Бал

«I must be cruel, only to be kind:

Thus bad begins and worse remains behind.

Я должен быть жестоким, только чтобы быть добрым:

Так начинается плохое, а худшее остается позади.

Шекспир, Гамлет, акт III, сцена 4»

— Славка.

Представшая картина абсолютно не укладывалась в голове, будто я невольно оказалась не на балу, а в собственном кошмаре. Дыхание перехватило, захотелось вскрикнуть, отпрянуть, сбежать, внушить себе, что всё это безумный бред, и я оказалась под воздействием чужих чар, но нет. Я не верила глазам, но сердце точно подсказало правду. Моя бесшабашная подруга, моя спутница во всех рисковых авантюрах, моя соседка с малых лет, встала с места и, поприветствовав кого-то среди подданных, улыбнулась так знакомо, что я не сдержала тихий всхлип.

Да как же такое возможно…

— Сэра, прошу тебя, тише.

— Она, это она, я уверена, боги, что же делать?

Каин осторожно подхватил меня под локоть и, потянув из зала, увел в пустынные боковые коридоры, где среди множества комнат нашлись уборные для гостей. Там, оставшись наедине, он вытащил платок из кармана и дал мне убрать собравшиеся в уголках глаз слёзы.

— Софи, сейчас не время сдаваться и плакать, соберись, прошу тебя, это важно.

— Но как же Слава?

— Ты уверена, что знаешь ее?

— Это моя подруга, я с ней полжизни провела, как я могу ее не знать?

— Хорошо, пускай и так, но ты видишь, на чьей она стороне.

Чуть не разрыдавшись, я замотала головой, потянув руки к лицу, но Каин вовремя перехватил их и прижал к себе. Снаружи комнаты послышался отдаленный цокот каблуков по мраморному полу. Я глубже вдохнула и с мольбой взглянула на наставника.

— Мне нужно время, хотя бы пять минут. Надо прийти в себя.

Каин кивнул и, отпустив ладони, аккуратно прикоснулся к моим щекам, почти невесомо мимолетным касанием дотронувшись губами до моего лба.

— Я должен быть жесток, чтоб добрым быть.

Зло начато, и зло не отвратить.

Замерев, я дождалась, пока наставник не скроется за дверью, став стражем моего покоя, и повернулась к зеркалу, что висело на стене за моей спиной. Пара широких раковин отделяли меня от отражения, мягкие пуфы, обитые бархатом, у стены сбоку манили присесть и перевести дух. Столь неожиданные и резкие эмоциональные горки вытянули, кажется, все силы.

В голове роилась тысяча вопросов, но самый главный из них, будто дамоклов меч, повис над моей душой.

Стоит ли мне встать на сторону Славы?

Да, мысль сумасшедшая, особенно сейчас, когда мы по разные стороны баррикад, но если случилось так, что я просто чего-то не знаю, не понимаю всего, сужу однобоко. Может, стоит хотя бы поговорить с ней? Выслушать, может, даже попросить помощи или предупредить. Боги, встреть я ее хотя бы полгода назад, навряд ли колебалась бы, тут же бросившись к подруге и рассказав ей всё, умоляя спрятать и забрать к себе. К тому же, я разве должна решать судьбу двух стран? Я едва окончила вуз, себя не смогла спасти, ни помочь, а тут убийца, подумать только, как высоко я прыгнула. Пожалуй, даже выше собственной головы. Заигралась как девчонка, с чего-то подумала, что навязанная роль мне к лицу, и я имею право вершить жизни. С какой такой стати? С чего я вдруг должна идти на поводу чужой воли? Если я останусь, если поговорю со Славкой, она точно меня узнает, поймет, как бы сильно моя внешность не изменилась. Мы определенно найдем выход, и я смогу вернуть себе кусочек утраченного прошлого. Разве попаданки не должны держаться рядом? Разве всё не шло к тому, что мы обязаны быть вместе как единственный оплот той жизни, что не знакома никому в этом мире? И вместе вернуться домой, если такой вариант осуществим, конечно. Мне стоило так долго готовиться, так долго ждать, чтобы получить в свои руки эту крохотную, зыбкую надежду.

Пока я размышляла об этом, мое сердце глодал неприятный, гаденький червячок, что раз за разом пытался напомнить о том, как много всего произошло за год в новом мире. О том, что я, к сожалению, не вернусь домой той, что была, и все эти попытки уцепиться за такое понятное и простое прошлое глупы и несвоевременны, но привязанности, симпатии и чувства, что невидимыми нитями меня связывали с моей новой семьей, сейчас казались лишним грузом, который можно просто отцепить от себя, скинуть, как морок, и забыть, едва я переступлю порог собственной квартиры. Где меня всё еще ждет Макс. Боги, я почти забыла, как он выглядит и как заботился обо мне тогда. Все его касания и осторожные объятья смели новые переживания, оставив в памяти только мимолетное ощущение тепла, как единственный весенний день среди затянувшейся зимы. Стыдно, конечно, невероятно стыдно, но, думаю, он поймет, поддержит меня даже сейчас.

— Ты не посмеешь предать Блэквудов.

Я вздрогнула, услышав собственный голос. Вскинув голову и оторвав взгляд от раковины, я с ужасом встретила собственное отражение, потянувшееся ко мне, словно нас никогда не разделяла полоска стекла.

— Что?

— Они твоя семья и никто другой, забудь о прежней жизни, той Софи больше нет. Она погибла так же, как и твоя подруга, ты сама ее хоронила, и ты должна понять, что случилось год назад с тобой.

Стиснув в руках край раковины, я застыла, не в силах двинуться с места. Я смотрела в свои глаза напротив, на античное золото, переливающееся в них, и запоздало почувствовала, как рука, протянувшаяся вперед, ткнула указательным пальцем мне в грудь. Казалось, надави она чуть сильнее и без труда скользнет в грудную клетку к сердцу, схватив его в цепкие объятья.

— Ты Блэквуд, твоя кровь — часть этой семьи. Не смей предавать ее.

— Не посмею.

Мои губы шевельнулись будто сами собой, но сейчас я не могла ответить никак иначе. Принять собственную смерть будет тяжело, но теперь, отделяя сознание от этой вспыхнувшей ностальгии и тоске по прежней жизни, я понимала, что отражение говорит правду.

Славка погибла, и даже попади она сюда, в этот мир, не могла остаться той же, что и раньше. Мое сознание, мировоззрение и тело изменилось за год, она же… у нее уже есть маленький сын. Сколько времени она тут провела?

— Серафина, нам пора идти.

Каин осторожно вошел в уборную и приблизился ко мне. Наваждение в зеркале пропало, едва я услышала его голос. На миг даже показалось, что всё это было бредом, безумной игрой воображения, но на груди я заметила красноватый след.

— Сэра?

— Д-да, извини, я уже готова.

Собираясь с мыслями, я глубоко вздохнула, чтобы унять дрожь, и уже повернулась к выходу, когда наставник поймал меня за плечи и приблизил к себе.

— Помнишь, что я говорил тебе об эмоциях? Держи их в узде, иначе ты рискуешь погибнуть.

Забрав у меня платок, он осторожно убрал что-то над моей губой. До меня запоздало добрался неприятный, тошнотворный запах разложения и гнили. Поморщив нос, я скривилась.

— Отвратительно.

— Ничего страшного, просто будь внимательней и сосредоточься на главном. Неважно кого и что ты увидишь, пока ты не узнаешь их истинных стремлений, считай, что все вокруг враги.

— Это будет несложно.

Каин внимательно посмотрел на меня, встретившись взглядом, и, прикоснувшись к скуле, провел пальцами по коже, будто поправляя скрывший щеку локон волос.

— Я тебе не враг, Сэра. Я знаю, что сделал достаточно, чтобы ты чувствовала ко мне неприязнь, и не всегда мы могли друг друга понять, но тем не менее я тебе не враг.

— Еще скажи, что никогда не хотел причинить мне боль и просто не доверял.

— Не скажу, потому что намеренно давил на тебя даже на простых тренировках. Мне нужно было, чтобы ты как можно скорее смогла всему научиться и помогать мне. В конце концов, я рассчитывал получить не тебя, а Ньярла. Опытного, сильного мага, а не девчонку…

Он явно хотел сказать что-то еще, но замолк на середине фразы. Впрочем, я и без этого поняла, о чем он, Ньярлу ребенок был бы ни к чему, даже думать об этом странно. Опустив голову, я инстинктивно сжала зубы.

— Это все еще не оправдывает тебя.

— И не оправдает, но в твоих силах сделать так, чтобы всё это не было зря.

За дверью уборной вновь послышались шаги, на этот раз намного ближе и громче. Высокие и звонкие голоса незнакомых девиц заставили поторопиться и поскорее выйти в коридор, по пути удостоверившись, что от прикосновения отражения и небольшого эмоционального всплеска ничего не осталось.

Я вновь взяла Каина под руку, глубоко вздохнула, пытаясь вернуть хотя бы часть того внутреннего задора, что был со мной еще полчаса назад, но обстановка дворца теперь будто бы давила. Богатство, красота и помпезность Санктума отдавали высокомерием, белый цвет удушающее ярко выделялся и в украшениях, и на стенах, и в цветах. Я ощутила себя лишней, черным пятном на кипенно-белом полотне, и внутренне сжалась, впервые за долгое время почувствовав какой-то застарелый, почти забытый страх. Каждый шаг к главному залу казался настоящим испытанием. Отчаянно хотелось спрятаться, исчезнуть, чтобы меня никто не трогал.

— Сэра, расправь плечи, держись уверенней. Ты съежилась и выглядишь так, будто тебя ведут на казнь, а не на бал.

Каин старался говорить так, чтобы его никто не услышал, чуть наклонившись, зашептав и прижав к себе мою руку, привлекая внимание. На какое-то мимолетное мгновение в голове промелькнуло ожидание удара. Едва не сбившись с шага, я резко подняла голову, запоздало осознав, отчего вдруг ухудшилось мое состояние.

— Сэра?

— Кажется, старая знакомая разбудила во мне крайне неприятные воспоминания из очень далекого прошлого.

Мы остановились у прохода в зал. Торжество вот-вот должно было начаться, большая часть гостей уже заняли свои места. В коридорах осталось лишь несколько пар приглашенных: поджидающих кого-то девушек и мужчин, увлеченных разговором. Каин выглядел раздраженным и будто уже уставшим от вечера. На меня он не смотрел, предпочитая сверлить взглядом толпу в зале.

— У нас нет больше времени.

— Мне и не нужно.

Я удостоилась внимания, хоть добрее наставник и не выглядел.

— Точно?

— Ты же станцуешь со мной?

— Конечно куда я денусь.

— Я хочу, чтобы всё прошло именно так, как ты описывал мне тогда, просто поддержи меня.

На губах Каина вновь появилась лукавая улыбка.

— Хочешь войти, как королева?

— Чтобы кто-нибудь сдох от зависти.

Он покачал головой и легким жестом помог мне расправить плечи, аккуратным движением подтер макияж у глаз и чуть поправил свободные локоны у лица. Мужчины, увлеченно поддерживающие разговор, неожиданно замолчали, недоуменно смотря на нас, но Каин этого даже не заметил. Закончив приготовления, он замер на мгновение и наклонился ко мне, шепнув на ухо.

— Не отказывай себе в том, чего сама желаешь.

Оторопев от негодования, я хотела было возмутиться, но Каин быстро подхватил меня под руку и потянул в главный зал, где с нашим приходом стало заметно тише, несмотря на работу музыкантов. Люди постепенно поворачивали головы, обращая внимание на необычных для этого места гостей, замолкали ненадолго, а затем с новой силой пускались в обсуждение.

— Я же говорила, что они здесь.

— О, Солар, хватило же наглости явиться.

— О таком стоило бы предупредить заранее.

Задержавшись наверху лестницы меньше минуты, мы начали спускаться к остальным гостям, не слишком надеясь на радушный прием, учитывая уже доносившиеся до нас недобрые шепотки. Каин, придерживая меня под руку, холодно и спокойно смотрел на окружающих, будто бы не видя отдельных лиц и не отмечая никого в толпе, но уверенно ступая по мраморному полу. Я послушно шла в такт, чуть горделиво приподняв голову и не пытаясь одарить кого-то ласковым взглядом. Все мое внимание оказалось приковано к королевской чете, что, завидев нас, приветственно поднялась с кресел. Был ли хоть какой-то крошечный шанс того, что королева меня узнает? Едва ли. В своем новом образе и в этом платье я была как никогда ближе к Ньярлу, чем к собственному прошлому.

— Приветствую вас, Каин, рад, что вы откликнулись на мое приглашение.

— Его сложно было бы проигнорировать.

Авель позволил себе чуть улыбнуться, когда мы подошли близко к возвышению с троном, и, переведя взгляд с наставника, радушно кивнул мне, как долгожданному гостю. Каин поспешил меня представить, дав знак поклониться.

— Моя дочь, Серафина Блэквуд.

Я склонила голову, как того требовал местный этикет, и вновь посмотрела на светлого. Видеть его лицо, такое знакомое и чуждое одновременно, было странно и жутко, будто кто-то содрал кожу Каина и нацепил на себя, пытаясь походить на него. Я бы предпочла отвернуться или перевести взгляд на кого-то иного, но смотреть на Славку не было никаких сил. На ее ребенка и подавно. Юный принц послушно стоял с матерью, дальше всех от меня, и отчетливо пялился на нас с наставником. Полагаю, мы были первые темные маги в его жизни.

— Я надеюсь на вашу помощь, леди Серафина, и предлагаю также свою в делах Сомны. Возможно, у нас получится найти новые пути к сотрудничеству.

Король жестом отпустил нас, закончив короткую аудиенцию, и мы с Каином прошли к краю зала, заняв место рядом с высоким, коротко стриженным блондином средних лет, с сединой на висках и военной выправкой. Повернувшись к нам, он едва заметно кивнул наставнику и вновь повернулся в сторону Авеля, прислушиваясь к словам какого-то министра, выступающего с длинной хвалебной речью. Быстро заскучав, я украдкой стала рассматривать соседа, прикидывая, кем он мог являться. Внешне он едва ли выделялся среди других гостей, но от нас не отошел, как остальные, и не попытался сохранить дистанцию.

Вскоре возле уха послышался тихий шепот Каина.

— Таранис Данган, дядя Ив Уэст.

— Это он вылечил Аван и помог тебе вернуться в Сомну?

— Да.

Взглянув на соседа по-новому, я попыталась найти в нем знакомые черты от Мэгги, что меня лечила, или от Ив, что оставила мне смешанные впечатления от похода в ее больницу, но помимо цвета волос у них едва ли нашлось что-то общее. Расчерченный мелкими шрамами, с горбинкой когда-то сломанного носа, с гусиными лапками возле уголков глаз и почти незаметной россыпью веснушек на чуть загорелых щеках он походил на героя из кельтских сказок.

— Да здравствует король Аврелиан!

Речь министра неожиданно закончилась, и весь зал, как по команде, поздравил Авеля. Вздрогнув, я даже рта не успела открыть для приличия. Каин, явно следивший за происходящим, намеренно не потрудился поздравить брата.

