ВЬЕТНАМСКИЙ ИММЕЛЬМАН^[1]

От автора

Меня давно интересовала вьетнамская война. Отчасти потому, что кое-кто из знакомых мне людей участвовал в ней. Отчасти потому, что всегда нравился хищный профиль истребителя МиГ-21, легендарной машины тех лет. Отчасти еще и потому, что мне нравится разбираться в причинах тех или иных событий. Эта книга — художественное произведение, но, как ни избито это звучит, часть ее сюжета построена на реальных событиях.

Часть первая Пролог

967 год. СССР. N-ский военный госпиталь.

— Здравия желаю, товарищ полковник! Старший лейтенант Маргелов по вашему приказанию прибыл.

Кабинет ничем не отличался от тех, что ему доводилось видеть прежде. Те же белые стены, тот же потрепанный стол с перекидным календарем, шкаф с толстыми книгами по медицине — и страшноватые плакаты на стенах. И добродушный полный врач в белом халате, наброшенном поверх кителя.

— Ну, входи, раз прибыл, — усмехнулся он.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, — пожал плечами Володя, кладя на стол свою тоненькую медицинскую карточку.

— Это здорово. Присаживайся. Жару как переносишь?

— Нормально.

— В сон клонит?

— Ну да… если душно.

— Это нормально, — сказал полковник, что-то записывая в карточке.

— Как там, наверху, красиво?

— Красиво, — кивнул Володя.

— Нравится летать?

— Еще бы… — лейтенант слегка насторожился. А ну как нашли что-то и отстранят теперь от полетов?

— Ну, тогда летай на здоровье, — улыбнувшись, полковник протянул Володе карточку. — Здоров, как бык. Успехов! Скажи там, чтобы следующий заходил.

— Спасибо, товарищ полковник, — мысленно переведя дух, старлей вышел в коридор, где сидели еще четверо летчиков, травивших от нечего делать анекдоты.

— Ну, что там? — опередил остальных Миша Кравцов.

— Годен, — усмехнулся Володя. — Следующий!

Кивнув, Миша исчез в кабинете.

— Так вот, рыбка и говорит старику… — продолжал кто-то из лейтенантов рассказывать анекдот.

— Я на улицу, — сказал Володя, прикинув, что до окончания медосмотра остается еще минут пятнадцать. — Свежим воздухом подышу… — Ага, — нетерпеливо кивнули остальные, — приближалась развязка анекдота.

Володя вышел на крыльцо госпиталя и, прислонившись к стене, задумался, глядя куда-то вдаль. Было холодно, но ясно — стоял один из тех погожих мартовских дней, когда морозец еще пытается удержать на земле снежное покрывало, а солнце уже светит по-летнему ярко, и в середине дня даже становится чуть теплее. Легкий ветерок лениво покачивал голые ветки деревьев, медленно ползли по небосводу облака — и столь же неспешно текли мысли Володи.

И было над чем подумать старшему лейтенанту… Жизнь вроде складывалась неплохо — с отличием закончил летное училище, остался служить инструктором в нем же, и вот уже три года учил летать курсантов. И не только учил — приходилось и в учениях участвовать, и в воздушных парадах… Работы было вдоволь, — а вот на личном фронте пока стояло глухое затишье. Женским вниманием старлей обижен не был, да и девчонок в близлежащем городе хватало, — но как-то все не встречалась ему та единственная, ради которой он был бы готов на все.

Но вот месяц назад лед вроде бы тронулся. На танцах Володя познакомился с очаровательной девушкой Лилей — и влюбился с первого взгляда. Не то чтобы денно и нощно сох, — Володя вообще был довольно сдержанным, — но все-таки что-то такое с тех пор в нем изменилось. Ему хотелось почаще видеться с ней, разговаривать, гулять, танцевать, говорить ей что-нибудь хорошее… да просто чувствовать, что вот она, рядом! Лиле же нравилось играть с поклонниками, то подпуская их поближе, то, напротив, отвергая, и лейтенант не был исключением. Его эта неопределенность начинала раздражать. Девушка, однако, упорно уходила от серьезного разговора, и у Володи последние дни все из рук валилось. Он даже как-то наорал на курсанта за пустяковую ошибку, чего с ним раньше никогда не бывало. И еще лейтенант поймал себя на мысли, что ему осточертело училище и курсанты.

— Уехать бы куда-нибудь… — подумал он как-то с тоской. И тут же вспомнил, что до отпуска еще жить и жить.

Весьма кстати подвернулся начальник училища, который предложил своим инструкторам-старлеям поехать в командировку куда-то на юг. Все, не раздумывая, согласились, хотя генерал и темнил, умалчивая о подробностях.

— Сначала медкомиссия, — сказал, как отрезал. — Пройдете — узнаете.

Пришлось идти к врачам. Как и ожидалось, те всех пятерых признали годными к работе в тропическом климате, а заодно пообещали сделать кучу прививок. И прожужжали все уши напоминаниями — мыть руки перед едой, фрукты и овощи грязными не есть, воду пить только кипяченую, не иметь дела с проститутками…

— А то будет как с тем бойцом на Кубе… — загадочно изрек глава комиссии, листая медицинскую карточку очередного пилота.

