Лиза Дероше Последний обряд

«Здесь нужно, чтоб душа была тверда;

Здесь страх не должен подавать совета».

Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад. 3.13.

Глава 1 Беги со всех ног

Фрэнни

Я не впервые вижу себя мертвой, но на этот раз все иначе.

Когда изображение становится четче, головная боль смягчается. Белые облака, голубое небо. Мой желудок сжимается. По венам пробегают молнии. Сейчас у меня нет времени на глупые видения. Они ослабляют меня. Я вдыхаю тошнотворный запах горящей плоти и изгоняю видение из своего сознания.

Я искоса смотрю на Гейба, чей взгляд прикован к узкой грунтовой дороге и зеркалу заднего вида. Раньше я ездила быстро, а сейчас не могу заставить себя взглянуть на спидометр, пока машина петляет по богом забытому тёмному лесу.

Фары серебристого «Линкольна» Рена и катафалка Марка освещают салон «чарджера» Гейба. С тех пор, как час назад мы покинули Хэйден, они следовали за нами сначала по шоссе, а сейчас по лесу.

Я повернулась посмотреть на наш демонический хвост. Вижу Люка на заднем сидении. Встретив мой взгляд, он надавливает рукой на окровавленную повязку на предплечье левой руки и опускает глаза.

Мой желудок стягивается в тугой узел, и я снова задаюсь вопросом, что произошло в парке с Лилит. Он пошел за ней. Он убил ее? Нет. Он не сделал этого. Тогда бы она могла переместить свою душу в его тело и взять под контроль.

Я внимательнее посмотрела на него. Его глаза были измученными, но все еще ясными. Я была уверена, что это Люк. Не Лилит.

Но он не мой Люк.

Уже не мой.

Дома я спросила, поедет ли он с нами, и он ответил «нет». Но Гейб заставил его. Сказал, что Люку было бы слишком рискованно оставаться. Когда Люк все еще отказывался, Гейб поднял руку, на которой потрескивала белая молния. На мгновение у меня прокралась мысль, что Гейб собирается убить его. Но, в итоге, Люк отошел от окна и прошел мимо Гейба и меня, несмотря ни на одного из нас.

Как не смотрит на меня теперь.

Я понимаю, что все еще пялюсь на пылающую полосу красного Адского пламени, разрушающую заднее окно «чарджера». Гейб, виляя из стороны в сторону, разгоняется на грунтовой дороге. Люк машинально выбрасывает кулак в сторону заднего окна, прежде чем понимает, что это больше не сработает. Он снова прячется за спинку сидения и встречается со мной глазами; мое сердце трепещет, но он отводит взгляд прежде, чем я успеваю понять, что творится в его голове.

Я закрываю глаза и при помощи особой техники дыхания пытаюсь справиться с паникой. Биение сердца отдается где-то в районе горла, когда вспышка красного цвета заставляет меня открыть глаза, и я вижу приближающийся к машине всполох Адского пламени. Наклоняюсь и закрываю голову руками, когда ветровое стекло разлетается на мелкие осколки. Гейб вдавливает педаль газа в пол. Я поднимаю голову, но стоящий на дороге демон не отходит в сторону при нашем приближении. Это Марк.

Внезапно от его вида мне становится холодно.

Тейлор.

Я вспоминаю о том, что он с ней сделал, и желудок снова скручивается в тугой узел. Я кусаю губу и обхватываю себя руками, выкидывая образ из головы.

Гейб бросает взгляд на Люка через зеркало заднего вида.

— Похоже, Мархосиас вычислил, что мы уезжаем.

«Чарджер» разворачивается и едет в обратную сторону. Гейб резко нажимает на педаль тормоза, мы скользим и останавливаемся. Гейб с Люком выпрыгивают из машины.

Перед нами на длинной и узкой взлетно-посадочной полосе рядом со старым деревянным ангаром стоит небольшой самолет. Люк открывает дверь, и я вижу, что в одной руке он держит сумку с моими вещами. Другой выдергивает меня из автомобиля, пока Гейб начинает метать раскаленные добела молнии в невидимую цель в тени деревьев вдоль взлетной полосы.

Пока Люк ведет меня к самолету, я замечаю молнию, выстрелившую в сторону леса. По пути к самолету Люк делает все возможное, чтобы оставаться между деревьями и мной, но десять метров пути кажутся вечностью. Вокруг нас вспыхивают всполохи красного пламени, оставляя на асфальте неглубокие ямы. Когда красная молния пролетает над моей головой, воздух потрескивает, и в нем начинает витать запах подпаленных волос и серы. Позади меня что-то падает, когда я хлопком тушу горящую прядь волос. Я поворачиваюсь и вижу Люка, упавшего на колени. Моя сумка с вещами валяется на земле, а на правой стороне его футболки — тлеющее отверстие.

— Люк!

Мой живот скручивает в болезненный узел, когда я подбегаю к нему и становлюсь на колени. В ушах стучит от адреналина, заглушая грохот взрывов, но все, что меня сейчас заботит — это Люк.

Его лицо искажено, но в темных глазах я вижу не боль и не панику. В них — страх. Страх за меня.

Я помогаю ему подняться.

— Пойдем!

Гейб прикрывает нас белыми огненными молниями, срывающимися с его ладоней быстрее пулеметной очереди, и демоны на мгновение прекращают атаку.

Люк тянется к моей сумке, но я быстро оттаскиваю его к самолету.

— Идем! — снова кричу я, пихая его, и поднимаю сумку. Мы бежим до самолета, и я подталкиваю его вверх по лестнице перед собой. Он тяжело приземляется на заднее сиденье, и я сажусь рядом.

— Дай мне посмотреть, — говорю я, дотрагиваясь до его рубашки.

— Я в порядке, — отвечает он, отводя в сторону мою руку. Это первые слова, произнесенные им с тех пор, как мы покинули мою комнату, и я едва слышу их сквозь стук сердца и грохот сражения снаружи.

Рядом появляется Гейб. Он закрывает за собой дверь и садится за штурвал.

— Так… кто умеет летать на этой штуке? — спрашиваю я, когда понимаю, что в самолете есть одно свободное сиденье, и оно пусто.

Гейб поворачивается и поднимает брови, как бы извиняясь.

Красные и белые вспышки освещают ночное небо, как фейерверки на четвертое июля^[1]. Я смотрю в окно и замечаю девушку с рыжими кудрями и светлой кожей. Она стоит рядом с самолетом, выстреливая в сторону леса. Деревья на краю взлетно-посадочной полосы взрываются ливнем искр, когда ее белая молния ударяет и возвращается случайными красными вспышками.

— Кто это? — спрашиваю я Гейба, затаив дыхание, когда заводится двигатель.

— Селин, — отвечает Гейб, когда мы начинаем двигаться, и я решаю, что лучше не стоит отвлекать его дальнейшими расспросами. Я наблюдаю, как девушка расправляет крылья и взлетает, двигаясь с нами вдоль взлетно-посадочной полосы. Марк, выбежав на открытое пространство, преследует нас и бросает в нашу сторону красные огненные шары. В тени деревьев и дыму стоит Рен, скрестив руки на груди, наблюдая за нашим взлетом.