Вновь заиграл оркестр, знакомый музыкальный такт призвал к танцу, объединяя гостей в пары. Замешкавшись, я чуть было не отступила к стене, стараясь не мешать остальным, но наставник вовремя встал передо мной.

— Пора показать всё, чему ты так долго училась, Серафина.

Он протянул руку, и я смело вложила в нее ладонь, сделав шаг вперед. Теплая, гладкая ткань его перчатки мягко коснулось моей открытой спины, и я запоздало осознала какую пакость проделал Каин, оставив оголенной кожу. Тонкий материал ощущался на ней как прямое прикосновение, вызывая мурашки и заставляя раз за разом чувствовать, как пальцы наставника скользят, невесомо поглаживая меня при очередном па.

— Как ты мог выбрать такой фасон?

— Он тебе вроде бы понравился на примерке.

— На примерке мы не танцевали.

— Тебе ничего не мешало это сделать.

— Ты специально оставил спину открытой.

— Не мог отказать себе в удовольствии, она выглядит просто чудесно.

В возмущении я едва не зашипела, стараясь говорить так, чтобы нас не услышали окружающие.

— Каин.

— Тогда у меня еще была надежда на то, что ты приедешь сюда в другом статусе.

Я ощутила, как стыд опалил щеки, но постаралась сохранить лицо, не давая Каину лишнего повода для ехидства. Наставник это тут же заметил, улыбнулся и посмотрел на меня со смесью гордости и печали, будто мастер, прощающийся со своим любимым творением.

— Ты еще прекраснее, чем я тогда представлял, мой идеальный черный бриллиант. Я буду по тебе скучать.

— Я, увы, навряд ли буду мучиться тем же после этого вечера.

— Значит, я оказал тебе услугу. Можешь не благодарить.

— Я и не собиралась.

Глупая перепалка вернула мне прежний задор, словно люди вокруг вновь перестали иметь хоть какие-то значение, и в странных декорациях остались только мы с Каином, плавно вальсирующие под живую музыку. Звонко заиграли скрипки, своими струнами будто сжав мое сердце, и я выскользнула из рук наставника, чтобы через мгновение снова быть пойманной в его объятья, прижавшись спиной к его груди. Порывистое дыхание опалило мою шею, мы сделали еще несколько шагов вперед, и, развернувшись, я усилием воли отвела взгляд от глаз Каина, не желая увидеть в них то, что и так мне было понятно. Вместо этого, я мимолетно посмотрела на гостей, не желавших приблизиться к нам и ожидающих своей возможности потанцевать. На незнакомых лицах отразилось недовольство, будто я уже убила их короля, и лишь одна единственная девушка, стоящая подле тронов, смотрела на нас с нескрываемым восхищением, чуть прикрыв ладонью рот. Смутившись, я подумала было, что ей наверняка понравился Каин, он многим нравился, что и говорить, но сам наставник не видел ничего вокруг и, дождавшись, пока я обращу на него внимание, подхватил меня за талию, закружив в танце.

— Сегодня наш вечер.

Его шепот прозвучал почти ревниво, но он даже не попытался выглядеть серьезно, кажется, действительно расслабившись и позволив себе просто получать удовольствие. Сильные руки направляли меня, став прекрасной огранкой бриллианту, а мягкие, почти ласковые прикосновения чуть было не выдавали его чувств. Следуя за Каином и невольно поддаваясь его чарам, я самодовольно улыбнулась, ощутив себя героиней настоящей сказки, где, несмотря на клевету толпы, лишь я знала имя истинного короля и только я могла привести его на трон, свергнув самозванца.

Чуть сжав плечо наставника, я отклонилась назад, на поддерживающую меня ладонь, что даже скользнув на ткань моего платья чувствовалась горячей. Спустя всего миг, я вновь выпрямилась и, едва успев сделать вдох, вновь последовала за Каином, ощущая, как кровь прилила к лицу.

Белые стены с лепниной и серебристыми узорами, многоцветные пятна платьев, запах цветов, чужие голоса и последние отблески заката в просторном зале с множеством огромных окон, выходящих во внутренний двор замка, будто по щелчку пальцев неведомого бога стали фоном для нас двоих. Легкой поступью мы словно вычерчивали диковинный узор на гладких каменных плитах, став продолжением друг друга, танцуя в свое удовольствие, будто бросая вызов всему миру и светлый дворец уже принадлежал нам.

Вальс подошел к концу, оркестр грянул и резко замолчал, заставив пары в зале замереть с последними нотами. Мое дыхание сбилось, улыбка не сходила с лица, и, сделав от Каина шаг назад, я запоздало понадеялась, что мы выглядели всё же в границах приличия. Наставник, поймав мою ладонь, поцеловал кончики пальцев и довольно ухмыльнулся.

— Ты вся сияешь, Серафина.

— Спасибо.

Сжав его руку, я хотела было потянуть нас к краю зала, но рядом, словно из ниоткуда, возникла еще одна высокая фигура в белом.

— Позволите?

Чужие интересы

Я с некоторым недоумением посмотрела на Авеля, вежливо протянувшего мне руку. В голову не сразу пришло понимание этого жеста.

Он хочет танцевать? Со мной? Зачем? Это какая-то насмешка? Издевка? Хитрый план? Я вообще могу отказать королю? Наверное, нет.

— Да, конечно.

Покосившись на Каина, я заметила его короткий кивок и уверенно прикоснулась пальцами к чужой ладони. Авель, не стесняясь, повел меня к середине зала, пользуясь тем, что его подданные послушно расступаются, пропуская монарха. Король чуть улыбался, но выглядел крайне спокойно, будто ничего особенного не происходило. Будто он каждый день водит некроманток потанцевать, а люди в зале просто еще не привыкли, оттого и смотрят так удивленно, явно не веря своим глазам.

Вновь заиграла музыка, и мы впервые оказались совсем близко друг к другу, едва не разделив один вдох. Я внутренне сжалась, а тело словно закаменело, я ощущала себя деревянной куклой, не более, и в попытке хоть как-то отстраниться от происходящего постаралась сосредоточиться на танце, на узоре ткани белого камзола, на переливчатом пении оркестра.

— Вы отлично танцуете, леди Серафина.

— Благодарю.

— Учились где-то?

— У отца.

— Как и некромантии?

— Конечно.

Мы ненадолго задержались, чтобы Авель, вытянув руку, позволил мне сделать оборот и вновь попасть в его странный плен. На мгновение меня окутал сладкий аромат запах ирисов и ванили. Ладонь, скрытая мягкой тканью перчатки, чуть скользнула по моей спине, будто специально огладив открытую кожу. Огромного труда стоило не вздрогнуть от этого жеста, король будто проверял, насколько покладистой я буду в его объятьях.

— Как я могу вас называть, леди Серафина?

— По имени, и без «леди», можно просто Сэра.

— Что ж, Сэра, позвольте мне еще один вопрос, как долго вы собираетесь прятать от меня взгляд?

— Что?

— Я так сильно не нравлюсь вам?

— Не в этом дело.

Он неожиданно остановился и, сжав мою ладонь сильнее, дал понять, что не сдвинется с места, пока я не посмотрю на него. Повернувшись, я встретилась взглядом со светлыми голубыми глазами, смотрящими на меня внимательно, даже с легким укором. Захотелось по привычке послать это лицо к черту.

— Неужели вы боитесь меня, Сэра?

— Вам честно ответить?

Авель покачал головой и вновь повел меня в танце, подстроившись под скорый темп и не давая мне вновь отстраниться.

— Ложь королю карается законом.

— Вы правда устроите надо мной суд?

— Нет, я понадеюсь, что вы не станете скрывать правду.

Развернувшись спиной к Авелю, я сделала пару шагов в бок вместе с ним, чувствуя, как он осторожно положил одну руку на талию, а второй придержал ладонь.

— Я не боюсь вас. Ни капли.

Позади послышался смешок, король склонился к моему уху.

— Чувствую себя оскорбленным.

— Боюсь, это только ваша проблема.

Я повернулась лицом к Авелю, с удивлением встретив его улыбку и едва сдерживаемый смех.

— Я знал, что с вами будет интересно и не прогадал.

Интересно? Что ж, у меня тоже нашлось бы пара эпитетов этой встрече, но каждый из них довольно оскорбителен.

Оставив этот выпад без внимания, я вновь потерялась в танце, получив возможность промолчать и не сказать что-то неприличное в ответ. В конце концов, я когда-нибудь смогу вволю отыграться за любые нападки.

От красоты вокруг перехватывало дух. Солнце окончательно зашло, погрузив пространство за стеклянной крышей зала в полумрак. Золото в отблесках света массивных люстр и бра переливалось с новой силой, подчеркивая узоры в украшениях дворца. Мир вокруг предстал подобным ночному небосводу, полному сияния звезд.

— Вы снова замолчали.

— Вам мало танца?

— Думаю, что да, мало. Вы можете улыбнуться?

Не удержавшись, я приподняла бровь, вновь встретившись взглядом с Авелем. В нем ярко читалось любопытство.

— Пускай это будет подарок. Ваша первая улыбка мне.

Как он себе это представляет?

— Хорошо, тогда я оставляю за собой право выполнить эту просьбу, когда сама того захочу

— Например?

— Когда рассмешите меня или обрадуете чем-то

— Сэра, я же не шут.

— Я тоже приехала не развлекать вас, а учить.

На звонкой ноте оркестр закончил свою игру, заставив нас послушно замереть. Я чувствовала себя уставшей и от пикировок, и танца, а Авель в противовес мне лучился довольством, с каким-то странным восхищением смотря на меня и придержав мою руку.

— Принимаю поражение, леди Серафина, и надеюсь, наши уроки будут такими же захватывающими.

Он невесомо прикоснулся губами к кончикам пальцев и, отпустив меня, вернулся к трону, не дожидаясь ответа. Гости, стоящие рядом, проводили короля взглядом и будто разом решили просто проигнорировать мое существование, отворачиваясь и подспудно стараясь не приближаться ко мне.

Не то чтобы я действительно пыталась заговорить с кем-то, но люди, окружающие меня, вдруг показались какими-то неживыми, словно я стояла не среди толпы, а в лесу с шуршащими вокруг деревьями. Оглядевшись, я попробовала отыскать Каина, но его нигде не было, а из знакомых лиц неподалеку остался только Таранис. К нему я и направилась, аккуратно обходя танцующих и подхватив с подноса одного из слуг бокал шампанского. Мужчина, заметив мое приближение, приветственно кивнул, явно выражая желание поговорить.

— Кажется, мы так и не успели познакомиться. Я Таранис Данган, помощник вашей семьи в Санктуме.

— Серафина Блэквуд, рада вас видеть. Гемера много о вас рассказывала.

Светлый улыбнулся уголком губ, его взгляд на миг показался каким-то уставшим и грустным.

— Надеюсь, ей перестали сниться кошмары.

— Нет, но думаю это всё еще поправимо.

— Может быть. Вы приехали только с Каином? Без Аван?

— Она осталась в Кадате. После гибели мужа у нее стало ещё больше обязанностей. Боюсь, она ещё не скоро появится на подобных мероприятиях.

Я отпила из своего бокала, отметив довольно приятный, легкий вкус шампанского. Тар, смотря куда-то мимо меня, растеряно протянул.

— Что? Простите, я… — он замешкался, потирая щеку и пытаясь найти нужные слова. — Эреб погиб? Но от чего?

Удивленно воззрившись на светлого, я отдала свой бокал одному из слуг в зале, чувствуя, что мне стоит придержать язык за зубами.

— Это было несколько месяцев назад, я думала тут уже знают.

— Новости из Кадата до нас почти не доходят

— Что ж, наверное, я это зря…

— Но вы уже обмолвились, прошу объясните, что произошло.

— Эм… Эреб подстроил покушение на Каина, был взрыв прямо в здании администрации. За это его казнили.

Тар замолчал, поджав губы и задумчиво глядя на зал. Люди вокруг, сливаясь в общую пеструю массу, напоминали театральный фон для какой-то пьесы, где подтанцовка никогда не обращает внимание на драму актеров на сцене.

Что ж, где-то здесь должна решиться чья-то судьба.

Светлый резко развернулся ко мне.

— Сэра, я могу вас попросить об одной услуге?

— Какой?

— Вы приплыли в Санктум на своем корабле?

— Да, прямиком из Провиденса.

— Вы можете поговорить с отцом, чтобы меня взяли в обратный путь до Сомны?

— П-простите, я не уверена, что Каин согласится, хоть вы и помогали нашей семье…

Тар подхватил мои руки, сжав их в ладонях. Я ощутила его мелкую дрожь, голос показался тихим и взволнованным.

— Прошу вас, мне нужен этот шанс.

Мое сердце сжалось. Стоило бы догадаться, что он не просто так спрашивал об Аван, и при осаде, помогая ей и ее детям, видимо, у него не было шанса не полюбить эту женщину. Как же долго этот мужчина молчал о своей симпатии?

— Что ж вы сразу не остались в Кадате, после осады?

— Я нужен был ей здесь, не вернись я на свое место при дворе, мы бы не спасли Каина, и… я не посмел бы влезть в чужую семью.

Опустив глаза, я тяжело вздохнула. Просьба была, мягко говоря, не из легких. Тара могут принять за шпиона и, не дай боги, узнают о его чувствах. Наверное, стоило бы отказать, поостеречься, но мне хотелось ему верить.

— Я сделаю всё возможное, но отправление уже завтра в обед. Вы успеете собраться?

— Да, если начну прямо сейчас.

— Тогда приходите утром к нам, я сообщу, получилось ли мне найти для вас место.

— Если нет, я просто пойду пешком.

— Через две страны?

— Хоть через полмира, если у меня будет возможность встретиться с ней и поговорить хотя бы раз. Я думал похоронить в себе эти чувства, а сейчас будто восстал из мертвых. Простите.

— Все в порядке, я видела Эреба всего раз, но даже так, уверена, что вы позаботитесь о моей тете получше него.

— Спасибо. Тогда до завтра?

— До завтра.

Склонившись, Таранис порывисто поцеловал мои руки и быстро скрылся в толпе, словно его и не было здесь, а я говорила лишь с мимолетным видением из сна. Всего какое-то мгновение, и я осталась одна в чужом водовороте страстей. Каина все еще не было видно, хотя на какой-то миг мне показалось, что он танцует у трона.

Не прошло и минуты в одиночестве, как рядом, словно черт из табакерки, появилась девушка, замеченная мной ранее при танце с наставником. Ее голос звонкий и восторженный заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

— Леди Серафина! Вы ведь некромантка, я правильно поняла?

— Да-а, вы правильно поняли.

Губы светлой расплылись в счастливой улыбке, она тут же вцепилась в мою ладонь и подошла почти впритык, заглядывая в глаза. Нежное кремовое платье объемной юбкой прижалось ко мне.