— А что с ним? — спросил кто-то.

— Спутался в увольнении с одной гуленой… х-хозяйство распухло и ходить мешало.

— Вылечили хоть? — осторожно полюбопытствовал кто-то.

— Мы все лечим… — пробасил врач. — Только без детей останетесь…

— Да какие там девушки на аэродроме… — вздохнул Вася, когда их наконец отпустили. Остальные промолчали.

…Володя взвешивал все «за» и «против». С одной стороны, командировка — это хорошо, это шанс мир посмотреть, заработать звездочки на погоны и, — чем черт не шутит! — может, и орден, как его отец за корейскую войну. С другой стороны, Лиля может и не дождаться его…

Тяжелые лейтенантские раздумья прервал скрип двери. Володя обернулся — это оказался Миша. Он походил на Володю, и потому их иногда путали, особенно издалека и со спины: оба были светловолосыми, прическу носили одинаковую, да к тому же были примерно одной комплекции, — высокие, крепкие, мускулистые. Самое оно для летчика-истребителя, которому перегрузки — привычное дело. Парни были знакомы еще с детства, — оба родились и выросли в подмосковном Солнечногорске, оба с детства болели небом, и, закончив школу, поступили в одно летное училище. И оба остались после выпуска служить в родных пенатах.

— Ну, как? — поинтересовался Володя.

— Нормально, — пожал плечами Миша. — Ты чего задумался, Орел? — сложив руки на груди, он прислонился спиной к шершавой стене госпиталя и посмотрел в ту же сторону, куда отвел взгляд друг.

«Орлом» Володю прозвали с легкой руки одного генерала еще в курсантские годы. На учениях он прошел на бреющем полете над толпой военачальников, стоявших на рулежной дорожке их аэродрома. Кто-то с перепугу попытался зарыться в бетон, кто-то просто присел, — но равнодушных к его выходке не осталось. Когда лейтенант улетел, один из генералов громогласно потребовал «продрючить этого орла». Взбучку лейтенант, разумеется, получил, — а с ней и прозвище.

— Да вот… — туманно ответил Володя. — Размышляю, ехать или не ехать в эту командировку…

— Как думаешь, кстати, куда поедем? — Миша, посерьезнев, взглянул на друга.

— Черт его знает… — пожал плечами Володя, продолжая смотреть вдаль. — Во Вьетнам, наверное…

— Почему именно туда?

— Газеты читаешь? Американцы там воюют с шестьдесят четвертого… А Карась как раз что-то про юга сказал…

«Карасем» лейтенанты за глаза называли начальника училища, — неплохого, в общем-то, мужика, за плечами которого были Великая Отечественная и корейская войны. В прозвище не было ничего обидного, — напротив, летчики очень уважали своего командира. Просто прозвище уже намертво приклеилось к нему.

— М-м-м… кстати, да, ты прав, — кивнул Миша. — А я думал, в Китай служить поедем или в Корею…

— Туго у тебя с географией, — вздохнул Володя.

Снова скрипнула дверь, и на крыльцо вышли еще два лейтенанта — Кирилл и Ашот. Эти двое были темноволосыми, чуть пониже Володи с Мишей, но зато немного шире их в плечах. Сибиряк Кирилл, всегда невозмутимый и ироничный, был полной противоположностью взрывному и горячему Ашоту. Выросший в далеком Сухуми и чем-то похожий на молодого Сталина, Ашот еще в училище пытался отрастить усы, однако из затеи ничего не вышло — они мешали кислородной маске плотно прилегать к лицу в полете, и от мечты пришлось отказаться. Правда, кличка 'Чапаев' с легкой руки одного из инструкторов к нему приклеилась намертво.

— Где там Базилио? — спросил Володя.

— Еще у полковника, — отозвался Кирилл.

— Слушай, Кирилл, как думаешь, куда поедем? — спросил Миша.

— Во Вьетнам, наверное… — сказал тот. — К гадалке не ходи…

Это была его любимая присказка.

— А летать, думаю, будем на своих же МиГах, — добавил он. — Только вряд ли будем воевать… Скорее всего, станем учить местных.

Под торжествующий скрип двери на крыльце, улыбаясь во весь рот, появился Вася. Он был самым низкорослым в компании, да к тому же рыжим, и обожал носить большие темные очки, — за что и получил прозвище Базилио, ибо слишком напоминал в таком виде персонажа сказки про Буратино. Даже ухмылка у него получалась какая-то кошачья.

— Ребята, а я годен! — сообщил он. — Правда, сказал, что спать люблю в жару, но меня утешили, что это у всех так.

— Увы, у всех, — кивнул Кирилл, открывая дверь и нос к носу сталкиваясь с симпатичной медсестрой. — Товарищи офицеры, кажется, нас приглашают на прививки…

Глава 1 Военная тайна

Первым к генералу пошел Володя.