И тогда я понимаю, что он не хочет нашей смерти… Или чтобы мы оказались в Аду. Он хочет, чтобы я сделала его смертным. Думает, что это каким-то образом поможет в восстании против Люцифера.

Складывается ощущение, что нас подкидывает в воздух, и мои внутренности сжимаются. Земля с волнующей скоростью начинает отдаляться.

— Есть ли здесь пакеты для страдающих морской болезнью? — спрашиваю я, когда красный взрыв — последняя попытка Марка — поражает самолет.

Красный электрический разряд проносится по всем металлическим поверхностям, и наша крошечная птичка резко пошатывается, а потом все погружается во тьму.

Меня бросает вперед, затем отталкивает назад, так как мы внезапно меняем направление: судя по ощущениям, летим прямиком вниз. Чувство падения отвратительно, как первый спуск на американских горках, и заставляет мое сердце застрять где-то в горле.

Сквозь темноту я вижу, что Гейб начинает светиться, и понимаю, что его руки больше не удерживают штурвал. Он держит их перед собой, и, напрягая слух, сквозь рев двигателя слышу, что он что-то говорит, но не могу разобрать ни слова.

Сила падения прижимает меня к сидению, но я чувствую, как пальцы Люка находят мои. Я поворачиваю голову, встречаюсь с ним взглядом, и мое сердце трепещет. Меня переполняют эмоции, ведь по моей вине он прямо сейчас может умереть. Своей силой я обратила своего прекрасного демона в смертного, и в очередной раз подвергла его опасности. Я смотрю в его глаза, и вовсе не моя жизнь проносится перед глазами. Это его жизнь — его очень короткая жизнь и вся боль, что я причинила ему.

Сияние Гейба освещает крохотную кабину, и внезапно визг двигателя замолкает. Я смотрю вперед и вижу, что одну руку он вновь держит на штурвале. Другой — тянется к переключателю и щелкает.

Самолет покачивается, отбрасывая меня на Люка. Я оглядываюсь назад, но он все также пристально смотрит на меня. Я хочу дотронуться до него, коснуться его лица и сказать, что люблю, но мои внезапно отяжелевшие руки прижаты к бокам. Отчаяние гложет изнутри. Так не может продолжаться. В любую секунду мы можем стать кратером в земле. В любую секунду я могу убить его.

Мое сердце сжимается от силы падения, от воспоминаний. Слеза катится из уголка глаза и приземляется на руку Люка. Только после этого он закрывает глаза, его лицо искажает гримаса боли. Когда он открывает их снова, они влажные, серьезные и прекрасные.

Все это длится лишь мгновение, но боль утраты, что читается во взгляде Люка, кажется, никогда не исчезнет.

Гейб рычит, и я уверена, что видение сбывается. Не тот образ, который посетил меня после молнии в голове — белые облака, голубое небо — но достаточно близкий.

И в этот момент скрежет искорёженного металла и рев двигателя возвращают меня к реальности. Чувство падения прекращается, я смотрю вперед и вижу, что Гейб вернул контроль. Его сияние исчезает, и вспышка огней системы управления оповещает о работе самолета. Как только мы начинаем подниматься, Гейб бросает через плечо полный тревоги взгляд.

— Извините. Немного потрясет.

Люк отпускает мою руку и отводит взгляд, и все, что только что произошло между нами, закончено.

— Дерьмо, — бормочу я.

* * *

Мы взлетаем в тишине, и я так сильно хватаюсь за край сиденья, что разрываю шов. Наконец, самолет выравнивается, и я бросаю косой взгляд на Люка, прижавшегося к сидению с моей стороны. Он делает все возможное, чтобы игнорировать меня, пока я пытаюсь сдержать тошноту.

— Дай мне взглянуть, — еще раз говорю я, указывая на него.

Его челюсть сжимается, и он смотрит прямо перед собой.

— Не на что смотреть.

Через дырку в его футболке я вижу окрашенную в красный цвет кожу с белыми пятнами, которые, несомненно, скоро станут волдырями.

— Пожалуйста, — говорю я, ловя его взгляд.

Мгновение он удерживает мой пристальный взгляд, а затем сдается и поднимает руку, чтобы я могла лучше рассмотреть. Подпаленные края его футболки уже начинают прилипать к ране. Я осторожно отодвигаю ткань и поднимаю ее, чтобы осмотреть сожженную область, и мое дыхание перехватывает, когда я вижу, «сувениры» из последней поездки в Ад.

Большую часть его груди и спины покрывают гладкие розоватые шрамы.

Слезы жалят глаза, ведь я знаю: в этом моя вина. Они никогда бы не смогли достать его, если бы я любила его сильнее. Он был человеком, отмеченным для Небес. Если бы я в него верила, он бы никогда снова не стал демоном, и Ренориан не смог бы затащить его обратно в Ад.

Я смахиваю слезы. Они не помогут.

Я аккуратно вожу пальцем вокруг красного участка, и он вздрагивает, а тело покрывается «гусиной кожей». Его кожа горячая, а центр ожога темно-красный и уже начинает источать прозрачную жидкость.

— Это ужасно.

— Это просто ожог. Все будет в порядке, — отвечает он с мужественным выражением лица, и опускает свою футболку.

С разбитым сердцем я отодвигаюсь на свое место и смотрю в окно, пытаясь сдержать слезы. Не могу винить его в ненависти ко мне. Я причинила ему боль и не заслуживаю ничего другого.

Вдали сверкает молния. Но помимо нее и угольно-серых облаков больше ничего не видно. Мы совершенно одни.

Это жутко, но, несмотря на то, что мы летим над землей в этой крошечной консервной банке, я чувствую себя в безопасности. Я смотрю на Гейба, который прислонился лбом к окну. Действие адреналина, который придавал сил во время побега, прошло, оставив меня пустой и обессиленной. Но я до жути боюсь закрывать глаза… потому что видения…

Я чуть не подскакиваю от испуга, когда самолет покачивается, и понимаю, что мои глаза закрыты. Я хватаюсь за спинку сидения Гейба и подаюсь вперед.

— Почему мы не могли полететь обычным рейсом?

— Небольшую группу в маленьком самолете защитить легче. И если ты не собиралась использовать Влияние, чтобы убедить экипаж коммерческого самолета изменить курс полета, то Марку осталось бы просто ждать нас в аэропорту прибытия.

Я вообще не хочу использовать Влияние, не говоря уже о том, чтобы угнать самолет.

— Хороший план, — говорю я. Самолет снова покачивается, и у меня внутри все сжимается. — Сколько еще лететь?

— Еще часов пять. — Он бросает на меня оценивающий взгляд через плечо. — Выдержишь?

— Конечно, — лгу я. — Куда мы летим?

Он наклоняется вперед и что-то ищет в чем-то похожем на бардачок на консоли. Затем вытаскивает белый конверт и вручает его мне. Я открываю его.