— Потрясающе! Вы такая красивая, я сразу заметила, что вы не из местных, и платье какое! Восхитительно! А колье вы у нас заказывали или у своих мастеров? Оно словно кровь переливается, так завораживающе! Мне безумно понравилось смотреть, как вы танцуете и ступаете так легко-легко, прям дух захватывает. Долго учились? Ой, наверное в Сомне сложно найти хороших учителей, но у вас замечательно получается. А вы к нас надолго? Мне так хочется обо всем узнать, не хотите прогуляться в саду? Там не так душно и цветов море-море. Пойдем?

Растерявшись от такого напора, я беспомощно открыла рот и не подумала отказать, засмотревшись на блеск пшеничных кудрей, диадемы из белого золота, напоминавшей по форме венок, и почти бесконечное любопытство в горящем взгляде незнакомки.

— Да-а, конечно.

Тонкая бледная рука потянула меня из зала куда-то в боковые коридоры, где спустя один довольно длинный переход в соседнее крыло дворца мы неожиданно оказались на террасе, спускающейся в небольшой кровавых оттенков сад. Впереди, будто спрятанные от чужих глаз красной пеленой винограда на стенах, яркой алой изгородью возле дорожек росли кустарники барбариса, за ними чуть поодаль среди багровых клумб возвышались небольшие деревца огненных кленов.

— Увидела вас и припомнила это местечко, мне кажется, вы прекрасно впишитесь. Отсюда даже музыку слышно, а если мы пройдем чуть дальше вперед и зайдем в замок с другой стороны, то можем снова вернуться в зал.

Припомнив о каком именно проходе и месте говорит незнакомка, я с удивлением отметила, что такой путь открыт далеко не каждому во дворце, так как коридоры в этой части замка были близко к личным покоям короля.

— Вы хорошо осведомлены.

— Ой, да глупости какие, я тут всю жизнь прожила, еще такое могу вам показать! Даже брат таких секретов не знает!

— А вы… вы…

Подхватив меня под руку, девушка вновь расплылась в улыбке, уже спокойнее потянув меня по тропинкам кровавого сада.

— Что? Ах, да, я Уна, кузина его величества. Моя мама была сводной сестрой короля Адама. Вам, наверное, это ничего не говорит, но моя бабушка единственная из женщин того Короля бастардов, что смогла вписать свою дочь в королевский род.

— Удивительно, что это удалось хоть кому-то.

— Этот кобель прямо на первом же ее балу осилил, так что свидетелей нашлось достаточно, и наш род имел немалое влияние при дворе, так что бабушка пока не родила дочь, почти год была королевой.

— Почему только год?

— Потому что новой связи они не имели, а дочь на трон не посадишь. Родился бы тогда сын, и нам бы достался трон, но привилегий родственников нам тоже хватает.

Я смотрела на Уну в легком недоумении от ее открытости и дружелюбия. Мы точно не встречались раньше, и она определенно светлая, но общается со мной так, будто мы старые подруги. Может, она пьяна? Или просто… странная.

— Пол так важен?

— Королева не может править одна, точнее в большинстве случаев она к правлению никакого отношения не имеет. Максимум интересы сына представить до его взросления, но даже так нужен какой-то опекун из мужчин.

Интересно, не на это ли целится Каин? Хотя в таком случае мальчишка не доживет до восемнадцати, зато наставник бы успел перекроить власть под себя. Может быть, в таком случае стоит рассмотреть вариант с побегом Славки и сына из страны? Конечно, за ответную услугу мне. Исцеление, например.

— Нынешней королеве, наверное, такое не слишком нравится.

— Нет, насколько знаю, Мирру всё устраивает. Авель дает ей достаточно свободы, чтобы заниматься всем, чем вздумается, а в управление она не суется.

— То есть она даже не пыталась изменить порядок вещей в королевстве? Простите, я у вас совсем недавно, но до этого общалась с магом из Целестии, и он меня, мягко говоря, шокировал своим мировоззрением.

— Боюсь, наша королева не из тех людей, что переживают за остальных. Ее саму всё устраивает.

Уна заметно погрустнела при этих словах, но постаралась снова улыбнуться. Получилось натянуто и абсолютно фальшиво. Зачем она вообще это сделала?

— Серафина, а вам нравится у нас в Санктуме?

— Ещё не знаю, я толком ничего не видела.

— Ох, понимаю, нашу столицу не так просто обойти, здесь много интересных мест.

— Да, я думаю займусь экскурсией в ближайшие дни

— Обязательно позовите меня, я вам всё покажу. Знаю столько красивых местечек, вы будете в восторге!

— Наверно, надеюсь. Помимо Кадата я мало где бывала.

— Ой, я знаю Кадат, он будто сразу после рождения надел саван. Я видела его мрачные стены и острые шпили на гравюрах и фотокарточках, и простите, конечно, но место довольно странное, даже из рисунков сочится скорбь. Как же вы там вообще живёте?

— Вполне неплохо.

— «Неплохо» это мало, нужно лучше, больше, веселее! Вот взять хотя бы наш прекрасный Санктум, это место праздника, солнца, света, тепла и зелени, а мы тут словно обласканные любовью дети: растем, цветем, питаемся дарами богатых земель и ухаживаем за столицей как за любимым родителем.

— Я рада за вас.

— Вы это оцените, не сомневаюсь. Кстати, вы уже пробовали кофе?

— Простите?

— Божественный напиток! Наша семья не первый век занимается поставками зерен из Ориаба. На том острове добывают особый камень для статуэток с ликом местного божества, а на отработанных террасах высаживают кофе, перевозя плодородные земли из Целестии.

— Вы так хорошо осведомлены.

— Ох, да это мелочи, у нас это каждый знает, но вот перед вами удалось покрасоваться, спасибо.

— Пожалуйста.

Я не могла не заметить с какой горячностью и гордостью Уна рассказывает о своей жизни, будто стараясь как можно большим поделиться за короткий срок. Мне она напомнила дитя, что завидев нового гостя в доме, бежала показывать все любимые игрушки.

Сад кончился, мы достигли порога противоположной террасы и снова зашли в коридор замка. Прошло всего мгновение, я переступила порог замка первой и тут же услышала, как звякнули доспехи стражей, они словно по команде повернулись ко мне и только появление Уны заставило их остаться на месте. Девушка поморщила носик и, одарив мужчин неприязненным взглядом, потянула меня в сторону зала, игнорируя пристальное внимание защитников.

— Не обращай на них внимания, все стражи как один идиоты безмозглые, я давно прошу брата обновить хотя бы отряд у личных покоев, но он и слышать не хочет. Считает их хорошими воинами, вот только я вижу их гнилую натуру, таких как они ко дворцу и на пушечный выстрел подпускать нельзя.

— Ни один страж не будет рад видеть меня, Уна. Я все же темная, ты не забыла?

— И что? Я ценю это в тебе больше всего.

После этих слов, я ощутила себя чьим-то питомцем, без спроса принесенным в дом. Уна, несмотря на свою лояльность, кажется, понятия не имела, что делает, и будто капризный ребенок просто творила, что вздумается. Как же ее разбаловали здесь, и вместе с тем, словно не давали внимания всё это время.

Мы преодолели коридор и вошли в ярко освещенный зал в разгар очередной мелодии. Я хотела было поискать Каина, но Уна вновь вцепилась в мою ладонь.

— Серафина, мне еще столько нужно тебе рассказать.

— Подожди…

— У нас еще целый вечер впереди!

— Уна…

За спиной почувствовалось движение воздуха и чья-то рука приобняла меня за плечи, хвойный аромат коснулся носа.

— Нам пора уходить, я всюду тебя искал, Сэра.

Уна отпустила меня, с испугом посмотрев на Каина, а тот, даже не дав попрощаться, повел меня к лестнице и выходу, зачем-то торопясь и будто опасаясь, что любое промедление может стоить нам жизни. Сказка, в которую я погрузилась совсем ненадолго, обратилась побегом и странными встречами. Не сказать, что я действительно рассчитывала на чью-то благосклонность или новые связи, но итог вечера оказался довольно смутным. Только поездка Тараниса как-то скрашивала общее впечатление. Этот шанс мог принести в семью Блэквудов отличного помощника и опору для Аван, только стоило сначала уговорить Каина.

Преодолев путь домой и краткий пересказ увиденного семье Карвен, я оказалась в собственной спальне, наконец-то распустив сложную прическу и избавившись от надоевших туфель. Время близилось к полуночи, завтрашний день не обещал быть легким, но, собрав остатки сил, я решительно направилась к спальне Каина, постучав в его дверь.

— Войдите.

Заглянув внутрь, я увидела, что наставник уже избавился от пиджака, расстегнул рубашку и привычно закатал рукава. Стоя возле письменного стола, он налил себе немного виски из графина и заинтересованно посмотрел на меня.

— Что-то случилось?

Закрыв за собой дверь, я прошла ближе, чувствуя, что мне тоже неплохо было бы выпить для храбрости. Кажется, я впервые прошу о чем-то действительно серьезном.

— Можно и так сказать. Я хотела бы попросить об одной услуге.

— Рассказывай.

— Ты можешь забрать с собой в Кадат Тараниса? Он хочет переехать к семье.

— К семье?

— Да.

— К какой?

— Ив, она…

— Едва о нем вспоминает. Я знаком с ней получше тебя, разумеется.

Каин отпил из стакана виски и, поставив его на стол, скрестил руки на груди.

— Ну? Что еще ты мне расскажешь?

— Каин я… у него должен быть шанс встретиться с Аван.

— Это ты так решила?

— Н-нет, но я думаю, это было бы справедливо.

— Для кого? Для моей сестры, похоронившей мужа?

— Для Тара, он стольким помогал и…

— Потребовал плату?

— Нет конечно.

— Софи, я не собираюсь везти в Кадат мужика, получившего отмашку о том, что моя сестра теперь свободна, тем более, что он светлый.

— Она и сама может решить нужен он ей или нет, это всего лишь встреча…

— Она уже один раз решила и сделала так, как посчитала нужным. Последствия мы разгребаем до сих пор, и я не собираюсь повторять этот опыт.

Каин отвернулся от меня, показывая, что разговор закончен, но я успела поймать его за локоть, чуть сжав в руках ткань рубашки.

— Пожалуйста, она и так всегда рядом с тобой, на виду, дай ей еще один шанс на счастье, если не веришь в Тара, то хотя бы в Аван поверь. Даже если ничего не получится, у тебя будет хороший помощник.

— Или шпион.

— Ему нет смысла вам вредить, он столько сделал ради твоего благополучия, сделай хоть что-то в ответ.

— То есть я теперь Тару обязан за то, что он выпустил меня из тюрьмы, куда меня упекла его светлая королева, после того как захватила мою страну? Ты здесь совсем недолго, а уже рассуждаешь, как целестинцы.

— Каин, прошу тебя.

— Хватит, это бесполезный разговор.

Наставник дернул рукой, пытаясь освободиться, но я лишь сильнее сжала ее. К горлу подкатил ком, было до ужаса обидно и за себя, и за Тара. Я видела его, видела, как он дрожал и с какой надеждой говорил о встрече с Аван. Неужели ничего нельзя сделать? Из-за этого упрямства пострадают все.

— Он всё равно рано или поздно придет и добьется встречи.

— Что ж, я успею поставить капканы.

— Каин, я впервые о чем-то прошу, неужели так сложно думать не только о себе?

Усталость давала о себе знать. Хотелось разозлиться и топать ногами, пока некромант не согласиться сделать то, что мне нужно, а не искать какие-то обходные пути и торговаться за призрачную возможность соединить чьи-то судьбы. Не знаю, отразилось ли мое настроение на лице, но Каин, внимательно посмотрев на меня, вдруг кивнул.

— Несложно, совсем. Я бы даже сказал, что это сможешь сделать и ты, Софи.

— Что?

— Поцелуй, всего один поцелуй, и я заберу Тараниса в обратный путь до Кадата.

Тёплый приём

Обида стиснула мое горло так, что я едва могла издать хоть звук, но ненависть где-то в груди будто раскалила сердце, подмешав к моим чувствам злость.

— Ты обещал…

— Я ничего не обещал тебе и клятв не давал.

— И это всё равно подло! Я надеялась, что ты понял, насколько это отвратительно и неправильно.

— Я надеялся, что ты осознала — верить светлым нельзя.

Он протянул руку и осторожно коснулся кровавых бусин моего ожерелья, напоминая мне в очередной раз, на кого я похожа и почему. Хотелось сорвать это чертово украшение, чужим бременем лежащее на моей груди, и выкинуть его в окно, лишь бы мне перестали припоминать ошибку Лилит. Я не она, в конце концов, и поступаю так, как считаю нужным.

— Ты что, проучить меня решил? Или это всё лишь для того, чтобы я отступилась?

— И не совершала чужих ошибок.

Посмотрев исподлобья на Каина, я отпустила его рубашку и, сделав полшага вперед, дернула за воротник к себе, не давая отстраниться. Мои губы накрыли его, заставляя ответить на поцелуй, так же властно, как это когда-то сделал он. Каин подался назад, но наткнулся на стол, чуть не сбив ладонью стакан, а я, пытаясь сохранить равновесие, неловко завалилась на наставника, чувствуя, как постыдно начали пылать щеки. Меня почти опьянил вкус виски, ладони будто сами собой легли на напряженные плечи, обтянутые тонкой тканью. Краткий выброс адреналина, что подпитал мой гнев, сменился смущением и дрожью во всем теле, будто у меня озноб. Разорвав поцелуй, я хотела было отстраниться, но Каин придержал мой подбородок свободной рукой, заставив посмотреть в глаза.

— Оно того стоило?

— Да, теперь это только моя ошибка.

Каин покачал головой, в голосе послышались нотки ехидства, перерастающего в злость.

— Это неправильно и отвратительно.

— Ты же сам выставил это условие!

— И ты не должна была его выполнять. Сколько ты выпила на балу?

— Полбокала шампанского.

— И такой эффект.

— Ты же понимаешь, что оно тут не при чем.

— Тогда зачем ты это сделала? Так переживаешь за светлого?

— Ты не оставил мне иного выхода.

Его пальцы надавили на мою кожу чуть сильнее, будто он побоялся, что я уйду прямо сейчас.

— Я уже представил тебя остальным как часть семьи.

— Я и есть часть семьи, а ты хоть раз пытался соответствовать этой роли? Вырез на платье, танец на балу, комплименты, ревность по пустякам, ты ведёшь себя так, будто я твоя собственность. Кукла, которой можно похвастаться и на кого-нибудь натравить.

— Софи…

— Тар придет к нам утром. У тебя есть время смириться.

— Я прирежу его, едва он сойдёт на берег.

— Тогда мне стоит предупредить Аван о его приезде.

Пристально глядя на меня, он нахмурился, словно пытаясь придумать наказание. На миг я показалась букашкой в его руках.

— Сумасбродная дура.

— Упрямый осёл.

Я отстранилась от Каина и развернулась к выходу, надеясь, что некроманту не придет в голову меня остановить. За спиной послышался шорох, показалось, что он вот-вот поймает мою ладонь или край платья, но я успела выскользнуть в коридор и позволила себе от души хлопнуть дверью.

Софи?

Я… неужели я действительно не права, и мне не стоило помогать Тару?

Ты правда хочешь знать мое мнение?

Да!