— Служить будете во Вьетнаме, — без обиняков начал Карасев. — Вас перебросят на аэродромы, где базируются истребители вьетнамских ВВС. Туда будут привозиться из Союза разобранные МиГ-21, которые техники будут собирать, а вы — облетывать и передавать вьетнамцам. Параллельно вам предстоит переучивать их на этот самолет. Многие уже летали на МиГ-17 и имеют представление о реактивной авиации. Работа вам предстоит нелегкая. Все вьетнамские аэродромы расположены в зоне досягаемости американских самолетов, поэтому во время полетов вы можете встретиться с ними. Естественно, опознавательные знаки на МиГах будут вьетнамские. Старайтесь избегать боев с американцами. Официально Союз в войне не участвует, и потому вас в этом регионе как бы нет. Лишние проблемы нам не нужны.

— Исчерпывающе… — пробормотал Володя.

— Служить вам предстоит год, — продолжал Карасев, — который из-за тяжелых условий будет засчитан за два. Потом вас заменят другие инструктора.

— А могу я отстреливаться при встрече с американцами?

— Вы там будете летать на учебных машинах, без вооружения, — сурово ответил генерал. — Поэтому старайтесь уклоняться от боев. Война не наша — пусть воюют вьетнамцы. А ваше дело маленькое, — помедлил он, — научить их летать на новых машинах. Есть и еще один момент… Американцы не бомбят аэродромы, где есть наши специалисты, а мы за это не разрешаем своим пилотам воевать против них. Сегодня вы американца собьете — а завтра его товарищи отомстят, и погибнут ваши же соотечественники. Так что… — Карасев многозначительно умолк.

— Будут ли еще какие-то советские специалисты на аэродроме?

— Будут. Бригада техников и ваш командир. Боевой мужик, тоже наш выпускник, в шестьдесят втором на Кубе служил. Сработаетесь.

— А как быть с языком? Мы ж по-вьетнамски ни му-му…

— Офицеры знают русский, а с остальными будете беседовать через переводчика, — пожал плечами генерал. — Он также будет дежурить на командном пункте во время учебных полетов — на случай затруднений в общении с курсантом. Еще вопросы есть?

— Никак нет.

— Тогда будь добр, напиши рапорт, — генерал пододвинул Володе бумагу и ручку. — Пиши: «Прошу командировать меня для прохождения дальнейшей службы в Демократическую Республику Вьетнам»… записал?

— Да.

— Дальше: «…обязуюсь обучать союзных летчиков правильно эксплуатировать вверенную им технику… и прилагать все возможные усилия для ее сохранения». Написал? Отлично. Теперь подпись и число. Давай его сюда.

Рапорт исчез в папке.

— Все. Свободен. На днях все будет известно. Пока никому ни слова. Даже своим.

— Служу Советскому Союзу! — козырнул лейтенант.

Он вышел из кабинета. Остальные старлеи выжидающе посмотрели на него:

— Ну и?

— Велено молчать. Следующий…

Тяжело вздохнув, в кабинет вошел Вася.

…Все пять рапортов были рассмотрены в рекордно короткие сроки. Уже через три дня летчики знали, что командировка — дело решенное. Еще через несколько дней Карасев выдал им загранпаспорта, испещренные разноцветными визами, и приказал получить на складе обмундирование.

— М-да, — глубокомысленно изрек Вася, разглядывая полученную униформу: легкие брюки, рубашки с коротким рукавом и пилотки. — Служить будем на экваторе…

Перед отлетом Володя хотел встретиться с Лилей, но та отказалась, сославшись на занятость. Летчик так разозлился, что даже не стал говорить о своем отъезде, — пусть помучается.

Глава 2 О чем молчат газеты

Среднестатический житель Советского Союза в те годы знал о Вьетнаме немного: там очень жарко, и еще там партизаны борются с американцами. Какие партизаны, за что они борются, газеты умалчивали. Видимо, следовало полагать, что братский вьетнамский народ строит коммунизм, а американцы ему мешают в этом.

Более знающие люди могли рассказать о том, что в стране выращивается рис. Кое-кто знал названия некоторых населенных пунктов — Ханой, Сайгон, Дьенбьенфу… Еще более эрудированные сказали бы, что на старинных гравюрах страну изображали в виде коромысла, на котором были подвешены две корзины. Корзины тут символизировали дельты рек Меконг и Хонгха, главных рисовых житниц страны, а коромысло — горный хребет Чыонгшон, пересекающий всю страну. Но на этом познания наших сограждан о далекой и таинственной стране зачастую исчерпывались.

Лейтенанты, которых судьба забросила сюда, знали не больше остальных. О том, что во Вьетнаме весной уже стоит жара, их никто не предупредил, — и теперь они страдали от духоты, обливаясь потом. Разделись до пояса, расстегнули рубашки, закатали до колена брюки — все равно помогало мало.

— Ну, и погодка… — пробормотал Володя, утирая пот. — Как в Сочи перед грозой!

— Приезжай к нам на Кавказ — там лучше, — устало улыбнулся Ашот, сидя на корточках в тени приземистого ханойского аэровокзала. — Вот приедем отсюда — прошу в гости!