Сверху лежит удостоверение личности Люка. Отдаю ему его. Судя по данным, он — Дэймон Блэк. Смотрю на свое. С блестящей поверхности водительского удостоверения, выданного в штате Флорида, на меня смотрит мое улыбающееся лицо. Улыбка — такая же фальшивка, как и имя. Колби Блэк. Не я. Также в нем говорится, что мой восемнадцатый день рождения был 12 апреля. Вранье.

Он был 22 августа, и из-за похорон Тейлор прошел, словно в тумане.

Тейлор умерла. Моя лучшая подруга. И это моя вина.

Лилит убила ее. События, произошедшие с момента ее похорон и заканчивающиеся поездкой с Люком и Гейбом в аэропорт, я запомнила неясно, как сквозь сон.

Снова прислоняюсь к окну и концентрируюсь на дыхании. Полет проходит спокойно, и я откидываю голову назад на сиденье и закрываю глаза, зная, что не усну, но мне необходимо успокоиться. Но это не помогает, ведь в голове роятся мысли.

Рука Люка задевает мою, и я смотрю вверх.

— Ты в порядке? — Сквозь гул двигателя доносится его тихий голос.

Что-то в его голосе беспокоит меня. Я киваю, хотя это ложь. У меня далеко не все в порядке. Сегодня вечером я пошла к Люку в квартиру, чтобы сказать, что люблю его. Но объявился Рен.

Он сообщил Люку, что он и некоторые другие хотят начать восстание против Люцифера… и попросил нашей помощи. Затем в парке появилась Лилит, и все пошло к черту. Буквально.

Я никогда не говорила этого. Никогда не говорила ему о своих чувствах.

А теперь не могу. Он не хочет быть здесь… со мной. Он сам сказал это. И я его не виню. Если бы и я могла не быть со мной, то ушла бы.

Я глубоко дышу и пытаюсь замедлить трепещущее сердце и беспокойный разум, но не выходит. Память возвращает меня к самолету и тому, как мы в него попали — из-за бесконечного списка неправильного выбора.

Я вытаскиваю iPod из сумки и вставляю наушники, затем прилагаю все усилия, чтобы расслабиться, когда Алиша Киз говорит мне, что «все будет в порядке».^[2]

Но я знаю лучше.

Молния в моих венах. Уничтожает меня.

Мне не пережить еще одно видение.

Я научилась доверять своим видениям. Мэтт, Бабушка, Тейлор… и даже Люк. Каждый раз я видела их мертвыми, до того, как они умерли. Только один раз видение не сбылось. В первый раз, когда я увидела себя мертвой, Люк и Гейб смогли спасти меня. Но это было больше, чем видение. Более конкретное. Я не только увидела себя мертвой — я фактически чувствовала себя мертвой. Чувствовала, что парю, как воздух, без физической формы. Только свет.

Я не заберу с собой Люка или Гейба. Никто больше не умрет из-за меня.

Я выключаю музыку и слушаю гул двигателя, белого шума, пока смотрю из окна. Краем глаза ловлю движение — черная форма, отодвигающая серое одеяло облаков. На мгновение я поражена, но потом понимаю, что это просто тень нашего самолета, отбрасываемая лунным светом. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на ритме сердца.

Люк

Дыхание Фрэнни становится размеренным и более глубоким, когда она склоняется на меня и засыпает, что заставляет меня пересмотреть взгляды на ситуацию. Прежде чем обнять ее, я колеблюсь, уверенный, что если позволю это, то не смогу отпустить снова. Но я принял решение. Как смертный я бесполезен. Я нуждаюсь в своих демонических способностях. Как демон, я не только смогу защитить Фрэнни, но и дать отпор.

Как Габриэль.

Когда сегодня вечером он заставлял пойти с ним и Фрэнни, размахивая рукой с молнией перед моим лицом, я ничего не хотел сильнее, чем отправить его в небытие.

Я впиваюсь взглядом в его затылок, когда Фрэнни наклоняется в мою сторону, задевая ожог на ребрах. Но это ничто по сравнению с болью в сердце. Вся ее жизнь превратилась в хаос, и это моя вина — моя и моих адских братьев.

Перед отъездом она спросила меня, что случилось сегодня вечером с Лилит в парке, и я не смог ответить. В очередной раз подвел ее. Убийство Лилит было бы небольшим, но значимым жестом, которым я мог бы помочь Фрэнни, вместо того, чтобы причинять ей постоянную боль. Я приставил нож к ее горлу. Собирался это сделать. Но потом понял, что если бы сделал, то убил бы не Лилит, а лишь тело. Анжелика была бы мертва, а я полностью изменился. Стал бы убийцей, отмеченным для Ада. Я не мог достаточно быстро развернуть нож, чтобы не позволить ее сущности войти в меня.

Быть человеком — явный недостаток.

Хуже того, я не воспринимал Ренориана всерьез, как должен был. Возможно, если бы я сделал что-нибудь полезное для его восстания — усерднее помогал бы Габриэлю или сделал бы что-то без его ведома — возможно, сейчас Фрэнни была бы в безопасности.

Мне трудно представить, что она никогда не будет в безопасности.

Я знаю, что будет, и собираюсь помочь ей.

Страх сковывает меня при воспоминании слов Короля Люцифера, и теперь я озадачен тоном, которым он произнес их.

Я знаю, кто она.

Кто она, по Его мнению?

Габриэль сказал, что она может изменить форму Рая и Ада, но не думаю, что до сих пор верю ему. Сердце болит из-за страха за нее, из-за необходимости в ней, и я пристально смотрю на нее сверху вниз. Фрэнни кажется такой нежной, но я знаю, что она совсем не такая. У нее есть сила духа, редко встречающаяся у смертного, особенно у молодежи. У нее есть что-то, кроме Влияния, и Король Ада хочет это.

Он следует за ней с большей решимостью, чем я видел в Нем с самого моего создания.

Я знаю, кто она.

Она стонет и шевелится рядом со мной, и я быстро отодвигаюсь, чтобы отвернуться, уверенный, что она проснулась. Но нет. Дыхание Фрэнни прерывистое, она слегка подрагивает, так как борется с демонами в своих снах. Она сворачивается калачиком в моих руках, и я притягиваю ее так близко, как могу, но чтобы при этом не разбудить. Я пропускаю между пальцев локон ее волос, а затем подношу руку к носу и чувствую слабый аромат смородины и гвоздики, уникальный аромат Фрэнни. Я целую ее в макушку и пытаюсь отогнать демонов единственным способом, которым теперь могу — посылая ей всю мою силу.

Габриэль бросает на нас взгляд.

— Она спит?

Я киваю.

— Наконец-то.

Фрэнни вздрагивает в моих руках, и я ёрзаю на сидении, притягивая ее ближе к себе, а затем поднимаю взгляд на Габриэля.

— Как мы собираемся действовать? Марк и Рен были на взлетно-посадочной полосе. Они знают, куда мы полетели.

— Наш Щит продолжает скрывать нас, и они понятия не имеют, где мы приземлимся. Они могли бы нас отследить, только полетев за нами, но ни у Ренориана, ни у Мархосиаса не было крыльев.