Я не имею права осуждать тебя или Аван за помощь этому человеку, но тебе стоило предупредить хотя бы Ив о его приезде. Таранис наверняка прежде всего поедет к своей племяннице, а уже она могла бы рассказать Аван о переезде дяди. Тогда это не выглядело бы, как сватовство.

Вернувшись в свою спальню, я с трудом сняла платье и ожерелье, бросив их прямо на пол. Тяжелое золоченое зеркало в полный рост напротив гардероба отразило мое покрасневшее от натуги лицо и полуголое тело в редких полосках от складок ткани. Пригладив волосы, я встала прямо перед ним, поджав губы, рассматривая серебристую гладь и не узнавая представшую мне девушку. Я еще помнила свои редкие растяжки на бедрах, бледную кожу, покрытую россыпью родинок, и угловатые плечи, в которые я упорно втягивала голову, чтобы как можно меньше выделяться ростом, но сейчас едва ли что-то осталось от прежнего образа.

Я изменилась внешне, но внутренне… жизнь была бы проще сейчас, если бы я была Ньярлом. Если бы окончательно умерла там в гаражах, а не это всё.

Ты правда думаешь, что это мое посмертие?

Я могу это предположить, пускай мы и не знаем, как Слава попала в наш мир.

Спросить бы ее. Надо было подойти к ней на балу, но мне было так неловко и страшно. Она кажется сейчас совсем другой. Далеко не той девчонкой, что я знала ранее.

У тебя еще будет возможность. К тому же это просто опасно.

Наверно.

Постояв немного у зеркала, я глубоко вдохнула, окончательно успокоившись. Руки наконец-то перестали дрожать.

Извини.

За что?

Я делаю глупости, а тебе приходится в этом участвовать.

Ньярл помолчал немного и будто бы вздохнул, насколько это было возможно в моем сознании.

Рано или поздно ты можешь встретить кого-то, с кем захочешь провести остаток жизни. Я стараюсь относиться к этому философски и не хочу обрекать тебя на одиночество из-за чьего-то ритуала.

Даже если бы Каин добился своего?

Это самый отвратительный и жуткий вариант, но даже так я бы нашел выход, со временем просто скрывшись в твоих воспоминаниях.

Звучит не слишком приятно.

Так и есть.

Сделав несколько шагов назад, я выдохнула, чувствуя, как мои мысли вновь стали ясными и понятными мне. Преодолев расстояние до ванной комнаты, я скрылась в ней, готовясь выстроить ближайший план действий.

Мое утро началось с ранних гостей. Горничная Карвенов постучала в мою дверь, сообщив о визите, и через минуту я, заспанная и укутанная в халат, прошла в прихожую, где меня уже ждали. Таранис с присущей ему военной выправкой стоял посередь комнаты, словно изваяние, и только руки, нервно перебирающие коричневую фетровую шляпу, выдавали его беспокойство. Завидев меня, Тар вздрогнул и чуть было не кинулся навстречу.

— Доброго утра, леди Серафина…

— У меня получилось уговорить отца, но он не будет вам рад. Советую прежде чем идти к Аван, попросить Ив сообщить о вашем приезде, чтобы появление не было слишком неожиданным.

Поморщившись от утреннего солнца, я подошла ближе к светлому, заметив неприкрытую радость в его взгляде. Тар заметно расслабился, выдохнув и перестав походить на каменную статую.

— Я ваш должник.

— Могу попросить только одно — не облажайтесь. Меня рядом не будет, и от гнева Каина вас ничего не спасет.

— Понимаю, еще раз спасибо. Когда вы поедете в порт?

— После завтрака, и, если семейство Карвен не против, вы можете подождать здесь, в саду, например.

— Да, я поговорю с Джозефом.

Кивнув, я попросила горничную провести гостя к хозяину дома и вернулась в свою спальню, вновь завалившись в кровать. Таранис выглядел крайне целеустремленно, и, снова встретившись с ним, я почувствовала, что вся затея была не зря. Что-то было в нем такое, располагающее к себе, будто заранее понимаешь — это тот человек, на которого можно положиться. В Каине это тоже иногда ощущалось, но все портила его какая-то подспудная порочность. Будто его помощь это лишь внимание хозяина к собственной вещи, и только к сестре он относится как к равной.

Доброе утро, Ньярл.

Доброе.

Завернувшись в одеяло, я сбросила тапочки на пол и уставилась на противоположную от окна стену, наблюдая, как солнечные зайчики прыгают по гигантским кремовым лепесткам, пробиваясь через пелену роз.

Дом Карвенов утопал в зелени, словно случайно затесавшись среди огромного сада. С улицы доносился запах жасмина и тепла, какое бывает в жаркие дни. В своем вынужденном заключении я чуть ли не в каждом соседнем дворе видела оранжереи из прозрачного, зеленоватого стекла в оправе металла. Они клетью обрамляли особенно ценные кустарники, выделяющихся в окнах яркими пятнами. Пионы, георгины, гортензии, лилии, космеи, хризантемы и множество других цветов прятались в саду самих Карвенов, тщательно лелеянные Элизой и ее садовниками. Меня к особенно ценным экземплярам не подпустили, позволив любоваться только с почтительного расстояния, но я даже не обиделась. Некрос плохо влияет на растения. Помнится, моя мама тоже ругалась, если я срывала что-то на даче или играла в опасной близости от ее капризных благоухающих роз.

Хм, если я умерла, то какие цветы несут к моей могиле? У меня не было любимых, но Макс часто дарил мне герберы, предлагая погадать на них, как на ромашках.

В коридоре послышались шаги и невнятный голос Каина. Кажется, он начал последние сборы, стоит собираться и мне. В порт я должна поехать вместе с остальными, проводив мужчин, и по возможности хотя бы немного прогуляться по городу.

С улицы послышалась птичья трель, обитатели дома окончательно проснулись и, сбросив оковы сонливости, начали повседневные дела. В дальней части коридора пробежала маленькая Энн, собираясь на учебу, Элиза отдавала распоряжения горничным, где-то недалеко от моего окна во дворе прогуливались Джозеф и Таранис.

Пришлось встать и начать утренние процедуры, приводя в порядок высохшие кое-как за ночь волосы, надев костюм, подобный тому, что часто надевала Аван в Кадате: с брюками, подчеркивающими талию и бедра, свободной рубашкой и пиджаком. Мысли вяло перетекали в голове, не желая отходить от давно не посещавшего меня воспоминания. Макс с букетом в руках на мой пятнадцатый день рождения. Тогда он, кажется, подарил плеер, заранее накачав туда любимые мной песни. Специально откладывал, копил полгода деньги, и вот. Я была вне себя от счастья, расплакалась и, вцепившись в родные плечи, не хотела отпускать. Как давно это было.

Наверное, он и на могилу тоже выбрал герберы. Языку цветов Макс не обучен, так что просто выберет то, с чем я ассоциируюсь и… по возможности открытый гроб. Раны я получила уже в этом мире, так что сильно изуродовать меня не могли, если, конечно, нашли быстро. До того как до меня добрались бы бродячие собаки, иначе это какой удар будет для родителей и Макса. Я думала, что каждый в мире хочет, чтобы его помнили и скорбели по нему годами, но сейчас… Мне так неловко думать, что кто-то убивается по мне. Льет слезы над хладным трупом, переживает утрату. Приходит на могилу поговорить.

Я будто стесняю других своим отсутствием, но ничего не могу поделать. Подспудно хочется извиниться, попросить прощения за неудобства. Мои дорогие, я крайне сожалению о том, что я мертва. Вам придется привыкнуть к этому и впредь, пожалуйста, не заостряйте на этом внимание. Оно того совсем не стоит, вам лучше заняться своими делами. Я знаю, что событие не из приятных, но вы живы, и у вас есть много интересных занятий.

В конце концов, мне от скорби уже не жарко и не холодно, а все обряды, проводы и прочее вы делаете прежде всего для собственного успокоения, надеясь ритуалами как-то упорядочить свои чувства.

Надеюсь, Макс не слишком сильно потратится на психолога, и не хотелось бы, чтобы он скорбел остаток жизни. Лучше бы нашел кого-то себе. Завидный жених всё-таки, с квартирой, и детская уже готова со всеми атрибутами.

Жаль, срок у меня был маленький. Может, смогли бы хотя бы ребенка спасти?

Но…

Он умер здесь или там? Раньше или позже меня? Что если я пришла в этот мир уже с мертвым плодом? Может, поэтому у меня ничего не осталось? Я никогда не спрашивала об этом, да и как… как о таком спросишь?

— Сэра?

Голос Тараниса оказался настолько неожиданным, что я вздрогнула. Скопившиеся в уголках глаз слезы сорвались с ресниц, упав на колени. Наша машина с тихим шелестом преодолела очередной перекресток, проезжая мимо центра города. Тар, сидевший напротив, чуть наклонился ко мне.

— Все в порядке?

— Да, я просто переживаю немного, остаюсь одна в незнакомом городе…

— Карвены тебе во всем помогут и подскажут.

Каин, разделивший со мной один диванчик, протянул платок, настороженно вглядываясь в мое лицо. Выдавив из себя подобие улыбки, я осторожно убрала остатки слез.

— Знаю, знаю, считайте, я чересчур нервничаю, только и всего.

Таранис кивнул и уже спокойнее откинулся на спинку дивана.

— Каин, вы так поспешно уезжаете, я думал, у вас есть еще дела в городе.

— Я решил их до бала. Некоторые обстоятельства вынуждают меня оставаться в тени и все задачи в Целестии решать до выхода на публику.

— Вы боитесь, что у вас появятся проблемы с лишним вниманием общественности?

— Скажем так, я не боюсь, а жду этих проблем, зная точно, что они будут.

Повернувшись к наставнику, я заметила, что он и правда настороже. Его выдавали чуть нахмуренные брови, излишне прямая спина и поджатые губы. Каин будто ждал удара и старался не отвлекаться надолго от чуть приоткрытого окна.

Машина остановилась у светофора на окраине торгового квартала, пестрящего акциями, распродажами и новым товаром на плакатах. Глянув на улицу, я заметила вывеску какого-то цветочного магазина и множество людей, собравшихся на тротуаре. Рабочие, клерки, разносчики газет, люди среднего и низкого достатка, в отглаженных костюмах и замаранных комбинезонах — все поглядывали то на дорогу, то часы на руках, то на циферблат у здания рядом.

— У вас всегда так людно? Сегодня даже не выходной.

Завесив окно, я перевела взгляд на Тара в ожидании ответа, но он лишь непонимающе посмотрел на меня, чуть покачав головой. Пересев на край дивана, он поднял руку и потянулся к шторе на своей стороне, но не успел даже прикоснуться к ней. На улице послышался чей-то выкрик, и спустя мгновение машину вдруг заметно качнуло, будто какой-то неведомый великан попытался ее перевернуть. Соскользнув с места, я попыталась ухватиться за подлокотник, но пальцы лишь мазнули в воздухе. Я запоздало подумала о том, что стоило прежде всего закрыть голову, но, налетев спиной на Каина, ощутила, как он сам, поймав меня, ладонью прикрыл мне затылок. Сжавшись, я дождалась, пока пол снова замрет. Со стороны водителя хлопнула дверь. Мы остались одни в салоне, словно в клетке посередь города.

— Что это было?

Выглянув из-за плеча Каина, я осмотрелась, проверяя не расшибся ли светлый, но он в отличии от меня, успел ухватиться за дверную ручку. Я хотела было привстать, но наставник прижал меня к себе сильнее, напряженно прислушавшись.

— Тише, это не всё.

Снаружи послышался нарастающий шум, толпа у перехода галдела, люди перебивали друг друга, но стоило кому-то вновь громко выкрикнуть команду, как машина снова качнулась, на этот раз сильнее, с треском окончательно завалившись на бок.

Мир перевернулся, и места в нашей клети оказалось еще меньше. Каин, все еще придерживая меня, смягчил падение, но сам зашипел от боли. Где-то под нами послышался хруст стекла. Таранис, так и не отпустив ручку, упал чуть лучше и смог быстро подняться на ноги, осторожно пригибаясь и прислушиваясь к происходящему.

Сверху на машину кто-то залез, попытавшись открыть дверь, но она была либо заблокирована, либо замок сломался от веса светлого. Недовольные выкрики и оскорбления в толпе на улице перемежались чьими-то советами просто выбить окна, поорудовать клинком или дать хорошенько ногой по замку. Чувствуя, что ситуация накаляется, я попыталась нашарить трость, но Каин быстро выдернул ее из-под моих рук.

— Нельзя. Если кто-то пострадает от некромантии, нам ни за что не поверят, что мы защищались.

— Да в смысле не поверят?! Они буквально перевернули нашу машину!

— Их много, и они все скажут, что мы напали первыми.

Чуть не лопнув от негодования, я, словно рыба на суше, беспомощно открывала и закрывала рот, не зная, какие слова подобрать для объяснения всей гаммы чувств, что сейчас меня накрыли с головой. Так, черт возьми, не бывает! Должен же хоть кто-то сказать правду!

— Тар!

Повернувшись к светлому, я заметила его смятение. Кажется, он тоже не представлял, как выбраться из машины не разогнав толпу силой.

— Сэра, я постараюсь, но станут ли меня слушать.

— Да ну хоть что-то! Неужели тут хотя бы стражу позвать нельзя?

Каин подо мной нерадостно хмыкнул, привставая на локтях.

— Ну да, уж стража нам и поможет.

Таранис хотел что-то сказать, но над ним послышались удары по окну и корпусу автомобиля. Всего через пару секунд после этого светлого осыпало стеклом и чьи-то руки, словно щупальца неведомого чудовища, тут же ринулись внутрь, пытаясь нашарить нас в салоне. Пригнувшись, я постаралась спрятаться как можно дальше, но тут же вскрикнула, когда чьи-то пальцы вдруг вцепились в мои волосы, безжалостно дернув к себе.

Низкий незнакомый голос снаружи завопил:

— Поймал! Поймал!

Каин дернулся вперед и ударил тростью нападавшего, освободив меня из чужой хватки. Он ловко сдвинул меня в самый угол, поменявшись местами и вновь отгораживая от опасности. Глухо разбилось второе окно над нами, и, отодвинув штору, еще несколько рук залезли в салон, слепо шаря внутри.

Воздух вокруг будто сгустился, возня десятка тел на машине, запах крови, пота и дорожной пыли смешался в отвратительном, душном букете, сдавливая легкие. Голова гудела от голосов, пространство словно сжалось до размеров крохотного склепа. Клаустрофобия, которой я никогда не страдала, навалилась с какой-то чудовищной силой. Не зная, как помочь, я наблюдала, как Тар, забрав трость у Каина, не церемонясь, начал ломать влезающие в окна конечности, отбивая желание вновь их совать. Наставник, безоружный, ограничился повреждением чужих пальцев и резкими рывками за рукава, чтобы лбы на наружной стороне болезненно соприкасались с стенами.

— Что вообще им надо?

Я прикрыла ладонями лицо. Смотреть, как тебя пытаются достать, было невероятно мерзко и пугающе, но закрыть глаза полностью было еще хуже. Всё происходящее показалось кошмаром. Еще вчера танцевала во дворце с королем, а сейчас, словно зверь в конуре, пытаюсь спрятаться от разъяренной толпы.