— Конечно, конечно… — рассеянно пробормотал Вася. — Если раньше коньки от жары не откинем…

Самой страны летчики толком почти и не видели. Впрочем, как и Китая. Сначала уютный пассажирский лайнер привез их и сопровождающего, сурового неразговорчивого майора, в Иркутск. Здесь офицеров быстро пересадили в зябкий транспортник, забитый темно-зелеными ящиками с оружием. Самолет сразу поднялся в воздух, и следующие несколько часов друзья мерзли в его холодном грузовом отсеке.

— Нам еще повезло, — сказал майор. — Других во Вьетнам поездом отправляют. Через Китай. Чуть ли не две недели в пути. А так дня за два доберемся…

Ночевать пришлось на узких и жестких скамейках аэровокзала в китайском городе Лунчжоу. Отсюда до Ханоя лейтенантов довез обычный рейсовый самолет, — а дальше их пути разошлись. Кириллу и Мише предстояло служить на аэродроме Нойбай, располагавшемся к северу от Ханоя, а Володе, Васе и Ашоту — на другой базе, юго-западнее столицы. «Нойбайцев» уже ждал на машине замполит подшефного полка, и потому они сразу уехали. Остальным повезло меньше — попутный вертолет, на котором им предстояло добираться до аэродрома, только начали загружать, и потому предстояло ждать еще как минимум час.

Лейтенанты скучали, ибо делать было решительно нечего, а в город их не выпускали. То ли союзники блюли секретность, то ли свои опасались диверсий, — но из аэропорта выходить не разрешалось. Есть летчикам не хотелось, только пить, — и потому они то и дело прикладывались к бутылкам с минеральной водой, запасы которой быстро таяли.

…Казалось, прошла целая вечность, пока все грузы были размещены в необъятном чреве транспортного Ми-6, и лейтенантам разрешили подняться на борт. Майор сунул в руки Володе запечатанный пакет с документами, который надлежало передать новому командиру на новом месте службы, пожелал удачи и исчез. Забравшись в вертолет, друзья облегченно вздохнули, — наконец-то!

Кроме них в грузовом отсеке никого не было. Лейтенанты как раз обустраивались на откидных сиденьях, смонтированных вдоль бортов грузового отсека, когда из кабины выглянул пилот-вьетнамец и сказал:

— Здравствуйте, товариси! Дверь не трожь. Подобьют, — быстро выпрыгнете. Парашюты в углу.

Он исчез прежде, чем офицеры успели что-нибудь уточнить. Переглянувшись, лейтенанты надели парашюты — обычные летные, которые не на спине висят, а почти под коленями, являясь одновременно чем-то вроде подушки для сидения, — и в молчании устроились поближе к открытой двери.

— Хороший нам курорт попался… — саркастически заключил Вася. — И люди душевные…

— Ага…

Загудев, включились двигатели, быстро раскрутившие огромные винты. Вертолет, оглушительно стрекоча, оторвался от земли и полетел на юго-юго-запад. Промелькнули внизу окраины Ханоя, кое-где обезображенные руинами, — и потянулись леса, холмы, поля, деревни… Пилоты шли на бреющем, в сотне метров от земли. Ашот, заметив это, крикнул, стараясь перекрыть стоящий в салоне шум:

— Что ж так низко-то?! Парашюты ж не раскроются!

— Не каркай! — проорал в ответ Базилио. — Думай, что это не парашют, а амулет!

Газарян ухмыльнулся.

«Вертушка» неслась над бескрайними джунглями, среди которых то тут, то там мелькали аккуратные деревеньки, окруженные рисовыми полями, расчерченными на квадратики насыпями-межами. Крестьяне в конических соломенных шляпах, возившиеся на полях по колено в воде, смотрели вслед пролетающей машине и снова возвращались к работе.

— Ну и дела-а! — восхитился Ашот. — Хоть бы один комбайн был…

Володя первое время посматривал в иллюминатор, потом, невзирая на шум, задремал, вытянувшись на нескольких сиденьях. Ашот и Базилио еще посидели у двери, рассматривали сверху диковинную страну и обмениваясь впечатлениями. Но вскоре закемарили и они.

Глава 3 Аэродром

…Двигатели неожиданно умолкли. Прокрутившись еще несколько раз, замерли винты. Прогнулись под собственным весом лопасти. Раздались шаги — кто-то из вертолетчиков, похоже, вышел из кабины.

Володя разлепил глаза и взглянул на часы: было 16:30. «Сколько ж мы летели? Кажется, сорок минут… А я уже отрубился…», — с усмешкой подумал летчик и сразу вспомнил ту беседу в госпитале: «Как жару переносите? Нормально, доктор, в сон только клонит… Ну, это у всех так…».

Ашот и Вася кемарили на другой лавке, и, похоже, просыпаться не собирались. Володя уже хотел разбудить их, как вдруг вышедший из кабины вьетнамец в комбинезоне весело гаркнул:

— Подъем!

Ашот подскочил на сиденьях и очумело посмотрел на вертолетчика, пытаясь понять, куда его занесло.

— Прилетели, — пояснил вьетнамец.

— Вставай, соня! — толкнул все еще спящего Васю Ашот. — Войну проспишь!