Мой живот скручивает. Может, у Марка и Рена крыльев нет, но у других есть.

— А если ты ошибаешься?

— Тогда мы влипли.

Я слышу в его голосе разочарование, которое передается и мне. Я смотрю вниз на Фрэнни, подрагивающую в моих руках.

— Пожалуйста, ради всего святого, скажи, что у тебя есть план.

Габриэль молчит довольно долго.

— Я над ним работаю.

Мое сердце замирает. Нет плана. Все еще хуже, чем я думал.

— Зачем ты потащил меня с собой в эту поездку? Знаешь же, что я не могу помочь в бою. — Я поднимаю руку. — Нет больше пороха в пороховницах.

Он смотрит на меня, потом его глаза скользят по лицу Фрэнни, и что-то скорбное затеняет его лицо.

— Вы каким-то образом связаны, я не могу объяснить это. Единственный способ спасти Фрэнни — это спрятать тебя. Ты — единственный демон, который когда-либо был в состоянии увидеть ее через Щит. Ты знаешь, что если Люцифер достанет тебя, то будет использовать, чтобы найти Фрэнни.

Я знаю, и именно поэтому не позволил Лилит забрать меня. Но если бы он оставил меня — если бы Фрэнни разочаровалась во мне, то я мог бы скрыться, пока снова не стал бы демоном, и меня не нашла бы Лилит, Марк… все они.

Я прислоняюсь к Фрэнни, подперев своей щекой ее голову. Я знаю, что опасно давать себе волю рядом с ней, но на минутку, пока она спит, могу притвориться, что все как прежде, и я не убил шанс на наше счастье. Я закрываю глаза и предаюсь воспоминаниям.

Фрэнни

Самолет покачнулся и разбудил меня. Я чувствую теплое тело рядом и горячее дыхание на моих волосах. Аромат корицы.

Люк.

На мгновение закрадывается мысль, что все произошедшее, должно быть, было страшным сном, и на душе становится так легко. Я в постели Люка, в его объятиях. Там, где и должна быть.

Но самолет снова покачивается, пугая меня, и я крепче хватаюсь за Люка, начиная задыхаться в панике и отчаянии. Это не сон. Все реально. Всё. Лилит. Люк. Мэтт.

Тейлор.

На секунду мое сердце замирает, затем возвращается в привычный ритм.

Нет. Я не буду думать об этом прямо сейчас. Не могу.

Дыхание Люка медленное и глубокое, и я понимаю, что он спит. Боже, я скучаю по нему. Я вдыхаю его запах и пытаюсь потеряться в его объятиях. Пустота в груди немного заполняется, поскольку я вспоминаю, каково это: открыться кому-то и впустить его в свое сердце. До встречи с Люком я никому не позволяла подобраться к себе поближе, а он завладел им целиком. Он разрушил то, что было между нами, но, несмотря на это, я лежу в его объятиях и делаю вид, что он все еще любит меня. Но я не позволяю себе снова уснуть. Не хочу пропустить ни минуты в его объятиях.

Рядом с Люком я чувствую себя в безопасности, хотя это не так, а потом вспоминаю о семье, и глубоко внутри начинает зарождаться паника. Я оставила их. Они будут в порядке? Сможет ли папа их защитить?

Папа.

Я представляю их с мамой, провожающих нас взглядом. Они знали, что что-то не так, но также знали, что лучше ни о чем не спрашивать. Интересно, известно ли папе, что я не в Лос-Анджелесе. Чувство вины грызет меня.

В моей жизни не было никого, кто являлся бы тем, кем я его считала? Люк, Гейб, Лилит, папа, я? Я — Нефилим, дитя смертной женщины и падшего ангела. Я даже не знаю, что это означает, не говоря уже о том, откуда взялось Влияние.

И причина нашего полета через полмира в этом крошечном самолетике — мы убегаем, бог знает от чего.

По этой причине умерла Тейлор, и не стало Мэтта.

Я вздыхаю и опускаюсь на Люка, пытаясь расслабиться. Если с ним или моей семьей что-нибудь случится, прежде чем все это закончится, я не знаю, что сделаю. Но сейчас я не собираюсь об этом думать. Люк обнимает меня. Хочу остаться с ним навсегда и забыть об остальном мире. Я утыкаюсь ему в грудь и слушаю удары сердца.

Глава 2 Персональные демоны

Фрэнни

— Мы приземлимся в десять.

Голос Гейба вырывает меня из непродолжительного счастья.

Я открываю глаза и вижу Люка. Он уже проснулся и выглядит ужасно. Его лицо напряжено от беспокойства, что заставляет меня еще больше ненавидеть себя за то, что заставила его пройти через все это.

Все еще потерянная в своей фантазии, я начинаю тянуться к его покрытому щетиной подбородку. Но выражение его лица ожесточается, и он отстраняется от меня, напоминая, что это была всего лишь фантазия. Мое сердце разрывается от любви к нему, но я напоминаю себе, что он ненавидит меня.

Он выглядит невероятно усталым: темные круги под запавшими глазами, мятая и прожженная одежда, черные волосы торчат в разные стороны. Повязка на руке сбилась. Кровотечение остановилось, но кожа под бинтом выглядит багряно-белой, а вокруг ножевого ранения появился отек. Поднимаю взгляд, и на секунду он удерживает его. Хочу спросить, что случилось в парке с Лилит, но прежде чем нахожу нужные слова, он отворачивается. Делаю глубокий вдох и смотрю в окно на восходящее солнце и светлеющее небо. Мы кружим под облаками над песчаной местностью.

Гейб сажает самолет на узкой взлетно-посадочной полосе в каком-то богом забытом месте, и мы выруливаем к чему-то похожему на огромный металлический сарай. Он открывает люк, и мне в лицо бьет горячий влажный воздух.

Я спускаюсь по трапу прямо в лужу и почти вижу пар, поднимающийся от мокрого тротуара. Гейб поднимает с пола мою сумку, и мы бежим по взлетно-посадочной полосе к припаркованному недалеко черному «джипу рэнглеру».

Он кидает мою сумку в на заднее сидение, и я замечаю там рюкзак и несколько пакетов из Таргета (сеть магазинов розничной торговли — прим пер.).

Ключ в замке зажигания. Мы запрыгиваем в салон, Люк — на пассажирское сидение, а я — на заднее. Гейб отъезжает.

— Что там? — спрашиваю я, заглядывая за спинку сидения.

— Люку нужна одежда, так как мы уехали без вещей. Все остальное — продукты.

— А средства для перевязки там есть?

Люк бросает на меня взгляд через плечо, когда Гейб отвечает:

— Боюсь, что нет.

— Мы можем остановиться, чтобы купить их? — спрашиваю я, оглядывая окрестности.

Гейб смотрит на меня через зеркало заднего вида, и в его взгляде читается отрицательный ответ.

Здесь немного можно увидеть. Нет людей, нет зданий, нет машин. Ничего. Я начинаю немного нервничать по поводу того, какие «продукты» нам нужны и для чего.