— Полагаю, наша смерть.

Каин ударил чью-то сунувшуюся в проем голову и тяжело выдохнул, получив короткий перерыв. На его лице я заметила несколько царапин от чужих ногтей. Где-то в салоне должна была быть аптечка, но воспользоваться ей мы могли, только если нападение наконец кончится.

Безумно захотелось прибить парочку человек, получив бесценную возможность не возвращаться в этот чертов Санктум больше никогда в жизни.

На улице послышался громкий протяжный свист. Люди, окружившие машину, разом схлынули, внезапно оставив нас в покое. В наступившей тишине резко стихли даже чужие шаги на тротуаре.

— Всё?

Я постаралась подняться на ноги, ощущая неприятное покалывание в них. Таранис отдал мне трость и тут же протиснулся через окно, оглядывая улицу. Послышался шелест подъезжающей машины, хлопок двери и новый незнакомый голос.

— Попали в аварию господин Данган?

Гость

— Можно и так сказать, на нас напали.

Тар вылез наружу полностью и не без труда открыл заевшую дверь, применив немного магии. Короткая белая вспышка у замка позволила мне с Каином наконец-то выбраться, и мы немного ошалело оглядывали уже спокойную улицу. Некоторые из прохожих заинтересованно останавливались, но, едва завидев трость и отличающую фасоном одежду, предпочитали отвернуться, делая вид, что вовсе не заметили нас.

— Какое чудовищное происшествие! Никогда бы не подумал, что тут такое может случиться. Надо будет поговорить с нашими чудными цветочницами, чтобы хотя бы пару недель их кто-то забирал из магазина после работы.

Я повернулась к незнакомцу, что, пожав руку Таранису, совершенно спокойно воспринял появление еще двух некромантов. Внешне мужчина выглядел как типичный целестинец: дорогой костюм, выучено вежливые движения, темно-русого оттенка волосы, аккуратные усы и нарочито мягкий тембр голоса. Ничего особенного, если подумать, но отчего-то он напоминал мне хозяина фабрики игрушек или Вилли Вонку чуть за тридцать и пока без садистских наклонностей. Высокий, с открытым живым лицом, хитроватым прищуром и добродушной улыбкой, он охотно поздоровался с Каином и кивнул мне.

— Вам нужна помощь?

— Да, мы не отказались бы.

— В таком случае, можете пересесть ко мне. Водитель перенесет ваши вещи.

Мужчина легко указал ладонью в сторону своего автомобиля, предлагая мне пройти к нему первой. Каин, оглянувшись на остатки нашей машины, покачал головой.

— Нам нужно отвезти ее обратно Карвенам или…

— Я предупрежу стражей, они отвезут ее на стоянку. Вас куда подбросить?

— В порт.

— О, замечательно, это недалеко. Запрыгивайте. Как вас зовут, если не секрет?

— Каин Блэквуд.

— Серафина Блэквуд.

— О, наслышан о вашей семье. Я Аластор Кейн, предприниматель и хозяин того чудного магазина цветов. Заехал проверить, как поживает мое дельце, а тут вы.

Ал отдал распоряжения водителю и тут же повел нас к автомобилю. Двери передо мной услужливо распахнулись, Каин подтолкнул меня внутрь и сел следом, словно подспудно старался оградить меня от остальных и всё еще опасался нападения. Таранис, выглядевший невероятно усталым, сел на сидение напротив меня и расслабленно опустил плечи. Его руки и лицо, как и у Каина, оказались исцарапанными, пальцы чуть подрагивали. На помятой ткани пиджака поблескивали мелкие крупинки стекла.

Оценив состояние обоих мужчин, я чуть подалась вперед к вошедшему Аластору, но тот, опередив мой вопрос, сунул в руки небольшой аптечный короб, выкрашенный в красный цвет.

— Спасибо.

— Ох, это пустяки. Лучше расскажите, что случилось, кто на вас напал?

Не желая строить догадок, я занялась обработкой ран, отыскав в аптечке спирт и вату. Хотелось бы еще получить пинцет и умыться по-хорошему, чтобы убрать остатки стекла, но обстоятельства не располагали к подобному везению. Перевязав волосы, чтобы не мешали, я краем уха следила за ответами Тараниса.

— Обычные люди, прохожие.

— Точно не банда?

— Точно.

Машина зашелестела шинами и сдвинулась с места, унося нас от злополучного перекрестка, на котором будто только мы видели разбитую машину. В голове мелькала куча вопросов, было непонятно, куда делся водитель, подставил ли он нас или просто от него избавились, спланировал ли кто-то нападение и кому вообще нужно было досаждать уже уезжающим некромантам. Поежившись, я постаралась со стороны посмотреть на произошедшее, но, вновь оказавшись в салоне автомобиля, больше не чувствовала себя в безопасности. Всё еще казалось, что вот-вот кто-то разобьет окно и попытается влезть внутрь, схватив меня за волосы.

— Какой ужас.

— Взялись из ниоткуда и перевернули машину.

— Что, прям голыми руками?

— Да, всей толпой.

— Боги, куда смотрит стража.

Вздохнув поглубже, я смочила вату и развернулась к Каину. Он всего мгновение посмотрел на мои руки с непониманием, будто я предлагала ему не обработку, а чашку крысиного яда, но все же нагнулся, позволив осторожно прикоснуться к его царапинам на лице. Кажется, впервые я ему помогаю с подобным, а не он мне.

Каин прикрыл веки, и я заметила, как они подрагивают, когда я проходилась по наиболее глубоким порезам. Брови невольно сошлись над переносицей, придав ему нарочито грозный вид, и я, не удержавшись, мягко надавила пальцем на морщинку между ними.

— Не кукожься, я не смогу везде пройти, если ты сморщишься, как изюм.

— До изюма мне еще не меньше полувека жить.

Дождавшись, пока Каин расслабит лицо и перестанет болтать, я закончила обработку, с некоторым интересом отметив, что морок, меняющий лицо некроманта, не мешал показу ран.

Отщипнув еще немного ваты от аккуратного плотного мотка, я повернулась к Тару и тот охотно наклонился ко мне, подставившись под руки, словно послушный пес. Наставник, получив возможность высказаться, продолжил разговор с Аластором.

— Навряд ли стража помогла бы.

— Но вас же назначил для управления Сомной сам король! Вы не последний человек в Целестии.

— Да уж, сильно нам это помогло.

— Кажется, Авель совершенно не контролирует то, что происходит на улицах прямо у него под носом.

— Видимо так.

— Отвратительно. Сначала пропажа людей, теперь это.

— Пропажа?

— Ох, простите, я не должен был… боюсь, это могут быть не более, чем слухи.

Отвлекшись от работы, я тут же встрепенулась, недовольно нахмурившись.

— Нет, говорите, мне ещё тут жить.

— Ох, правда? Тогда я бы на вашем месте задумался над охраной. Пока пропажи происходят только в бедных районах, но кто знает, к чему они приведут. Авель закрывает глаза на исчезновения стариков, больных или проституток, но такое положение не может быть вечно. Боюсь, не ровен час, и в благополучных районах матери недосчитаются своих отпрысков после занятий в школе.

— Может, и нападение на нас с этим как-то связано?

— Навряд ли, но в столице явно творится что-то неладное.

— Что ж, спасибо за предупреждение.

Поджав губы, я вновь повернулась к Таранису и получила в ответ его ободряющую улыбку. Он выглядел чуть виновато, но я даже не думала обижаться на то, что остаюсь в Санктуме без его поддержки. В конце концов, мне стоило научиться справляться самой, а нападение лишь еще раз показало, что расслабляться у светлых рано. За все время у Карвенов и на балу я не получила столь открытого проявления ненависти и уже в тайне надеялась, что так будет всегда.

Дальнейший наш путь прошел преимущественно молча. Аластор всего раз попытался завести разговор, спросив про вчерашний вечер, но обсуждать было нечего. Я вновь погрузилась в собственные мысли, пытаясь собрать воедино все представленные мне факты и самое главное, «пропажи», которыми так мягко Ал окрестил настоящие похищения. Они явно возникли не просто так, и единственное хорошее в этой истории было то, что преступления не могли повесить на меня или Каина. Мы приехали ненадолго, и началось всё явно раньше, но у Карвенов, пожалуй, стоит расспросить об этом побольше. Сразу после того, как узнаю степень ненависти целестинцев к моей персоне. Возможно, мне всё-таки нужно завести охрану?

— Приехали. Как хорошо, что без вас корабль никуда не уплывет. Было бы обидно опоздать из-за этого происшествия.

Машина остановилась, и Аластор вышел первым, довольно набрав в грудь свежего морского воздуха. В салон тут же забрался прохладный ветерок, пахнущий йодом и, как ни странно, специями. Таранис вышел вторым, воспользовавшись моментом, чтобы снять пиджак и стряхнуть остатки стекла. Каин прошел следом и, поддержав под руку, помог выйти мне. Оглядевшись, я с интересом отметила светлые пассажирские корабли целестинцев, по технологиям явно ушедшие значительно дальше наших судов в Сомне. Помпезные белые пассажирские лайнеры горделиво взирали на толпу у пирса, но совсем не впечатляли меня. В сравнению с земными аналогами корабли были сильно меньше, и у Санктума, в технической столице мира, их было не так много. Полагаю, всё из-за тех же ограничений в добыче кристаллов, на которых здесь работали все сложные механизмы. Дорогостоящий энергоресурс для таких махин нужен был просто колоссальный.

— Я дам отмашку морякам, Сэра, прошу, подожди здесь.

Рядом послышался голос Каина, машинально кивнув ему, я продолжила рассматривать корабли, на этот раз обратив внимание на деревянные длинные судна с двумя мачтами и косыми парусами. Из них на пирс вышли загорелые почти дочерна беллаторцы в длинных одеяниях и с татуировками на открытых частях кожи. По виду они были весьма богаты: золотые украшения с драгоценными камнями, дорогая яркая ткань и высокомерный взгляд на окружающих словно возвышали их над встречающими делегацию целестинцами. Объединившись со светлыми в единую группу они было двинулись к зданию порта, как из кораблей, словно из муравьишки, вылезло еще десятка два-три слуг. Они были без меток рабов и без ошейников, но подспудно пытались вести себя тихо и незаметно, тенью последовав за хозяевами и перетаскивая тяжелые сумки с вещами.

От созерцания беллаторцев меня на этот раз отвлек Аластор, осторожно прикоснувшись к моему локтю.

— Леди Серафина?

— Да?

— Я могу подождать вас до отправления.

— Мне кажется, это будет слишком, мы и так отвлекли вас от работы.

— Какие мелочи, вы были в беде, и я не мог пройти мимо, к тому же, вам придется как-то вернуться домой, я правильно понимаю?

Не дав мне ответить самой, Таранис влез в разговор, уже накинув на себя заметно подпорченный пиджак.

— Да, леди Серафина живет у Карвенов, и без вашей помощи ей придется в одиночку пройти через половину города.

— О, это я никак не могу допустить.

Мысленно дав пинка Тару, я постаралась как можно скорее придумать какой-то компромисс, чтобы не ехать домой с малознакомым мужчиной.

— Тогда, вы можете прислать за мной машину, когда уже доберетесь до своего магазина. Я буду крайне признательна.

— Отличный вариант! Так и поступим, только обещайте мне, что никуда не уйдете с вокзала.

— Обещаю.

— Замечательно! Тогда всего доброго вам, при случае заходите в цветочные магазинчики за букетом или подарком.

— До свидания.

Аластор быстро поклонился, будто только и ждал возможности уехать, и вернулся в машину. Через мгновение зашелестел мотор, и нас с Таранисом оставили одних у черного, просмоленного корабля Сомны. Повернувшись к соседу, я выдохнула, почувствовав себя спокойнее.

— Магазинчики? У него вроде один только был.

— О, он чуточку приукрасил. Аластор Кейн владеет обширной сетью цветочных лавок, и у него же покупают удобрения для своих садов самые знатные люди Целестии.

— Я не знала, что светлые так помешаны на цветах.

— Цветы это почти как люди. Мы зависим от солнца, поклоняемся ему, и растения живут только благодаря свету.

— Поэтому богачи соревнуются в садоводчестве?

— Конечно я бы даже сказал, что сад есть показатель любви Солара к тому или иному дому, а удобрение Кейнов помогает эту любовь продемонстрировать.

— Руководствуясь этой логикой, можно сказать, что Зар самое благостное место для Солара.

— Там же почти ничего не растет, кругом пустыня.

— Зато солнца хоть отбавляй.

— Пожалуй, вы правы.

Тар не сдержал озорной улыбки и повернулся к подошедшему Каину. Получив от него знак о готовности к отправлению, светлый поклонился мне и, поцеловав тыльную сторону ладони, еще раз поблагодарил, оставив нас с наставником наедине.

— Не потеряй кулон, иначе я не смогу с тобой связаться, и защищать тебя от проявлений Завесы будет нечему.

— Я постараюсь.

— И постарайся подружиться с Карвеном, он талантливый алхимик, и его знания тебе могут пригодиться.

— Хорошо.

Каин стоял прямо передо мной, но почему-то не решался посмотреть в глаза, предпочитая сверлить взглядом мои руки. Невольно сжав пальцы, я поняла, что тоже почти незаметно нервничаю.

— Каин…

— Не доверяй светлым, и я прошу тебя, думай дважды перед тем, чтобы что-то сделать.

— Д-да, конечно.

Выдохнув, словно перед прыжком в воду, наставник сделал полшага вперед и осторожно обнял меня за плечи. Без тени пошлости и будто вспомнив, кем меня представил для остальных, что было редкостью для Каина. Обняв его в ответ, я вдруг поняла, какую глупость сказала во время бала.

Невозможно не скучать по тому, с кем провела так много времени.

Положив ладонь на мой затылок, наставник добавил чуть тише:

— Я постараюсь не затягивать это.

— Буду ждать.

Отпустив, он всё же взглянул мне в лицо. Уголки его губ дрогнули, и я не смогла не улыбнуться в ответ. Каин на миг показался мне растерянным, но он тут же скрыл это за легким поклоном и, развернувшись, быстро зашагал к кораблю.

Через несколько минут моряки из Провиденса распорядились отдать швартовый тросс и, развернув серые паруса угольного галеона, двинулись в обратный путь до Сомны.

Оставшись на пирсе одна, я проводила взглядом корабль, сжимая в руках трость, и неожиданно для себя ощутила, как защипало глаза. Я почувствовала себя опустошенной и непривычно одинокой, спустя целый год вместе с огромной семьей Блэквудов, что всегда была рядом, пусть и не всегда мне нравилась. Остаться без них в огромном враждебном городе оказалось сложнее, чем я представляла. Уже сейчас хотелось прикоснуться к медальону, позвать и попросить Каина забрать меня с собой подальше от яркого, слепящего солнца, стеклянных витрин оранжерей и пугающего безразличия незнакомцев.

Я всё еще с тобой, Софи.