Снаружи зарычали моторы подъезжающих грузовиков, потом донеслись чьи-то отрывистые команды на незнакомом лейтенантам языке. Вьетнамец протиснулся между стенкой и ящиками в заднюю часть грузовой кабины и открыл створки грузового люка.

— Проспишь тут… — буркнул Вася, протирая глаза.

Позевывая и потягиваясь, лейтенанты выбрались из вертолета. Вокруг уже было полно вьетнамцев в военной форме. Не обращая внимания на вновь прибывших, они быстро разгружали прилетевшую машину.

— Ну, и куда теперь? — полюбопытствовал Вася, осматриваясь. Метрах в трехстах от них находилась вышка командно-диспетчерского пункта, откуда руководители полетов управляли перемещениями своих самолетов и контролировали воздушную обстановку вокруг аэродрома. В случае тревоги дежурный офицер мог поднять в воздух перехватчики и навести их на цель, руководствуясь показаниями локатора. Ажурная решетка его неторопливо вращалась неподалеку от вышки. Чуть дальше на рулежной дорожке стояла пара камуфлированных истребителей МиГ-17. Напротив вышки, с другой стороны полосы, располагались полуразрушенные ангары, возле которых валялся остов сгоревшего вертолета.

— Унылое местечко… — пробормотал Володя.

— И не говори… — отозвался Ашот. — Ну что, пошли на КДП, может, там кого найдем…

— Мужики, глянь, сюда кто-то едет! — перебил его Вася. От вышки к ним и в самом деле приближалась одинокая машина. Когда она подъехала поближе, друзья разглядели старый добрый вездеход, любовно прозванный в Союзе «козликом». За рулем сидел вьетнамец в офицерской форме.

— Советски товариси? — осведомился он, лихо затормозив рядом.

— Так точно, — ответил за всех Володя.

— Майор Нгуен Во Ван, комендант базы, — представился офицер, вылезая из «газика» и пожимая лейтенантам руки. — Командир полка сейчас в отъезде, скоро вернется.

Друзья представились, и майор на всякий случай повторил их имена, чтобы получше запомнить.

— Рад видеть вас, — говорил Ван. — Как долетели?

— Нормально, — пожимали плечами летчики. — Жарко только у вас…

— Привыкнете. Ваш командир пока летает. Скоро вернется. Я довезу вас до лагеря.

Переглянувшись, летчики побросали вещи в майорский «козлик», после чего Ашот нахально воссел на жестком сиденье рядом с водителем, а Васе с Володей пришлось забираться в кузов. Устроившись там поудобнее, друзья задрали головы, пытаясь разглядеть, не кружит ли над аэродромом самолет их командира? Но небо было пустым — ни инверсионного следа, ни мгновенного блеска металла на солнце…

— Держитесь покрепче, — сказал майор, садясь за руль и поворачивая ключ в замке зажигания. — Я люблитель ездить с ветерком.

Он нажал на педаль газа, и машина, взрыкнув двигателем, рванулась с места. Сидевшие в кузове летчики едва не вывалились из него, в последний момент успев схватиться за приваренные к бортам скобы.

А майор уже выехал на бетонированную рулежную дорожку, проложенную вдоль взлетной полосы, и понесся по ней через аэродром. Бешено ревел мотор, стрелка на спидометре подбиралась к максимуму, а майор все жал и жал на газ. Встречный ветер обдувал взмокших лейтенантов, и все трое находились на седьмом небе от счастья: ну, наконец-то холодок!

— Вай, бэрэгись, взлетаем! — проорал Ашот, расплываясь в счастливой улыбке.

— Гляди, братва! — крикнул Базилио. — МиГи прилетели!

Володя обернулся. Два камуфлированных истребителя МиГ-17, выпустив шасси, заходила на посадку с того конца полосы, от которого сейчас ехал джип. Воздух за их хвостами слегка колебался, раскаленный реактивными струями. Самолеты плавно снизились и почти одновременно коснулись полосы, после чего покатились по ней, снижая скорость. Двигались они куда быстрее джипа, так что вскоре поравнялись с ним, и в какой-то момент даже мчались рядом. Лейтенанты разглядели усталое лицо вьетнамского летчика в кабине МиГа и две красных звездочки на борту машины. Потом джип все-таки вырвался вперед, и майор, крутанув руль, свернул с рулежки на укатанную грунтовую дорогу, которая, видимо, вела в лагерь. Вот только сам лагерь видно не было — дорога поднималась на один из холмов, обступивших аэродром, и исчезала в густом лесу.

Пока вездеход взбирался на склон холма, лейтенанты рассматривали аэродром, лежавший перед ними как на ладони. Бетонированная взлетно-посадочная полоса, протянувшаяся с юго-запада на северо-восток; по обе стороны от нее — параллельные ей рулежные дорожки, также бетонированные. С востока, юга и запада — небольшие холмы и подступающий почти вплотную лес. Чуть поодаль от вышки КДП, стоящей на уровне середины полосы, под деревьями стояли тягачи и топливозаправщики. Метрах в пятидесяти с другой стороны от вышки виднелась странная просека шириной метров пятнадцать, также затянутая сверху маскировочными сетями, в которые были вплетены зеленые лоскутья, имитирующие листья. «С воздуха, небось, хрен разглядишь», — подумал Володя.