— Что это за место?

— Самое безопасное место, которое я смог придумать, — отвечает Гейб, не оборачиваясь.

Мы подскакиваем на выбоинах дороги, которую давно никто не ремонтировал. Я смотрю на Гейба, начиная нервничать.

— Пожалуйста, скажи мне, что там, куда мы направляемся, есть туалет.

Должно быть, он услышал панические нотки в моем голосе, потому что улыбнулся мне в зеркале заднего вида.

— Там есть все удобства.

Мы едем так долго, что поездка кажется вечностью. Наконец, я начинаю видеть признаки приближения к Майами, на дороге потихоньку начинают появляться машины, и в конечном итоге мы возвращаемся в цивилизацию.

Когда мы останавливаемся на заправке, я замечаю старый платный телефон на углу.

— Могу ли я позвонить домой? — спрашиваю я, когда Гейб отходит от джипа.

— Нет, пока я не удостоверюсь, что это безопасно.

Вижу извинения в его глазах, но это не помогает. Я хочу поговорить с мамой, сказать ей, что у меня все хорошо.

И Райли.

Холодная пустота окутывает меня, когда я думаю о ней. Тейлор называла Райли нашей «случайной подругой». Обвиняла меня в том, что я подбираю беспризорных. Но Райли была самым лучшим другом, о котором можно только мечтать. Хотела бы я увидеться с ней, пока мы не уехали… чтобы объясниться. Но, что я могла сказать? Я не виделась с ней или Тревором с похорон Тейлор. Просто не могла. Понимание того, что я с ними сделала, ранит меня. Я забрала лучшую подругу Райли и сестру Тревора, став причиной убийства Тейлор.

Мое горло сдавливает, и я сильнее вжимаюсь в сидение. Потому что слишком хорошо знаю, что такое боль. Я потеряла Мэтта.

Дважды.

Мы выезжаем с заправки на дорогу, и за нами следует парень на «Харлее». Гейб часто переводит взгляд от дороги к зеркалу заднего вида и обратно, пока парень на байке не сворачивает. И когда это происходит, Гейб расслабляется и разворачивается. Мы начинаем двигаться в обратном направлении так быстро, насколько это вообще возможно.

Еще час мы молча едем через мосты и плоские песчаные острова, и я украдкой бросаю взгляды на Люка, когда он не может этого заметить, размышляя, о чем он думает.

* * *

Лишь поздно вечером мы сворачиваем с шоссе. Едем мимо темных домов в сторону океана и, наконец, останавливаемся у домика на пляже. Гейб оставляет машину рядом с крошечным домиком с серой черепичной крышей, и мы идем к обращенной к океану стороне дома. Поднимаемся по лестнице из трех ступенек.

Гейб поворачивает ключ в замке и распахивает дверь. Я с минуту стою на крыльце, наблюдая за мягкими волнами, лениво накатывающими на золотистый песок. Гейб заходит в дом, и, когда я следую за ним внутрь, внезапно осознаю все происходящее.

Это реально.

Я не могу вернуться.

Марк и Рен ищут нас. Как и Лилит.

При мысли о Лилит всепоглощающая грусть наполняет меня, и я бросаю взгляд на Люка, стоящего у окна и наблюдающего за волнами. Потому что это до сих пор ранит. Я знаю, кто такая Лилит. Суккуб. Вероятно, Королева суккубов. Также знаю, на что она способна. Знаю из собственного опыта. Технически, произошедшее — не его вина. Она соблазнила его, чтобы добраться до меня.

Но если быть честной с собой, это моя вина. Но я не могу перестать думать о ряде событий, предшествовавших смерти Тейлор у меня на руках. Все началось тогда, когда Люк переспал с Лилит. Хоть и понимаю, что это неразумно и несправедливо, но ничего не могу поделать с мыслью, что часть его знала, что происходит. И хотела, чтобы все было так.

Мгновенно меня накрыла вина. А была ли я лучше? Когда Люк предал меня, я переметнулась к Гейбу. Хотела потеряться в нем, забыть все и жить в его спокойствии. И чуть не зашла слишком далеко. Если бы он не нашел силы остановить меня, я бы забрала все, что у него было. Включая крылья.

От воспоминаний о Гейбе рядом со мной, меня невольно передергивает. Я подвела всех: свою семью и друзей…

Мои ноги начинают дрожать, когда я думаю о Мэтте, и опускаюсь на тяжелый кухонный стул. Его я подвела больше всех. Он пал из-за меня. Насколько глупой я была, считая, что он может жить? Вместо жизни он получил вечность в Аду.

Все внутри скрутило, и я подперла рукой голову. Положив свои документы рядом с документами Люка, снова читаю наши имена, а затем перевожу взгляд на него — он стоит около окна, зарывшись рукой в черные взъерошенные волосы.

Я закрываю глаза и утыкаюсь лицом в руки, сосредоточив внимание на ритмичных волнах, разбивающихся о берег.

— Ты справишься? — вставая с дивана, спрашивает Гейб.

Я открываю глаза и впервые осматриваюсь. Домик маленький: большую его часть занимает просторная гостиная-кухня. С левой стороны от нее — две спальни, между которыми располагается ванная. Стены и занавески выдержаны в оттенках синего, наверное, чтобы они навевали мысли об океане. Пол сделан из сильно изношенных деревянных досок. Повсюду развешаны рисунки парусников и пляжей, а у стены стоит темно-синий диван и кресло. Жизнерадостная комната, но в данный момент она заставила меня чувствовать себя еще хуже.

Я улыбаюсь, но улыбка выходит столь же фальшивой, как и мои новые документы.

— Все будет хорошо, Гейб. Все отлично. Спасибо.

Гейб не купился. Он поднялся с дивана, и его глаза нашли мои. Золотые лучи заходящего солнца вспыхивают в его платиновых волнистых волосах, заставляя его выглядеть словно ангел, коим он и является. Что-то внутри меня шевелится, сжимает сердце и заставляет желать подойти к нему, почувствовать тяжесть его рук, обнимающих меня. Я отворачиваюсь, чтобы он не увидел этого в моих глазах.

На минуту воцаряется тишина, а потом Гейб говорит:

— Пойду, раздобуду что-нибудь съедобное.

В его голосе слышится усталость, и я понимаю, что дорога вымотала его. Я поднимаю на него извиняющий взгляд.

— Хорошо.

Когда дверь за Гейбом закрывается, Люк, наконец-то, отворачивается от окна и смотрит на меня своими глазами цвета обсидиана. Я хочу подойти к нему, сказать, что все будет в порядке. Но предпочитаю солгать… себе… ему.

Я люблю его. Знаю, так как мое сердце разрывается всякий раз, когда смотрю на него. А материальным доказательством этого является его превращение. Он снова человек. Я единственная, кто мог сотворить это с ним — сделать его смертным, только лишь желая его, любя его. Но я не уверена, что одной любви достаточно.