Это всё же другое. Ты часть меня. Семья же ощущается иначе, даже если их не любишь, ты чувствуешь, что они рядом. Знаешь, что они на кухне, в соседней комнате или скоро придут домой, и что бы не случилось, ты ощутишь их присутствие, увидишь, услышишь голос, заметишь чашку или книгу на столе, почувствуешь запах духов в прихожей.

Ты говоришь только о варианте, когда твоя семья живет с тобой.

Да, и я не понимаю, как ты выдержал разлуку с Марьей, Гекатой или Лилит.

Так же, как и ты живешь без родителей, или Макса. С тобой твои родные или нет, главное, чтобы они жили дальше, остальное лишь мелочи.

Может быть.

Поежившись от прохладного морского ветра, я повернулась к выходу с пирса и тут же приметила уже знакомую мне машину Аластора, припаркованную у здания порта. Поторопившись, я быстро дошла до авто и, кивнув водителю, забралась в салон. Проводы Каина и Тараниса отобрали у меня последние силы. Хотелось сбросить туфли, неудобную одежду и наконец-то вытянуться в теплой ванне, заев после все переживания за день.

Открывать окно в этот раз и даже поглядывать в него я не решилась, стиснув в руках трость и уставившись в потолок, лишь постаралась собрать мысли воедино, обдумывая скорую встречу с Авелем. Хорошо бы доехать до замка также инкогнито, и вообще проводить уроки подальше от придворных, но я пока не представляла, как организуют мое пребывание в замке. Отведут в специальную комнату? Под конвоем? Заставят надеть свои же браслеты или как-то иначе меня ограничат? Стоит ли рассказывать королю о нападении? Как мне вообще вести себя с ним?

Чего или кого мне на самом деле стоит опасаться?

— Приехали, леди Серафина.

— Ох, спасибо.

Машина мягко остановилась у тротуара перед коваными воротами дома Карвенов, чуть коснувшись боком раскидистых веток чубушника, разделяющего тропинку и проезжую часть. Подхватив трость, я попрощалась с водителем и вышла на улицу, попав в плен ярких лучей солнца, что после полумрака салона неумолимо слепил глаза. Кое-как добравшись до ворот, я клятвенно пообещала себе найти солнцезащитные очки, и если их тут не существовало, то придумать и сделать вручную любым возможным способом.

— Леди Серафина, вы только вернулись из порта?

Проморгавшись и дождавшись, пока зрение привыкнет к свету, я подняла голову и различила двух человек в тени вяза, накрывавшего часть тротуара. Присмотревшись, я узнала в одной фигуре тонкий, хрупкий стан Энн Карвен, облаченной в целомудренное ученическое платье пыльно-голубого оттенка, но рядом с ней показался незнакомый мне молодой человек, поддерживающий девушку под руку.

— День добрый, да, у нас возникла небольшая проблема в пути, неплохо бы было поговорить с твоим отцом.

— Насколько я знаю, он с мамой уехал по делам и вернется только к вечеру.

Разочарованно вздохнув, я подошла ближе к паре, спрятавшись от солнца. Мне не хотелось их смущать лишний раз, но Энн, замкнутая и пугливая, сейчас неожиданно спокойно отвечала мне и, кажется, совсем не боялась. Посмотрев на парня явно беллаторской внешности, сопровождавшего девушку, я могла только догадываться, где же она его откопала. Он был вроде бы не старше Энн, но выше и значительно шире в плечах, чем подростки его возраста. Черные волосы аккуратно подстрижены и зачесаны назад, темные, цвета кофе глаза смотрели лукаво, будто молчаливый незнакомец знал обо мне больше, чем я о нем.

— А ты, значит, пользуешься моментом?

Переведя взгляд на Энн, я заметила, как ее лицо тут же стало пунцовым.

— Я надеюсь, вы не скажете маме, что меня провожали.

— Конечно нет.

— Благодарю.

Незнакомец вдруг выступил вперед и протянул мне ладонь, доброжелательно улыбнувшись. Девушка покраснела еще больше, видимо, осознав, что так и не представила мне «гостя», но парень, кажется, был не в обиде.

— Алан.

Ответив на рукопожатие, я с удивлением отметила, сколько силы было в этом юноше, и краем глаза приметила в качестве ученической формы военный китель.

— Серафина Блэквуд.

— О, из темных. Наслышан. После вашего вчерашнего появления на балу вся академия на ушах стоит. Все разговоры то и дело сводятся к защите от некроса на случай атаки.

— Да, мы ж детей есть приехали, а не дипломатию налаживать.

— Ха, я тоже самое им говорил, но ребята хотят себя показать, чуть ли не из штанов выпрыгивают.

— А ты, значит, не хочешь?

— Мне незачем, я и так всех опережаю в учебе, мне нечего доказывать.

Алан повернулся к Энн и, вежливо поклонившись, поцеловал тыльную сторону ее ладони.

— Я хотел бы провести с вами еще хотя бы капельку времени, но, боюсь, мне уже пора. Хорошего вам вечера, и, Энни, не стесняйся обращаться ко мне даже по таким пустякам, я всегда рад помочь.

— Д-да, спасибо, еще раз.

— Надеюсь, до скорой встречи.

Девушка стиснула свободной рукой ткань подола и, дождавшись, пока Алан уйдет, прижала ладони к груди, стараясь перевести дух. На мгновение мне показалось, что пунцовым цветом были окрашены даже корни ее светлых, чуть выгоревших на солнце волос.

— Какая милая сцена.

— Ой, простите, я совсем не хотела, и я даже не думала, просто девчонки мне совсем голову заморочили своими ужастиками. Рассказывают всякое, что людей на улице среди бела дня похищают, что девушек в машины без спроса заталкивают, и вообще маньяк по городу ходит, а тут еще и водитель не приехал забрать меня с учебы. Так страшно стало самой домой идти.

— И ты попросила Алана?

— Ну-у, да. Мне неловко было учителей просить, а кадетский корпус у нас рядом. Поймала чуть ли не первого встречного, и он такой хороший оказался. Не посмеялся, сразу всё понял и даже по дороге меня развлек, чтобы я успокоилась и не нервничала. Он так много всего знает…

Замолчав, Энн поджала губы и жалобно взглянула на меня, сложив руки чуть не в мольбе.

— Только маме не говорите, она с расспросами мне покоя не даст.

— Я уже пообещала, всё в порядке.

— Спасибо.

Девушка робко улыбнулась и, окончательно успокоившись, прошла вперед меня к дому, невольно прикоснувшись тыльной стороной ладони к своим губам, будто передавая через это невесомое движение чужой мимолетный поцелуй.

Медведь

— Водитель всё еще не найден.

— Может ли он быть причастным к нападению на нас?

— Вполне вероятно, раз он не остался в машине с вами и смог сбежать.

Опустив голову, я вновь принялась за завтрак, разделывая на тарелке уже привычную мне аккуратную яичницу с поджаренным ароматным беконом и полукопчеными колбасками. Джозеф Карвен сидел за столом напротив меня, попивая свой утренний кофе и разбирая письма, пришедшие небольшой пухлой стопкой со всей Целестии. Открывая очередное из них специальным ножом, он чуть поджал губы и со вздохом приник к чашке.

Несколько смущенно я решилась продолжить разговор.

— Автомобиль еще можно починить, или нужно будет покупать новый на замену? Я могу попросить у отца возместить ущерб или отдать из своего жалования, как только уточню его размер.

— Всё это ни к чему. Машину я видел, ее чувствительно потрепали, но кристаллы в двигателе целы. Мои помощники без проблем заберут их и поместят в новую оболочку. Корпус авто обходится дешево.

— А сколько вообще стоит подобный камень в Санктуме?

— Много, и как бы не пытался Кейн удешевить его, подобные экземпляры всё равно может купить не каждый. Большинство машин сейчас работают лишь для передвижения на малых расстояниях, чтобы хватало заряда.

— Простите, Кейн?

— Да, его семья издревле разрабатывает горные жилы с божественной кровью.

— Я думала, он занимается цветами, он рассказывал только об удобрениях.

— О, это дело появилось сравнительно недавно, и молодежь знает Аластора как владельца сети цветочных салонов. Я же знаю, что все месторождения кристаллов, известные на данный момент, принадлежат роду Кейн, пускай на этом и не акцентируется внимание. Сами камни в чистом виде все равно почти не используются, поэтому больше знают механизмы и компании, работающие с кристаллами.

Съев последний кусочек яичницы, я отложила вилку и, промокнув губы салфеткой, потянулась к своей чашке ароматного, свежезаваренного кофе в изящной фарфоровой чашке. Самое то, для бодрого и продуктивного начала дня.

На миг мысли едва не ускользнули в обдумывание наилучшего расположения приборов на столе, чтобы из этого можно было сделать полноценный натюрморт под названием «Целестинский завтрак».

— При встрече Аластор не показался высокомерным и охотно помог нам. Даже не верится, что он настолько важная особа.

— Самый большой предприниматель страны. Отчасти благодаря старым связям, оставшимся с тех пор, как его отец был советником короля.

Да, помню, как печально оборвалась его жизнь.

Я не желал ему такой участи и не думал, что Адам зайдет настолько далеко.

Знаю, король в тот момент, кажется, уже основательно сошел с ума.

Получив краткую инструкцию о том, когда и как я буду появляться в светлом дворце, я распрощалась с Джозефом и поспешила к себе в спальню, подспудно чувствуя, что машина, присланная за мной, вот-вот должна подъехать к дому. По пути обходя семенящих служанок с бельем и завернув в коридор, я чуть не столкнулась с Энн, рассеяно бредущей в ночной сорочке к лестнице. Меня она будто не увидела, и, поймав девушку за плечи, я постаралась немного встряхнуть ее, дождавшись, пока чуть более осмысленный взгляд остановится на мне.

— Ох, леди Серафина, я вас и не заметила.

— Ты, кажется, сейчас вообще ничего не замечаешь.

— Наверное, не выспалась. Сон сегодня был такой странный, такой непонятный и тревожный.

— Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, только я всё еще хочу спать. Простите, я думаю, мне стоит всего лишь перекусить, и я тут же взбодрюсь. Сладости с чаем всегда давали мне новые силы.

Улыбнувшись, я кивнула, удовлетворившись ответом, и отпустила Энн, давая ей спуститься в столовую. Учеба у девушки начиналась обычно чуть позже, чем работа у ее отца, но сегодня она могла бы немного поболтать с Джозефом, если они успеют пересечься внизу. Возможно, он подскажет, как защититься от ночных кошмаров.

На первом этаже послышался звонок в дверь и неожиданно запел граммофон в гостиной. Легкий ненавязчивый джаз разнесся радостной трелью по всему дому, будто подчиняя домашних своему игривому темпу. Губы невольно растянулись в улыбке. День не предвещал ничего хорошего или особенного, но с музыкой практически любое утро казалось лучше. Пристрастие Элизы к джазу, особенно во время работы по дому или уходу за садом, поднимало настроение даже ее помощницам-горничным.

— Серафина, за тобой приехали!

Голос супруги Карвен прозвучал совсем недалеко. Сделав шаг к перилам лестницы, я посмотрела вниз и встретилась взглядом с Элизой.

— Уже иду, мне нужно лишь пару минут.

— Я передам водителю. Не задерживайся, король не будет ждать тебя вечно.

Достав с пояса садового фартука перчатки, женщина кивнула кому-то и тут же направилась к проходу на задний двор. За ней понуро, словно на эшафот, поплелся наемный садовник, появляющийся в доме пару раз в неделю. Тон Элизы стал строже, кажется, она едва сдерживала свое недовольство.

— Итак еще раз, никаких железных украшений и никаких инструментов из железа в моем дворе быть не должно. Это просто недопустимо.

— Леди Карвен, я клянусь, их и не было, я сам всё проверяю.

Мысленно поддержав мужчину, я прошла в спальню и к брючному костюму с жилеткой и легкой блузой прихватила пиджак и шляпку, надеясь, что ее поля хотя бы немного спасут меня от солнца.

Спустившись в прихожую и быстро направившись к двери, я краем глаза заметила собравшихся помощниц Элизы в конце коридора у кухни. Держа в руках тонкие фарфоровые блюдца, наполненные молоком, они тихо о чем-то перешептывались, чуть не сталкиваясь головами и нервно поглядывая в сторону сада.

— Леди Серафина, вы готовы?

— Да, конечно. Что-то у нас суетно с самого утра.

Повернувшись к ожидающему меня водителю в белом форменном костюме с серебряной вышивкой королевского дворца, я скользнула на улицу, напомнив себе позже расспросить, что же такое случилось в доме всего за одну ночь.

Санктум, центр светлой страны, предстал передо мной сегодня в еще пущей красе и зелени, чем раньше. Делясь последними красками бабьего лета и передавая осени права, здесь пышно цвели георгины и гортензии под окнами и витринами, выглядывая из-под старых раскидистых ясеней, тисов и вязов, обрамляющих дороги, словно вечные стражи. На клумбах и в подвесных горшках дрожали от дуновения ветра цветастые анемоны, старые здания любовно обняли покрывала из плюща и девичьего винограда, коего здесь оказалось в избытке. Чем ближе к центру города мы подъезжали, тем чаще во дворах я видела красные полотна, затянувшие беседки, каменные стены и крыши, будто все богачи столицы внезапно решили отдать свои дома под опеку этой лианы.

Я полагаю, это небольшой отголосок прошлой моды?

Да, что-то искоренить не смог даже Адам. Как бы не пытался.

Помню картину с Лилит на фоне девичьего винограда.

Ее наверняка уничтожили.

Наверняка.

Поджав губы, я с сожалением посмотрела на очередное одетое словно в диковинную шубу здание.

Если так посмотреть, то Лилит еще живёт, пускай, лишь тенью, но живёт и здравствует, несмотря ни на что. Знает ли Авель, об этом? В курсе ли он, что она рядом? Что именно ее след кровавым пятном растекается по всей столице к каждому дню рождения своего младшего сына? Будто алые бусины ожерелья вокруг белого дворца на холме в центре Санктума.

Едва ли он когда-либо узнает о том, что совершил его отец.

Мне кажется это немного неправильным.

Возможно, но иного выбора у нас нет. В этом Каин был несомненно прав.

Сжав в руках край пиджака, я тяжело вздохнула. На улице промелькнул еще один флористический салон Кейна, радовавший прохожих большими искусными букетами и обилием зелени в окнах. Невольно я задумалась, поддержит ли Аластор новую власть в Целестии или возглавит сопротивление? О столь далеком будущем мне думать не хотелось, и представить это место под властью Каина было невероятно сложно, но, наблюдая за окружающими, я будто мысленно делаю ставку на то, как бы они отнеслись к таким переменам в стране. Возможно, кому-то это будет даже на руку.

Преодолев путь до высоких защитных стен, что окружали королевскую обитель, машина свернула от главного входа к малому, почти незаметному проезду через скромного вида ворота, где стражи, внимательно оглядев меня, удостоверились, что я имею право попасть внутрь. Водитель, поймав мой взгляд через зеркало, кивнул вперед, указывая на хозяйственное крыло замка.

— Пройдете внутрь со слугами, а там на третий этаж. Вас встретят и укажут нужный кабинет.