Но вот что смутило лейтенантов — так это почти полное отсутствие самолетов и ангаров на аэродроме. С воздуха аэродром наверняка выглядел как разрушенный и непригодный к использованию.

— Это все машины, что у них есть? — изумился Базилио, разглядывая четыре МиГа на рулежках. — Негусто…

— Вряд ли все. Наверное, остальные просто спрятаны…

— Где, интересно?

— Не знаю…

«Газик» въехал в лес, и сразу стало сумрачно. Кроны деревьев смыкались над головой в такой плотный покров, что лучи солнца с трудом пробивались сквозь него. Где-то в густой листве пели птицы, но друзья не заметили ни одной пичуги. Пара минут, — и заросли неожиданно расступились, а взглядам лейтенантов открылась обширная поляна, на которой то тут, то там располагалось полтора десятка хижин, крытых пальмовым листом. Над одним из бунгало возвышалось тонкое жало радиоантенны; у входа же стоял еще один «газик». По периметру лагеря, обозначенному колючей проволокой, вышагивали несколько автоматчиков, а на единственном въезде дежурили два пулеметчика. Увидев знакомую машину, они без вопросов пропустили джип в лагерь, с любопытством глядя на летчиков.

— Все, приехали, — сказал майор, остановившись у одной из хижин. — Вот ваша хата, располагайтесь, — указал он на соседний домик. — Я приказал, чтобы вам выделили все необходимое. Я буду в штабе, если вдруг что, — заглушив двигатель, он вылез из машины.

— Товарищ майор, а почему по периметру колючая проволока натянута? — удивленно спросил Вася. — Дикие звери?

— Дикие американцы, — ехидно отозвался майор. — Летчиков приходится беречь от возможных диверсий. Они у нас на вес золота.

Сказав это, он ушел в штаб.

— Интересно, а есть тут звери опаснее американцев? — неуклюже сострил Базилио.

— Забудь ты про зверей… — отмахнулся Володя. — Давайте устраиваться в хате, пока светло… Черт их знает, как тут с электричеством…

Они забрали свои вещмешки и вошли в хижину. Замка на двери не было — видимо, тут в них не сильно и нуждались. В самой хижине имелась всего одна комнатка с земляным полом и туалет. Единственное окно оказалось занавешено циновкой. Стекол тут, видимо, тоже не признавали.

В комнате стояли сколоченные из досок нары, на которых лежали матрасы. Один оказался застелен, и на нем уже лежала чья-то пилотка; на остальных просто были сложены стопки постельного белья. В углу примостился старенький холодильник. Еще имелись низенький столик, деревянная тумбочка и пара табуреток. Туалет же оказался самый обычный, типа дачного сортира, — только без старых газет. Умывальник вообще был подвешен на улице прямо у входа.

— О, у них тут свет есть! — восхитился Ашот, заглядывая в холодильник. — И жратвы до пуза! Жаль, минералки не вижу…

— Генератор, наверное, имеют… — предположил Базилио. — А воды на такого бегемота, как ты, и не напасешься…

— Сам ты бегемот… — обиделся Ашот.

— Ша! Кончай спорить! — сказал Володя. — Чур, эта койка у окна моя! — он с наслаждением растянулся на матрасе.

— Тогда вон та — моя! — весело крикнул Базилио, швыряя свой вещмешок на второй матрас.

— Это что, у меня выбор — или это, или на улице спать? — возмутился Ашот. — Вам еще повезло, что мне понравилось эта койка!

Перебрасываясь шуточками, друзья стали разбирать вещмешки. Вдруг Вася замер и прислушался:

— Что это?!

— Что услышал? — спросил Ашот.

— Шум какой-то…

Действительно, сквозь влажный свежеющий воздух продирался нарастающий звук. Он приближался и усиливался, приобретая знакомое всем троим звучание.

— «Балалайка», ребята! — заорал Ашот и пулей вылетел из хижины. Следом выбежали остальные.

Шум превратился в оглушительный рев. Сквозь листву деревьев и растянутые над головой маскировочные сети лейтенанты увидели знакомые очертания остроносого самолета с треугольными крыльями, и в самом деле похожего, если смотреть снизу, на балалайку. Оглашая окрестности торжествующим ревом, МиГ пронесся над лагерем и улетел прочь.

— Шасси выпущено было, — заметил Володя. — Похоже, садится. Давайте сгоняем на поле, посмотрим, кто летал?

— А на чем? — спросил Базилио.

— «Козла» одолжим! — Володя уже забирался за руль майорского вездехода. — Быстрей давайте, что стоите?!

— А, была, не была! — махнул рукой Ашот и запрыгнул на заднее сиденье. — Поехали!

Пожав плечами, присоединился к ним и Вася.

Глава 4 Экскурсия

Ключи майор по привычке оставил в замке зажигания, так что позаимствовать машину было несложно. Часовые у «ворот» препятствий чинить не стали, — и лейтенанты выехали из лагеря.