Он отворачивается обратно к окну. Положив руку на раму, прижимается лбом к стеклу. Я сижу в тишине, зажав голову руками, запустив пальцы в непослушные волосы и глядя на пол. Мое сердце чувствует себя подобно пойманной в ловушку птице, трепыхавшейся в клетке.

Внезапно меня охватывает приступ клаустрофобии. Я должна выбраться из дома.

Я срываюсь со стула и выбегаю за дверь. Знаю, что Люк наблюдает за мной, вероятно, даже последует за мной, когда я, спрыгнув с крыльца, бегу со всех ног на пляж, не оборачиваясь. Достигаю кромки воды и бегу вдоль нее, разбрызгивая воду. Когда останавливаюсь и падаю на песок, я вся уже мокрая.

— Тебе стало лучше?

Я ожидаю услышать голос Люка. Или даже Гейба. Но голос женский. Я поднимаю голову и смотрю вверх. Затем внимательно приглядываюсь. Потому что девушка, стоящая на пляже передо мной, выглядит прямо как моя подруга Райли — высокая, светлокожая, с темными волосами, стянутыми в конский хвост, со свободно свисающей с одной стороны милого лица челкой. А ее соблазнительные изгибы, почти не скрываемые розовым бикини, заставляют всех парней оборачиваться.

Девушка с беспокойством смотрит на меня шоколадно-карими глазами.

— Ты в порядке?

Я киваю и поднимаюсь на ноги, даже не попытавшись стряхнуть с себя прилипший песок.

— Да…

Взглянув в сторону домика, я вижу в окне силуэт Люка.

Девушка тянет на себя поводок, к которому привязана собака — большой золотистый ретривер — пытающаяся подойти ко мне.

— Я Фэйт, — говорит она. — А это Джаспер. — Она снова тянет за поводок. — Мы живем здесь.

Она указывает на домик в десятке метров от нашего.

— Я Фр… эээ. — Я смущаюсь, стараясь вспомнить имя, написанное на документах. — Колби, — завершаю я и киваю в сторону нашего домика. — Мы соседи.

Джаспер, наконец, оставляет попытки добраться до меня и начинает тянуть Фэйт в сторону дома. Я следую за ними. Она стреляет глазами в сторону нашего домика, и ее челюсть буквально падает к ногам.

— Ого!

Смотрю в сторону дома, на крыльце которого с пакетами в руках стоит Гейб в облегающей белой футболке, выцветших джинсах и босиком, а ветер теребит пряди его платиновых волос, задувая их прямо на загорелое лицо. Ну, просто пляжный Бог.

— Это Гейб, — говорю я, понимая, что не знаю, использует ли он ненастоящее имя, как я.

Ее брови поднимаются в надежде.

— Он что-то вроде… твоего парня, или что?

Я улыбаюсь, пересиливая себя.

— Нет.

Она заправляет выбившуюся прядь волос за ухо, чтобы было лучше видно.

— Брат?

— Друг, — говорю я. — Думаю, он ненадолго у нас задержится.

Она переводит взгляд на меня.

— У нас?

— Да, — отвечаю я, когда Люк выходит на крыльцо. От него веет темнотой, как от Гейба светом. — У нас, — говорю я, кивая в сторону домика.

Она снова смотрит в сторону домика, и ее глаза расширяются.

— Ты, должно быть, очень хорошая девушка, поэтому и заслужила этих красавчиков.

Она с испугом смотрит на меня, но похотливый блеск ее глаз немедленно напоминает мне о Тейлор. Я на секунду задумываюсь о том, как странно, что эта девушка похожа на моих лучших подруг, объединенных в одно тело — характер Тейлор, а внешность Райли — и это заставляет мое сердце ныть при воспоминаниях обо всем, что пришлось оставить позади.

Прежде чем ход моих мыслей направится не в ту сторону, я начинаю идти. Джаспер тянется за мной, чуть не сбивая Фэйт с ног. Она дергает за поводок, сдерживая пса, свободной рукой поправляя бикини.

— Перестань, Джаспер. Не позорь меня перед горячими парнями, — бормочет она. — Или… мужчинами? Сколько Гейбу лет?

Провокационный вопрос.

— Ээ… нам всем по восемнадцать, — говорю я после того, как вспоминаю данные, написанные в наших с Люком водительских правах.

Она удовлетворенно кивает.

Люк и Гейб пристально смотрят на нас, пока мы с Фэйт и Джаспером забираемся по песку на пригорок подальше от воды. Фэйт замедляется возле крыльца, задерживая Джаспера, а Гейб уже направляется по пляжу в нашу сторону.

— Гейб, — говорю я, когда он подходит к нам, — это Фэйт. Она живет по соседству.

— Привет, Фэйт. Давно не виделись. — Он наклоняется, чтобы почесать Джаспера за ухо. — А это кто?

— Джаспер, — отвечает Фэйт, запыхавшись после подъема.

А я до сих пор пытаюсь понять смысл слов Гейба.

Люк спускается по лестнице.

— Ээ… — говорю я, все еще хмурясь на Гейба. — Это…

— Дэймон, — заканчивает он. — Очень приятно.

Он протягивает руку.

Гейб стоит неподвижно, пока Фэйт в неловкой тишине пожимает руку Люка, и я могу поклясться, что он проверяет Фэйт. Что заставляет меня подумать о Мэтте и Лилит.

Холодное подозрение, подобно сосульке, пронзает меня. Биение моего сердца отдается в горле, затрудняя дыхание. Я поднимаюсь по ступенькам на крыльцо и отряхиваю волосы и одежду от песка.

— Что ж, увидимся позже, — говорю я, уже жалея, что привела девушку сюда.

— Да… конечно. Хорошо, — говорит Фэйт, бросая взгляд на Гейба.

— Идем, Гейб, — говорю я, взявшись за ручку двери.

Он бросает взгляд в моем направлении, прежде чем повернуться к Фэйт.

— Скоро буду, — отвечает он, отмахиваясь от нас.

Настороженно глядя на Люка, я киваю в сторону дома. Он следует за мной и закрывает дверь. За руку тяну его в кухню, на мгновение забыв о его ненависти ко мне.

— Она могла быть Лилит?

Его глаза расширяются.

— Почему ты так думаешь?

Я качаю головой.

— Не знаю… Думаю, все дело во взгляде, которым Гейб смотрел на нее. Он напоминает мне о Мэтте.

— Как Габриэль смотрит на нее?

Сейчас в его голосе слышится меньше беспокойства.

— Он как будто… проверяет ее.

Люк снова опирается о стойку.

— Она не Лилит.

— Как ты можешь быть уверенным в этом? Я никогда не видела, чтобы Гейб смотрел так на кого-нибудь еще.

В голосе и ответе Люка слышится ревность.

— Так он постоянно смотрит на тебя.

Возражение умирает, так и не успев сорваться с моего языка, и я смотрю на дверь. Что это? Ревность? Я качаю головой.

— Как ты можешь быть уверен, что это не она?

— Она — Григори^[3], — говорит Люк, подходя к шкафу, чтобы взять стакан. — Хочешь еще воды?

Я повернулась к нему.

