог бы иметь. Я отдал бы многое за то, чтобы познакомить тебя со своей матерью и сестрой.

— Не с отцом, — заметила я.

— Он умер, когда я был совсем маленьким. У меня не осталось воспоминаний о нем.

И снова что-то, чего я не знала. Сегодня был вечер откровений о людях, о которых, как мне казалось, я знаю многое.

— Ты расстроен, что я не спешу познакомить тебя со своей семьей?

Он невнятно выдохнул.

— Нет, я… — Он рассмеялся, но не сексуально, больше просто над собой. — Я думаю, что да. Возможно, мне кажется, что я недостаточно хорош для тебя.

— Думаю, бабуля Блейк выгнала бы тебя из дома при помощи распятий и святой воды, вот что я думаю.

— Она такая набожная?

— Фанатичная. Мне рассказывали, что из-за тебя она молится о спасении моей души.

— Ты хочешь сказать, что я разлучил тебя с твоей семьей, ma petite?

— Нет, я уже жила отдельно, когда мы познакомились, если ты об этом. Скажем так, бабуля Блейк молилась святой церкви из-за моего «поднимания мертвецов из могилы». То, что я сплю с нежитью, лишь дополнение ко всему прочему.

— Мне очень жаль, ma petite, я не знал.

Я поджала плечами, зная, что он не видит этого, и сказала:

— Все в порядке.

— Так что, ты поедешь вместе с нашим Джейсоном и встретишься с его семьей, будешь его девушкой.

— Ты ревнуешь.

— Мой голос меня не выдал, — отозвался он.

— Просто, когда твой голос вот так пуст, ты что-то скрываешь. Ты знаешь, что ревнуешь к Джейсону.

— Я не ревнив в том смысле, о котором ты говоришь.

— Тогда объяснись.

Натаниэль обошел вокруг меня, прислушиваясь.

— Тебе еще нет тридцати, ему двадцать три. Вы оба настолько молоды, ma petite. Вы едите в дом его родителей и будете разыгрывать молодоженов. Это то, чего у меня с тобой никогда не будет. Я не буду молодым, наивным и сомневающимся.

— Ты не был бы собою, если бы обладал любым из этих качеств. Я люблю тебя таким, какой ты есть, Жан-Клод.

— Я говорил, что просто должен был это услышать, ma petite?

— Да, — ответила я.

Он рассмеялся снова и заставил меня задрожать в том месте, где я прижималась к Натаниэлю.

— Я оказался в странной, противоречивой ситуации. Джейсон — мой pomme de sang, единственный, и дорог мне. То, что мой человек-слуга так трогательно заботится о нем, прекрасно. Это заставит других вампиров подумать, что я очень заботливый мастер, но я знаю, что ты оберегаешь его потому, что тебе так хочется. Он молод, красив, очарователен.

— Ты не можешь быть настолько неуверенным в себе.

— Почему не могу?

— Потому что ты красив и восхитителен в постели, и я люблю тебя. ...