— Таки майор будет не рад… — заключил Вася, пока джип скакал по ухабам. Володя вцепился в руль, стараясь удержать машину на той накатанной тропе, которую майор Ван по пути в лагерь, забывшись, назвал дорогой. Остальным приходилось крепко держаться за что попало, чтобы не вылететь из вездехода на очередной кочке.

— На первый раз простит, — философски заключил Ашот, лязгая зубами на ухабе.

На спуск в долину ушло минуты две. Выехав из леса, друзья увидели, как тот самый давешний МиГ-21 заходит на посадку. Колеса его коснулись полосы, из-под них взметнулись черные облачка сгоревшей резины, потом за хвостом самолета вздулся тормозной парашют, — и истребитель, замедляясь, пробежал по полосе, а затем, сбросив скорость до минимума, свернул на рулежку, где его ожидал тягач.

— Давай туда! — крикнул Ашот, но Володя уже и сам сообразил, что к чему.

Когда они подъехали к самолету, подоспевшие техники прицепляли его к тягачу. Пилот, уже выбравшийся из кабины, о чем-то говорил с человеком в технарском комбинезоне, а тот кивал в знак согласия.

— Кажись, наши… — сказал Вася. Техник и пилот обернулись, услышав их слова.

— А, пополнение? — улыбнулся летчик. Лицо у него было скуластое, загорелое, глаза узкие, но глядели на окружающих дружелюбно. Бороды и усов летчик не носил, стригся коротко, и ежик черных волос едва прикрывал голову.

— Так точно. Прилетели пятнадцать минут назад, — доложил Ашот. — Мы видели ваш проход и посадку, решили посмотреть, кто летал…

Тягач рыкнул, и, выплюнув сизоватое облачко дыма, медленно тронулся с места.

— Отлично. Я — капитан Хваленский, можете называть Михаилом Антоновичем, — летчик пожал руку Ашоту, а потом и Васе с Володей. Друзья представились, поздоровались и с техниками, которые, впрочем, сразу ушли вперед, за тягачом.

— Значит, будете помогать мне учить этих гавриков? — усмехнулся капитан. — Налет на «Балалайках» какой?

— Четыреста тридцать часов у каждого, — сказал Володя. — И еще курсантами по сто пятьдесят часов налетали на других машинах.

— Хорошо, — кивнул капитан. — Класс у всех, я так понимаю, второй?

Вчерашний выпускник летного училища мог вести воздушный бой днем в простых метеоусловиях, то есть при видимости не менее четырех-пяти километров, — этого было достаточно для звания «пилот третьего класса». Второй класс предполагал, что летчик способен действовать днем в сложных метеоусловиях при видимости два-три километра и ночью в простых. Ну, а самый высокий, первый, означал, что его обладатель сможет воевать и днем и ночью при любых метеоусловиях.

— Так точно, — кивнули лейтенанты.

— Отлично. Совсем отлично. Теперь вкратце о том, чем будем заниматься. Каждому достанется несколько курсантов. На «Балалайках» никто из них еще не летал — на днях займемся этим. А пока будете учить язык…

— Э-э… товарищ капитан… — выдавил Ашот. — Разрешите вопрос?

— Разрешаю.

— А зачем это нам… язык учить… переводчик же есть…

— Ваши будущие курсанты, увы, русский знают плохо, — пожал плечами Хваленский. — Поэтому вам придется выучить общеупотребительные команды, чтобы в воздухе чувствовать себя поуверенней. Ну, в пределах необходимого радиообмена. «Прошу разрешения на взлет», и тому подобное. Переводчик-то есть, но случаи разные бывают… — капитан вздохнул. — И вообще, береженого бог бережет. Вопросы есть?

— Есть. Разрешите?

— Разрешаю.

— Вы давно тут?

— Месяц. Неделю осваивался, потом понемногу начал летать. Еще вопросы?

— Никак нет.

— Тогда приступайте… — капитан достал из планшета блокнот и протянул его Володе. — Должно от зубов отскакивать. Кстати, я гляжу, вы позаимствовали машину Вана… Не подбросите потом до лагеря?

— Конечно! — развел руками Ашот.

— Тогда давайте я для начала покажу вам здешнее хозяйство, а потом поедем в лагерь. Заодно и поговорим. Машину оставьте тут, никто ее не тронет.

— Давайте, — кивнули друзья.

Капитан провел их через лес по едва заметной тропинке, петляющей между деревьев. Пока они шли, Хваленский рассказывал:

— В прошлом году американцы под орех разделали эту базу. Ангары раздолбали, технику пожгли, полосу продырявили… Но место тут очень удобное, поэтому вьетнамцы базу восстановили. Правда, с воздуха она смотрится разрушенной. Ангары теперь располагаются по землей, как и топливохранилища.

— Это как? — удивились лейтенанты.

— Сейчас увидите, — усмехнулся капитан.