— Григори? Как папа?

Он кивнул.

— Как получилось, что я единственная, кто не в курсе этого?

Люк ставит стакан на стойку и поднимает руки.

— Мы не сговаривались. Я сам догадался.

— Как? — спрашиваю я недоверчиво.

Он пожимает плечами.

— Логика подсказала. Во-первых, Габриэлю точно не помешает лишний наблюдатель. Во-вторых, она не ангел. Девушка отбрасывала яркую тень на пляже. Это легко понять, сравнив ее с тенью Габриэля. В-третьих, Григори — Наблюдатели-защитники. Я предполагал, что поблизости будет несколько. В-четвертых, Габриэль с ней знаком, это сразу видно.

Он произносит это так, будто любой идиот бы понял.

Дверь открывается, и Гейб заходит внутрь. Я набрасываюсь на него, даже не дав двери закрыться полностью и наплевав на то, что Фэйт может нас услышать.

— Ты должен был сказать мне!

Он стреляет взглядом в Люка, и направляется в кухню.

— У меня не было возможности, — отвечает он и ставит пакет на стол. — Но это дало мне возможность увидеть, как ты будешь взаимодействовать с незнакомцами.

— Так я прошла твою идиотскую проверку? — выплевываю я.

В его глазах вспыхивают искорки, но я вижу, как он старается сдержать улыбку.

— Прошла.

— Почему она не сказала мне, кто она?

Он изгибает идеальную светлую бровь.

— Потому что я попросил ее не говорить.

— Придурок, — ворчу я. Подхожу к окну и смотрю на пляж. — И сколько здесь еще шпионов?

Гейб стреляет в меня тяжелым взглядом, прежде чем ответить:

— Фэйт не шпионка.

— Ты, должно быть, меня разыгрываешь.

Он вытаскивает из пакетов наш обед — курицу-гриль и картошку.

— Больше никого. Слишком много Григори, живущих в одном месте, могут привлечь внимание Ада.

Люк устраивается на стуле.

— Особенно учитывая тот факт, что они точно занимаются поисками, — согласился он.

Отрезав кусок курицы, беру немного картошки и сажусь на стул напротив Люка. Гейб присаживается между нами, но не берет никакой еды.

— Мы оказались здесь из-за Фэйт. Она знакома с большинством людей, посещающих пляж, и не заметила ничего… необычного, — он поворачивается ко мне. — И она поможет тебе тренироваться.

— Тренироваться?

— Фэйт владеет боевыми искусствами. Она поможет тебе оставаться в форме, — он улыбается. — Она займется твоим телом, а я — сознанием.

Люк макает картошку фри в кетчуп и поднимает бровь.

— Думаю, я знаю, кто вытянул короткую соломинку.

Гейб ухмыляется Люку.

— Ты никакую не вытянул.

Люк засовывает картошку в рот и начинает жевать, прищурив глаза.

— Тем лучше для меня.

— Что ты имеешь в виду? Какие тренировки? — спрашиваю я, взяв с тарелки кусочек курицы.

Гейб смотрит на меня из под густых светлых ресниц.

— Тебе нужно отточить свое сознание, усовершенствовать Влияние.

— Великолепно, — говорю я, вспоминая, насколько жалкой была наша прошлая попытка что-то сделать с Влиянием.

Никто не произнес больше ни слова, и когда все наелись, я встаю и начинаю убирать со стола. Затем мы с Люком, не глядя друг на друга, моем посуду. Закончив, я хватаю сумку с пола рядом с входной дверью.

— Имеет ли значение, какую комнату я займу?

— Эту, — отвечает Гейб, указывая на дверь справа.

— Ладно, — говорю я, внезапно чувствуя усталость. — Я собираюсь принять душ и отдохнуть, если вы не против.

Гейб кивает, но его глаза грустные и немного зловещие, отчего мне хочется взобраться к нему на колени и свернуться в его объятиях.

Я глубоко дышу и толкаю дверь ванны, закрывая ее за собой.

Люк

Фрэнни берет свою сумку и идет в ванную, и я жду, пока побежит вода, а затем поворачиваюсь к Габриэлю.

— Признай это, херувим. Ты ни на что не способен.

— У меня есть план, — говорит он и переводит взгляд с двери ванной на меня.

Я жду, но, кажется, это вся информация, которой он поделится добровольно.

— Ты думал о восстании Ренориана?

— Нет, — отвечает он, падая на диван.

— Почему нет?

— Потому что это восстание Ренориана.

Я опираюсь на стол.

— Если ты — самое лучшее и яркое, что может предложить Рай, неудивительно, что Ад надрал вам задницу. Как восстание в Аду может быть плохим? Оно может стать нашим преимуществом.

— Или дать пинок под зад.

— Подумай об этом, Габриэль. Раз уж кто-то хочет изменить Ад, думаю, этим нужно воспользоваться. Если ты поддержишь Рена и его команду, изменения вполне могут произойти.

Он медленно качает головой.

— Они слишком непредсказуемы. Они примут нашу помощь, пока будут нуждаться в ней, но тебе ли не знать, что слово демона ничего не стоит, и ему не следует доверять.

— У тебя есть план получше?

Он медлит с ответом.

— Безусловно.

Его псевдоответы злят меня, но я не обращаю на это внимания и стараюсь говорить потише, несмотря на то, что Фрэнни все равно не услышит.

— И в чем именно он заключается?

— Я все еще работаю над некоторыми моментами.

— Ты уже говорил это. Мне интересны детали. Скажи, что ты придумал.

— Позволь мне для начала все устроить, — отвечает он.

Мышцы напрягаются, и я едва сдерживаюсь, чтобы не пробить что-нибудь кулаком.

— Превосходно. Ты втянул нас, бог знает во что, не имея конкретного плана.

Он впивается в меня взглядом.

— Ты должен проверить слух. Где-то между трансформацией из демона в смертного он стал неисправен. Ты не слышишь меня.

— Я слышу, что ты не сказал ничего конкретного, — шиплю я сквозь зубы.

Он вскакивает с дивана.

— А ты у нас эксперт по защите Фрэнни? Из-за тебя ее атаковал Ренориан, преследовали Эндрюс, Чекс и Мархосиас. А ее душу чуть было не украла Лилит, — перечисляя, он разжимает пальцы, глядя на меня. Молния, потрескивая, пробегает по его коже, и я уверен, он начинает злиться. — Может быть, стоит уже прекратить строить из себя профессионала.

Конечно же, он прав. Я облажался. Технически, защита Фрэнни входила в обязанности Мэтта, но сей факт не отменяет того, что я был бессилен предотвратить случившееся. Но, несмотря на это, я с болью осознаю, что преданность Габриэля Фрэнни выходит за рамки его обязанности защищать ее, и не могу уехать и оставить ее безопасность в его руках.

Я пересекаю комнату и встаю прямо перед ним.

— Учитывая, что от защиты Фрэнни от лап Люцифера зависит не только ее жизнь, но и судьба всего человечества, я надеялся, ты знаешь, что делаешь. Не думаю, что о многом прошу.