— Хорошо, а как мне попасть домой после?

— Как только урок кончится, меня или моего коллегу позовут помощники короля. Не беспокойтесь. Вам никто не даст провести во дворце больше положенного времени.

— Думаю, это на руку нам всем.

— Вам не нравится здесь?

— Скорее неспокойно.

— Хм, я вас понимаю. Тут очень много людей.

Я думала сначала возразить, но, в итоге поразмыслив, решила, что жители этого благостного места могут принести мне больше всего проблем. Хотелось бы сказать, что я в состоянии справиться с чем угодно во дворце, но, как оказалось, я могу многого не знать о тайнах, что скрывались здесь от взора Ньярла. Мысленно я взмолилась всем известным богам в надежде, что сегодня наши пути со Славкой разойдутся. Я не знала, как отреагирует на мою персону бывшая подруга, и надеялась, что смогу узнать о ней чуть больше, не попадаясь на глаза раньше времени.

— Приехали. На всякий случай предупрежу, строго направляйтесь к лестнице и никуда не заглядывайте по пути. Стража может решить, что вы шпионите во дворце.

— Хорошо, спасибо.

Улыбнувшись напоследок, я придержала шляпку и вышла на улицу к широкому крыльцу, где у складских ворот рабочие перетаскивали с мощеной площадки ящики и мешки с провиантом. Обогнув их и отыскав тяжелую дубовую дверь для прислуги, я взошла на крыльцо и заглянула внутрь, оказавшись в длинном, просторном коридоре со множеством дверей. В воздухе нестерпимо приятно запахло кашей на молоке, свежей выпечкой и чем-то жареным. Где-то за стеной что-то булькало, шкворчало и шумело, пока несколько женских голосов обсуждали рецепт яблочных пирогов на вечер.

Стараясь не привлекать лишнего внимания, я прошла вперед, заметив в конце коридора первые ступеньки лестницы наверх. Оставалось совсем немного, когда сбоку в широком дверном проеме показалась огромная дворцовая кухня, где, помимо нескольких печей, длинных рабочих столов и множества шкафов, у дальней стены обнаружилась небольшая обеденная с потертой, но опрятной мебелью. Там, сгорбившись над тарелкой, сидел один единственный работник, по виду напоминавший стража. Он рассеяно глядел то на кухарок, то на завтрак, сдвинув брови и сжимая поставленные на столешницу кулаки.

Заметив грозный вид незнакомца, я невзначай остановилась, пытаясь понять, что с этим мужчиной было не так, но промелькнувшие у лестницы слуги тут же перехватили мое внимание. Стоило поторопиться, пока работники не решили, что я пытаюсь тут что-то вынюхать. Двинувшись дальше к ступенькам, я уже было занесла ногу, чтобы подняться, как из кухни вдруг послышался женский крик и шум бьющейся посуды.

Развернувшись, я бросилась обратно, пробежав к проему и по привычке потянув руку к поясу, но пальцы мазнули пустоту. Трость осталась дома у Карвенов, я и не подумала, что она может мне пригодиться сегодня здесь, и с утра голова была забита совершенно другим. Чертыхнувшись, я мысленно порадовалась, что хотя бы магия всегда остается со мной.

Тем временем незнакомец, замеченный мною раньше, тащил одну из кухарок за руку к своему столу, с силой стиснув ее запястье. Девушка, как могла, упиралась ногами и свободной рукой колотила мужчину по плечу.

— Пусти!

— Ты называешь это едой? Отравить меня вздумала?!

— Отстань от меня!

Я дернулась вперед к кухарке, пока остальные работницы, охнув, выбежали из зала, взывая о помощи. Голос Ньярла вновь раздался в моем сознании, кольнув недовольным тоном.

Софи, оставь их, нам нужно идти.

Но как же…

Ты не в том положении, чтобы влезать в неприятности.

Носа коснулся неприятный кислый запах пива и немытого тела. Мужчина был явно пьян, либо отходил от бурного вечера.

Ньярл, я не могу иначе.

Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Оказавшись ближе, я мельком заметила красные, воспаленные глаза незнакомца. Огромной мозолистой ладонью дебошир крепко схватил девушку за косу, склонив ее голову так, будто собирался ткнуть лицом в свою тарелку, как нашкодившего котенка. Подхватив один из стульев, я, не раздумывая, обрушила его на затылок мужчины, надеясь, что этого хватит, чтобы его утихомирить, но незнакомец лишь качнулся и замер, с некоторой оторопью отпустив кухарку и поворачиваясь ко мне.

— Ты… — он нахмурился, явно недовольный моим поведением, но, приглядевшись, вдруг замолчал на несколько мгновений, удивленно распахнув глаза. Вместо угроз мужчина, взревев, словно раненный зверь, выдал абсолютное неожиданное: — Ве-едьма… Чертова ведьма! Лесная дрянь! Ты снова явилась за мной?! Я не вернусь! Не вернусь в этот лес!

Наблюдая за тем, как быстро свирепеет незнакомец, я только сейчас поняла, что он не был обычным человеком. Совсем нет. Стоило ему выпрямиться и окончательно потерять контроль над собой, мне предстал поистине крупный оборотень. Грудь словно дубовая бочка, бурая шерсть затягивала все открытые участки кожи, кулаки, каждый размером с добрую пивную кружку, угрожающе сжались, глаза и без того темные полностью закрыла звериная черная радужка. Чтобы разобраться с таким, потребовалось бы немало магии, а для сильного удара пришлось бы добраться до головы.

Шагнув назад, я бегло огляделась в поисках пути к отступлению, но даже в проеме коридора уже набились зеваки, с интересом и ужасом смотревшие за происходящим. Освобожденная девушка попятилась к плитам, не отрывая испуганного взгляда от оборотня. Рядом с ней в стене я заметила еще одну дверь, закрытую на засов и обозначенную небольшой, истершейся табличкой.

— Склад! Открой склад! Живо!

Вторя мне, медведь вдруг зарычал и тут же ринулся вперед, норовя зацепить лапой. Двигался он шустро и необыкновенно ловко для такого крупного зверя, но, сиганув назад через обеденный стол, я смогла отгородиться, не давая себя задеть. До побледневшей кухарки запоздало дошла моя просьба, но, глянув на двери, она покачала головой и не решилась подойти. Оборотень стоял слишком близко к складу.

— Да чтоб тебя.

— Ве-едьма!

Искаженный рёв медведя почти оглушил меня. Люди у прохода зароптали, часть из них заблаговременно сбежала, дабы не попасть случайно под горячую руку, но стражи всё еще не было видно. Оценив обстановку, я не нашла иного выбора, кроме как отступить, уводя оборотня за собой в угол зала и надеясь, что в нужный момент я смогу увернуться от его лап.

Вытянув руку, я подхватила еще один стул, используя его как щит, и, сделав пару шагов назад, отпрыгнула за еще один обеденный стол, но медведь не стал обходить мебель, бесцеремонно двинувшись ко мне, сбивая всё на своем пути, словно ледокол промерзшие плиты. Кухарка тут же бросилась к складу, отпирая засов и с силой оттолкнув дверь. Петли громко скрипнули, но оборотень будто не видел никого и ничего кроме меня. Отбросив последнюю преграду, он резко замахнулся, раскрыв пасть и взревев. Я выставила стул вперед по наитию, попав ножкой по острым зубам. Древесина жалобно затрещала, когти царапнули бок, но по ощущениям лишь порвали ткань пиджака, не достав кожу. Надавив всем весом, медведь заставил меня присесть, сжавшись за своим единственным хлипким щитом. Досчитав до трех, я со всей силы оттолкнула стул и проскользнула в бок под опасно чиркнувшей над головой лапой.

— Куда?!

Кухарка, получив возможность сбежать, уже примкнула к зрителям у входа. Я со всех ног побежала к дверному проему, перепрыгивая разбросанную мебель и чуть не споткнувшись о неровный порог. То, что я приняла за отдельную комнату с провизией, где у меня получилось бы закрыть оборотня, на поверку оказалось еще одним узким коротким коридором с закрытыми дверьми по бокам и выходом на улицу в конце. Недолго думая, я рванула к выходу, мысленно взмолившись о том, чтобы здесь не был закрыт засов, но, ударившись о твердое, обитое металлом полотно, тут же заметила массивную, чуть заржавевшую щеколду. За спиной послышался скрип досок и тяжелые быстрые шаги. Каждый из них ударом напуганного сердца отдавался в груди. Трясущиеся руки потянули рукоять и длинный язычок неохотно шевельнулся в пазу, рассыпая рыжую пыль.

По спине пробежала крупная дрожь, едва я ощутила движение воздуха позади. Над головой резко раскрылась чужая пасть, одарив меня смрадом звериного дыхания, огромная когтистая лапа вытянулась вперед. Воздух кончился в легких, а время растянулось, словно не желая выносить мне смертный приговор. Вместо того, чтобы биться о запертую дверь, я резко сдала назад и отдавила каблуком ногу медведя, отклоняясь в бок и избегая когтей, но вторая лапа тут же поймала меня. Взвыв, оборотень не смог вовремя остановиться и на всех парах вылетел на улицу, сбив заевший замок и утягивая меня за собой.

Яркий солнечный свет ударил в глаза, больная нога медведя соскользнула с каменных ступеней, и, вцепившись в меня, он кубарем скатился на лужайку. Мне при падении почти не досталось, но оборотень, недовольно зарычав, на миг замер, лежа на спине не в силах сразу подняться. Этого времени мне хватило, чтобы вытянуть ладонь и приложить ее к голове незнакомца, легкой вспышкой некроса заставляя его потерять сознание.

Хватка лап тут же ослабла. Мужчина начал принимать человеческий облик, безмятежно закрыв глаза, словно в полуденной дреме, в то время как мое бешено стучащее сердце отдавалось где-то в горле. Выпутавшись из чужих рук, я встала на подгибающихся ногах и облегченно выдохнула, развернувшись к входу на склад. Хотелось передохнуть, посидеть немного в покое, подождать, пока я окончательно приду в себя, и лишь затем отправляться к королю, но тут на лужайку у старого прохода на кухню внезапно высыпало не меньше десятка королевских стражей, как-то нехорошо ощетинившихся оружием в мою сторону.

— Он спит. Скоро придет в себя, и все будет в порядке.

Вперед из открытого проема неожиданно вышел командир держа в руках до боли знакомое мне оружие. Посох с голубым, мерцающим кристаллом на навершии качнулся к моей груди, едва-едва коснувшись одежды.

— От имени королевы Миррианы, вы обвиняетесь в использовании некромантии в стенах королевского дворца.

— Что? Подождите, я учитель…

Камень хищно ткнулся мне в солнечное сплетение, точным разрядом молнии лишив возможности даже вдохнуть. Мир разом погрузился во тьму, спасая меня от слепящих лучей светила, но вместе с этим жуткая боль прошила мое тело, заставив мышцы мучительно напрячься в судороге.

Острова блаженных

«Там изредка выпадают слабые дожди, постоянно дуют мягкие и влажные ветры; на этих островах не только можно сеять и сажать на доброй и тучной земле — нет, народ там, не обременяя себя ни трудами, ни хлопотами, в изобилии собирает сладкие плоды, которые растут сами по себе. Воздух на островах животворен благодаря мягкости климата и отсутствию резкой разницы меж временами года, ибо северные и восточные вихри, рождённые в наших пределах, из-за дальности расстояния слабеют, рассеиваются на бескрайних просторах и теряют мощь, а дующие с моря южные и западные ветры изредка приносят слабый дождь, чаще же их влажное и прохладное дыхание только смягчает зной и питает землю.»

«Легенды и предания страны Грёз». Кратейя

Послышался далекий крик чаек и мерный, почти гипнотизирующий шум волн.

Среди просторных улочек, вымощенных белым мрамором, я шел к своей обители, что расположилась на краю Эйры возле скал, у спуска к бескрайнему теплому океану. Легкий бриз трепал мои выгоревшие льняные волосы, а предвкушение встречи было столь волнующим, что я то и дело мыслями срывался в подготовку к ритуалу. Моя первая служба, в первом храме богини среди моих преданных послушников, что своими руками камень за камнем помогали выстраивать длинные анфилады и величественные стены, украшенные вязью точеных орнаментов. Я был счастлив и воодушевлен, я мог с гордостью представить наше творение и принимать верующих у нас в залах, но было и то, что меня еще тревожило. У каждого из богов в их храмах были скульптуры, чтобы каждый, кто приходил на службу, видел своего кумира и знал, кому был обязан своей жизнью, но Луна… Она редко показывалась на глаза, и еще реже я мог узнать, как она выглядела при этом, и ни одно новое описание не совпадало с предыдущим. Моя госпожа переменчива, как погода в горах, и скрытна, как затаившаяся кошка. Я день и ночь искал ее в глазах других людей, в незнакомых лицах, в случайных знакомствах, в мимолетных встречах, в одиночестве, которое ее сопровождало, но нигде не находил сияющих глаз из плавленого серебра и волос, струящихся, словно жидкий шелк. Что и сказать, мне было обидно видеть, как другие храмы бахвалились красотой своих богов, а я, словно потерянное дитя, молил о снисхождении, о взгляде, одном единственном, чтобы своими руками запечатлеть светлый лик госпожи в камне. Тогда каждый в храме узнает, что наша богиня прекраснее всех.

— Боги, сжальтесь надо мной, сегодня наша первая церемония, мы обязаны увидеть Луну и приветствовать ее на нашей земле, — я приложил ладонь к груди и, помолившись про себя, встал на тропинку, ведущую через священную рощу прямо к храму.

Я стоял перед жертвенным алтарем, через пламя окидывая взглядом столы, ломившиеся от даров богине, приносимых верующими. Изысканные вина, искусные сладости, спелые, свежие фрукты и восхитительной красоты цветы лежали перед смиренно склоняющимися помощниками, но я сам негодовал, считая минуты.

Неужели этого оказалось мало?

Сердце обожгло обидой, словно жгучим, едким ядом, а тот растекался под ребрами болезненной, мучительной волной.

Я был потерян.

Мы собрали пиршество, провели жертвоприношение, украсили наш главный зал, так что не снилось даже солнцепоклонникам, но я все еще не видел свою богиню. Один из послушников дотронулся до моего плеча, стараясь успокоить, но сила, кипящая в мне от эмоций, требовала выхода наружу. Опозоренный, униженный и отвергнутый Луной я стоял, как истукан, перед всеми верующими, что так надеялись на внимание своей хозяйки. А я не знал, что сказать в свое оправдание. Мы столько времени и сил потратили для того, чтобы появление Луны было безукоризненным, потрясающим, но нет! Она просто не пришла к нам! Проигнорировала наши молитвы, оставила нас здесь одних, сгорбленных и одиноких в своей вере. Боги, за что она так с нами…

К горлу подкатил ком, и чуть не вырвались неподобающие слова. Махнув рукой, я оставил помощников, дав им возможность самим закончить службу и едва ступил на землю со священных ступеней, как силы меня покинули. С трудом я добрался до жилого крыла, срывая по пути украшения на хитоне, и, обогнув основное здание, вошел в невысокую башню из светлого камня. Там, поднявшись на свой этаж, я, измученный переживаниями, прошел на балкон, с толикой облегчения ощущая, как прохладный ветер остужает мое разгоряченное тело. Впереди, насколько хватало глаз, закатное солнце скрывалось в воде, превращая море в кровавое вино. Моя злость сходила на нет, но разочарование тисками сжимало обрывки души.