Они вышли к холмам, находившимся метрах в трехстах к востоку от взлетной полосы. Ангары, — точнее, подземные укрытия, — были вырыты в их недрах; стены и потолки дополнительно укреплялись бетоном. Уничтожить их было можно разве что прямым попаданем авиабомбы. А обнаружить — лишь при большом везении: бетонные плиты рулежных дорожек оказались выкрашены под цвет окружающей земли и врыты в нее так, что они составляли с ней единое целое. Эти рулежные дорожки сливались в одну, которая шла от ангаров прямо к взлетной полосе, и в случае тревоги самолеты могли сразу выруливать по ней на взлет.

Для обслуживания самолетов в ангарах имелось все необходимое оборудование вроде лебедок и кранов, а также всяческие станки и инструменты. Укрытия освещались лампами дневного света; для очистки и кондиционирования воздуха имелась превосходная система вентиляции. Работу всего этого оборудования, как пояснил Хваленский, обеспечивала небольшая гидроэлектростанция, расположенная неподалеку на быстрой речушке.

— А если ее разбомбят или взорвут? — полюбопытствовал Вася.

— Есть резервные генераторы, — пожал плечами капитан. — Но пока к их помощи не прибегали.

Самолеты в тоннелях выстраивались в ряд вдоль левой стены тоннеля, а пространство справа оставлялось свободным для проезда заправщиков и тягачей. В первом тоннеле стояло пять вьетнамских МиГ-17, во втором — три уже собранных и облетанных МиГ-21 (пока еще не окрашенных и без знаков различия), а также пять двухместных учебных МиГов-«спарок» (прозванных так за спаренное управление, — управлять самолетом могли и курсант, и инструктор). В третьем ангаре советские техники собирали очередную «Балалайку». У дальней стены виднелось еще четыре или пять огромных ящиков, в которых перевозились самолеты. Видимо, там хранились в ожидании сборки остальные истребители.

— Что, Миш, нашего полку прибыло?! — усмехнулся один из них, когда летчики вошли в ангар. Сняв замасленную перчатку, он протянул друзьям руку:

— Дима.

Летчики представились столь же просто — козырять званиями тут было ни к чему. Заметив новичков, подошли познакомиться и остальные технари.

— Они самые, — с улыбкой подтвердил Хваленский. — На сегодняшней машине замени, пожалуйста, лампочки сигнализации выпуска шасси. Кажется, одна перегорела.

— Будет сделано, — кивнул техник. — К завтрему соберем еще вот этого красавца, тоже облетать надо будет, — он глазами указал на МиГ, только что выкаченный из огромного деревянного контейнера. Крылья, отстыкованные при перевозке, еще не установили на место, и лейтенанты, глядя на одиноко стоящий ракетообразный фюзеляж, сразу вспомнили известную шутку: «Зачем «Балалайке» крылья? А чтоб пилот летать не боялся…».

— Облетаем, какой вопрос? Только гостинцев насыпь как обычно.

— А, это само собой!

— Все, я поехал отдыхать. Если что, звони.

— Угу, до встречи.

Попрощавшись с техниками, летчики вышли из ангара и вернулись к взлетной полосе, где их терпеливо дожидался майорский «газик». Володя сел за руль, Хваленский — рядом с ним, Ашот и Вася забрались в кузов.

— Поехали! — Володя повернул ключ зажигания.

Пока они возвращались в лагерь, Хваленский рассказывал:

— Клювом щелкать тут опасно. Янки с баз в Южном Вьетнаме за полчаса досюда долетают, с авианосца в заливе — и того быстрее. А локатор у нас на базе слабенький, видит километров на сорок. То бишь, засекли янки — остается нам на реагирование минуты две-три, не больше. Да еще летаем без оружия, с почти пустыми баками… а у них и керосина вдоволь, и ракеты есть…

Помолчав, капитан добавил:

— Если попадетесь охотничкам — тяните «Фантом» в виражи. Он на малых высотах маневрирует, как утюг. Есть шанс выиграть время и уйти. А если по вам ракету пустят — резко отворачивайте в ее сторону. Тогда она вас, скорее всего, потеряет.

— А вам уже доводилось встречаться с «Фантомами»? — спросил Володя.

— Угу. Неделю назад подловили, когда я МиГ облетывал, — кивнул Хваленский. — Минут десять они меня гоняли, наверное… пока вьетнамцы на «семнадцатых» не подоспели. Там я этот трюк с виражами и подметил. Внимательней будьте, короче.

— Ясно, — кивнули старлеи.

…Вечером комендант базы, за глаза уже прозванный лейтенантами Вованом, пригласил офицеров к себе на ужин. Прибыл и командир полка, летчиков которого предстояло обучать лейтенантам, — полковник Нгуен Во Цзинь, худой и жилистый офицер с необычайно пристальным взглядом. Впрочем, он больше молчал, — видимо, уже узнал все интересующие его подробности от Хваленского.

— Со спиртным у нас туго, — извиняющимся тоном сказал Ван, — а вот с хлебом попроще…

С этими словами он, загадочно улыбаясь, достал из своего вещмешка завернутый в полиэтиленовый пакет черный хлеб. Как раз такой, что продавался в любом продуктовом магазине Союза. ...