При упоминании имени Люфицера он напрягается, а из его глаз почти сыплются икры. В следующее мгновение, он вцепляется мне в футболку.

— Я знаю, что делаю! У меня есть план! — рычит он.

Глядя в его глаза, я неожиданно понимаю: план у него есть. Но тот чуть ли не разрывает его на части, что и волнует меня. Меня пронзает беспокойство, готовое, словно лава из жерла вулкана, выплеснуться наружу.

— Ну, так расскажи о нем! — рычу я.

Он отталкивает меня, отпуская футболку.

— Она должна освоить Влияние. И быстро. У нас не так много времени.

— До чего?

Он пялится на меня, думая, как много может сообщить.

— В любом случае, без нее у нас ничего не выйдет.

Я снова готов накинуться на него.

— Выйдет что?

— Она будет частью всего… частью битвы. Это единственный вариант.

Мне становится плохо.

— Ты обезумел, — резко выдохнув, говорю я.

— Это единственный вариант, — повторяет он, словно пытаясь убедить самого себя.

А мне остается лишь смотреть на него, не в силах объяснить, насколько безумна его задумка. Ее нужно держать как можно дальше от этой войны. Теперь не сомневаюсь в своей правоте — если я хочу ей помочь, мне нужна моя демоническая сила. Сейчас Фрэнни нуждается во мне больше, чем когда-либо. Я отталкиваю его.

— Как долго мы пробудем здесь?

— Все зависит от твоего босса, — иронизирует он. — Возможно, несколько недель.

Нескольких недель должно быть достаточно. Она изменила меня за более короткий срок. Теперь я должен вернуть силу, и единственный способ получить ее — заставить Фрэнни ненавидеть меня.

Фрэнни

Дрожащими руками я включаю воду. Раздеваюсь и встаю под струи, позволяя им омыть мое ноющее тело. Кладу руки на прохладную плитку и вдыхаю вздымающийся пар, представляя, что он выжигает чувство вины, покрывающее меня, словно толстый слой грязи.

Моюсь на автопилоте и при выходе из кабинки чувствую себя немного лучше.

Закручиваю полотенце на голове и выхожу из ванной комнаты в футболке с Хендриксом^[4], готовая ко сну.

Сердце ноет, когда я вижу Люка и Гейба, стоящих посреди комнаты, готовых вцепиться друг другу в глотки. Воздух настолько напряжен, что я едва могу дышать. Они снова спорят. И взгляды, которые оба бросают в моем направлении, уверяют: спор из-за меня.

— Что происходит? — спрашиваю я, боясь услышать ответ.

— Ничего, — отвечает Гейб, напряженно. Он смотрит на меня и старается сделать вид, будто они с Люком не собираются порвать друг друга на куски. — Что ж, полагаю, мне стоит убраться, чтобы вы, ребята, смогли во всем разобраться.

Я вхожу в комнату.

— Куда ты собрался?

Гейб пожимает плечами.

— На улицу.

— На улицу, — повторяю я. — Послушай, знаю, что ты не нуждаешься во сне и всем остальном, но тебе не кажется глупым выходить «на улицу», когда я знаю, что это означает. — Я указываю на крыльцо. — Ты можешь просто остаться здесь.

Не знаю, почему я сказала это. Из-за Гейба или из-за себя? Не хочу проводить ночи без него.

Гейб, читая мысли, не упускает ничего и устраивается на диване.

— Я переночую здесь.

Люк впивается в него взглядом и садится в кресло возле окна.

— Ты провел в ее спальне не одну неделю, — его губы кривятся в отвращении, а взгляд ожесточается, когда он смотрит на меня. — Зачем же оставаться на диване теперь?

Мне внезапно становится холодно, а Люк берет пульт и включает канал серфинга. Его лицо совершенно равнодушно, как будто он только что не воткнул мне нож в сердце. Я опускаюсь на диван рядом с Гейбом.

— Моя единственная цель — защитить ее от Люцифера, — грубо произносит Гейб. — Не выдумывай того, чего нет.

Люк усмехается.

— Мне плевать, — говорит он, пренебрежительно указав на меня. — Я получил, что хотел. Можешь забирать остальное.

Я с трудом сглатываю, наблюдая за ними и пытаясь понять, что происходит. Почти уверена, что Люк только что сказал, что… что он лишь использовал меня. Я осматриваю его лицо, пытаясь понять его состояние, но он не встречается со мной взглядом.

Я снова сглатываю.

— Ну, и каков план? — никого конкретно не спрашивая, отвожу взгляд.

Во взгляде Гейба читается тревога, но она исчезает, как только его глаза встречают мои.

— Пока мы останемся здесь. Мы должны разобраться с твоим Влиянием, Фрэнни. Это — приоритет номер один. Оно не только твоя лучшая защита, но также и наше лучшее оружие.

— Наше лучшее оружие? — повторяет Люк неторопливо.

Гейб игнорирует его.

— Нам необходимо понять, на что ты способна. Тебе нужно научиться контролировать свою силу, чтобы использовать ее.

Мое лицо скривилось, и я почувствовала недомогание.

— Так ты хочешь, чтобы я снова работала над Влиянием? Помнишь, чем это обернулось в прошлый раз?

Его лицо приобрело сочувствующее выражение, но не смягчилось.

— У нас нет выбора. Либо ты осваиваешь его сейчас с моей помощью, либо потом с Люцифером.

В моей груди все сжимается, когда я слышу имя Люцифера, и практически могу почувствовать Его кожистые руки, обернутые вокруг меня.

— Как, предполагается, я должна это сделать? Я не понимаю, как оно работает.

— Ты будешь тренироваться, пока не узнаешь, как контролировать его.

Мне не нравятся эти слова.

— На ком?

— Для начала, на нас, — говорит Гейб, бросая взгляд на Люка. — Также считаю, что тебе важно научиться закрывать свое сознание от вмешательства других.

Я поднимаю бровь.

— Как ты?

— Да, как я. Это удобно, и я могу связаться с тобой. Но я не единственный, кто может залезть тебе в голову. Я могу слышать твои мысли, но другие могут омрачить их, что намного опаснее.

Я вздрагиваю, потому что понимаю, что под другими он имеет в виду Люцифера. Мое сердце превращается в свинец в груди от воспоминаний о тех вещах, которые Он заставил меня хотеть.

Я бросаю взгляд на Люка. Он потирает ладони о колени.

— Так, ты собираешься обучать Фрэнни использовать Влияние. С какой целью? Какова конечная цель?

Гейб скрипит зубами от злости, и не может удержать пристальный взгляд Люка.

— Давай будем решать проблемы по мере поступления, — уклоняется он. — Ты останешься здесь в безопасности. Я обеспечу тебя всем, что может понадобиться.

Я чувствую раздражение от мысли провести недели словно пленница.

— Гейб, я не могу жить в клетке.

— И кроме того, это не план, — произносит Люк упавшим голосом.

Гейб ёрзает на диване, не глядя ни на одного из нас.

— Я кое над чем работаю, но на это время мы должны спрятался. ...