Я всю жизнь упорно верил в свою госпожу, неужели я не достоин ее внимания?

Не достоин всего капли любви?

Оставив попытки найти ответ, я скрепя сердце вернулся в комнату и упал на софу, зарывшись в многоцветье подушек. Я буду проклят, но я увижу свою богиню, ту, чей голос слышу во сне, когда она зовет меня в свою небесную обитель.

Ночью я неожиданно проснулся от шелеста листьев и шороха веток у стен и окна. У башни был разбит фруктовый сад, но никому кроме послушников нельзя было притрагиваться к веткам.

Неужели кто-то не спит в темный час? Или это вор пробрался в наш храм, дабы осквернить землю?

Встав, я тихо прошел на балкон и внизу, среди деревьев, заметил какое-то движение и чей-то промелькнувший белесый силуэт. Недолго думая, я перепрыгнул через перила, магией смягчив свое приземление. Рядом, в нескольких шагах от меня, кто-то стоял на ветке яблони, тонкая ткань платья чуть свисала из кроны, выдавая воришку. Затаившись, я огляделся и, убедившись, что больше в саду никого нет, громко произнёс:

— Эти плоды священны, и только служители Дианы могут их есть.

Шуршание в листве утихло, я быстро подошел к стволу дерева, посмотрев на нарушителя и надеясь, что он не попытается трусливо сбежать. С такой высоты легко было переломать себе ноги.

— Спускайся, иначе мне придется убить тебя за вероломство и неуважение к нашей богине.

Листья закрывали от меня воришку, но тонкий девичий голос послышался сверху, удивив меня ласковым тоном, звучавшим, как переливы мельхиоровых колокольчиков.

— Простите, а вы можете помочь мне слезть?

— Да, прыгай, я поймаю тебя.

Из-под ткани промелькнули бледные небольшие ступни, незнакомка на миг присела на ветке и легко спрыгнула в мои объятья. Я хотел бы тут же отпустить ее, но едва увидел лицо, как мое сердце пустилось вскачь. Глаза прекрасные, будто переливы лунного света в океане, смотрели на меня, а хрупкое тело, словно вылитое из фарфора, закрывали рассыпавшиеся по плечам серебряные волосы. Платье девушки едва закрывало ее грудь, нежная тоньше шелка и легче паутинки ткань почти не мешала рассмотреть фигуру.

— Луна?

— Достанешь мне яблочко, Вирбий? Я так хочу есть и так устала лазать по дереву.

Ее изящные черты лица притягивали взгляд, а просящие нотки почти безукоризненно подчиняли своей воле, но руки не слушались меня и, словно обретя самое драгоценное в моей жизни, обнимали богиню, не давая ей своими прелестными ножками ступить на землю.

— Вирбий?

— Мы для вас подготовили сегодня пир, там было много еды, я думаю, там еще осталось, чтобы покормить вас.

— Да? Это будет замечательно.

— Но почему вы не пришли? Я ждал и молил вас.

— Я не могла, закат в день осеннего солнцестояния, время смены власти братьев, и быть с ними как никогда важно, но я видела, как ты украсил зал, мне очень понравилось, особенно белые лилии.

Не веря своим ушам, я сильнее стиснул девушку в своих руках и, уткнувшись ей в плечо, вдыхал аромат далеких звезд и запах прохладной темной полуночи.

— Простите меня, простите, я был так зол, так глуп, решив, что вы про нас забыли. Я должен был понять, что это время не подходит.

Тонкие руки погладили меня по затылку, утешая. Луна обняла меня в ответ, нисколько не стесняясь и с нежностью прижимая к себе.

— Ты не виноват, я совсем забыла предупредить, я привыкла говорить с тобой только по ночам.

Не желая терять ни мгновения наедине с Луной, я подхватил богиню на руки и понес ее в сторону кухни. Дежурящие у входа послушники удивленно проводили нас взглядами, но ничего не сказали. Мы прошли мимо все еще украшенного зала, где аромат цветов пьянил не хуже забродивших нектаров, и, забрав белесый, точно призрачный цветок лилии из вазы, я отдал его своей госпоже, за что получил в ответ смущенную невинную улыбку.

Оказавшись на кухне, я посадил Луну за стол и достал для нее оставшиеся деликатесы, мясо и фрукты, налил в бокал медовый напиток. Богиня вновь улыбнулась мне, но уже смелее и, поблагодарив, принялась за трапезу. Я, совершенно оглушенный в своем счастье, замер рядом и смотрел, как прекрасные, словно розовые лепестки, губы краснеют от сока, как проявляется на кукольных щеках бледный румянец, как беззаботно она болтает ногами, сидя на слишком высоком для нее стуле. Луна казалась совсем юной, хрупкой и восхитительной, будто хрустальная статуэтка. Как молодая богиня она усердно работала, помогала старшим братьям, но, появляясь на земле, представала в облике милых юношей или таких фарфоровых девиц, чем неизменно притягивая взгляды прохожих.

— Большое спасибо.

Луна промокнула рот салфеткой и посмотрела на меня, всего лишь легким движением ресниц заставив обомлеть и потерять дар речи. В ее глазах читался интерес, и мое сердце постыдно замирало в предвкушении.

— Я могу остаться, пока ты завершишь скульптуру.

Всего лишь одна фраза, мягкая уступка, и моя несбыточная мечта сбылась, но я тут же ощутил, как горят мои уши. До нее явно дошли мои мысли вне молитв, и постыдная обида наверняка тоже.

— Я буду благодарен вам за это, мы можем выделить вам лучшие покои.

— Нет, я хочу спать в твоих, ты не против?

— Если пожелаете, я освобожу их сейчас же…

— Нет, ты останешься, я не хочу жить там одна, я не хочу быть одинока. Ты будешь помогать мне, охранять и записывать, как правильно проводить ритуалы в мою честь.

— Госпожа, но я простой смертный, мне нельзя жить с вами…

— Поздно! Я уже все решила, а слова богини — закон. Возьми меня на руки, у вас ужасно холодный пол.

Ошарашенный новостью я, почти не раздумывая, смиренно поднял Луну, вновь разомлев от близости к ней, и аккуратно понес в сторону башни. Я не мог представить, даже просто в мыслях допустить себе возможность переночевать в одной спальне с госпожой, даже учитывая, что ее голос часто навещал меня во время сна. Моя ласковая богиня была достойна большего, но она, словно капризное дитя, сама придумывала правила, и кощунственной была б идея нарушить ее просьбу или пойти наперекор словам.

Тем временем Луна притихла, положив голову ко мне на плечо и беззастенчиво рассматривая мое лицо, пока я силой воли заставлял себя не пялится в ответ. Позже, уже у дверей своей комнаты, я заметил прикрытые глаза, а ее мерное дыхание защекотало шею. Стараясь не разбудить богиню, я ветряным хлыстом открыл проход в покои, так чтобы и скрипа не было слыхать, и прошел внутрь. В спальне, в моей запущенной обители, в беспорядочном количестве рукописей и книг у шкафов лежали мягкие подушки, записные книжки и простые чертежи. У приоткрытого окна стоял рабочий стол с подрагивающими листами песнопений, а чуть поодаль расположилась софа, покрытая менее важными бумагами и личными записями, единственным чистым и убранным место была моя кровать с балдахином, туда я редко добирался из-за работы и без стеснения положил Луну, накрыв ее легким шелковым одеялом.

Оставив свою ношу, я с некоторым облегчением уже потянулся уйти, но просящий, тихий голос тут же окликнул меня.

— Не уходи, ляг рядом.

Бледная рука богини поймала край хитона, сонные печальные глаза приоткрылись, умоляюще взглянув на меня. Пожелай она тогда, чтобы я отдал свою жизнь ради нее на мраморном жертвеннике, и я не раздумывая бы взошел на костер, прославляя имя своей прекрасной Луны.

— Да, конечно, моя госпожа.

Я осторожно пристроился на одеяле, не раздеваясь, и дал богине обнять себя. Ее хорошенькая голова приютилась на моем плече, а тонкие руки обхватили грудь, будто я в миг стал любимой игрушкой Луны. Мое сердце ликовало, но страшно было даже вздохнуть, и, подарив покой своей богине, я сам уснул лишь с разгорающимся на горизонте рассветом.

***

— Не плачь, мое сокровище, не стоит.

Прохладная нежная ладонь коснулась моей щеки, утирая влагу. Я с удивлением осознала, что действительно плачу, а под ребрами разливается глухая, безумная тоска и печаль. Шмыгнув, я усилием воли распахнула веки и встретила взгляд бездонных серебряных глаз, напоминавших мне отраженный лунный свет на водах хмурого, неприветливого моря Скай, но вместе с тем мне стало ясно — передо мной богиня. Настоящая, о каких пишут в сказках и легендах, о покровительстве которой молят ежедневно и еженощно, и о чьем внимании мечтал сам Ньярл. Не зная, что сказать и как отреагировать на ее появление, я с трудом выдавила из себя:

— Луна?

— Она самая.

Горло разом пересохло. Я не понимала, страшно ли мне или наоборот трепетно от ее присутствия. Ньярл как назло затих, хоть я и ощущала отголоски его переживаний, но помощником он тут точно не был. Не меньше моего он был в смятении, наблюдая, как уже заметно повзрослевшая, но все еще нечеловечески прекрасная Луна осторожно положила мою голову к себе на колени, не боясь запачкать ткань тончайшего, словно иней на стекле, платья, чьи свободные рукава, едва касаясь, огладили мое лицо. Запоздало я поняла, что нахожусь не в спальне, не в Кадате и не у Карвенов. Последние события отрывками всплыли в памяти, как и нарастающая боль в ноющем теле. Я явно находилась в небольшой каменной тюремной камере, среди ночи, потому что даже с учетом крохотного окна в стене свет излучала только Луна, окрашивая мир рядом с собой в потусторонние призрачные оттенки серого.

На миг показалось, будто я и не уходила из этой камеры никогда, и не было тех долгих трехсот лет на Саррубе. Что только вчера кончился пир нового короля Леброна, а я по собственной глупости попала в подвалы.

Попал.

— Я не Ньярл.

Сказала это вслух, наверно, даже больше для себя, чем для богини. Воспоминания, пережитые во снах моего невольного попутчика, ощущались как никогда своими, и я панически чувствовала потребность отстраниться от них, отгородиться и постараться не потерять границу себя.

— Я знаю, ты моё сокровище. Изумительный, дорогой дар для меня. Ты не представляешь, как долго я тебя ждала и как мечтала оказаться рядом.

— З-зачем?

— Чтобы ты помогла мне, как и мой возлюбленный когда-то. Вы оба мне нужны и миру, а вашу силу сложно переоценить.

В груди что-то задрожало в предвкушении. Ньярл бессознательно тянулся к богине, будто подспудно всю жизнь и все посмертие стремился прикоснуться к ней, но тело мое все еще принадлежало мне.

Она все еще меня любит?

— Позволь лишь капельку тебе помочь, тебе силы пригодятся завтра.

Тонкие пальцы Луны очертили мои скулы в мимолетной ласке. Нежная, сердечная улыбка приблизилась к щеке, но в миг, когда я думала, что кожи моей лишь на мгновение коснется чужое дыхание, богиня невесомо поцеловала меня, обнимая и прижимая к себе. Ее ладони легли на мои живот и шею, будто стараясь спрятать меня в складках ткани. Драгоценное полотно платиновых волос единой пеленой закрыло весь остальной мир, и не оказалось ничего важнее на всем белом свете, чем теплые любящие губы на моей щеке.

Потеряв дар речи, я беспомощно открыла рот, едва не задыхаясь от затопившего меня смущения. Будь Ньярл жив сейчас, он бы тут же помер от стыда, а легкий, на грани слышимости, смешок богини, всё сделал только хуже. Не в силах сдержать эмоции, я закрыла руками лицо, ощущая, как на глаза вновь наворачиваются слезы. Носа коснулся знакомый запах звезд и ночи, а голос Луны, словно стаей колокольчиков, отдавался в моей голове.

— Полагаю, ты не против мне помочь.

Позорно всхлипнув, я предпочла поменяться с Ньярлом местами, вытолкнув к разговору его сознание вместо себя.

— Но что мне делать, моя госпожа?

— Ох, мой милый Ньярл…

— Кажется, в том сне ты называла меня иначе.

— Да, тогда я тебя называла Вирбий.

Она произносила прежнее мое имя так особенно, будто в нем скрывалось куда больше чувств, чем я своей оскудевшей фантазией мог бы когда-то вообразить. Убрав ладони от лица, я самонадеянно решился взглянуть на Луну, но от ее печально полуопущенных век чуть не остановилось сердце. Как много она скрывает трагедий в душе? Боится ли одиночества теперь? Спустя три тысячи лет с постройки моего первого храма в ее честь остался ли хоть камень от обители? Лишь представив этот огромный путь, я захотел как можно крепче прижать к себе хрупкое, кукольное тело госпожи, чтобы все оставшиеся годы до последнего вздоха посвятить только ей. Зацеловать, лелеять, залюбить, не отпускать, пока фарфоровые щеки не примут оттенок цветущего миндаля, а губы не зардеют, словно лепестки прекрасной чайной розы.

Осторожно сжав пальцами аккуратные ладошки Луны, я вновь припомнил те стихи, что складывал когда-то очень давно для нее.

— Когда я прижимал тебя к груди своей,

Любви и счастья полн и примирен с судьбою,

Я думал: только смерть нас разлучит с тобою.

— Но даже смерти я не дала нас разделить.

Богиня отчего-то покраснела будто маковое поле.

— Мой дорогой Ньярл, мне нужно, чтобы вы распоряжались своей жизнью как сами того пожелаете, не слушая других.

— Снова?

— Снова. Это важно, безумно важно, я прошу, не слушайте никого кроме себя и не забывайте, что помимо светлых и темных, есть те, из-за чьего присутствия мне не удастся вам помочь.

— Как в Кадате.

— Ни одно божество не должно пересекаться с магией, что хранится в Некрономиконе, ибо тот иной бог за Завесой жаждет нашего могущества.

Едва услышав о черном океане, я хотел было задать еще вопросы, что мучали меня не первое столетие, но разум мой, будто утомившись, затерялся, как в тумане. Темнота с новой силой поглотила сознание, и на этот раз сон был недолгим и совершенно без видений.

Лишние мнения

— Э-эй! Стра-аж! Выпускай меня! Слы-ышь!

Басовитый ор отражался от стен камер и пробегал волной по полупустым коридорам из темно-серого камня, но действия не возымел. Оборотень напрасно надрывал глотку, гремел кандалами по решетке и крыл благим матом охранников в надежде на хоть какую-то реакцию. Ответом ему было собственное эхо и тихий шелест ветра за каменной стеной. ...